Сестры Толстой Алексей
— Позвольте поговорить с вами наедине, сэр, — сказал старший офицер, который, войдя в дом, снял фуражку.
Тэмми заметила, что, несмотря на облысевшую голову, это был привлекательный мужчина примерно одного с отцом возраста. Второй офицер выглядел как четырнадцатилетний парнишка.
Не сказав ни слова, отец провел их в библиотеку, которую они с матерью использовали зимой как рабочий кабинет. Это была уютная, обшитая деревянными панелями комната с камином. Здесь на книжных полках хранилось множество старинных книг, которые они коллекционировали долгие годы. Две удобные кушетки и несколько больших кожаных кресел дополняли меблировку. Джим уселся в кресло и жестом предложил офицерам присесть на кушетке. Он понятия не имел, зачем они пришли. У него мелькнула безумная мысль, что кого-то из них собираются арестовать, хотя он не мог представить себе, за что именно. Он лишь надеялся, что одна из девочек не наделала каких-нибудь глупостей. Кэнди была все еще совсем юной, и только она могла по глупости что-нибудь натворить. Например, пронести контрабандой через таможенный досмотр наркотики, когда ехала из Парижа. Или, может быть, что-нибудь подобное сделала Энни, что было бы в духе ее богемной жизни. Он надеялся, что это не так, но ничего другого ему не приходило в голову. Дочери с тревогой ждали в коридоре. Старший офицер, державший в руках фуражку, глубоко вздохнул. Давненько ему не приходилось выполнять такую тяжелую обязанность.
— Должен сообщить вам, сэр, что произошло дорожно-транспортное происшествие. Примерно двадцать минут тому назад на автостраде номер один в пяти милях отсюда.
— Несчастный случай? — тупо повторил отец, а Сабрина в коридоре, охнув, схватила за руки Тэмми и Кэнди. Мозг отца отказывался воспринимать сказанное.
— Да, сэр. Сожалею. Мы решили сообщить вам об этом лично. Рассыпались металлические трубы, которые вез на прицепе грузовик, и в результате три машины столкнулись в лоб, а несколько труб протаранили одну из машин. Водителем была Джейн Уилкинсон Адамс, тысяча девятьсот пятидесятого года рождения. Вы указаны как ближайший родственник. Наверное, она была вашей женой? — Офицер умолк.
— Почему вы говорите… «была моей женой»? Она и остается моей женой.
— Она погибла. Умерла сразу же. Трубы пробили ветровое стекло, и ее выбросило из машины, которая столкнулась в лоб с другими двумя машинами. Она умерла мгновенно. — Как-то сгладить сказанное не удалось. Все слова были безжалостными.
Когда смысл сказанного дошел до Джима, его лицо исказила гримаса боли.
— О Боже… Боже…
Услышав его рыдания, девочки вбежали в комнату. Они слышали лишь слова «умерла мгновенно», но пока не знали, о ком идет речь — об Энни, или о маме, иди об обеих. Они безумно испугались, когда зарыдал отец.
— Кто? Что произошло? — спросила Сабрина, которая первой вошла в комнату. Тэмми и Кэнди следовали по пятам. Кэнди уже плакала.
— Мама, — сказал отец сдавленным голосом. — Случилось дорожно-транспортное происшествие… лобовое столкновение… стальные трубы упали с грузовика.
Глаза Тэмми и Сабрины сразу же наполнились слезами. Сабрина в панике повернулась к офицеру:
— Что случилось с моей сестрой? Она была в машине вместе с мамой. Ее зовут Энни. — Она не могла даже позволить себе думать, что они обе погибли. Она затаила дыхание и взяла себя в руки, ожидая его ответа.
— Девушка еще жива. Я собирался сказать об этом вашему отцу, но хотел дать ему минутку, чтобы он смог перевести дыхание. — Офицер окинул всех виноватым взглядом, а глаза у новобранца наполнились слезами. Все было еще хуже, чем он себе представлял. Это были живые люди, которые говорили о своей матери. Он, наверное, был ровесником Кэнди, хотя выглядел моложе. У него были три сестры примерно их возраста — и мама, примерно ровесница их матери. — Она сильно пострадала, и ее отвезли в Бриджпортский госпиталь. Когда ее вытащили из машины, она была без сознания. Из всех, кто находился в трех машинах, выжила только она. Это настоящее чудо. — Всего погибло восемь человек, но офицер не сказал этого Адамсам. Он приехал сначала сюда именно потому, что Энни была все еще жива. Их надо было поскорее известить, чтобы они сразу же могли поехать в больницу. В тех случаях, когда в машинах все погибли, временной фактор уже не играл решающей роли.
— Что с ней случилось? С ней будет все в порядке? — вмешалась в разговор Тэмми, а Кэнди лишь стояла и плакала навзрыд, напоминая необычайно высокую пятилетнюю девочку.
— Когда ее увозили, она была в критическом состоянии. Если хотите, я вас туда отвезу. Или, если вы хотите поехать в своей машине, я могу поехать впереди вас, включив сирену.
Джим продолжал смотреть на него, все еще не веря происходящему. Тридцать пять лет он прожил с женщиной, которую горячо любил с той самой минуты, как встретил, и вдруг в мгновение ока ее не стало — погибла в каком-то дурацком ДТП. Он даже не осознал того, что они сказали об Энни. Он не мог думать ни о ком, кроме жены.
— Мы поедем за вами следом, — ответила за всех Сабрина.
Офицер кивнул, и они с Тэмми начали действовать. Сбегав наверх, взяли сумочки, Сабрина прихватила еще адресную книжку и список приглашенных гостей из маминого ящика. Придется обзвонить всех и отменить праздник. Тэмми убедилась, что все собаки находятся в доме, достала из холодильника несколько бутылок воды и положила их в пакет. Мгновение спустя они уже мчались к машине отца, большому «мерседесу»-седану последней модели. Сев за руль, Сабрина сказала, чтобы отец садился рядом. Тэмми и Кэнди уже уселись на заднее сиденье и захлопнули дверцы. Сабрина молила Бога, чтобы Энни не умерла до их приезда.
Офицеры включили сирену еще до того, как выехали с подъездной дорожки, и помчались на бешеной скорости.
Сабрина следовала за ними. Выехав на автостраду, они набрали скорость 90 миль в час, и Сабрина всю дорогу держалась в двух футах от них. До Бриджпортского госпиталя они добрались всего за несколько минут.
С тех пор как они уехали из дома, отец не переставал плакать.
— Почему я не поехал в магазин вместо нее? Я мог бы это сделать. Но мне и в голову не пришло предложить ей это, — терзался он виной.
Сабрина припарковала машину на больничной стоянке. Она вышла из машины и, взглянув на отца, обняла его.
— Если бы это сделал ты, то сейчас здесь она оплакивала бы тебя. Так уж случилось. Мы подумаем об этом потом. Надо посмотреть, что случилось с Энни, и помочь ей выкарабкаться. — Сабрина надеялась, что сестра пострадала не так сильно, как они опасались. Если чуть-чуть повезет, Энни выживет. Хотя они только что потеряли мать, о чем было страшно подумать, она не могла позволить себе расслабиться и все мысли сосредоточила на Энни. Она подождала, когда все выйдут из машины, включила на отцовской машине сигнализацию и поблагодарила патрульных за то, что помогли им так быстро доехать. Они помчались прямо в приемный покой, откуда их отправили в травматологическое отделение, где медсестра за конторкой сказала, что Энни увезли. Сабрина бросилась бегом по коридору, Кэнди и Тэмми за ней, а отец позади всех. Сабрине хотелось его утешить, но сейчас надо было думать об Энни. Для своей матери они ничего уже не могли сделать. Когда они вбежали в травматологию, Сабрине вдруг показалось, что мать уже ждет их там и скажет, что с Энни все будет в порядке. Но все было совсем не так.
Главный врач травматологического отделения сразу же вышел к ним, как только Сабрина назвала свое имя. Он сказал, что Энни отважно цепляется за жизнь. Он сказал, что ей нужна операция на головном мозге и офтальмологическая операция, причем как можно скорее, чтобы снять давление на мозг и попытаться спасти зрение. Посмотрев на них, он заявил без обиняков, что серьезнее всего у Энни пострадал тот участок мозга, от которого зависит зрение.
— Не знаю, сможем ли мы спасти ее зрение, — грубовато сказал врач. — Сейчас меня больше интересует спасение ее жизни.
— Нас тоже, — сказала Тэмми, а Кэнди в ужасе смотрела на него.
— Она художница! Вы должны спасти ее глаза!
Врач молча кивнул, потом показал им результаты компьютерной томографии и рентгеновские снимки и сказал, что с минуты на минуту ждет прихода лучшего хирурга-невролога и хирурга-офтальмолога. Он вызвал обоих. Поскольку было Четвертое июля, ни тот, ни другой не были на дежурстве, но, к счастью, службе вызова удалось установить с ними контакт. Невролог перезвонил и сказал, что уже находится в пути, и только что удалось установить связь с офтальмологом, который был на семейном барбекю. Он обещал быть менее чем через полчаса. Дежурный врач сообщил, что Энни подключена к аппаратуре жизнеобеспечения. По пути в больницу у нее дважды останавливалось сердце, и она больше не может дышать самостоятельно. Электроэнцефалограмма в норме. Пока серьезного повреждения мозга не обнаружено. Гематома, образовавшаяся на мозге, в самое ближайшее время может вызвать серьезные проблемы, но, по словам врача, наибольшее беспокойство вызывали ее глаза. При условии, что она вообще выживет, есть хороший шанс ожидать, что деятельность ее мозга нормализуется. Но вот спасти зрение едва ли удастся.
Судя по всему, зрительные нервы Энни пострадали необратимо. Но чудеса случаются. И сейчас остается надеяться только на чудо.
Вошел хирург-невролог. Он объяснил, что они намерены предпринять, какие с этим связаны риски и сколько времени может занять операция. Невролог тоже не стеснялся в выражениях и сообщил, что существует вполне реальная угроза смерти на операционном столе. Но выбора нет. Если не удалить образовавшуюся на мозге от ушиба гематому, мозг навсегда останется серьезно поврежденным, а возможно, Энни вообще умрет.
— Энни бы этого не вынесла, — прошептала Сабрине Тэмми, услышав о повреждении мозга.
Они согласились позволить ему оперировать, и Сабрина подписала необходимые документы. Отец находился в прострации. Он сидел в приемном покое и оплакивал свою жену. Дочери боялись, как бы у него не случился сердечный приступ. Кэнди тоже пришлось сесть, потому что она была близка к обмороку. Кэнди и отец сидели рядом и, обнявшись, плакали. Сабрина и Тэмми, потрясенные не меньше, держались, разговаривали и принимали решения.
Как только ушел хирург-невролог, отправившийся еще раз осмотреть Энни, появился офтальмолог, который объяснил им свою часть предстоящей операции. Взглянув на снимки, он тоже честно высказал свое мнение. Нет практически никакого шанса спасти зрение Энни, но попытаться все равно следует. По словам хирургов, обе операции вместе займут от шести до восьми часов. Существует весьма реальный шанс, что Энни не выживет. Ее жизнь и сейчас висит на волоске.
— Можно нам увидеть ее до операции? — спросила Тэмми главного врача, и он тактично поинтересовался:
— Вы уверены, что выдержите?
Сабрина и Тэмми кивнули и оглянулись на отца и Кэнди. Подойдя, задали вопрос, хотят ли они увидеть Энни перед операцией. Вполне возможно, это был последний шанс увидеть ее живой. Отец лишь покачал головой и отвернулся. На его плечи уже легла непосильная ноша: ему предстояло спуститься в морг, чтобы опознать тело жены. Кэнди в ужасе взглянула на старших сестер и разрыдалась еще громче:
— Боже мой, я не могу… Энни… и мама… — Младшая сестренка совсем утратила контроль над собой, что не удивило старших сестер. Оставив отца и Кэнди в приемном покое, они последовали за врачом в травматологическое отделение, где находилась Энни.
Она лежала в отгороженном шторами уголке, опутанная целым лесом трубочек и мониторов. Она была подключена к аппарату искусственного дыхания. Четыре медсестры и два врача внимательно следили за показателями жизненно важных функций. Неожиданно упало кровяное давление, и врачи боролись за ее жизнь. Тэмми и Сабрина старались не путаться у них под ногами, и им показали место, где стоять. К ней они могли подходить по очереди. Лицо Энни было сильно изранено, одна скуловая кость раздроблена. На обоих предплечьях были глубокие порезы, а на одном плече — зияющая рана. Сабрина осторожно прикоснулась к ее руке и поцеловала пальцы. Слезы ручьями катились из ее глаз.
— Держись, малышка Энни, ты сможешь это сделать… ты должна выжить ради всех нас. Мы любим тебя. С тобой все будет в порядке. Будь храброй девочкой. Мы все здесь, с тобой.
Ей вдруг вспомнился случай, когда она взяла Энни на игровую площадку. Ей тогда было тринадцать лет, а Энни пять. Как только Сабрина отвернулась, Энни взобралась на качели, упала и сломала руку. Сабрина чуть с ума не сошла, но все же сообразила отвезти сестру в травмпункт, откуда позвонила матери. И мама не сердилась и не ругала ее. Наоборот, она даже похвалила Сабрину за то, что та не растерялась и отвезла Энни в больницу. По словам матери, такое могло случиться, даже если бы она сама находилась там. С ребятишками это случается. Она сказала, что впредь надо быть внимательнее, но что такое может все равно случиться. Мать похвалила Энни за то, что та вела себя храбро. Она не стала упрекать Энни за глупость и непослушание, а Сабрину за то, что сестра сломала руку. И Сабрина тогда впервые осознала, какая любящая и добрая у них мать. И сейчас Сабрина вспомнила о том случае.
— Ты должна быть храброй, Энни. Помнишь, как тогда, когда ты сломала руку? — Только сейчас все было гораздо хуже. Страшно подумать, что Энни может потерять зрение. Или даже жизнь. Только не это. Сабрина была готова смириться с чем угодно, даже с тем, что у Энни на всю жизнь останется нарушенной психика, она была готова ухаживать за ней всю оставшуюся жизнь, лишь бы она осталась жива.
Они все равно будут любить ее. Сабрина снова поцеловала пальцы Энни и уступила место Тэмми, у которой по щекам градом катились слезы.
— Ты слышала Брину, Энни… Если ты не послушаешься, она надерет нам задницы. — Это была угроза Сабрины двум младшим сестренкам. Тэмми и Энни были ближе всех по возрасту. Сабрина была на восемь лет старше Энни и на пять лет старше Тэмми. В детстве это казалось огромной разницей, но теперь не имело значения. — Будь умницей, Энни. Когда ты проснешься, мы будем здесь. Я люблю тебя, не забывай об этом, — сказала Тэмми и, с трудом подавив рыдание, отошла в сторону.
Сабрина обняла ее за талию, и они вместе вернулись в приемный покой. Отец и Кэнди, кажется, даже не пошевелились с тех пор, как они ушли, и оба выглядели еще хуже, чем прежде.
Взглянув на них, Тэмми отыскала телефон домашнего доктора в адресной книжке, которую они захватили с собой. Она заложила его в память сотового телефона и незаметно вышла. Доктор оказался дома, и она объяснила ему, что случилось. Она попросила его приехать в больницу для опознания тела матери, чтобы избавить отца от тяжелой обязанности. Не хотелось, чтобы кто-нибудь из них запомнил ее такой, потому что, по словам врача, мать сильно изуродована и зрелище ужасное. Семейный доктор пообедал немедленно приехать в госпиталь. Сабрина также сообщила, что отец и младшая сестра находятся в плохом состоянии и что, возможно, им потребуется дать успокоительное.
— Разумеется. А вы как? — озабоченно спросил доктор.
— Не знаю, — честно призналась Тэмми, взглянув на подошедшую Сабрину. — Все это страшно, и Энни в тяжелом состоянии. — Она объяснила, что предполагают делать хирурги, и он обещал прибыть не позднее чем через час, чтобы оказать хотя бы моральную поддержку.
Это было уже кое-что. Отцу, по крайней мере, не придется опознавать в морге изуродованные останки его возлюбленной Джейн. Тэмми объяснила отцу, что приедет семейный доктор и опознает маму. Затем тело перевезут в ритуальный салон, но об этом пока никто из них не думал. Все они были слишком ошеломлены случившимся и тревожились за Энни. Пока Тэмми разговаривала по телефону, пришел врач, чтобы сказать, что Энни уже в операционной и что через несколько минут они начинают. Он обещал сообщать им обо всем, что происходит.
— Может быть, мне следует с ней попрощаться? — сказал отец, имея в виду жену, когда Тэмми объяснила ему, что приедет их домашний доктор. Тэмми немного помедлила, не зная, как ответить на этот вопрос таким образом, чтобы он не чувствовал себя виноватым.
— Вряд ли это нужно делать, папа, — честно сказала Тэмми. — Не думаю, что маме захотелось бы, чтобы ты запомнил ее такой, как сейчас. Ты ведь знаешь, какая она красивая. Она не захотела бы огорчать тебя, — тихо добавила Тэмми, с трудом сдерживая слезы.
— И я уже никогда не смогу снова обнять ее? — Его вопрос вызвал у дочерей душевную боль. В его словах звучало глубокое страдание. Отец сломался. Еще сегодня утром это был энергичный, красивый, моложавый мужчина, которого они всегда знали. Теперь он превратился в испуганного, растерянного старика. На него было страшно смотреть.
— Сможешь, папа, — ответила Сабрина. — Конечно, сможешь, но, мне кажется, это было бы ужасно и для тебя, и для мамы. Иногда не удается попрощаться с теми, кого мы любим больше всего. Если бы она погибла в авиакатастрофе, ты тоже не смог бы ее обнять. То, что от нее осталось, — это всего лишь оболочка, это не мама, не Джейн. Ее уже нет, папа. Если ты хочешь попрощаться с ней, ты можешь это сделать. Никто тебе не запретит. Мне просто кажется, что мама не захотела бы этого. — Она посвятила всю жизнь тому, чтобы сделать его жизнь счастливой и легкой, и, уж конечно, не пожелала бы сейчас причинять ему страдания.
— Возможно, ты права, — тихо сказал отец с явным облегчением.
К ним подошел семейный доктор. Он знал, как надо себя вести с Джимом и девочками. Вручив Сабрине валиум, он сказал, чтобы она дала его каждому в случае необходимости. По ее мнению, отцу следовало принять валиум сейчас же и желательно отправиться домой. Несмотря на неплохое здоровье, у него всегда наблюдались шумы в сердце, а сегодня ему пришлось много всего перенести. Доктор заметил, что Кэнди тоже находится в плохом состоянии. С тех пор как они приехали, она уже дважды искусственно провентилировала легкие и теперь ощущала позывы к рвоте. Она чувствовала тошноту всякий раз, как только вставала с места. Сабрина дала всем по таблетке валиума с холодной водой в бумажном стаканчике и, когда доктор спустился в морг на опознание, посоветовалась с Тэмми, что делать дальше. Пока они еще не успели связаться с ритуальным салоном, поскольку из дома приехали прямо в больницу к Энни. Они никому не звонили. У родителей не было ни братьев, ни сестер, а дедушки и бабушки давно умерли. Поскольку вся семья собралась в больнице, все решения могли приниматься прямо здесь. Сабрина и Тэмми, очевидно, оставались теперь в семье за старших и, глубоко потрясенные случившимся, все же не утратили способности здраво мыслить.
Доктор подсказал, в какой ритуальный салон следует обратиться, и как только он ушел, Сабрина туда позвонила и договорилась, что они подъедут завтра обсудить детали, хотя у них тяжелые обстоятельства, так как сестра находится в критическом состоянии. Она лишь надеялась, что не придется обсуждать подробности двух похорон сразу. Хватит с них и такого страшного кошмара, как гибель матери. С ними уже случилось самое худшее. Сабрина отказывалась думать о том, что Энни тоже может умереть.
— Я думаю, следует отвезти их домой, — сказала сестре Тэмми, когда они обсуждали дальнейшие действия, стоя в коридоре, откуда было видно сидящих рядышком отца и Кэнди. Валиум начал действовать, и оба выглядели немного сонными.
— Мне не хотелось бы оставлять тебя тут одну, — с беспокойством сказала Сабрина. — И я тоже хочу быть здесь, рядом с Энни. Мы обе должны быть тут.
— Но мы не можем, — сказала Тэмми. Она оставалась прагматиком и не теряла способности здраво мыслить даже в таких ужасных обстоятельствах. Сабрина тоже не теряла головы. Внешне они были совсем разные, но отличались большим внутренним сходством, и в характерах обеих было много от матери. Джейн поступила бы в этой ситуации так же, как они. Сабрина и сама это понимала. — Ни Кэнди, ни отец не в состоянии оставаться здесь. Их надо отвезти домой и уложить спать. Мы с тобой будем по очереди дежурить у Энни. Нет смысла оставаться здесь нам обеим и оставлять папу с Кэнди одних дома. Они в ужасном состоянии. А Энни пробудет на операционном столе еще несколько часов. Думаю, она будет в хирургии часов до девяти-десяти вечера.
— Почему бы мне не позвать сюда Криса? Он мог бы остаться с ними сегодня ночью, а тебя отпустить к тому времени, как Энни вернется из операционной. У него хорошие отношения с папой. И он все равно собирался приехать сюда к праздничному ужину.
— О Господи, нам ведь надо еще всех обзвонить!..
До ужина оставалось несколько часов. Нельзя, чтобы сотня гостей собралась и звонила в дверь. Надо отменить праздничный ужин.
— Если ты отвезешь папу и Кэнди домой, то я могла бы остаться здесь и обзвонить гостей, — предложила Сабрина. — Конечно, я ничем тут помочь не смогу, но мне хочется быть здесь, если что-нибудь случится.
Тэмми тоже хотелось находиться тут, но Сабрина убедила ее в обратном.
— Ладно. Когда приедет Крис, он сможет остаться дома, а я вернусь и посижу с тобой, или ты сможешь поехать домой, если все будет в порядке и она вне опасности.
— Вряд ли мы это сразу узнаем, — печально сказала Сабрина. — Нам еще какое-то время предстоит теряться в догадках.
— Да, наверное, — согласилась Тэмми.
Обе они были совершенно опустошены. И обе, подобно их матери, находили успокоение в действии. Энни и Кэнди, подобно отцу, были натурами мечтательными и легковозбудимыми, хотя Тэмми отец таким не казался. Она всегда считала его сильным, но теперь увидела, что это вовсе не так, потому что без матери он рассыпался, словно карточный домик. Тэмми почему-то ожидала, что он крепче, чем оказалось.
Потом сестры вместе подошли к Кэнди и отцу и предложили отвезти их домой, сославшись на совет доктора отдохнуть. Вероятно, положение Энни пока не изменится.
— А как же гости? — забеспокоился отец, только сейчас вспомнивший о них.
— Я позвоню им, папа. — Ужасно сообщать такие новости друзьям, но иного выхода не было. — Я взяла с собой мамину записную книжку. — Сабрина указала ему на свою сумочку, и его глаза снова наполнились слезами. Он кивнул.
— Я не знаю, где находится список гостей, — сказал он хриплым голосом.
Кэнди в оцепенении смотрела на них, словно окаменев. Она так мало весила, что таблетка валиума подействовала на нее особенно сильно. Она приняла ту же дозу, что и отец, и была почти одного роста с ним, но весила вдвое меньше. Сабрина забыла изменить дозу, но знала, что Кэнди иногда принимала эти таблетки и раньше, когда что-нибудь расстраивало ее — мужчины или неурядицы на съемочной площадке.
— Список гостей я тоже захватила с собой, папа. — Сабрине вдруг показалось, что она говорит со стариком. — Не беспокойся ни о чем. Просто поезжай домой и отдохни. Тэмми отвезет тебя. — Сабрина велела Кэнди ехать с ним, и они с отцом следом за Тэмми отправились к машине, как послушные дети.
Сабрина и Тэмми обнялись, едва сдерживая рыдания. Сабрина обещала позвонить, чтобы проверить, всели у них в порядке.
После того как они уехали, она прежде всего позвонила Крису. Он как раз выходил из квартиры и спросил, не забыла ли она что-нибудь, что он мог бы захватить. Он был в отличном настроении и не сразу заметил по голосу настроение Сабрины. В ответ она дрожащим голосом произнесла только «привет».
— Мне нужно, чтобы ты выехал сию же минуту, — сказала она, озадачив его.
— Я как раз выезжаю. Что за спешка? Что-нибудь случилось? — Он ни о чем не подозревал. Неужели собаки съели все продукты, приготовленные для ужина? Бьюла была вполне способна на такой подвиг.
— Я… я… — забормотала Сабрина, но слезы мешали говорить, и вдруг спокойствие покинуло ее, и она разрыдалась. Она безудержно рыдала, не в силах сказать ни слова, а он слушал на другом конце провода, глубоко встревоженный происходящим. Он никогда прежде не слышал, чтобы Сабрина так рыдала. Она всегда была спокойной и уравновешенной.
— Малышка, что случилось? Скажи мне!.. Все будет в порядке, я приеду как можно скорее, — утешал он Сабрину, не представляя, что могло произойти.
— Ох, Крис… это мама… и Энни…
У него бешено забилось сердце и появилось недоброе предчувствие. Он любил эту семью, как свою, а может быть, даже больше. Ее семья гораздо лучше относилась к нему все эти годы, что они были вместе с Сабриной.
— Что произошло? — Он боялся услышать ответ.
— Около двух часов тому назад они попали в аварию. — Сабрина глубоко вздохнула, но голос ее дрожал. — Лобовое столкновение, а с грузовика упали трубы… Маму убило на месте… а Энни… — Она с трудом заставила себя продолжать: — Энни сейчас на операционном столе, ей делают операцию на мозге, она в критическом состоянии… подключена к аппарату искусственного дыхания. Говорят, если она выживет, то может остаться слепой.
— Ох, черт возьми!.. О Господи!.. Сабрина, малышка… я так сочувствую тебе… Я приеду как можно быстрее.
— Нет! — Она почти закричала на него. — Не гони слишком быстро. Прошу тебя! — И она снова заплакала.
— Где ты сейчас находишься? — Жаль, что у него нет вертолета. Он сможет добраться до нее в лучшем случае через несколько часов. Дорожное движение на Меррит-Паркуэй в праздничные дни всегда было напряженным.
— Я в Бриджпортском госпитале, в травматологическом отделении. В приемном покое.
— Кто там с тобой? — Переживая за нее, Крис и сам был готов расплакаться. Они не были женаты, но он любил ее, как любил бы свою жену, и хотел быть рядом и держать ее в своих объятиях.
— Я только что отправила домой Тэмми. Кэнди и отец совсем расклеились. Мы дали им валиум. А Энни будет на операционном столе до позднего вечера. Так что лучше, если мы с Тэмми будем дежурить по очереди.
— Я мог бы посидеть с тобой или, если хочешь, побыл бы с отцом и Кэнди.
— Я на это рассчитывала, — со вздохом сказала Сабрина. Она всегда могла на него положиться. — Но, Крис… Не мог бы ты сначала приехать сюда? Ты мне нужен, — всхлипнула она, снова заплакав, и услышала, что он тоже плачет.
— Сабрина, я люблю тебя. И очень сожалею, что такое случилось с тобой. Я приеду. Звони мне, пока я буду в дороге. Я сейчас выезжаю. Обещаю тебе, что буду вести машину осторожно. — Потом Крис о чем-то вспомнил. — А как быть с вечеринкой? — спросил он. — Очевидно, надо как-то оповестить гостей о том, что праздничный ужин отменяется. Но как это сделать?
— Я захватила с собой мамину записную книжку. Собираюсь позвонить каждому.
— Я помогу тебе, когда приеду, если к тому времени не будет слишком поздно. — Но он подозревал, что будет поздно. Ему потребуется три часа, только чтобы добраться туда. — Я постараюсь доехать как можно скорее, — снова сказал Крис. — Я люблю тебя, Сабрина. — Он уже думал о том, что, если получится, возьмет свободные дни на работе. Это, самое меньшее, что он мог сделать для нее, тем более что предстоят похороны, которые для всех будут тяжелым испытанием. Он очень надеялся, что с Энни будет все в порядке. Это было бы для них слишком. Потеря матери — страшное потрясение. Но если они потеряют еще и Энни, тут любой может не выдержать. Ему было страшно даже подумать об этом. А что, если она останется в живых, но ослепнет? Каково это, тем более для художника? Но он лишь надеялся, что она — слепая или зрячая — останется живой.
Сначала Сабрина позвонила на фирму, обслуживающую банкеты, и отменила заказ, потом позвонила всем, кто был указан в списке. Ей пришлось каждому человеку рассказывать о том, что случилось. Это было невыносимо. Многие из потрясенных горем друзей предлагали прийти навестить отца. Но она отвечала, что для этого еще слишком рано: уезжая из больницы, он был явно не в состоянии никого видеть. Она несколько раз звонила домой Тэмми, и та ответила, что отец и Кэнди, к счастью, заснули. Валиум сделал свое дело. Тэмми таблетки не принимала. Она хотела быть начеку, как и Сабрина.
В шесть часов приехал Крис, который сходил с ума от тревоги за Сабрину. Он нашел ее в приемном покое. Она сидела, уставившись в пространство, и думала. К тому времени Энни уже четыре часа находилась на операционном столе. Врач сказал, что операция на мозге продолжается и пока все идет хорошо. Показатели жизненно важных функций остаются без изменений, что само по себе хорошо, но недостаточно. Офтальмологическую операцию еще не начинали. Сабрина пыталась не думать об этом и, как только Крис вошел, упала в его объятия. Они сели рядом и в течение нескольких часов говорили о матери, об Энни, об отце и обо всей семье. Сейчас они могли мало что сделать. Оставалось только ждать и молиться за Энни.
Тэмми снова позвонила в ритуальную службу из дома, начала договариваться о деталях и принимать решения. Им с Сабриной придется утром подъехать туда и выбрать гроб. Предстоит также заехать в церковь, чтобы назначить день и время похорон, выбрать музыку и найти фотографию матери. Думать обо всем этом было мучительно. Как могло такое случиться с ними? Но случилось — и с этим ничего не поделаешь.
В восемь часов Сабрина отослала Криса домой, чтобы он сменил Тэмми, которая сказала, что отец проснулся и снова плачет. Она не знала, следует ли давать ему еще валиум или нет. Кэнди по-прежнему спала. Крис сказал Сабрине, что приготовит ужин, а потом Тэмми сможет приехать в больницу, чтобы ждать вместе с Сабриной. Через полчаса вернулась Тэмми, и сестры, держась за руки, молча застыли в ожидании в приемном покое. Потом они обнялись и так и сидели, прижавшись друг к другу. Им хотелось быть как можно ближе друг к другу. Казалось, если они будут вместе, ничего плохого с ними не случится. Вернее, не случится ничего более страшного, чем уже случилось.
— Как чувствовал себя папа, когда ты уезжала? — с беспокойством спросила Сабрина.
— Он обрадовался, что приехал Крис. И разрыдался у него на груди. Бедный папа совсем расклеился. Не знаю, как он будет жить, когда мы все уедем.
— Может быть, мне удастся некоторое время ездить на работу отсюда, — задумчиво сказала Сабрина. Учитывая напряженный график ее работы, это было бы крайне трудно, но ведь другие же делали это. И сам отец так делал, хотя в отличие от нее свой рабочий день заканчивал вовремя. Он в течение многих лет умышленно брал меньшую рабочую нагрузку, чтобы иметь возможность больше времени проводить с женой. А что теперь? Он каждый вечер будет возвращаться в пустой дом. Сабрина не хотела для него такой жизни.
— Это безумная идея. Ты не сможешь, — сказала Тэмми.
— Или, может быть, он смог бы пожить со мной, — осторожно сказала Сабрина.
— А это еще хуже. У тебя не будет жизни. И он, не забудь, не девяностолетний старик. Ему всего пятьдесят девять лет. Он захочет жить здесь, в собственном доме.
— Без мамы? Я в этом не уверена. Я вообще не представляю себе, как он справится без нее. За долгие годы совместной жизни он стал полностью зависеть от нее. До сегодняшнего дня мне это в голову не приходило.
— Не надо судить по сегодняшнему дню, — сказала Тэмми с надеждой в голосе. — Нам всем очень больно. И ему тоже. Ему придется научиться справляться с жизнью самому. Ведь справляются же другие мужчины его возраста или даже старше, потерявшие жен. Может быть, он снова женится, — сказала она с расстроенным видом, и старшая сестра взглянула на нее в ужасе:
— Не говори глупостей! Папа? Мама была любовью всей его жизни. Он никогда снова не женится. Но я не уверена и в том, что он сможет заботиться о себе.
— Он не инвалид. И он взрослый человек. Если захочет, он сможет навещать тебя. Но не проси его переехать к тебе. Для тебя это невозможный вариант, да и для него в этом нет ничего хорошего. Он зависел от мамы. Он не может теперь переложить заботы о себе на твои плечи, если только у тебя нет намерения отказаться от собственной жизни и согласиться на роль старой девы.
— Я уже играю эту роль, — сказала Сабрина и невесело улыбнулась.
— Не превращай это в пожизненную привычку, — предупредила Тэмми, — или ты об этом горько пожалеешь. И по отношению к Крису это было бы несправедливо. Сейчас твое время, а не папино. Он прожил свою жизнь с мамой. Теперь он должен перейти в следующую стадию. Возможно, ему следует посоветоваться с психоаналитиком. — Не спросив отца, они планировали его жизнь, но это отвлекало их от мучительных мыслей о гибели матери, произошедшей всего несколько часов назад, и о сестре, которая боролась за жизнь.
— Как ты думаешь, следует ли нам позвонить Чарли? — спросила Сабрина. Время в ожидании новостей об Энни тянулось слишком медленно.
— Чарли? Ты имеешь в виду парня Энни? Из Флоренции? — Тэмми удивилась такому предложению.
— Да. Я подумала, что он, возможно, захотел бы узнать об этом. Мне кажется, за последние несколько месяцев у них сложились довольно серьезные отношения. По словам Энни, он отличный парень и очень надежный. Думаю, она могла бы переехать в Нью-Йорк вместе с ним. Мама на это очень надеялась.
— Ты с ним встречалась или разговаривала? — спросила Тэмми, но Сабрина покачала головой. — Тогда, я думаю, лучше подождать. Мы пока сами ничего не знаем. Ситуация может измениться. Не надо его запугивать раньше времени. Для парня, с которым она встречалась всего полгода, такая новость может оказаться тяжелым бременем.
Сабрина кивнула. Это соображение показалось ей весьма разумным.
Было почти десять часов, когда, наконец, закончилась операция. Энни находилась на операционном столе почти восемь часов, и если верить врачам, все прошло хорошо. Она пережила операцию. Она все еще была подключена к аппарату искусственного дыхания, но, по словам врачей, лишь на несколько дней. Она была молодой и сильной, и ее параметры жизненно важных функций удерживались на хорошем уровне даже во время операции. Врачи надеялись, что никакого осложнения не будет. Если она быстро придет в сознание, это станет хорошим предзнаменованием. Они сообщили сначала все хорошие новости. Энни по-прежнему находится в критическом состоянии, но многое будет зависеть от того, как она переживет следующие двое-трое суток. Однако есть надежда, что никаких признаков более глубокого повреждения мозга не появится.
Потом дело дошло до плохих новостей. Худшее оставили напоследок. Самое важное, что она выжила во время хирургического вмешательства и операция на мозге прошла успешно. Чего не скажешь об офтальмологической операции. Зрительные нервы были разорваны и не подлежали восстановлению. При такой серьезной травме не помогла бы даже трансплантация. Никакой надежды не оставалось. Если Энни останется жить, то будет слепой.
Услышав это, Сабрина и Тэмми словно остолбенели. Какое-то время они даже пошевелиться не могли, потом Сабрина заговорила.
— Она очень талантливая художница, — заявила она, как будто ее слова могли изменить этот приговор.
Но офтальмолог лишь покачал головой и сказал, что очень сожалеет. Он считал, что ей весьма повезет, если она останется жива, и они с ним согласились. Но что за жизнь будет у нее, если она останется слепой? Зная Энни, они не могли это себе представить и подозревали, что она предпочла бы умереть, чем остаться слепой. Сестра посвятила свою жизнь искусству, и здесь все зависело от зрения. Как Энни сможет обойтись без этого? Страшно было подумать об этом, но потерять ее совсем было бы еще хуже.
— Вы уверены относительно ее зрения? — тихо спросила Тэмми.
— Абсолютно уверен, — сказал хирург-офтальмолог и ушел, а две сестры некоторое время сидели одни, держась за руки, потом обе беззвучно заплакали, оплакивая свою сестру, себя и мать, которую очень любили и которую никогда больше не увидят. Они прижались друг к другу, словно двое детишек, застигнутых бурей. Медицинские сестры старались не тревожить их. Они им сочувствовали, зная, какие несчастья на них обрушились, но и представить себе не могли, как трудно было все это вынести.
Глава 7
Врачи сказали, что Энни в эту ночь не проснется, потому что ей ввели большую дозу седативных средств, необходимых, чтобы избежать малейшего возбуждения мозга, и что сестрам нет необходимости сидеть всю ночь в приемном покое. Непосредственной опасности для ее жизни сейчас не было, а медперсонал обещал позвонить, если возникнут проблемы. Сабрине и Тэмми посоветовали отправиться домой и вернуться утром. Совершенно измученные, они поехали домой. Сабрина не была дома с тех пор, как они узнали о несчастье, да и Тэмми много часов провела в больнице. Не верилось, что это тот самый день, когда они покинули дом, узнав о смерти матери, и отправились разыскивать Энни. День этот тянулся тысячу лет, причем каждый год был такой, что хуже не бывает.
— Как Энни? — спросила Кэнди, когда они вошли в кухню. Она только что проснулась и сидела сонная с Крисом за кухонным столом. Единственная таблетка, которую она приняла, заставила ее проспать все это время. Отец снова лег спать после того, как Крис дал ему вторую таблетку по указанию Тэмми перед отъездом в больницу. Отец обрадовался приезду Криса, и они вместе оплакали Джейн.
— Ничего, — ответила Сабрина, — Она хорошо перенесла операцию, и нас отправили домой. — Они с Тэмми договорились пока не говорить о зрении сестры. Трудно выдержать еще один ужасный удар, тем более в столь поздний час. Они решили лишь на следующий день сообщить о том, что Энни навсегда останется слепой. Чтобы воспринять эту новость, потребуются силы, особенно самой Энни. Ей нужна будет максимальная поддержка с их стороны.
— А как ее глаза? — продолжала расспрашивать Кэнди.
— Пока не знаем, — быстро произнесла Тэмми. — Завтра скажут.
Крис видел выражение ее лица, потом взглянул на Сабрину. Ему не понравилось, как Тэмми это сказала, и не понравилось выражение лица Сабрины, однако он не стал расспрашивать. Кэнди просто кивнула и отпила воды из своей бутылки. По кухне бегали собаки. Крис покормил их и несколько раз выводил гулять. Поскольку Джим и Кэнди большую часть времени спали, делать ему больше было нечего. Он просто тихо сидел, думал или играл с собаками. Он боялся звонить Сабрине и беспокоить, поэтому терпеливо ждал ее возвращения. Если подходить формально, то новости были довольно хорошие. Но Криса что-то настораживало, хотя он ничего не сказал. Он здесь затем, чтобы помогать, а не расследование производить.
Он не задавал вопросов, пока он и Сабрина не остались в ее комнате вдвоем за закрытой дверью. Кэнди в эту ночь спала вместе с Тэмми.
— С твоей сестрой действительно все в порядке? — спросил он, с беспокойством глядя на Сабрину.
Она, помедлив, ответила:
— Что касается мозговой травмы, то все в порядке. Насколько это возможно после операции на мозге.
— А остальное? — спросил он, глядя ей в глаза. Измученная Сабрина села на кровать и вздохнула. У нее даже слез не осталось. Она совершенно обессилела и лишь благодарила судьбу, что Энни все еще жива. Она целый день плакала, и у нее раскалывалась голова.
— Она ослепла. С этим уже ничего нельзя сделать. Если она выживет, то навсегда останется слепой. — Больше она ничего не могла сказать. Трудно представить себе, как будет жить Энни, потеряв зрение. Слепая художница? Как это жестоко!
— Боже мой… Разве об этом сейчас идет речь? Надо считать подарком судьбы то, что она жива. Правда, она может с этим не согласиться, — сказал Крис.
— Я знаю. И это меня пугает. Ей потребуется вся наша поддержка, — вздохнула Сабрина.
Крис кивнул. Это еще было слабо сказано.
— Когда вы намерены рассказать об этом отцу и Кэнди?
— Завтра. Сегодня мы просто не могли собраться с силами. Слишком много горя обрушилось на всех нас, — печально ответила Сабрина. У них даже не было времени погоревать как следует о своей матери, потому что они слишком тревожились за Энни. Но возможно, это было в определенном смысле даже лучше.
— Но ты-то все равно знаешь это, бедная моя малышка, — сказал Крис, имея в виду зрение Энни. Потом он поднял Сабрину на руки и уложил в постель, как будто она была ребенком.
Это было именно то, что ей сейчас требовалось. Она и Тэмми неожиданно как бы превратились в родителей. Мать погибла, отец убит горем, сестра ослепла. И весь этот груз лег на плечи Сабрины и Тэмми. Судьба одним ударом поразила всю семью, и ничто уже никогда не будет таким, как прежде.
Особенно для Энни, если она выживет, что было пока еще под большим вопросом. Теперь все вызывало сомнения.
Сабрина уснула в объятиях Криса. Он оберегал ее сон и успокаивал всю ночь. Ей никогда не забыть его доброты.
На следующее утро Сабрина, Крис и Тэмми поднялись рано. Пока девочки принимали душ и готовились идти в ритуальную службу, он приготовил завтрак. Кэнди и отец все еще спали. Крис покормил собак и ждал девочек к завтраку, состоявшему из яичницы с беконом и английских маффинов. Он уговаривал их подкрепиться, потому что потребуются силы. Сабрина, едва проснувшись, позвонила в больницу, и ей сказали, что Энни провела ночь спокойно, однако все еще находится под воздействием большой дозы седативных средств, чтобы исключить нагрузку на мозг после хирургического вмешательства. Врачи обещали начать с завтрашнего дня постепенное сокращение дозы препаратов. Сабрина и Тэмми собирались приехать в больницу, чтобы посмотреть на нее, но сначала им предстояло очень многое сделать.
Сестры поехали в бюро ритуальных услуг и вернулись оттуда через два часа. Они сделали все ужасные детали, которые требовались: выбрали гроб, программу похорон, комнату, где накануне похорон с их матерью могли попрощаться друзья. Ее хоронили в закрытом гробу и не устраивали отпевания, потому что их мать хотя и была католичкой, но не была религиозной. Девочки решили устроить самые простые похороны, и отец с большим облегчением переложил на их плечи принятие решений. Мысль о том, что придется делать все это самому, была для него невыносима. Похороны матери была назначены на вторник, после длинного уик-энда. Тэмми связалась с фирмой и заказала обслуживание толп людей, которые придут в дом после похорон. Старшие сестры остановились на кремации, и отец с ними согласился, так как мать не оставила никаких указаний относительно того, что она предпочитает.
Они вернулись бледные и усталые. К тому времени отец и Кэнди уже спустились на кухню, и Крис кормил их таким же плотным завтраком. Ему даже удалось уговорить Кэнди поесть. К их удивлению, отец с аппетитом съел завтрак и впервые за двадцать четыре часа не плакал.
Сабрина и Тэмми решили, что пора рассказать об Энни. Больше откладывать было нельзя. Они имели право знать. После завтрака Сабрина начала говорить, но осеклась и опустила глаза. Разговор продолжила Тэмми, которая объяснила все, что накануне вечером сказал офтальмолог. Самое главное было сказано — Энни ослепла. На кухне повисло тягостное молчание, причем отец не поверил Тэмми.
— Какой вздор говорит этот человек! — возмутился он. — Разве ему неизвестно, что она художница?
Сестры не осуждали отца, потому что их первая реакция была такой же. Но это ничего не меняло. Каждому из них предстояло ко многому приспособиться, хотя это пустяк по сравнению с тем, к чему придется приспосабливаться Энни. Для нее это будет катастрофа, страшная трагедия. Если не считать ужасного момента, когда они узнали о гибели матери, им предстояло пережить еще один страшный момент — сообщить Энни о том, что она ослепла. А каково будет перенести это ей, обреченной на слепоту пожизненно? Слепота навсегда. Это было невозможно представить себе, тем более в отношении Энни. Единственное, что было еще тяжелее, чем это, — смерть матери.
— Ты хочешь сказать, что ей придется ходить с белой палкой? — спросила Кэнди, в изумлении глядя на сестру и снова становясь похожей на пятилетнего ребенка. Со вчерашнего дня, когда погибла мать, она как будто впала в детство. В отличие от нее старшие сестры чувствовали себя так, словно им по четыре тысячи лет.
— Да, возможно. Что-то вроде этого, — ответила совершенно измученная Сабрина. На них обрушилось такое количество плохих новостей, что хватило бы на целую жизнь, и Крис потрепал ее по руке. — Может быть, придется пользоваться собакой-поводырем. Я пока не знаю, как все это делается. — Все они всему научатся, если им повезет, и они получат такой шанс. Пока еще уверенности в этом не было. Потрясенные известием о слепоте Энни, они пока не думали о том, что будет, если она умрет.
— Но Энни терпеть не может собак, — напомнила Кэнди.
— Правильно, — сказала Сабрина. — Но может быть, теперь она передумает. А может, нет. Ей решать.
Отец все больше молчал, сказав лишь, что Энни следует показать нескольким специалистам. Он не сомневался, что хирург, оперировавший дочь, сумасшедший и поставил абсолютно неправильный диагноз. Сабрина и Тэмми верили офтальмологу, поскольку Бриджпортский госпиталь считался первоклассным травматологическим центром, однако согласились попросить их доктора пригласить другого специалиста. Но хирург так убедительно и так подробно все рассказал, что сомнений у них не осталось. А отец просто не может расстаться с надеждой. И нельзя его винить. Все произошедшее было мучительно для всех. А ведь Энни даже еще не знает, что обречена на пожизненную слепоту.
Потом Кэнди ушла наверх принять душ, а отец захотел ненадолго прилечь. Он плохо выглядел, и лицо у него стало землистым. Когда они ушли наверх, Сабрина снова упомянула о бойфренде Энни из Флоренции. На сей раз Тэмми согласилась, что ему следует позвонить. Если он позвонил ей на сотовый телефон, то, возможно, встревожился, потому что ее телефон остался где-то под грузовиком. К счастью, они нашли в ее комнате записную книжку с номером сотового телефона Чарли. Так что найти его оказалось проще простого. Сабрина вызвалась поговорить с ним, а Тэмми и Крис сидели рядом за кухонным столом. Чарли ответил со второго звонка. Во Флоренции наступило обеденное время. Сабрина объяснила, кто она такая, и он сразу же понял и рассмеялся:
— Кажется, старшая сестра проверочку мне устраивает? — Он нисколько не смутился, не удивился звонку и не встревожился.
— Нет, я не устраиваю проверку, — осторожно сказала Сабрина, не зная, как продолжить. Было бы проще, если бы он встревожился и заподозрил неладное. Его, кажется, совсем не встревожил ее звонок, что показалось Сабрине странным.
— Как прошло Четвертое июля? Энни мне так и не позвонила, — беспечно сказал Чарли.
— Именно поэтому я и звоню. Вчера случилось дорожно-транспортное происшествие. Праздничной вечеринки у нас так и не было, — объяснила Сабрина. Чарли долго молчал, потом до него наконец стал доходить смысл сказанного, и Сабрина продолжила: — Машина, где находились наша мать и Энни, столкнулась лоб в лоб с двумя другими машинами и грузовиком. Наша мать погибла мгновенно, а Энни серьезно ранена, но жива. — Она хотела сообщить ему сначала хорошие новости. Похоже, он был ошеломлен.
— Насколько серьезно она ранена? И я соболезную вам в связи с вашей утратой.
Эту фразу Сабрина начала ненавидеть. Она слышала ее в ритуальной службе, в больнице, в цветочном магазине. Это была расхожая фраза, не более того, хотя Чарли произнес ее искренне. Трудно было найти правильные слова, чтобы отреагировать на такие новости. Она и сама не знала бы, что сказать, тем более что они с бойфрендом Энни не были даже знакомы. Их объединяла лишь ее сестра, но это было очень много. Особенно теперь. Хотя он, кажется, не был убит этим известием, как предполагала Сабрина. Он удивился.
— Очень серьезно, — честно призналась Сабрина. — Она все еще находится в критическом состоянии, и вчера вечером ей сделали хирургическую операцию на мозге. Кажется, она перенесла ее хорошо, но все еще не пришла в себя. Я подумала, что вам надо знать об этом, потому что я поняла из ее рассказов, что вы с ней близки и любите друг друга. Сейчас она находится под воздействием седативных препаратов и пробудет в таком состоянии еще несколько дней, если все пойдет хорошо. Она подключена к аппарату искусственного дыхания, но врачи надеются, если повезет, завтра отменить его.
— Силы небесные, неужели она лишится рассудка и будет вести растительное существование?
Его слова расстроили Сабрину. Они показались ей жестокими, особенно если учесть трагедию Энни. Но он об этом пока не знал.
— Нет никаких причин думать так, и хирургическая операция, необходимая, чтобы снять давление гематомы на мозг, прошла успешно. Она спокойно провела прошлую ночь.
— На мгновение вы меня напугали. Я не могу себе представить, что Энни вдруг потеряет рассудок. Если бы дело обстояло так, то уж лучше бы ей умереть. — Он был удивительно бесчувственным, особенно для человека, которому только что сообщили, что его любимая женщина чуть не умерла. Сабрина уже невзлюбила его, хотя пока воздерживалась от замечаний. Как-никак это мужчина ее сестры.
— В этом я с вами не согласна, — спокойно сказала Сабрина. — Мы не хотим потерять ее, в каком бы состоянии она ни находилась. Она наша сестра, и мы ее любим. — Предполагалось, что он тоже ее любит.
— Неужели вы будете продолжать возиться с ней, если она потеряет рассудок? — удивился Чарли.
Сабрине он не просто был несимпатичен, она начала его ненавидеть за мерзости, которые он говорил. Бесчувственный, как деревяшка.
— Речь не об этом, — вздохнула Сабрина. Она собиралась сказать ему об остальном. Ей хотелось узнать его реакцию как художника, как представителя того мира, в котором вращалась Энни. — В результате несчастного случая Энни получила некоторые другие травмы. Очень серьезные. Вчера вечером ей сделали офтальмологическую операцию, которая прошла не так удачно, как операция на мозге. — Сабрина глубоко вздохнула, готовясь сообщить главное. Тэмми и Крис увидели неприязнь на ее лице. Она ненавидела этого парня, даже не будучи с ним знакома. — Чарли, если Энни выживет, она останется слепой! Она уже ослепла. И восстановить ее зрение невозможно. Ей придется заново приспосабливаться к жизни, и я подумала, что вы должны знать об этом, чтобы поддержать ее.
— Поддержать ее? Каким образом?
Он, кажется, испугался, хотя знал, что у ее родителей есть деньги. Но может быть, сказал он себе, они не хотят помогать слепой девушке и желают сбыть ее с рук? Если это так, то не на того напали. Сабрина же, слушая его, жалела сестру. Но не каждому может посчастливиться найти такого мужчину, как Крис. Он настоящее сокровище.
— Ей потребуется ваша любовь и поддержка. Для нее это будет большая перемена в жизни. Это несправедливо, это ужасно, и единственное, что мы можем сделать, — это быть рядом и помогать. Если вы ее любите, то ваша помощь будет особенно важна для нее.
Чарли долго молчал.
— Минуточку. Давайте-ка все расставим по местам. Мы встречались с ней в течение шести месяцев. Да я ее едва знаю. Мы неплохо проводили время, мы с ней разделяем страсть к искусству, она обалденная девчонка, и я люблю ее, но вы сейчас говорите о совершенно другой ситуации. Искусство для нее теперь осталось в прошлом. Ее карьера художника закончилась. Черт возьми, даже ее жизнь висит на волоске. И она будет слепой всю оставшуюся жизнь? А что я должен, по-вашему, делать со всем этим?
Он струсил.
— Это вы мне должны сказать, — холодно заметила Сабрина. — Каким вы представляете себе свое участие в ее жизни?
Крис поморщился. Им с Тэмми обоим было понятно, что разговор не клеится. Тэмми уже поняла, что этот парень — полное ничтожество. Крис, как и Сабрина, не хотел быть столь категоричным, но и он не пришел в восторг от этого парня.
— Какого участия в ее жизни вы ожидаете от меня? — спросил Чарли. — Я, слава Богу, не собака-поводырь. У меня нет опыта общения со слепыми девушками. Я в этом не разбираюсь и думаю, что это было бы слишком обременительно. И вообще, зачем вы мне звоните? Что вам от меня надо? — Испуг у него быстро сменился гневом.
— Мне, собственно говоря, от вас ничего не надо, — заявила Сабрина, стараясь не потерять самообладание. Ей безумно хотелось высказать ему напрямик все, что она о нем думает, но ради Энни она не осмелилась сделать это. Она не хотела осложнять ситуацию и, нагнав страху на Чарли, заставить его сбежать навсегда. Похоже, он и без ее усилий готов это сделать. Но Сабрине не хотелось быть причиной его преждевременного исчезновения из жизни Энни. Просто Энни имела право сделать это сама или не делать этого, если таков будет ее выбор. Сейчас Чарли был нужен ей больше, чем когда-либо. И Сабрина не имела права указывать ему, что чувствовать и как себя вести. — Я звоню исключительно потому, что у моей сестры сложилось впечатление, будто вы ее любите. Она вас тоже любит. Вчера она чуть не погибла. А наша мать скончалась на месте. И вчера же мы узнали, что в результате этого несчастного случая Энни останется слепой на всю жизнь. Я подумала, что если вы ее любите, то захотите узнать об этом. А дальше поступайте, как хотите. Можете послать ей открытку с пожеланием выздоровления, можете навестить ее, можете остаться, чтобы помочь, а можете уйти из ее жизни. Вам решать, и я знаю, что решение это принять не просто.
Выслушав ее, Чарли вздохнул, явно сожалея, что все это услышал. Он понимал, что в конечном счете придется принять решение. Нелегкое решение. Денег у него не было, он взял годичный отпуск с работы в Нью-Йорке и мечтал стать художником. С Энни было приятно проводить время, он даже думал, что влюблен в нее. Но слепая девушка, на таланте и карьере которой поставлен крест… На такой поворот в жизни он не рассчитывал. Сабрина честно рассказала обо всем, и он тоже решил быть честным с ней.
— Не знаю, что и сказать вам.
— Вам не надо ничего говорить. Я позвонила, подумав, что вы можете встревожиться тем, что Энни не звонит.
— Так оно и было. Я стал тревожиться, но не очень сильно. Откуда мне было знать, что с ней такое случилось? Откровенно говоря, Сабрина, я не уверен, что смогу или даже захочу это сделать. Она чудесная женщина и потрясающая художница. Но ей потребуются уход и помощь. Я не хочу быть сиделкой при человеке с нарушенной психикой или собакой-поводырем при слепом. Я и сам едва справляюсь с жизнью и не могу взять на себя такую обузу. Она не должна думать, что я готов быть рядом. Ей нужны люди, на которых она сможет положиться, а я к их числу не отношусь. Извините, мне это просто не дано. — Он говорил очень печально и на редкость откровенно. — Думаю, ей нужен кто-нибудь гораздо более сильный и в меньшей степени сосредоточенный на самом себе, чем я. — Сабрина была склонна согласиться с ним. Он, видимо, хорошо знал себя и нашел мужество признаться в этом. Но Сабрина ожидала от него гораздо большего, судя по словам Энни. Как оказалось, он ее не любил или любил недостаточно, чтобы преодолеть возникшие трудности. — Что вы собираетесь сказать Энни? — с беспокойством спросил Чарли.
— Пока я ничего не могу ответить. Она без сознания. Но если она придет в себя, что вы хотите, чтобы я ей сказала? Я вообще могу не говорить, что звонила вам. Вы можете позвонить ей сами и сказать все, что захотите, когда она начнет поправляться, хотя это будет для нее очень трудный период. — Сабрина с ужасом думала о том, как может отразиться на сестре вдобавок ко всему остальному тот факт, что ее бросили.
— Да уж, ей придется туго. — Он долго молчал, обдумывая ситуацию. — Может быть, мне написать ей и сказать, что я встретил другую? Я, конечно, буду выглядеть полным подонком, каким, наверное, и являюсь, но это, по крайней мере, будет не из-за того, что она ослепла. — Судя по его голосу, он надеялся, что нашел разумное решение, но об Энни даже не подумал.
Сабрине было безумно жаль сестру. Какой же он эгоистичный, трусливый подонок!
— Думаю, это в любом случае будет для нее ударом, ведь она имела намерение ради вас переехать в Нью-Йорк.
— Я тоже надеялся… пока не произошло это. Энни чертовски не повезло, — Это было слишком слабо сказано. — Я еще не решил. Но, наверное, напишу. Отправлю письмо на ваше имя, а вы отдадите ей, когда она будет готова.
«Этому не бывать», — хотелось сказать Сабрине.
— Она и сама догадается, когда вы не позвоните и не появитесь у нее.
— Да, наверное, так. Возможно, это самый лучший вариант. Просто исчезнуть из ее жизни.
Сабрина ушам своим не верила: он говорил это с облегчением.
— На мой взгляд, не слишком благородно. — Это было еще мягко сказано. На самом деле, она считала поступок Чарли подлым, трусливым бегством, но это больше ее не удивляло. Тот, кого во Флоренции Энни считала прекрасным принцем, оказался полным ничтожеством.
— Я и не говорил, что благороден. На следующей неделе еду в Грецию. Возможно, после поездки напишу ей, что встретил другую, какую-нибудь старую любовь, например.
Читать бесплатно другие книги:
