Бойцы Данвейта Башилов Николай

Глава 11

Побег

Из всех видов и способов военных действий сражения в космосе являются самыми жестокими. Причин к тому было несколько. Скоротечность этих схваток и точная синхронизация оружия с защитными полями превосходят возможности живых существ — их неповоротливый коллоидный мозг обладает слишком медленной реакцией, чтобы отслеживать микросекундные интервалы. Из-за этого приходится полагаться на посредника, компьютерно-программный интерфейс, обладающий долей интеллекта; каждый приказ медлительного разума он переводит в спектр самостоятельно принятых команд. При всех достоинствах подобных устройств понятия жалости и милосердия им неведомы, и приказ «уничтожить» воспринимается ими буквально и означает полное, тотальное и бескомпромиссное уничтожение.

Такой была одна из причин, тогда как другая заключалась в высокой концентрации бойцов и отсутствии естественных укрытий. На планетарной поверхности есть возможность рассредоточиться, закопаться в землю, слиться с местностью, стать невидимым для сканеров врага, но в космосе все на виду, в том числе и тесные скорлупки кораблей, хранящих десятки и сотни существ во время стремительного боя. Гибель корабля ведет к неизбежной гибели экипажа, так как тут вступает в действие еще один фактор — враждебность окружающей среды. Если не говорить о двух-трех уникальных расах, ни одно разумное создание не выживает в космосе дольше минуты, и все они, невзирая на различия в физиологии, культуре и религии, предпочли бы мгновенную смерть в облаке плазменного газа.

Ибо другие варианты были гораздо неприятней и мучительней. В необратимо поврежденном корабле смерть выступала в разных обличьях, скорых или более медленных, но одинаково ужасных. Замерзнуть или погибнуть от удушья, скончаться от жажды или голода, сгнить от лучевой болезни, умереть от ран и вызванной ими гангрены — таким был список судеб экипажа, оставшегося без энергии и связи вдали от обитаемых миров. К счастью, редкая ситуация — оружие, что применяли в космических войнах, не повреждало, не разрушало, а превращало в пыль. Точнее, в смесь ионов и атомных частиц, которую земные физики назвали плазмой.

Оружие было иным, чем применяемое на поверхности планет. Ракеты с ядерной начинкой, торпеды, свомы[28] и любые твердотельные частицы, кроме снарядов лоона эо, легко отбрасывались защитными полями, поражая сами атакующие корабли. Против силовых щитов годились только лучевые средства: острофокусные лазеры огромной мощности, способные пробить экран и вскрыть броню, а также метатели плазмы и антиматерии. Аннигиляторы были самым веским аргументом в космических сражениях, однако ударная сила их пучка зависела от длины разгона и объема накопительной камеры. Аннигилятором, как правило, вооружались фрегаты и крейсера, достаточно крупные посудины, чтобы вместить громоздкий механизм и задействовать его на расстоянии в половину мегаметра, что обеспечивало собственную безопасность. Импульсные лазеры и эмиттеры плазмы были оружием ближнего боя и, при удачном раскладе, могли рассечь защитный экран. Обычно результат зависел от мощности орудий и дистанции до цели.

Схватка кораблей сводилась, в конечном счете, к энергетическому противоборству. Генератор Лимба поддерживал определенный баланс, и эту энергию можно было тратить на маневры, защитные поля и подпитку оружия. Два последних фактора играли решающую роль: отток энергии к силовому экрану уменьшал мощность лазеров и метателей, а с ростом этой мощности неизбежно снижалась защитная функция. В конечном счете подготовка экипажа и уровень боевых программ определялись искусством манипулирования средствами обороны и активной борьбы.

Все это, впрочем, касалось военных кораблей, приближаться к которым было небезопасно — они могли ответить выстрелом на выстрел, залпом на залп. Транспортное судно, способное лишь прятаться под силовым щитом, являлось более легкой добычей; защитные поля, даже самые мощные, не могли спасти его корпус и двигатели от точечных ударов. Особенно если их наносили с близкого расстояния.

Сидя в рубке «Ланселота», в плотных объятиях кокона, Вальдес смотрел, как остров уходит вниз. Сверкающая симфония красок, ярких бликов и цветных теней, которой уже не звучать в мирах лоона эо… «Впрочем, — решил он, — Хозяева, торговцы с тысячелетним стажем, придумают, какую содрать компенсацию».

Кро и Птурс застыли у орудийных пультов. Вместо двух прежних пушек на новом «Ланселоте» имелось четыре, в носу и в кормовых отсеках; шестнадцать стволов, способных разнести любой корабль малого класса — конечно, при разумном маневрировании и точной стрельбе.

Он вызвал голограмму контрольной панели и громко сказал:

— Старший Защитник — Следящим За Полетом. Соедините меня с Водителем. Беру управление на себя.

Панель мигнула и сделалась вдвое больше. Вальдес коснулся пальцами сенсорных клавиш, ощущая исходившее от них тепло и чувствуя, как его разум и нервы сливаются с огромным кораблем. Теперь транспорт был под его командой, а Водитель, искусственный мозг-навигатор, служил у него в помощниках.

На обзорном экране и мониторах стрелков возникли пятнышки вражеской эскадры. Но Вальдес уже не нуждался в этих указаниях; как и в битве за Крысятник, взор его пронизывал обшивку корабля, и множество глаз, разбросанных повсюду, несли информацию даже с оборотной стороны планеты. Две станции, экваториальная и одна из вращавшихся по меридиану, были сейчас в тенях за сферой Пыльного Дьявола, и корабли у их стыковочных портов казались замершими серебряными рыбками. Он ощущал их холодную пустоту: восемь корыт у одной станции, семь — у другой, и ни одно не готово к бою. Вторая меридиональная крепость висела в зените, лучи двух солнц играли на ее блестящей поверхности, но этот свет не слепил странные глаза Вальдеса; они, казалось, могли подстроиться к любому излучению и различить самые мелкие детали. Он видел четыре корабля у шлюзов станции и знал, что это резерв, готовый ринуться в погоню. Четыре других лоханки парили на границе стратосферы, отслеживая перемещение «Ахироса». Эти были сейчас над ним, перекрывая дорогу в пространство и не давая разогнаться для прыжка. Ясно, что транспорт не распылят; собьют двигатели, лишат хода, возьмут в магнитные захваты и пристыкуют к крепости. А там…

Не покидая воздушной среды, он вел свой корабль в точку, равноудаленную от трех заатмосферных станций. Четверка хапторов летела над транспортом, словно передвижная крышка котла, готового захлопнуться; они не спешили, обладая преимуществом в скорости. Вальдес рассмотрел их повнимательней: не истребители, не корветы, а нечто среднее, пригодное для полетов в космосе и в атмосфере, — сдвоенные корпуса, двигатель на консольной подвеске, узкие серпообразные крылья и пара лазерных стволов. Защитные поля они не включили, полагая, что на транспорте нет оружия.

— Без щитов идут, — сказал Птурс, всматриваясь в свой экран. — Вся мощность будет на лазерах.

— Мы успеем их расстрелять, — отозвался Кро. — Главное — не торопиться. Торопливый койот бегает с пустым брюхом.

Изображение дрогнуло, мгновенная рябь покрыла экран и тут же исчезла.

— Сигнал! — произнес Птурс. — Наш, и довольно мощный! Сервы, что ли, развлекаются?

— В чем дело? — спросил Вальдес, не отрывая взгляда от четверки хапторов.

— Следящие За Полетом дезактивировали оборудование, — доложил «Ланселот». — Агрегаты, которые сгрузили в пустыне, и молекулярные сканеры на острове. Таков порядок, если оплата не поступила.

— Это утешает, — молвил Кро. Птурс торжествующе захохотал:

— Ай да сервы, ай да купцы! Их на кривой не объедешь! Нет острова, так и полезных машинок не будет! Берите, падлы рогатые! Куча дерьма — жри и подавись!

— Выходим из атмосферы, — сообщил Вальдес, усиливая нажим пальцев. Нос корабля приподнялся, планета рухнула вниз, стремительно превращаясь из гигантской чаши в сфероид, а затем в плоский диск. Маневр был неожиданный, но у хапторов оказались отличные пилоты: тотчас пристроились к транспорту, окружив его с четырех сторон, и начали неторопливо приближаться. Затем сверкнули первые лазерные вспышки, поглощенные защитным полем.

— Бьют по гравитаторам, — заметил Светлая Вода.

— Так не пора ли нам… — начал Птурс, но смолк, не дождавшись ответа. Вальдес точно знал, когда придет пора, и это знание сидело в нем, как гвоздь в доске. На «Риме» он был вторым пилотом, но в бою считался первым — звания, опыт и заслуги старших не заменяли его интуицию и удачу.

Хапторы придвинулись ближе, снова метнули молнии, прощупывая поле корабля. Транспорт был велик и имел четыре разгонных шахты и восемь тороидальных гравитаторов. Стреляли по тороидам — ясно, что без них нужную скорость не наберешь и в Лимб не прыгнешь. Поле еще держало, поглощая энергетические пучки, и Вальдес, прикинув их мощность, определил предел безопасности: восемьсот пятнадцать метров. Спустя миллисекунду этот расчет был подтвержден Водителем.

— Экипажу приготовиться! Раскрыть верхний шлюз!

Диафрагма огромного люка над «Ланселотом» раздвинулась. Сквозь пленку силового поля, державшую воздух в трюме, сияли далекие звезды. Планета, подобная оранжевому апельсину, обернутому яркой сине-зеленой лентой, маячила на потолочном мониторе. Ближайший хаптор был в тысяче ста метрах, другие — немногим дальше. Все четверо шли на сближение. Еще пять-шесть секунд, и молнии лазеров проникнут через защитный экран, лишив корабль хода и маневра.

— Защитник — Следящим За Полетом! Передаю управление! — выкрикнул Вальдес. — Стрелки — полная готовность!

В следующий миг взвыли гравикомпенсаторы, и бейри серебряной стрелой вылетел из трюма. Его орудия разразились огнем, едва он приподнялся над корпусом транспорта; трое хапторов были в зоне поражения, четвертого заслонял «Ахирос», и, огибая его, Вальдес повел свой корабль к висевшей внизу планете.

Их атака была внезапной и сокрушительной. Сдвоенный фюзеляж первого хаптора, пробитый снарядами, разлетелся в мелкие осколки; второй, потерявший крылья и орудия, плыл в пустоте, словно дрейфующий в могилу гроб; третий попытался уклониться от смертоносного залпа, но снаряды снесли консоль с двигателем. Этот мчался вниз, к диску планеты, перечеркнутому синим поясом, и с каждой секундой падение ускорялось. Последний аппарат, успевший включить защиту, встретил бейри вспышками лазеров. «Ланселот» пронесся над ним, шестнадцать стволов плюнули струйками крохотных снарядов, и за кормой полыхнул багрянец взрыва. Словно откликнувшись эхом, на фоне Пыльного Дьявола расцвел еще один огненный цветок: корабль хапторов, лишенный двигателя, скользил в атмосфере пылающим метеоритом.

Вальдес развернулся к хаптору, дрейфовавшему без крыльев. Этому больше повезло: он не падал на планету, а, подчиняясь начальному импульсу, улетал в пространство.

— Добьем гада? — Птурс хищно оскалился.

— Пощадим. Пусть экипаж подберут. Ланселот, я хочу с ними связаться.

Две мрачные физиономии возникли на экране — вероятно, хапторы уже считали себя покойниками.

— Скажи им что-нибудь, Кро, — предложил Вальдес. — Что-нибудь подходящее для их тэда.

— Canis timidus vehementius latrat, quam mordet[29], — произнес Светлая Вода.

— Давай попроще. Это он вряд ли поймет.

— Хорошо. Кстати, я немного знаком с их речью. — Вождь всмотрелся в угрюмые рожи хапторов, каркнул простуженным вороном, послушал, что каркнули в ответ, и перевел: — Мои слова пойдут прямо в уши тэду и будут они такими: тень глупца коротка.

Птурс ухмыльнулся:

— Мудрость навахо, Вождь?

— Она самая.

Бейри устремился вслед за набиравшим скорость транспортом. В последний миг своих видений Вальдес заметил четыре корабля, окруженных защитными полями, мчавшихся от космической крепости. Видно, хапторы не оставили надежду их перехватить… Тщетная попытка! Огромное судно уже поднялось над плоскостью эклиптики и уходило прочь из системы Пыльного Дьявола. Через считанные секунды «Ланселот» скользнул в отверстие шлюза, развернулся в пустом трюме и опустился на свой насест.

— Доложить навигационную обстановку, — приказал Вальдес.

— Готовность к прыжку через… — Первый Следящий назвал время, примерно равное часу с четвертью.

— Не достанут нас козлы рогатые, — сказал Птурс. — Отбой тревоги, капитан?

— Еще нет. Дождемся прыжка.

Спустя положенное время «Ахирос» скользнул в безвременье Лимба, потом вынырнул в холодной, сияющей звездами пустоте. Отсюда солнца Пыльного Дьявола казались двумя неяркими искрами в черной космической бездне, такими далекими, что даже цвет их было невозможно различить.

— Свободны, — промолвил Вальдес, отключая голографию пульта. Навигационные сенсоры, рули пилотирования, клавиши связи и ориентации в пространстве, блок контроля двигателей медленно гасли, словно сонм исчезающих привидений. Он поглядел на стрелков, отыскивая на их лицах признаки утомления, и повторил: — Свободны. Можем отдыхать.

— Люблю такие приказы. — Птурс вылез из тесных объятий кокона, шагнул к выходу, убедился, что пролезает в люк хоть прямо, хоть боком, и заметил: — Ну, не забрали мы остров, так хоть оттянулись на рогачах. Интересно, как нам их посчитают? По цене дроми или выше?

Он исчез в коридоре. Вождь развернулся вместе с креслом к Вальдесу, выбил на панели несколько тактов марша десантников, подождал, когда Птурс отойдет подальше. Хочет о чем-то поговорить, догадался Вальдес. Лихорадка боя медленно покидала его; кончики пальцев покалывало, в висках еще стучали молоточки.

— Ты обратил внимание, что все агрегаты приведены в негодность — оборудование для контроля извержений, для переработки почвы и эти их масштабирующие сканеры, — произнес Вождь. — Послали какой-то сигнал, и баста! Все превратилось в груду хлама!

— Мудрая предосторожность, Кро. Занту сказала, что вся их электроника перестает работать, если использовать ее не так, как надо. Например, для производства оружия.

Светлая Вода свел над переносицей густые брови.

— Встроенные предохранители?

— Что-то вроде этого, но посложнее. Каждый элемент, самый мелкий чип, как будто обладает знанием о всей системе, в которую включен, и при определенных обстоятельствах становится инертным. Умирает, по словам Занту.

— Вот как! Что еще ты узнал?

Вальдес улыбнулся:

— Есть что-то персонально для тебя, насчет использования чипов в оружии. Занту сказала: успокой мзани, этого никогда не случится.

— Мзани? Кто такой мзани?

— Ты. Мзани — не человек, но иногда похожий на человека или на лоона эо. Может быть, на кого-то ещё.

— Хмм… Так меня еще не называли, — протянул Светлая Вода. — Ну, как говорится у вас, у русских, хоть горшком назови, только в печь не ставь. Не будем de asini umbra disceptare[30], тем более что мы получили важную информацию.

— Важную для кого? Для Секретной службы ОКС?

— В первую очередь, но не только. Если лоона эо блокируют все смертоносные функции своих изделий, это важно для Земли и всей вашей цивилизации. Не искать страхов там, где их нет, и не пытаться сделать меч из чужого плуга… То и другое дорогого стоит!

Он так и сказал: «вашей цивилизации» — словно сам находился вне ее, наблюдая со стороны ошибки и поражения, взлеты, победы и подвиги земного человечества. Нелепая мысль! Кро Лайтвотер, Вождь Светлая Вода, был очевидцем и участником столь многого, столь жуткого и великого, жестокого, трагического, дерзновенного, что отделить его от Вселенной людей не смог бы сам Владыка Пустоты. И если бы он, космический бог или демон, все же решился на такое, пришлось бы резать по живому и по мертвому, уничтожая в памяти Вождя всех тех, кого он знал и любил в своей нескончаемой жизни.

Но тайны Кро были и оставались его тайнами. Допытываться истины Вальдес не желал.

Он поднялся, вдохнул воздух с бодрящим запахом горных трав и потянул застежку комбинезона.

— Пойду в душ. Вода и музыка успокаивают нервы.

— Погоди, Сергей! — Пальцы протеза вновь забарабанили по пульту. — Ты ни о чем не хочешь меня спросить?

— Ни о чем, старина. Ты друг нашей семьи, друг моего прадеда и мой. Этого достаточно. Что еще мне надо знать? И зачем?

Темные глаза Кро затуманились, бронзовую кожу на щеках окрасил слабый румянец. Он уставился в свой стрелковый монитор — там, в ячейках прицельной сетки, горело несколько ярких синих звезд.

— Вы меняетесь, — произнес Светлая Вода, — вы так стремительно меняетесь! Было время, меня считали то ангелом, то дьяволом… больше склонялись к последнему, особенно в Европе и шиитской Персии… раз восемь пытались сжечь… На Востоке, в Поднебесной, я казался лисом— оборотнем, принявшим облик человека, чтобы смущать достойных мужей… В цивилизованную эпоху, когда вы овладели электричеством, создали первые компьютеры и добрались до Луны, я выглядел ловким мошенником, кем-то вроде гипнотизера, способного смущать умы и морочить публику. Скажем, так… — Он снял протез, дернул вверх рукав комбинезона, и культя вдруг начала удлиняться, формируя кисть с гибкими сильными пальцами. — В те годы, до Вторжения фаата, вы слишком мало знали о Галактике, вы думали, что ее заполняют лишь светила, мертвые планеты и облака разреженного газа. Но это была только часть правды. Другая ее половина казалась вам очень сомнительной: в лучшем случае, сюжет для фантастического фильма о пришельцах, в худшем — намеренная фальсификация. Жемчуг истины тонул в океане лжи… Понимаешь?

— Да, я понимаю, — кивнул Вальдес, взирая на левую руку Кро. Двадцатый век и начало двадцать первого вошли в историю как время разгула чудотворцев, астрологов и самозваных контактеров; все они жаждали славы и денег, и потому летающие тарелки и пришельцы сыпались на Землю в поразительном изобилии.

Вождь пошевелил пальцами, вздохнул с сожалением и принялся за обратную трансформацию.

— Видишь ли, друг мой, Кро, стрелок с фрегата «Коммодор Литвин», потерял руку в битве при Рооне, и случилось это в 2125 году, еще до Войн Провала. Пока я в этом образе, пусть все останется как есть… не будем смущать Степана и прочих наших камерадов… Так о чем я толковал?

— О том, что мы быстро меняемся, — напомнил Вальдес.

— Да, меняетесь… быстро, очень быстро… После атаки фаата я уже не был мошенником, фокусником или адептом потусторонних сил. Я стал вполне реальной личностью, которой интересовались многие и, скажем так, небескорыстно… Но кое-кому я смог открыться.

— Прадеду?

— Да, Полу Коркорану. Он был сильно удивлен. — Кро пристегнул протез и усмехнулся. — Пришлось рассказать ему все… Всю мою жизнь, чуть ли не с момента рождения. А ты, его кровный потомок, ты другой. Не проявляешь удивления, не задаешь вопросов…

— Я повидал фаата, дроми, хапторов, кни'лина, — сказал Вальдес. — Я встретил женщину, прекраснее которой нет. Если чему удивляться, так моему чувству к ней — ведь она не человек, и я даже не знаю, как любят лоона эо и есть ли у них понятие о любви. Ну, а ты, Вождь… Кем бы ты ни был и как бы ни отличался от меня, ты остаешься моим соратником и другом. По-моему, это понятно и естественно.

— Естественно… — задумчиво повторил Светлая Вода. — Вот свидетельство того, что вы меняетесь. Твой прадед был гражданином Земли, а ты обитаешь в Галактике. Большая, очень большая перемена! Свершившаяся быстро, за каких-то полтора столетия!

— Это немалый срок.

— Не для меня. Я с вами больше тысячи лет.

Тысяча лет! Огромность этого срока поразила Вальдеса больше нечеловеческой сущности Кро. Он допускал, что представитель иной расы мог прикинуться человеком, прожить какое-то время с людьми и даже — чем черт не шутит! — проникнуться к ним симпатией. Ходили упорные слухи, что ОКС засылает разведчиков в сектор кни'лина и что эта операция вполне успешна. Присутствие чужих эмиссаров на Земле и в ее колониях тоже не исключалось; возможно, Секретная служба знала о них, следила и не пыталась ликвидировать, поддерживая паритет в негласном обмене информацией. Но Вождь в эти расклады никак не попадал: эмиссар с тысячелетним стажем — уже не наблюдатель, не разведчик, а явление природы.

— Выходит, ты появился у нас в эпоху Чингисхана, — сказал Вальдес, ощутив невольный трепет.

— Я шел с монгольским войском на запад по великой сибирской равнине. — Кро прикрыл глаза, вспоминая. — Они обрушились на Хорезм… То была вакханалия смерти, кровавый кошмар! Я прятался в облике раба, прислужника, погонщика верблюдов… Я не умел убивать и явился на Землю не для убийств. Однако пришлось научиться, и теперь я больше человек, чем этот… как его… мзани. Нельзя прожить тысячу лет с людьми и не стать человеком, Сергей. Я ел вашу пищу, пил вашу воду, любил вашу женщину и убивал ваших врагов… Суди сам, человек ли я!

Вальдес крепко стиснул его плечо, наклонился и заглянул в темные глаза.

— Я не требую доказательств, Кро. Они мне просто не нужны.

Ладонь Вождя легла на его руку, и он ощутил ответное пожатие.

Они с Занту сидели в увитой зеленью беседке над морем. С каждой их встречей фантомный океан все больше напоминал земной: зеленоватая нефритовая поверхность, переходившая вдали в нежную синеву, ажурные узоры пены, стайки играющих дельфинов и даже далекие острова в зарослях пальм, маячившие на горизонте. Вальдес не знал, откуда появляются все новые и новые детали; возможно, Занту выбирала их из фильмов, записей или из его рассказов?.. Может быть, прямо из его памяти?.. Но так ли, иначе, с каждым свиданием океан казался все более знакомым, близким и родным. Временами Вальдес ловил себя на мысли, что всматривается в морские просторы, надеясь увидеть свой плавучий островок. Он оживал в его воображении: прибрежные камни и пески, рощица пальм, пара цветущих магнолий, сосна и старый дом в два этажа, веранда на восток, веранда на запад…

Занту держала его ладонь обеими руками, поглаживала, улыбалась, ворковала.

— Люди, Защитники… вы сильные и никого не боитесь, ни хапторов, ни дроми… с вами, с тобой я тоже не боюсь… я видела, как ты сражался… ты…

— Я и мои сородичи многого боимся, только наши страхи другие, чем у вас, — сказал Вальдес. — Я опасаюсь потерять свой остров, боюсь, как многие люди, за своих родных. Кого-то страшат бедность и голод, пугает новый мир, куда пришлось переселиться, спасаясь от тех же голода и бедности… Других терзают воспоминания, тоска по умершим и погибшим, страх перед расплатой, что уготовлена им за грехи, ужас перед смертью… Мир устроен так, Занту, что страхов в нем больше, чем радостей.

Она замотала златовласой головкой:

— Есть страхи и есть Страх… Ваша раса, Сергей Вальдес с Земли, не знает Великого Страха. Вы молоды и сильны — может быть, сильнее всех. — Занту помолчала, прижалась к нему хрупким плечом, и Вальдес, охваченный нежностью, поднял ее и посадил на колени. — У нас есть легенда о том, что свершилось на заре времен, когда свет был отделен от мрака и звезды начали собираться в галактики. Тогда меж Владык Пустоты случился спор, кто из них самый могущественный и мудрый, и решили они, что каждый создаст одну породу живых разумных тварей, и поселят их всех в одном-единственном мире, а затем посмотрят, кто из них окажется победителем. И сотворили Владыки разные существа, хищных лльяно и грозных хапторов, могучих дроми, мудрых даскинов, неуловимых сильмарри, айхов, шадов, кайтов, кни'лина и тысячи иных, а один сотворил род земных людей. И по прошествии времен все иные были повержены людьми, истреблены и развеяны пылью. Тогда Владыка, сотворивший их, сказал: «Я сильнейший и мудрейший!» Но другие с ним не согласились и решили продолжить игру, расселив разумных тварей по разным звездам и галактикам. Спор Владык идет до сих пор, и мы в нем участники, но о том, кто одержал победу на заре времен, не забыто.

— Для Саваофа очень лестная история, — сказал Вальдес. — И для Аллаха, Зевса, Будды и Амона.

— Кто они?

— Земные боги. Вернее, ипостаси единого бога, того Владыки Пустоты, который создал нас на гибель прочим расам. Кстати… — Он наклонился к Занту, словно хотел погрузиться в ее синие бездонные зрачки. — Кстати об этих Владыках, милая. Ты смотрела запись моей беседы с хаптором?

— Да.

— Верно ли то, что он сказал? Что существуют Владыки Пустоты и что лоона эо знают, как с ними связаться?

Глаза Занту потемнели:

— Многие расы служили нам, охраняя наши миры и наш покой. Не видя лоона эо, не зная, как мы живем, они сотворяли легенды о нас, а у всякой легенды есть свойство казаться правдой, если прошли тысячелетия и ее повторяют из века в век. Своя легенда у хапторов, своя у дроми, и у вас, люцей, тоже будет своя. — Она вздохнула и теснее прижалась к Вальдесу. — Может быть, о человеке, полюбившем женщину лоона эо и одарившем ее нежданным даром. Но если бы…

— Если бы?.. — повторил Вальдес, когда молчание затянулось.

— Если бы существовал Владыка Пустоты, то я, на месте хапторов, не искала бы с ним встреч. Владык лучше не беспокоить.

Еще одна фантазия, решил Вальдес, но эту мысль тут же догнала другая. Не все в фантазиях Занту являлось сказкой или игрой воображения — ведь о Светлой Воде она сказала чистую правду. Подумав об этом, он улыбнулся:

— Мой друг мзани тебя благодарит. Я передал ему твои слова, и он успокоился.

— Я рада. Я ощущаю его ментальное поле. Он… — Занту на миг прикрыла глаза, — он особенный мзани. Почти во всем подобен человеку.

— Он больше человек, чем я, — сказал Вальдес. — Он прожил с нами тысячу лет и знал моих предков. Он любил земную женщину, и она была с ним счастлива.

Занту подняла к нему грустное личико:

— Жаль, что я не могу подарить тебе такое же счастье, Сергей Вальдес с Земли. Ты, должно быть, уже понял… у лоона эо нет тех органов, которые… — Она сделала паузу, потом с решимостью продолжила: — Тех, что есть у людей, у хапторов, кни'лина. Мы другие. В чем-то похожие на вас, в чем-то — нет.

— Но как же вы рожаете детей? — пробормотал Вальдес в некотором ошеломлении.

Она взяла его руку, просунула под одежду. Пальцы коснулись нежной кожи живота, упругого, ровного и гладкого, как боковина фарфоровой чаши. Внезапно мышцы Занту напряглись, и Вальдес почувствовал под рукой небольшую припухлость, что-то вроде шрамика, тянувшегося чуть ниже талии. Он был довольно длинным, не меньше ладони.

— Это край родильной сумки, — сказала Занту. — Когда дитя готово увидеть тьму и свет, сумка раскрывается, и ребенок ползет к моей груди. Мы выкармливаем своих детей. В этом мы на вас похожи.

— У тебя уже были дети?

— Нет. Я… — Голос Занту дрогнул. — Так получилось, что мне запретили их иметь. Хотели запретить, но я…

Ещё одна тайна, подумал Вальдес, гладя ее поникшую головку. Некая истина прорастала в нем, пробивалась как нерожденный младенец, напоминавший своим шевелением, что он готов увидеть тьму и свет. Вот Кро Лайтвотер, чуждое создание, способное менять обличье, но ставшее человеком, ставшее другом для него, Вальдеса… Вот Занту, не человек, его возлюбленная… Не значит ли это, что ощущения близости, приязни и даже любви не зависят от телесных форм, от облика, физиологии? Что любовь нечто большее, чем всплеск гормонов и соитие плоти? Что можно любить по-другому, чем принято издревле на Земле, так, что различие тел не будет помехой?

Он размышлял об этом, погружаясь в светлые бездны, куда его вела Занту.

АСТРОИД. Космическое поселение лоона эо, выполненное из неизвестного материала, способного поглощать энергию центральной звезды, Лимба и других источников, преобразуя ее в различные промышленные формы. Астроиды обычно выполнены в форме эллипсоидов и достигают 40–80 км в длину и 20–30 км в ширину и высоту. Их нижняя часть, обращенная к планете, заполнена слоем грунта и имитирует определенный тип ландшафта: лес или тропические джунгли, холмистую лесостепь, горный пейзаж, прибрежную местность с утесами или песчаными пляжами, остров в океане и так далее. Несмотря на разнообразие этих конструкций, между ними есть нечто общее: обязательный водоем (озеро, замкнутый кольцом водный поток, прибрежная морская полоса); обилие зелени (не совсем верный термин — часть растительности имеет алую, бордовую, золотистую, синеватую и другие окраски); наличие транспортных магистралей и пешеходных дорог; внешние порты для космических кораблей. Пейзаж, представленный в астроиде, иногда расширен за счет голографических картин, а верхняя часть купола имитирует небо с регулируемым суточным циклом. Примерно четверть территории отводится для поселения; гравитация составляет от 0,2 до 0,3 «же».

В астроиде обитает так называемая «большая семейная группа» лоона эо, размеры которой могут достигать ста тысяч особей. Подавляющее большинство этих космических конструкций обращается по орбитам вокруг древних планет Розовой Зоны — Куллата, Арзы, Файо и других. Можно предположить, что астроидов не меньше нескольких десятков тысяч, но это грубая оценка; порядок величины и тем более их точное количество неизвестны. Раса лоона эо перебралась в астроиды сравнительно недавно, восемь-десять тысячелетий назад, покинув материнский мир Куллат, древние колонии Розовой Зоны и заселенные позже миры Голубой Зоны. Причины такого решения не скрываются: среда обитания в астроидах полностью подконтрольна, они превосходно защищены от любых катаклизмов, а также мобильны, что обеспечивает большую безопасность, чем поверхность планет. Низкая гравитация и стерильные условия в астроидах способствуют продлению жизни.

Источники информации. Ни один человек или представитель какой-либо иной расы не был допущен в астроид. Краткая информация о них содержится в голографических фильмах, переданных сервами из дипломатической миссии на Луне (виды природы и некоторых зданий, вид из космоса на Куллат, окруженный кольцами астроидов).

«Ксенологический Компедиум», раздел «Артефакты». Издание Объединенного Университета, Сорбонна, Оксфорд, Москва (Земля), Олимп (Марс), 2264 г.

Глава 12

Семейная группа

«Ланселот» и его экипаж снова пребывали на Данвейте. Торговый транспорт, вместе с Занту и ее сервами, ушел в Розовую Зону, к одному из внутренних миров, где готовили какой-то особый груз. До очередной экспедиции, намечавшейся через три восьмидневки, Вальдес был свободен. Время его делилось между пляжами Серебряного океана, городскими улицами, базой и омывавшей ее рекой. После тесных кают «Ланселота» и огромных мрачных трюмов, заставленных контейнерами, было так приятно побродить в толпе, заглянуть в мастерские и лавочки, посидеть в тавернах, даже послушать вопли попугая «У Сильвера» и взглянуть на индийских танцовщиц в «Пигге». Еще приятнее прыгнуть со скалы в океан, отмахать километр в быстром темпе, перевернуться на спину и лежать, покачиваясь на волнах и щурясь на рыжее солнце Данвейта. Все это можно было делать в одиночку или в компании, и первому Вальдес предпочитал второе. Компания тоже была приятной: иногда Птурс, Жакоб и два десятка камерадов, иногда Инга и ее подружки из Конвоя Врбы, а чаще — только Инга. Они с Занту были такими разными! Но кое в чем прослеживалось сходство: обе глядели на Вальдеса совершенно одинаково.

Дней через пять Инга исчезла, ушла с Конвоем к лльяно, а Вальдес собрался с Прохоровым и Жакобом в джунгли, за Тайский хребет. Прогулка, однако, не состоялась — Кро извлек его из саней, упомянул о служебных делах и потащил в башню Планировщика, в знакомую камеру, к терминалу. Там уже сидели Монтегю Ришар и Сослан Бакуриани с ширской базы, прокручивали снова и снова запись с Пыльного Дьявола. Когда Вальдес перешагнул порог, явилась ему огромная фигура тэда и рявкнула прямо в лицо: «Где Владыка Пустоты? Где? Где?!»

Он подсел к столу и выслушал весь диалог до конца, вплоть до последних фраз и угроз:

«Владыка Пустоты не знать, что наш уже достоин. Чтобы позвать его и объяснить, нужен правильный код, пароль, излучений верный импульс. Лоона эо скажет, и свободен. Прочь, волосатый! Отойди или расстаться с кожей! Я войти и взять лоона эо».

— Крепко их припекло с этим Владыкой, — произнес Адмирал. — Вера, что ли, у них такая? Вид у этого тэда точь-в-точь как у чертова фанатика!

— Планировщик, — позвал Бакуриани. — Скажи, дорогой: есть сведения о религии хапторов? Об их мистических представлениях, трансцендентном мире и тому подобном? Что ты об этом знаешь?

— Ничего, Старший Защитник, — раздался гулкий голос.

— Быть того не может! Они ведь тоже вам служили, и не одну сотню лет!

— Информация отсутствует, так как раса хапторов лишена подобия религиозных чувств. Они не изобрели бога, Старший Защитник. Ни бога, ни дьявола, ни ангелов, ни демонов. Очень рациональные существа.

Четверо сидевших за столом переглянулись.

— Приехали! — сказал Адмирал с кривой улыбкой. — Получается, что Владыки Пустоты — реальность? Твое мнение, Планировщик?

— Обсуждение подобных тем выходит за рамки моих возможностей.

Вальдес наконец сообразил, чем занимаются старшие коллеги: они проводили нечто вроде очной ставки лоона эо с хапторами. Первых, разумеется, представлял Планировщик, вторых — тэд, жаждавший встречи с Владыкой Пустоты, и, сопоставляя его требования и угрозы с комментариями Планировщика, можно было выяснить кое-что полезное или, во всяком случае, новое.

— Ты на свои возможности не ссылайся, генацвале, — ласково заметил Бакуриани. — Ты умная машина… извини, не машина даже, а искусственная жизненная форма… У тебя извилин больше, чем у всего Патруля, не говоря уж о Конвоях. Вот и раскинь своими мозгами, дорогой, и память свою повороши. Проблема-то несложная!

— Прошу сформулировать ее еще раз, — молвил Планировщик.

Светлая Вода отозвался на эту просьбу иронической усмешкой. Ришар недовольно пробурчал:

— Хитрая бестия! Тупицу изображает!

Но Сослан Бакуриани, прирожденный переговорщик и дипломат, ничем не выдав раздражения, начал пояснять:

— Видишь, кацо, живут на свете этакие хапторы, и, как ты сам говоришь, в бога они не веруют, Если бы верили, все было бы просто, дорогой: их бог — Владыка Пустоты, а наших Хозяев они считают жрецами, у которых с Вседержителем прямой контакт. Мы бы такое послушали и вместе посмеялись, да? Но получается-то иначе! Они из Владыки божества не лепят, он для них реальный кадр! Вот, давай послушаем еще раз!

Бакуриани запустил трансляцию, фигура хаптора ожила, и под сводами камеры раздался его резкий голос: «Волосатый все же глупее дроми, хотя трудно такой вообразить. Ваш не верить, что Владыка Пустоты наследник Древних, ваш думать — просто слова… Но он не слова, он есть в Галактика, и лоона эо имеют с ним связаться. Он помогать достойный народ — не дроми, не ваш волосатый, а такой, как хаптор. Ясно?»

— Видишь, что говорит! Владыка Пустоты наследник Древних… Он есть в Галактика… Так есть или нет?

— Есть, но только в представлении хапторов, — поразмыслив, сообщил Планировщик.

— А если в объективном плане?

— В моем распоряжении таких данных не имеется, Старший Защитник.

Вождь Светлая Вода пожал плечами:

— Не уломаешь ты его, Сослан. Ничего нам от него не добиться. Или он об этом не знает, или не может говорить в силу наложенного запрета. Биомеханизм, камерады! С ним в упрямстве не потягаешься… — Стиснув пальцы протеза в кулак, Кро повернулся к Вальдесу: — Сергей, ты обсуждал эту тему с девушкой?

Бакуриани и Ришар бровью не повели — видно, знали, о какой девушке речь. Это Вальдеса не удивило. Похоже, у Секретной службы был на Данвейте не один крючок.

— Расы, служившие лоона эо, много веков были с ними в контакте, — вымолвил он. — Разумеется, в косвенном, через сервов и искусственные интеллекты баз и крепостей, но это лишь придавало Хозяевам таинственности. Тайны порождают домыслы, потом — легенды… свои у хапторов, свои у дроми… Так сказала Занту.

— Вполне возможное объяснение, — согласился Бакуриани. — Ты как считаешь, Планировщик?

— Ответ на данный вопрос лучше известен лоона эо, — сообщил искусственный разум.

— Спроси койота, где спрятана кость, и он ответит, что питается травой. — Кро поднялся и выключил запись. — Пошли, камерады. Здесь нам с этой проблемой не разобраться.

У всех троих лица были недовольные. Монтегю Ришар хмурился, Бакуриани чесал в затылке, Вождь Светлая Вода, словно признаваясь в поражении, отстучал несколько тактов из вагнеровской «Гибели богов».

— Она сказала кое-что еще, — произнес Вальдес.

Адмирал резко развернулся к нему:

— Женщина лоона эо?

— Да. Она сказала, что лучше не беспокоить Владык и не искать с ними встреч. Конечно, если бы они существовали.

— Намек! — провозгласил Бакуриани. — Явный намек!

— Не вижу ничего явного, — проворчал Ришар. — Это скорее повод для раздумий.

Переговариваясь, они зашагали к лифту, но тут под сводами камеры прозвучало:

— Защитник Вальдес. Просьба остаться.

— Хочешь с ним посекретничать, дорогой? — Бакуриани запрокинул голову, всматриваясь в потолок. — Вообще-то не положено. Мы старше по возрасту и званию.

— Частное дело, Старший Защитник. Прости. Мое смущение и горе равны твоей обиде.

То была формула извинения, и Бакуриани, выслушав ее, расхохотался:

— Смущение и горе? Не знал, что ты умеешь смущаться и горевать!

— Не умею, — сообщил Планировщик, раскрыл шахту гравилифта и сильным потоком воздуха втолкнул в нее Бакуриани, Ришара и Светлую Воду. Потом произнес: — Защитник Вальдес, в соседнем помещении стоит кресло. Сядь в него и жди. С тобой будут говорить Гхиайра и Птайон.

Он и представить не мог, что рядом с терминалом Планировщика есть какое-то помещение. Но оно было — маленькая каморка с округлыми молочно-белыми стенами, похожая на внутренность яйца, из которого удалили содержимое. Посередине стояло кресло — узкое, небольшое, рассчитанное на серва или лоона эо. Вальдес поместился в нем с трудом.

Похоже, его хотели удостоить особой чести — до сих пор Хозяева не встречались с Защитниками и земными дипломатами не только лично, но и с помощью связных устройств. То ли вид иных созданий был им мерзок и страшен даже в голографическом изображении, то ли они полностью доверяли сервам и не видели нужды в личных контактах. Но все течет, все меняется, как говорили древние, и вот — жди! С тобой будут говорить Гхиайра и Птайон…

Кто из них тальде, кто трла и тайос, Вальдес представления не имел, — возможно, Занту об этом вообще не сообщила. Крутилась в голове смутная мысль, что в брачном союзе ее предков был еще один член, третий, однако не лишний, но имени он припомнить не мог — Баани?.. Боини?.. В общем, что-то в этом роде, а точность не важна, раз Баани-Боини не пожелал с ним свидеться. Или не пожелала? На земной лингве можно было сказать так и этак, а что до языка лоона эо, то в нем пол не уточнялся.

Пока Вальдес размышлял на эти занимательные темы, сиявшие молочным светом стенки яйца сначала помутнели, затем потемнели, и он очутился в пространстве среди звезд. Зрелище было привычным, но кроме узора созвездий и широкой ленты Млечного Пути перед ним сверкало солнце, примерно такое же, как видимое с земных заатмосферных спутников. Эта звезда казалась красноватой и более спокойной, чем светила Данвейта и Земли — видимо, имела возраст посолиднее, так что яростная круговерть протуберанцев, магнитные бури и потоки заряженных частиц остались в далекой буйной юности. Теперь ее свет был ровным, ласковым и приятным для глаз. Вальдес чувствовал на лице ее нежное тепло.