Наедине с собой (сборник) Горюнов Юрий

Финал

Вспомнив этот разговор и ее фразу «А что дальше?» – я понял, что надо решать, что дальше. Я понимал, что дальше тишина. Одна из причин, по которой я приехал – была Наташа. Мне надо было ее увидеть, услышать, чтобы понять, что дальше?

Я достал визитку, которую мне дал Сергей и, повертев ее в руках, набрал номер.

Судя по номеру, скорее это был рабочий телефон. После нескольких длинных гудков я услышал знакомый голос.

– Слушаю.

– Здравствуй!

После не продолжительного молчания, услышав голос из прошлого, она ответила: – Здравствуй. Ты давно приехал?

– Не очень, хотя все относительно.

– Просто так или по делам?

– Да все вместе. Цели есть. Важно их решение.

– Мой телефон Сергей дал?

– Да, он. Я не помню твой домашний, да и звонить домой было бы неудобно.

– Для кого неудобно?

– Думаю для тебя. Не хотелось создавать не удобства. Звонит мужчина, могут быть вопросы.

– Спасибо за заботу. Но номер мог бы и запомнить. Хотя тебе виднее надо ли.

Ее голос звучал ровно и спокойно. То ли это действительно так, то ли давалось с трудом. Это был знакомый голос, но чужой. В нем были другие интонации, другая манера разговора и не было даже тени радости. А что я ждал? Взрыва восторга? Падения к ногам? Все было верно.

– Я предлагаю встретиться? Как ты к этому относишься – предложил я.

– Можно и встретиться.

– Судя по реплике, это не входит в твои планы. Но все-таки? Если ты согласна, когда и где? Я более свободен во времени. Выбирать тебе.

– Перекладываешь решение на хрупкие женские плечи? А где же мужская самостоятельность, мужское плечо? Ну, это может быть не удачная шутка. Давай сегодня часов в шесть. И, наверное, лучше, если я приеду к тебе? Это удобно?

– Не надо так. Ответ ты знаешь. Конечно.

Она повесила трубку.

Работать я больше не мог. Какая она будет эта встреча? Что принесет? А что я жду? По голосу не всегда можно определить настроение. Она умела управлять собой.

Если бы я случайно встретил ее на улице, то не знал бы как себя вести. Я был бы как провинившийся школьник. Вина есть, но вот каково будет наказание?

Нет вины? – рассуждал я. – Прямой нет. А если подумать? Я уехал, не дав ей никакой надежды на будущее. Это было похоже на побег. Только от кого? От себя? От нее? Я боялся нарушить свой сложившийся уклад жизни? Она была нужна мне, и я это знал. Но это было тогда.

Попробую разобраться в себе до встречи с ней. Я не хотел нарушать, нет разрушать ее жизнь, причем, не спрашивая, хочет она этого или нет. Хочет ли перемен в своей жизни? Мог только догадываться, что хочет. Ее жизнь не была безоблачной, но и не была мрачной. Скорее всего, ровной, относительно спокойной. Но я понимал, что я могу ей дать? Любовь? Любовь проверяется временем, а не отрезком времени несколько недель. Ну и как проверил? Признаюсь. Проверил. Результат отрицательный. Слишком велика была вероятность принять влюбленность за любовь. Я уже стал седеть и все ищу любовь. Романтик. А скорее эгоист. Я находил множество причин, почему не звонил ей, не приезжал. Нравилась ли она мне. Да. Готов бы я был разрушить ее прежнюю жизнь и создать ей новую. Нет. У нее сейчас уже взрослая дочь. Как бы выстроил с ней отношения? У нее нормальные отношения с отцом. Я не думаю, что мои с ней были бы лучше. Вряд ли. Этого я и боялся. Боялся, что она будет рваться между мной и дочерью. Уговариваю себя? Ищу причины оправдать. Срабатывает фактор закрытия двери души. Я боялся разрушить чужую жизнь, чужие устои, не спросив у нее. Боялся взять на себя эту ответственность. И она это поняла раньше меня.

Она была готова принести себя в жертву, в надежде, что я помогу ей и исправлю ее будущее.

Я этого не сделал. Уехал, простившись, ничего не оставив после себя. Ни надежд, ни обещаний. Одни недосказанности. Оставив ее со своими мыслями.

Вот и думай, как себя вести, когда она придет. Я перед ней в долгах. В неоплаченных долгах.

Как будет происходить встреча? Хотел ли я только ее тело или всю женщину. Не знаю. Но ставить ее приход, как цель отдаться страсти тел не хотел.

Это был своего рода поворотный момент в моей жизни. Я прокручивал в голове разные варианты развития событий. Пытался предусмотреть все, успевая пережить, как положительные, так и неприятные возможные моменты. Я пытался пережить событие до того, как единственный вариант осуществится в реальности.

Время тянулось неимоверно медленно. Я пытался занять себя, но мысли о предстоящей встрече не давали мне покоя.

В начале седьмого раздался звонок в дверь.

Я подошел и открыл. На пороге стояла Наташа. Я посторонился, пропуская ее. Закрыв дверь, поцеловал.

– Здравствуй!

Она чуть прижалась ко мне и замерла.

– Как давно я тебя не видела.

Оставив сумочку в прихожей, она сняла туфли и прошла в комнату. Наташа расположилась в кресле около журнального столика. Чтобы как-то начать встречу я предложил ей кофе и вина. Господи, до чего же банально и пошло, но мне ничего не приходило в голову.

Пока я готовил кофе на кухне, она сидела на табурете и разглядывала меня.

– А ты почти совсем не изменился. Только появилась легкая седина. Это тебе идет. Даже как-то украшает. Придает мужественности.

– Не надо меня так рассматривать в упор. Я чувствую на себе твой взгляд и теряюсь.

– Что это с тобой? Ты всегда был такой уверенный, иногда даже самоуверенный. Потеря уверенности не лучший факт. Или виноват в чем? Женщины очень внимательны к переменам в мужчинах.

– А ты стала жестче в суждениях.

– Что делать. Жизнь учит не только смеяться, но и плакать. Причем часто так, чтобы слез не было видно.

Мы перешли в комнату. Я налил ей кофе и сухого красного вина в фужер, потом себе и сел в кресло по другую сторону столика.

Она подняла бокал, посмотрела на свет через вино, о чем-то задумалась на мгновение и сказала:

– Давай, предлагай выпить за встречу!

Наташа брала инициативу в свои руки. Как во время нашего знакомства. Я был на вторых ролях.

Я смотрел на нее и отмечал перемены. Да, Сергей был прав. Она стала еще лучше. Изменила прическу, которая больше подчеркивала черты ее лица. Только глаза не блестели так, как раньше. Стали более темными, глубокими, в которых пряталось то, что знала только она.

– Рассматриваешь меня? И каков результат? Ты однажды уже рассматривал меня? Помнишь?

– В таком вопросе нет результата. Есть просто восхищение. Ты прекрасно выглядишь.

– Да, как видишь, время без тебя не сказалось отрицательно.

– Что не скажешь обо мне. Одиночество не в мою пользу.

– Одиночество? Почему это ты решил, что без тебя я была одинока? У тебя излишнее самомнение.

– Одиночество! – выпалила Наташа. – Откуда тебе знать, что такое одиночество! Это не когда одна сама с собой. Одиночество это страшнее. Это когда вокруг тебя люди. Десятки людей, а ты чувствуешь себя как в пустыне. Когда приходишь домой, когда общаешься с людьми, когда на работе, а все равно как одна. Умение говорить не освобождает от одиночества. Ты, как заведенные часы отмеряешь время для других, а внутри – одинока. Это гложет. Только часы идут вперед, спешат или отстают, но все равно движутся вперед. А когда одинока, часто возвращаешься назад, отматывая ленту времени или живешь в остановившемся для тебя времени. Останавливаешься на моментах жизни, которые тебе важны, дороги. Ты их просматриваешь вновь и вновь. И жуткая тоска, боль захватывают тебя, когда понимаешь, что можно было сделать по-другому, но не получилось. Можно было, но не сделано. Почему? Почему пошла другой дорогой. И это бессилие не возможности вернуться на развилку доводит до исступления. Это и есть одиночество, когда среди людей, остаешься со своими мыслями, которыми не с кем поделиться. Не нужно сочувствие, нужно понимание, а его нет. Понять может только тот, кто сам это испытал. Одиночество – это удел сильных. Это ноша, которую приходится иногда нести всю жизнь. И вот тогда хочется кричать, а нет возможности быть услышанной. А ты говоришь одиночество. Тот, кто живет для себя, не знает, что это такое.

Одиночество – выстраданная ноша и дается не каждому. Не знаю к счастью или, к сожалению, но тот, кто знает, что это такое умеет понять другого. Ты не умеешь.

Ее голос уже звучал тихо и спокойно, без надрывов. Но в нем чувствовалась выношенная боль.

– А в прочем, стоит ли об этом говорить сейчас, – добавила она помолчав.

Наступила пауза. Чтобы как – то сократить ее я предложил:

– Еще вина? Или что-нибудь еще?

Она повернула голову и пристально посмотрела на меня.

– В данный момент только тебя до дна души, которая должна где-то быть.

Затем встала с кресла и подошла ко мне. Я поднялся, и тут она прижалась ко мне. Губы слились в поцелуе. Я сжимал ее тело, которое влекло, чувствовал, как оно наливается жаром. Наташа закинула мне руки на шею и все сильнее прижималась ко мне. Мы были готовы слиться в одно целое. По нам прошла дрожь страсти, не терпения, жажды …

Ее голова лежала у меня на плече. Я вдыхал запах ее волос, легкий, чуть горьковатый запах, словно в поле запах полевых цветов. Я гладил ее стройное тело, лаская пальцами и получая от этого прикосновения к нежной бархатной коже наслаждение. Как я давно не видел его, не прикасался к нему. Но не забыл. Пальцы чувствовали каждый изгиб и помнили лучше. Она была по – прежнему стройна. Ее тело манило. Оно было создано для любви. Любви, которая может не только получать, но и отдавать. Отдавать себя всю без остатка страсти.

Мужчины, мужчины. Попытайтесь почувствовать тело женщины после любви. Это истинное наслаждение. Ласкайте его. Не отворачивайтесь с усталым видом и чувством выполненного долга. За все вам воздастся сторицей. Научитесь чувствовать перемены в женском теле. Учитесь не только получать, но и отдавать себя женщине. Они это помнят и отдадут вам себя с такой страстью, нежностью, неистовостью, какой вы и не ожидали и не знали.

Наташа тихо лежала не шелохнувшись. Ее тело, еще недавно горело огнем страсти. Она упивалась своей страстью, отдаваясь ей вся, как будто время остановилось, и она хотела, чтобы оно вновь не пошло вперед.

Я ее такой не знал. Именно не знал. Я помнил наши встречи, но такой не знал. Я ловил себя на мысли, что наша встреча иная. В ней была страсть, но страсть тел. Мы очень мало разговаривали. Неужели нам нечего было сказать друг другу и осталось только физическое влечение мужчины и женщины. Только страсть плоти. Я гнал эту мысль, но она возвращалась. Все было иное. И я и она. Меня манило ее тело, но не вся она. В ней были смешаны страсть тела и холодность души. Неужели время сыграло свою злую шутку оставив в памяти только страсть тел, а все остальное осталось в прошлом. Нет. Это бред какой-то.

Что это? Не растраченная страсть, которая держалась в ней или нечто иное? Я не мог думать об этом, да и не хотел. Я наслаждался ей. Тем, что держал ее в объятиях и эгоистическим чувством, что вот это прекрасное, знойное тело еще совсем недавно отдавалось мне. Я еще помнил ее губы, помнил, как покрывал поцелуями тело, от которого не хотелось отрываться.

Как быстротечно летит время. Только что тела сплетались и вот тишина, покой, не нарушаемый ни единым словом.

– Мне пора, – сказала она.

– Уже!

– Да, уже. Не забывай, что я не так свободна, как ты и время для меня имеет значение.

Она поцеловала меня, встала и направилась к выходу из спальной комнаты. Я снова с восхищением отметил стройность ее тела и самодовольно подумал, что это тело, только что принадлежало мне. Я эгоист? Да, я эгоист. Но я хотел в этот момент быть таким эгоистом, которому дозволено получать ласку этой женщины, которая выбрала меня.

После принятия душа, мы приняли свой первоначальный вид, и выпили по чашечке кофе. Я снова и снова возвращался к мысли о том, что было в ней что-то новое, не известное мне. Разговор был в целом ни о чем. И Наташа как-то уходила от темы наших отношений. Я не стал настаивать. Время покажет, что и почему. Но в ее глазах, обычно лукавых и веселых, проскакивал грустинка. Но я не придавал этому значения. Кто знает женщин. Может быть, действительно фактор времени ставит свою печать.

Она поднялась, сказала:

– Все пора. Не провожай меня. Не надо. Мы так давно не виделись, не были вместе, что хочется побыть одной. Пока еду домой вот и побуду. Время не позднее, еще светло. Не беспокойся.

Я не стал настаивать, понимая бесполезность.

– Ты позвони, когда будешь подходить к дому.

– Хорошо.

Она надела туфли и сразу стала выше, почти сравнявшись со мной. Ее губы коснулись моих. Затем она приложила палец к моим губам, запрещая мне, что-либо говорить и тихо сказала:

– Я ухожу. Не звони мне больше. Не надо. Забудь мой телефон. У нас нет будущего. Я научилась жить без тебя. Я не хочу повторения прошлого. Это будет только копия, а копия всегда хуже оригинала. Ты мне дорог в памяти. Помни обо мне. Мне будет приятно знать, что ты помнишь меня, что я была в твоей жизни. Прощай!

Она вышла и тихо закрыла за собой дверь….

Я свободен

Если бы сейчас раздался гром, я бы его не услышал. Сказанное было сильнее. В душе все рухнуло, образовалось нагромождение ненужных ни кому осколков, которые уже не собрать в целое. Руины в душе. На их основе не построишь новое здание чувств. Нужен новый материал, а эти нечем скреплять.

Я вернулся в комнату и опустился в кресло. Я задавал себе один вопрос. Почему? Я не хотел понимать. Потихоньку стал приводить мысли в порядок, разговаривая сам с собой.

Мне стала понятна ее неистовая страсть. Это была прощальная страсть, Страсть по прошлому. Она хотела не столько, чтобы я запомнил ее такой, сколько хотела запомнить себя. И она была права.

С первых минут нашей встречи вдруг возникла некая преграда, которую ломать никто не пытался.

За время моего отсутствия она жила своей жизнью, своими мыслями, заботами. Она действительно научилась жить без меня. Как и я без нее.

Поддерживать отношения ради плоти – было не для нас. Это в молодости все легко и просто, а возрастом приходит иное чувство соединения плоти и мыслей, общения. Страсть ради страсти не нужна.

Я понимал, что приехал к ней, чтобы понять себя. Теперь я мог себе в этом признаться, хотя раньше гнал эту мысль от себя. Может быть это жестоко, но это так. Необходимо было понять, насколько сильно держит прошлое. Я часто вспоминал ее. И надо было понять, что это? Прошлое держит или влечет будущее. Возможно, Наташа думала также. Поэтому и не стала встречаться на людях. Она хотела прощальной встречи и была к этому готова. Она так решила. Она понимала, что прошлое нельзя повторить. Это уже фальшь. Она оказалась сильнее меня, лучше, честнее. О чем я только думал, она поняла и решила. Она взяла груз разрыва, понимая, что не факт, что это сделаю я. Что так и будет тянуться неопределенность отношений. А встречи любовников ей не подходили. Она просто честнее в своих чувствах, чище в мыслях. Я оказался слабаком. Хотел проверить себя. А о ней не подумал. Приехал к женщине сдавать экзамен своих чувств. И что? Сдал экзамен? Я этого хотел? Нет, провалил. Я же не знаю, что она чувствует сейчас, когда едет домой. Как она ко мне относится. Жить научилась. Но мысли свои оставит при себе. Это ее.

И что я хотел? Чтобы она, придя, разрыдалась слезами радости, что, наконец, то вернулся. Она сильная женщина. Ей этого не нужно. А мне?

И что теперь? Рад такому финалу? Это она закрыла занавес. Хрупкая, нежная женщина. Я знал ее. Все-таки я знал ее, как никто другой. Если она решила, то так тому и быть. Конечно, можно будет попытаться все восстановить, но уверен ли я, что будет лучше? Нет. Чувства надо будет лечить, восстанавливать. И этот процесс реанимации может быть очень длительным, если вообще возможным. А времени у меня нет. Я все равно скоро уеду. А сможет ли она? Захочет ли. Думаю, нет.

Скорее всего, ее решение верное. Хоть ты и не слышишь моих мыслей, но благодарю тебя Наташа за то, что ты была со мной.

Что же я могу себе теперь сказать? Да, только одно.

Я свободен. Я ничей.

И кому я теперь нужен кроме себя? Чувство свободы это хорошо, но свобода – это осознанная необходимость. Вот она и осознала эту необходимость лучше меня.

Меня не покидало чувство потери. Возможно, это был лучший итог наших отношений. И она взяла всю ответственность на себя. Теперь все ясно. Невозможно было бы перевести наши отношения в иную плоскость, когда они станут в тягость, и все больше будет накапливаться негатива, раздражения. Нет, она все сделала правильно и поняла быстрее меня. Надо уходить пока тебя помнят. Я был счастлив с ней. Это правда.

А теперь действительно. Я свободен. Я ничей.

Ночные размышления

Свет ночника был выключен, отчего комната погрузилась в темноту. Сквозь шторы с улицы пробивался свет фонаря, но ничего этого я видеть не хотел. Я закрыл глаза. В комнате царствовало одиночество. Ночное одиночество может превратиться ад. В этот момент меня окружала гнетущая тишина, изредка прерываемая звуком шагов поздних прохожих. Приглушенные, притупленные проблемы начинают расти, захватывая все целиком. В этот момент становится ясно – прощай сон.

Да и о каком сне я мог сейчас мечтать. Вновь и вновь я возвращался к событиям сегодняшнего дня, а затем память уводила меня все дальше и дальше от дня сегодняшнего, по петляющим дорожкам и тропинкам, которые были известны только ей.

Итак, случилось, то, что должно было случиться. Я вспомнил разговор в кафе о любви и влюбленности. И что? Ты не уверен в своих словах сейчас, как тогда, – спрашивал я себя. Уверен? Если да, то, что же было в твоих отношениях с Наташей? Понятно, что никакую жертву ты не смог бы принести, впрочем, как и принять. Если бы я знал, что мне в жертву может быть принесена чужая жизнь, которая могла быть счастливей без меня, я бы чувствовал себя униженным, зная, что принял эту жертву. И что вероятно, может быть никогда и не полюбил бы. Уважал, ценил, берег, но это все не любовь. Мне стало жутко. Мне не хотелось топтать ее чувства. Да? А что ты сегодня сделал? И вообще на протяжении всего вашего знакомства, и всего времени, что не видел ее? Вот именно. Ты жил, радовался каждому дню, но без нее.

Попробую разобраться без эмоций. Без эмоций, чтобы найти себе оправдание? Да, да оправдание и на этом закончить писать эту страницу жизни, чтобы начать новую.

Я не оценил ситуацию с самого начала. А она была. Я послужил катализатором к развитию событий. Причина одна – она была замужем, и что главное не удачно. Женщины не счастливые в браке особенно уязвимы. Им хочется тепла, внимания, ласки, которых они не получают в семье. И они сильнее привязываются к мужчине, от которого получают это. Они болезненно переносят разрыв. Это надо было знать. Я тогда об этом не думал. Мне было хорошо с ней, я строил всевозможные планы, но так не могло быть всегда. Если бы она была свободна, то вероятно все развивалось бы по другому сценарию, который писали бы вместе. А так каждый писал свой, а из двух один не получился.

Возможно, кто-то другой мог оказаться на моем месте, и может быть у них все, было бы лучше. А если нет, я бы не знал и не чувствовал, того, что произошло. Сейчас я бы спал, а не разбирал себя на составные части. Все было и хорошо и плохо. Но все это теперь в прошлом и нечего ворошить память, петляя с ней по задворкам души.

И пусть ночное одиночество удавиться от своей злобы после сегодняшней ночи, что не сумело меня сломать. Пусть эта ночь будет бессонной, но наступит утро и новый день принесет мне билет в один конец – в завтра. Я не хочу приобретать билет в прошлое. Его надо помнить, но не жить им. Моя вина в случившемся в том, что надо было прекратить отношения в самом начале. Я даже никогда не говорил, что люблю ее. Это факт. – От этого факта мне стало чуть легче. – Поэтому пусть ад одиночества подождет. Я не готов делить с ним остатки отмеренной мне жизни. Пошло вон. Здесь нет места для нас двоих.

Я открыл глаза и осмотрел комнату. Слабый свет освещал силуэты мебели. Я был один в этой ночной полумгле.

Прощай. Прощай прошлое. Ты было замечательным, но я тебе говорю «Прощай». Вряд ли мы увидимся снова.

Встреча

С того дня, когда мы расстались с Наташей, прошло около двух недель. Мне было все-таки горько от потери. Именно горько, но не более. Что я эгоист я догадывался, но не признавался себе в этом. Да, за столько лет холостой жизни, трудно не стать им. Я старался занять себя работой, мелкими делами, но не все так просто. Время делало свое дело и я не чувствовал того прежнего стремления к ней, а теперь особенно. Пролистывая листы дневника, я стал все больше думать о Тане, после той неожиданной встречи. Прежнее возвращалось, а вероятнее всего оно никуда и не исчезало, а просто тихо дремало, а теперь предало новый уровень реальности жизни. Как капризна моя дорога жизни. Одна встреча через двадцать лет способна изменить состояние души, способна заставить расстаться с женщиной, которая нравилась, способна заставить взглянуть на свою жизнь по-новому. Теперь, по прошествии времени, я понял, почему не стал удерживать Наташу, не побежал за ней, не стал звонить. Но не стоит посыпать голову пеплом. Все к этому шло. Надо было решать раньше. Конец нашего знакомства был закономерен. Если бы я решил тогда, в мой последний приезд, то все было бы иначе. Так успокаивал себя, убеждал, что все верно. Угрызения совести не донимали меня. Это все в прошлом. Надо это принять как факт.

Чтобы иногда отвлечься от этих мыслей я выбирался в город, в люди. В одну из таких поездок и произошла та, роковая встреча.

Почему так устроена жизнь. Одних ласкает, других бьет. Почему она так распорядилась судьбой этой женщины сидящей напротив меня? Она умна, красива. И одна. То ли кто вмешался в ее жизнь, что она свернула на тропу одиночества. Стоп. Я рассуждаю со своей точки зрения. Мужской. А мысли мужчины и женщины об одном и том же две большие разницы. Они могут, сходится в главном, в целом, но думать по-своему.

Так я думал сидя, в небольшом уличном кафе на центральной улице города. Думал о женщине, сидящей напротив меня.

Наша встреча была случайной. Хотя, что есть случай? Чья-то воля свыше?

После нашей последней встречи с Наташей я много думал о том, что произошло. Старался отвлечься работой. Делал вылазки в город, чтобы отвлечь мысли на окружающую действительность или в надежде на встречу.

Я сделал очередную поездку в центр города, чтобы побродить, дать отдых мыслям. Но, увы. Редко, когда не встретишь кого-либо из знакомых. Да, все-таки город – большая деревня. И когда вращаешься в определенном кругу, складывается впечатление, что все знают друг друга. Приходится иногда в разговоре не упоминать свое отрицательное мнение о ком-либо. Так как он может оказаться другом настоящего собеседника. Такое впечатление, что все мы спим под одним большим одеялом и если в одном конце потянули на себя, в другом раздается крик.

Я шел по улице, привычно разглядывая прохожих. Мне было интересно и с профессиональной точки. Эти лица образно ложились на перо в моей книге. И вот вглядываясь в лица, я увидел Таню. Она шла навстречу. Она шла так, чтобы не казаться праздной, но не обремененной заботами. Шла спокойно, уверенно, походкой деловой женщины, но так, чтобы дать возможность проходящим обратить на нее внимание. Она знала свою силу, знала, что мужчины обращают на нее внимание. Она шла так, чтобы встречные успели обратить на ее внимание, но и не подходили, видя, что она все-таки занята. Это не была умышленная игра. Это дано природой. Вырабатывается годами. Надо уметь дать почувствовать мужчинам дистанцию, сокращать которую можно лишь с ее согласия.

Походка была легкой. Голова была поднята прямо, и она уверенно смотрела вперед. Она была одета в синий костюм и белую блузку. Юбка чуть выше колен, ровно на столько, чтобы увидеть и оценить стройность ног, а дальше пусть работает фантазия. Туфли на высоком каблуке делали походку строже и красивее. На плече у нее была черная сумка. Я вообще обратил внимание, что стоит женщине надеть туфли на каблуках, как она сразу преображается. Спина прямая, голова гордо поднята. Да, она явно знает себе цену, вся ее одежда подобрана со вкусом и желанием подчеркнуть фигуру, хотя в этом нет необходимости и так все ясно. В ней физическая привлекательность, элегантность. Она это знает, поэтому держится свободно, даже несколько равнодушно. Фигура, от которой было трудно оторвать взгляд.

Таня также увидела меня издали, что в целом приятно, и свидетельствует о том, что она прекрасно владеет собой и видит все происходящее и проходящее. Мило улыбнулась и, не замедлив шаг, пошла мне навстречу.

– Привет! – сказал я, подойдя к ней.

– Привет! Я же говорила, что увидимся. Как понимаю, гуляешь, вспоминаешь, где и что было раньше, что изменилось с последнего приезда?

– В целом да.

– И в какую сторону целое склоняется?

– В лучшую. Стало как-то уютнее. Люди одеты лучше, лица стали более приветливые. Здания красивее. Больше мест, где можно провести время, посидеть, посмотреть на прохожих. Кстати, как на счет посидеть за чашкой кофе?

– Я не против.

Мы зашли в ближайшее кафе. В помещение заходить не стали и расположились на веранде под тентом. Столиков было пять-шесть. Мы выбрали дальний, но крайний к улице. Официант принял заказ. Таня заказала кроме кофе стакан холодной не газированной воды, а я себе любимый мартини. В этот раз волосы у нее были собраны сзади. Лоб был открыт. Все это позволяло еще больше увидеть черты ее лица.

– Люблю кофе с водой, – пояснила Татьяна. – Когда делаешь глоток воды, а потом кофе, аромат усиливается. Словно дегустатор при смене вин.

– А ты, какими судьбами на улице, – продолжил я. – Я и не знаю, чем ты занимаешься. Это не секрет?

– Страшный секрет. Я дизайнер. В свое время окончила институт по специальности художник-модельер, но со временем переквалифицировалась на дизайнера-оформителя. Занимаюсь дизайном помещений. Мне нравится.

– Дизайнер рискованная профессия. Хорошо когда есть заказы, а как нет?

– Это зависит от квалификации. Я мастер и у меня отбоя нет от заказчиков. Очередь. Ждут.

– Значит, рисовать умеешь?

– Надеюсь, да. Но не художница физиономистка.

– Мне хотелось уметь рисовать хоть чуть-чуть. Но я художник от слова «худо». Поэтому все кто умеет больше для меня уже специалист, мастер.

Я смотрел на Таню и видел ее глаза, которые внимательно смотрели на меня. Она не скрывала свой взгляд. Не отводила глаза. Смотрела в упор на собеседника во время разговора. Я не относился к слабакам, и выдерживал ее взгляд, также смотря на нее. Если бы мне не приходилось общаться в своей работе с множеством людей, глядя им в глаза, когда замечешь, что слова одни, а глаза говорят другое, я бы не заметил, что в ее газах иногда проскакивала некая грусть, тоска. Это не было фальшью и расхождением со словами. Могли быть просто скрытые мысли. Ее лицо было по-прежнему привлекательным и в том, как она смотрела на собеседника, было что-то завораживающее.

– А как твои успехи? Ты – журналист. Собираешь материал?

– Нет. Я приехал как раз, чтобы написать о том, что хотелось бы, и что еще не успел поведать.

– Получается?

– Пока да, но трудно, постоянно чувствую, что не хватает запаса слов. Я трачу много времени, чтобы не скатиться до избитых фраз, или хотя бы придать им новизну, оттеняя избитый смысл. Словно делаю огранку, которую еще не делали до меня, и значит придать им новый блеск. В работе пытаюсь готовить не стандартные, не повторяющиеся вопросы. Но я понимаю, что когда пишешь, то пишешь не для себя и любая публикация, осуществляемая в реальности, это всего лишь попытка уйти от реального прошлого в неизвестное будущее, так как не знаешь, что произойдет с написанным.

– Добавляешь в статьи свое я?

– Нет. Если интервью, то надо быть строгим к себе и уважать собеседника. Если аналитическую статью, тогда добавляю.

– Когда мне Сергей сказал кто ты, я специально нашла твои статьи и прочитала. Интересно же сравнить живого человека с его мыслями на бумаге в официальных изданиях, но не думала, что это ты.

– И каково мнение?

– Мне понравилось. Во всяком случае, показалось, что пишешь честно, интересно. Много у тебя интересных встреч. А чем занимаешься в свободное от работы время? Оно у тебя есть?

– В свободное время я занимаюсь работой. Анализирую, систематизирую, пишу. Мне уже можно и по роду профессии и по возрасту оглядываться назад, чтобы понять свое прошлое. Но в свете последних событий оно видится все хуже. Как-то блекнет в свете настоящего.

– А ты к окулисту не пробовал обратиться? – сказала она со своей очаровательной улыбкой.

– Таких диоптрий нет. Здесь даже бинокль не поможет. Но вопрос о времени был правильный.

– Да я вообще правильная по жизни, поэтому и вопросы правильные.

– А надо ли?

– Не знаю. Наверное, не всегда надо. Хуже бывает только мне.

– В таком случае надо поделиться с подругами. Они у тебя есть, с кем можешь посекретничать?

– Подруги есть, есть с кем поговорить, но не о самом сокровенном. Не знаю хорошо это или плохо. Ты думаю, обратил внимание, что не плохо, нет хорошо выгляжу?

– Да. И что достаточно скромна.

Она улыбнулась и продолжила – это природная скромность. Подруги, особенно если новая, побаиваются, что как бы их мужчины не переключили внимание с них на меня. Мне это никогда не было нужно. Потом конечно видят мою реакцию, но время уже прошло, чтобы я стала все доверять. Но, близкие есть, конечно. Поэтому доверять свои секреты не стоит, так как пусть если сплетничают, то фантазируют сами. Да я не обижаюсь. Мужчины тоже любят посплетничать. Так бывает всегда, если женщина одна.

– Как ты, однако, жестока к женскому полу, – попытался иронизировать я.

– Нет. Жестокость к себе подобным – удел глупых, когда иных способов утвердиться нет. Мне пьедестал не нужен.

– Пьедестал нужен тем, кто не вышел внешностью, умом. Иначе не заметят. В свое время я написал:

– О! А мы оказывается еще и поэт!

– Нет, нет. Так рифмоплет.

– А если серьезно пишешь что-то?

– Бывает. Но для этого нужен кураж. Да и не пишу я. Записываю. Словно диктует кто. В том, что мной написано, моего личного процентов десять. Все остальное – взгляды, эмоции людей. Я слушаю их, как губка впитываю, а потом это само записывается.

– Ты случайно не медиум?

– Если бы я был им, то сидел бы в другом городе, окруженный толпой очарованных женщин. Но мне здесь лучше. Хватает и одной сидящей напротив, хоть и очаровательной, но не очарованной.

– Если есть желание, надо, хотя бы попытаться. В каждом мужчине проживает что-то от султана, имеющего гарем.

– Все произошли от одного отца, и видно со временем девочек рождалось больше. Надо же на них внимание было распространять. Да и по легенде Ева была не первой женой Адама.

Я говорил, пытался шутить и видел, что ей интересен этот разговор ни о чем. Возможно, я украл ее время одиночества, которое она куда-то несла. А случайная встреча помогла ей на время сложить ношу к ногам и передохнуть.

– Я тебя не очень задерживаю? Я просто гуляющий, а ты?

– В данный момент тоже. Я шла без особой цели. День прекрасный. Не идти же домой и сидеть вечером. Так что ты создал преграду из времени на моем пути и разрушать ее не входит в мои планы.

– Сказано красиво и умно.

– Во мне вообще больше красивого, положительного, чем отрицательного, – ее глаза смеялись, и мне было легко и весело от этого.

– Не буду цитировать фразу о скромности. Но то, что есть что-то отрицательное – радует. Значит не все потеряно. Нимб не засветится.

– Уже поздно светиться.

– Что так?

– Рада бы в рай, да грехи не пускают.

Я отпил глоток мартини. В голове мысли хаотично метались. Хотелось узнать ее лучше, теперь уже другую, попытаться понять ее. В чем причина ее грусти. Да издержки профессии. Лучше иногда не видеть, чем видеть. Хотелось как-то развеселить ее, хотя она не казалась грустной. Хотелось рассказать о том мальчишке, что звонил ей, но боялся. Не знал, как она отреагирует. Если отнесется с юмором, как к далекой детской шутке, то будет обидно. Столько хранить память, а она превратится в шутку. Если воспримет серьезно, то я не знаю ее отношение к Сергею. Нет, пусть пока это останется моей тайной.

– Можно не скромный вопрос?

– Это уже интересно! Задавай, а величину нескромности определю сама.

– Ты живешь одна?

– Браво! – Она даже захлопала в ладоши. – Обычно это пытаются выяснить ближе к концу беседы при прощании. Но я правильно поняла твой вопрос, учитывая, наше давнее знакомство. Это не то, что имеют в виду большинство мужчин.

– Я на это надеялся.

– Да, живу одна. Уже давно и даже привыкла. Был период, когда подруги выходили замуж, а я все была одна. Как-то не сложилось в этом направлении. О причине говорить не хочу. Но потом улеглось, устоялось. Конечно, одной оставаться нельзя. Врут все, когда говорят, что любят одиночество. Его нельзя любить. От одного слова веет прохладой, если не холодом. Другое дело, что прохлада бывает лучше, чем не искренне тепло семейного очага. У меня широкий круг знакомых, мне есть, где и с кем провести время, но мало кто может сказать, что был у меня дома. Это моя крепость. Кстати, чтобы было ясно, Сергей тоже не был. Мы знакомы около года. Познакомились на какой-то встрече. Он красиво ухаживает, иногда видимся. Но буду, откровенна – близки не были. Почему тебе это говорю, чтобы не додумывал. Хотя тебе это возможно все равно. Почему не были. Не знаю. Он приятный человек, но дальше заходить пока не хочу.

– Серьезный поворот в разговоре.

– Я даже знаю иногда, что он думает. Иногда складывается впечатление, что он хочет сделать предложение выйти за него замуж.

– И? – Я промолчал, о том, как она близка к истине.

– И ничего. Я не жду этого. Не хочется огорчать его отказом. Мне не нужна семья за счет других. Или я должна его безумно любить, чего нет или если в семье разлад и живут порознь, тогда есть повод задуматься просто о спокойной семейной жизни. Но это другой случай. А так не хочу.

– А он тебе нравится?

– Нравится. Но это не любовь. Не хочу разрушать семью, как бы банально это не звучало.

Наверное, я старомодна в этом вопросе. Насколько я поняла у него не плохая семья. Так?

– Да. Не часто можно встретить женщину, так честно строившую свои отношения. А семья у него действительно хорошая. Я знаю его жену. Милая женщина.

– Ну, вот сам подтверждаешь.

– Так почему ты не скажешь ему, не порвешь отношения?

– Думала об этом. Может быть, женский эгоизм срабатывает, да и не обещала я ему ничего, повода не давала. Да и жалко иногда.