Страж могил Кликин Михаил

1

Мятые, потемневшие от старости латунные колокольчики давно утратили свои звонкие мелодичные голоса. Вот уже много лет они лишь гремели, дребезжали и бряцали. А некоторые – те, что лишились языка, – и вовсе молчали.

Колокольчики должны были издалека предупреждать людей о приближении скорбного обоза. Но теперь разве кто услышит эти тусклые звуки?..

Старый Армид, хозяин обоза, перевозчик в пятом поколении, лежал в пустой телеге, смотрел в небо и слушал, как гремят его колокольчики. Он всех их помнил, всех различал по голосам. И голоса эти будили в нем воспоминания…

– Скоро деревня, хозяин! – крикнули с головной телеги.

Армид сел, потер кулаками слезящиеся глаза. Отозвался:

– Сам вижу…

Всю свою жизнь он ездил этой дорогой. Сначала мальчишкой помогал отцу и деду. А теперь вот уже сам, один…

Он знал здесь все – каждую деревню на пути, каждый перелесок, каждое дерево. Он помнил, когда мелеют реки, он мог предсказать распутицу, мог указать самый короткий путь, о котором и местные жители давно забыли.

Всю свою жизнь он катался от деревни к деревне, собирая мертвецов и отвозя их на Кладбище.

А теперь, кажется, дело его предков подходит к концу.

Катафалки разваливаются. Когда-то в лучшие времена обоз состоял из пятнадцати специально оборудованных телег. Теперь их осталось всего четыре. Старые лошади, конечно, умные, они сами идут привычной дорогой, но силы у них уже не те. Не каждую крутую горку смогут они одолеть с полным грузом… И на достойную охрану денег уже не хватает. Еще и дальше так пойдет, то скоро сами возницы будут охранять груз. Но какие из них бойцы? Первый же некромант с парой мертвяков разгонит их всех, а груз себе заберет… Да что тут говорить! Даже наследника нет. Нет продолжателя семейного дела. Не обзавелся Армид потомством…

А времена меняются… Перевозом начинают заниматься новые люди, молодые, напористые. У них другие правила, они меняют маршруты, как им заблагорассудится, они не слушают стариков, думают лишь о деньгах, посмеиваются над Стражем Могил и совсем не уважают мертвых. А еще – страшно сказать – ходят слухи, что за определенную плату они могут передать груз некромантам…

Уж не потому ли все больше становится в мире мертвяков? Говорят, что их уже и днем можно встретить. И некроманты не скрываются, как раньше. Даже в людных местах появляются, проводят через селения свои страшные отряды. Видно, не боятся ни армии Короля, ни охотников…

– Человек впереди! – крикнули с первого катафалка, отвлекая Армида от тягостных мыслей. – Женщина!..

2

«Неприятностей в жизни не бывает, – часто повторял Страж Могил. – Жизнь хороша сама по себе. Бедность, нужда, болезни, даже боль – это не повод для отчаяния. В человеческой жизни есть лишь одна настоящая неприятность – то, что когда-нибудь жизнь закончится. Но не стоит из-за этого расстраиваться, и не надо этого бояться. Ведь когда человек живет, смерти еще нет. А когда приходит смерть, то уже нет человека…»

Когда Нелти начинала думать о своей неполноценности, она вспоминала эти слова, и ей становилось легче.

– Жизнь хороша сама по себе, – пробормотала она и, не открывая глаз, подняла голову, подставила лицо теплому солнцу, широко улыбнулась небу, в котором заливался невидимый жаворонок.

Мир был полон объемных звуков – мягко шелестела трава под ветром, громко стрекотали кузнечики, где-то далеко неуверенно пробовала голос кукушка. А если затаить дыхание и как следует прислушаться, то можно разобрать далекую перекличку петухов.

– Ну что, Усь, – сказала Нелти, погладив сидящую на плече кошку. – Отдохнули? Пора бы двигаться дальше. Сами пойдем или попутчиков дождемся?

Кошка запустила когти в войлочную накладку, закрывающую плечо хозяйки, замурлыкала.

– Твои ответы разнообразием не отличаются, – сказала Нелти. И кошка, словно обидевшись на это замечание, тут же умолкла.

– Что-то не так, Усь? – спросила Нелти, но уже через мгновение сама услышала звуки, что встревожили кошку.

Металлическое дребезжание и бряцание. Мягкий перестук копыт. Скрип тележных колес.

– Вот и попутчики, Усь, – негромко сказала Нелти и поднялась на ноги. Она повернулась лицом к приближающемуся обозу, услышала, как кто-то крикнул: «Человек впереди!.. Женщина!» – и открыла слепые глаза.

3

Обоз остановился рядом.

Нелти чувствовала запах лошадиного пота, она слышала, как жужжат мухи и слепни, и как лошади стегают себя хвостами, отгоняя кровососов. Она уже определила, что повозок немного – три или четыре. Но сколько здесь людей?..

– Возможно, нам по пути, – предположила она вслух.

– А здесь одна дорога, – отозвался голос, принадлежащий, явно, пожилому человеку.

– Но по одной дороге может проходить много путей, – сказала Нелти.

– Это так, – согласился голос. – И куда направлен твой путь?

– К ближайшему селению.

– Это недалеко.

– Знаю. Может быть, вы меня подвезете?

– Я вижу, что ты слепа, допускаю, что твой нос ничего не чувствует, но неужели ты не слышала звона колокольчиков, женщина? Это скорбный обоз.

– Своим присутствием я не нарушу скорбь.

– Ты понимаешь, какой груз мы везем?

– Я его чую.

– И ты не боишься?

– Разве можно бояться тех, кто больше не существует?

Возникла пауза. Нелти чуть повернула голову, пытаясь почувствовать настроение людей. Погладила кошку.

Усь спокойна – значит опасаться нечего…

– А ты необычно разговариваешь, – наконец проговорил старик. – Не так, как другие женщины.

Нелти чуть пожала плечами:

– Наверное, ты никогда раньше не слышал, как разговаривают женщины.

– Почему же… Слышал… – судя по голосу, старик улыбался. – Но редко что понимал.

– Возможно, ты слышал, но не слушал.

– Не стану с тобой спорить. Догадываюсь, что это бесполезно, да и опасно, может быть.

– Опасно? – Нелти искренне рассмеялась. – Неужели я – слепая женщина, обычная, слабая, – смогла напугать тебя и твоих людей?

– Только сильные люди могут говорить о своей слабости, – заметил старик. – Да и странно мне встретить посреди дороги слепца без поводыря… – Он покачал головой, и Нелти почувствовала это. – Думаю, ты лукавишь, когда говоришь о слабости и обычности.

– Так значит я действительно тебя напугала? Почему же ты до сих пор здесь?

– Потому что дорога – это не лучшее место для слепой женщины, кем бы она ни была.

– Я – собирательница душ, – сказала Нелти, понимая, что пришло время представиться. – Меня зовут Нелти.

– А я – перевозчик мертвых, – сказал старик, – и хозяин скорбного обоза. Армид мое имя.

– Собирательница и перевозчик, – усмехнулась Нелти. – Компании лучше не придумать.

4

Фыркали лошади, скрипели телеги, бряцали колокольчики. Лениво перебрасывались словами возницы и охранники – Нелти их слышала, но не слушала. Она разговаривала с Армидом, делилась с ним тревожными предчувствиями:

– …да, я не вижу, я слепа, но это не значит, что я ничего не замечаю. Все чаще мертвые возвращаются в мир живых, все больше страха копится в нашем мире, и у этого должна быть какая-то причина. Страж говорил, что живые не дают покоя мертвым, он говорил, что мертвые всегда поднимаются, когда близятся перемены. Или когда кто-то желает перемен…

Они сидели рядом, на одной куче соломы, в одинаковых позах. У Нелти на коленях свернулась кошка, у Армида – вожжи.

– Такое уже было однажды, – негромко сказал старый перевозчик. – Давно. Так давно, что ты, наверное, не помнишь… Армия мертвых против армии людей… Сражение возле Кладбища… Разгром некромантов… Победа Короля…

– Я помню, – сказала Нелти. – Тогда я была ребенком… Я хорошо помню…

Разве могла она это забыть?

Как можно забыть день, когда черные всадники Короля промчались через их деревню на взмыленных лошадях, подняв в небо тучи пыли, заслонившие солнце. День, когда женщины и дети спрятались в подвалах, а мужчины торопливо запирали дома и занимали посты возле закрытых ставнями окон, сжимая в руках топоры и тесаки. День, когда на крыши нескольких домов упали тяжелые боевые стрелы, прилетевшие издалека, а пахнущий кровью и тленом ветер приносил с севера тревожные отзвуки ревущих горнов и рокочущих барабанов. День, после которого потянулись по дороге нескончаемые скорбные обозы, а оружейным металлом были завалены все окрестные кузни.

Как можно забыть день, который изменил всю твою жизнь?..

– Я помню… – повторила Нелти, поглаживая топорщащуюся шерсть кошки. – Не могу забыть… Ведь ровно через шесть дней после той битвы я ослепла…

– Как это случилось? – не сразу решился спросить Армид.

– Я посмотрела мертвяку в глаза… – выдержав паузу, ответила задумавшаяся Нелти. – И теперь все, что я вижу – это бездонная чернота его зрачков.

– Ты нарушила правило, – сказал Армид.

– Тогда я не знала правил…

5

Нелти стояла в стороне от мальчишек, не решаясь ни подойти ближе, ни отойти дальше. Ей было страшно, и она прижималась к стволу осины, готовая, случись что, кошкой вскарабкаться на ствол.

Мысленно она кляла себя за то, что согласилась пойти с ними. Она ругала заводилу Огерта и послушного Гиза. Она ненавидела их дурацкие, совсем не смешные шутки. И до самого последнего момента она думала, что все эти разговоры о ползающей мухе, о том, что мертвец шевельнулся – обычная мальчишеская болтовня, пустой треп. Она считала, что друзья сговорились, решив как следует ее напугать.

И когда мертвяк действительно дернулся и схватил Огерта за ногу, Нелти на мгновение показалось, что это тоже часть розыгрыша.

Возможно, только поэтому она не сошла с ума от страха.

Она закрыла лицо руками и пронзительно завизжала…

6

– Вот и деревня показалась, – сказал Армид, прервав ее воспоминания.

– Я ничего не вижу, – напомнила Нелти старому перевозчику, и тот смутился, кашлянул. Тронул вожжи, прикрикнул на лошадь, подгоняя. Только потом поинтересовался:

– И как же ты странствуешь? Слепая, без поводыря.

– Поводырь не нужен, если есть попутчики.

– А когда и попутчиков нет?

– Усь всегда рядом.

– Усь?.. Это же обычная кошка. Чем она может помочь?

Нелти покачала головой, прижалась щекой к мягкой шерсти, ответила:

– Обычных кошек не бывает. Ты знаешь, что они видят много такого, о чем люди даже представления не имеют? Знаешь, например, что кошки видят души?

– Это детские сказки, – сказал Армид.

– Нет, – ответила Нелти. – Это правда. А еще у кошек есть дар предчувствия. Кошки – настоящие охотники…

Вскоре они въехали в деревню. Нелти ощущала, как по ее лицу скользят тени высоких изб и деревьев, она слышала квохтанье кур и перекличку петухов, блеяние овец и мычание коров. Где-то впереди звонко кричали дети – то ли радостно, то ли испуганно. Разнообразные запахи сменяли друг друга – сначала пахло свежескошенным сеном, потом навозом, затем потянуло ароматным дымком – кто-то коптил мясо.

– Большое село, – сказала она.

– Да, – подтвердил Армид. – Но как ты узнала?

Нелти повернула к нему лицо:

– Закрой глаза и не открывай их много лет. Тогда поймешь.

Кошка забеспокоилась, вскарабкалась на плечо хозяйки, уселась там, вертя головой.

– Собаки рядом, – сказала Нелти. И через мгновение услышала дружный лай. Деревенские разномастные псы сбились в стаю и, держась на безопасном расстоянии, облаивали чужаков.

– Ты по делу сюда или как? – спросил Армид, не обращая внимания на трусливых собак.

– По делу, – сказала Нелти.

– И по какому же? Впрочем, и без того знаю. Наверное, на Гадючье болото хочешь пойти.

– Откуда знаешь?

– А я не первый год здесь езжу. И вот что скажу – не надо тебе на Гадючье болото ходить. Много ваших там было, и почти все там и остались. А те, что вернулись – вернулись ни с чем…

Обоз ехал еще довольно долго, и Нелти казалось, что они кружат по селу – она чувствовала, как меняет свое положение солнце – то оно справа, то слева, то прямо в лицо светит.

А потом лошади встали. Умолкли колокольчики. Собаки все еще лаяли, но уже не так яро. Звуки деревни отдалились, казалось, что селение отгородилось от обоза плотной ширмой. Пахло застоявшейся водой.

– Где мы сейчас? – спросила Нелти.

– Это старая конюшня. Мы всегда здесь останавливаемся. Место тихое, спокойное, безлюдное, хоть и посреди села – в самый раз для скорбного обоза.

– К тому же пруд рядом, – сказала Нелти.

– И это тоже, – согласился Армид. – Но откуда ты знаешь?

– Усь на ухо шепнула, – улыбнулась Нелти.

Армид помолчал немного, а потом сказал серьезно, без тени улыбки:

– На Гадючьем болоте кошка тебе не поможет.

7

Армид планировал задержаться в деревне на пару дней. Необходимо было заново перековать лошадей, смазать колеса телег, поправить упряжь. Одна из повозок нуждалась в небольшом ремонте, да и людям бы не мешало отдохнуть от дороги, перекусить в достойном заведении, промочить горло кружкой-другой пива, забыть ненадолго о своих обязанностях.

О мертвецах тоже не следовало забывать. Новых – если таковые будут – нужно было принять, разместить, а старые требовали ухода – на жаре тела быстро разлагались, несмотря на специальные саваны, пропитанные ароматными смолами, травяными настоями и заговоренной солью.

Мало кто из людей мог ухаживать за мертвыми…

– Все-таки решила идти? – спросил Армид.

– Я давно решила, – ответила Нелти, ощупью проверяя, не перекрутился ли кошачий поводок, не захлестнул ли он шею кошки, не спутал ли ей лапы. – Так что не трать понапрасну слова. – Она спустила ноги с телеги, намереваясь встать.

– Дело твое, собирательница, – пожал плечами Армид. Он хорошо знал, что такое долг…

Выкрашенные в черный цвет телеги ровным рядком стояли возле полуразвалившейся конюшни. Возницы уже выпрягли лошадей, стреножили, отвели на водопой к затянутому ряской пруду. Скучающие охранники – четыре бойца в старых кольчугах, с боевыми топорами на широких кожаных поясах – отошли в сторонку, развели костерок, расположились вокруг. Они переговаривались, посмеивались – сейчас они могли забыть о работе.

– Спасибо, что подвезли, – сказала Нелти, держась за оглоблю и глядя туда, куда смотрела ее кошка – на старого Армида. – Денег у меня нет, но Страж учил, что любой добрый поступок заслуживает благодарности.

– А злой – прощения, – добавил Армид. – Мало кто из молодых следует этому правилу. И я рад видеть, что есть еще люди, кто прислушивается к словам Стража. Но вознаграждения мне не надо.

– Ты ведь даже не знаешь, от чего отказываешься, – Нелти вытянула руку, медленно провела ею перед собой, коснулась колокольчика, висящего на оглобле, крепко за него ухватилась. Замерла, затаила дыхание, напряглась. Армид смотрел в ее жуткие незрячие глаза, мутные, белесые, словно затянутые плесенью.

А через мгновение Нелти разжала пальцы, и освобожденный колокольчик запел громко, нежно и чисто, словно звонкоголосый, радующийся жизни жаворонок.

– Вот моя плата, – сказала Нелти. – И прошу, не смотри мне в глаза.

– Да, собирательница… – Армид опустил взгляд. – Извини…

Колокольчик все звенел, переливался, все никак не хотел успокоится. В его ясном голосе слышались стрекот кузнечиков, шелест травы, далекая перекличка петухов и неуверенное кукование.

– Спасибо тебе, – сказал восхищенный Армид. – Но как ты это сделала?

– Использовала дар, – ответила Нелти. – Я отдала старому металлу частичку молодой души.

– Чьей души? – спросил Армид.

– Не знаю. Знаю лишь, что при жизни этот человек очень любил петь.

8

В деревню они пошли вдвоем – перевозчик мертвых и собирательница душ, старый Армид и слепая Нелти.

Собственно, они уже находились в деревне, в самом ее центре. Просто вокруг развалившейся конюшни не было жилых строений, слишком сыро здесь было, в этой заросшей осокой низине, плодящей комаров и собирающей туманы. Местные жители выгоняли сюда молодых бычков, овец и коз – трава здесь была сочная, зеленая, пруд рядом, да и присматривать за скотиной удобней, когда она под боком…

Армид и Нелти, держась за руки, шагали по извилистой тропке, поднимающейся по заросшему ивовыми кустами пологому склону.

– Ты отдала часть чьей-то души мертвому предмету, и он ожил, – размышлял Армид. – Так значит ты можешь подобным образом оживить и мертвого? Но тогда чем твой дар отличается от дара некроманта?

– Я собираю души, – сказала Нелти. – Я их впитываю, как ткань впитывает воду. Но отдать их чему-то я не могу. Только малую часть – так мокрая тряпка оставляет немного влаги на предмете, с которым она соприкоснулась. Освободиться от душ я могу лишь в одном месте…

– На Кладбище, – сказал Армид.

– Да, – кивнула Нелти. – Так что мы похожи, перевозчик. Ты ведь тоже доставляешь души на Кладбище. Только ты перевозишь их вместе с телами.

– Честно говоря, никогда об этом ни задумывался, – признался Армид. – Я просто делаю свою привычную работу, продолжаю дело предков.

– Дар некроманта отличается от дара собирателя. Некромант не имеет никакой власти над чужими душами, но он может получить власть над телами. Для этого он переносит в мертвеца малую толику своей души, частицу собственной сущности. И после этого они становятся одним целым – мертвяк и его хозяин, некромант и его раб…

– Откуда ты все это знаешь? – спросил Армид, проникаясь еще большим уважением к собеседнице.

– Просто я умею слушать. Слушать и слышать…

Они вышли на деревенскую улицу, остановились посреди дороги. Армид огляделся, Нелти вслушалась.

– Как-то пусто, – сказал он.

– И тихо, – добавила она.

Вроде бы, все было в порядке. На лужайках перед домами бродили безнадзорные куры, с задворок доносилось сытое похрюкивание, за изгородями беззлобно тявкали собаки, в кронах тополей и вязов ругались вороны и галки, а на обочине дороги щипала пыльную траву пегая, ко всему безразличная лошадь, привязанная ко вбитому в сухую землю столбику.

Только людей нигде не было видно.

– И ехали когда, тоже никого не видели, – поделился Армид. – Одни только дети играли.

– Помолчи! – сжала руку старика Нелти. Она что-то услышала.

Где-то в отдалении… словно шум ветра… или гул моря…

– Туда… – потянула она Армида. – Люди там… Там все люди…

9

Голосов было много, разных голосов – молодых и старых, торопливых и рассудительных, громких и чуть слышных, звонких, сиплых, тягучих, надтреснутых. Люди говорили все разом, и в общем шуме сложно было разобрать отдельные слова. Но Нелти умела слушать…

– Надо послать гонца к Королю, просить у него помощи!

– Какое ему до нас дело! Он занят тем, что сторожит Кладбище.

– Охотника! Нужно звать охотника!

– Ну и где ты его сейчас найдешь?

– Сами отобьемся, если что. Неужели не справимся? Вон нас сколько!

– Ага! Справился один такой!

– Да ладно вам страх нагонять! Ничего с нами не будет, стороной нас обойдут.

– А если не обойдут?

– Спрячемся.

– В лес надо уходить! За реку! Переждем опасность и вернемся…

Селяне спорили, кричали, ругались, не обращая внимания на приближающихся гостей.

– Видно, что-то случилось, – сказал Армид, вглядываясь в галдящую толпу, собравшуюся на ровном пустыре за амбарами, рядом с фуражной ямой. Он уже заметил несколько знакомых лиц, но не они ему были сейчас нужны. Армид, вытянув шею, высматривал старосту – мельника Гетса, уважаемого всей округой человека, в меру богатого, разумного и приветливого.

– А ты наблюдателен, – усмехнулась Нелти.

Армид не ответил на колкость, только дернул плечом, словно муху сгонял.

Они остановились в нескольких шагах от тесной толпы, на открытом месте возле небольшого навеса. Их заметили, на них оглядывались. Старика перевозчика здесь хорошо знали, помнили, ждали, а вот его попутчицу видели впервые. Кто она? И что это у нее с глазами?

Селяне с интересом разглядывали пришлую простоволосую женщину с кошкой на плече; по одежде, по манере держаться пытались угадать, чем она занимается, пихали локтями соседей:

– Не знаешь ее?

– Первый раз вижу.

– Глаза у нее какие-то чудные.

– Да она, вроде бы, слепая.

– И кот… Смотри, как сидит. Я сперва думал чучело. Но глазищи-то! Глазищи-то какие! Прямо горят!..

Нелти слышала почти всё…

Мало-помалу гул голосов стихал. Люди выговорились, выплеснули эмоции. Теперь они были готовы слушать.

– Все всё сказали? – прокатилось над толпой. – Хорошо, теперь скажу я… – Говорящего не было видно, но Армид узнал этот голос, похожий на скрежет жерновов. – Чего вы испугались селяне? Зачем прибежали сюда, словно цыплята под клуху? Зачем меня позвали? Или думаете, что простой мельник скажет что-то, о чем вы сами не знаете?

– Ты наш староста, Гетс! – крикнул кто-то в толпе.

– А ты наш кузнец, Ваер! И что с того?

– Скажи, что сам думаешь? – раздались сразу несколько голосов.

– Скажу! Молчать не стану, не привык! – Гетс откашлялся, прохрипелся. – Зря вы дома бросили, вот что я думаю! Зря хлеб не убираете, траву не косите, за детьми не смотрите. Все только разговоры разговариваете, да засовы новые на двери ставите! Хватит! Расходитесь-ка лучше по домам, хозяйством занимайтесь! Сами знаете, как наши деды говорили: дурные вести, что дрожжи в тесте. Так что нечего нам бояться! Да и что проку от вашего страха? Вот если беда прийдет, так встретим ее, как положено. А сейчас-то чего трястись?

– Вот и я говорю! – поддержал старосту чей-то могучий голос. – Отобьемся! Вон нас сколько!

– А ты, голова горячая, поостынь, – чуть спокойней сказал Гетс. – А то амбары искрами подпалишь.

В толпе раздались неуверенные смешки. Люди, вроде бы, немного успокоились, чуть расступились. Но расходиться не спешили.

– Говорят мне, что тут с нами Армид-перевозчик…. – Староста раздвинул людей, шагнул вперед. – Да? Где он?

– Здесь я! – поднял руку Армид.

– Ну вот и ладно, – сказал Гетс, снова обращаясь к селянам. – Охрана обоза, случись что, нам поможет. Не так ли, Армид?.. Так что нечего тревожиться.. – Он медленно шел сквозь толпу и старался не смотреть в глаза людям, так как опасался, что они заметят его тревогу. – Возвращайтесь домой… Занимайтесь делами… Как обычно… Все будет хорошо…

10

Гетс и Армид встретились как старые друзья – обнялись, поцеловались, долго хлопали друг друга по плечам, выбивая пыль из одежды. Мимо них шли люди, хмурились, покачивали головами, переговаривались негромко. Речь старосты их успокоила, но не намного. Да и ненадолго.

– Это Нелти. Собирательница душ, – представил Армид свою попутчицу. – Она хочет отправиться на болото.

– На Гадючье болото? – переспросил Гетс, глядя на женщину – на ее страшные невидящие глаза, словно присыпанные гнилой мукой.

– Да, – ответил Армид. – Но ты ее не переубедишь, даже не пытайся. Не трать даром слова.

– Он правильно говорит, – улыбнулась Нелти.

– Я ничего не могу указывать собирательнице, – развел руками Гетс. – Так же, впрочем, как и перевозчику.

– Это мудро, – сказала Нелти. – Ведь я же не учу мельника молоть зерно…

Они еще какое-то время стояли небольшим островком в людской реке, перебрасываясь ничего не значащими словами. Время от времени кто-нибудь из селян останавливался рядом с ними, здоровался с Армидом, разглядывал незнакомую женщину с большой черной кошкой, спокойно сидящей у нее на плече, пытался завести разговор со старостой. Но тот лишь недовольно отмахивался:

– Не сейчас. Я все высказал, что хотел. Поговорим как-нибудь в другой раз…