Рапсодия ветреного острова Уайт Карен

Эмми вышла из заднего офиса «Находок Фолли» с пачкой оплаченных счетов, которые нужно было отправить по почте. Она не собиралась так долго скрываться в рабочем кабинете, но ей пришлось подождать, пока мешки под глазами хотя бы немного не сойдут. Вчера ночью она снова слышала шаги, но на этот раз они кружили вокруг нее, отчего ее одиночество стало еще более нестерпимым. Она провела остаток ночи лежа без сна, прислушиваясь к ночным звукам вокруг дома и ожидая, когда шаги вернутся и укажут ей верный путь.

Эмми приподняла волосы, падавшие на шею, и тяжело вздохнула. Было лишь девять утра, но она уже вспотела, несмотря на кондиционер. В Индиане летом тоже бывало жарко, но это совсем не напоминало влажную, удушливую жару низменностей Южной Каролины. Она поправила воротничок хлопковой блузки с короткими рукавами и одернула пояс юбки в надежде вздохнуть посвободнее.

Она заметила Джанелл за стойкой на «площадке для игр», где та подавала кофе с пирожными группе местных завсегдатаев, чьи имена и лица наконец приобрели для Эмми некоторый смысл. Пожилой мужчина в свободной рубашке с цветочным рисунком, широких пляжных шортах, темных носках до колен и сандалиях, помахал рукой, приветствуя ее.

– Доброе утро, мисс Гамильтон. Похоже, нам предстоит еще один жаркий денек.

– Боюсь, вы правы, мистер Бивенс. Мне еще никогда не бывало так жарко.

Его жена в сарафане с открытыми плечами и пляжных тапочках подошла к ней с двумя чашками в руках.

– Вам нужно одеться во что-то более легкое, милочка. Говорят, что здесь, на Фолли-Бич, если вы хотите одеться, как местный, то одевайтесь, как турист.

Она рассмеялась собственной шутке, и Эмми тоже улыбнулась, признавая истину ее слов.

– Почтальон уже приходил? – спросила она, повернувшись к Джанелл. – Вот пачка счетов, которые я хотела бы отправить сегодня.

Джанелл как-то странно посмотрела на нее.

– Положите их на прилавок, как вы обычно делаете. Я позабочусь о том, чтобы их отправили по адресу.

– Мне неприятно, что я перекладываю на вас эти хлопоты. Если вы просто скажете, где почтовый ящик, я все сделаю сама.

Джанелл рассмеялась, и ее серьги с длинными подвесками мелодично звякнули.

– Здесь у нас нет почтовых ящиков, Эмми. Мы всегда ходим на почту и забираем свою корреспонденцию. Несколько лет назад на Фолли-Бич провели голосование, чтобы выяснить, много ли людей хотят получать почту на дом. Оказалось, что таких практически нет. Поэтому мы сами ходим на почту. Кроме всего прочего, это лишний повод пообщаться.

Эмми с недоумением уставилась на нее.

– Извините, я и представить не могла… Просто я думала, что все время пропускаю почтальона, – она откинула волосы со лба. – Должно быть, от жары у меня мозги расплавились. Тогда скажите мне, где почта, и сегодня я все отправлю.

Джанелл улыбнулась и толкнула какой-то пакет по прилавку к Эмми.

– Сегодня я уже была там, но вы можете зайти потом, если хотите. Это короткая прогулка, по Ист-Индиэн и направо за католической церковью. Не приходите в полдень – они закрываются на ланч на полтора-два часа, как придется.

Эмми покачала головой.

– Обещаю, что теперь буду сама отправлять корреспонденцию. Просто не могу поверить, что до меня до сих пор не дошло. Я пыталась отправить открытку своему отцу уже давно, как только приехала сюда, но стеснялась признаться, что не могу найти почтовый ящик.

– Вообще-то вам предстоит отстаивать право посещать почту в борьбе со мной. На почте мы узнаем все последние новости, если вы понимаете, о чем я. Когда выдается скучный денек, это мое главное развлечение.

– Понимаю. Ладно, тогда, может быть, будем ходить туда по очереди.

Джанелл снова рассмеялась и поздоровалась с посетителем, вошедшим в магазин. Извинившись, Эмми взяла пакет и отнесла его за прилавок. Она с некоторым сомнением прочитала обратный адрес и с удивлением задумалась, что мать могла прислать ей.

Она разрезала упаковку, раскрыла коробку и увидела белую подарочную сумку из бутика Зои в Фишерсе, штат Индиана. К нему была приклеена записка от Пейдж. Осторожно отклеив бумагу, чтобы не разорвать ее, Эмми развернула записку и прочитала:

«Я увидела это и вспомнила о тебе – маленький подарок, который поможет тебе справиться с жарой и, возможно, стать больше похожей на местных жителей.

С тех пор как ты уехала, отец потерял покой и завел разговоры о путешествиях. Не уверена, сколько будет продолжаться наша поездка, но, может быть, мы заедем на Фолли-Бич».

Письмо не было подписано, но внизу стоял постскриптум:

«P.S. Не забывай пить больше воды и пользоваться лосьоном от солнца».

Отложив записку в сторону, Эмми достала сумку из коробки. Она развязала ленту, скреплявшую веревочные ручки, сдвинула в сторону оберточную бумагу и обнаружила легкое бледно-желтое платье с крошечными бретельками и шляпу в тон с широкими полями и завязками под подбородком. Когда она достала платье, то увидела внутри какой-то темный кулечек. Заинтригованная, она положила платье на прилавок и, развернув сверточек, поняла, что держит в руках невероятно маленькое черное бикини. Эмми быстро скомкала его в руках и огляделась в надежде, что никто ее не видел. В этот момент в магазин вошла Эбигейл.

– Доброе утро, дорогая! – крикнула она от двери и направилась к Эмми, облаченная в обычную униформу жителей Фолли-Бич: безрукавку с круглым вырезом, шорты и пляжные сандалии.

– Сегодня я ношу красное, – сказала она, обратившись к Джанелл. – Дай знать, если у тебя есть что-нибудь подходящее для этого цвета.

Эбигейл остановилась перед прилавком и заглянула Эмми в лицо, потом прикоснулась рукой к ее щеке, как делала Пейдж, когда Эмми была маленькой и лежала в постели с высокой температурой.

– Бен снова посетил тебя, верно?

Эмми распахнула глаза от удивления, а Эбигейл заправила ей за ухо выбившуюся прядь волос.

– Он будет здесь до тех пор, пока ты будешь нуждаться в нем, – она опустила руку. – Мэгги тоже некоторое время оставалась со мной. Думаю, это потому, что она очень беспокоилась, как буду управлять магазином без нее. Но как только я стала чувствовать себя более уверенно, она перестала приходить.

– Я не… – Эмми покачала головой. – Я не верю в призраков. Это лишь дурные сны.

Эбигейл похлопала ее по руке.

– Вот и хорошо. Кажется, я тоже не верю в призраков. Но все, что создает наш разум, чтобы мы могли пережить трудное время, идет нам на пользу, – ее улыбка немного померкла. – Когда Хит сильно болел, я почувствовала, что Мэгги снова оказалась рядом и помогла мне пережить это. Она была второй матерью для него, поэтому естественно, что мои мысли обратились к ней. Это позволяло мне чувствовать себя не такой одинокой. Дело не в том, что друзья и члены семьи отвернулись от меня. Просто я мать Хита, вот и все. Для матери тяжелее всего видеть, как страдает ее ребенок.

Она внимательно посмотрела на Эмми, и та невольно подумала, не знает ли Эбигейл о ее умерших братьях и о том, какой утратой это было для ее собственной матери. Пейдж было не к кому обратиться и не с кем поговорить, когда на нее обрушилось это горе.

– Я знаю, что Хита облучали. Простите мою бестактность, но я хотела бы знать: что с ним случилось?

– У него развилась опухоль мозга, – деловито ответила Эбигейл. – По счастливой случайности мы обнаружили это на очень ранней стадии. Хит катался на велосипеде – разумеется, без шлема, как все глупые мальчишки, – а потом упал и ударился головой. Он утверждал, что все в порядке, но я настояла на консультации с врачом, и тот рекомендовал провести томографию. Так они нашли опухоль. Не больше горошины, но она уже начала расти.

– Это была злокачественная опухоль?

– Да. Врачи смогли удалить ее, но ему пришлось пройти курс лучевой терапии. Это случилось почти два года назад, чему трудно поверить, если посмотреть на него сейчас. Правда, он приобрел шрам и лишился невесты.

Эмми представила, как ее мать закатывает глаза при виде того, что ей самой нравилось считать интеллектуальной проницательностью, а Пейдж почти всегда называла неуемным любопытством. Эмми спросила:

– Значит, Хит разорвал помолвку, когда узнал, что болен?

Эбигейл покачала головой и плотно сжала губы:

– Нет. Джолин терпеть не может, когда кто-то болеет. Ее мать умерла от рака груди, когда ей было двенадцать лет, и Лулу говорит, что сама мысль о болезни Хита была для нее невыносима. Иногда мне кажется, что Джолин просто не могла пережить тот факт, что ее идеально устроенная жизнь, которая двигалась по накатанной колее, вдруг наткнулась на булыжник. Знаете, бывают такие люди: они опускают руки при встрече с первой преградой, вместо того чтобы искать способы обойти ее.

Вернись ко мне. Смысл записки в бутылке стал гораздо более ясным для Эмми.

– Но он по-прежнему хочет вернуть ее?

Эбигейл покачала головой:

– Больше нет. Хит никогда не был человеком, который может жить среди сломанных вещей. Даже если как-то все склеить, он все равно будет видеть трещины. Впрочем, может быть, он по-прежнему любит ее, иначе он попросил бы вернуть обручальное кольцо. Оно принадлежало Мэгги и должно оставаться в семье.

Она стала рассеянно поправлять стопки с журналами на прилавке и покосилась на посылку от матери Эмми.

– До недавних пор Джолин все время проводила в Атланте, но последние несколько месяцев она приезжает сюда на выходные. Наверное, надеется на то, что Хит изменит свое решение. Это тяжело для всех нас.

– Хиту не нравится, что она пьет? – Эмми прикусила язык, но было уже слишком поздно брать слова обратно.

– В том числе, – Эбигейл придвинула посылку к себе, достала бикини из оберточной бумаги и с веселым удивлением подняла брови. – Я собиралась предложить вам купить кое-какую новую одежду, но такого я не ожидала.

– Это прислала моя мама, – смущенно объяснила Эмми. – У меня даже нет купальника, но если бы и был, то не такой, как этот. Вот что еще она прислала.

Она достала желтое платье и расправила его. Судя по всему, размер был подходящим.

– И то, и другое выглядит замечательно, Эмми. Не стоит так быстро отказываться от бикини, – Эбигейл подмигнула. – У вас хорошая фигура, хотя трудно судить из-за всех этих одежек, которые вы носите.

Эбигейл зашла за прилавок и положила свою сумочку в выдвижной ящик.

– Итак, что у нас намечается на сегодня?

Эмми улыбнулась пожилой женщине, радуясь тому, что вопрос об уходе Эбигейл не возникал с тех пор, как она приобрела магазин. Каждые две недели Эмми подписывала зарплатные чеки, а Эбигейл улыбалась и благодарила ее. Казалось, что они обе нуждались в «Находках Фолли» по разным причинам, и они молчаливо соглашались с существующим положением вещей.

Эмми зашла за прилавок.

– Рада, что вы спросили. Я разделяю наши продажи на категории и анализирую, какие отделы приносят больше или меньше прибыли. Вон та стена целиком посвящена картам и путешествиям. Это один из моих любимых разделов, но продажи слишком малы по сравнению с площадью, которую он занимает. Я бы существенно уменьшила его – возможно, до трех нижних полок, где мы держим классику, – и использовала свободное место для букинистического отдела, и, возможно, для секции местных авторов или интересных сувениров. При этом мы также можем увеличить детскую секцию и сделать более просторным уголок для читателей. Что вы об этом думаете?

Эмми затаила дыхание, сама удивляясь тому, насколько важным было для нее одобрение Эбигейл. Пожилая женщина уперлась руками в бедра и подошла к полкам, изучая их. Она прищурилась, словно представляя картину нововведений. Спустя некоторое время она повернулась к Эмми.

– Совершенно с вами согласна. Думаю, мы так долго сохраняли этот большой отдел из-за Мэгги, потому что она любила карты и атласы. Но я тоже задумывалась… – Она сложила руки на груди и постучала пальцем по подбородку. – У меня где-то хранится коробка с книгами Мэгги о путешествиях. Она хотела оставить их у себя, когда мы собирали вещи перед ураганом, и согласилась отдать их только в последнюю минуту, поэтому они хранились отдельно от всего остального. Я даже не вспоминала о них до сих пор, – она немного помолчала, глядя на полки. – Но если я найду эти книги, мы сможем включить их в новый букинистический раздел. Это отличная подборка, потому что они довольно старые.

У Эмми отлегло от сердца.

– Еще я хотела бы открыть веб-сайт и продавать редкие книги по Интернету. Старые книги о путешествиях могли бы стать одной из главных изюминок. Я уверена, что многие коллекционеры ищут в Сети как раз такие вещи, – она перевела дыхание. – Но сначала нам нужно избавиться от старого кассового аппарата и вспомнить о том, что мы живем в XXI веке, – а значит, нужен компьютер.

Морщинки вокруг глаз Эбигейл углубились.

– Похоже, нам предстоит большая работа. Если не возражаете, я хочу попросить Лулу помочь с оформлением детского уголка. У нее хорошее чутье на такие вещи.

– Хрмпф!

Обе женщины повернулись к задней двери и увидели Лулу, по-видимому уже некоторое время стоявшую там. Эбигейл поднесла руку к сердцу.

– Ты напугала меня, Лулу! Я не слышала, как ты вошла.

Она повернулась к Эмми.

– Лулу однажды сказала мне, что в детстве ей нравилось воображать себя Нэнси Дрю, девочкой-сыщиком, и ходить повсюду незамеченной.

Лулу сделала вид, будто не слышала ее, и выступила вперед. Ее волосы были заплетены в две толстые косы, а одета она была в те самые шорты и рубашку, что и во время их первой встречи с Эмми.

– Мэгги бы не понравилось, что ты продаешь ее любимые книги.

Эбигейл склонила голову набок.

– Знаешь, я думаю как раз наоборот. Она любила делиться этими книгами, когда была жива, и ей нравилось беседовать с другими людьми о разных местах. Тебе не кажется, что если мы сделаем ее книги доступными для читателей, то таким образом почтим ее память?

Эмми встала рядом с Эбигейл.

– И нам не обязательно выставлять все книги на продажу. Я буду рада, если вы просмотрите их и выберете те, которые хотели бы сохранить. Но я согласна с Эбигейл: если мы поделимся книгами Мэгги, это будет лучшим способом почтить ее память.

Лулу только фыркнула в ответ. Не обращая внимания на обеих женщин, она прошла к тому месту, где Эмми хотела устроить детский уголок.

– Будет неплохо проводить регулярные чтения. Мэгги читала детям во время войны, чтобы они поменьше думали о своих отцах, воевавших на фронте. Возня со мной отнимала у нее много времени, но она делала что могла. Да, она дарила им книги, хотя не могла себе этого позволить, но такая уж она была. И все же я не думаю, что вы должны продавать ее коллекцию.

– Весь этот спор ни к чему не приведет, если я не найду ту коробку с книгами, – сказала Эбигейл. – Ты видела их последней, Лулу, но я не помню, как мы вывозили их. Ты не помнишь, что с ними произошло?

Лулу пожала плечами и покачала головой, сосредоточенно изучая место для будущего детского уголка.

– Если я за двадцать лет на них не наткнулась, то похоже, что они потерялись навсегда, – продолжала Эбигейл.

Лулу сложила руки на груди, выпятила подбородок и стала похожей на старого индейского вождя.

– Думаю, я смогу украсить для вас детский уголок. Но это обойдется недешево.

Эмми нахмурилась.

– Разумеется, я заплачу вам за работу.

Уголки рта Лулу приподнялись, что, по-видимому, означало для нее широкую улыбку.

– Я слышала, как вы говорили о веб-сайте. Мне хотелось бы, чтобы вы привлекли Джолин к работе над сайтом, и еще я хочу отдельную страницу для своих бутылочных деревьев.

Эмми поморгала, не вполне уверенная, что все расслышала верно.

– Джолин? Бывшая невеста Хита?

Эбигейл накрыла ее руку ладонью.

– Она работает дизайнером интерьеров в Атланте и сделала отличный интерактивный сайт для своего бизнеса, который был удостоен какой-то премии. Он очень инновационный, как нынче модно среди молодежи. Там можно делать поэтажные планы и расставлять виртуальную мебель.

Эмми выдавила улыбку.

– Звучит прекрасно, но… Джолин?

Лулу снова выпятила подбородок.

– Не любите ее, потому что она хорошенькая, да?

– Дело не в том, что она мне нравится или не нравится, – объяснила Эмми, стараясь говорить ровным тоном. – Я видела ее всего лишь один раз, и она была пьяна. Не слишком хорошее начало для будущей совместной работы.

– Возможно, вы и правы, – признала Лулу. – Но мне кажется, вам нужен новый проект. «Находки Фолли» прекрасно обойдутся и без вас, но вы не обойдетесь без них.

– Прошу прощения? – Эмми нахмурилась, глядя на пожилую женщину и понимая, что ей совсем не нравится ее реплика.

– Джолин может работать в Атланте, – быстро вмешалась Эбигейл. – Так она сможет сосредоточиться на чем-то еще, кроме Хита.

Эмми переводила взгляд с Лулу на Эбигейл и обратно. Одинаковое выражение надежды и ожидания на их лицах выглядело бы комично, если бы женщины не были так серьезны.

– Ну, хорошо, – согласилась Эмми, не в силах сразу им отказать. – Но я ничего не обещаю. Но если ее работа окажется слишком дорогой, тогда определенно нет.

Она покосилась на Лулу – та довольно улыбалась.

– И еще одно условие, – улыбка моментально исчезла. – Я хочу, чтобы книги детям читали вы. Вы с ними примерно одного роста, так что им будет легко с вами.

Облегчение, проступившее на лице Лулу, сменилось радостным удивлением. Эмми задумалась: к чему бы это?

– Минутку, Лулу, – она пошарила под прилавком, где лежал экземпляр «Великого Гэтсби», обнаруженный в башенке.

Когда ее пальцы прикоснулись к обложке, по руке пробежало знакомое электрическое покалывание, которого она не чувствовала раньше. Помедлив секунду, она достала книгу и протянула Лулу.

– Здесь есть посвящение Маргарет от Питера. Вы знаете, кто такая Маргарет?

Лулу взяла книгу и некоторое время держала ее, прежде чем раскрыть на титульной странице. Она едва заметно улыбнулась, когда читала посвящение, и ее лицо смягчилось, словно тучи расступились после бури.

– Питер был единственным, кто так называл ее. Все остальные знали ее как Мэгги.

Эмми потерла руку; воспоминание об электрическом разряде было слишком свежо в ее памяти.

– А кто такой Питер? Он подписал книгу и для вас.

Лулу медленно переворачивала страницы, не поднимая головы.

– Он был другом Мэг. Он много путешествовал и всегда привозил нам подарки – в основном книги, потому что у нас была общая страсть к чтению.

– Он был военным?

Лулу покачала головой:

– Нет, гражданским. Он болел астмой и не мог служить в армии. Но его отец имел кожевенный завод на западе и посылал Питера в командировки для заключения военных и гражданских контрактов.

Эмми пристально наблюдала за Лулу. Годы изучения мелких фрагментов текста, сомнений и анализа лишь обостряли ее любопытство.

– Что с ним случилось?

Лулу пожала плечами, но так и не подняла голову.

– Он… уехал. Вчера был здесь, а завтра его не стало. Это случилось в середине войны. Мы думали, что его, должно быть, призвали в армию, несмотря на астму, или же он работал над секретными военными контрактами и не мог сообщить, где находится.

Эмми встряхнула волосы и отвела их со лба; ей вдруг показалось, что в магазине стало очень душно.

– И ни слова после войны?

Лулу медленно покачала головой, закрыла книгу и прижала ее к груди.

– Ни слова. Думаю, его жизнь сложилась хорошо и он забыл о нас и о Фолли-Бич.

Эмми продолжала смотреть на Лулу, убежденная в том, что она знает куда больше, но не менее уверенная в том, что пожилая женщина не собирается рассказывать об этом. Она указала на книгу.

– Можете взять ее себе, если хотите.

– Спасибо, – сдавленно ответила Лулу.

Колокольчик над дверью снова зазвенел, впустив в магазин порыв горячего и влажного воздуха. Эмми резко повернулась и увидела привлекательную высокую женщину на последнем сроке беременности. У нее были выгоревшие на солнце светло-каштановые волосы и лишь немного более темные глаза, и она показалась ей смутно знакомой. Эбигейл поспешила к женщине и нежно обняла ее.

– Лиз, дорогая, что ты делаешь на улице в такую жару? – Она взяла женщину за руку и подвела ее к Эмми. – Это моя дочь Элизабет – да, я назвала ее в честь Элизабет Беннетт из «Гордости и предубеждения». Наверное, вы уже устали слышать, как я болтаю о ней, но вот она перед вами собственной персоной.

Лиз была примерно одного возраста с Эмми, и, когда они обменялись рукопожатием, Эмми не могла не отметить, как сильно она похожа на своего брата Хита.

– Да, мы близнецы, – сказала Лиз, словно прочитав ее мысли. – И я тоже жду близнецов, мальчика и девочку, поэтому сегодня я здесь.

Она заметила Лулу, крепко обняла ее и чмокнула в щеку, прежде чем снова повернуться к Эбигейл.

– Доктор Клеменс собирается положить меня на сохранение в понедельник, потому что срок уже подходит и мне становится трудно ходить. Поэтому я решила приехать на Фолли-Бич и пригласить вас пообедать в «Тако-Бой», чтобы отпраздновать мой последний выходной без пеленок и кормления грудью.

Она обвила рукой плечи Эмми.

– Мама много рассказывала о вас, и я чувствую себя так, как будто мы лучшие подруги. Пожалуйста, скажите, что вы тоже придете.

Прежде чем Эмми успела ответить, вмешалась Эбигейл:

– Знаешь, Лиз, только обитатели Маунт-Плезант едят в «Тако-Бой». Почему бы не отправиться в «Снаппер Джекс»?

Лиз нахмурилась.

– Мама, я уже четыре года живу в Маунт-Плезант, и пора привыкнуть, что я больше не принадлежу к местным жителям. Кроме того, это моя вечеринка, и я собираюсь устроить ее там, где хочу. В «Тако-Бой» подают лучший гуакамоле[24], а я знаю, что теперь уже долго не смогу себе этого позволить.

Эмми нахмурилась, чтобы скрыть свое облегчение. Не то чтобы ей не хотелось идти, но в большой компании она всегда начинала нервничать, а знакомство с новыми людьми подразумевало вопросы, на которые она не хотела бы отвечать.

– Спасибо, но сегодня моя очередь закрывать магазин, поэтому я вряд ли смогу…

Лиз пренебрежительно отмахнулась.

– Тогда закройтесь пораньше – это же Фолли-Бич. Люди поймут.

Как бы Эмми ни хотелось возразить, она понимала, что Лиз права. Хотя она провела на Фолли-Бич немногим больше месяца, ей стало ясно, что местное время – понятие вполне растяжимое, не подчиняющееся никаким расписаниям. Она еще не совсем поняла, стоит ли ей любить или ненавидеть это новшество. Осознавая, что теперь Лиз не примет отказа, она сказала:

– Хорошо, я приду. Во сколько?

– В пять вечера. Мои родители любят ужинать пораньше, как и другие старички, – она закатила глаза, когда Эбигейл толкнула ее в бок. – А потом мы можем пойти на причал. Сегодня вечером собираются устроить одну из последних «лунных тусовок»[25] в этом сезоне, и я не хочу пропустить такое событие. Кто знает, когда я снова смогу потанцевать?

Эмми не испытывала желания танцевать в людном месте, но подумала, что сможет уйти сразу же после обеда и никто этого не заметит. Все посмотрели на Лулу, и Эмми ожидала, что пожилая женщина откажется, так как она не могла представить Лулу в обстановке непринужденного общения.

– Мне нужно закончить работу над заказом, но, думаю, я успею вовремя.

Лиз захлопала в ладоши и радостно улыбнулась, как будто согласие Лулу было для нее очень важно.

– Отлично! Мы с Джо обо всем позаботимся. Приятно было познакомиться с вами, Эмми. Надеюсь узнать вас получше после коктейлей, – она о чем-то вспомнила, нахмурилась и похлопала себя по огромному животу. – Скажем, после одного коктейля и бокала воды со льдом.

Лулу позволила Лиз обнять и поцеловать ее на прощание, а потом они все посмотрели ей вслед. Эбигейл покачала головой и улыбнулась.

– Двойня пойдет ей на пользу. Они с Хитом едва не укатали меня насмерть, когда были детьми, – ее лицо смягчилось. – Лиз и Джо не собирались иметь детей, но потом Хит заболел, и это заставило ее переоценить свою жизнь. Я рада, что она это сделала. Наконец-то я стану бабушкой! Это трудно представить, но в конце концов придется.

Эмми выдавила улыбку и попыталась не вспоминать о своих планах с Беном – о планах, которые она хранила как драгоценности в шкатулке, пока ожидала его возвращения. Мечты о собственном доме и детях были ее спутниками во время одиноких ночей – мечты, которые стали для нее живыми, дышащими существами. Теперь они лишь усугубляли ее горечь. Она не решилась сразу же заводить детей, и похороны Бена означали, что вместе с ним она похоронила своих нерожденных малышей. Иногда ей казалось, что именно поэтому она по-прежнему ощущает присутствие Бена, неупокоенного духа, ищущего то, что так и не случилось в их жизни.

Эбигейл прикоснулась к ее руке, и Эмми поняла, что ее о чем-то спросили, пока она блуждала в своих воспоминаниях.

– Простите, что вы сказали?

– Я сказала, что у меня есть старые фотографии Мэгги. Она писала имена на обороте большинства снимков, поэтому есть вероятность, что мы найдем фото этого Питера. Если он был другом Мэгги и Лулу, можно вставить фотографию в рамку. Я достала фотографии из старых альбомов, потому что там они могли испортиться. Сейчас я храню их в коробке, а когда будет свободное время, то сделаю новый альбом или вставлю их в рамки – я еще не решила. Это одна из тех вещей, которыми я собиралась заняться после ухода на пенсию.

Их взгляды встретились, когда она произнесла запретное слово, и обе одновременно отвели глаза.

Лулу по-прежнему сжимала книгу Мэгги с такой силой, что кончики ее пальцев побелели.

– Мне нужно работать. Только что пришла посылка с новыми ветвями для бутылочных деревьев, и мне нужно разобрать их.

Она остановилась у задней двери и добавила, не оборачиваясь:

– Спасибо за книгу, Эмми. Мэгги очень любила ее.

Колокольчик над дверью зазвенел, когда в магазин вошла женщина с маленьким ребенком, и Эмми поспешила им навстречу. Когда она обернулась, Лулу уже не было.

Лулу стояла перед пустым участком, где когда-то находился старый дом и где теперь лишь ежевичные лозы да выцветший белый крест у черной ограды служили единственным напоминанием о том, что здесь жили и умирали люди.

Сначала, сразу же после урагана и во время поисков Мэгги, Лулу поставила здесь бутылочное дерево в надежде найти записку от сестры в одной из бутылок, или, по крайней мере, отогнать злых духов, которые все-таки смогли проникнуть в их жизнь. Но бутылки постоянно крали, и Лулу убрала дерево, решив, что теперь слишком поздно сражаться со злыми духами; они прочно обосновались здесь задолго до опустошительного урагана, промчавшегося со скоростью сто тридцать пять миль в час.

Рука Лулу болела от напряжения – она сильно сжимала в ладони горсть песка. Это упражнение от артрита она выполняла уже двадцать лет, не позволяя болезни застигнуть ее врасплох. Она медленно подошла к кресту и опустилась перед ним на колени – еще один болезненный процесс, к которому ей пришлось привыкнуть. Раскрывая кулак палец за пальцем, она просыпала половину песка у основания креста. Мэгги любила пляж и океан, и, хотя ее тело так и не нашли, Лулу находила некоторое утешение в мысли о том, что она была похоронена под саваном ее любимой Атлантики. Время от времени она задумывалась о том, знает ли дух Мэгги, что ожидание наконец закончилось.

Чтобы встать, она оперлась на другую руку и отмерила двадцать шагов направо, а потом остановилась и снова опустилась на колени. Раскрыв кулак, она высыпала на землю остатки песка. Второй мемориальный жест предназначался для Джима, чье бутылочное дерево некогда стояло на этом месте. Оно было священным для Лулу по многим причинам, которые она собиралась забрать с собой в могилу.

– Тетя Лулу, здесь слишком жарко, нужно надеть шляпу.

Она узнала голос Хита. Повернувшись, она увидела его, похожего на бронзового бога с длинными развевающимися волосами, которые были выбриты наголо, когда удаляли опухоль. Лулу не надеялась, что он выживет, и даже рассматривала эту болезнь как наказание свыше, а теперь, когда Хит выглядел таким здоровым и довольным, это заставляло ее думать, что, возможно, она все же искупила свои грехи.

Хит взял ее под локоть и помог встать.

– Со мной все в порядке. Не стоит обо мне беспокоиться.

Он улыбнулся той чудесной улыбкой, которая напоминала о Мэг, о ее нежности и стойкости.

– У меня нет никаких забот, помнишь? Я наконец-то понял слова бабушки Мэгги: живи каждый день так хорошо, как только можешь, а остальное как-нибудь устроится. Это вполне подходит для меня.

Лулу нахмурилась.

– Да, если бы не рак.

– Ну, тетя Лулу, это случилось только потому, что тогда я не разделял ее жизненное кредо. Но когда я проходил лучевую терапию, то до меня дошел смысл этих слов. Это изменило мою жизнь, причем к лучшему.

Лулу смотрела на Хита, снова думая о Мэгги и о том, верила ли ее сестра в собственную мудрость.

– Что ты здесь делаешь?

Хит прищурился на солнце и окинул взглядом пустой участок.

– Просто подумал, что, может быть, сегодня наступил тот день, когда это место обратится ко мне и скажет, что с ним делать, – он взглянул на Лулу. – Знаешь, теперь это место имеет гораздо большую ценность, чем в то время, когда ты отдала его мне. Иногда мне кажется, что это несправедливо.

Лулу помотала головой.

– Земля твоя, и это справедливо. Мэгги хотела бы, чтобы она принадлежала тебе и ты мог бы сделать здесь все, что считаешь нужным и правильным.

– Я не нахожу для нее никакого применения. – Хит отодвинулся от Лулу, глядя на буйные лозы и жесткую траву, а потом подобрал чью-то выброшенную бутылку.

– Просто не знаю, – признался он. – Я могу представить себе, как должен выглядеть этот участок. Кажется, как будто он находится в движении и никак не может успокоиться, – он искоса улыбнулся Лулу. – Но если ты кому-нибудь скажешь об этом, я закатаю тебя в бетон и оставлю в фундаменте.

Она фыркнула.

– Ты и твоя армия? Думаю, я до сих пор на пятьдесят фунтов тяжелее тебя. Тебе нужно еще подрасти.

– Я работаю над этим, – он ткнул землю носком сандалии. – Если я забуду о своей совести, то смогу построить здесь большой дом со множеством спален и ванных комнат и сдавать его внаем. – Хит посмотрел на скромные бунгало на другой стороне улицы, стоявшие там с 1920-х годов. – Конечно, соседи возненавидят меня и будут жаловаться моей маме, а этого я не вынесу.

– Все еще маменькин сынок, а ведь уже взрослый, – Лулу ухмыльнулась. – Да, Хит, и знаешь что? Больше не оставляй записки в бутылочном дереве. Девушка, которая остановилась в твоем доме, слишком любопытна.

Он ухмыльнулся в ответ.

– Так или иначе, это был глупый поступок. Не знаю, почему я поддался твоим уговорам и сделал это, но не беспокойся: я избавился от записки.

– Она сработала, не так ли?

– Зависит от того, как посмотреть. Джолин вернулась, но теперь я думаю, что лучше бы она не возвращалась.

Лулу повернула голову и представила, что слышит звук ветра в бутылке.

– Возможно, ты нуждался в ее возвращении, даже если причина кажется тебе сейчас неподходящей.

Хит вопросительно поднял брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Ох, даже не знаю. Мои бутылочные деревья гораздо более могущественны, чем я думала раньше. У Мэгги были твердые убеждения, но я всегда полагалась на мои деревья. Они никогда не подводили меня.