Железная жаба Зайцев Михаил

Михаил Зайцев
Железная Жаба

Бонус-Тест,
бесплатный подарок (халява!) перед прочтением правды про Железную Жабу

     1. Вы владеете восточными единоборствами?

Да– 1 очко.

Нет – 2 очка.

От случая к случаю – 0 баллов.

     2. Вы бывали в космосе?

Да – 1 очко.

Нет – 2 очка.

Затрудняюсь ответить – 0 баллов.

     3. Вы слушаете попсу?

Да – 1 очко.

Нет – 2 очка.

Блин! – 0 баллов.

Если вы набрали больше 0 очков, попробуйте протестироваться после прочтения. Чем черт не шутит, а вдруг?..

Если вы набрали меньше 0 очков, попробуйте обратиться к врачу. А вдруг?..

Если вы набрали ровно0 баллов, вы идеальный(ая) читатель(ница). Вы идиот(ка). Повезло! Жаль... /Ненужное зачеркнуть./

Часть первая
Он

«...Существует апокриф Его детства и юности, где отчасти объяснено, почему Он назвался „Железной Жабой“. Согласно апокрифу Его отцом был сирота Хулио, попавший в СССР вместе с другими испанскими детьми незадолго до начала Второй мировой. Малыша Хулио усыновил некто Моисей Жабман, посему вплоть до 1974 г. от Р.Х. Его отец звался Хулио Моисеевичем Жабманом.

В середине 70-х в Советском Союзе производился обмен паспортов, во время которого с Его отцом приключился следующий казус: рассеянная паспортистка в графе «фамилия» написала ошибочное «Жаббов» (именно так – с двумя «б»), а в графе «национальность» вместо правильного «баск» автоматически чиркнула – «русский». Будучи человеком крайне стеснительным, Хулио Моисеевич не решился скандалить и стал русским по фамилии Жаббов.

В апокрифе сказано, что фамилия Его матери – Железняк. Возможно, родившая Его женщина являлась прапраправнучкой запорожского казака Максима Железняка, одного из руководителей крестьянского восстания против польской шляхты в 1768 г. от Р.Х. По другой версии Его мать была правнучкой примкнувшего к большевикам анархиста, известного как «матрос Железняк», коему приписывают историческую фразу: «Караул устал, Учредительное собрание распущено».

Хулио Моисеевич женился на гражданке Железняк, будучи в преклонных летах и уже задумываясь о вечном. Она же, напротив, была молода, энергична и меркантильна. Являясь так называемой лимитчицей, в качестве приданого она имела лишь девственность, коей весьма дорожила и которую отдала седовласому романтику Жаббову в обмен на штамп о московской прописке. Она не собиралась беременеть, однако свершилось, и Он был зачат утром после утомительной для пожилого супруга первой брачной ночи. Вопреки воле Его матери, в память о добром отчиме, престарелый отец нарек сына Моисеем.

Через год после Его рождения гражданка Железняк забеременела вторично, якобы от афроамериканца, расторгла брак с Жаббовым, бросила сына и уехала на п.м.ж. в США. Однако сентиментальный Хулио Моисеевич, воистину чудом доживший до дня совершеннолетия отпрыска, настоял, чтобы юноша взял двойную фамилию: Железняк-Жаббов.

Некоторые биографы Железной Жабы утверждают, дескать, Ему жилось несладко на планете Земля по причине необычности звучания для среднерусского уха словосочетания «Моисей Хульевич Железняк-Жаббов». Между тем лично я, посвятивший большую часть жизни изучению Его времени, доводы этих некоторых искренне не понимаю и оттого отказываюсь принимать к сведению...»

Из монографии Анонимного Автора «Житие Железной Жабы», изданной в 213 г. от Р.Ж.Ж. на средства Ц.Ж.Ж.

Глава 1
Игрок

Я сидел в гордом одиночестве, лицом к входной двери пустого ностальжи-бара «Москва». На полированном столе передо мной стояли ополовиненный бокал с пивом «Очаково», игровая система модели «Че» и пепельница. В пепельнице смердил такой же одинокий, как я, окурок «Золотой Явы». Точнее – смятый фильтр с обуглившимися краями. За одну-единственную настоящую сигарету с Планеты Предков я заплатил аж целых десять юксов. А за бокал натурального земного пива отдал пятнашку. Офигенно дорого! Для сравнения: «Че» со всеми наворотами оценивается фирмой-производительницей в 12,04 юксика. Моя же игровая система, лишенная всяческих прибамбасов, стоит и того дешевле. Я – чемпион, мне разрешается пользоваться игрушкой только в базовой комплектации. Как и большинство игроков-профи, я верю в приметы, главнейшая из которых гласит, что накануне Большой Игры надобно ликовать, транжирить бабло, иначе завтра фигу-две повезет. Электронные деньги, они как вода – любят журчать весело и сторонятся тухлых омутов.

Здесь, в космосе, у меня все ништяк. А на Планете Предков, на Земле-матушке, была напряженка с капустой. В жаргонном смысле «с капустой», то есть – с баблом. В натуре, будучи землянином, питался я, случалось, как раз одной лишь капустой, ибо жил-тужил рядом с овощной базой, где этот овощ гнил в изобилии. Стыдно, блин, вспомнить, как я лазил на базу тырить кочаны с голодухи. Гайдар Тимурыч и его команда реформаторов реально толкали меня на путь Мишки Квакина. Впрочем, сомневаюсь я, что кто-то из вас, мои дорогие, в натуре сечет юмор про того Мишку. Хотя те, которые успели пощеголять в пионерских галстуках, в шутку юмора, я надеюсь, въехали. Впрочем, не важно.

Если честно, случалось мне и бананы с ананасами тырить с той долбаной базы, с плодоовощной на Алтуфьевском шоссе. Стыришь, как сейчас помню, африканской съестной флоры и обменяешь у азеров из торговой палатки на пиво. И балдеешь, будто тот овощ, от живительной влаги марки «Очаково». Сосешь себе пивко, удобряешь мозги, сигаретки у прохожих стреляешь, и поганые мысли о собственной стремительной деградации потихонечку испаряются в пространство.

Помнится, я как раз парил мозги пивом, когда ко мне подвалил этакий аккуратный дядя в шляпе. Вежливо так попросил огонька, а я что, мне не жалко, дал ему присмолить. Дядя пыхнул «Мальборо» и обрадовал – сказал, что давно, два года, за мной наблюдает. Сказал, что я у него «на заметке», что «подхожу по всем параметрам». Я, помню, был уже здорово поддатый и ни фига не удивился, что давно «на заметке по параметрам». Я только высказался в том смысле, мол, ежели шляпа – половой извращенец, то ему светит реально схлопотать в рыло. Аккуратный расхохотался. Нет, говорит, я не гомик. Я, говорит, вербовщик-эксперт из отдела кадров СС, сиречь Солнечной системы. Тебя, говорит, за два года раз двадцать просканировали вдоль и поперек. Ты, говорит, и похлопал меня по плечу, полностью «соответствуешь». Хочешь, спрашивает, работать на космической станции, следить за отстрелом опасного для СС космического мусора?

Словечко «мусор» у меня, поддатого, однозначно проассоциировалось с милицией. И я, придурок пьяный, размахнулся, намереваясь врезать аккуратному аккурат в пумпочку в центре рыла, то есть в нос. Но промахнулся по пьяни вообще мимо рыла, а дядька попал. Тюкнул мне в подбородок и вырубил капитально.

Оклемался я уже в космосе. На карантинной базе, блин. Свой человек на базе плодоовощной, я офигел, ясен перец, не по-детски на базе космической. Тот же аккуратный нокаутер, только уже без шляпы, уже переодетый в космическое, быстренько провел со мной, протрезвевшим, рекламно-познавательную беседу и поставил вопрос ребром – или я подписываюсь своим ДНК под специальными документами и телепортируюсь на курсы для новобранцев внеземелья, или меня на космическом лифте этапируют обратно на Планету Предков. А карантинная база, как оказалось, и есть то самое, выражаясь образно, ребро вопроса.

Ясен пень, мысленно я прикинул, чего будет, ежели выберу лифт для отказников. В том смысле, какую смогу извлечь выгоду из халявной экскурсии в космос. Выходило, что весьма и весьма сомнительную, что мне поверят лишь в дурке и то не всякий доктор. И я выбрал, как вы, наверное, уже догадались, то «или», которое настоятельно рекомендовал вербовщик. Кстати, он признался, что сидит на сдельщине, то бишь получает за каждого подходящего и завербованного поштучно.

А выбери я другое «или», так и не о чем было бы рассказывать. Разве что про приключения а-ля Мишка Квакин. Вам интересно про капусту? Кому интересно – вперед! На Алтуфьевском шоссе, на плодоовощной базе, ее с избытком...

Лениво перебирая клавиши на панельке управления «Че», я с тоской разглядывал мятый фильтр, прихлебывал эксклюзивное пиво и лишь иногда удостаивал вниманием квадродисплей. За рамкой дисплея – пустота космоса. Радары ни черта не фиксируют, синхронно с клацаньем клавиш разлетаются во все стороны мои невидимые наноспутники-разведчики. Искусственный интеллект игрушки испытывает на прочность человеческие нервы, медлит с атакой, нагнетает тревогу. Ну-ну...

...Динь-дон, звякнули прибитые гвоздиками к входной двери колокольчики. В заведение вошли: раз, два... пятеро молодых людей и девушка. Все – в униформе пограничников. На лицах у всей шестерки – растерянность и любопытство. Лица очень разные, но все шестеро однозначно россияне. Будь они, скажем, немцами, пошли бы в пивняк «Гамбург» напротив, выходцы из Штатов рванули бы в «Макдоналдс» за углом, а эти клюнули на вывеску «Москва». Ясен перец – ребята гуляют первую увольнительную. Позади адаптационный курс и год службы. У каждого на страховом пенсионном счету осело по штуке юксов и по сотке оперативных денег у каждого в распоряжении. Они числят себя богачами, но на что потратить оперативку – еще не знают. Они в легком восторженном шоке – одно дело смотреть картинки и видео в разделе «Обитаемая Вселенная», и совсем другие впечатления, когда сам в первый раз оказываешься у черта на рогах, в тридевятой галактике. Помню, и мы всем взводом после долгих предварительных споров решили для начала рвануть на какую-нибудь транзитную планетку подальше. Помнится, я обалдел, узрев воочию на подлете к транзитке гигантский защитный купол, и охренел совершенно, очутившись под грандиозным колпаком. И мы тоже, едва заметив заведение с русскоязычным названием, сразу же поспешили зайти в кафе «Питер»... Или оно, то заведение, называлось «Екатеринбург»?.. Забыл. Но четко помню, как меня, зеленого, в той забегаловке обул на полста юксов ветеран внеземелья, обозвавшийся «Крутым Татарином»...

Глянув на маленькую толпу возле входной двери с колокольчиками, секунду я вспоминал о былом, следующие полторы колебался и комплексовал и уж было взял себя в руки, решил проигнорировать зеленых пришельцев, как вдруг «Че» пискнула, а в информационном окне игрушки возникла надпись: «Разведчик Q-X обнаружил в секторе a-h-y-100 эскадру лемурийцев...» Фу-ты ну-ты! Всего-то одну жалкую эскадру?.. Игровая система, чтоб ее, продолжает надо мной издеваться, да?.. Блин! Для игрока моего класса эскадра – семечки! Накануне Большой Игры хотелось бы пободаться как минимум с флотилией, образно говоря: орешки пощелкать и зубки заточить до бриллиантового блеска... Короче, я обиделся и вырубил «Че». Дисплей потух, а я, приподняв зад над стулом, сделал ручкой пришлым погранцам и заговорил весело:

– Эгей, земляки! Подгребайте сюда! Составьте компанию скучающему ветерану, уроженцу славного города Химки!

Вихрастый рыжий паренек, растолкав плечами остальных, рванулся ко мне как к родному.

– Я сам из Химок! – заулыбался рыжий, заранее протягивая руку навстречу моей растопыренной пятерне. – Вы где в Химках жили?

Он тискал мою ладонь отчаянно и все норовил заглянуть в глаза. Вот ведь незадача-то, а? Я ляпнул первое географическое название, которое взбрело на ум, и попал! На самом-то деле я в Химках никогда не был и в топонимике сего скромного городишки, увы, ни бум-бум.

– Родился я в Химках, а рос и жил в другом месте, – вру и вежливо освобождаю помятую ладонь. – И все равно, мы земляки в натуре, ибо родились на Земле-матушке, в Рашке, а не где-то еще, правильно? Присаживайся, земеля... Эй, господа остальные пограничники! А вы чего у входа кучкуетесь? Идите к нам! Смелее. – Я щелкнул пальцами, рядышком быстренько возник робот-халдей. – Чучело, ну-кася, в темпе придвинь к моему столику соседний! Сенсоры запотели? Посетителей чуять разучился, чмо? Сам, что ли, не соображаешь, что за одним столом мы всемером фиг поместимся?

Чучело человека, пробормотав извинения, громыхнуло соседней мебелью, торцы двух столешниц соединились идеально ровно, а недостающие стулья погранцы придвинули сами. Пока прочие рассаживались, рыжий приставал ко мне с вопросами:

– Вы давно во внеземелье?

– С одна тысяча девятьсот девяносто четвертого.

– Всего за десять лет заработали пенсию?

– Быстрее, чем за десять. И продолжаю жирок в виде обязательных отчислений наращивать, и на оперативном счету у меня бабла немерено, хоть круиз на «Титанике» по Млечке покупай.

– По какой «млечке»?

– Эт мы, ветераны, сиречь те, которые уже скопили на долгую старость и еще продолжают зарабатывать, так уменьшительно-ласково промеж себя называем Млечный Путь, понял?

– Ничего я не понял! Где можно всего за... меньше чем за десять лет заработать пенсию?

– Там же, где и ты ее зарабатываешь, – на границах Солнечной. И я, так же, как ты, как вы все, носил форму пограничника, дублировал аппараты автоотстрела космомусора, де-юре защищая Планету Предков, де-факто скучая сутки через трое возле мониторов.

Все уже расселись, и все, кроме белобрысого здоровяка, буквально пожирали меня любопытными глазами. Белобрысый, примостившийся напротив, рядышком с рыжим, старательно делал вид, что моя персона интересует его постольку-поскольку.

– Вы освоили в свободное от вахты время какую-то редкую специальность и сумели сдать экзамены? – поинтересовалась девушка, кокетливо поправляя завитушки золотых локонов. Очень и очень смазливая, между прочим, девушка.

– Ха! – Я подарил девице многообещающую улыбку. – Согласно статистике, две трети новичков-пограничников попадаются на крючок под названием «стимул». Две трети первогодков зубрят в промежутках между дежурствами, и чего? И ничего! Знаете, милая, скольким удается пройти экзамены на высокооплачиваемую работу подальше от звезды по имени Солнце?

– Единицам, – девушка качнула ресницами. Зашторенные пухом ресниц глаза блеснули. Черт подери, а ведь я, кажется, нравлюсь этой стройной, грудастой златовласке с малахитовыми глазами.

– Особо одаренным единицам! Я же парень простой, среднестатистический. Как и все вы, друзья, я абсолютно физически здоров, и на планете Земля у меня так же, как и у вас, родственников ни фига не осталось. Сиротство и здоровье – начальный капитал каждого из...

– Я хочу жрать! – грубо оборвав мою трепотню, белобрысый здоровяк заговорил с роботом. – Чего в «Москве» найдется попить, покушать?

– Все, что угодно-с, – пробубнил робот, подобострастно сгибаясь. – Плюс эксклюзив: натуральное пиво, сваренное на Земле, земные сухарики «Кириешки» со вкусом бекона, атлантическая сельдь пряного по...

– Не грузи! – перебил чучело человека белобрысый. – Перечисли, какие сорта родного пива присутствуют в ассортименте.

– «Балтика», «Клинское», «Очаково»...

– «Клинское-редкое» в стекле есть?

– Семнадцать юксов за бутылку. Плюс право бесплатно поцарапать полировку стола, коли пожелаете откупорить пиво об край столешницы. Плюс...

– Семнадцать?! – малость обалдел рыжий. – За одну бутылку?

– За одну бутылку «редкого» объемом ноль-пять, – подтвердил робот. – Плюс бесплатные бонусы в виде...

– Селедка почем? – спросил белобрысый деловито, не обращая ровным счетом никакого внимания на прибалдевшего рыжего соседа.

– Двадцать два юкса за сто граммов. Плюс членский билет общества «Гурман». Плюс право оставить запись в «Книге жалоб и предложений». Плюс...

Робот перечислял бесконечные бонусы, белобрысый, скрипя мозгами, складывал в уме юксы, четверо его сослуживцев внимали халдею, разинув рты, а девушка, обращаясь ко мне, прошептала:

– Отчего все так дорого?

– Эксклюзив, – ответил я тоже шепотом и в свою очередь задал вопрос ей: – Разрешите обеспеченному ветерану угостить вас чашечкой натурального земного кофе?

– Ой, что вы, – она смутилась.

– «Ой» – да или «ой» – нет?

– Нет-нет, спасибо.

– Хм-м... раз «нет», то и благодарить меня не за что. Жаль.

Она еще плотнее, чем раньше, зашторила малахитовые глазки черными ресничками. На мгновение я почувствовал себя настоящим мачо, а вовсе не кидалой, который собирается приопустить зеленых погранцов на энное количество юксов.

– ...фотография за столом на память. Плюс сувенир-ароматизатор воздуха с персиковым запахом.

– Почему за селедку полагается персиковый ароматизатор? – совершенно обалдел рыжий.

– В качестве рекламы отменно свежезамороженных персиков из Абхазии, – с готовностью объяснил робот. – Цена одного абхазского персика всего четырнадцать юксов. Плюс набор для изготовления поделок из персиковых косточек. Плюс...

– Засохни! – гаркнул белобрысый. – Неси бутылек «Клинского-редкого», сто грамм селедки и хлеба. «Бородинский» есть?

– Сто грамм настоящего «Бородинского» стоят всего три юкса. Плюс бейсболка с логотипом нашего ресторана и право бесплатно заказать музыку. Не желаете еще...

– Хватит! – белобрысый врезал кулаком по столу. Мой недопитый бокал с пивом подпрыгнул, но устоял. – Неси пиво, селедку, пятьдесят граммов «Бородинского» хлеба и включай музон. Заводи «Ленинград», диск «Пираты двадцатого века». Все, выполняй.

– Извольте-с расплатиться заранее, – проворковал робот и, будто милостыню попросил, потянулся к белобрысому заказчику открытой искусственной ладонью с нежно-розовой выпуклостью, похожей на нарыв, именуемый на сленге «кассой».

Белобрысый мазнул небрежно кончиком пальца по шершавому нарыву «кассы», за сотую долю миллисекунды «касса» проанализировала миллисоскоб кожи заказчика на предмет ДНК, связалась с банком, в котором заказчик зарегистрировался по прилету на транзитку, и перевела соответствующую сумму на счет заведения. И сразу же заиграла музыка, и Сережа Шнуров запел с чувством: «Когда переехал, не помню, наверное, был я бухой...»

– Сделай потише, – распорядился я, не глядя на робота. Шнурок заголосил тише, а я ехидно напомнил белобрысому понтярщику: – Ты говорил: «Жрать хочу», да? – Я оскалился в суперехидной улыбке. – Разве кусочком хлеба, шматком сельдя и бутылечком пивка можно насытиться, а?

– Не твое собачье дело, – зло огрызнулся белобрысый.

– Ай-яй-яй, – скорчив скорбную рожу, я покачал головой. – Ай, как не стыдно? К ветеранам по понятиям положено обращаться на «вы».

– Клал я на понятия. Я в милиции служил, на всякие там «понятия» мне на Земле было плевать с высокой колокольни и здесь наплевать. – Он повернул башку к роботу и заорал: – Ты чего стоишь, кукла?! Неси заказ, урод!

– Халдей запрограммирован ждать, – улыбнулся я уголком рта. – Чучело в заведении одно, а посетителей навалило до фига. Все сделают заказы, рассчитаются, и чучмек побежит за хавкой. Только, знаете чего, земляки... – я обвел взглядом собравшихся за тандемом полированных столиков. Белобрысого я как бы перестал видеть, на прочих глядел приветливо, с добродушной улыбкой, – знаете чего, а давайте-ка я вас угощу, лады? Миль пардон, мадемуазель, на сей раз эксклюзив не предлагаю. Закажу шесть порций яичницы с ветчиной, хлебушка вдоволь и шесть... семь, себе тоже, коктейлей «апельсиновый цветок». Само собой, все эрзац, но конкретно в этой забегаловке синтезяичница с эрзацмяском да псевдохлебушком – пальчики оближешь. А про водку с апельсиновым якобы соком так я вообще молчу, сами оцените. Идет?

– Неудобно как-то, мы... – собрался было протестовать рыжий, однако я его живо осадил.

– Неудобно штаны через голову натягивать! – Я залпом допил свое «Очаковское». – Мне, здешнему завсегдатаю, вместо эфемерных «плюсов» положены сплошь реальные минусы, в смысле – скидка. Не бойтесь, не обеднею. Слыхал заказ, чурка? – Я хлопнул ладошкой по «кассе», и с моего оперативного счета списалось – ха! – 0,3 юксика.

Приученный мною откликаться на «чурку», «чмо» и «чучело», робот побежал за едой с выпивкой, я же вернулся к теме собственного благосостояния. С другого, дальнего, так сказать, конца воротился к мысли, прерванной белобрысым понтярщиком:

– Вот гляжу я на вас, земляки, и, честное слово, вспоминаю себя образца середины девяностых. Вот точно так же дождался я первой увольнительной и рванул вместе с группой товарищей на далекую транзитку, где зарулил в кабак с родным названием. Думал ли я, надеялся ли, что вскоре смогу обозваться «ветераном»? Не-а, ни фига! Будучи реалистом по жизни, я настраивался на четверть века службы в погранчастях. Плюсов-то у этой службы до фига и больше, правильно? Регулярное омоложение на халяву, это раз, бесплатная синтезхавка, зачастую более вкусная и уж точно более полезная, чем натурпродукты, это два, дежурства у мониторов совершенно ненапряжные, это три, каюты люкс, зоны отдыха с прибамбасами, это четыре, пять и так далее...

Я замолчал, вынужденно взял паузу, ибо прибежало чучело с подносами. Робот скоренько, в шесть секунд, сервировал стол-тандем и слинял восвояси. Девушка и рыжий пригубили коктейль, белобрысый зубами вскрыл эксклюзивную бутылку пива, троица пограничников, молчавших с самого начала, опять же молча взялась за вилки, и я продолжил вещать:

– Вот точно так же, как я вас сейчас, нас, зеленых тружеников границы, в начале самой первой увольнительной, на первой же транзитной планете, угостил эрзацхавкой скороспелый ветеран вроде меня нынешнего, с погонялом «Крутой Татарин». А посему, можно смело сказать – нынче я возвращаю долг Ея Величеству Судьбе! Жрачку с выпивкой я уже вам заказал, следовательно, половину долга уже вернул Ея капризному Величеству. Осталась вторая половина, самая интересная. Расскажу вам то, чего рассказывал нам, мне и моим сослуживцам в тот судьбоносный день добряк Татарин. Крутой поведал зеленым лапушкам о Большой Игре, и я, один из всех, приобрел тогда игровую систему модели «Че» по цене фирмы-производительницы. Год спустя, участвуя в Большой Игре, я сорвал куш, равный обязательному пенсионному вкладу. Стоит ли говорить о том, что все свободное время, предшествующее ежегодной Гранд-Игре, я щелкал по клавишам «Че»? Нет, пожалуй, не стоит...

На самом деле Крутой Татарин впарил мне вовсе не игрушку «Че», а «Сканер артефактов». Само собой, бренд «Сканер артефактов» – почти бессмысленное, чисто коммерческое словосочетание, рассчитанное на ярко-зеленых лохов, новичков внеземелья. В документации изделия значилось совсем другое наименование, жутко длиннющее, понятное лишь узкому кругу высоколобых специалистов. Изделие следовало подключать к стандартным системам обнаружения блуждающих в космосе образований, и ежели на каком образовании обнаружатся пресловутые «артефакты», то они законно будут принадлежать владельцу «сканера» в кавычках. Лицензия на отлов дорогостоящих артефактов и плата за симбиоз с казенным оборудованием входили в цену изделия. Стоит ли говорить о том, что я... Стоит! В течение трех месяцев я, наивный, таскался на дежурства в обнимку со «сканером», я, идиот, всерьез рассчитывал одномоментно разбогатеть. А в промежутках между дежурствами я действительно играл с «Че», которую купил в последний день первой увольнительной за последние оперативные юксы. Чисто для забавы купил, без всякой задней мысли. И действительно, через год примерно я выиграл в Большой Игре до фигища юксов, на что – клянусь! – ну совершенно не рассчитывал. Я оказался исключительно одаренным геймером, чего – правда! – ну никак от себя не ожидал. Заключая со мной контракт, фирмачи, производящие «Че», заявили, дескать, таких, как я, талантов по статистике – один на миллион. Лучше бы, конечно, один на миллиард, но, как говорится, чем богаты, тем и рады.

– ...Вот, господа пограничники, полюбуйтесь: передо мной на столе находится игровая система фирмы Кью, модель «Че», последняя модификация на сегодняшний день. Внешне это похоже на земной ноутбук, правда? – Я дотронулся до оранжевой клавиши на боковине ноутбукообразной системы, и моя «Че» послушно «сдулась», будто резиновая игрушка. Дисплей лег на столешницу снулым блинчиком, клава расплылась тонкой, мнущейся субстанцией. Я сложил «Че» пополам и еще раз пополам, сложенное вчетверо скатал в миниатюрный комок, умело скатал так, чтобы выпирала лишь одна оранжевая клавиша формы. – А теперь совсем не похоже на земную оргтехнику, согласны? – Я подбросил серый комочек с оранжевым вкраплением, поймал, еще туже смял в кулаке, покатал по столу, вдавил в серую массу клавишу «форма», и «Че» послушно «надулась» и снова превратилась в подобие земного ноутбука. – Но это еще не все, господа! Обратите внимание на конфигурацию клавиш – это конфигурация для игры, а сейчас... – Я дотронулся до фиолетового сенсора в стороне от «рабочих» кнопок и подтвердил команду голосом: – Смена функций!.. Видите? Прежние кнопочки исчезли, возникли новые, и универсальный приемник для всех видов носителей информации. В системе предусмотрено до фига конфигураций и столько же функций. Игровая – приоритетная. Типа, как у земных мобильников: основная функция – голосовая связь, и далее навороты типа органайзера, будильника, видео-, фотокамер, Интернета, эс-эм-эса и тэ-дэ, и тэ-пэ. Я понятно объясняю?

– Слышь, чувачок, что-то я не въехал, – разинул пасть, полную недожеванной селедки, белобрысый хам. – Ты врал, что слинял с Планеты Предков в девяносто четвертом, а тогда мобил с наворотами еще не было. Откуда ты знаешь про современные мобилы? – бывший мент глянул на меня, как Жеглов на Фокса. – Не верю я, что, имея средства на покупку здешних приколов, ты до сих пор интересуешься земным барахлом.

Я уж было собрался проигнорировать его хамскую реплику, да передумал, ответил, скаля зубы в улыбке бультерьера:

– Слышь, мусорок, поживи с мое во внеземелье, и сам узнаешь, какова она на вкус, зараза, названная французами «ностальгией». Никаких юксов не жалко за возможность смотреть земное Ти-Ви и... Ха! Сдается мне, ты, мусор, уже распробовал вкус наркоты-ностальгии! Уже высосал земное пиво и дожевываешь эксклюзивного сельдя. А хлебушек-то, вижу, экономишь, ха!.. Учти, у тебя на оперативке еще достаточно бабла для покупки родных мыла и веревочки. Подсказать, где торгуют качественными товарами для суицида? А?

В унисон с моим «А?» закончилась последняя композиция с пиратского альбома группы «Ленинград». Я усмехнулся, а белобрысый набычился и процедил сквозь зубы:

– Не в дугу базаришь. Уходишь от прямого ответа. Быкуешь, ветеринар.

Я пожал плечами – мол, базары тру, как умею, – перестал видеть белобрысого и продолжил окучивать его сослуживцев:

– Общее внимание, господа и дама! – поворачиваю «Че» так, чтобы всем был виден дисплей. – Вуаля! – дотрагиваюсь до фиолетового кружка, возвращаю игровую конфигурацию клавиш и запускаю демку.

Демороликом игрушка снабжена знатным, сделанным и с фантазией, и с душой. Начинается демка мультяшкой а-ля Дисней. Веселенькие такие, разноцветные шарики-планетки бодренько так вращаются вокруг ласкового солнышка. Смешные автосторожа влегкую отстреливают на подлете к Солнечной злодеев-метеоритов, пинают почем зря астероиды, лихо рубят хвосты кометам.

Но вот землянам удается засечь чудо природы – блуждающую черную дыру, и мультипликацию сменяет изобразительный ряд с закосом под черно-белую кинохронику. И мрачные ученые выдают малоутешительный вердикт: кранты Земле-матушке.

Пока цивилизованное человечество спешно готовится к эвакуации с Планеты Предков, совершая в экстазе эпохальные открытия и судьбоносные технологические прорывы, в псевдокинохронике появляется цвет.

Три века эвакуации ужаты талантливо до трех минут экранного времени. Грандиозные панорамы завораживают, одно жалко – создатели ролика не удосужились показать, хотя бы мельком, тех раздолбаев, которые умудрились опоздать на эвакопункт и были брошены, остались на обреченной Планете Предков.

Заселение пригодных для жизни homo sapiens планет, локальные, раз за разом победоносные, стычки с чужими, говоря короче – эпизоды завоевания Вселенной проносятся в течение пары сотен секунд уже в режиме суперстереовижен.

Квадроизображение возникает, когда черная дыра вдруг – ни с того ни с сего! – схлопывается в относительном далеке от звездочки с маркировкой «Солнце». Шикарно выглядят побочные эффекты схлопывания поганой дырки, сиречь мегатонны космического хлама, которые бомбардируют в том числе и Землю. Эффектно гибнут Лемурия, Атлантида, Му и Арктида. Всемирный потоп смывает на фиг все следы протоцивилизаций. Но вот Земля-мама снова вполне пригодна для эксплуатации, и некоторые из народов-эмигрантов, ясное дело, выказывают желание вернуться под земные голубые небеса. Однако лемурийцам, атлантам, муийцам и уроженцам Арктиды, увы, негде селиться, кроме как на уцелевших материках, ушельцы с которых тоже, ясен пень, тосковали по родным осинам, секвойям да баобабам. И начинается ПВА – Первая Война Абсурда, она же – Глобальная Смута, она же – Дурная Война. Имея в своем распоряжении всю Вселенную, люди бьются за клочки суши на одной-единственной захолустной планетке. С начала Дурной Войны начинается собственно игра.

– На старте игрок имеет стандартно укомплектованный боевой космокатер тех времен и полную свободу действий. Воюй за кого захочешь, с кем пожелаешь, один, в составе эскадры, как угодно. Можно пиратствовать, можно откочевать в тихую галактику, высаживаться на неизвестные планеты и искать чего-нибудь полезное или мочить чужих на фиг. Можно даже приземлиться на Планету Предков и стать божком для одичавших потомков тех раздолбаев, которые опоздали эвакуироваться и сумели пережить Потоп. Виртуальный мир «Че», честное слово, если и меньше Вселенной, то самую малость. Главная задача в этом мире – зарабатывать бонусы и абгрейдить свое боевое корыто. Считаешь, что нарастил мощи достаточно, – имеешь право заявить о платной игре с фирмой «Кью». Однако лично я не советую злоупотреблять текущими платными побоищами. Лучше копить бонусы и накручиваться-накручиваться-накручиваться, чтоб сорвать по-настоящему фантастический куш в ежегодной Большой Игре. Чего такое «Поток», знаете?

– Что-то вроде земного Интернета, – блеснула эрудицией девушка.

– Ха!.. Вот именно: «что-то вроде». Большая Игра проистекает в Потоке, куда вливаются только живые участники. Игрок, хотя бы однажды победивший в «Большой Мочиловке», считается профессионалом и обязан выставить на кон все свои оперативные деньги за вычетом одного, чисто символического юксика. Любители имеют право не рисковать и заявить любую сумму, хоть тот же, ха, символический юкс, ради бога! Победитель в Большой Игре бывает только один, и, как говорится, победителю достается все. В смысле – все заявленные юксы всех участников. Последнее энное количество лет ваш покорный слуга регулярно побеждал, то есть регулярно богател. В этом году я опять заявил себя претендентом на победу, и завтра я снова собираюсь победить. Обязательно!

– Завтра у вас Большая Игра? – Девушка посмотрела на меня так, будто я вовсе не в виртуалке собрался рубить бабло, а, в натуре, улетаю воевать.

– В ноль часов ноль минут все мои оперативные деньги перетекут в банк фирмы Кью. Я уже отдал соответствующие распоряжения. К вечеру завтрашнего дня я верну свое, заберу чужое, но, кто знает, быть может, на будущий год кто-то из вас, господа и дама, приберет к рукам нажитое мною состояние, оставив мне, бедолаге, тот самый чисто символический юксик на память. – Я щелкнул по фиолетовому кружочку дважды, и на панели управления возникла шершавая пумпочка «кассы» в окружении множества маленьких кнопочек. Мои гибкие пальцы быстренько пробежались по кнопкам. Я старался выглядеть спокойным, но пальчики все же дрогнули. Зато голос – ничуть. И голос, и интонации остались прежними. – Предлагаю всем желающим приобрести игровую систему модели «Че» по специальной цене. Оплатив покупку сейчас, вы ее получите в космопорте перед отлетом с данной транзитной планеты. Модель «Че» с наворотами в виде датчиков усталости, шлема присутствия, выносных рычагов управления катером и еще множества полезных мелочей обойдется вам всего в сорок девять целых девяносто девять сотых ю.

«То бишь при благоприятном исходе кидалова на мой счет капнет приятная разница между истинной ценой изделия и заявленной», – проговорил я про себя то, чего, естественно, не сказал вслух.

Я кидал их на смехотворную сумму по сравнению с тем баблом, которое рассчитывал честно срубить в завтрашней Игре. Я решал свои чисто психологические проблемы. Дело, видите ли, в том, что я по сию пору комплексую, когда вспоминается ненароком Крутой Татарин, который кинул меня много лет тому, впарив по «спеццене» тот чертов сканер мне – зеленому лоху. Клин клином вышибают – вот повторю сейчас трюк Татарина и избавлюсь от комплексов, понятно?

Ясен перец, никто из погранцов не догадался – как и я когда-то! – спросить, как следует трактовать мои слова о «специальной цене» и возникшую на дисплее надпись «спеццена». Приобрести же «Че» с наворотами по заявленной, ха, цене изъявили желания все, кроме белобрысого амбала, который умудрился серьезно потратиться, ублажая желудочную ностальгию. Первым шлепнул по выпуклости «кассы» рыжий, и на дисплее возникло: «Подтвердите перечисление». Игровая система – это вам не робот, каковой анализирует добровольность автоматически, изучая аж 108 параметров. «Че» требует подтверждения голосом, и ежели встроенный в игрушку декодер интонаций сочтет, что покупатель в здравом уме и пожелал расстаться с баблом по доброй воле, то – сделка состоялась. Увы, иногда декодеры глючат.

– Подтверждаю, – произнес рыжий твердо.

Ура! Подтверждение принято с первого раза, о чем свидетельствует возникшее на дисплее уведомление: «Вы совершили сделку с Железной Жабой».

Рыжий посмотрел на меня с некоторым удивлением и спросил, немного смущаясь:

– Вас зовут «Железной Жабой»?

– Ага, – я кивнул. – Слыхал, наверное, что у нас, у ветеранов, принято брать псевдонимы? Ну так мой ник – Железная Жаба.

– Гы-гы-гы!.. – гнусаво заржал белобрысый. – Жа-гы-гы... ба-гы-гы... Ты – гомик?.. Жаба – баба... гы-гы-гы! Ты – пассив?.. Гы-гы-гы...

И тут я на него обиделся не по-детски. Сотрясающийся от смеха обидчик сидел чуть правее напротив, очень удобно для удара моей правой ногой по его левой коленке. Хоть и не видно наших ног, хоть они скрыты под столешницей, а все равно, говоря образно: его коленная чашечка как на блюдечке, ха!

Бью!!! И, ясен пень, попадаю точнехонько в хрупкую чашечку.

– Бля!.. – Белобрысый округлил глаза, разинул пасть, инстинктивно потянулся к пострадавшей чашечке, нагнулся ближе к столешнице, а я подпрыгнул на стуле и – бац!!! – кулаком, как молотом, врезал ему по темени.

Хрясь!... – он дрыбалызнулся подбородком об стол, а я – ХУ!.. – хуком с левой ему в скулу и – бах!!! трах!.. Бздыньк!.. – Белобрысый вместе со стулом, смахнув со стола бутылку из-под пива и тарелку с остатками «Бородинского», звонко полетел на пол. Ну а я спокойненько так опустил задницу на насиженное место и миленько так улыбнулся товарищам поверженного обидчика, весь из себя такой мягкий и пушистый, сама невинность.

– Ка-а-ак вы его-о-о... – Девушка аж задохнулась. Я, идиот, подумал, что от восторга.

– Ха! – Я ей подмигнул. – У меня было суровое детство, дорогая. Обстоятельства, ха, сделали из меня отменного драчуна.

– ...О-о-о... – вздохнула-таки девушка, – вы его отважились ударить?! Ой, мама! Что сейчас будет, ой! – Она поглядела на соседей. Четверо молодых мужчин воспринимали действительность с философской обреченностью страдающих водобоязнью буддийских монахов, ненароком попавших под дождь. Ее взгляд, проскользнув по товарищам-«монахам» и не найдя за что зацепиться, уперся мне в переносицу. – Он же боксер! Мастер спорта!

«Шутит, – подумал я с надеждой. – Мастер не позволил бы ударить себя в скулу...»

– Я не шучу! – Она как будто читала мои мысли. – Он если хотя бы рюмку, хоть глоток, хотя бы пива выпьет, то тормозится. Пока не рассвирепеет. Особенность организма у него такая. Я не понимаю, как он вообще попал во внеземелье с такой психикой!

– Засохни, соска! – выкрикнул с пола нокаутированный мною псих и заворочался, засопел.

Я, кстати, понимаю, почему психа взяли в космос, – потому что, когда его вербовали, он был в порядке. Крыша у белобрысого потекла уже на границах Солнечной. Само собой, его досье пестрит от взысканий, однако регулярное психотестирование он пока проходит, ибо, будучи мастером, умеет собраться, когда надо, взять себя в руки. Пока умеет. Или пока умел...

– На транзитках, как и на погранстанциях, все и везде фиксируют скрытые видеокамеры, – сказал я громко. Так громко, чтоб было слышно и на полу. Я говорил не только громко, но и быстро. Чтобы успеть высказаться до того, как псих встанет на ноги. – Если кто-то кое-где у нас порой получит по мордасам, так господин кто-то имеет законное право пожаловаться, и соответствующая видеозапись будет считаться уликой на суде.

Я озвучил всем известное правило, надеясь прозрачно намекнуть боксеру, мол, уделаешь меня сейчас в ноль, и я тебя засужу на фиг! Сделаю из тебя, мастер, носорога! Как это ни странно, белобрысый мой тонкий намек понял.

– Я на тебя, жабий потрох, доносить не собираюсь, – поднявшись на ноги, прихрамывая, белобрысый отошел подальше от столиков, поближе к двери с колокольчиками. – Ходи сюда, сука! Биться будем! Опосля, хрен с тобой, доноси на меня, разрешаю! А ща ходь сюда! Ходь, ходь! Все одно мимо меня не проскочишь, сучонок!

Он ошибался – есть ход и мимо, через кухню на улицу. Мне б ноги в руки, «Че» под мышку и бежать известным запасным ходом, ан нет! Взыграло ретивое! В лом, видите ли, мне стало «терять лицо» перед земляками и особенно перед златовласой землячкой. Ну скажите, ну не дурак ли я, а?.. Конечно – дурак!..

На что – вам интересно? – я, среднетяж-самоучка, рассчитывал, выбираясь из-за столика-тандема и собираясь бодаться с мастером-тяжеловесом?.. Я рассчитывал на железную вилку, которую незаметно слямзил со стола и сунул в карман. Еще я рассчитывал на свой подростковый богатый опыт уличных разборок. Бывали, знаете ли, прецеденты, когда я, трудный подросток, метелил в том числе и мальчиков из боксерской секции. У обученных спортивному боксу, выражаясь образно, есть одна... вру! Даже не одна ахиллесова пята у них есть, а целых две «ахиллесовых ноги» и «ахиллесова промежность» в придачу. Даже Майк Тайсон, когда дерется, забывает обо всем, чего у него ниже пояса. Так что у любого уличного драчуна с определенными навыками есть – будем оптимистами! – теоретический шанс завалить и самого Тайсона. Белобрысый, кстати, хоть и мастер спорта, но отнюдь не Тайсон. И, помимо прочих «ахиллесовых пяток», у него серьезно травмировано... Черт! Вдруг выясняется, что колено у него травмировано не так уж и серьезно – только что он попрыгал на левой ноге, размял коленку и лишь слегка при этом поморщился. Слегка!.. Жаль...

Я остановился шагах в двух от психованного боксера с удароустойчивой левой коленкой. Я замер, выставив вперед одну ногу, внутренне готовый заехать другой ногой в пах тяжеловесу. А также готовый, ежели – тьфу! тьфу! тьфу, чтоб не сглазить, – вдруг промажу, выхватить из кармана трезубец вилки.

– Все – свидетели! – оскалился довольный боксер, поднимая кулаки. – Все видят, и люди, и видеокамеры, как жабий потрох сам вышел биться?

Все-таки он побаивался, что я на него, фигурально выражаясь, стукну. И совершенно не опасался, что у меня снова получится стукнуть ему больно, в натуре. Я прикинул расстояние от своего носка до его гениталий и уж было собрался бить, как вдруг – ох уж это противное слово: «вдруг»! – он ударил меня НОГОЙ!..

Златовласая девушка, сказав «боксер», увы и ах, забыла добавить: «тайский». Да! Да, он был мастером «мулай тай», то бишь специалистом так называемого тайского бокса, где принято лупить оппонентов ногами почем зря!

И все же похвастаюсь – я среагировал чисто рефлекторно, но среагировал на атаку его нижней правой, тяжеленной и умелой, конечности. Я успел – правда! – прикрыться локтем. И все. Больше я мастера не видел. Последнее, чего помню: выражение глубокого удовлетворения на его тайбоксерской роже, острую боль в своем оттопыренном локте, запах его обуви и звон в ушах, предшествующий долгому ударному наркозу...

...Я умею, поверьте, чувственно и очень живо описывать эротические забавы, но не собираюсь этого делать. Кто-то, ясен перец, зачитал бы до дыр странички с описанием моих сексуальных изысков, однако, господин(жа) кто-то, извольте довольствоваться одним-единственным словом «секс». Напрягайте фантазию и сами придумывайте – каждый(ая) в меру своей испорченности или наоборот – что, пардон, стоит за сим емким, иностранным словечком: «секс». Итак...

Итак, я очнулся в объятиях обнаженной златовласки, с коей нас свела судьба в ностальжи-заведении под вывеской «Москва».

– Где я? – спросил я.

– Тс-с-с... – она приложила наманикюренный пальчик к своим напомаженным губкам. – Расслабься, все хорошо.

Секс...

– Где мы? – Я стер тыльной стороной ладони помаду с... Впрочем, не важно, откуда. – Как я сюда попал?

– Тебя принесли. Бесчувственного.

– А почему ты со мной?

– Почему?.. Дурачок...

Секс...

Секс...

– Черт!... – Я перевернулся и случайно лег спиной на аппаратик, который все, кроме меня, называют «Айболитом». Я же эту каракатицу колючую нарек «Бармалеем».

– «Айболит» по тебе, бесчувственному, столько ползал, так старался, делал нужные инъекции, а ты, негодный мальчишка, чуть было его не раздавил сейчас.

– Надо было «Бармалея» обратно в аптечку засунуть после того, как, сделав дело, он отключился. А то сломаем нечаянно гостиничный инвентарь, и два юкса тю-тю, спишут автоматом.

– Я как раз собиралась убрать его на место, но ты очнулся...

– И?..

– Дурачок...

Секс...

Секс...

Секс...

– Черт!.. – «Бармалея» мы все-таки спихнули на пол. – Ну и черт с ним!

– Черт не с ним, чертик со мной.

– В смысле?

– Тебе никто раньше не говорил, что ты самый настоящий чертик?

– Внешне?

– Дурачок.

– Понял. Спасибо за комплимент, чертовка.

– И тебе спасибо...

Секс...

Секс...

Секс...

Все хорошее должно когда-то заканчиваться, иначе оно приедается и становится не очень хорошим...

Секс...

Секс...

Да и организм, во всяком случае – ха! – мужской, требует передышки. Хотя бы недолгой...

Секс...

– Ну а теперь... Нет, погоди, не надо. Я другое имел в виду. Давай-ка поговорим немного для разнообразия, ладно?.. Ну а теперь, чертовка, расскажи-ка, как я... как мы здесь очутились.

– Ты, нокаутированный, лежал жалкий-жалкий и беззащитный. Я закричала-закричала, я боялась, что псих ненормальный будет месить тебя ногами ради оттяга. И все наши вскочили-вскочили и закричали: хватит-хватит! Разок, типа, дал ветерану, и хватит. Базар-вокзал, сопли-вопли, псих хлопнул дверью, свалил, а робот-официант доложил нам, где находится ближайшая гостиница. Ребята тебя тащили, а я несла твою «Че». Вон, посмотри, она целехонькая на подоконнике стоит. Какие дешевые здесь номера! Робот-портье сказал, я не поверила! Сутки стоят дешевле яичницы в «Москве». Слушай, а почему все номера в гостинице такие... такие...

– Земные?

– Да! Сама я в похожих гостиницах не бывала, но в кино видела – типичная обстановка американского мотеля и за окошком голограмма хайвея, и вся неземная техника, все супероборудование в номере спрятано с глаз подальше. Я та-а-ак замучилась, когда «Айболита» искала... Почему здесь все... все так прикольно?

– На транзитках, да и вообще везде, где частенько тусуются недавние земляне, все так или иначе заточено под Планету Предков. Я, знаешь ли, бывал в обжитых Старшими секторах космоса, и, поверь на слово, там неуютно чертовски. Потомственные Старшие прекрасно понимают, что для нас их продвинутость все равно как чужая цивилизация, оттого и антураж, и технику специально для нас делают попонятнее, попривычнее да попроще. Моя «Че», например, с клавишами, а Старшие привыкли всем на свете управлять мысленно. Ясен перец, есть и у «Че» хитрая приблуда под названием «мнемопорт», само собой, я попробовал однажды порулить игрушкой мысленно, не вербально, так сказать, и, честное слово, чуть с ума не сошел. Осваивать ментал, увы, надо с детства. Типа, как учиться говорить... Ха! Говорить складно и то проблема, а уж думать...

– Если у нас с тобой родится ребенок, он будет считаться Старшим?

– Конечно, – ответил я сдержанно и напрягся. Как напрягся бы любой нормальный мужик на моем месте. – Ты, конечно, детдомовская, да?

– А ты разве нет?

– Я – нет.

– Бедняжка, тебе было еще сложнее адаптироваться в космосе, чем мне.

– Ерунда, – и я поспешил сменить тему, дабы избежать ненавистных вопросов про мою родословную. Я предпочел вернуться к скользкой теме деторождения. – Не бойся, если у тебя родится ребенок, он... или она, с тобой и останется. – Слова «тебя» и «тобой» я произнес с легким нажимом. Партнерша по сексу, чреватому беременностью, либо пропустила намек-нажим мимо прелестных ушек, либо заранее была согласна на роль матери-одиночки.  – Подрастая, твое дите захочет играть с ментальными цацками, а когда вырастет, его или ее обязательно потянет к Старшим, типа, как деревенских акселератов тянет в город, как Ломоносова тянуло к ученым. Но ты не бойся, твои гипотетические дети и внуки все равно останутся людьми. Ты понимаешь, о чем я? Да?.. Молодец!.. В смысле – молодица, ха!.. Твоим потомкам гарантировано гораздо больше ста двадцати лет активной жизни, у них будут иные заботы и интересы, но они останутся стопроцентными человеками.

– Страшно.

– Брось ты! Ни фига страшного. И на Планете Предков прекрасно сосуществуют изнеженные американцы с дикими пигмеями, которые...

– Я о другом! Современные земляне, и америкосы, и пигмеи, никто не догадывается, что они... что МЫ, люди, самые сильные, самые умные и знающие во всей Вселенной.

– М-да, ха, кошмарики, твоя правда! Ха! Надежды на Высший Разум, ха, оказались напрасными. Ты видела наших космических братков по разуму?

– В каталогах – видела.

– А я в натуре их зырил, многих. Они все такие чмошники, ужас!

– У тебя странный словарный запас – микс дворового сленга и речей начитанного фраера.

– Ты себя, блин, послушай!.. Большинство из нас, годных к вербовке во внеземелье, увы, бывшие трудные подростки. Кое-каких знаний мы здесь нахватались, но...

– Про нас я все понимаю! Расскажи мне лучше еще про Старших.

– Чего конкретно тебя интересует?

– За каким лешим продвинутым Старшим сдалась Планета Предков?

– В смысле, вообще на кой фиг, да?

– Да, на кой?

– Ха!.. И на Земле сплошь и рядом объявляют джунгли заповедниками, а после умиляются дикостью аборигенов. Добавь до кучи еще и юридический казус, вспомни, что сей казус застарелый, а значит...