Тьма, – и больше ничего (сборник) Кинг Стивен

13

Примерно через милю после указателя Тесс стала ощущать глухую ритмичную пульсацию, словно исходившую от дорожного полотна у нее под ногами. Она сразу же вспомнила об Уэллсе и его мутантах Морлоках,[42] обслуживавших где-то глубоко в недрах Земли свои машины. Однако пять минут спустя все прояснилось. Звук, долетавший не из-под земли, а по воздуху, был ей знаком — это был звук бас-гитары. Другие музыкальные инструменты дали о себе знать по мере ее продвижения вперед. На горизонте появился свет — не фар, а белых дуговых натриевых ламп и алый румянец неона. Группа исполняла «Мустанг Салли», и до Тесс донесся смех — хмельной и счастливый, прерывающийся задорными криками. От этих звуков она вновь чуть не расплакалась.

Заведение под названием «Стэггер инн» — по сути, кабак «Одинокий бродяга» — представляло собой внушительных размеров сарай со здоровенной грязноватой стоянкой, забитой под завязку. Тесс хмуро стояла на границе освещенной фонарями территории. Откуда столько машин? Тут она вспомнила, что сегодня пятница. «Стэггер инн» определенно был тем самым местом, куда по пятницам съезжались провести вечер жители Коулвича и других ближайших поселков. Наверняка там имелся и телефон, но уж слишком много народу. Увидят ее синяки, расквашенный нос и поинтересуются, что случилось, а она была не расположена что-то выдумывать. Пока по крайней мере. Из-за такого количества людей казалось невозможным подойти даже к телефону-автомату на улице — там тоже была толпа. А как иначе? Теперь, чтобы выкурить сигарету, требуется выйти на улицу. А еще…

Там мог оказаться он. Ведь скакал же он вокруг нее, распевая хит «Роллинг стоунз» — жутким голосом, на одной ноте. Тесс могла предположить, что ей это пригрезилось — галлюцинации? — однако скорее всего нет. А почему бы Громиле, спрятав ее машину, не пожаловать с чувством выполненного долга сюда, чтобы, как говорится, оторваться?

Музыканты вполне приемлемо заиграли старенькую вещицу группы «Крэмпс» «Улизнет ли твоя киска от собаки?». Нет, подумала Тесс, моей киске улизнуть от собаки сегодня явно не удалось. Прежняя Тесс такую шутку бы не одобрила, но «другую» Тесс это прямо-таки развеселило. Хрипло хохотнув, она отправилась на противоположную сторону дороги, куда не достигал свет фонарей со стоянки.

Обходя здание, она заметила у грузового входа старенький белый фургончик. Хоть дуговых ламп с обратной стороны заведения не было, при лунном свете она без труда разобрала нарисованный на нем скелет, молотивший по кексикам-барабанам. Немудрено, что он не остановился собрать с дороги доски с гвоздями. «Зомби бейкерз» и так опаздывали, а это было чревато, потому что в пятницу вечером «Одинокий бродяга» пил, гулял и веселился на всю катушку.

— Улизнет ли твоя киска от собаки? — произнесла Тесс и завернулась в замызганный коврик поплотнее. Норковую накидку он напоминал весьма отдаленно, но прохладной октябрьской ночью был весьма кстати.

14

Добравшись до перекрестка Стэг-роуд с Сорок седьмым шоссе, Тесс увидела нечто удивительное: «Подкрепись и катись», с двумя телефонами-автоматами на шлакобетонной стене между кабинками туалетов.

В первую очередь она решила посетить дамскую комнату. Ей пришлось резко зажать рот рукой, чтобы не вскрикнуть при мочеиспускании: ощущение было таким, словно кто-то сунул ей туда пылающий спичечный коробок. Поднявшись с сиденья, она почувствовала, как по щекам катятся слезы. Вода в унитазе окрасилась в нежно-розовый цвет. Воспользовавшись — крайне аккуратно — туалетной бумагой, Тесс спустила воду. Свернув кусочек туалетной бумаги в несколько слоев, она могла бы подложить его в качестве импровизированной прокладки себе в нижнее белье, но это, разумеется, было исключено: Громила взял себе ее трусики на память.

— Вот сволочь, — сказала она.

Чуть задержав руку на дверной ручке, она взглянула на забитую женщину с испуганными глазами в забрызганном водой металлическом зеркале над раковиной. Затем вышла на улицу.

15

Она вдруг обнаружила, что использование телефона-автомата в нынешнее время крайне проблематично, даже если помнишь номер собственной телефонной карты. Первый телефон работал лишь в «одностороннем порядке»: она оператора слышала, а оператор ее — нет; и по этой причине связь быстро оборвалась. Другой аппарат хоть и висел набекрень, что несколько удручало, все же оказался исправен. В трубке слышался непрерывный гул, тем не менее ее беседа с оператором все же состоялась. Правда, у Тесс не нашлось при себе ни карандаша, ни ручки. В сумочке-то у нее кое-какие письменные принадлежности имелись, однако сумочки, разумеется, под рукой не оказалось.

— А вы не могли бы меня просто соединить? — поинтересовалась она у оператора.

— Нет, мэм, чтобы воспользоваться своей телефонной картой, вам придется дозвониться самой. — Оператор говорил таким тоном, словно втолковывал маленькому ребенку что-то совершенно очевидное. У Тесс это не вызывало раздражения, поскольку она и чувствовала себя как несмышленыш. Тут взгляд ее упал на грязную шлакоблочную стену. Она попросила оператора дать ей номер и начертила продиктованные цифры на пыльной поверхности пальцем.

Прежде чем она успела набрать номер, на стоянку въехал грузовик. Ей показалось, что сердце, подпрыгнув в акробатическом сальто, застряло у нее в горле, но увидев выпрыгнувших из автомобиля и забежавших в магазин двух ребят в школьных пиджаках, она обрадовалась: иначе неминуемо вскрикнула бы.

Она почувствовала, что теряет связь с миром, и, прислонив голову к стене, перевела дыхание. Стоило прикрыть глаза, как перед ней возник Громила с ручищами в карманах своего «комбеза». Тут же раскрыв глаза, она стала набирать начерченный на пыльной стене номер.

Тесс приготовилась услышать либо автоответчик, либо усталый голос оператора, сообщающий о том, что свободных машин у них нет: да и откуда им быть, если сегодня пятница — ты такая глупая от рождения или с годами отупела? Однако в трубке после второго гудка раздался деловитый голос женщины по имени Андреа. Выслушав Тесс, она сказала, что уже высылает машину с водителем по имени Мануэль. Да, она точно знала, откуда Тесс звонила, поскольку их машины неоднократно ездили к «Одинокому бродяге».

— Дело в том, что я — не там, — возразила Тесс. — Я на перекрестке, в полумиле от…

— Знаю, мэм, — подхватила Андреа. — «Подкрепись и…». Это место нам тоже знакомо. Бывает, люди отправляются своим ходом, а потом чувствуют, что перебрали, и звонят нам. Ждите — минут через сорок пять, через час.

— Замечательно, — отозвалась Тесс. По ее щекам вновь потекли слезы. На этот раз слезы благодарности, хотя она и убеждала себя не расслабляться, ибо надежды героинь в подобных историях частенько оказывались призрачными. — Просто отлично. Я буду за углом, возле телефонов-автоматов.

Сейчас она поинтересуется, не перебрала ли я слегка.

Однако Андреа поинтересовалась лишь предпочитаемой формой оплаты — наличными или кредиткой.

— «Американ экспресс». Я должна быть у вас в компьютере.

— Да, мэм, так и есть. Благодарю вас за то, что вновь обратились к нам, мы ценим каждого клиента и всегда готовы предоставить свои фирменные услуги, — сказала Андреа и быстро положила трубку, не дожидаясь вежливого ответа Тесс.

Не успела Тесс повесить трубку, как кто-то — он, это точно он! — выскочив из-за угла магазина, устремился прямо к ней. На сей раз она не смогла даже вскрикнуть: страх полностью парализовал ее.

Это оказался один из подростков. Даже не взглянув в ее сторону, он проскочил в туалет. Хлопнула дверь. И через мгновение она услышала звук мощной, как у жеребца, струи молодого человека, который с удовольствием облегчал здоровый мочевой пузырь.

Пройдя вдоль стены, Тесс завернула за угол. Там она встала возле зловонного мусорного контейнера (не «встала», а «притаилась», мысленно уточнила она) в ожидании, пока парень удалится. После его ухода она вернулась к телефонам-автоматам, чтобы следить за дорогой. Несмотря на многочисленные травмы и ушибы, ее живот рокотал от голода. Она пропустила время ужина: ей было не до еды — ее насиловали и чуть не убили. Сейчас бы она не отказалась от любого, традиционно предлагаемого в подобных местах «закусона», посчитав деликатесом даже противное арахисовое печенье жуткого желтого цвета. Но денег не было. Правда, в магазин Тесс не зашла бы даже и при их наличии — известно, какое освещение в придорожных забегаловках: при свете беспощадно ярких флуоресцентных ламп и здоровый человек похож на умирающего от рака поджелудочной. Взглянет продавец на ее физиономию — расквашенный нос и кровоточащие губы — и, возможно, ничего не скажет, только глаза вытаращит. А еще Тесс заметит, как невольно дернутся его губы. Потому что — если уж честно — побитая дама порой и впрямь выглядит до смешного нелепо. Особенно в пятницу вечером. И кто ж вас так, дамочка? За что ж тебе так досталось? Не уступила, после того как на тебя изрядно потратились?

Это напомнило ей старую шутку: И откуда в Америке ежегодно берутся триста тысяч побитых женщин? Да просто им… неймется.

— Ничего, — прошептала она. — Вот доберусь до дома и поем. Может, сделаю себе салат с тунцом.

Прозвучало это заманчиво, однако где-то в глубине души она понимала: те дни, когда она ела салат с тунцом или — к слову — противное арахисовое печенье, продававшееся в придорожных забегаловках, остались в прошлом. Автомобиль «Ройял лимузин сервис», который должен был забрать ее и прекратить этот кошмар, казался ей несбыточной мечтой сумасшедшего.

Откуда-то слева до Тесс доносился шум машин, проносившихся по Восемьдесят четвертому шоссе — трассе, по которой ей можно было бы благополучно добраться, не воспользуйся она добрым советом сократить обратный путь. Там, по магистрали, ехали по своим делам люди, которых никогда не насиловали и не запихивали в трубы. Тесс показалось, что звук беспечно проезжавших мимо машин лишь усилил охватившее ее чувство одиночества.

16

Заказанный лимузин все-таки подъехал — это оказался «линкольн-таун-кар». Сидевший за рулем человек вылез и осмотрелся. Тесс внимательно разглядывала его из-за угла магазина. На нем был темный костюм. Этот щупленький парнишка в очках совсем не походил на насильника. Однако, напомнила себе Тесс, далеко не все Громилы насилуют женщин, а не все насильники — Громилы. Так или иначе, приходилось ему довериться. Раз ей необходимо домой кормить Фрицика, других вариантов нет. Кинув свою замызганную импровизированную накидку возле исправного телефона-автомата, Тесс направилась к машине, стараясь идти медленно и ровно. После сумрака укрытия за углом магазина свет, падавший из его окон, казался ослепительно ярким, и она представляла, на что похоже ее лицо.

Он поинтересуется, что со мной случилось, и спросит, не надо ли мне в больницу.

Однако Мануэль (очевидно, видавший и не такое — а почему нет?), открыв перед ней дверцу автомобиля, сказал лишь:

— Фирма «Ройял лимузин сервис», прошу вас, мэм.

Она отметила его легкий латиноамериканский акцент, смуглую кожу и темные глаза.

— И мне предоставят фирменные услуги? — попыталась с улыбкой пошутить Тесс, но распухшие губы болезненно напомнили о себе.

— Да, мэм, — последовал короткий ответ.

Храни тебя Бог, Мануэль, очевидно, видавший и не такое, — может, там, откуда ты родом, а может, и на заднем сиденье этого самого автомобиля. Кто знает, какие тайны хранят водители лимузинов? Возможно, ответа на этот вопрос хватило бы на добротную книгу — не из тех, что писала Тесс, разумеется… Интересно, какие книги она отныне будет писать? Да и будет ли писать вообще? Сегодняшнее «приключение» на какое-то время отодвинуло на второй план одинокую безмятежную жизнь. А может, и навсегда. Трудно сказать.

Она стала забираться на заднее сиденье точно старуха с прогрессирующим остеопорозом. Устроившись наконец, она вцепилась в ручку и проследила за тем, как за руль сел именно Мануэль, а не Громила в комбинезоне. В «Ужасе на Стэг-роуд-2» за рулем оказался бы именно Громила: еще один «трах» перед заключительными титрами. Относись ко всему с юмором — полезно для здоровья.

Но на водительское сиденье опустился Мануэль. Конечно, это он. И у нее отлегло.

— Мне сказали, мы едем по адресу: Стоук-Виллидж, Примроуз-лейн, девятнадцать — верно?

Тесс на мгновение растерялась: в телефоне-автомате она лихо набрала номер своей телефонной карты, но собственный адрес вылетел у нее из головы.

Спокойно, сказала она себе. Все позади. Это не фильм ужасов, а реальная жизнь. С тобой случилось нечто ужасное, но все уже позади. Спокойно.

— Да, Мануэль, верно.

— Будем куда-нибудь заезжать или поедем прямо домой? — Из всего им сказанного это, пожалуй, единственное, что можно было бы счесть намеком на то, что открылось его взору при свете вывески заведения «Подкрепись и катись», когда Тесс направлялась к лимузину.

В какой-то степени удачей можно было считать то, что она постоянно принимала противозачаточные таблетки, хотя за последние три года у нее никого не было… Однако сегодня с удачей было туго, и Тесс радовалась даже такой малости. Она не сомневалась, что Мануэль мог бы без труда проехать мимо какой-нибудь круглосуточной аптеки — их адреса, как правило, известны таксистам, но она с трудом могла представить, как входит туда и просит посткоитальный контрацептив. Ее лицо слишком явно говорило о том, зачем он ей нужен. Плюс, разумеется, проблема денег.

— Нет, Мануэль, прямо домой, пожалуйста.

Вскоре они выехали на Восемьдесят четвертое шоссе, где по причине пятницы было весьма оживленно. Стэг-роуд с заброшенным магазином остались позади. А впереди Тесс ждал дом. С системой безопасности и замками на всех дверях. И это радовало.

17

Все произошло именно так, как она и представляла: приезд, добавленные к оплате кредиткой чаевые, окаймленная цветами дорожка к дому (она попросила Мануэля посветить фарами и не уезжать, пока она не окажется в доме), мяуканье Фрицика, в то время как она, наклонив почтовый ящик, на ощупь снимала с крючка запасной ключ. И вот она уже внутри, под ногами вертится Фрицик, стремящийся к ней на руки, чтобы его приласкали и покормили. Тесс все это сделала, но только после того, как заперла входную дверь, а затем впервые за долгое время включила охранную сигнализацию. Лишь дождавшись огонька «АКТИВИРОВАНО» в крохотном зеленом глазке над кнопками управления, она стала понемногу приходить в себя. Заглянув на кухню, с удивлением обнаружила, что еще лишь четверть двенадцатого.

Пока Фрицик поедал свое лакомство, Тесс проверила двери — заднюю и боковую, ведущую в патио. Убедившись, что они закрыты, приступила к окнам. Сигнализация должна была среагировать, если бы что-то оказалось открыто, но Тесс полагалась только на себя. Удостоверившись, что все как надо, она направилась в прихожую, чтобы достать из кладовки коробку, лежавшую там на полке так долго, что на крышке образовался слой пыли.

Пять лет назад в северном Коннектикуте и южном Массачусетсе произошла череда краж со взломом. Разбойниками в основном оказывались наркоманы, подсевшие на так называемые восьмидесятки, именуемые их «поклонниками» в Новой Англии «Оксиконтин».[43] Населению рекомендовалось быть бдительным и принять «разумные меры предосторожности». Тесс не являлась ярой сторонницей или противницей огнестрельного оружия, да и угроза ночного проникновения в то время не сильно ее беспокоила. Однако под «разумными мерами предосторожности» оружие подразумевалось весьма недвусмысленно; к тому же ей хотелось побольше узнать о средствах защиты для своей следующей книжки из серии «Уиллоу-Гроув», а возникшая опасность кражи со взломом оказалась как нельзя более кстати.

Тесс отправилась в Хартфорд, в оружейный магазин, лучший по отзывам в Интернете, и продавец порекомендовал ей «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, который он назвал «лимоновыжималкой». Она и купила-то его из-за того, что ей понравилось слово. Продавец посоветовал ей и хорошее стрельбище на окраине Стоук-Виллиджа. Тесс добросовестно отправилась туда по окончании сорокавосьмичасового периода ожидания, когда пистолет оказался в полном ее распоряжении. За какую-то неделю ей удалось расстрелять около четырехсот патронов. Поначалу стрельба ее будоражила, однако тренировки быстро наскучили. С тех пор пистолет покоился в коробке вместе с пятьюдесятью патронами и соответствующим разрешением.

Заряжая его теперь, она чувствовала себя лучше — увереннее — с каждым отправленным в магазин патроном. Тесс положила пистолет на кухонный стол и проверила автоответчик. Там оказалось лишь одно сообщение. Оно было от соседки Пэтси Макклейн: «Заметила, что у тебя вечером не горел свет. Решила, что ты могла остаться на ночь в Чикопи. Или все-таки поехала в Бостон? Ладно, я брала ключ за почтовым ящиком, чтобы покормить Фрицика. Да, а почту положила тебе на столик — там одна реклама. Позвони завтра до работы, если вернешься. Просто хочу знать, что все в порядке».

— Эй, Фриц, — сказала Тесс, наклоняясь погладить кота, — похоже, ты получил сегодня двойную порцию. Ну ты и хитер…

У нее в глазах потемнело и, не успей она ухватиться за кухонный стол, точно растянулась бы на покрытом линолеумом полу. От неожиданности она слабо охнула — голос прозвучал словно из небытия. Поведя ушками назад, Фрицик на всякий случай покосился в ее сторону, словно определяя, не упадет ли она (и если да, то не на него ли), и вновь сосредоточился на своем втором ужине.

Опираясь на всякий случай о стол, Тесс медленно выпрямилась и открыла холодильник. Салата с тунцом там не нашлось, зато был творожок с клубничным джемом. Она с жадностью набросилась на него, выскребая ложкой из пластиковой посудинки все до последней капли — прохладный и нежный творожок успокоил ее саднящее горло. Она вряд ли смогла бы есть что-то другое, даже тунца в консервах.

Яблочный сок она попила прямо из бутылки, затем поплелась в ванную. Пистолет она прихватила с собой, сжимая пальцы вокруг предохранительной скобы спускового крючка, как учили.

На полке над раковиной стояло овальное увеличительное зеркало — рождественский подарок брата из Нью-Мексико. Над ним золотистыми буквами значилось: «ХОРОШУШКА». Прежняя Тесс пользовалась им, когда выщипывала брови и подправляла макияж. Нынешняя внимательно рассмотрела глаза. Они были, разумеется, воспалены, но зрачки казались одинаковыми. Выключив в ванной свет, она досчитала до двадцати, опять включила свет и последила за реакцией зрачков. Все вновь оказалось в норме. Похоже, обошлось без черепных трещин. Может, только небольшое сотрясение, легкое… правда…

Я что — специалист? Я получила «бакалавра искусств» в Коннектикутском университете, имею ученую степень в области изучения пожилых детективов-любительниц, обменивающихся на протяжении четверти каждой книги рецептами, которые я таскаю из Интернета, а потом слегка изменяю, чтобы меня не обвинили в плагиате. Да, я могу ночью впасть в кому или умереть от кровоизлияния в мозг. А Пэтси обнаружит меня, лишь когда в следующий раз придет кормить кота. Тебе надо к врачу, Тесса Джин. И ты сама это прекрасно знаешь.

Но она прекрасно знала и то, что если пойти к врачу, ее несчастье может стать достоянием общественности. Врачи гарантировали конфиденциальность — это являлось частью данной ими клятвы, и некая абстрактная дама, работающая юристом, уборщицей или агентом по продаже недвижимости, вероятно, могла бы на это рассчитывать. И возможно, очень даже возможно, на это могла бы рассчитывать и Тесс — всякое бывает. Однако посмотрите-ка, в кого превратилась актриса Фарра Фосетт, стоило раскрыть рот кому-то из медперсонала, — стала героиней бульварной прессы. Тесс самолично слышала о психиатрических злоключениях некоего писателя, который одно время был широко известен своими рассказиками пикантного свойства. Самые смачные подробности не более двух месяцев назад ей за обедом рассказала ее литагент… и Тесс все выслушала.

Более того, думала она, глядя на свое вызывающее жалость отражение в увеличенном варианте, я при первой же возможности растрепала это еще кому-то.

Даже если медперсонал во главе с доктором и не разболтают о том, что автор дамских детективов была избита, изнасилована и ограблена по дороге домой после своего публичного выступления, как насчет других пациентов, которые могут увидеть ее в приемной врача? Кое-кто наверняка догадается, что она не просто «некая женщина с расквашенным носом, которую явно избили», а писательница из Стоук-Виллиджа — та самая авторша книг о пожилых детективах-любительницах, про которых год-два назад по каналу «Лайфтайм» крутили фильм: «Боже мой, видели бы вы ее!»

Нос Тесс все же оказался цел. Трудно поверить, что он мог так болеть, хотя его Громила не сломал. Однако это было именно так. Нос распух (а как же — бедненький), разболелся, но дышать Тесс могла, а имевшийся у нее наверху викодин должен был на ночь унять боль. Имелись у нее и пара цветастых фингалов, подбитая распухшая щека и круг из синяков на шее. Он-то и был хуже всего: такого рода «ожерелье» можно приобрести лишь единственным способом. Шишки, синяки и ссадины красовались и в других местах — на спине, на ногах и на заднице. Но Тесс надеялась, что самое страшное все же скроется под одеждой.

Отлично. Сочиняю на ходу. Хоть стихи пиши.

— Горло, горло… Можно надеть водолазку…

Точно. Октябрьская погода располагает к вещам с высоким воротом. А Пэтси можно сказать, что ночью упала и ударилась. Например…

— Мне показалось, я уловила какой-то шум. Пошла вниз посмотреть, а тут Фрицик попался под ноги.

Фрицик, услышав свое имя, мяукнул возле двери ванной.

— Или, например, ударилась головой о стойку перил внизу. Или даже…

Может, сделать на стойке маленькую вмятину? Конечно! Лучше всего, наверное, с помощью молотка для отбивания мяса, который лежит у нее в кухонном ящике. Особенно усердствовать не стоит — лишь чуть-чуть повредить краску. Разумеется, врача (или проницательную даму-детектива типа Дорин Маркис, возглавляющую Клуб любительниц вязания) так не проведешь, а вот милую Пэтси-Макси можно. Муж, поди, ни разу за двадцать лет совместной жизни не поднял на нее руку.

— Нет, я вовсе не стыжусь, — прошептала она женщине в зеркале. Той, другой женщине с кривым носом и распухшими губами. — Не в том дело. — Однако окажись это достоянием общественности, все выглядело бы именно так. Ее выставили бы нагой. Беззащитной жертвой.

А как же те женщины, Тесса Джин? Те, что в трубе?

Надо будет об этом подумать, но только не сегодня. Сейчас она жутко устала, измучена болью и истерзана до глубины души.

Но где-то внутри (в глубине своей истерзанной души) она чувствовала тлеющие угольки ярости по отношению к человеку, виноватому в этом. К человеку, вогнавшему ее в нынешнее состояние. Она взглянула на лежавший на раковине пистолет и осознала, что применила бы его без малейших колебаний, окажись этот человек сейчас здесь. Неожиданное открытие немного смутило ее. Но вместе с тем и чуточку придало ей душевных сил.

18

Тесс чуть отбила краску от стойки перил молотком для мяса и в тот момент уже чувствовала себя настолько измученной, что ей казалось, будто она бродит в чьем-то чужом сне. Осмотрев вмятинку, Тесс решила, что все выглядит чересчур аккуратно, и еще слегка пристукнула по краям. Убедившись, что отметина теперь стала более или менее выглядеть так, будто Тесс здесь действительно стукнулась — тем местом, где на ее лице был самый страшный синяк, — она с пистолетом в руке медленно поднялась наверх и прошла по коридору.

Перед дверью в спальню, которая оказалась чуть приоткрытой, она в нерешительности помедлила. А вдруг там он! Ее сумочка осталась у него, а значит, и адрес есть. Сигнализация до ее прихода была выключена (какая небрежность!). Он мог припарковать свой «форд» за углом. Мог вскрыть кухонную дверь — для этого сгодится даже стамеска.

Если бы он был там, я бы его почуяла. Его запах пота. И я бы пристрелила его. Без всяких там «На пол — лежать!» или «Руки вверх — я набираю девять-один-один» — ничего такого, что обычно бывает в фильмах ужасов. Просто застрелила бы — и все. Но прежде сказала бы… что?

— Вы нравитесь друг другу, — прохрипела Тесс. Да. Точно. Он не поймет, но это и не важно.

Она вдруг осознала, что ей отчасти даже захотелось, чтобы он оказался у нее в комнате. Это могло означать, что нынешняя, другая женщина была скорее дерзкой, чем слегка безумной, — ну и что? Игра стоила свеч. Смерть Громилы помогла бы легче пережить унижение. А если взглянуть на «светлую сторону»? Могут вырасти объемы продаж!

Мне бы хотелось видеть страх в его глазах, когда он поймет, что я не шучу. Это хоть как-то восстановило бы справедливость.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Тесс нащупала в спальне выключатель, и ей, разумеется, постоянно чудилось, что ее вот-вот схватят за руку. Она стала медленно снимать одежду и невольно жалобно всхлипнула, когда, расстегнув брюки, увидела на лобковых волосах запекшуюся кровь.

Включив максимально горячий душ, она постаралась тщательно вымыть те места, где боль была терпима, и просто подставляла под струю воды остальные участки тела. Чистая горячая вода. Тесс хотелось смыть с себя запах Громилы, вместе с заплесневелой вонью ковровой дерюжки. Потом она присела на унитаз. На этот раз мочеиспускание оказалось не таким болезненным, но она невольно вскрикнула от жуткой боли, пронзившей ее голову, когда — крайне осторожно — попыталась выправить свой видоизмененный нос. Ну, что же теперь? У Нелл Гвин, известной актрисы елизаветинских времен, нос тоже был не из прямых — Тесс точно помнила, что где-то про это читала.

Облачившись во фланелевую пижамку, она забралась на кровать. Лежа в постели с включенным светом и «лимоновыжималкой» тридцать восьмого калибра на прикроватной тумбочке, она думала, что никогда не уснет, поскольку любой доносившийся с улицы звук был в ее воспаленном воображении связан с появлением Громилы. Но тут к ней на кровать прыгнул Фрицик и, свернувшись калачиком у нее под боком, заурчал. Ей стало спокойнее.

Я — дома, крутилось у нее в голове. Дома, дома, дома.

19

Проснувшись в шесть утра, Тесс увидела лившийся в окна утренний свет. И это было вполне нормально. Предстояли определенные дела и решения, но для начала было приятно осознавать, что она жива и лежит в собственной постели, а не в водопропускной трубе.

Мочеиспускание на этот раз оказалось почти нормальным, без крови. Она вновь встала под душ, сделала максимально горячую воду и, закрыв глаза, подставила под струю ставшее чересчур чувствительным лицо. Постояв так в свое удовольствие, она стала намыливать волосы шампунем, не спеша, размеренно массируя пальцами голову, стараясь избегать болезненного места, куда, очевидно, пришелся сильный удар Громилы. Поначалу саднившая глубокая царапина на спине мало-помалу успокоилась, и Тесс была близка к тому, чтобы испытывать блаженство. Сцена в ванной из «Психо»[44] ее практически не тревожила.

Душ неизменно был для нее местом, где ей лучше всего думалось, — некой родной средой; а сейчас ей как никогда требовалось ясно и трезво поразмыслить.

Я не хочу идти к доктору Хедстром, и мне не нужно к доктору Хедстром. С этим решено; однако потом — примерно через пару недель, когда моя физиономия вновь станет более или менее нормальной — придется все же провериться, не подхватила ли какую-нибудь половую инфекцию…

— И на СПИД, — произнесла она. При этой мысли она так скривилась, что губам стало больно. Как бы ни страшно было об этом думать, анализы сдать придется. Ради собственного же спокойствия. Однако все это не имело отношения к тому, что для нее вылилось в главный вопрос наступившего утра. О надругательстве над своей персоной она могла пока не думать, но вот как быть с теми женщинами в трубе? Ведь они пострадали куда серьезнее, чем она. А следующая потенциальная жертва Громилы? Она несомненно будет. Не через месяц — так через год, но жертва появится. Выключая воду в душе, Тесс вдруг поняла: этой жертвой может стать и она, если, вернувшись к трубе, он обнаружит, что ее там нет. Как нет и ее одежды в заброшенном магазине. И если он порылся в ее сумочке, а он наверняка это сделал, то заполучил ее адрес.

— Вместе с моими бриллиантовыми серьгами, — вслух добавила она. — Твою мать, чертов извращенец украл мои сережки!

Даже если он какое-то время не появится в том магазине или возле трубы, от этих женщин ей теперь никуда не деться. Она несла за них ответственность и была не вправе от нее уклониться лишь потому, что ее фото могло оказаться на обложке «Инсайд вью».

В это безмятежное утро в коннектикутском пригороде разделаться с проблемой казалось до смешного просто — анонимный звонок в полицию, и все. То, что до такого до сих пор не додумалась профессиональная романистка с десятилетним стажем, заслуживало «желтой карточки». Достаточно было указать место — заброшенный магазин «ВЫ НРАВИТЕСЬ ДРУГ ДРУГУ» на Стэг-роуд — и описать Громилу. Отыскать его было несложно. Или его синий «форд» с фарами, залепленными «Бондо».

Проще простого.

Однако, пока Тесс сушила волосы, ее взгляд упал на «лимоновыжималку» тридцать восьмого калибра, и ей подумалось, что все как-то слишком уж просто — проще простого, потому что…

— А дальше? — поинтересовалась она у Фрицика, сидевшего в дверях и наблюдавшего за ней ясными зелеными очами. — Дальше-то что?

20

Полутора часами позже Тесс говорила на кухне по телефону — в раковине стояла немытая тарелка, а на столешнице остывала вторая чашка кофе.

— О Боже! — воскликнула Пэтси. — Я сейчас приду.

— Нет, все в порядке, Пэт. А ты можешь опоздать на работу.

— По субботам у нас не так строго, а тебе надо к врачу! Вдруг у тебя сотрясение или, не дай Бог, еще что?

— Нет у меня никого сотрясения — просто чуть-чуть разукрасилась. А к врачу идти стыдно: я слегка перебрала — бокала три, а то и больше. Единственное, что я вчера правильно сделала, — так это вызвала такси, чтобы добраться домой.

— Ты уверена, что не сломала нос?

— Да… почти.

— А Фрицик-то жив?

Тесс вполне искренне расхохоталась:

— Я из-за пиликанья пожарной сигнализации среди ночи спускаюсь в полудреме вниз, натыкаюсь на кота и чуть не погибаю, а ты в первую очередь беспокоишься о коте — замечательно!

— Нет, дорогая…

— Да ладно, я шучу, — успокоила Тесс. — Отправляйся на работу и не суетись. Я просто не хотела, чтобы ты ахала, когда меня увидишь, а то у меня пара красавцев фингалов. Можно подумать, меня навестил бывший супруг, если бы такой имелся.

— Никто бы не посмел поднять на тебя руку, — возразила Пэтси. — Ты у нас девушка отчаянная.

— Это точно, — согласилась Тесс. — Я бы подобного не потерпела.

— Ты хрипишь.

— Да, вдобавок ко всему я еще и простудилась.

— Слушай… если тебе что-то нужно… куриный бульончик, например, или какое-нибудь лекарство, или фильм с Джонни Деппом…

— Я позвоню, если что. А ты дуй на работу — тебя ждут местные модницы в поисках редкого шестого размера фасона Энн Тейлор.

— Иди ты! — рассмеявшись, повесила трубку Пэтси.

Тесс переставила кофе на кухонный столик. Там же, рядом с сахарницей, покоилось и оружие — натюрморт не совсем в стиле Дали, но что-то вроде. Затем картинка расплылась, потому что Тесс расплакалась. Причиной стал ее собственный бодренький голос — лживый насквозь. И к этому ей предстояло привыкнуть.

— Сволочь! — вскрикнула она. — Мерзкая сволочь! Ненавижу тебя!

За семь часов она уже дважды побывала под душем, но так и не добилась ощущения чистоты. Она мылась очень тщательно, но от мысли, что там, внутри ее, был…

— Его вонючий член.

Она вскочила, краем глаза заметив умчавшегося в переднюю кота, и едва успела к раковине, чтобы подступивший к горлу кофе с крекером не оказались на полу. Придя в себя, она взяла пистолет и пошла наверх в очередной раз принять душ.

21

После душа Тесс, укутавшись в уютный махровый халат, прилегла на кровать обдумать, откуда лучше позвонить, чтобы сохранить анонимность. Лучше всего из какого-нибудь оживленного места. Со стоянкой, чтобы можно было позвонить и смотаться. Например, годится торговый центр «Стоук-Виллидж-молл». Вопрос еще в том, кому и куда звонить. В Коулвич? Или здесь может получиться как с Помощником Догом?[45] Может, лучше в полицию штата? А еще лучше — написать, что она будет говорить… чтобы особенно не распространяться… и ничего не упустить…

Она задремала, лежа на кровати в лучике солнечного света.

22

Где-то далеко, словно на другой планете, зазвонил телефон. Когда звонки прекратились, Тесс услышала собственный голос — приятную бесстрастную запись ответа, начинавшегося словами: «Вы позвонили…» Потом кто-то оставил сообщение. Какая-то женщина. К этому моменту Тесс уже несколько очнулась от сна; звонивший повесил трубку.

Она взглянула на часы на тумбочке: без четверти десять. Значит, она проспала еще два часа. Поначалу она перепугалась: вдруг у нее все же сотрясение или трещина? Потом немного успокоилась. Минувшей ночью у нее была большая физическая нагрузка, так что дополнительный сон не удивителен. Может, она и днем вздремнет (уж под душ точно сходит), однако это потом. Прежде требовалось кое-что сделать.

Она надела длинную твидовую юбку и свитер с высоким воротом, который был ей великоват — ворот упирался в подбородок. Тесс это вполне устраивало. Чтобы скрыть синяк на щеке, она воспользовалась маскировочным кремом — полностью, разумеется, замазать синеву не вышло, но стало намного лучше. Синяки под глазами не смогли спрятать даже самые большие темные очки Тесс, а о распухших губах и говорить нечего. Однако макияж все же помог. Уже сам процесс его применения в определенной степени возвращал Тесс к жизни, давал ощущение, что она все-таки владеет ситуацией.

Спустившись, Тесс нажала кнопку, чтобы прослушать сообщение, полагая, что это скорее всего Рамона Норвил решила, как водится, на следующий день сделать традиционный «звонок вежливости» — дескать, все было здорово; надеюсь, вам тоже понравилось; великолепные отзывы; приезжайте еще (черта с два!); ля-ля-ля и так далее. Но это была не Рамона. Сообщение оказалось от женщины, представившейся как Бетси Нил. Она якобы звонила из «Одинокого бродяги».

— Всячески стараясь предотвратить управление автомобилем в нетрезвом состоянии, мы в качестве добровольной услуги всегда звоним тем, кто оставляет автомобили на нашей стоянке после закрытия заведения, — говорила Бетси Нил. — Вы можете забрать свой «форд-экспидишн», коннектикутский номер 775 NSD, до пяти часов сегодняшнего вечера. После пяти он за ваш счет будет отбуксирован на стоянку авторемонтной станции по адресу Джон-Хиггинз-роуд, 1500, в Северном Коулвиче. Прошу иметь в виду, что мы не располагаем ключами от вашего автомобиля — очевидно, вы взяли их с собой. — Бетси Нил сделала паузу. — Просим вас зайти в офис, так как у нас имеются и другие принадлежащие вам вещи. И не забудьте, что мне понадобится взглянуть на какой-нибудь ваш документ. Спасибо. Приятного дня.

Усевшись на диван, Тесс рассмеялась. Надо же — до звонка дамы по фамилии Нил она собиралась ехать на своем «форде» в торговый центр! У нее не было ни сумочки, ни ключей, ни самой машины, а она собиралась привычно выйти из дома, сесть за руль и…

Откинувшись на подушку, она громко расхохоталась, молотя кулаком по ноге. Фрицик наблюдал за ней из-под кресла в противоположном конце комнаты так, словно она сошла с ума. «Все мы тут безумны, выпей-ка чаю»,[46] — вспомнилось ей, и она расхохоталась еще сильнее.

Наконец успокоившись (со стороны могло показаться, будто Тесс обессилела), она вновь прослушала сообщение. На сей раз ее внимание привлекли слова Нил о «других принадлежащих ей вещах». Сумочка? А может, и бриллиантовые серьги? Но на такое рассчитывать не приходилось.

Появиться у «Стэггер инн» на черном автомобиле из «Ройял лимузин сервис» было бы слишком вызывающе, поэтому Тесс просто вызвала такси. Диспетчер сказал, что ее с удовольствием доставят, как он выразился, к «Бродяге» ровно за полтинник.

— Сожалею, что так дорого, — оговорился он, — но назад таксисту придется ехать порожняком.

— Откуда вы знаете? — удивилась Тесс.

— Вы ведь за машиной, да? Обычное дело по выходным. Правда, иногда приходится ездить ночами после караоке. Такси будет минут через пятнадцать, а то и быстрее.

Тесс съела плюшку (глотать было больно, но поскольку первый завтрак впрок не пошел, она проголодалась) и в ожидании такси встала у окна, подкидывая на ладони запасной ключик от своего «форда-экспидишн». Она решила немного изменить план: не нужно ей ни в какой торговый центр — забрав машину (вместе другими, оказавшимися у Бетси, «принадлежащими ей вещами»), она проедет с полмили до «Подкрепись и катись» и позвонит оттуда в полицию.

Так все выглядело даже логичнее.

23

Тесс почувствовала, как участился ее пульс, когда такси свернуло на Стэг-роуд. А когда они подъехали к «Стэггер инн», сердце выдавало уже не меньше ста тридцати ударов в минуту. Таксист, словно почувствовав что-то неладное, а может, заметив некие внешние проявления, осмелился поинтересоваться:

— Все в порядке, мэм?

— Все отлично, — отозвалась она. — Просто я не планировала вновь оказаться здесь нынешним утром.

— Так обычно и бывает, — заметил таксист. Зубочистка у него во рту медленно кочевала из одного уголка рта в другой. — Надо полагать, ключи от машины у них? Оставили у бармена?

— С ключами все в порядке, — бодро ответила Тесс. — Но у них еще какие-то мои вещи. Леди, что звонила мне, не стала уточнять, а я хоть убей не могу вспомнить. — Боже, я изъясняюсь, точно как мои престарелые детективы-любительницы.

Зубочистка во рту таксиста перекатилась к своему отправному пункту — таков был его ответ.

— Я накину вам еще десять долларов, если вы меня подождете. — Тесс кивнула в сторону кафе. — Хочу убедиться, что моя машина заведется.

— Ньет пробльема, — шутливо отозвался таксист.

А если я закричу, увидев, что он меня там поджидает, — бегом ко мне, договорились?

Но она ни за что не сказала бы этого, ведь он решил бы, что она рехнулась. Таксисту было лет пятьдесят, он страдал полнотой и одышкой, и, случись такое (а в фильме ужасов именно так бы и произошло), вряд ли он смог противостоять Громиле…

Заманили, крутилась в голове у Тесс зловещая мысль, заманили с помощью телефонного звонка подружки Громилы, такой же ненормальной, как он.

Дурацкая навязчивая мысль. Однако путь до двери «Стэггер инн» показался ей чересчур долгим, а стук собственных шагов по хорошо утоптанной грязи очень громким: пум-пум-пум. Стоянка, где прошлым вечером было море машин, практически опустела за исключением четырех «автоостровков», одним из которых был «форд-экспидишн». Он стоял в самом дальнем углу — разумеется, Громиле не хотелось, чтобы его заметили, когда он ставил машину. Тесс обратила внимание на переднее левое колесо — там стояла обычная черная покрышка, она отличалась от трех других, но в остальном все выглядело совершенно обыкновенно. Значит, шину он заменил. Ну, разумеется. А как еще он смог бы убрать автомобиль от своего… своего…

… От своего места развлечений. От своей смертельной западни. Он перегнал его сюда, поставил на стоянку, пешком вернулся к заброшенному магазину и уехал на своем стареньком пикапе. Хорошо, что я не очухалась раньше, а то он увидел бы, как я блуждала вокруг заброшенного магазина, и меня бы сейчас здесь не было.

Обернувшись, Тесс посмотрела назад. В одном из фильмов, сюжет которого постоянно крутился у нее в голове, она бы наверняка увидела, что такси уносится прочь (оставляя ее на волю судьбы), однако автомобиль стоял на прежнем месте. Подняв руку, она махнула водителю, и тот ответил ей взмахом руки. У нее было все в порядке. Ее машина здесь, а Громила — нет. Скорее всего он находился дома (в своем логове), вероятно, отсыпался после выпавшей на его долю минувшим вечером физической нагрузки.

На двери висела табличка «МЫ ЗАКРЫТЫ», и, постучав, Тесс не дождалась ответа. Она подергала ручку, и когда та повернулась, в ее памяти вновь всплыли сюжеты зловещих фильмов. Совершенно глупые сюжеты, в которых ручка поддается, а героиня (неизменно дрожащим голосом) спрашивает: «Здесь есть кто-нибудь?» Зрителям понятно, что только идиотка может войти внутрь, но она все же идет.

Тесс вновь оглянулась на такси, увидела, что машина на месте, напомнила себе, что у нее с собой в сумочке заряженное оружие, и вошла.

24

Она прошла в вестибюль, протянувшийся на всю длину здания со стороны парковки. Стены были украшены рекламными снимками: музыканты все в коже или джинсе, некая девчачья группа в мини-юбках. За вешалками располагался дополнительный бар — без кресел, лишь стойка, где можно заказать напиток в ожидании кого-то или в случае, если в основном баре было столпотворение. Над рядами бутылок сияла единственная красная надпись: «БУДВАЙЗЕР».

Вы с «Будом» нравитесь друг другу, подумала Тесс.

Она сняла темные очки, чтобы лучше видеть, и пересекла фойе, чтобы заглянуть в основное помещение. Там было довольно просторно и витал отчетливый запах пива. Зеркальный дискотечный шар висел неподвижно. Деревянный пол напомнил ей о катке для катания на роликах, таком, где она провела с подружками лето после восьмого класса. Музыкальные инструменты остались на своих местах, словно намекая на то, что пекари-зомби предстоящим вечером вернутся и щедро угостят всех очередной порцией рок-н-ролла.

— Есть кто-нибудь? — Ее голос отозвался эхом.

— Я здесь, — негромко послышался голос сзади.

25

Если бы голос был мужской, Тесс вскрикнула бы. Однако она настолько резко обернулась, что чуть не упала. В вестибюле возле вешалок стояла женщина — худосочное создание, не выше пяти с небольшим футов; удивленно моргнув, она от неожиданности чуть отпрянула.

— Тише, тише.