Забытая комната Чайлд Линкольн
Он глубоко вздохнул.
– Похоже, не такая уж она и забытая, эта комната. Сюда определенно приходили, причем совсем недавно, и явно не раз и не два.
– То есть вы хотите сказать, все эти годы?.. Другими словами, о ней никогда и не забывали?
– Нет. Думаю, ее просто открыли заново. И не очень давно.
Некоторое время Ким молчала, переваривая услышанное.
– Если кто-то регулярно здесь бывал, то чем он занимался? Изучал комнату, как это делаем мы? Изучал Машину?
– Изучал… или использовал. – Логан огляделся. – Вам не кажется странным, если подумать, что здесь нет ни одной книги? Никаких бумаг, документов, записей? Раньше я предполагал, что документы отсюда вынесли, спрятали подальше или, не дай бог, сожгли после остановки проекта. Но теперь я готов держать пари, что, если б мы пригласили сюда бригаду экспертов-криминалистов, они установили бы, что бумаги убрали недавно. Убрали тщательно, чтобы придать комнате определенный вид, чтобы не осталось ни пятнышка, чтобы она выглядела забытой. А вот в комнате наверху, на третьем этаже, сработали не так тщательно; никто ведь не предполагал, что мы найдем это, – он обвел взглядом рабочий стол, пустой каталожный шкаф, голые книжные полки. – Из всего этого следует лишь один логический вывод: кто-то – один человек или некая группа – пытается воскресить старый, заброшенный исследовательский проект. И когда Стрейчи со своими рабочими подошел слишком близко и возникла угроза разоблачения, этот самый кто-то убрал из комнаты все, что могло бы его выдать.
– Вы меня пугаете, – сказала Ким. – Потому что…
– Потому что вы спрашиваете себя, удовольствовались ли они тем, что вынесли все из комнаты, – закончил за нее Логан. – Вы спрашиваете себя, не остановили ли они и доктора Стрейчи.
Ким ничего не сказала и, присев на нижнюю ступеньку стремянки, опустила голову и уставилась в пол.
– Есть еще один возможный вариант, – продолжил после долгой паузы Логан. – Доктор Стрейчи первым обнаружил эту комнату и, что не исключено, сам продолжил исследование. Может быть, он потому и распустил рабочих так поспешно, что хотел остаться с нею один на один.
– Вряд ли. – Ким подняла голову и в упор посмотрела на энигматолога. – Уиллард совершенно не разбирался в механике. Он бы наверняка растерялся здесь. Кроме того, исходя из сказанного вами, мне представляется, что комнату он нашел – или, точнее, наткнулся на нее – перед самой своей… – Она не договорила.
– Да, я знаю, что с механикой Стрейчи не был на «ты», но это еще не значит, что он не прикасался к Машине. – «И, – добавил Логан про себя, – что его не преследовало то, что он случайно выпустил… Преследовало, пока не свело с ума».
В комнате повисло напряженное молчание: Ким сидела на лестнице, Логан, прислонившись к рабочему столу, смотрел в никуда. Внезапно, не сказав ни слова, он выпрямился и двинулся по периметру комнаты, простукивая стены.
– Что вы делаете? – спросила Ким.
– Думаю, мы искали ответы не в том месте, – ответил энигматолог. – Мы воспринимали это помещение как обычную комнату. Но она – не обычная, и, учитывая ее начинку, мне следовало понять это раньше. Я же догадался только сейчас, после открытия Пэм.
Секунду-другую Миколос только наблюдала, как бегают по стене его пальцы, нащупывая скрытый шов или потайную кнопку – что-то, что могло бы явить им новые секреты, – а потом и сама присоединилась к поискам. Обследовав дальнюю стену, а затем пол, Ким перешла к центральному устройству.
Минуту спустя к Машине подошел и Логан. А еще через минуту его старания были вознаграждены: ощупывая полированное дерево под табличками производителя, он активировал некий скрытый механизм. Что-то щелкнуло, и из корпуса выскользнул узкий пружинный лоток, облицованный, похоже, свинцом.
– Ким, взгляните-ка на это.
Миколос обошла Машину и, подойдя ближе, опустилась на колени. Логан задвинул лоток, прямоугольные линии передней панели которого практически слились с полированной деревянной поверхностью корпуса, потом снова открыл его легким нажатием пальцев.
– Загадки в загадках, – проворчал он.
Внутри лотка обнаружились четыре лотка поменьше. Два были пустыми, два других снабжены идентичными устройствами небольшого размера и с множеством проводков, желтых и коричневых. Кроме того, в каждом находилось по три вакуумных трубки. Что-то в них показалось Логану знакомым, но что именно, он решить не смог. Сосредоточиться мешали вернувшаяся головная боль и музыка, начинавшая звучать в ушах каждый раз, когда он приближался к забытой комнате.
– Что это за штуки? Для чего они? – спросил Логан. – Есть предположения?
– Нет. Похожи на какие-то приемники, но с таким же успехом могут быть и передатчиками. Однако технология определенно очень старая.
Логан снова посмотрел на устройства. В них было что-то до безумия знакомое, но что? Что? И тут он вдруг вспомнил.
Вспомнил и, словно получив удар электрическим током, попятился. О боже…
Между тем Ким, не обращая внимания на Логана, взяла одно из устройств – в отличие от всего прочего в комнате оно было покрыто тонким слоем пыли – и повертела в руках.
– Не попробуешь – не узнаешь. Включим Машину и посмотрим, что будет.
Секунду-другую Логан смотрел на нее рассеянно, словно не понимая, о чем она говорит.
– Извините?
– Я имею в виду, что функция этого устройства имеет какое-то отношение к центральной Машине – в противном случае зачем ему вообще здесь находиться? Если мы активируем Машину, то, возможно, мне удастся как-то подключить устройство к генератору или ЭГФ-регистратору.
Логан покачал головой.
– Нет.
Ким выпрямилась.
– Мы можем рассуждать и спорить сколь угодно долго, до посинения, но рано или поздно нам придется перейти к экспериментам. Послушайте, давайте включим Машину и посмотрим, что из этого получится. В противном случае…
– Нет! – повторил Логан. Он тоже поднялся и теперь, словно услышав собственное запоздавшее эхо, понял, что кричит. – Мы не будем ничего включать!
В комнате вдруг стало тихо-тихо. Логан поднял к виску дрожащую руку. Боль пронзила голову.
– Я только хотела сказать, – ровно и спокойно продолжала Ким, – что в противном случае мне придется вернуться в офис и заняться своей, настоящей работой.
Логан с усилием перевел дыхание. Время… Ему нужно время… Побыть одному… обдумать все как следует.
– Хорошая мысль, – медленно сказал он. – Давайте так и сделаем. На сегодня хватит.
Ким положила устройство на лоток, и Логан торопливо его задвинул. Потом они выключили свет, выбрались из комнаты, завесили дыру брезентом и молча побрели к выходу из Западного крыла.
33
– Позволь для начала кое-что прояснить, – сказал Олафсон. – Итак, ты впустил мисс Флад в секретную комнату.
Логан кивнул. Разговор происходил утром следующего дня, в гостиной апартаментов Уилларда Стрейчи на третьем этаже. Шторы были разведены, но в комнате все равно царил полумрак: над Бермудами сформировалась тропическая область низкого давления, и небо до самого Нью-Гемпшира затянули серые облака.
– И это после того, как ты рассказал ей о комнате и Уилларде Стрейчи… После того, как тебя недвусмысленно предупредили о необходимости соблюдать осторожность… – Директор поморщился и поджал губы, выражая крайнее неодобрение.
– Я искал кое-какую информацию, и мисс Флад показалась мне самым подходящим ее источником. Подумай сам. Она – правнучка архитектора, спроектировавшего «Темные фронтоны». Она работала со Стрейчи над перепланировкой Западного крыла. И она согласилась помочь только при условии, что я покажу ей саму комнату.
– Бог мой! А ты не подумал, что она использует твою просьбу как предлог, чтобы проникнуть туда?
Логан на секунду замялся. Вообще-то, такая мысль даже не приходила ему в голову. Впрочем, оснований для беспокойства он не видел.
Олафсон покачал головой.
– Даже не знаю, Джереми… Ты сильно изменился с того времени, как сам здесь работал. Может быть, виновата пресса – о тебе так много пишут… Я думал, что могу положиться на твою осмотрительность в этом деле. Но ты перешел установленные границы, и я, боюсь…
– И правильно сделал, что перешел, – перебил его Логан. – Мне удалось узнать кое-что. Новости весьма тревожные.
После такого заявления Олафсон умолк, а через секунду жестом предложил энигматологу продолжить.
– Мы обнаружили дверь в комнату… если, конечно, это можно назвать дверью. Я бы никогда ее не нашел, если бы не Пэм Флад. – Логан коротко рассказал о кладовой на третьем этаже и замаскированном под колонну лифте с ручным управлением. – А потом я сделал еще одно открытие: комнатой кто-то пользуется – неустановленное лицо или группа лиц, – и началось это недавно.
Новость явно повергла Олафсона в шок. Сам того не замечая, директор ухватился за узел галстука и потянул его вниз по белой, накрахмаленной рубашке.
– Недавно? А точнее?
– Точнее сказать трудно. Возможно, несколько месяцев назад. Полгода. Но, Грегори, они знали, что мы идем. Поэтому комнату и убрали начисто. Поэтому оттуда вынесли все книги и папки. Думаю, они воскресили проект, закрытый три четверти столетия тому назад. Воскресили и усовершенствовали.
– Это мог быть сам Уилл Стрейчи? – спросил Олафсон. – Как-никак остановить работы распорядился лично он…
– Я тоже об этом думал. Но сейчас такой вариант представляется маловероятным. Стрейчи сам руководил реконструкцией и мог придумать что-нибудь похитрее, чтобы сохранить тайну забытой комнаты. Впрочем, у меня есть доказательство того, что это был не Стрейчи.
– Доказательство… – протянул директор.
Логан кивнул. Потом опустил руку в карман, достал одно из найденных накануне устройств и протянул Олафсону. Тот взял его осторожно, словно гремучую змею, повертел в руках и вернул энигматологу.
Отвечая на немой вопрос в глазах директора, Логан положил устройство на приставной столик, поднял антикварный приемник Стрейчи и снял заднюю крышку.
– Помнишь, я спрашивал, не проводились ли в «Люксе» исследования в области радио? Загляни внутрь.
Олафсон заглянул, и на его лице промелькнуло озадаченное выражение. Но уже в следующий момент он, по-видимому, провел некую логическую связь и посмотрел на устройство уже другими глазами.
– Так и есть, – подтвердил Логан. – Они одинаковые, но то, что в приемнике, усовершенствовано, модернизировано за счет интегральной схемы и современной батарейки, которые заменили вакуумные лампы и сетевое электропитание. Ты и сам увидишь, если посмотришь в приемник. Их установили в нижней части – несомненно, для того, чтобы получше спрятать.
Олафсон сделал шаг назад.
– И что это значит?
– Я скажу, что это значит, – ответил Логан. – Но не думаю, что тебе понравится.
Директор промолчал, и тогда энигматолог взял устройство с приставного столика.
– Прошлым вечером, обследуя секретную комнату, я обнаружил выдвижной лоток, рассчитанный на четыре таких вот устройства. Двух недоставало. – Он похлопал по приемнику. – Одно из них здесь.
– Но для чего?
– Вообще-то, я не знаю, в чем их назначение, но думаю, что тот, кто проник в секретную комнату, поставил это устройство в радио и, зная про увлечение Стрейчи старинными вещами, преподнес приемник ему в подарок. Уиллард плохо разбирается в механике и во внутренностях копаться никогда бы не стал, не стал разбираться, как оно работает, как его починить. А фокус-то как раз в том, что оно работало! По крайней мере так, как на то рассчитывал неведомый доброжелатель.
– Ты же не хочешь сказать… – Олафсон снова умолк, не договорив.
– Хочу. – Логан повертел устройство. – Думаю, одной из этих штуковин воспользовались для того, чтобы помешать Стрейчи продолжить работы в Западном крыле.
– По-твоему, в том, что с ним случилось, виновата эта штука?
Логан кивнул.
– Повторяю, я пока еще не знаю, как она работает, но – да, считаю, что из-за нее у Уилларда Стрейчи случился психотический срыв. – Он опустил устройство в карман пиджака.
– Получается, у нас в «Люксе» завелся убийца, – заключил Олафсон.
– Некто, полагающий, что технические сокровища забытой комнаты стоят того, чтобы ради них убить. – Логан поставил на место заднюю крышку радио и вернул его на полку. – Думаю, виновники случившегося уже завершали свое исследование. Они знали, что через несколько дней Стрейчи и строители обнаружат комнату. Им нужно было выиграть еще какое-то время. Все остальное представляется полной бессмыслицей. Если б они не приблизились настолько, зачем бы им было избавляться от Стрейчи подобным образом? Нет, по их расчетам, им должно было хватить того времени, которое потребовалось бы «Люксу», чтобы оправиться от смерти Стрейчи и найти кого-то, кто продолжил бы начатую им работу. Они думали, что вполне успеют закончить свои дела за этот переходный период. Чего они не приняли во внимание, так это… – Он замолчал.
– Они не приняли во внимание тебя, – закончил за него Олафсон.
– Узнав о моем появлении здесь, они, должно быть, поняли, для чего меня пригласили. Вот тогда-то из комнаты и вынесли все, что можно было вынести. – Логан провел ладонью по волосам. – Пару раз во время ночных визитов туда у меня возникало ощущение, что рядом кто-то есть, что кто-то наблюдает и слушает. Теперь понятно, что это был убийца, пытавшийся определить, нашел я комнату или нет.
– Если ты прав, то не стоит ли нам взять помещение под наблюдение? – предложил после секундной паузы Олафсон. – Выставить круглосуточную охрану?
– Я уже думал об этом. Не сработает. Ему – или им – известно, что мы нашли комнату. И они, так или иначе, изыщут возможность, чтобы продолжать и дальше пользоваться попавшей в их руки технологией.
Олафсон промолчал.
– Чего я не могу понять, это как он узнал о том старом, давно закрытом проекте. Все ученые, работавшие здесь в те времена, наверняка уже умерли. Скорее всего, кто-то из нынешних сотрудников «Люкса» копался в архиве номер два и случайно обнаружил материалы по «Проекту Син».
– Невозможно, – каким-то странным голосом произнес Олафсон. – Прежде всего я сильно сомневаюсь, что в архиве номер два имеются какие-либо существенно важные, должным образом отредактированные документы. А если они и есть, до них никто не доберется. Стипендиаты имеют доступ только к файлам, непосредственно связанным с их текущей работой. В этом отношении у нас очень строгие правила.
На протяжении всего разговора лицо директора отражало самые разные эмоции: гнев, неверие, сомнение, шок. И вот теперь на нем появилась тень чего-то такого, что даже Логан не смог распознать. Чего-то, отозвавшегося в нем тревогой и беспокойством.
– В чем дело, Грегори?
Медленно и осторожно, как немощный старик, Олафсон ухватился за подлокотники ближайшего кресла и с трудом сел.
– Есть кое-что, Джереми, о чем я обязан тебе сообщить, – сказал он, переходя на официальный тон. – Сделав это, я нарушу торжественное обещание, которое хранил несколько десятилетий. И все же, думаю, ты должен это знать. Должен, да… вот только я не знаю, с чего начать.
Логан сел напротив директора.
– Не торопись, – сказал он и замолчал, ожидая в полусумраке гостиной, пока Олафсон соберется с мыслями и заговорит.
34
Через пару минут директор заворочался и откашлялся.
– Несколько дней назад ты спросил, знал ли я о существовании той комнаты или о том, для чего она могла использоваться. Я ответил, что ничего не знаю… – Он замялся. – Ну так вот, это неправда. По крайней мере, не совсем правда.
Внезапно его взгляд, все это время блуждавший по гостиной, остановился на Логане.
– Тебе нужно кое-что понять. Когда ты появился здесь после моего звонка, я еще не оправился от шока. Случившееся с Уиллардом, то, что он сделал с собой, глубоко меня потрясло. Я не вполне сознавал, что ты говоришь, о чем спрашиваешь. А иначе, возможно, запретил бы тебе обследовать забытую комнату. Но у меня было время подумать о том, что ты сказал. Подумать и… вспомнить.
Наблюдая за Олафсоном, Логан мысленно вернулся к тому разговору перед обедом в директорском кабинете, когда он рассказал о «Проекте Син» и исчезнувших материалах, а также поделился подозрением, что в забытой комнате проводилось какое-то загадочное исследование. И тогда на лице директора появилось выражение человека, неожиданно для себя осознавшего что-то.
– Продолжай, – сказал Логан.
– Дело в том, Джереми, что ты прав. Ты даже не представляешь, насколько прав. В конце двадцатых и начале тридцатых здесь проводились секретные работы. О характере этих работ я тебе рассказать не могу, потому что и сам этого не знаю. Но я знаю, что полностью в курсе дела была лишь небольшая группа ученых, непосредственно занятых в проекте, и тогдашний директор «Люкса». Я также знаю, что работы проводились на территории кампуса, в некоей секретной лаборатории. Можно предположить, что лаборатория размещалась в той самой комнате, которую обнаружил бедняга Уилл.
Директор рассеянно потер подбородок.
– Детали мне неизвестны, но я точно знаю, что занятые в проекте возлагали на него большие надежды, считали, что оказывают благодеяние всему человечеству. Однако в тридцатые настроение стало меняться от надежды к озабоченности. Ты, конечно, знаешь, что устав «Люкса» запрещает проводить любые исследования, которые могут в перспективе навредить человечеству.
Логан кивнул.
– Другими словами, работы пошли именно в этом направлении.
– Да. Или по крайней мере появилась перспектива их движения в данном направлении, и все зависело только от соответствующего решения руководства.
– Итак, исследования были надолго остановлены.
– Остановлены, да, но ненадолго. Проект, по существу, законсервировали до тех пор, когда его можно будет пересмотреть и когда технология достигнет такого уровня, что, по завершении работ, ее уже нельзя будет перенацелить на опасные для человечества задачи.
– Научная капсула времени.
– По сути, да. Капсула времени, вопрос об открытии которой предполагалось рассмотреть через сто лет.
– И, конечно, всю документацию, журналы работ и прочие материалы собрали в самой секретной комнате. Вот почему в архиве возникли пробелы.
– Похоже на то. А потом комнату запечатали.
– Нет. – Логан поднялся и прошелся по комнате. – Не думаю, что ее понадобилось запечатывать. Единственный скрытный вход находился в колонне, в неиспользовавшейся кладовой на третьем этаже. Секретная комната уже была фактически запечатана.
– Так или иначе, – продолжал Олафсон, – участники проекта дали торжественное обещание хранить молчание относительно проводившихся исследований и в течение нескольких месяцев после остановки работ покинули «Люкс». Вот и все, что я знаю.
– Что еще можешь рассказать?
– Немногое. У меня в офисе есть сейф, особенный сейф. В нем запечатанное досье. Открыть досье предполагается в две тысячи тридцать пятом году, и тогда же экспертная группа должна решить, можно ли, с точки зрения безопасности, возобновить работы по проекту. Восемнадцать лет назад, когда я занял эту должность, мне сообщили – помимо прочего – и о существовании вышеупомянутого досье. Вообще-то, в обязанности каждого уходящего директора «Люкса» входит информирование преемника и о досье, и об отложенном до две тысячи тридцать пятого решении.
– Примерно то же самое происходит и на самом верху, когда один президент передает дела другому вместе с государственными тайнами и ядерным чемоданчиком.
Олафсон поморщился.
– Не могу сказать, что мне по душе такая аллюзия, хотя, по сути, так оно и есть. Но, видишь ли, Джереми, за то время, что прошло с середины тридцатых годов до моего назначения, в «Люксе» сменилось четыре директора. О засекреченном проекте и досье, лежащем в особом сейфе, я узнал в ходе пятиминутного разговора, состоявшегося пять лет назад. К моменту самоубийства Уилла Стрейчи я совершенно о нем забыл, или, точнее, мне и в голову не пришло связать ту информацию с последними событиями.
– Конечно. Понимаю.
– Поэтому-то я без малейших колебаний разрешил тебе обследовать комнату и поэтому же никак не связал ее существование со смертью Уилла. Но теперь, принимая во внимание сделанные тобой открытия и наличие устройства, которое ты только что мне продемонстрировал… думаю, сомнений быть уже не может.
– Согласен. – Логан остановился посредине гостиной. – Так что давай.
Директор недоуменно нахмурился.
– Извини?
– Давай откроем сейф.
– Ты, должно быть, шутишь.
– Я абсолютно серьезен.
– Нет, Джереми, ты не понимаешь, – теперь поднялся и Олафсон. – Я уже нарушил клятву директора «Люкса», рассказав тебе обо всем этом.
– Но ответы, которые мы ищем, там, в сейфе, и…
– Джереми. Говорю тебе, я – первый после тысяча девятьсот тридцать пятого года директор, заговоривший об этом вслух. Я подтвердил твою правоту. Здесь, в секретной комнате, велись опасные работы. Знаю, ты сейчас близок к тому, чтобы найти ответ. Ты получил от меня подтверждение правильности взятого тобой курса.
Смущенный этим категорическим отказом после столь внезапного признания, Логан с трудом справился с одолевавшими его противоречивыми эмоциями.
– Грегори, твой моральный и этический долг в том и состоит, чтобы показать мне содержимое досье.
Олафсон с печальной миной покачал головой.
– Я уже нарушил клятву директора. Очень жаль, но я не могу усугублять ситуацию нарушением устава «Люкса».
– Тогда умрет кто-то еще, – тихо сказал Логан.
35
В свои апартаменты на третьем этаже Логан вернулся около часа дня, а перед этим долго расхаживал по кампусу под тяжелым, серым небом, под яростный грохот Атлантики, дополнявший его собственное внутреннее разочарование. За это время он последовательно рассмотрел и отбросил с десяток способов так или иначе – лестью или угрозами – заставить Олафсона открыть особый сейф. В конце концов Логан решил отложить решение этого вопроса и вернуться, по крайней мере на время, к работе. На ланч он не пошел – есть совсем не хотелось.
Энигматолог осмотрелся, потом поднял трубку и набрал добавочный Ким.
– Миколос.
– Ким? Это Джереми.
Короткая пауза.
– Да?
– Хочу извиниться за свой вчерашний срыв. Мне очень жаль, что вам досталось, тем более совершенно незаслуженно.
– Извинение принято – если вы объясните, из-за чего сорвались.
Логан устроился поудобнее.
– В последнее время я не очень хорошо себя чувствую.
– Да и выглядите вы не лучшим образом. Это мягко говоря. Но, думаю, дело не только в этом. Тут ведь что-то еще, верно?
– Верно… – Он помолчал. – Те устройства, что мы нашли вчера в секретной комнате… Похоже, одно из них явилось причиной смерти Стрейчи.
Миколос тихонько ахнула.
– Уверены?
– Практически да.
– Как?
– Как они это делают? Не знаю. Но вот что я знаю: именно обнаружение секретной комнаты косвенно повлекло за собой его смерть.
– Господи, – в последовавшей за этим паузе Логан практически слышал, как поскрипывают колесики в голове Миколос. – Мм… Не хотелось бы спрашивать, но если вы правы, то почему мы еще живы? Почему не спятили и не покончили с собой? Я к тому, что мы ведь тоже провели в этой комнате немало времени.
Этого-то вопроса Логан и боялся. Он и себя спрашивал о том же и теперь решил отделаться самым легким, самым безопасным ответом.
– Думаю, убийца не ожидал, что мы найдем секретную комнату или по крайней мере найдем ее так рано. Полагаю теперь, когда мы все же обнаружили ее, но о том, что тут творится, стало известно Олафсону, убийца затаится. Но если вы предпочтете отступить, я вас пойму и…
– Нет уж. Ни за что на свете. Однако вы должны позволить и мне сделать что-то… для разно-образия.
– Договорились. Вообще-то, я потому вам и звоню. Предлагаю испытать одно из устройств, которые мы вчера обнаружили. Разберите его, проверьте на осциллографе, проведите реинжиниринг. Попробуйте выяснить, от чего он работает, как взаимодействует с Машиной. Понимаю, работа та еще – ведь кто-то позаботился убрать все руководства по эксплуатации. Но вы подготовлены к ней гораздо лучше, чем я. И, Ким, будьте очень, очень осторожны. Записывайте все на камеру. Не торопитесь. Считайте, что работаете с бомбой.
– Не беспокойтесь, я буду осторожна. И, кстати, кое-какие мысли у меня уже есть.
– Например?
– Помните те металлические костюмы, что висят вдоль дальней стены? Похожие на рыцарские доспехи?
– Да, а что?
– Думаю, так оно и есть. Эти костюмы – защитные. Вполне возможно, что операторы надевали их перед тем, как включить Машину.
Теперь этот вывод представлялся само собой разумеющимся.
– Что подтолкнуло вас к такому заключению?
– Вы рассматривали их вблизи? Обратили внимание на проволочную сетку в стеклянном визоре?
– Да, заметил.
– Вот она и навела меня на мысль. Микро-волны.
– Извините?
– Глядя на микроволновку, в которой что-то готовится, вы никогда не задавались вопросом, почему она никак не действует на вас самих?
– Ну, я всегда предполагал, что там есть какой-то барьер.
– Вот именно. Причина того, что энергия в микроволновке не действует на человека – по крайней мере одна из причин, – заключается как раз в проволочной сетке в окошке. Она играет роль своего рода клетки Фарадея.
– Какой клетки?
– Клетки Фарадея. Это такое устройство из проводящего материала, сетки, благодаря которому электрическое напряжение по обе стороны остается постоянным. Она также блокирует электромагнитное излучение, например радиоволны. В общем, я думаю, что эти костюмы выполняют ту же функцию, что и обратная клетка Фарадея, не пропускают излучение – а я уверена, что мы имеем дело с каким-то излучением – снаружи.
Логан ненадолго задумался, потом сказал:
– Я всего лишь историк. Тем не менее это звучит правдоподобно. И мне будет спокойнее, если я буду знать, что вы защищены. Но все равно будьте осторожны. И, пожалуйста, держите уровень мощности на минимуме. Вы-то, может, и защититесь этой вашей Фарадеевой клеткой, или как ее там, но у остальных ее нет.
– Договорились. На сегодняшний вечер у меня имеются кое-какие планы, но завтра с утра приступлю к работе. Буду держать вас в курсе.
Логан положил трубку и уже отворачивался, когда заметил красный мигающий огонек – сообщение. Он снова взял трубку и набрал голосовую почту.
Сообщение было только одно.
– Джереми? Это Пэм. Мы ведь обедаем сегодня вечером? Жду с нетерпением. И, послушай, есть кое-что еще. Я покопалась в бумагах и… Ты не поверишь, что я нашла. – Пауза. – Шутка! Ничего такого я не нашла, кроме визитной карточки того жутковатого типа, который приходил ко мне домой прошлой зимой. Оказалось, я ее не выбросила. Принесу с собой вечером. Столик в Sub Rosa[18] заказан на половину десятого. Знаю, поздновато, но, не будь я местная, вообще бы ничего не получилось. Чудесное заведение, тебе понравится. А потом, может быть, заглянем ко мне на кофе? – Смущенный смешок. – Заедешь за мной в девять с четвертью, о’кей? Пока. – В трубке щелкнуло, запись закончилась.
Логан во второй раз положил трубку и, поднимаясь, ощутил головокружение – мир как будто качнулся. Пришлось даже ухватиться за спинку стула.
На протяжении последних сорока восьми часов его самочувствие постоянно ухудшалось. Голова болела уже не переставая, и в ней вместе со странным шепотом звучала какая-то демоническая музыка, временами почти заглушавшая мысли и подавлявшая волю. Накануне вечером он поймал себя на том, что сидит на краю кровати с раскрытым перочинным ножом из аптечки и последние пятнадцать минут совершенно выпали из памяти.
Что-то надо делать.
Он взял с постели подушку, положил ее посередине комнаты и, опустившись на пол, принял позу полного лотоса.
При сильном возбуждении или нервном потрясении Логан для успокоения духа всегда полагался на дзен-медитацию и свои способности эмпата.
И сейчас необходимость в этом была велика, как никогда раньше.
Он вытащил амулет, коротко взглянул на него, бережно опустил на грудь и положил руки на колени, ладонями вверх, правую на левую, приняв базовую позу для медитации. Дыхание медленное, размеренное: вдох, выдох – очистить сознание от всех посторонних мыслей, сосредоточиться исключительно на дыхании, представляя, что с каждым вдохом он вбирает в себя чистый воздух и избавляется от физических и эмоциональных ядов. Вначале Логан дышал на счет, потом, через несколько минут, необходимость в этом отпала.
Постепенно им овладевало ощущение покоя. Головная боль отступила, шепот стих, но музыка – тревожащая, дьявольская музыка – осталась.
Теперь он пытался изолировать ее, компартментализировать, чтобы рассмотреть и изучить как простой феномен, а не что-то пришлое и враждебное, чего стоит бояться. Результат стоил усилий: музыка замедлилась, и каждая нота звучала теперь отдельно, что давало возможность мысленно противопоставлять ей другую, созданную им самим. Как только в сознание вторгалась новая нота, он осторожно добавлял другую, стараясь нейтрализовать первую.
Так прошло минут, наверное, десять, и все это время Логан пытался сохранить в сердце внутренний покой. Получалось далеко не идеально – ему недоставало ментальной дисциплины, – но когда он снова поднялся, боль на время унялась, шепот притих и – что самое главное – музыка звучала не так пронзительно.
Он бросил подушку на постель, спрятал под рубашку амулет, сделал еще один глубокий, очищающий вдох и, забрав висевшую на спинке стула сумку, открыл дверь и вышел из комнаты.
36
Старый деревянный дом в викторианском стиле стоял на Перри-стрит. Сидя перед зеркалом в крохотной комнатушке наверху, которую ей нравилось называть гримеркой, Памела Флад аккуратно накладывала макияж. Вообще-то, она занималась этим нечасто и даже сейчас намеревалась обойтись минимумом, но при этом исходила из того, что раз уж взялась, то стоит постараться. Родных у нее не было, и после смерти отца дом достался ей целиком – с его странными, кривыми коридорами, задними лестницами и тихими комнатами неясного назначения. Преимущество такой ситуации – возможно, единственное – заключалось в том, что она могла распоряжаться помещениями по собственному усмотрению и в соответствии с личными прихотями. Так появилась и гардеробная.
Часы показывали без четверти девять – ее любимое время. Вечер дышал прохладой в открытые окна, за которыми спокойно – тишину нарушало лишь едва слышное жужжание насекомых – дремала улица жилого квартала. На столике, у правого локтя, стояла чашка ледяного чая с веточкой мяты; стереопроигрыватель крутил диск с записями Чарльза Мингуса.
Встречи с Джереми Логаном и, несомненно, чудесного ужина Памела ожидала с нетерпением и даже волнением, связанной с надеждой – в чем она признавалась себе в глубине души – на то, что могло последовать за этим. Пойти на свидание – дело совсем не простое в таком местечке, как Ньюпорт. В курортном городке ты всегда чувствуешь себя жучком под увеличительным стеклом. Заводить близкие отношения с клиентами Памела себе не позволяла и, прожив всю жизнь здесь, слишком хорошо знала неженатых мужчин своего круга – одних по школе, других в качестве соседей, – чтобы даже рассматривать их как потенциальный материал для романтических отношений. Туристы или доткомовские миллионеры, прибывавшие якобы на джазовый фестиваль и выставлявшие на всеобщее обозрение свои яхты?.. Ну уж нет.
Так что пространство для маневра оставалось небольшим.
А что это за звук? Может, кто-то постучал в дверь?
Памела поднялась, уменьшила звук проигрывателя и, подойдя к лестнице, прислушалась. Ничего. Она посмотрела на часы – раньше, чем минут через двадцать, Джереми ждать не стоит.
Ты только посмотри на себя: нервничаешь, как школьница перед выпускным балом. С другой стороны, она всегда предпочитала громкую музыку, из-за чего порой пропускала телефонные звонки и не слышала, как звонят в дверь. Не самая полезная привычка для того, кто зависит от клиентов и хороших рекомендаций. Вернувшись к столу, Памела прибавила звук, но все же оставила его ниже обычного уровня.
Уже сев перед зеркалом, она напомнила себе про визитную карточку, показать которую собиралась Джереми. Карточку Памела специально положила на видное место: расползшийся во все стороны старый дом, с его горками книг, рулонов чертежной бумаги и архитектурных набросков, имел привычку поглощать и прятать вещи.
Памела взялась за губную помаду, и мысли ее снова повернули к Логану. При первой встрече ее впечатление о нем окрасилось подозрением и тревогой. Потом, узнав, кто он такой и чем занимается, она отправилась в «Синий омар» с намерением принести извинения, но не более того. Теперь, оглядываясь назад, Памела объясняла свою сдержанность реакцией на его известность: свойственный уроженке Новой Англии пуританизм никогда бы не позволил ей встречаться с человеком, чья фотография украшала обложку «Пипл» и чья профессия как нельзя более располагала к публичности. И все же вопреки всему он завоевал ее симпатии. Причем даже и не старался. Возможно, в том числе и поэтому. Джереми не пытался показать свое превосходство, был дружелюбен, скромен, немногословен в том, что касалось его работы. А еще с ним было интересно и весело. И, конечно, его приятная внешность тоже помогла ей преодолеть врожденную настороженность.
И все же только во время обеда у Джо она начала принимать его всерьез. Почему? Толкового объяснения у нее не имелось. Джереми определенно был интеллектуалом: каждый раз, когда он рассказывал о чем-то, возникало ощущение, что мысли его не исчерпываются словами, что за ними стоит нечто большее. То, что выступало на поверхность, было лишь вершиной весьма интригующего айсберга. А еще, когда она говорила, он смотрел на нее так, словно понимал ее чувства лучше, чем она сама. И в результате за весь вечер она ни разу не почувствовала, что ее оценивают и судят – только понимают. По крайней мере так ей казалось. И Памела уже не сомневалась, что после долгого ужина при свечах в Sub Rosa будет знать наверняка…
Читать бесплатно другие книги:
