Первая из Гвардейских. 1-я танковая армия в бою Небольсин Игорь

Разведдозор под командованием гвардии капитана Иванова отыскал брод и переправился через реку в районе западнее с. Потужицка Вулька. Вслед за этим переправились и главные силы передового отряда. Первое время противник не сумел оказать серьёзного сопротивления нашим подразделениям; он открыл залповый огонь по переправе уже после того, как главные силы бригады форсировали реку. Не теряя времени, отряд гвардии капитана Иванова устремился к железнодорожной станции севернее Крыстынополя и с ходу взял её. На запасных путях танкисты захватили эшелон с военным имуществом и подбили два паровоза.

В течение ночи противник успел подбросить свои резервы и организовать на рубеже Добрачин – Боротый – Модзярки – Крыстынополь довольно сильную, хорошо оснащённую противотанковой артиллерией оборону. С утра 18 августа разыгрались ожесточённые бои. На занятые бригадой позиции немцы в течение дня пускали по 40–45 танков, поддержанных артиллерией и авиацией. Было предпринято семь контратак. Но, получив должный отпор, противник вынужден был откатиться, не добившись ни малейшего успеха. 19 танков и более 140 солдат и офицеров врага уничтожила в этих боях 44-я гв. тбр.

В течение ночи на 19 июля на захваченный бригадой плацдарм переправились многие части армии, и 44-я гв. тбр, развивая свой успех, двинулась по маршруту Бэла – Угнув – Любыча-Крулевская – Горинец – Лукавец. К 22.00 22 июля она овладела местечком Дунковице (5 км восточнее Радымно) и вышла, таким образом, к реке Сан. Высланной разведкой было установлено, что на западном берегу реки противник располагает заранее подготовленными оборонительными рубежами в два-три ряда сплошных траншей полного профиля, прикрытых проволочными заграждениями в два кола и минными полями. На восточной окраине города Радымно были обнаружены вкопанные в землю танки. Западный берег реки Сан господствовал над восточным. Дно реки было вязким, труднопроходимым для танков. Всё это создавало большие трудности для наступающих.

В ночь на 23 июля разведчики бригады разыскали брод западнее населённого пункта Грабовец, но из-за сильного огня поставить вешки удалось только до середины реки. Поэтому форсирование решено было произвести сначала силами пехоты, поддержанной огнём танков с места. К 4.00 24 июля танки выдвинулись к реке и с рассветом начали интенсивный обстрел укреплений противника. Пехота дважды поднималась в атаку, но губительный огонь не давал ей возможности переправиться через Сан. Выход был один – пустить на штурм танки. В ходе пехотных атак брод был окончательно разведан, и теперь танкисты благополучно преодолевали водную преграду. Вслед за танками с криками “ура!” пошла пехота. Неприятель был сбит и опрокинут.

Бригада двинулась в глубь вражеской обороны и после скоротечного боя с артиллерией и пехотой противника овладела местечком Свенте. Продолжая наступать, бригада к 15.00 вышла на рубеж железнодорожной станции Радымно – Сколошув – Блоне и заняла оборону, имея задачу обеспечить переправу главных сил армии.

В течение двух дней, 24 и 25 июля, танкисты стойко обороняли захваченные позиции, отбивая яростные контратаки во много раз превосходящего противника. За это время бригадой было уничтожено 11 танков, 7 бронетранспортёров и до 240 немецких солдат и офицеров. В 20.00 25 июля в оперативное подчинение бригады поступил 13-й иптап. Одновременно был получен приказ овладеть опорным пунктом немцев – Радымно.

С рассветом 26 июля бригада атаковала Радымно с юго-запада и юго-востока и к 8.00 штурмом овладела городом. Развивая успех, танкисты повели наступление на юг вдоль шоссе Радымно – Перемышль и к исходу 26 июля подошли к Перемышлю в районе Дунковице. Противник встретил наступавших сильным артиллерийским огнём с бронепоездов, курсировавших по железной дороге Перемышль – Радымно. Вдоль шоссе, идущего на Радымно, занимала огневые позиции зенитная дивизия, которая также открыла огонь по танкам. Подступы к Перемышлю прикрывались сильно развитой системой траншей и проволочных заграждений.

Ввиду большого численного превосходства оборонявшегося противника, город решено было брать комбинированными атаками. Танкистам была поставлена задача обойти населённый пункт Журавица слева и наступать вдоль железной дороги на северо-восточную окраину Перемышля, а 13-му иптап – занять огневые позиции южнее Дунковице и вести интенсивный огонь с места, отвлекая внимание противника от северо-восточного направления, в котором должны были наступать танки.

В соответствии с намеченным планом, танки, выйдя на рубеж 500 метров западнее Бушковички, развернулись в боевой порядок – линию и на больших скоростях, ведя огонь с хода, частью сил атаковали во фланг зенитную дивизию противника, а частью сил – северную окраину Перемышля. Противник, не ждавший столь дерзкого манёвра, не выдержал натиска и в панике стал отступать, бросая свою технику и раненых.

Ворвавшись в город, танкисты завязали уличные бои. Ожесточённо сражаясь с врагом за каждую улицу, каждый дом, бригада к 4.30 27 июля полностью овладела северной частью города. В уличных боях было уничтожено 54 орудия разных калибров, 5 миномётных батарей, до 60 автомашин и более 220 немецких солдат и офицеров. Совместными действиями с танковыми соединениями генерала Рыбалко, подошедшими с юга, танкисты 44-й гв. тбр в тот же день полностью овладели городом и водрузили над ним советский флаг. Столица нашей Родины – Москва салютовала доблестным воинам, овладевшим городом Перемышль. За отличные боевые действия, проявленные при этом, 44-я гв. тбр была награждена орденом Ленина.

Продолжая наступление, бригада к исходу 29 июля вышла к реке Висла в районе юго-западнее города Тарнобжег и получила приказ форсировать реку и захватить на левом берегу предмостный плацдарм. В связи с тем, что вброд танками форсировать Вислу не представлялось возможным, было решено в первую очередь переправить на западный берег мотострелковый батальон. Переправа проходила на подручных средствах и закончилась в течение ночи. Наши воины в упорных боях оттеснили немцев от Вислы и дали возможность приступить к переправе танков. Танки переправились на паромах и сосредоточились в Кшицине.

Отсюда бригада, с приданным мотострелковым батальоном 40-й гв. тбр, повела наступление тремя группами в направлениях на Цишицу, Копшивницу, Сашиначовице. К 3.00 1 августа, достигнув рубежей Цишицы, Копшивницы, Попельни и леса 1,5 км юго-западнее Копшивницы, бригада закрепилась и в период с 1 по 5 августа удерживала захваченные позиции, отбивая контратаки крупных сил противника. Танкисты 44-й гв. тбр несколько дней вели бои по расширению плацдарма и окружению Сандомирской группировки противника, в которых ещё раз показали образцы воинского мастерства и героизма, за что вторично были отмечены в приказе Верховного Главнокомандующего».

Гвардии старший лейтенант П. Баранов. «Стычка с “тигром”»

«Танковый экипаж гвардии старшего лейтенанта Шляпина[53] вместе с другими форсировал реку, вышел на её правый берег и с хода ворвался в село, где ещё находились немцы. Гвардейцы-танкисты расстреливали оккупантов из орудия и пулемётов. Экипаж отважных уже прочесал село и вышел на окраину, чтобы сломить последние очаги сопротивления врага, расчистить путь нашим наступающим пехотинцам. Фрицы в панике убегали, покидая траншеи. На помощь своим наземным частям немцы бросили авиацию.

Экипаж в это время был в поле, укрыться от самолётов было негде. Чтобы не подвергнуть опасности танк, экипаж направился к домикам ближайшего села. Механик-водитель гвардии старший сержант Меньшиков увеличил скорость и понёсся к строениям. Он подскочил к первому дому и остановил танк.

И вот тут случилось совершенно неожиданное. У этого же дома стоял немецкий тяжёлый танк “тигр”. Две машины столкнулись лбами. Секунды решали успех дела. Всё зависело от того, кто окажется более поворотливым и сообразительным.

Башнер Скирпичников, выполняя обязанности командира машины, приказал радисту Томозову зарядить пушку бронебойным снарядом. Тем временем механик-водитель сдал машину назад, между нашим и танком врага образовалось расстояние в 5 метров. Танкисты “тигра” начали разворачивать пушку для стрельбы, но наш экипаж опередил гитлеровцев. Скирпичников в упор выстрелил в фашистский танк. Он сразу вспыхнул. Немцы выскочили из танка и стали убегать. Радист Томозов пулемётной очередью уничтожил их.

Так советские танкисты победили немцев. Помогли в этом экипажу бесстрашие, сноровка и быстрота действий».

Гвардии майор В. Крылов. «Мастера боя»

«Гвардии лейтенант Алексей Хромов прибыл к нам в тот момент, когда армия готовилась к боям на Курской дуге. В эту подготовку активно включился и Хромов. Он сумел сколотить свой экипаж[54] и добился отличного знания вооружения машины каждым его членом. Когда начались бои, на танке Хромова [воевал] заместитель командующего армией.

Случилось однажды, что танк попал в окружение. Будучи тактически грамотным, хорошо ориентируясь в боевой остановке, гвардии лейтенант Хромов вывел из-под огня штурмовых орудий и танков противника свою машину и спас жизнь генералу.

В июльско-августовскую наступательную операцию 1944 года экипажу гвардии лейтенанта Хромова была поставлена задача не допустить противника к переправе через реку Висла в районе Баранува. Два дня без сна и отдыха отважные гвардейцы отбивали непрерывные атаки противника. Механик-водитель гвардии старшина Василий Шкаловой, умело маневрируя на поле боя, избегал поражения своей машины и создавал условия для уничтожения вражеской техники. Командир башни гвардии старший сержант Иван Бабуцкий, в совершенстве овладев управлением и наводкой орудия, метко бил по противнику. Гвардии сержант Василий Денисов, работая стрелком-радистом, зорко следил за полем боя, своевременно передавал ценные сведения командиру танка. Он расстреливал из своего пулемёта немецких автоматчиков.

За два дня умелых и упорных боёв экипаж Хромова уничтожил полевую пушку с прислугой и до 30 гитлеровцев, подбил самоходное орудие и средний танк противника. Танк вышел из боёв вполне исправным. Его мотор проработал свыше 250 часов. Каждый член экипажа гвардии лейтенанта Хромова имеет по две правительственные награды».

Гвардии лейтенант А. Ефимов[55]. «Мой первый боевой счёт»

«Приказ о форсировании реки мы получили вечером, на исходных позициях. Мой танк был назначен в головную походную заставу. Раздались команды: “По машинам!”, “Вперёд!”, и танки быстро спустились к реке, где непрерывно рвались немецкие снаряды. Заметив наши танки, фрицы усилили свой огонь, но разве может что-нибудь остановить натиск гвардейцев! Через несколько минут мы уже были на западном берегу Буга.

– Справа немецкие автомашины! – услышал я голос гвардии капитана Карабанова, ехавшего со мной в одном танке.

Машин было около пятидесяти. Я ударил по голове колонны. Немцы бросились удирать кто куда. Вскоре на дороге, проложенной в высокой, желтеющей ржи показались два немецких танка.

– Огонь! – скомандовал гвардии капитан Карабанов.

Я выпустил по головному танку три снаряда, но он проскочил невредимым. Тогда я дал два выстрела по второй машине. На этот раз успешно. Немецкий танк вспыхнул. Через несколько минут на дорогу вышло ещё четыре фашистских танка. С первого же выстрела я подбил вторую машину врага и этим открыл свой боевой счёт в исторический день перехода наших войск через границу Советского Союза».

Гвардии капитан Н. Красюк. «Удар по немецкой засаде»

«Путь для танков был легко проходимым, но впереди виднелся лесок. Огня оттуда немцы не вели. Казалось, всё нормально, и можно было пускать танки. Но опыт подсказал гвардии капитану Ваганову[56], что именно такое место противник должен использовать в своих целях. Командир выслал вперёд танк гвардии лейтенанта Кузнецова с задачей: разведать населённый пункт и рощу.

Кузнецов двигался скрытно, между деревьями, маскируясь за отдельными домами. Экипаж тщательно просматривал путь по сторонам и впереди. Гитлеровцы увидели наш танк и почти в упор открыли огонь. Кузнецов уклонился от боя, спустился в лощину.

Предположения Ваганова оправдались. Враг использовал лес для засады. Изучив силы противника, капитан Ваганов решил перехитрить немцев. Со своими танками он выдвинулся к лесу. Здесь рота расчленилась на две группы и, зайдя с обоих флангов, открыла одновременный огонь. Механики-водители Хакимзяков и Воронин, умело маневрируя, делали всё, чтобы избежать попадания под вражеские снаряды и увеличить предельность огня наших орудий.

Завязалась ожесточённая дуэль. Один фашистский “тигр” вспыхнул, но вскоре загорелась и машина гвардии лейтенанта Кузнецова, сам он был тяжело ранен. Однако потеря танка не поколебала танкистов, не снизила их боевого порыва. Второй танк врага, изуродованный нашими снарядами, был лишён возможности вести огонь и передвигаться. Гвардейцы одолели гитлеровцев, они ворвались в засаду врага, уничтожая все уцелевшее там гусеницами своих танков: две пушки, бронетранспортёр, около сотни трупов осталось на этом небольшом клочке советской земли, где враг пытался задержать наше продвижение вперёд».

Гвардии лейтенант Н. Бондаренко. «Бой танков из засад»

«Противник намеревался взять местечко Кольбушова крупными силами танков и пехоты, поддержанных артиллерией. Командование 64-й гв. тбр решило выставить в направлении Кольбушовы сильный заслон, не дать немцам овладеть этим узлом шоссейных дорог, представлявших коммуникации наших войск, действовавших за Вислой.

Мой танковый взвод получил задачу встать в засаду и не пропустить противника по шоссе со стороны местечка Пшедбуж. На рассвете я расставил машины на окраине населённого пункта. Экипажи тщательно замаскировали их под разрушенные дома. Командиры танков получили сектор наблюдения и обстрела, выбрали запасные позиции (по две на каждый танк), наметили ориентиры, определили дистанции до них и составили стрелковые карточки. Перед нами была высота. Через неё и было вероятное направление атаки, так как слева протекала река, а справа лежало болото. Доложив командиру роты о проделанном, мы скрытно стали выжидать появление противника.

В 8 часов утра немцы начали сильную артподготовку и миномётный обстрел наших боевых порядков. В то же время на высоте появились вражеские автоматчики. Мы молчали. Задача танков в засаде – располагаясь скрытно, выжидать противника и поражать его огнём с близкой дистанции внезапно. Из-за высоты начала появляться вражеская пехота группами по 3–4 человека. Солдаты, перебегая от копны к копне, приближались к нам. Наблюдающий доложил, что появились пушки. Я взял бинокль и убедился, что немцы выдвинули из-за холма три орудия и замаскировали их под копны. Потом показались четыре танка и пошли на нас.

Артиллерийская подготовка, продолжавшаяся в течение 50 минут, кончилась, и немецкая пехота под прикрытием танков и артиллерии двинулась в атаку. Подпустив пехоту на 180–200 метров, я приказал открыть по ней огонь из лобовых пулемётов, а из пушек бить по танкам.

Мой экипаж со второго выстрела разбил немецкую пушку, а затем уничтожил вторую. Экипаж гвардии сержанта Троцкого подбил пушку и зажёг немецкий танк. Второй танк был подбит моим экипажем. Остальные вражеские танки повернули назад. Побежала обратно и пехота. Но немногим удалось достигнуть противоположного ската холма. Почти все гитлеровцы были нами уничтожены.

Отбив атаку, мы сменили позиции. И вовремя. В те места, где стояли наши танки, вскоре полетели немецкие снаряды и болванки. Через некоторое время противник повторил атаку. Враг был встречен как следует и вынужден опять отойти. Тогда немцы бросили группу своих танков правее, где стоял в обороне взвод гвардии старшего лейтенанта Бицана. Я, как только отбил атаку, перенёс весь огонь взвода ему на помощь.

Немцам очень хотелось войти в Кольбушову, поэтому, несмотря на большие потери, они предпринимали одну атаку за другой, прибегая к различным боевым порядкам. То они пускали впереди танки, а следом пехоту, то выдвигали вперёд пехоту, а затем пускали танки. Уже вечером, когда мой взвод отбивал атаку пехоты, левее нас вышло 8 танков. Мы с ними завязали бой. Моя машина была подбита, но оставшиеся два танка отразили и эту атаку. Поняв, что дело проиграно и Кольбушову не взять, немцы прекратили дальнейшие атаки».

Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант Сулима. «Победа берётся с боя»

«На Харьковщине, в селе Чернолозка Сахновщанского района, моя родина. Здесь я провёл детство и юность. Окончил семилетку. Меня увлекала радиотехника, и я поступил в Харьковский радиотехникум. Окончил его и стал техником. В 1938 году – призыв в Красную Армию. Ульяновское танковое училище. Курсы механиков-водителей. Здесь впервые произошло моё знакомство с танком. Посмотрел я внутрь танка и взялся за голову: целый завод – сложное дело! – думаю. Однако со всем этим хозяйством быстро освоился. Изучил машину и стал готовиться на командира-танкиста.

Война застала меня курсантом. Хорошо помню, как 24 июня 1941 года, ночью, когда мы спали после 50-километрового похода, внезапно раздалась команда:

– Тринадцатая рота, выходи строиться!

Командир курсантского батальона выстроил нас.

– Кто воевал на Хасане, на Халхин-Голе и с финнами, выйти из строя, – скомандовал он. – Члены и кандидаты партии – три шага вперёд!

В числе последних был и я.

– Воевать хотите? – спросил командир.

– Хотим! – ответили все хором.

Нас распределили по экипажам. Я стал командиром танка КВ. Так был создан курсантский ударный танковый батальон.

В ту же ночь выехали из Ульяновска. 28 июня погрузились под Оршей и через два дня вступили в бой в районе Лепеля. Первый раз стояли мы в засаде в сосновом лесу. На рассвете появились немецкие танки. Я отчётливо видел их чёрные кресты. Много на вражеских танках мне показалось пулемётов и пушек, видел немецких автоматчиков в зелёных мундирах.

Мне стало жутко. Я весь дрожал. Не знаю: может, от волнения, может, от холода. Только через некоторое время я взял себя в руки и стал наблюдать за немцами. По команде командира открыл огонь.

Тяжёлые тогда были бои. С раннего утра до поздней ночи отбивали мы яростные атаки немцев, а по ночам приходилось отходить. Особенно свирепствовала немецкая авиация. Помню, как за мной гонялись два немецких истребителя. Одна вражеская бомба попала в корму моего танка. Потеряв машину, я стал обороняться как пехотинец.

Меня назначили командиром взвода. В августе я добровольно с восемью товарищами перешёл в танковый полк 1-й Московской пролетарской дивизии. Принял “тридцатьчетвёрку”. Мы наступали в направлении Ельни. За два дня продвинулись километров на семьдесят. Доказали, что немцев можно бить.

В одном бою командира взвода ранило. Я принял командование на себя. Мой взвод бросили на защиту правого фланга, откуда немцы часто контратаковали. Я отбил атаку, но сам был тяжело ранен. После выздоровления дрался в Сталинграде, на Волховском фронте. В одном бою немцы окружили мой танк. Я открыл люк и начал отбиваться гранатами. Немцы также бросали гранаты. Одна граната разорвалась на башне, и осколком мне ранило голову.

В боях под Курском в июле 1943 года командовал танковой ротой. Но и здесь долго воевать не пришлось: успел сжечь всего два немецких танка и снова был ранен. В октябре 1943 года пришёл в подразделение танкистов гвардии подполковника И. Бойко. Он дал мне роту и сказал:

– Если роту не выведешь на первое место, командовать ею не будешь.

Я постарался доказать, что он на меня может положиться. Роту я действительно вывел на первое место. В зимних боях на Правобережной Украине моей роте выпала почётная задача действовать в передовом отряде. При захвате одной переправы я зашёл слева, открыл с хода залповый огонь и внезапно атаковал село, благодаря чему немало немцев мы побили и взяли в плен. Перед другим селом пришлось построить самим мостик через речку в лесу и атаковать село в тот момент, когда немцы нас не ожидали. Здесь захватили сотни автомашин и несколько складов.

При взятии города Казатина мне было приказано выйти в район железнодорожной станции. По пути к городу, двигаясь вдоль железнодорожного полотна, моя рота разбила один железнодорожный состав. Мы ворвались в город в 9 часов утра и захватили немцев врасплох. Десантники-мотострелки роты гвардии старшего лейтенанта Хлыновского смелые были ребята. Они сразу спешились и начали выкуривать немцев из подвалов, гонять их по городу. Мы захватили сотни автомашин, несколько пушек, тягачей и складов. Я получил за эти бои орден Красного Знамени.

Началась весенняя кампания. Моя рота с десантниками гвардии старшего лейтенанта Манукяна от Черткова до Городенки двигалась впереди. Мы разгромили немцев в Ягельнице, Тлусте Място. Фрицы бежали, бросая вооружение и технику. По дороге к Днестру, отступая, на несколько километров растянулась колонна немецких автомашин. Мы перерезали ей пути отхода и захватили богатые трофеи.

Через Днестр мост был взорван. Надо преодолеть реку вброд. Разведчики нашли брод, мы оборудовали его. Первым спустился на реку я, за мной остальные танки. Вода чуть-чуть не залила жалюзи. Немцы вели огонь из-за реки. Выход наших танков на правый берег был крайне важен, так как противник пытался контратаками сбросить нашу мотопехоту. Сразу же после переправы я стал давить огневые средства и пехоту мадьяр и немцев. Разгромив их оборону, мы ворвались в первое село. Здесь захватили много пленных мадьяр.

По пути от Городенки к Станиславу пришлось выбивать немцев из узкого горного ущелья, обходных путей не было. На этом участке я подавил зенитную пушку, гаубицу и один миномёт, подбил немецкую самоходку. На этом и кончились мои весенние бои. Под Станиславом меня тяжело ранило четвёртый раз за войну.

В госпитале я узнал о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Вернулся в свой полк перед июльско-августовской операцией. Подразделение было укомплектовано, и я первые дни оставался в резерве. Когда стали форсировать Западный Буг, из строя выбыл командир роты гвардии капитан Науменко. Я, не дождавшись приказания, поехал в роту и там, на месте, доложил командиру полка о вступлении в командование.

Я снова повёл передовой отряд танков. Впереди меня шла разведка Андрея Манукяна, и я старался не отставать от него. Особенно мы удачно продвинулись 29 июля – прошли 100 км за 4 часа. На Сане немцы подтянули свежие резервы и предприняли контратаку. Враг бомбил и обстреливал переправу. В подготовке брода и создании переправы крепко поработали сапёры гвардии младшего лейтенанта Зотова. Мы форсировали Сан и при отражении контратаки подбили и сожгли шесть немецких танков.

Также тяжело приходилось и в боях за Вислой. Здесь местность позволяла немцам организовать прочную оборону. Только благодаря дерзости и манёвренности на поле боя можно было преодолеть его сопротивление и достигнуть тех успехов, которые мы сейчас имеем».

Гвардии полковник А. Темник. «Мой боевой путь»

«Службу в Красной Армии я начал рядовым солдатом-связистом. Прошёл всю лестницу от бойца до руководящего политработника и затем до командира танковой бригады. Около семи лет, с коротким перерывом для учёбы на высших военно-политических курсах, я служил в Забайкалье и в Сибири. Два года работал начальником политотдела Тюменского военно-пехотного училища.

Впервые в боях участвовал на Халхин-Голе в июле – августе 1939 года начальником политотдела мотострелковой бригады. Правда, эти бои по сравнению с нынешними были только эпизодом, но эпизодом тоже нелёгким. Мне приходилось неоднократно водить в атаку и танки, и мотопехоту на сильные укрепления японцев. За эти бои я был награждён орденом Красного Знамени, а позже монгольским национальным орденом.

Отечественная война застала меня на посту военного комиссара противотанковой артиллерийской бригады. 22 июня 1941 года ровно в четыре часа 15 минут на Гродненском направлении мы вступили в бой.

Замечательные были у нас артиллеристы. Немцы предпринимали отчаянные попытки сломить наше сопротивление – до восьмидесяти их танков подбили и уничтожили мы за пять дней. Пять дней сдерживали яростный напор врага. Бригада больших потерь не имела. Отходя с упорными боями, она наносила мощные удары бронированным ордам фашистов.

Мы защищали Гродно, Лиду, дошли до реки Межа под городом Белым. 26 сентября 1941 г. на этой реке, когда я переходил её вброд, получил ранение от осколка мины. В ноябре я уже был снова в строю и, будучи представителем ГлавПУРа в частях и соединениях, участвовал в защите Москвы.

В марте 1942 года был назначен военкомом танковой бригады. Бригада, укомплектованная тяжёлыми танками, сыграла большую роль в июльско-августовских боях в уничтожении группировки больших сил противника, стремившихся отрезать нашу Сухиническо-Жиздринскую группировку, участвовал в боях за освобождение Белёва, Козельска, форсировал реку Вытебеть, и в сентябре 1942 года бригада стала гвардейской. За проведение этой операции я был награждён орденом Красной Звезды.

В сентябре бригаду перебросили под Сталинград, в район Калача. С первого дня наступления – 19 ноября 1942 года – бригадой командовал сам. Задачу по прорыву линии фронта бригада выполнила. В сделанный ею прорыв вошли два корпуса. Нанося врагу удар за ударом и отбивая его контратаки, бригада продвигалась вперёд. В районе донской станицы Майкичер 10 декабря я был снова ранен. На этот раз также долго не задержался в госпитале, через месяц вернулся в бригаду и лечился в течение четырёх месяцев на месте.

В дальнейшем бригада наступала под станицами Морозовская, Тацинская, в районе Шахты, действуя до полного разгрома Сталинградской группировки. Характерно то, что, несмотря на исключительно напряжённые бои, бригада потеряла только сорок процентов танков. Это объясняется отличной подготовкой механиков-водителей.

За наступательные бои под Сталинградом я был удостоен правительственной награды – ордена Красного Знамени и позже медали “За оборону Сталинграда”. С февраля по ноябрь 1943 года проходил курсы переподготовки офицерского состава, в феврале 1944 года вернулся на фронт и вступил в командование танковым полком 21-й мехбригады.

В весенних условиях мне пришлось наступать впервые. Нужно было создать Заднестровский плацдарм, выйти в район Бороденки. Несмотря на изношенность материальной части и недостаток горючего, танкисты полка блестяще справились с задачей. По размякшим весенним дорогам, ломая сопротивление врага, танки стремительно продвигались вперёд. За Чертковом, освобождённым 1-й гв. тбр, я со своим полком вырвался вперёд и шёл впереди других частей до самой Бороденки. В Ягельнице вели скоротечный бой и подавили огневое сопротивление противника.

Упорнее обороняли немцы местечко Тлусте Място. Но мы их зажали в полукольцо и разгромили. В Тлусте Място мы освободили из концлагеря до трёх тысяч евреев. По дороге от Тлусте Място до Устечно на Днестре танкисты Сулимы и автоматчики гвардии лейтенанта Манукяна захватили огромную колонну автомашин с различным военным имуществом. К Днестру подошло моих пять танков. Позже с четырьмя танками подошёл гвардии майор Бавришко. Нашли брод. В это время наша мотопехота на подручных средствах форсировала реку. Переправившись за Днестр, танки вступили в бой против усиленной роты немцев и батальона мадьяр и, поддержанные мотопехотой, успешно громили их. Овладели деревней Поточыйска, пленили до четырёхсот мадьяр и немцев.

За Городенку боёв не было. Сильные укрепления немцы построили в узком горном дефиле в районе Незьвиска, врыв в горы противотанковые и противопехотные средства. Батальон Черепанова здесь вёл тяжёлый бой. Танки подавили огневые точки немцев в этих “ласточкиных гнёздах” и успешно пошли вперёд.

В те дни, когда Совинформбюро сообщало, что на фронтах существенных изменений не произошло, в районе Хлебычин-Лесьны (восточнее Станислава) произошёл замечательный бой моих танкистов против контратакующих сорока пяти немецких танков. Танкисты Науменко, Быстренин, Вороденко, Ребёнко показали в этом бою образцы напористости и стойкости. Они не только восстановили положение, но и уничтожили семнадцать немецких танков, заслужив благодарность командования.

Последняя операция в моей практике тоже представляет интерес. С выходом на левый берег реки Западный Буг, вся бригада и, в её составе, мой полк шли в передовом отряде. Вырвавшись вперёд, танки наступали с исключительной быстротой, а мотопехота старалась не отставать. Овладев Сокольским узлом сопротивления и станцией Забужье, круто повернули на запад и ежедневно успешно выполняли приказ. Задачу дня 20 июля – овладеть Ярчувом мы выполнили раньше на полсуток.

Зная о том, что в Томашуве есть немцы и что нас могут отрезать, пошли на Олешице. За четыре часа прошли 100 км. Преследуя арьергарды противника, уничтожили шестнадцать немецких танков и расстреливали отходящую пехоту. Разведгруппу возглавлял мой испытанный разведчик гвардии старший лейтенант Манукян. За ним по пятам шёл его неразлучный друг – командир роты танков Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант Сулима. В этот же день мы не только овладели Олешицами, но и выполнили дополнительную задачу – вышли к реке Любачевка.

На другой день, несмотря на непрерывную бомбёжку, мы достигли реки Сан в районе восточнее города Ярослава и очутились впереди своих частей на сто с лишнем километров. Овладев переправой, под огнём противника танки форсировали Сан вброд. Одновременно сапёры и автоматчики наводили переправу для бронетранспортёров и автомашин. К вечеру подошла мотопехота, которая при форсировании Сана и в боях на западном берегу показала образцы умелого взаимодействия. Немцы применяли против танков фаустпатроны, поэтому мотопехота самоотверженно охраняла танки. На Сане потерь танков мы почти не имели.

На пути к Ярославу встретились новые трудности. У немцев была активная оборона, старые мощные укрепления. Кроме того, они получили подкрепления – прибыла 24-я танковая дивизия из Ясс. Противник своим левым флангом бил по нашему правому, пытаясь сбросить нас в Сан. Маневрируя, мы срывали замыслы врага и наносили ему сильные удары. В районе Пелкине мы приняли лобовой удар и дали этим возможность обойти противника соседним частям.

С тех пор 21-я мехбригада считается Ярославской. Своими боевыми делами мы не раз доказали принадлежность к сталинской гвардии и докажем её в грядущих боях по окончательному разгрому врага».

Гвардии сержант И. Потехин. «Вброд на танках»

«Наш танковый взвод под командованием гвардии младшего лейтенанта Ивана Колеченко[57] шёл впереди, выполнял функцию разведки. Командир взвода часто напоминал экипажам об их великой ответственности.

– Выполним, товарищ гвардии младший лейтенант, любую задачу выполним, – отвечали ему танкисты.

Подойдя к Западному Бугу, мы сосредоточились в садике, там, где у немцев было слабее поставлено наблюдение за берегом реки. Наш экипаж – гвардии младшего лейтенанта Матусевича выступал первым. Брод был обозначен вешками. На малом газу спустил я машину к воде, включил первую скорость, и танк, вздымая водяные столбы, пошёл через реку. За нашим танком переправились машины Кузоватова и Кравченко.

Стреляя на ходу, мы понеслись к станции. Автомашины и вездеходы с немцами заметались по дороге. Я направил свой танк и раздавил три вездехода. Потом бортом протаранил два немецких автомобиля. Крепко били гитлеровских мерзавцев и мои боевые товарищи танкисты, автоматчики. По нам открыл огонь бронепоезд, но мы ему дали сдачи.

Наступил вечер. Однако бой не стихал. Машины мы установили за каменными строениями. Вокруг них заняли оборону наши автоматчики. Ночью нас контратаковали “тигры”. В темноте трудно было подсчитать, сколько их там курсировало. Я видел четыре только против нашей машины. Взвод вступил в единоборство с врагом. Тем временем на западный берег переправился весь батальон гвардии капитана Карабанова.

Я не знаю всех героев этого боя. Назову имена лишь тех, кого запомнил. Вот они: танкисты Иванов, Кравченко, Кузоватов, Матусевич, Казаков, Клянцев, Черкасов, Садаков, Васильев и многие другие».

Гвардии майор С. Порхаев. «Самоходчики в борьбе с танками»

«За Вислой, на Сандомирском плацдарме, в жарких схватках с контрнаступающим противником, железное упорство и героизм проявили самоходчики 19-й самоходной артиллерийской бригады. Батарею СУ-57, в расчёте которой находился старший сержант Верещагин, атаковали четыре “тигра” и до роты немецкой пехоты. “Тиграм” удалось подойти вплотную к самоходчикам.

От пуль и осколочных снарядов погиб чуть ли не весь личный состав батареи. Остался в живых лишь Верещагин. Схватив две связки противотанковых гранат, он бросился навстречу головному вражескому танку. Подпустив его на расстояние броска, метнул гранаты и подорвал танк. Отползая в сторону, Верещагин увидел второго “тигра”. Будучи уже раненным, он решил уничтожить и эту фашистскую машину. Когда танк загромыхал совсем рядом, Верещагин собрал последние силы и бросил под гусеницу очередную связку гранат. Взрыв сделал своё дело: машина остановилась. Два других танка не решились продолжать свой путь и повернули назад.

Этот подвиг стоил жизни герою-самоходчику Верещагину. Старший лейтенант Кудрик командовал батареей самоходных установок. За пять дней его батарея отбила 18 контратак противника в районе Собутка-Шляхецка. Немцы потеряли от метких выстрелов самоходчиков 9 танков. Потери артиллеристов составили две установки. Это результат умелого ведения огня, хладнокровия и мужества, которые постоянно воспитывает в своих подчинённых офицер Кудрик».

Гвардии лейтенант В. Скибицкий[58]. «Гибель двух “королевских тигров”»

«Орудие Никитина стояло на огневой позиции на обратном скате небольшой высоты. Расчёт тщательно замаскировал свою пушку. С неё был снят щит, на стволе устроена копна ржи. Даже на близком расстоянии трудно было различить орудие.

Никитин нетерпеливо ждал появления вражеских танков. На флангах уже шёл бой, и он несколько раз обращался ко мне за разрешением открыть огонь. Он хотел помочь героям. Однако я не разрешил вести огня. Орудие Никитина было в засаде и предназначалось для кинжального огня на близком расстоянии по танкам. Это был как бы резерв батареи. Его месторасположение преждевременно нельзя было выявлять.

Наш план увенчался успехом. Противник, видя, что с высоты огня не ведут, решил направить туда два своих “королевских тигра”. Танки хотели зайти нашим пехотинцам в тыл.

– Танки! – предупредил я Никитина.

– Вижу, – быстро ответил он и приготовился к открытию огня.

Вражеские бронированные машины медленно ползли к высоте. Они шли на небольших скоростях, видимо ещё не уверенные в том, что здесь их не встретят огнём.

Вот первый “королевский тигр”, задрав хобот, вылез на гребень высоты. Никитин мгновенно произвёл выстрел, за ним второй, третий. Первые снаряды зарикошетили по броне танка. “Тигр” уже перевалил гребень и был от орудия не более как в 200 метрах. Тогда Никитин тщательно прицелился в основание ствола пушки вражеского танка и первым же снарядом отбил ствол по самую башню. Подбитый “королевский тигр” остановился.

На помощь ему поспешил второй танк. Никитин ударил ему по гусенице, танк замер. Несколькими снарядами Никитин и у этого танка вывел из строя пушку. Экипажи вражеских танков пытались спастись бегством. Но стоило им вылезти из машины, как гвардии старший сержант Зизко и артмастер гвардии сержант Дмитриев обрушились на них метким автоматным огнём.

Экипажи были уничтожены, атака врага отбита».

Гвардии капитан Костырин[59]. «Два против пятнадцати»

«На две самоходные установки батареи капитана Доценко двигалось с двух направлений до 15 немецких тяжёлых танков, среди которых было несколько “королевских тигров”. Они шли впереди. Наши артиллеристы, замаскировав свои установки в кустарнике, терпеливо вели наблюдение. Немцы вспахали снарядами большой участок местности, но самоходок наших заметить не смогли. Советские артиллеристы ничем не обнаруживали себя. И только когда фашистские танки подошли на двести-триста метров, самоходки открыли огонь бронебойными и подкалиберными снарядами. Били они метко. Первым же снарядом была пробита броня башни головного “королевского тигра”. Второй снаряд попал ему в ходовую часть. Третий снаряд артиллеристы всадили в борт, и “тигр” запылал, как факел. Этот успех воодушевил артиллеристов. Они стреляли теперь ещё более уверенно.

В течение короткого времени две советские самоходки уничтожили пять тяжёлых фашистских танков, в том числе два “королевских тигра”. Уцелевшие танки противника повернули назад. Вражескую броню победила стойкость и высокое воинское мастерство экипажей самоходных установок».

Гвардии старший лейтенант В. Силяев. «Семь неудавшихся контратак»

«Орудийному расчёту гвардии старшины Василия Сафронова[60] было приказано держать оборону на окраине села, прикрывая правый фланг подразделения. Расчёт занял огневую позицию, замаскировал орудие и начал вести наблюдение за противником. А противник был недалеко. Впереди, за фольварком, метрах в 400 от орудия, окопались немцы, готовясь с минуты на минуту контратаковать наши позиции.

Ждать пришлось недолго. Скоро поднялись и пошли в атаку более трёх взводов пехоты противника. Немецкие солдаты двигались прямо на орудия Василия Сафронова. Немцы рассчитывали, что на фланге они встретят более слабое сопротивление и легко вклинятся в нашу оборону.

Но не так было на деле. Гвардейцы-артиллеристы встретили немцев дружным огнём. Наводчик гвардии сержант Пётр Мауглаев навёл пушку в самую гущу гитлеровцев. И с каждым выстрелом редели ряды атакующих. Оставшиеся в живых пехотинцы уходили на свои исходные позиции.

Обозлённые неудачей, немцы решили контратаковать вторично. И через два часа поднялись и пошли в атаку ещё три взвода фашистов. И вновь обрушился на немцев губительный огонь расчёта старшины Василия Сафронова.

Когда захлебнулась и бежала немецкая контратака, по орудию открыла огонь немецкая миномётная батарея. По вспышкам выстрелов было видно расположение этой батареи. Несколько наших выпущенных снарядов заставили замолчать немецкие миномёты.

Семь раз пытались гитлеровцы атаковать рубеж, обороняемый расчётом гвардии старшины Сафронова, и семь раз позорно откатывались, потеряв при этом убитыми несколько десятков своих солдат».

Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант В. Подгорбунский[61]. «Как мы захватили переправу»

«Нам, разведчикам, командование поставило задачу – совершить стремительный марш, выйти в тыл противника, захватить крупный населённый пункт с его переправами и мостами через Сан и удержать рубеж до подхода основных сил. Для выполнения этой задачи нам были даны два танка, два бронетранспортёра, две пушки, несколько мотоциклов и двадцать автоматчиков.

Вечером группа разведчиков во главе с гвардии старшим лейтенантом Дягилевым форсировала реку, дружным ударом смяла немцев и вышла им в тыл. В числе этой группы переправились танки гвардии лейтенанта Зозулина, гвардии младшего лейтенанта Николаева, орудие гвардии лейтенанта Кагоркина, десант автоматчиков на бронетранспортёре. Дягилев со своей группой сразу же устремился вперёд.

В первых трёх деревнях разведчики не обнаружили немцев. Не задерживаясь в населённых пунктах, они устремились к указанному рубежу. Я с остальной группой разведчиков шёл вслед за Дягилевым. Со мной были бронетранспортёр и мотоциклисты.

Марш мы совершали ускоренным темпом, не ввязываясь по пути в бой с небольшими группами противника. Нам было важно вовремя захватить переправы. Появление наше в тылу противника вызвало большую панику среди немцев. Гитлеровцы приняли нас за крупное танковое соединение. Даже самолёты были высланы с целью установить, в каком направлении движется колонна советских танков.

Группа наша прошла более 60 км. Немецкие части остались позади, но это нас не пугало. Разведчики узнали у местного населения, что располагавшиеся на пути нашего наступления немцы не имеют танков и артиллерии. Дягилев решил ворваться с ходу.

Так он и сделал. Разведчики на танках и бронетранспортёрах ворвались на улицы села, навели панику и вышли к реке Сан. К этому времени я был уже тоже на берегу и взял руководство боем в свои руки.

Мост немцы успели взорвать. Понтоны были заминированы. Я решил разведать брод. Он был найден недалеко от города Ярослава. Я выслал вперёд одного разведчика. Гвардии сержант Василий Никитин – настоящий герой этого боя – взял с собой гранаты, автомат и бросился вплавь. Половину реки он проплыл благополучно, но потом немцы обнаружили разведчика и открыли сильный огонь. Никитин стал нырять под воду. Таким образом, он сумел укрыться от огня противника и добрался до берега. Огнём из танков и пушек я поддерживал действия смельчака.

Никитин взобрался на крутой берег и бросил в немецкую траншею несколько гранат. Один станковый и один ручной пулемёт замолчали. Тогда он поднялся, вскочил в окоп и убил там, в рукопашной схватке ещё двух гитлеровцев. После этого герой Никитин вернулся на берег, забрал две лодки, трос и поплыл обратно. На этом берегу к нему в лодку сели три автоматчика. С ними он переправился на ту сторону и нагнал удиравших немцев. Четыре разведчика смело ворвались в село и завязали там уличный бой. Гвардии сержант Киселёв в рукопашной убил двух гитлеровцев.

На западный берег перебрались остальные разведчики. Мы сразу же повели наступление, стремясь расширить завоёванный плацдарм, и захватили ещё два села. Немцы пошли было в контратаку, но мы отбросили их обратно. Затем они снова полезли на нас, и снова мы отбили их попытку сбросить нас в реку. Так больше 20 часов подряд мы бились с немцами, удерживая плацдарм. И удержали. Подошли наши основные силы и стали переправляться через Сан. Задачу, поставленную командованием, мы выполнили с честью».

Гвардии старший сержант В. Овчинников. «Рейд на город Олешицы»

«14 июля 1944 года нашей части было приказано прорваться в тыл противника и занять с ходу город Олешицы в Польше.

До города было 70 км. Мы ехали скрытно, тихо, по едва заметным просёлочным дорогам. С нами двигалось 8 танков Т-34, которые были приданы для выполнения боевой задачи.

Вскоре мы выбрались на шоссейную дорогу. До города оставалось 25 км. С молниеносной быстротой ринулись мы на сближение с противником. По данным нашей разведки, силы противника были в 4 раза больше движущейся нашей части.

Немецкий комендант города Олешицы разместил по кварталам военные части и успокоился тем, что он находится за 70 км от наступающей Красной Армии. Не успели немецкие войска развернуться в боевые порядки, как наша часть ворвалась в город. Немецкие солдаты, ошеломлённые появлением красноармейцев, разбежались по домам. Я с расчётом выдвинулся на левый фланг. Из домов немцы поливали нас свинцовым градом, мы закидывали окна гранатами и давали ответный огонь, в результате чего выбили из домов фрицев.

Отступая с правого фланга, немцы бросились влево, где находились мы. Быстро расчёт занял огневые точки, приготовили гранаты, автоматы и пулемёты. Подпустив немцев численностью до двух рот на расстояние 25 метров, мы открыли ураганный огонь.

Результат боя показал, что мой расчёт уничтожил 75 немецких солдат и взял в плен 38 гитлеровцев, в том числе одного майора. В этом бою показали храбрость и отвагу гвардии сержант Янченко И. С., который из личного оружия уничтожил 12 гитлеровцев, гвардии красноармеец Конаромашин Я. В., гранатой взорвавший автомашину, где находился штаб вражеского батальона.

За эту горячую схватку наш расчёт полностью представлен к правительственным наградам. Получили три ордена Красной Звезды, 2 ордена Славы III степени, 4 медали “За отвагу”. Кроме этого, приказом Верховного Главнокомандующего всем участникам боёв за город Олешицы объявлена благодарность».

Командир танкового взвода гвардии лейтенант В. Швец. «Случай из боевой жизни»

«Вспомнил я такой случай: 16 августа 1944 года стоял я со своим взводом в обороне на северной окраине местечка Лисув. Пехоты нашей впереди не было. Немцы, видя это, старались при поддержке миномётно-артиллерийского огня пробраться к машине мелкими группами по 4–5 человек.

У меня было три автоматчика. Вот они меня и выручали. Выбрал я для каждого автоматчика огневую позицию, отрыли они окопы и наблюдают. Только фрицы появятся где-нибудь сбоку, тут автоматчики мои и прихлопнут их.

Ночью из танка плохо было видно, так я вытащил лобовой пулемёт и посадил в окоп заряжающего Бурмистренко[62].

Фрицы неоднократно пытались подлезть к танку. Тогда Бурмистренко пускал в дело пулемёт. За ночь автоматчики при поддержке пулемёта отбили пять таких вражеских попыток. А на следующий день на поле боя мы насчитали до десяти немецких трупов.

А вот ещё пример. Было это во время наступления. Ворвался я со своим взводом в деревню Бедзины. Пехоты нашей также не было, а немцев в каждом доме можно было найти сколько угодно. И что же? Немецкие автоматчики, видя, что стоят три танка без пехоты, крадучись за домами, подползают на 20–30 метров и бросают в танки фаустпатроны. Четырёх фрицев убил командир танка гвардии лейтенант Тутынин[63], двух фрицев я застрелил.

К вечеру фрицы совсем обнаглели. Мы стоим по одну сторону дома, а они ходят на другой. Два раза бросали в мою машину фаустпатроны, но в спешке не попадали. В целях безопасности я отвёл танки в лощину. А чтобы выкурить фрицев – поджёг деревню. Противник не понял, что происходит, и бросил на деревню 5 танков и до батальона пехоты.

При свете горящих домов нам было отчётливо видно движение врага. Мы же оставались незамеченными. Используя это преимущество, я приказал открыть из танкового оружия сильный огонь. В результате гитлеровцы, понеся большие потери, отступили. У меня осталось 7 снарядов и 3 магазина патронов.

В это время командир роты приказал занять другой оборонительный рубеж. Поддерживая друг друга несколькими выстрелами, я вышел в указанный район…»

Герой Советского Союза гвардии капитан А. Ваганов[64]. «Моя рота в наступлении»

«10–15 июля 1944 г. моя танковая рота была назначена ПО[65] полка, двигаясь по маршруту роща Круглая – деревня Переспа, Сокаль, с задачей захватить деревню Переспа как плацдарм для дальнейшего успеха на город Сокаль. После получения боевого приказа от командира полка я уяснил задачу роты, оценил обстановку, изучил местность по карте, вызвал командиров взводов и отдал свой боевой приказ.

До отдачи своего боевого приказа я отдал предварительное распоряжение подготовить матчасть и личный состав к бою, так как тщательная подготовка личного состава роты и материальной части танков намного облегчает выполнение боевого приказа. После чего всё проверил, лично сам убедился в знании всем личным составом боевой задачи, подал сигнал начала движения. Вперёд на расстояние зрительной связи был выслан взвод разведки гвардии старшего лейтенанта Кузнецова М. Р.

По достижении рощи Круглая противника не обнаружилось, по достижении взводом разведки деревни Переспа противник огня не открывал. При получении сигнала, что взвод разведки достиг деревни Переспа, начал движение ядра колонны. Когда голова колонны стала подходить к деревне и стала входить в деревню, а взвод разведки стал выходить из деревни, противник открыл орудийный и танковый огонь по колонне. Я был неожиданно встречен сильным огнём противника, при этом один танк был сожжён, один подбит, 1 человек убит, 3 ранено.

Я принял решение ядро колонны быстро развернуть и, используя складки местности и отдельные строения, отскочил назад в рощу. А двум танкам поставил задачу встать на окраине деревни Переспа, замаскироваться и вести наблюдение. При обнаружении ими танков или батареи противника бить наверняка. После чего мною была направлена пешая разведка десантников.

Обнаружить огневые точки противника чётко не удалось, и характер его обороны вскрыть не пришлось, ввиду дождливой и туманной погоды. Передо мной встал вопрос: обнаружить огневые точки противника и характер его обороны.

Произвёл разведку боем. Поставил задачу командиру 3-го взвода гвардии лейтенанту Юрченко развёрнутым взводом идти на оборону противника с правого фланга, используя складки местности. При открытии огня противника отойти назад. А сам выполз на возвышенность и засёк огневые точки противника. Взвод задачу выполнил отлично, огневые точки противника были обнаружены, и система обороны вскрыта. На это всё пришлось потерять время минут 40 – до часу.

К этому времени подошли главные силы. Артиллерия быстро заняла огневые позиции и открыла огонь по указанным целям. Под прикрытием артиллерийского огня и своим танковым огнём рота, совместно с мотострелковым батальоном, пошла в атаку, и задача была выполнена, деревня Переспа была взята. Оборона противника была прорвана, путь на город Сокаль был свободен для развития дальнейшего успешного наступления.

Те два танка, которые были оставлены в засаде, выполнили большую задачу. При этом рота нанесла ущерб противнику: два танка было сожжено, один подбит. Благодаря упорному и стремительному наступлению танков, противник на рубеже обороны побросал до 10 орудий среднего калибра. Миномёты и пулемёты также были брошены, и было убито до 50 солдат и офицеров противника.

Свои потери я имел: 1 танк сгорел, 3 подбито.

Рота выполнила свою задачу в трудных условиях боя благодаря тому, что каждый член экипажа чётко знал задачу, смело и решительно действовал и правильно было организовано взаимодействие с другими родами войск».