Тайна за семью печатями Арчер Джеффри

30

– У меня проблема со столом три! – на кухню ворвалась официантка.

– Что за проблема, Дженис? – спокойно спросила миссис Тиббет, разбивая два яйца на большую сковородку.

– Я не понимаю ни слова из того, что они говорят.

– Ах да, мистер и миссис Ферер. Наверное, французы. Все, что тебе надо знать: un, deux и oeuf[38].

Дженис, похоже, это не убедило.

– Просто говори помедленней, – посоветовала миссис Тиббет. – Только не повышай голоса. Они не виноваты, что не знают английского.

– Хотите, я поговорю с ними? – предложил Себастьян, положив нож и вилку.

– А ты понимаешь по-французски? – спросила миссис Тиббет, ставя сковороду на плиту.

– Да.

– Тогда действуй.

Себастьян вышел из-за кухонного стола и проследовал за Дженис в столовую. Все девять столов были заняты, и Дженис направилась к паре средних лет, сидевшей в дальнем углу помещения.

– Bonjour, monsieur, – обратился к ним Себастьян. – Comment puis-je vous aider?[39]

Гость вздрогнул и озадаченно посмотрел на Себастьяна:

– Somos espaoles[40].

– Buenos dias, seor. Cmo puedo ayudarle?[41] – сказал Себастьян.

Дженис дожидалась, пока мистер и миссис Ферер не закончат говорить.

– Volvere’ en un momento[42], – сказал Себастьян и отправился в кухню.

– Чего же хотят наши французы? – спросила миссис Тиббет, разбивая еще яиц.

– Они не французы – испанцы. А хотят они слегка поджаренного черного хлеба, пару яиц всмятку и две чашки черного кофе.

– Что-нибудь еще?

– Да, указаний, как проехать к посольству Испании.

– Дженис, принесешь им кофе и тосты, а я сварю яйца.

– Может, я на что сгожусь? – спросил Себастьян.

– На столе в холле телефонный справочник. Отыщи в нем испанское посольство, затем найди карту и покажи им, как туда добраться.

– Кстати, – Себастьян выложил на стол шестипенсовик, – они дали мне это.

Мисс Тиббет улыбнулась:

– Твои первые чаевые.

– Первые в жизни заработанные деньги. – Себастьян подтолкнул монету через стол. – Так что я остался должен вам только три шиллинга и шесть пенсов.

Он вышел из кухни, взял в холле справочник и, найдя на карте посольство Испании, рассказал мистеру и миссис Ферер, как добраться до Чешем-плейс. Через несколько минут он вернулся в кухню со вторым шестипенсовиком.

– Продолжай в том же духе, – сказала миссис Тиббет, – и мне придется сделать тебя партнером.

Себастьян снял куртку, закатал рукава рубашки и подошел к раковине.

– Что это ты задумал?

– Мыть посуду. – Он включил горячую воду. – Разве в кино не так поступают постояльцы, когда им нечем оплатить счет?

– Держу пари, что и это занятие для тебя в новинку, – сказала миссис Тиббет, кладя два тонких ломтика бекона рядом с яичницей из двух яиц. – Первый стол, Дженис, мистер и миссис Рэмсботтом из Йоркшира. Из их речи, кстати, я тоже не понимаю ни слова… А скажи-ка, Себастьян, – обратилась к нему она, когда Дженис вышла из кухни, – на каких еще языках ты можешь говорить?

– На немецком, итальянском, французском и идише.

– На идише? Ты еврей?

– Нет, евреем был один из моих школьных дружков, он учил меня ивриту во время уроков химии.

Миссис Тиббет рассмеялась:

– Знаешь, тебе и впрямь надо отправляться в Кембридж, и чем скорее, тем лучше: ты не годишься в мойщики посуды.

– В Кембридж я не еду, миссис Тиббет, – напомнил ей Себастьян. – И никого, кроме себя самого, не виню. Тем не менее планирую съездить на Итон-сквер и попытаться выяснить, где живет мой друг Бруно Мартинес. К утру пятницы он должен будет вернуться из школы.

– Неплохая идея, – сказала миссис Тиббет. – А он узнает наверняка, что тебя исключили или только… как правильно сказать?

– Временно отчислили, – подсказал Себастьян.

На кухню влетела Дженис с двумя пустыми тарелками: самая искренняя похвала повару. Она вручила их Себастьяну, потом забрала вареные яйца.

– Пятый стол, – напомнила ей миссис Тиббет.

– А девятый хочет еще корнфлекса, – сообщила Дженис.

– Так возьми из кладовой новую упаковку, сонная тетеря.

Себастьян управился с мытьем посуды после десяти.

– Что еще? – спросил он.

– Дженис пылесосит столовую и затем накрывает к завтрашнему завтраку, пока я мою кухню. Выписка в двенадцать, и, когда гости уедут, мы меняем постельное белье, стелем кровати и поливаем цветы в заоконных ящиках.

– А что вы мне поручите? – спросил Себастьян, расправляя рукава рубашки.

– Садись на автобус до Итон-сквер и выясни, вернется ли твой друг в пятницу. – (Себастьян надел куртку.) – Но сначала заправь свою кровать и убедись, что в твоем номере порядок.

Он засмеялся:

– Вы говорите прямо как моя мама.

– Приму твои слова как комплимент. Возвращайся, пожалуйста, до часу, потому что я ожидаю приезда немцев и ты можешь пригодиться. – (Себастьян направился к двери.) – Постой, тебе понадобится вот это, – добавила она, протягивая ему два шестипенсовика. – Или до Итон-сквер и обратно ты идешь пешком?

– Спасибо, миссис Тиббет.

– Тибби. Поскольку ты явно собираешься быть нашим постоянным клиентом.

Себастьян опустил монеты в карман и расцеловал ее в обе щеки, что впервые заставило миссис Тиббет замолчать.

Не успела она опомниться, как он уже вышел из кухни, взбежал по ступеням к себе в номер, заправил кровать и прибрался, затем вернулся в холл еще раз свериться с картой. Он удивился, узнав, что Итон-сквер пишется не так, как название школы, откуда исключили его дядю за какой-то проступок, о котором в семье никогда не говорили.

Перед уходом Дженис посоветовала ему сесть на автобус номер 36, сойти на Слоан-сквер и дальше прогуляться пешком.

Первое, что заметил Себастьян, когда закрыл за собой дверь гостиницы, – это как много людей стремительно передвигаются во всех направлениях и насколько все непохоже на Бристоль и бристольцев. На остановке он встал в очередь и понаблюдал, как подошли и отошли несколько красных двухэтажных автобусов, прежде чем появился 36-й. Юноша забрался внутрь, поднялся на верхнюю палубу и занял место впереди, чтобы хорошенько видеть все происходящее сверху.

– Куда едем, молодой человек? – спросил его кон дуктор.

– Слоан-сквер. И пожалуйста, вы не могли бы дать мне знать, когда будем туда подъезжать?

– С вас двухпенсовик.

Себастьян увлеченно крутил головой, проезжая мимо Мра морной арки, вдоль Парк-лейн и вокруг уголка Гайд-парка, но затем попытался сосредоточиться на своих дальнейших действиях. Он знал лишь, что Бруно жил на Итон-сквер, однако номер дома ему не был известен. Оставалось надеяться, что эта Итон-сквер – площадь небольшая.

– Слоан-сквер! – прокричал кондуктор, когда автобус по дошел к остановке напротив книжного магазина «У. Х. Смит».

Себастьян сбежал по ступеням и, спрыгнув на тртуар, огляделся в поисках какого-нибудь ориентира. Его взгляд остановился на здании театра «Ройал-Корт», афиша которого звала посмотреть Джоан Плоурайт в пьесе «Стулья». Он сверился со своей картой, прошел мимо театра и свернул направо, прикинув, что до Итон-сквер осталось пару сотен ярдов.

Очутившись на месте, Себастьян замедлил шаг в надежде увидеть красный «роллс-ройс» дона Педро, но машины нигде не было. Стало ясно, что, если только ему не повезет, выяснять, где живет Бруно, придется несколько часов.

Шагая по тротуару, он обратил внимание на то, что почти половина домов переоборудована в многоквартирные, а у дверей висят таблички с именами жильцов и кнопками звонков. На другой половине домов имена не значились – были только медные дверные молотки или звонки, подписанные «Для торговцев». Отец Бруно вряд ли стал бы делить с кем-то входную дверь.

Себастьян поднялся на верхнюю ступень дома номер 1 и нажал кнопку звонка для торговцев. Через несколько мгновений на пороге возник дворецкий в длинном черном сюртуке и белом галстуке, напомнив ему Марсдена в Баррингтон-Холле.

– Я ищу мистера Мартинеса, – вежливо сказал Себастьян.

– Джентльмен с таким именем здесь не проживает, – ответил дворецкий и закрыл перед Себастьяном дверь, прежде чем тот успел поинтересоваться, не знает ли он, где живет мистер Мартинес.

В течение следующего часа Себастьяну пришлось испытать все: от слов «Здесь такой не живет» до захлопнутой перед лицом двери. Близился к концу второй час поисков, когда он добрался до дальней оконечности площади, и там на его вопрос горничная ответила вопросом:

– Это тот самый иностранный джентльмен, который ездит на «роллс-ройсе»?

– Да, он самый, – закивал Себастьян с облегчением.

– Думаю, вы найдете его в доме сорок четыре, две двери отсюда. – Девушка показала вправо.

– Большое спасибо, – поблагодарил Себастьян.

Он быстро направился к дому номер 44, набрал в легкие воздуха и дважды стукнул медным молотком.

Прошло какое-то время, прежде чем дверь открыл мощно сложенный мужчина заметно выше шести футов и больше похожий на боксера, чем на дворецкого.

– Что вам нужно? – спросил он с акцентом, который Себастьян не распознал.

– Скажите, не здесь ли проживает Бруно Мартинес?

– Кто его спрашивает?

– Меня зовут Себастьян Клифтон.

Тон мужчины неожиданно переменился:

– Да, я слышал, он рассказывал о вас, но сейчас его здесь нет.

– А вы не знаете, когда он вернется?

– Кажется, я слышал, мистер Мартинес говорил, что будет дома в пятницу днем.

Себастьян решил не задавать больше вопросов и просто сказал «спасибо». Гигант отрывисто кивнул и грохнул дверью. Или он просто так ее закрыл?

Себастьян припустил бегом к Слоан-сквер – ведь ему нужно вернуться вовремя, чтобы помочь миссис Тиббет с немецкими постояльцами. Он сел на первый же автобус, идущий в направлении вокзала Паддингтон. Сразу по возвращении в дом номер 37 по Прэд-стрит он направился на кухню, где нашел миссис Тиббет и Дженис.

– Удачно съездил, Себ? – поинтересовалась хозяйка, не дав ему присесть.

– Теперь я знаю, где живет Бруно, – триумфально сообщил Себастьян, – и…

– Итон-сквер, дом номер сорок четыре, – сказала миссис Тиббет, поставив перед ним на стол тарелку с сосисками и пюре.

– Как вы узнали?

– Мартинес есть в телефонном справочнике, но, пока я сама догадалась, тебя уже и след простыл. Ты выяснил, когда он возвращается?

– Да, в пятницу днем.

– Тогда я придержу тебя еще на пару дней.

Вид у Себастьяна был растерянный, и она добавила:

– Не волнуйся, это мы уладим. Немцы останутся до полудня пятницы, так что ты… – Решительный стук в дверь прервал ее мысли. – Если я не ошибаюсь, это мистер Кролль и его друзья. Идем со мной, Себ, посмотрим, поймешь ли хоть слово из того, что они скажут.

Себастьян с неохотой оставил сосиску с пюре и последовал за миссис Тиббет. Он нагнал ее в тот самый момент, когда она открывала входную дверь.

В следующие сорок восемь часов ему удалось урвать лишь несколько мгновений сна: он таскал чемоданы вверх и вниз по ступеням, ловил такси, подавал напитки и, самое главное, переводил бессчетные вопросы – от «Где лондонский Палладиум?» до «Знаете какие-нибудь приличные немецкие рестораны?». На большинство их миссис Тиббет теперь могла ответить, не прибегая к карте или путеводителю. В четверг вечером – а это был их последний вечер – Себастьяну задали вопрос, ответа на который он не знал и зарделся. На помощь ему пришла миссис Тиббет:

– Скажи им, что они найдут тех самых девушек в Сохо, в театре «Уиндмилл».

Немцы отвесили низкий поклон.

Когда в полдень пятницы они съезжали, герр Кролль дал Себастьяну фунт и тепло пожал руку. Себастьян передал деньги миссис Тиббет, но та отказалась их брать со словами:

– Они твои, честно заработанные.

– Но ведь я так и не оплатил кров и стол. И если этого не сделаю, моя бабушка, которая работает управляющей отеля «Гранд» в Бристоле, никогда мне не простит.

Миссис Тиббет обняла и прижала его к себе:

– Удачи тебе, Себ.

Наконец выпустив его, она сделала шаг назад и проговорила:

– Сними брюки.

Себастьян смутился еще больше, чем когда герр Кролль спросил его, как найти стрип-клуб.

– Я поглажу их, если ты не хочешь выглядеть будто только что с работы.

31

– Не уверен, что он дома, – прогудел верзила, которого Себастьян никогда, наверное, не забудет. – Погодите, проверю.

– Себ! – пронеслось по мраморному коридору эхо. – Как я рад тебе, дружище! – Бруно крепко пожал руку своему другу. – Боялся, что уже больше не увижу тебя, если слухи верные.

– Что за слухи?

– Карл, попросите, пожалуйста, Елену накрыть чай в гостиной.

Бруно повел Себастьяна в дом. В Бичкрофте Себастьян всегда был лидером, а Бруно – ведомым. Сейчас они поменялись ролями: гость следовал за хозяином сначала по коридору, затем – в гостиную. Себастьян всегда считал, что его воспитывали в комфорте, даже в роскоши, но то, что встретило его, когда он вошел в гостиную, удивило бы, наверное, и младшего члена королевской семьи. Картины, мебель, даже ковры неплохо смотрелись бы и в музее.

– Так какие слухи? – нервно повторил Себастьян, присаживаясь на краешек дивана.

– Погоди, сейчас все узнаешь. Но прежде всего: почему ты так неожиданно сорвался? Минуту назад сидел со мной и Виком в комнате и вдруг как испарился.

– А разве на следующий день на утреннем собрании директор ничего не сказал?

– Даже не заикнулся, что лишь добавило таинственности. У каждого, разумеется, появилась своя версия, но, поскольку они оба – старший воспитатель и Бэнкс-Уильямс – молчали как рыбы, никто толком не понимал, где правда, где вымысел. Я спросил сестру-хозяйку, наш источник знаний, но она замолкала всякий раз, когда упоминалось твое имя. Совсем на нее не похоже. Вик опасался худшего, но у него ведь всегда стакан наполовину пуст. Он решил, что тебя отчислили и больше мы о тебе не услышим, но я сказал ему, что мы все встретимся в Кембридже.

– Боюсь, без меня, – вздохнул Себастьян. – Вик был прав.

И он рассказал своему другу обо всем, что произошло на этой неделе после его беседы с директором, не скрывая от Бруно своего огорчения от потери места в Кембридже.

Когда он добрался до конца истории, Бруно сказал:

– Так вот почему Билли-Бугор вызывал меня к себе в кабинет после собрания в среду утром.

– И какое наказание ты получил?

– Шесть горячих, плюс лишился статуса старосты, плюс предупреждение о том, что любой неблагоразумный поступок приведет к моему временному отчислению.

– Я бы тоже мог отделаться временным отчислением, не застукай меня Билли-Бугор с сигаретой в поезде в Лондон.

– Зачем ехать в Лондон, если у тебя билет в Бристоль?

– Собирался пошататься здесь до пятницы, а в последний день четверти поехать домой. Мама и папа в Штатах и до завтра не вернутся, и я вычислил, что они ничего не узнают. Не напорись я в поезде на Билли-Бугра, ничего бы мне не было.

– Но если ты сядешь на поезд в Бристоль сегодня, они тоже ничего не узнают.

– Ни единого шанса, – покачал головой Себастьян. – Не забывай, что сказал Билли-Бугор: «Школьные правила распорядка распространяются на вас до окончания последнего дня четверти», – передразнил он директора, вцепившись в лацканы пиджака. – «В случае нарушения хотя бы одного из них я не колеблясь изменю свою позицию насчет вашего места в Кембридже. Вам это ясно?» Он выгнал меня из кабинета, но не прошло и часа, как я нарушил три правила, да еще прямо перед его носом!

В комнату вошла горничная с большим серебряным подносом, нагруженным едой, какой ребят никогда не баловали в Бичкрофте.

Бруно намазал маслом горячую булочку:

– Попьем чая, и съезди в гостиницу, принеси сюда свои вещи. Переночуешь здесь, и мы покумекаем, как тебе дальше быть.

– А что на это скажет твой папа?

– По дороге из школы сюда я признался ему, что не видать бы мне в сентябре Кембриджа, если бы ты не взял всю вину на себя. Он сказал, что мне повезло с таким другом, как ты, и что он хотел бы иметь возможность поблагодарить тебя лично.

– Если б Бэнкс-Уильямс увидел первым тебя, ты поступил бы точно так же.

– Да не в этом дело. Он увидел первым тебя, что дало возможность мне и Вику смыться безнаказанно, причем в самый последний момент, потому что Вик собрался с Руби… познакомиться поближе.

– Руби… – повторил Себастьян. – Ты выяснил, что с ней случилось?

– Она исчезла в один день с тобой. Повар сказал, что в школе мы ее больше не увидим.

– И ты по-прежнему считаешь, что у меня есть шанс попасть в Кембридж?

Оба мальчика замолчали.

– Елена, – сказал Бруно, когда горничная принесла им большой кекс с изюмом и цукатами, – моему другу надо съездить на Паддингтон за своими вещами. Будьте добры, попросите, пожалуйста, шофера отвезти его и приготовьте гостевую комнату к его возвращению.

– К сожалению, шофер только что уехал забирать вашего отца из офиса. Не думаю, что он вернется раньше ужина.

– Тогда придется тебе брать такси, – сказал Бруно. – Но сначала попробуй кекс от нашего шефа.

– Какое такси, у меня денег только на автобус, – шепнул ему Себастьян.

– Я сам закажу и попрошу записать на счет отца. – Бруно начал резать кекс.

– Замечательные новости, – сказала миссис Тиббет, когда Себастьян рассказал ей обо всем, что приключилось днем. – Но я по-прежнему считаю, что тебе следует позвонить родителям и дать им знать, где ты. К тому же так и неизвестно наверняка, потерял ли ты место в Кембридже.

– Руби уволили, мой старший воспитатель отказывается обсуждать эту тему, даже сестра-хозяйка, у которой на все найдется свое мнение, отмалчивается. Точно говорю, миссис Тиббет, не видать мне Кембриджа. В любом случае родители из Америки до завтра не вернутся, так что связаться с ними не могу, даже если бы очень хотел.

Миссис Тиббет оставила свое мнение при себе.

– Что ж, раз ты решил уехать, – вздохнула она, – иди собирай вещи: я сдам твой номер. Уже троим отказывала.

– Я мигом.

Себастьян выскочил из кухни и взлетел по ступеням. Когда он упаковался, прибрал после себя и спустился, в холле его дожидались миссис Тиббет и Дженис.

– Это была незабываемая неделя. – Хозяйка открыла ему дверь. – И для Дженис, и для меня.

– Если сяду писать мемуары, Тибби, то вам я посвящу целую главу, – сказал Себастьян, когда они все втроем сошли на тротуар.

– К тому времени ты давным-давно забудешь нас обеих, – с грустью проговорила она.

– И не надейтесь. Здесь будет мой второй дом, вот увидите. – Себастьян чмокнул Дженис в щеку, а затем обнял и долго не отпускал Тибби. – Так просто вам от меня не отделаться, – добавил он, забираясь на заднее сиденье ожидавшего такси.

Миссис Тиббет и Дженис махали вслед убегавшей к Итон-сквер машине. Тибби хотела еще раз попросить его: ради бога, позвони матери сразу же, как она вернется из Америки. Но промолчала, зная, что это бесполезно.

– Дженис, поднимись поменяй белье в седьмом номере, – попросила она, когда такси в конце улицы повернуло направо и скрылось из виду.

Миссис Тиббет поспешно вернулась в дом. «Если Себ не позвонит матери, это сделаю я», – решила она.

В тот вечер отец Бруно отвез мальчиков на ужин в «Риц»: снова шампанское, к тому же Себастьян впервые в жизни попробовал устриц. Дон Педро, настоявший на том, чтобы Себастьян называл его именно так, еще раз поблагодарил мальчика за то, что взял вину на себя и этим сохранил для Бруно возможность отправиться в Кембридж. «Это так по-британски», – все повторял он.

Бруно сидел, молча ковыряясь в своей тарелке, изредка поддерживая разговор. Но самый большой сюрприз ждал Себастьяна, когда дон Педро сообщил, что у Бруно есть два старших брата, Диего и Луис. Бруно никогда об этом не говорил, и, уж конечно, они никогда не навещали его в Бичкрофт Эбби. Себастьян хотел спросить почему, но, поскольку его друг сидел, опустив голову, решил дождаться момента, когда они останутся одни.

– Сыновья работают вместе со мной, заняты в нашем семейном бизнесе, – сообщил дон Педро.

– А какой у вас семейный бизнес? – простодушно спросил Себастьян.

– Импорт и экспорт, – ответил дон Педро, не вдаваясь в детали.

Он предложил своему юному гостю его первую в жизни кубинскую сигару и поинтересовался, чем юноша собирается заняться теперь, когда стало ясно, что он не едет в Кембридж.