Не ходите девки в тёщи (Сборник рассказов) Романюта Сергей

Коля, ау!

– Привет. – мужичонка, своей, какой – то неуловимой неопрятностью похожий на бомжа, поздоровался с точно таким же мужиком, сидящим на поваленном дереве. – Ты случайно Грныдытыма не видел?

– Век бы его не видел. – ответил сидящий на поваленном дереве. – Опять, наверное, на озеро, к русалкам подался. Давеча жаловался, скучно ему, видите – ли.

– Ну, если к русалкам, это надолго. – сказал мужичонка и присел рядом. – Мне один лесовик сказывал, рыбаки приехали. А они, сам знаешь, без хмельного рыбу ловить не умеют, обязательно им зелье это проклятое подавай. Наверняка, среди рыбаков крутится, за местного жителя себя выдаёт, мудрые советы по рыбалке рассказывает. Не первый раз, было уже.

– Знаю. – ответил тот, другой мужичонка. – Совсем распустился. Вот кончится моё терпение, пойду, и всё расскажу Бабе – яге, пусть меры принимает. А тебе – то он зачем нужен?

– Да понимаешь… – замялся мужичонка. – Нужен, короче.

– Понятно. – вздохнул Первый. – И ты к дурман – траве этой пристрастился. И чего хорошего вы в ней нашли?! Дым изо рта выпускать, вот занятие! А что как пожар в Лесу устроите, кто отвечать будет?!

Подошедший, всем своим видом дал понять, что целиком и полностью согласен с Первым, но, и это он тоже дал понять своим видом, ничего с собой не может поделать. Видать, занятие по выпусканию дыма изо рта сначала понравилось, а потом, переросло в в привычку, вот и мучается теперь.

– Кончились. – грустно сказал подошедший, назову его, Второй. – Дён пять назад туристов встречал. Встретил, всё честь по чести, ну а потом, закружил их слегка и, травы этой, они её сигаретами называют, немного себе взял. А теперь вот закончились, сигареты эти, а хочется.

– Долго кружил – то? – спросил Первый.

– Нет. Да и не кружил я их вовсе. Так, спать на немного уложил, а потом разбудил. Всё нормальной прошло, не переживай.

А я и не переживаю. – тем не менее, сердито ответил Первый. – Мне Лес жалко. Куда всё катится?

Тут, ну, для того, чтобы описываемое было хоть чуть – чуть понятно, пояснение дать требуется, вот я его и даю. А то скажете: понаписал тут ерунды какой – то, а сам, вильнул хвостом и нет его, а мы разбирайся.

Описываемое происходило в самом обыкновенном лесу и, совсем недавно. Мужики эти, не кто иные, как самые обыкновенные Лешие, которые, почитай, в каждом лесу живут. И тот, с именем, которое не выговоришь, тоже, Леший.

И ещё одно пояснение, на этот раз, почему их так много, аж три штуки. Что же вы думаете, если у вас на работе каждый работник отвечает за что – то конкретное, в Лесу не так, что ли? Всё точно также – один в один. И один в один так оно потому, что когда – то, давным – давно, люди вышли из леса, вернее, ушли из него и стали жить сами по себе. Уйти – то ушли, но, все порядки и привычки, которыми их наделил Лес, взяли с собой, а зачем что – то новое придумывать, если уже есть? Так что, штатное расписание, которое есть на работе у каждого человека, оно, как под копирку срисовано со штатного расписания, которое с неизвестно каких времён, в Лесу имеется и, неукоснительно соблюдается.

Первый мужичонка, на самом деле он, Леший, причём, над теми, двумя Лешими, старший. Старший над ними он потому, что отвечает в Лесу за деревья, кусты всякие, ну и за траву с цветами, разумеется. Тот, который подошёл и поздоровался, он отвечает за зверей, птиц и жуков с бабочками, в Лесу проживающих. Ну а третий, тот, у которого имя, не выговоришь, и который, непутёвый, тот отвечает за людей, за тех, которые в Лес приходят. В его обязанности входит: встретить, сопроводить. Следить за тем, чтобы с человеком чего худого не случилось, ну а если человек тот начнёт безобразничать, то закружить, запутать его, да так, чтобы он, когда из Леса всё – таки выберется, навсегда забыл туда дорогу.

Поскольку Лешие, они – не люди, а, неизвестно кто по происхождению, человеческие имена им не полагаются, у них свои имена есть. Но, в том то и дело, что имена ихние, они для Леса предназначенные, а не для людей, потому и почти невыговариваемые. Вот, только для того, чтобы не ломать язык и голову, ни мне, ни вам, я и пронумеровал их, Леших, для удобства, так сказать.

Ну и ещё одно пояснение, самое последнее: поскольку в нонешние времена со зверем лесным, сами знаете как, а птицы и жуки с бабочками, они, народ вполне себе самостоятельный, Второй Леший, можно сказать, остался без работы. Но, поскольку бездельников не терпят и не позволяют им бездельничать не только у людей, но и в Лесу, Второму Лешему назначили дополнительную обязанность – встречать и провожать туристов, на полставки, если по нашему. Ну и, опять же, в помощь Третьему Лешему, потому как, уж неизвестно, что у них там произошло, люди в лес, прямо валом валят.

– Вы вот, совсем облик наш потеряли, – продолжал Первый Леший. – дурман – траву потреблять начали, а тот, – Первый Леший погрозил в сторону озера кулаком. – так и хмельное. Вот узнает Баба – Яга, она вам устроит жизнь весёлую.

– Ну, ты это, сам только ей не рассказывай. – толкнул плечом Первого лешего, Второй. – Глядишь, оно как – нибудь и образумится.

– Куда там, образумится. – продолжал возмущаться Первый. – Вот если бы люди приходили в Лес без дурман – травы этой, и без хмельного, тогда может быть и образумилось.

А то гляди, что не человек, то, или дымит, как костёр, или, на ногах стоять не может от хмельного этого. Вот раньше было – сплошная красота. Придёт человек в Лес, возьмёт, что ему нужно, поблагодарит: хлебушка, и ещё чего – нибудь оставит и идёт себе домой. Одно удовольствие было за ними присматривать, ну и, польза, конечно.

А сейчас придут, или на своих этих железяках приедут: ладно, если только хмельного напьются и дыма своего проклятущего наглотаются! Так нет же, обязательно ещё после себя надо оставить: или костёр не потушенный, или, мусора всякого, для леса неподходящего. Эти, как их?

– Бумажки и целлофан, называются. – подсказал Второй Леший. – Да, раньше было лучше. А сейчас, эх, если бы не лесовики, мы бы, втроём, со всеми этими бумажками и целлофанами во век не справились бы.

– Не говори. – согласился Первый Леший. – И этот ещё, – он опять погрозил куда – то кулаком. – спутался. Ладно бы что путнее было, а то…, эх.

– Да не переживай ты так. – начал было успокаивать Второй Леший. – Вот вернётся, давай – ка мы с тобой его повоспитываем маленько, глядишь, опомниться. Как ты?

– А что, можно. – слегка оживился Первый Леший. – Хотя, сам знаешь: коготок увяз, ну и так далее…

– Так мы его как следует вразумлять будем. И сразу скажем: если не вразумится, Бабе – яге пожалуемся, а у неё, разговор короткий, сам знаешь, и он знает. – видать мысль, посетившая голову Второго Лешего, требовала развития, потому что… – И с туристами надо по строже. Надо будет закружить их, ну, штуки три – четыре, чтобы с неделю по Лесу побродили. Потом выведем, конечно, ну, чтобы запомнили и своим всем рассказали, как оно в Лесу безобразничать.

– А что, дело хорошее. – согласился Первый Леший. – Давай так и сделаем, а то, ну житья никакого нет от туристов этих с рыбаками, и этот, – Первый Леший опять погрозил куда – то кулаком. – туда же, хмельное, видите – ли ему с дымом нравится, жить без него не может.

– Правильно. Правильно говоришь. – Второй Леший согласно закивал головой.

– Коля! Ау! Где ты?! – женский голос у людей, он, от мужского отличается. Это, был женский голос и раздался он где – то недалеко, почти рядом.

И, ну не только у людей, в Лесу, случайности тоже случаются. Словно заказал кто, сразу же, как только женщина прекратила звать Колю, из кустов потянуло дымком, да, тем самым, который люди из себя выпускают.

– Подожди здесь, не уходи никуда. – поймав запах дыма встрепенулся Второй Леший. – Я сейчас.

Теория с практикой

– Самая главная ошибка, которую допускают практически все женщины при поиске верного спутника жизни, – после дежурных приветствий и поздравлений начал первое занятие лектор, обладатель щупленького роста и телосложения со всклокоченной шевелюрой на голове. – это незнание, из чего, из каких частей тела состоит мужчина, и как эти части надлежит правильно использовать в жизни.

– Знаем мы про эти части! – раздалось из зала. – Брюхо и, это самое. Вот и все из части – запчасти!

– Попрошу не перебивать. – строго сказал лектор. – А если вам всё до такой степени известно, что вы здесь делаете? Вперёд, и, как говорили в мультфильме: доброй охоты.

Аудитория сначала одобрительно загудела, кто – то даже начал смеяться, но, довольно – таки скоро утихла.

– Так что, давайте начнём с того, что разберём мужчину по частям его тела. – присутствующие зашушукались, некоторые из них захихикали. – Не время и не место шушукаться и хихикать, дамочки. – лектор взглядом сорвавшегося с цепи паровоза посмотрел на аудиторию. – Хихикать будете, когда ваш муж будет сидеть на кухне, уплетать сваренный вами борщ, и нахваливать. Вернее, вас хвалить, за то, что хозяйка хорошая.

– Ага, как же! – раздалось с передних рядов. – от этих паразитов дождёшься.

– Скорее бы… – вздохнули с задних рядов.

– Не отвлекаемся! Не отвлекаемся, записываем. – лектор принялся ходить по сцене с видом поэта в поисках рифмы, или ещё чего, поэтического. – Голова – часть мужского тела, отвечающая за: дыхание, произнесение различных слов, в том числе, матерных, а также, различных предложений.

– Помедленнее пожалуйста, не успеваю. – раздалось из аудитории.

– Надо успевать милочка, очень надо. – хоть и строго, но сочувственно произнёс лектор. – Как же вы будете своего мужчину от внешних агрессий защищать, если не успеваете. – присутствующие опять зашушукались и захихикали. – …в том числе матерных, а также, различных предложений. Записали? – аудитория подтверждающе забубнила. – Хорошо. Идём дальше.

Сами знаете, в какое время жить приходится – куда не ткнись, всюду деньги спрашивают. Может оно и правильно, но не до такой же степени?! Вот и получается, некуда человеку деваться, как эти самые проклятущие деньги зарабатывать. И что обидно, все эти порядки и законы дурацкие коснулись не только самых обыкновенных работяг, не взирая на величину образования и занимаемые должности. Коснулись они и людей, науке себя посвятивших. Ну а куда прикажете деваться, если от государства, акромя шиша, да и то, без масла, ничего не дождёшься? А науку, её продвигать надо, не может она на месте находиться. Да и попить – поесть, как ни странно, иногда хочется. Вот и придумали непризнанные, не побоюсь этого слова – гении от науки эти самые курсы по подготовке женщин по заполучению в мужья практически любого мужика. Более того, на то и гении, пяти самым успешным слушательницам курсов, наилучшим образом сдавших выпускные экзамены вместе с дипломами сразу же вручались и мужчины, жениться согласные. В виде премии, так сказать.

– На голове мужчины присутствуют, назовём их, подорганы, такие, как: уши, глаза, нос, рот, ну и прочие мелочи. – продолжал лектор. – Уши, вообще у человека, существуют для того, чтобы слушать и слышать. Но, к мужчинам это относится частично, потому как некоторые вещи они не способны воспринимать на слух. Например такие, как: чтобы после работы сразу домой шёл, а не шлялся где ни попадя. Мне совершенно нечего одеть. И так далее. Подобные вещи мужчиной воспринимаются исключительно другими частями тела, которые мы рассмотрим позже.

– Знаем мы эти части! – раздалось из аудитории.

– И хорошо, что знаете. – обрадовался лектор. – А если знаете, используйте их эффективно, а не абы как. В ходе курсов мы вас этому научим, на то они и курсы.

Далее – глаза. Глаза мужчина использует в основном для того, чтобы где – нибудь не споткнуться, и чтобы знать, где в этот момент продаётся пиво или другие подобные напитки. Для определения женщины, как объекта своей страсти, и соответственно, обретения подруги жизни, мужчина использует крайне неэффективно и лишь на короткое время. Для подобных определений существуют другие части тела, которые мы рассмотрим позже.

– Опять другие?! – раздалось сзади. – Одни и те же? Или другие имеются?

– Дамочка, всему своё время. Обо всём об этом вы узнаете из следующих лекций. Не торопите события, пожалуйста.

Нос. Ну, что можно сказать о носе? Практически ничего. Конечно, он бывает красивым или некрасивым, большим или курносым, но, к освещаемой теме имеет весьма незначительное отношение. Если кого интересуют дополнительные сведения о данном подорганам, запишитесь на факультативное занятие. На нём вам ответят на все интересующие вас вопросы.

Далее – рот. Рот у мужчины очень даже важный и ответственный орган. Ртом он говорит, ругается, и что до сих пор ставит учёных в тупик, в тех случаях, когда женщине надо говорить красивые слова, читать стихи, петь романсы – молчит, как будто туда налили воды.

– А почему молчит? – спросил кто – то из слушательниц. – Может стесняется?

– Может быть, но, вряд – ли. – ответил лектор. – Говорю же, на сегодняшний день, наука не может дать однозначного ответа. Идём дальше.

Помимо всего перечисленного, ртом, мужчина ест, курит, пьёт водку с пивом и закусывает их.

– Да уж, на это они великие мастера! – выкрикнула женщина с задних рядов.

– Паразиты! – раздалось из середины аудитории.

– Так прямо прибила бы! – заявила дама из первого ряда.

– Спокойно дамочки, не так эмоционально. – принялся успокаивать собравшихся лектор. – В ходе занятий, вы узнаете о самых передовых разработках учёных в этой области. Мы научим вас обходить все те заслоны и препятствия, которые выставляют мужчины на пути женщины к заветному желанию. А так же, научим вас успешно преодолевать их.

– А практические занятия будут? – спросила та самая дама, которая готова была прибить всех, без остатка, мужчин. – Теория оно конечно хорошо, но без практики, как говорил классик, она гроша ломанного не стоит. Или я неправа? – судя по тому, как загудела аудитория, вопрошающая дама была процентов на триста права. – Практику давай!

– Практические занятия договором не предусмотрены. – строго ответил лектор. – Читайте внимательно документ, там всё написано.

– А ученые, женщины, в этой области науки имеются? – не унималась аудитория.

– Нет. – даже как – то с гордостью ответил лектор. – Исключительно мужчины, и то, мало нас таких, всего, пять человек.

– А где остальные, ну такие, как ты? – спросила дама из первого ряда.

– Исследованиями занимаются. Чем же им ещё заниматься, как не исследованиями.

– А ты стало быть, – это обозначила себя крашенная блондинка из средних рядов. – нам про ихние открытия рассказываешь. Так, что ли?

– Совершенно верно. – слегка поклонился лектор.

– А сам – то, ученый? – спросила дама из задних рядов, которую было плохо видно, а потому, описать, как она выглядит, не представляется возможным.

– Вроде бы похож. – задумчиво произнесла крашенная блондинка. – Вон, смотри, волосы дыбом, и взгляд, как будто с похмелья.

Лектор хотел было отреагировать на последнее замечание путём призвания к порядку и продолжением лекции, но, какое – то, неизвестное по счёту чувство, ему подсказывало, что лекция окончательно скомкано и, если он её продолжит, слушатели сказанное просто не смогут воспринимать.

«Ну что ж, – после небольших раздумий, незамеченных аудиторией, решил лектор. – весьма полезно пообщаться со слушателями, наладить, так сказать, контакт. А лекция, никуда не денется лекция. Подумаешь, следующую сожму, дам больше материала?!»

Тем временем аудитория, как будто прочитала потаённые мысли лектора, поняла, что дальше науками их пичкать лектор не будет, потому и, забубнили и зашушукалась.

– А ты сами – то женат? – спросила крашенная блондинка.

Лектор отреагировал на заданный вопрос весьма даже странно. Он встрепенулся, даже слегка подпрыгнул. Если не знать, что он лектор и вообще, учёный человек, создавалось такое впечатление, что ему скомандовали: «Стоять! Руки вверх!»

– Нет, не женатый. – как – бы слегка смущаясь ответил лектор.

– А что так?! – на этот раз голос подала дама с волосами ярко рыжего цвета. – Неужели разборчивый такой?! Женись на мне, я учёных дядечек люблю.

Аудитория дружно засмеялась. Почти сразу же, сам учил не откладывать в долгий ящик, из разных концов аудитории посыпались другие предложения руки и сердца и обещания сыра с маслом.

– Дамочки, нельзя мне. – лектор изо всех сил старался объяснить собравшимся всю тупиковость ситуации в своей личной жизни. – Поймите, наука. Которой я посвятил всю свою жизнь, она не терпит чьего – либо присутствия рядом. Она моё одиночество любит.

– Всё ясно! – раздалось из зала. – Кобель, значит! – последнее прозвучало как приговор.

– Бабы, хорош! – чуть ли не закричала ярко рыжая дама. – Вам хихоньки да хахоньки, а я серьёзно. Отдайте его мне! А я вас всех сначала в ресторан, а потом на свадьбу приглашу. Ну пожалуйста! – взмолилась она.

– Да забирай! – ответила на просьбу крашенная блондинка. – Такого добра вон сколько по улицам шляется, любого цепляй!

– Ой спасибо, бабоньки! – ярко рыжая дама, видать, наученная лектором не откладывать в долгих ящик дело обретения спутника жизни стала пробираться к проходу. – Ей Богу не пожалеете. И ты не пожалеешь, лохматенький. – весело крикнула она лектору.

– Дамочки, дамочки, вы что?! – кажется, не смотря на всю свою учёность и даже гениальность, лектор ещё не понял всю степень ему грозящего. – Некогда нам глупостями заниматься! У гас впереди целый курс лекций, а это, первая. Сядьте на место, пожалуйста! Да и, говорю же вам, нельзя мне, наука мешает!

– Говорю же, кобель! – радостно заключила та самая дама, которая обозвала лектора кобелем.

Ярко рыжая дама, такое впечатление, стала ещё ярче, в смысле, волосы её стали ярче. Помимо этого, с лица сошли как улыбка, так и радость, что на лице, что в глазах. Сейчас на лектора смотрела самая настоящая ведьма, которую по неосторожности разозлили. Но, лектор, видать не дошёл в своих исследованиях, о исследования женщины в рассерженном состоянии. А может, он и не собирался исследовать это женское состояние, потому как исследовал исключительно мужчин. Он даже, не иначе, во спасение себя, попытался продолжить лекцию, даже рот было открыл, но, было поздно.

– Это что же, брезгуешь?! – прокричала и прошипела одновременно крашенная блондинка. – И чем же это я тебя не устраиваю, а? Фигура, смотри какая! – ярко рыжая дама изобразила некое «па», которое изображают модели на фотосессиях. – А ноги! Ты посмотри, какие у меня ноги! – она задрала юбку.

– Успокойтесь дамочка. – больше лепетал, чем призывал к порядку распоясавшуюся даму лектор. – Не время сейчас для этого, и не место. – не иначе, как сдуру ляпнул лектор.

– А нам стесняться друг друга нечего! – заявила дама из первого ряда.

– А может он того, импонирующий? – спросила крашеная блондинка. – Тьфу ты! Импотент, я хотела сказать.

– А вот это мы сейчас и проверим. – воркующим голосом сказал ярко рыжая дама и направилась к сцене. – Бабы! Держите там дверь!

Перекресток

Мелкая морская волна что – то шептала у моих ног, как – будто просила прощения. Кажись меня на поэтику потянуло, с чего бы это? Кстати, а как я здесь оказался?

Я стоял на берегу моря, сразу видно, настоящего. Ну, разве что, вода была какого – то неестественно зелёного цвета. Бывает, и мне сразу же вспомнился случай из моей морской и трудовой жизни, когда я наблюдал, как бы двухцветное море: зелёное и темно – синее, одновременно. Причём, и, точно помню, это мне очень понравилось – не было никакого плавного перехода одного цвета в другой. Была резкая и ломанная граница между темно – синим и зелёным, как будто кто – то, спьяну, карандашом провёл. Не помню, в каком море это было, кажется, в Японском. Впрочем, без разницы.

Ну и, за каким, и каким образом я сюда попал? Ответ вынырнул из глубин головы сразу же и был, аж обидно стало, предельно прост: это я сплю, а море мне снится. Ну и ладно, пусть снится, если ему больше делать нечего…

Вообще – то, мне часто снится море: наверное, никак забыть не могу, а может быть оно таким образом меня не отпускает. Да, но море мне всегда снится аккуратно с пароходами, причём, я обязательно на одном из них. И пароходы снятся такие, что ни один сумасшедший не придумает: уродливые какие – то. А тут, пароходов нет вообще. Ладно, мелочи все это.

Да, когда мне снится что – то вообще, не только море: я почему – то с трудом могу шевелить руками: как будто или больной чем – нибудь, или сильно пьяный. Попробовал, пошевелил руками – нормально шевелятся. Для чистоты эксперимента, попробовал, пошевелил ногами, даже головой покрутил – тоже всё нормально.

Зашевелил я, значит, головой и, дошелевелился – это я, получилось, назад оглянулся. Узкая полоска берега, метров пятнадцать, не больше. Далее, берег круто поднимается вверх, тоже, метров на пятнадцать – двадцать, а там, трава, высокая такая и тоже, неправдоподобно зелёная – на Курилы похоже. Там, кажется на Симушире, такая же картина и трава, тоже, очень зелёная. Ну и хрен с ней, с травой этой, все равно – снится.

Посмотрел вверх, а там картина поинтереснее оказалась и, не смотря на то, что был уверен – сплю, что – то мне стало плохо, аж затошнило немного. В небе, кстати, самом обыкновенном, я, как и полагается, увидел облака – обыкновенные облака. Ага, они то обыкновенные, вот только висят раза в три выше, чем им полагается висеть. Да и хрен с ними, это я так и облака причислил к чудачествам сновидения.

Ладно, поехали дальше. Если уж все это мне снится, значит что – то должно происходить. Не буду же я вот так все время стоять, пока сплю, и ничего не делать! По каким – то законам сновидений, обязательно действо какое – нибудь должно быть. Это как в кино: там, в кинофильме, обязательно что – то происходит. А если тебе полтора часа одну и ту же картинку показывают, это уже не кино, это черти что получается.

Стою, жду начала «кина», ногой прибрежную гальку пинаю… И точно, смотрю, по берегу, в мою сторону, идёт кто – то. Я даже обрадовался, но не потому, что скучно мне. В одной умной книжке вычитал про управляемые или осознанные, точно не помню, как называется, сновидения. Когда вычитал, сразу захотелось для себя эту штуку задействовать, а что, так спать интереснее. Но, ничегошеньки у меня из этого не получилось, правда, я не очень и старался. А тут, глянь, и стараться не надо, все само – собой получается. Ну что ж, давай «кино», я только за.

Пока я таким образом сначала размышлял, а потом радовался, тот, который неизвестно откуда появился, оказался метрах в десяти от меня. Издали, был он похож на ребёнка, лет десяти – двенадцати.

Почему – то я сразу для себя решил, что это мальчик. Так оно и оказалось, только мальчику этому, на вид, лет шестьдесят, не меньше, просто росточком не вышел. Личико, да и сама голова, маленькие, а лицо все сморщенное такое, как будто, не знаю даже с чем и сравнить. Цвет лица бледный, почти белый, под землёй живёт что ли? Голова почти лысая, так, пушок какой – то торчит. Кстати, чем – то этот дедок похож на персонаж один, из «Звёздных войн». Был там инопланетянин какой – то, маленький такой, но очень умный, не помню как звать. Правда, у этого, уши самые обыкновенные, а не заострённые, как у того, или какие они там, не помню точно.

Стою, смотрю я на этого дедка, а тот, идёт прямо на меня и такое впечатление, внимания совершенно не обращает. Будто бы наперёд знает, что стою я здесь, его дожидаюсь, а значит, никуда не денусь. Ладно, хрен с тобой, иди, иди, посмотрим, кто ты или что ты?

А дедок, прямо как паровоз, на меня так и чешет. Ничего не поделаешь, пришлось пару шагов в сторону сделать. Не трактор конечно, не раздавит, а если бы вместо него был трактор, тогда что? Такое предположение мне очень не понравилось, аж передёрнуло всего. Дедок же, как шёл, так и пошёл дальше, даже не посмотрел в мою сторону.

«Хоть бы поздоровался, ради приличия. – подумал я, глядя вслед уходящему куда – то дедку».

– А зачем тебе желать здоровья, если ты и так, живой и здоровый? – произнёс в моей голове какой – то голос, представляете?

– Кто это? – то же, мысленно, спросил я, хотя прекрасно знал, кто это. Оно у меня чисто автоматически, не иначе, от удивления.

– Тот, кто сейчас мимо проследовал. – это опять, в голове.

– Далеко собрался? – надо же хоть что – то говорить, вот я и ляпнул.

– Даже если и скажу, ты всё равно не знаешь: что это и где это, а значит, не сможешь определить, далеко или нет.

– Ишь ты, философ! – невольно вырвалось у меня, мысленно, разумеется.

Дедок остановился, немного постоял, а потом развернулся на все сто восемьдесят, и пошёл в мою сторону.

Когда он приблизился, я не то, чтобы смог получше его рассмотреть, вроде бы и так всё ясно, но всё равно. С головой и личиком всё было один в один, как – то всё наоборот получилось: мелкие детали успел рассмотреть, а крупные, получилось, не успел. Ничего не поделаешь, во сне, оно всегда всё наоборот. Теперь, когда дедок стоял передо мной и смотрел на меня каким – то рассеянным взглядом, я рассмотрел, во что он одет. Оказалось, там и рассматривать нечего, наверное, потому и внимания не обратил. Одет был дедок в какое – то кожаное пальто, с крупными такими, то ли швами, то ли, ещё чем – то. Вернее, даже это было не пальто, а скорее плащ, по типу средневекового…

– Кто такой философ? – похоже, лицо у дедка, не знало что такое мимика, потому что оставалось неподвижным.

– Ну это… – начал было я.

– Зачем тогда говоришь, если не знаешь? Из Москвы?

– Почему сразу из Москвы? Нет.

– Ах да, извини. – а выражение лица ну нисколечко не меняется, хоть бы глазами моргнул. – Я не имею ввиду скопление, которое вы называете городом. Я имею ввиду Мир, в котором ты существуешь.

– В смысле?

– В смысле, планету, если применять ваши понятия.

– Земля, называется. – говорю, а сам, хотел было удивиться, а потому вспомнил. Я же сплю.

– Не спишь ты. – во сволочь, мысли мои читает. – Во всяком случае, сейчас ты находишься не в том состоянии, которое вы называете сном. И вообще, это там, у себя, ты спишь, и почти все вы спите, а здесь, никто не спит.

Мне даже смешно стало: что за дурь? Как это я не не сплю? Если бы не спал, вместо этого побережья, квартира моя была бы, ну или ещё какое – нибудь место, мне, более – менее известное. Ну или же, это если бы занесло куда – нибудь, сдуру, я бы знал где нахожусь. А тут: море, пляж, берег крутой с травой, облака хрен знает где высоко, и дедок этот, кажись, сумасшедший.

– Да уж, хороша каша. – как ни в чём ни бывало сказал дедок.

– Какая каша? – говорю же, сумасшедший. Эх, только бы не псих.

– Та, что в твоей голове сейчас кашевариалась. – нисколько не меня выражения лица ответил дедок. – И никакой я не сумасшедший, и не псих. Я, такой же как ты, ну почти, только из другого Мира.

– Из какого? – а вы бы не спросили? Вот и я спросил.

– Какая тебе разница? Всё равно не знаешь.

– А ты, стало быть, – ну надо его уесть, ну хоть чуть – чуть, а то… – про мой Мир знаешь.

– Немного знаю.

– Доводилось бывать у нас?

– Нет, не доводилось.

– Тогда откуда?

– Отсюда – и дедок показал рукой на окружающий нас пейзаж. – Отсюда. – повторил он.

– Я так понимаю, это планета? – уесть не получилось, ну и ладно, попозже получится.

– Планета. А что, непохожа?

– А называется как?

– Перекрёсток, она называется.

– Как, как?

– Глухой, что ли?

– Нет.

– Значит услышал. Зачем повторять.

– То, что интересуешься – хорошо, а то, что дурак – плохо, но это пройдёт. – выдал мою характеристику дедок.

– Слышь, дед! – разозлил, сволочь. – За дурака можно и огрести.

– А ты не обижайся. – примирительно сказал дедок. – Это я так, не со зла. Раз уж попал в этот Мир, то не дурак. Дураки сюда не попадают.

– А куда они попадают?

– В другой Мир, не помню как называется.

– А ты там был?

– Был. И ты был. Только я был не в том, в котором был ты, в другом, но точно таком же.

– И что они, ну дураки эти, там делают.

– Толпой ходят, как овцы или коровы, видел?

– Видел. – кивну я головой, а самому всё интереснее и интереснее становится, уж очень не похоже на бред, или сон. Это, похлеще любого бреда или сна будет. – И что, так и ходят?

– Да, – вздохнул дедок. – так и ходят. Раз уж ты так философию любишь, расскажу я тебе немного философии.

– Почему это люблю? – возмутился я.

– Не перебивай. Поначалу, ну, когда рождаются, все живые существа держатся кучкой, так и проще, и безопаснее. А потом, когда подрастут и повзрослеют, у каждого своя жизнь начинается, от других жизней отличающаяся. Вот и попадает человек, или другой кто, в этот Мир. На то он и Перекрёсток, чтобы выбрать дальнейшее направление для своей жизни. Понимаешь?

– Вообще – то да. Стало быть, я повзрослел, так что ли?

– Выходит, что так.

– А остальные?

– Увы, не всем даётся повзрослеть. Большинство так и остаётся во младенчестве потому всю жизнь и ходит толпой: так проще и безопаснее.

– А ты?

– Что я?

– Ты тоже повзрослел?

– Давно уже. Я здесь новичков встречаю, должность у меня такая.

– Слушай, а может я умер? – спросил я, потому что ну очень похоже на рассказы о жизни после смерти.

– Нет. – спокойно ответил дедок. – Скорее, родился. И, немного помолчав, добавил. – Да, вспомнил, как тот Мир называется, ты напомнил. – на лице дедка изобразилось что – то отдалённо напоминающее улыбку. – Земля, он называется.

Я попытался проснуться – не просыпается:

Мать – перемать! Что делать – то?!

– Иди. – сказал дедок.

– Куда идти? – вот это ошарашил, так ошарашил.

– А это уж тебе решать, куда. – спокойной сказал дедок. – Твоя жизнь, твой путь, а значит и перекрёсток должен быть твой. Иди, и ищи его. Найдёшь, не переживай ты так.

После это, даже хуже бреда – дедок расправил свой плащ, который оказался вовсе не плащом, а крыльями, кожистыми такими и перепончатыми, как у летучих мышей, только большими. Взмахнул он, значит, своими крыльями, и полетел куда – то, сволочь.

А я, как стоял, дурак дураком, так и продолжал стоять. Настроение – ужас, не сплю оказывается. Сразу очень и очень захотелось домой, я даже вспомнил, что у меня в холодильнике полтораха темного, не начатая.

«Если попаду домой, нажрусь до чёртиков. – твёрдо решил я. – Ну а пока домой попасть не получается, пойду – ка, посмотрю, что здесь творится и происходит? Не стоять же на месте, столбом?!»

Людоедское благородство

– Стало быть, ты и есть Кот в Сапогах? – за огромным столом сидел Людоед, обедал. В одной руке он держал запечённую лошадиную ногу и откусывал от неё. В другой его руке пребывала кружка соответствующих размеров. Содержимое кружки Коту видно не было, но судя по мутноватым глазам Людоеда, догадаться, что там, было несложно.

– Так точно, ваше сиятельство! – встав по стойке смирно, доложил Кот.

– Ишь ты! – усмехнулся Людоед. – А сапоги где? Потерял?!

– Никак нет, ваше сиятельство! Вот они! – Кот показал Людоеду сапоги, которые до этого держал за спиной. – Ноги устали. Непривычный я к сапогам – то, но к вам, ваше сиятельство, без сапог не пойдёшь, неуважение это, а я вас дюже уважаю.

– Уважаешь, говоришь?! – Людоед рассеяно и недоверчиво посмотрел на Кота. Затем, откусив от лошадиной ноги, отпив из кружки, добавил. – Ну тогда ладно, уважай дальше, мне не жалко.

На самом деле Кот Людоеду соврал, причём, соврал бессовестно, не уставали у него ноги. А Сапоги эти он украл, с куклы детской снял. Для выпендрежа они ему понадобились, чтобы впечатление на Людоеда произвести и, кажется это ему удалось.

– А ко мне зачем? – одновременно жуя и срыгивая спросил Людоед.

– Беда у меня, ваше сиятельство. – Кот изобразил самую печальную физиономию на которую был способен. – Вернее, не у меня, у хозяина моего. Но, считай, что у меня.

– А я – то здесь причём?

– Ну как причём? Помощь твоя требуется.

– Какая такая помощь?! Ты что, совсем, что ли?! – от такой наглости Людоед даже жевать перестал. – Я людям, да и котам, тоже, не помогаю, специализация не та. Вот если бы наоборот, тогда пожалуйста. Тогда по адресу обратился, а если помочь, это не ко мне…

– Ну как это, не к тебе, ваше сиятельство? – замурлыкал Кот. – Ведь всем известны твои великодушие и благородство. Тем более, дело совсем пустяковое, ну, для тебя пустяковое. Для других, знамо дело, оно невыполнимое, а для тебя – раз плюнуть.

– Великодушный, говоришь?

«Насчёт великодушия, не знаю, ну а то, что ты дурак стоеросовый, это точно. – тем временем думал Кот, умильно глядя на Людоеда».

А Людоед, дожевал, запил, хотел было ещё откусить, да передумал. Вернее, задумался над своим великодушием и благородством, потому что толком не знал, что это такое?

– Так точно, великодушный! – продолжая стоять по стойке смирно чуть – ли не выкрикнул Кот. – Все говорят! Потому к тебе и пришёл! Или ты, или никто, спасай!

– Ишь ты! Сразу спасай его! Расскажи хоть, в чём дело – то?

А дело было в том, что мельник неожиданно взял, да и помер. Вроде бы и мужик был ещё не старый, на здоровье не жаловался, а туда же. Раз, и всё! Ну что тут поделаешь? Все мы такие, все там будем. Похоронили, помянули, погоревали – поплакали, да и забывать уже стали, как вдруг вспомнили, а с наследством – то, как?

Мельник хоть и был мельником, но, по словам соседей и тех, кто к нему зерно молоть привозил, деньжищ у него было, немерено, и что он их под мельницей прятал, в закопанном виде. Ну, сыновья, а у мельника было три сына, начали копать под мельницей, наследство искать. Вот ведь придурки! В одном доме с отцом жили и прекрасно видели какую жизнь их отец ведёт, и что никаких денег, а тем более, деньжищ, у него отродясь не было. Однако нет, начали копать, деньги искать. Вот она – глупость и жадность людская, вся до кучи собранная. Денег, а тем более деньжищ, не нашли. А вот яму под мельницей такую здоровенную выкопали, что мельница чуть не развалилась. Пришлось яму ту в срочном темпе закапывать, землёй засыпать и землю, ещё утрамбовывать. Короче, зазря потрудились. Эх, глупость, она и есть глупость.