Железная жаба Зайцев Михаил

– Вот-вот, и я про то же.

– Значит, у меня всего одна попытка?

– Ага.

– Придумал! До того берега я допрыгну по-любому?

– Нет проблем. Толкнись посильнее, и ежели промажешь в дырку, тогда врежешься мягонько в противоположный склон. Амортизацию я обеспечу.

– Я прыгну так, чтоб врезаться в скалы выше желанной, ха, дырки! Как только прикоснусь к скалам, ты сразу же к ним приклеишься. Сумеешь?

– За не фиг делать.

– О’кей. Повисю... тьфу! Повишу приклеенный, переведу дух, и мы отклеимся, понял? И я потихонечку, полегонечку поползу вниз.

– У тебя отсутствуют навыки скалолазания.

– Фиг ли с того? Я ж буду весить что то перышко, верно?

– Обязан предупредить: сколько бы ты ни весил, утратишь контакт со скалой и полетишь на зыбучее дно.

– А можно сделать так, чтобы клей постепенно терял свои свойства и тянулся-тянулся-тянулся?

– На манер сопли?

– Вроде того. Чтоб я спускался вниз, вися, ха, на соплях?

– Могу.

– Вот и ладушки! Поиграем в человека-паука, готов?

– Как юный пионер.

– Тогда салют!

Вы будете смеяться, но мне так и не довелось сыграть роль человека-паука. Не судьба! Сиганув с обрыва, я пролетел до фига метров над зыбкой бездной, постоянно снижаясь, и потихонечку, по-снайперски, угодил прямо в жерло трубопровода!

Вы бы знали, как я собой возгордился! Небрежно так, как и подобает нам, суперменам, повелел скафандру нарастить силу тяжести, включить режим «ночного видения» и, молодцевато выпрямив спину, расправив плечи, пошел в глубь трубопровода, шаркая подошвами, слегка задевая Г-образной «пушкой» дезинтегратора дугообразные стыки над головой.

– Жаба, твои надпочечники переключились на выработку норадреналина.

– Ну и что? – Мои губы кривит улыбочка Джеймса Бонда в исполнении Шона Коннери. – Я прекрасно себя чувствую, отстань.

– Адреналин – гормон бегства, норадреналин – гормон драки. Рваться в бой, недооценивая опасность и, следовательно, переоценивая свои возможности, столь же пагубно, как и желание бежать очертя голову.

– Хорош умничать, скорлупа! Включи-ка лучше музычку. Желаю послушать старый добрый Deep Purple, что-нибудь из раннего.

– Прости, меломан. Для твоего же блага я вынужден сломать тебе кайф.

– Черт!! – меня прям-таки раскорячило, ибо на мои геройские плечи вдруг (какая сволочь придумала это душное слово «вдруг»?! Убил бы!) легла воображаемая штанга, но с тяжеленными, блин, «блинами»! – Черт, скафандр! Кончай баловаться с гравитацией! Я ж так и шага не смогу сделать...

Молчит, психотерапевт хренов! Мало того, музыку врубил садомазохистскую! Филиппа, язви его душу, Киркорова! Ну какой, скажите, нормальный человек без содрогания, без рвотных спазмов может слушать этого лупоглазого звездюка?!. Пытка, блин! Вес давит, Филя, шикодам его мать, надрывается про свою долбаную зайку-зазнайку, жуткое дело! Хочется справить малую нужду и проснуться в холодном поту на мокрых простынях, ужас, как хочется!..

Адреналин с приставкой «нор» улетучился из организма, я так думаю, в течение первого же куплета песни про голимую зайчиху. Под затихающий аккомпанемент веселенького припева стаяли поочередно воображаемые «блины» на воображаемой штанге. В ушах снова тишина, плечи вновь можно расправлять, но не хочется. В голове одна-единственная, чисто философская мысль, точнее, вопрос: «Какая, интересно, сука программировала этот хренов скафандр?..»

Размышляя на тему карательной психотерапии, я, сутулый и хмурый, дотащился до изгиба, до «колена» трубопровода.

Полое «колено» изогнулось под прямым углом, уводя трубу вертикально вверх. А диаметр трубы, о-го-го, как же я зале... Ясно, как я залезу – вон, вижу примитивную лесенку, этакие горизонтальные буквы «П», приваренные к отвесному желобу.

Лезу. Перебираю вяло руками-ногами. Я вновь в весе пера, скафандр без всяких команд, сам подрегулировал гравитацию, и ползти вверх мне легко, однако занятие это муторное, как... как чистка картошки... Эх, давненько я не едал настоящей земной картошечки, что вся бугорками и с вкраплениями темных «глазков»...

– Жаба, взбодрись! Какой-то ты весь из себя сплошь депрессивный.

Молчу.

– Ты подсознательно чувствуешь себя несправедливо мною обиженным, а ответить на обиду агрессией не имеешь возможности, отсюда и приступ депрессии.

Молчу.

– Жаба, хочешь тяпнуть пятьдесят граммулек отменной водяры?

В губы тыкается гибкая трубочка. Плотнее сжимаю губы, трубка исчезает.

– Перекурить хочешь?

Молчу, хотя и охота курнуть, очень.

В шлеме начинает тихо звучать музыка. Инстинктивно вздрагиваю, как та собака Павлова... Нет, пронесло, это не Филя. Все громче и громче звучит Deep Purple, композиция про солдата удачи. Хочется из принципа отдать приказ об отмене всякого музыкального сопровождения, однако я медлю. Киркоров – это да, это самое настоящее «музыкальное конвоирование», а Deep Purple – это музыкальные крылья. К тому же хитрый скафандр выбрал на диво соответствующий текущему моменту саунд. Лезу, поднимаюсь, слушаю клевую вещь из детства и сам не замечаю, как синхронно приподнимается на крыльях аккордов и мое настроение, как это самое настроение, поднимаясь, прессует к чертовой бабушке сорные ростки депрессии.

– Жаба, осторожней! Вверх посмотри!

Ну вот, заслушался и чуть было не ткнулся пумпочкой дезинтегратора в бетонную заглушку. Обретя музыкальные крылья, я взобрался по трубе гораздо быстрее, чем рассчитывал.

– Скафандр, вырубай музон и настраивай «пушку» на тотальное уничтожение последней преграды. Расфигачим в пыль, о’кей?

– Обязан предупредить: после уничтожения данного бетонного массива возникнет разность давлений, температур и всего остального. Тебе улыбается вдруг очутиться, выражаясь образно, в трубе гигантского пылесоса?

– Блин, а как же тогда... Есть! Придумал! Ты сможешь с помощью дезинтегратора закупорить трубу подо мной? Так, чтобы я оказался, типа, в промежуточном шлюзе?

– Запросто! Башку нагни.

– Нагнул.

– Не так! Через плечо смотри, дурик. Выбери участок трубы метрах в... Во! Так нормально! Жми, фигурально выражаясь, на курок.

Нажимаю на несуществующий курок, и внизу, в дюжине метров подо мной, лопается труба. В образовавшуюся прореху сначала лениво, затем веселее посыпались камни и камушки... Ой! А это что еще за гадость такая?.. Вместе с камнями в полость дырявой трубы вынесло червяка! Он гораздо короче, чем приснопамятные сороконожки, но толстый, гад, и... Ой! Червяк разинул беззубую пасть и дохнул огнем прямо в меня! Пламя лизнуло подошвы, рефлекторно я поджал ноги, согнул локти, весь скукожился под бетонным потолком, клещом вцепившись в скобку-ступеньку, а в прореху, проделанную дезинтегратором, вдруг – на сей раз словечко «вдруг» мне как бальзам на душу! – хлынула самая настоящая каменная лавина, которая жадно поглотила огнедышащую мерзость.

– Мама дорогая!.. Скафандр, это была личинка рыгающего огнем дракона, да?

– А хрен его знает.

– Слышь, а может, это была личинка птеродактиля?

– Почему бы и нет? Возможно, и птеродактили, и их личинки заглатывают фосфатные минералы, а те реагируют с кислотами в желудке, образуя горючий газ. По мере накопления, ха, газов желудок распирает. Бяка рыгает газом, он вступает во взаимодействие с атмосферным кислородом, и в результате получается пламя. Но ты не бойся, в местной атмосфере кислорода с гулькин нос, а под куполом до фига. Под куполом личинкам дышать нечем, понял? Они туда не полезут.

Пока скафандр трепался, лавина поутихла, присыпав прореху в трубе, отрезав гипотетический путь к отступлению... Хотя о чем это я?.. Какое на фиг «отступление»? Возвращаться-то мне, по большому счету, и некуда! И по маленькому тоже...

– Скафандр! Давай скорее, покуда у меня не случился приступ клаустрофобии, круши потолок в пыль, в мелкую-мелкую, в пудру, к чертовой матери!

– Ай, какие мы нежные.

– Кончай хамить.

– Спустись на пару ступенек и тыкву задери, неженка.

– Момент... Так нормально? Смотри мне, не повреди заодно с последним препятствием и купол!

– Разве я тебе враг?

– Тогда пли! – Сгибаю указательный палец правой руки...

У-пс!.. И на меня обрушился водопад! Меня едва не смыло к чертовой матери! Я еле удержался на ступеньках!.. Как только водопад поутих, я сразу же оттолкнулся что есть силы и всплыл поплавком.

– Спокуха, Жаба! Все просто замечательно! Над заглушкой был прудик, какие пустяки! Обрати внимание – уровень воды в пруду всего лишь понизился, а это значит, что трубу надежно закупорило камнями. Радоваться надо, а ты, балбес, паникуешь. У тебя, паникера, давление повысилось, а надпочечники выраба...

– Заткнись! – рявкнул я. – Гравитацию сделай, какую нужно, а то я бултыхаюсь, точно водяной матрац! – Я немного потяжелел и саженками поплыл к близкому бережку. – «Ночное видение» выруби, идиот! Я ж щас ослепну, в натуре!

– Ой! Ой, извини! Прости, ради бога, я...

– Заткнись! Бога нет. Увы...

Бога, ясен перец, нету ни фига, а вот рай, оказывается, есть! Правда! Я прошел огонь, воду и медные трубы – пусть и в другой последовательности, однако прошел – и оказался в сказочном раю, честное слово! Стою на берегу незначительно обмелевшего по моей вине прудика, придирчиво вглядываясь в окружающий райский пейзаж, и обалдеваю от восторга.

Слева, под верхотурой бирюзового купола, сияет искусственное солнышко, правее кучерявятся голографические облачка. Под ногами самая настоящая травка тимофеевка. Шур-шур-шур – прошуршал в муравке очаровательный такой мышонок. Блям-с, блям-п, блям – плещется рыбешка за спиной. Фр-р-р, фр – легчайший ветерок оглаживает листики редких, красиво корявых деревьев, карликовых рябинок, кленов, тополей. Благодать!

А на прозрачке забрала появилась формула с пояснением для двоечников: «АТМОСФЕРА ИДЕАЛЬНО ПРИГОДНА ДЛЯ ДЫХАНИЯ». Перед глазами пробегают радующие несказанно данные о температуре, влажности и иже с ними. Райские данные!

– Скафандр! Прочь забрало! Желаю дыхнуть этакой прелестью!

– Ха! А как, интересно, ты будешь искать объект без маркера направления?

Он, черт побери, прав. Бледно-розовый кружок спроецирован на забрало, а красная точка, между прочим, сместилась к самому краю окружности. Заполняю меха легких стерильной дыхательной смесью, говоря проще – вздыхаю и поворачиваюсь так, чтобы красненький огонек расположился в центре круга. Иду по...

– Блин! Скорлупа чертова! Разве нельзя самостоятельно сообразить, что земное притяжение для меня здесь и сейчас самое то?!. Убирай быстро к чертовой матери вообще всякие гравитационные костыли!

Вот теперь иду по травке нормальненько, как человек. А кружок-то! Кружок! Сжимается с каждым шагом вокруг точки! И это свидетельствует о том, что я вылез из преисподней в относительной близости от искомого объекта. Невольно замедляю шаг...

...Что за персонаж описывал мне искомый объект, я, само собой, ни фига не помню. Ясен перец, химия стерла память и об этом инструкторе. Меж тем ясно помню описание животного: вес – несколько килограммов, высота в холке – несколько дециметров, шерсть густая, скорее всего, будет спать.

Почему: «скорее всего, будет спать»? Зная себя, уверен, что задавал подобный вопрос, но толку-то? Может быть, мне и ответили, а может, и нет. Не помню.

Окружающая действительность красноречиво подсказывает, что искомый зверь родом с Земли-матушки. Иду заданным курсом и теряюсь в догадках. Подогреваемые огнем любопытства нейроны носятся со скоростью олимпийских чемпионов по мозговым извилинам, а ноги шагают все медленнее и медленнее. Зачем-то приподнимаюсь и иду на цыпочках. Можно сказать – крадусь. Кружок перед носом совсем сузился, еще сузился... Вижу! Вижу цель!.. Мама дорогая... это же кот...

– Кот... Ей-ей, обычный котяра... Просто кот.

– Жаба, почему ты заговорил шепотом?

– Отстань, я разговариваю сам с собой.

Средь травки-муравки имела место быть песчаная плешка, и на согретом искусственным солнышком песочке сладко дрых, свернувшись в уютный клубок, серый в полосочку котище. Жирный такой, морда довольная, шерсть аж лоснится... Ерунда какая-то! Да на Земле таких котофеев в каждом дворе до фига и больше! Неужто купол городили специально для этой жирующей животины? Кто, блин горелый, и почему устроил для совершенно обычной зверюги сей райский уголок? Чем конкретно этот кот интересен мафиозо? Единственно необычное в нем то, что он спит, как обожравшийся поросенок, и совершенно не собирается просыпаться, хотя и знает о моем появлении, вижу – ухом повел. Меня предупреждали: «скорее всего, будет спать», он и спит, совершенно по-свински... А вообще-то при внимательном рассмотрении он так себе ничего, милый котик. Очень даже милый... Милый?!. Откуда, интересно, во мне нежданно-негаданно возникла симпатия к животному? Честное слово, возникла, хоть к семейству кошачьих я никогда особых симпатий не питал... Черт побери! Показалось или действительно котяра чем-то неуловимым смахивает на щенка?.. Собак-то я уважаю с детства, щенков особенно... Елы-палы, а ведь и правда, есть в нем что-то собачье...

– Жаба, ты спятил? Откуда, сам подумай, в коте «что-то собачье»? У тебя крыша едет, Жаба! Делай дело и сваливай!

Я встряхнул головой, прогоняя глюки, подкрался вплотную к спящему животному, нагнулся и с величайшей осторожностью коснулся кошачьей спинки левой ладошкой, аккуратненько запустил пальцы в полосатую шерстку. Почему-то я очень боялся его разбудить, сам не знаю, почему. Затаив дыхание, я поймал кончиками пальцев серую шерстинку. Котяра дернул усом, повел ухом и заурчал. Как же умилительно он урчит, этот симпатичный, похожий на щенка котик, такой хороший, толстенький такой...

– Жаба!

– Тише, ты его разбудишь.

– Совсем сдурел? Сквозь шлем не слышно наших базаров, забыл? Плотнее сомкни большой и указательный пальцы левой руки, зафиксируй шерстинку и подними руку! Поднимай, мать твою за ногу! Ну!

С превеликой неохотой я согнул-таки в локте левую руку. Ладонь оторвалась от шерстки, шерстинка осталась в пальцах. Словно алкоголика к стакану, руку потянуло обратно к коту. Так и тянуло почесать животинку за ушком, приласкать...

– Вали отсюда, придурок! Сваливай, а то током ударю!.. Эй, Жаба!.. Ау-у!.. Блин, ну ты сам виноват. Прости.

И меня шарахнуло током.

– Офонарел?!. – Я отскочил от кота, будто это он долбанул вольтами по моим нервам.

– Протрезвел?

– Чего?

– У тебя энцефалограмма мозгов только что была будто у выпившей старой девы. Ну-ка быстро займись делом! Поднеси добытую шерстинку к забралу!

Подношу послушно, и бледно-розовый кружок на прозрачке превращается в оранжевый квадрат, а красная точка преобразуется в крестик. Двигаю запястьем так, чтобы шерстинка, удерживаемая пальцами, совместилась с центром крестика на забрале. Не получается... не получается... получилось! Квадрат и крестик мигнули, исчезли, вместо них появились буквы: «ОК».

– О’кей, Жаба! Волосок годится для клонирования. Осталось его захватить надежно, и можно переходить к следующей фазе операции, поздравляю. Вотри шерстинку-волосок пальцами левой в ладошку правой руки. Работай.

Втираю. Защитное покрытие на левой ладошке размягчилось, поглотило добычу и стало прежним.

– Пасть пошире открой.

Разеваю рот, под язык залезает знакомая гибкая трубочка, тыкается торцом в нижний левый клык. Сейчас шерстинка пропутешествует по артериям скафандра и добыча браконьера влипнет в каплю пластической массы, которая капнет... О! Уже капнула на зуб, чувствую – горячее коснулось десны и сразу остыло. Нашлепка застыла с внутренней стороны зуба, улыбнулась, и фиг ее заметишь. Памятуя о том, что в другом зубе спрятана «ампула забвения», имею право пошутить на тему секретов в моей ротовой полости. Но шутить неохота, ибо перед глазами снова розовая окружность с красной точкой маркера, отнюдь не в центре. Начинается следующая фаза операции: «Побег из купола».

– Жаба, шевелись! Чего стоишь столбом?!.

Я стою вполоборота к котику, и мне очень хочется вернуться к животному, присесть рядом с котопесом, приласкать котопесика...

– Какой на фиг «котопес»?! Кончай сходить с ума, сосредоточься на маркере!

– Выпить дай.

– На.

Все из той же рабочей трубочки в рот капнуло спиртное. Схватываю трубку губами, тяну обжигающую гортань жидкость. Скафандр расщедрился на два глотка водки.

– Еще бы и покурить, а?

– О’кей, две затяжки.

Тяну из трубки дым, выдыхаю его через нос. Еле слышно включается внутренняя вентиляция шлема.

– Хорош трубку мусолить, – говорит скафандр, и универсальная трубочка выскальзывает изо рта. – Полегчало?

– А то ты не знаешь? – отвечаю вопросом с ехидцей на ехидный вопрос и шагаю. Сделал пару-тройку шагов, и всякая охота возвращаться обратно к животному отпала сама собой.

Ведомый путеводным кружком с точкой, иду через рощицу карликовых деревьев. Спугнул стайку воробушков, птички полетели низко-низко. Очевидно, крылышки у них недоразвитые, и ясно зачем – чтоб кот при желании за не фиг делать сумел поймать воробья на ужин. Значит ли это, что иногда он все же просыпается? Наверное, значит.

Перешагиваю белый ручеек. Догадываюсь, что из родничка в траве по направлению к белой лужице поодаль течет парное коровье молоко. Вероятно, циркулирует в замкнутом цикле, а под дерном спрятана система синтеза для пополнения испарившегося и выпитого кошачьего лакомства.

Интересно – ха! – течные кошечки тоже наличествуют где-то здесь, в кошачьем раю, а? Какой же рай без гурий, правда? Котик-то отнюдь не кастрат – его знатные гениталии прям свисали из-под хвоста, я видел.

Указующая путь точка поползла к низу окружности. Дабы удержать точку в центре круга, приходится нагибать голову ниже, ниже, еще ниже... Точка опускается, а окружность сужается, сужается... Ага! Нет окружности, слилась с точкой, стоп!

Встав поудобнее, совмещаю прицел возле правого глаза с точкой на забрале, сгибаю (пли!) указательный палец правой руки. Согнул, сморгнул и, глядь, – точка указывает уже на ямку с неровными, рваными краями. Над ямкой клубится пыль.

– Грязно работаешь, скорлупа. Ямка у тебя вышла какая-то малоэстетичная, и напылил, напылил-то, фу! Смотреть противно.

– Иронизируешь? Это хорошо. Иногда водка с никотином действуют эффективнее самых дорогостоящих транквилизаторов.

– Энцефалограмма, надеюсь, не как у выпившей старой девы?

– Уже нет.

– Еще выпить и покурить дашь?

– Не-а, пока не дам. Спирто-табачная терапия положительно воздействует именно в гомеопатических дозах. Шагай, давай к краю ямы, попрошайка... Осторожней! С правого края грунт может осыпаться, слева заходи.

Переваливаясь с пятки на носок, осторожно захожу слева. Заглядываю в яму – до дна метра три-четыре. Может, лечь на край, а? Вдруг грунт начнет осыпаться во время дальнейшей дезинтеграции, и я сверзнусь в тартарары к чертовой матери?..

– С этого края ни хрена не осыплется, отвечаю.

– Елки зеленые! Кто бы знал, как я жду того момента, когда ты, скорлупа чертова, рассыплешься на атомы и перестанешь подслушивать мои мысли.

– Я знаю.

– А докуда, как и чего дальше дезинтегрировать, ты знаешь?

– Обижаешь, начальник! В полном соответствии с программой настроился на дезинтеграцию исключительно камней и почвы с сопутствующим отсасывающим эффектом. Шурф на глубину девять мэ четырнадцать сэмэ проделаю со снайперской точностью. Часть образовавшейся пыли отсосэффект закрутит по траектории торнадо и вытянет из колодца. Работай, Жаба, не боись.

Совмещаю перекрестие прицела с красной точкой маркера, вижу боковым зрением, как вытягивается из навершия шлема хоботок дезинтегратора и целится кончиком аккурат в центр ямы. Сгибаю указательный палец на правой руке и... Ничего не вижу! Мелкая, противная пыль крутится вокруг, вертится. Сопутствующий ветерок вполне переносим, но заботливый скафандр делает меня чуть тяжелее на пару секунд. Всего на пару, через две секунды возвращаюсь в нормальный вес и... Ага! Уже вижу... Вот! Вот и совсем хорошо, отчетливо вижу колодец вместо ямы, диаметром примерно равный недавно пройденной трубе. Пыльно, конечно, в колодце, но большую часть пыли вынесло под своды купола и рассеяло.

– Прыгай, Жаба! Антигравитационную амортизацию я тебе обеспечу, с «ночным видением» на сей раз не оплошаю. Смелее!

– Дезинтегратор нам пока не нужен?

– Будем надеяться, он больше вообще не понадобится.

– Тогда убирай его, – возле уха бжикнуло, исчез прицел, и рабочий палец более ничего не стесняет... Надо прыгать?.. Надо!..

Зажмуриваюсь, отталкиваюсь... Ух!.. Впервые в жизни прыгаю в колодец, и должен вам доложить, что карабкаться вверх по геометрически правильной трубе было гораздо комфортней. В трубе все было чисто, ровно и округло, а здесь, в шурфе-колодце, черт-те чего кругом! Лечу ногами вперед, в смысле вниз, в позе «солдатиком», обещанная антигравитационная амортизация замедляет мое падение, а в глазах зеленеет вследствие плавной активизации режима «ночного видения».

– Будь готов коснуться дна!

– Всегда! – Касание происходит неожиданно легко и для подошв, и для коленей, и для всего остального.

На дне прудика я – ха! – уже побывал, и вот теперь я на дне колодца. Невесомость тела и зеленая пыльная взвесь за прозрачкой забрала создают иллюзию присутствия мутной воды. Кружок синего цвета на забрале видно плоховато, а красной точки вообще не видать. Поворачиваю голову, на кромке забрала загорается красненький огонек. Продолжая крутить шеей, разворачиваюсь всем телом, загоняю точку в кружок. Точку удается окольцевать, лишь совершив оборот вокруг оси позвоночника на девяносто градусов. Впрочем, и без всякого маркера направления достаточно было повернуться круто, чтобы увидеть сквозь пылюгу боковину боевого катера. Не заметить выпирающий из породы фрагмент древней посудины времен Дурной Войны просто-таки невозможно.

Роюсь в нужных закоулках памяти, освежаю необходимые для дальнейшего выживания детали. О том, что уходить придется на раритетном катере, я помнил всегда. Возможно, мне объяснили, каким макаром здесь очутилась этакая древность, быть может, я и сам догадался. Догадаться нетрудно – во времена Глобальной Смуты воюющие стороны частенько устраивали заначки боевой техники на далеких планетах. Инструкции на предмет проникновения в археологическую находку я помню, себе на радость, из ряда вон четко. Помню и то, как мне толковали, мол, проникнешь вовнутрь, сделаешь все правильно, и катер, точно крот, зароется глубоко-глубоко, пророет туннель с выходом далеко-далеко от купола за зоной отчуждения, и, фьють, в космос, где хрен догонишь, и в диком темпе до заданных координат, куда прибудут встречающие на суперсовременном корабле без опознавательных знаков. То бишь все, что потребно, я помню, да?.. Да! Так чего ж я стою, кого жду?..

– Некого тебе ждать, Жаба, и нечего.

– Блин косой! Ты мне надоел, телепат чертов, прям как школьная форма в детстве. Как банный лист. Как чирей на заднице. Как черт знает кто! В смысле, что!

– Давай-давай, продолжай. Шагай и спускай пары. Хоть горшком обзывай, только в печку не ставь.

– Прикалываешь, да? Я ж, типа, сам в тебе, как в том горшке! С горшком-то в печке ни фига не случается, в отличие от его содержимого.

– Ой, прости! Прости, Жаба. Правда – прости! Из базы данных выскочила совершенно неуместная присказка. Сбой в системе! Казус! Извини, пожалуйста, и немедленно прекрати ассоциировать катер с печкой.

– Ты сам виноват в возникновении мрачных ассоциаций! Ты...

– Да-да, я! Я виноват, признаю! Рекомендую срочно сосредоточиться на том факте, что виртуально ты до фига и больше летал на точно таких же боевых катерах. Думал ли ты, что однажды реально прокатишься на всамделишном боевом катере? Нет, конечно!.. О! Отлично, Жаба! Тебе удается вновь настраиваться на игровой лад, и твой участившийся было пульс замедляется. Так держать! Ты победитель! Герой! Великий...

– Кончай, на фиг, психотерапевтическую агитацию! Работаем! – Я подошел к катеру, взялся правой рукой за удобный выступ на задраенном люке, чуть опустил голову, и маркер направления расплылся кляксой, которая обрела контуры запорного устройства, расположенного чуть левее люка, и четко на него спроецировалась.

Подношу, образно говоря, к замку левую пятерню.

– Поближе, поближе поднеси и пальчики растопырь.

Делаю пальцы веером, бронепласт на кончиках безымянного и мизинца размягчается, виснет каплями, капельки вытягиваются ниточками, нити-щупальца зашевелились, изогнулись, поползли, поползли... заползли в механизм запорного устройства. Скафандр возится с запорами, а я гляжу вверх от нечего делать и замечаю, что с краев колодца медленно, но верно осыпается порода. Пока сыплется всякая мелочовка, однако ежели я сейчас погибну, то суток через несколько мое тело, выражаясь фигурально, будет предано инопланетной земле.

– Сюрпризы в запорах разминированы! Милости прошу в каюту, капитан Жаба.

Ух ты! Быстро же он управился! Лезу в гостеприимно открывшийся люк, забрался в катер, и – бам-с! – люк автоматически захлопнулся.

– Скафандр, в случае чего сумеешь его открыть?

– Ежели чего – дезинтегрирую часть обшивки на фиг. Спокуха, Жаба! Не паникуй.

– Паникуй, не паникуй, все равно получишь...

– ...деньги! И оттянешься по полной. Сосредоточься, герой, хеппи-энд уже близок – руку протянуть.

– Куда тянуть-то? Которую руку?

– Лучше протяни обе для надежности. Сядь в кресло пилота и положи руки на приборную панель. И кончай думать о грустном, помни: в любом случае, образно выражаясь, фигурально говоря, ноги ты НЕ протянешь. А посему тяни руки спокойно. Выживешь, гарантирую.

– Хорош меня подбадривать. Надоел, гарант хренов.

– О’кей, я заткнулся.

От каждого моего движения увеличивается количество пыли, клубящейся перед забралом. Сквозь вековую пыль едва видно приборную панель, еле-еле угадывается обзорный экран, а педалей «Ускорение», «Замедление», «Стоп» и «Старт» вообще не разглядеть. Поразительно – внутри катера пыли еще больше, чем в колодце, правда!

Присаживаюсь на краешек кресла. Вероятно, когда-то место пилота было вполне эргономичным, но безжалостное время превратило его в отвратительно жесткое седалище. Кресло лишено подлокотников, вместо них торчат рычаги. Рычаг «Вверх-вниз» слева и поворотный рычаг справа. Управление катером упрощено до идиотизма, чего не скажешь о контроле за управлением. На приборной панели до хрена и больше всяческих датчиков, стрелочек, мониторчиков, добрая половина которых, по моему авторитетному мнению, не нужна ни на фиг. Во всяком случае для, ха, виртуального пилотирования. Кладу обе ладошки поверх приборов, не вижу, но догадываюсь, что гарант моей личной безопасности отращивает множество мельчайших щупальцев. Подозреваю, что мои невидимые сейчас ладони будто бы покрываются шерстью. Воображаю, как сотни микроотростков ищут микрощелочки, находят и, утончаясь до микрон, лезут под приборную панель. Представляю, как крохотные щупальца, ежесекундно удлиняясь, шуруют в требухе катера, и с замиранием сердца думаю о том, чего будет, ежели скафандр – вдруг! – не сумеет реанимировать автопилот, если у него не получится закачать в блоки автопилота программу «крот-взлет-улет».

 – Не о том думаешь, – произносит скафандр подозрительно грустным моим, ясен перец, голосом. – Мужайся, Жаба! Хеппи-энд отменяется...

Скафандр взял долгую, трагическую паузу, за время которой в моей голове успела промелькнуть отчаянно злая мыслишка: «Если это очередная шоковая психотерапия, тогда – клянусь! – ни сил, ни времени, ни денег не пожалею, разыщу всех до единого конструкторов и программистов конкретно этой модели скафандров и – клянусь! – заставлю их друг дружку изнасиловать негодными средствами, на фиг!»

– ...о-хо-хошеньки-хо-хо... – горько и пугающе человечно вздыхает скафандр. – Жалко мне тебя, Жаба. Автопилот, увы, изнасилован временем, а это значит...

– Черт! Тысяча чертей! Я так и знал! Этого я и боялся! Неужели? Неужели мне придется управлять катером вручную?!

– Ах, если бы! Увы, Жаба! Я дотянулся и до механики рычагов. С прискорбием, но вынужден констатировать: их тоже поимело безжалостное время. Рычаги не фурычат... Выпить хочешь? Или сразу врубать дезинтегратор?

– Выпить предлагаешь... За упокой этого долбаного катера, да?

– Нет. В принципе корыто на ходу, только управлять им нечем.

– Как это «на ходу»? Не понял?!

– Ты сумел бы попробовать взять на себя ручное управление, кабы двигались рычаги, но, повторяю, один сдох, другие не фурычат. Увы и ах! Что же касается «ВД», сиречь «Вечного Движения», так он в ажуре и педали в рабочем состоянии, однако толку-то? Выражаясь образно, мы имеем катер без рулей и без штурвалов. Посему предлагаю бухнуть с горя и подчиниться обстоятельствам.

– Так сразу и подчиниться?

– Или сначала бухнуть, как хочешь. Один черт, тебе придется глотать «ампулу забвения» и сдаваться автосторожам купола, связь с которыми я тебе обеспечу.

– Спасибо, утешил.

– Всегда пожалуйста... Ну? Чего решил? Выпиваешь для храбрости или сразу...

– Не гони! Я должен подумать.

– Твое право. Думай.

М-да... Ситуация... Что ж делать-то, а?.. Можно ли что-то сделать?.. Что?.. А если... Не-а, не проканает... Ну а ежели... Опять без мазы... А вот если... А пожалуй!..

– Ни фига себе! – удивился скафандр.

– Чего еще?

– У тебя нейроны в мозгах ускорились до невозможности. Я даже не успеваю следить за эмоциональной окраской мыслительного процесса.

– То-то, сволочь! Не фиг тебе подглядывать за чужими мыслями, лучше отвечай быстро: чего у меня под тобой, шкура, надето?

– Носки из синтетики, памперсы из сосогубки, трусы из натурального ситца, веселенького такого, в цветочек, рубашка фланелевая с накладными карманами, с пуговицами из...

– Стоп! Говори, чего у меня в карманах! Перечисляй, быстро!

– Зажигалка квазиплоская из псевдозолота, колода голографических порнокарт фирмы «Умелые руки» с двумя лишними тузами, игровая систем типа «Че»...

– Стоп! «Че» при мне, да? Да?!

– В левом нагрудном кармане. Я не умею врать.

– Отлично! Ну-ка, шкура, отрасти щупальце внутрь себя и выуди из кармана «Че» и... и... Короче, сделай так, чтобы игрушка оказалась у меня в руках, и быстро!

– Очень быстро не получится.

– А ты постарайся... Ой! Щекотно!

– Я стараюсь.

Вот уже и не щекотно. Вот на груди вспучился пузырем бронепласт, вот – ПУК! – пузырь лопнул, и на живот скатывается скомканная в комок игровая система. Ловлю ее ловко... манипуляция пальцев игрока-профи... и вот уже «Че» —ха! – «надулась» до эксплуатационных размеров.

– Слушай внимательно, скафандр хренов, чего я придумал: я буду рулить реальным катером, воспользовавшись клавишами управления его виртуального двойника! Ты должен, ты просто обязан соединить игровой имитатор с реальным движком! И только посмей сказать, что ты не...

– Могу! Браво, Жаба! Конгениально! Клади клешню на панель, ставь рядом «Че», а я отращу щупальца, которыми...

– Погоди! Допустим, левую кладу на приборную панель, к ней впритирку ставлю «Че»... Ты думаешь, я сумею одной правой нормально управлять... Стоп! Зачем, собственно, управлять?.. Да! Я... Нет, не я! Ты! Ты запрограммируешь игрушечный автопилот вместо настоящего! Понял?

– О’кей, Жаба. Я попробую. Только не психуй, ладно? Побереги нервные клетки.

– Ха! А разве они у меня еще остались?

– Несколько биллионов еще есть в резерве.

– Спасибо, утешил.

Я положил левую ладонь на недавно мной же освобожденный от гнета вековой пыли участок панели, вплотную к руке поставил чемоданчик «Че», привычно пробежался пальцами по клавишам и на пару секунд ошизел, вглядываясь в лощеную квадрокартинку, одновременно похожую и непохожую на реальный вид из кресла пилота. Все ж таки имитация – она и есть имитация. Это все равно как читать о чужих злоключениях или пережить их лично. Разница, ха, та же... Я встряхнул головой, хохотнул глупо и клацнул клавишей, ответственной за автопилот. А скафандр тем временем уже отрастил щупальца, в том числе и от запястья до материнского порта «Че».

– Скафандр, не томи! Доложи: ты уже просочился или...

– Или! Не мешай, я работаю.

– В первый раз ты быстрее...