Рапсодия ветреного острова Уайт Карен
Женщина открыла шкафчик и достала бокал для вина, потом вернулась к бару в гостиной и налила себе из открытой бутылки.
– Я Джолин Куинн, – сказала она после того, как сделала глоток. – Этот дом был построен для меня.
– Ох, – выдавила Эмми, глядя на то, как Джолин изучает разбросанные книги, скудную меблировку и фотографии в рамках, висевшие на стене. Она вспомнила слова Лулу о Джолин: они с ней якобы похожи, но Джолин «покрасивее, и грудь у нее побольше».
– Мне нравится, что вы сделали с этим местом, – произнесла Джолин, отпив еще глоток. – Что это, ранний библиотечный период?
– Вообще-то я ничего здесь не меняла, – с вызовом ответила Эмми. – Мебель и книги принадлежат Хиту, а Эбигейл вставила фотографии в рамки и развесила их по всему дому, – она с трудом удержалась от объяснений по поводу разбросанных книг. – Знаете, мне кажется, вы не должны здесь находиться. Я уже сказала, что арендую этот дом.
Джолин некрасиво фыркнула и пошатнулась, расплескав красное вино из бокала.
– Как это может быть? Ведь это мой дом!
Эмми осторожно взяла бокал и поставила на столик возле кушетки, а потом усадила Джолин.
– Я хочу, чтобы вы посидели здесь и немного отдохнули, пока я вызову кого-нибудь, кто бы отвез вас отсюда.
Она не ожидала протестов и сомневалась, что Джолин сможет самостоятельно подняться с кушетки.
Эмми набрала мобильный номер Эбигейл и удивилась, когда Хит принял звонок.
– Это Эмми. Я пыталась связаться с вашей матерью.
– Она здесь, только что забрала меня из аэропорта. Она сейчас за рулем, поэтому я ответил на ваш звонок. Вам нужна какая-то помощь?
Эмми немного подумала, пытаясь сформулировать ответ.
– В общем-то, да, – она выглянула из-за угла и увидела, что Джолин вытянулась на кушетке, а рыжие волосы рассыпались по лицу. Глаза ее тоже были закрыты, и она тихо похрапывала.
– Здесь ваша невеста. Она заснула на кушетке. У вас есть какие-нибудь предложения по этому поводу?
Хит сдавленно выругался.
– Я скоро буду. Мама высадит меня, а потом я отвезу Джолин домой. Полагаю, ее автомобиль стоит перед домом?
– У нее были с собой ключи от автомобиля, когда она вошла в дом.
– Я буду через сорок пять минут. Позвоните мне, если она проснется раньше.
Эмми повесила трубку и вернулась в гостиную, чтобы присматривать за Джолин. Она села на кушетку напротив той, где лежала Джолин, и впервые заметила кольцо с превосходным сапфиром овальной формы, который она носила на левой руке. Это был камень старинной прямоугольной огранки со скругленными краями, как кольцо ее собственной бабушки, и она подумала, что эта вещь тоже могла передаваться по наследству. Эмми взглянула на лицо Джолин. Через мгновение та открыла глаза и воззрилась на нее.
– Знаете, он был не таким гадким до облучения, – произнесла Джолин, не поднимая головы. Эмми подалась вперед, с внезапной ясностью представив шрам на виске Хита.
– Какого облучения?
Но Джолин уже закрыла глаза и снова начала похрапывать.
Хиту понадобилось тридцать пять минут, чтобы доехать до дома, и каждую минуту Эмми мучительно пыталась вспомнить слова, которые она сказала ему на пляже. Когда она услышала звук подъезжающего автомобиля и хлопнувшей дверцы, то побежала к парадной двери и открыла ее еще до того, как он успел постучать.
– Джолин еще спит, – прошептала Эмми, приложив палец к губам.
Когда Хит вошел в дом, Эмми увидела, что он надел костюмные брюки и деловую рубашку с длинными рукавами. Воротник был расстегнут, как будто он торопился избавиться от галстука.
Хит выглядел бледным и сосредоточенным, как будто пребывание вдали от пляжа было для него тяжким бременем. Он бросил взгляд на спящую Джолин и без особого удивления посмотрел на бокал с недопитым вином, который стоял на столе.
– Почему она здесь? – устало спросил Хит, а Эмми старательно отводила взгляд от его шрама.
– Я надеялась, что вы мне объясните. Она заявила, что этот дом был построен для нее.
Хит со скрипом потер щетину на подбородке.
– Так оно и есть. Но я построил дом, когда мы были обручены, – он тяжело вздохнул. – У Джолин проблемы с алкоголем. Думаю, у многих людей возникают проблемы, когда жизнь круто меняется.
Эмми вздернула подбородок, но тут же потупилась, когда Хит провел пальцами по волосам, обнажив шрам. Ей хотелось спросить об этом, но она сдержалась, неуверенная в том, что он будет с ней откровенен. Возможно, оставлять записки в бутылках было похоже на разговор с самим собой в пустых комнатах: бесплодное общение с призраками прошлого.
– Если хотите, она может переночевать здесь. Я не возражаю, и кроме того, она уже спит.
Хит покачал головой:
– Нет, мама велела привезти ее к себе домой; она уже постелила чистое белье в спальне для гостей.
Они посмотрели на спящую женщину, чьи каштаново-рыжие волосы разметались по запрокинутой руке, отчего она стала похожа на сказочную принцессу.
– Я принесу ее туфли и ключи от автомобиля и открою дверь, чтобы вам было удобно вынести ее, – сказала Эмми.
Когда она собирала вещи Джолин, то услышала голос Хита:
– Я спросил Лулу, кто такой Питер.
Эмми выпрямилась, держа в руке сандалии на высоком каблуке.
– Что она ответила?
– Она не ответила, – он едва заметно улыбнулся. – Когда вы знакомитесь с тетей Лулу, то начинаете понимать смысл ее безмолвных взглядов. Тот, которым она наградила меня, явно означал: «не твоего ума дело». Возможно, если вы сами спросите, то вам больше повезет.
Эмми с сомнением покосилась на него.
– Почему вы так говорите?
– Ну, она ничего не имеет против вас… Но некоторым тяжело вспоминать о событиях прошлого.
Эмми невольно улыбнулась.
– Понятно. И все-таки мне нужно подумать.
Хит как будто впервые заметил стопки книг, разложенные на полу.
– Как идут дела?
– Неплохо. Это длительная работа, но я получаю от нее удовольствие, – Эмми взглянула на Джолин и убедилась, что та по-прежнему спит. – Я вот думала, видел ли кто-нибудь еще записки на полях книг? Их довольно много, и мне интересно, кто мог их оставить.
– Записки? – Хит приподнял брови и покачал головой. – Не знаю, о чем вы говорите… Эти книги забрали из магазина моей бабушки в 1989 году, и с тех пор они двадцать лет пролежали на чердаке. Единственный человек, который может что-то о них знать, – это Лулу.
Эмми поморщилась.
– Я боялась, что вы так скажете. Едва ли мне стоит ее беспокоить, разве что… – Она замолчала, когда поняла, что вот-вот расскажет ему о голосах из прошлого, которые были главной причиной ее бессонных ночей с тех пор, как она обнаружила первую записку. Эти неизвестные влюбленные пробудили в ней чувства, которые она считала давно умершими.
Хит серьезно посмотрел на нее, и Мэгги снова показалось, будто он знает, что она собиралась сказать.
– Записки из прошлого – это как раз по вашей части. Вроде разговора с призраками, не так ли?
Ее мать говорила то же самое. Но призраки Пейдж были не мертвецами, а духами грядущих событий. Когда-то Эмми верила, что призраки ее младших братьев преследуют Пейдж не потому, что они умерли, а потому, что они символизировали конец той жизни, о которой она мечтала для себя.
Хит остановился возле кушетки, где лежала Джолин.
– Я не верю в призраков, – тихо сказал он, глядя на девушку.
Эмми отвернулась и пошла за ключами от автомобиля, лежавшими у двери, где Джолин выронила их. Хит осторожно взял свою бывшую невесту на руки и последовал за Эмми к седану «Ауди», стоявшему на улице. Он уложил женщину на заднее сиденье и постелил ей под голову сложенный пиджак, потом тихо закрыл дверцу.
– Спасибо, – с серьезным видом произнес он, и Эмми усомнилась в том, что он на самом деле не верит в призраков.
– Всегда пожалуйста, – ответила она и открыла дверцу со стороны водителя. Хит включил зажигание, помахал ей и выехал на улицу; покрышки громко шелестели по мокрой мостовой. Когда автомобиль скрылся из виду, Эмми побежала в дом и включила прожекторное освещение, а потом сняла туфли и вышла на задний двор.
Незнакомые звуки, которые раздавались на болоте, напоминали колыбельную на иностранном языке, с узнаваемой мелодией, но непонятными словами. Эмми направилась к бутылочному дереву, и ее ноги утопали во влажной траве.
Хит и Джолин все больше интересовали ее, и Эмми почувствовала странное возбуждение.
Эмми подошла к дереву и взяла бутылку, в которой лежала записка. Она встряхнула ее, но было очевидно, что внутри ничего нет.
Вернись ко мне. Она заплакала, вспомнив слова, которые говорила спустя долгое время после гибели Бена, преследуемая тенью жизни, которую они так и не прожили.
Она поставила бутылку на место и долго стояла во влажной, занесенной песком траве под звездным небом. Ночные болотные запахи окутали ее, словно теплая шаль, когда она созывала своих призраков, еще не готовая распрощаться с ними.
Глава 12
Мэгги искала достаточно большие камни и раковины, чтобы удержать углы одеяла, которое она расстелила на пляже подальше от прибоя. Она нашла уютное место за скалами и редкими кустами, усеивавшими наименее обитаемую часть Фолли-Бич, откуда можно было видеть маяк на острове Моррис.
В уединении не было особой необходимости. Ни время года, ни сильные течения возле этой оконечности острова не могли привлечь купальщиков или отдыхающих, поэтому весь пляж находился в их распоряжении. Высокие волны разбивались о берег на жалких остатках острова Моррис, где когда-то располагался не только маяк, но домик смотрителя и другие постройки.
Длительная эрозия уже давно отделила остров Моррис от Фолли-Бич, оставив узкую бухту между двумя островами при отливе, но когда начинался прилив, бушующие воды поглощали песчаные отмели и от острова Моррис оставался клочок суши, лишь ненамного больший, чем основание маяка.
Смотритель уехал, а другие строения были разобраны после того, как в 1938 году маяк был переведен на автоматическое управление. Специалисты инженерных войск возвели опорную стену вокруг фундамента для защиты от водной эрозии. Это было уединенное место, и Мэгги нравилось здесь бывать: всегда можно было посидеть в одиночестве и подумать, зная о том, что тебе никто не помешает. Местные жители не купались в окрестных водах из-за сильных течений, но летом, когда приезжало много отдыхающих, все равно иногда поступали сообщения об утонувших. Мэгги выросла с убежденностью в том, что неумолимая сила морских течений напоминает всем, кто умеет слышать, что человеческая плоть бренна, а океан вечен.
Она наблюдала, как песчаные крабы шевелятся в набегающих волнах и исчезают в крошечных норках, словно миниатюрные фокусники. В детстве, когда они с матерью искали морские стеклышки, яйца черепах и другие маленькие сокровища, оставленные морем, она часто наблюдала за причудливо-элегантными водорезами[23] с красно-черными клювами. В этом месте воспоминания о матери буквально обрушивались на нее, а приливы напоминали материнское дыхание. Звуки океана были такой неотъемлемой частью ее жизни, что она не могла представить себя живущей где-то еще.
Именно поэтому она хотела устроить Питеру пикник на пляже. Из-за своей работы он все время переезжал из одного штата в другой, рекламируя товары, изготовленные на заводе его отца для гражданских и военных целей. Он регулярно присылал ей книги, к которым постепенно добавились длинные письма, где он рассказывал о том, куда они могут отправиться после окончания войны. Его слова завораживали Мэгги, заставляли ее задумываться о будущем, когда война уйдет в прошлое, и мальчики, которых она знала с детства, перестанут погибать на полях сражений в Европе и на Тихом океане. Она устроила этот пикник не только в честь приезда Питера, но и для того, чтобы он смог полюбить Фолли-Бич и понять, что, как бы далеко они ни уехали, ее дом всегда останется здесь.
Мэгги поежилась и подняла отворот свитера. День выдался теплым не по сезону, но здесь, на пляже, где порывы ветра налетали из-за края острова, было намного холоднее. Как раз в тот момент, когда она укладывала последний камень, она услышала, как кто-то произнес ее имя. Резко повернувшись, она увидела Питера с туфлями и пиджаком в руках.
Мэгги направилась к нему сначала медленным шагом, но потом, не удержавшись, побежала. Питер широко улыбался, а в его волосах блестело солнце. Он тоже бросился навстречу Мэгги, бросил туфли на песок и крепко обнял ее. Их поцелуй был долгим и сладостным; его язык проскользнул между ее губами, а руки притянули ее ближе. Потом Мэгги почувствовала, как его пальцы прикасаются к ее лицу, губы ласкают ее глаза, щеки и шею, и поняла, что никогда не отпустит этого человека.
– Почему ты плачешь? – спросил Питер.
Мэгги удивленно распахнула глаза.
– Я… я не знаю. Наверное, потому что счастлива видеть тебя.
Она уткнулась лицом в шею Питера и услышала его вздох, когда он притянул ее к себе.
– Я тосковал по тебе.
Обняв друг друга, они побрели к одеялу, не обращая внимания на порывы ветра, хлеставшие в лицо. Мэгги застенчиво улыбнулась.
– Я была не уверена, что ты придешь. В письме ты сказал, что будешь на Фолли-Бич к полудню, но поскольку я не могла связаться с тобой, то понадеялась на лучшее и оставила у твоей домохозяйки записку, что буду здесь.
Когда он наклонился и поцеловал Мэгги, ей снова захотелось заплакать.
– И вот я здесь, – он посмотрел на большую плетеную корзинку для пикника. – Надеюсь, тут достаточно еды, потому что я голоден как волк. Я совсем обессилел, тоскуя о тебе.
Мэгги снова улыбнулась, прикусив нижнюю губу, потом опустилась на колени и начала распаковывать корзинку.
– Я принесла жареную курицу и кукурузный хлеб, но он не сладкий – сахара теперь не достать. Да и кока-колы не нашлось. Но я сделала ежевичный чай, думаю, очень вкусный, если это не покажется тебе нескромным.
Питер взял ее руку и поднес к губам для поцелуя.
– Если ты изготовила его собственными руками, то для меня он будет самым сладким.
Мэгги рассмеялась над его церемонностью и протянула тарелку с курицей и кукурузными лепешками, а потом стала наблюдать, как он ест, оставив собственную тарелку нетронутой. Она не верила, что Питер снова был рядом с ней после долгой разлуки. Он перестал жевать и отпил глоток чая.
– Разве ты не голодна?
Она кивнула, проглотила кусочек цыпленка и запила его чаем, не ощутив вообще никакого вкуса. Когда они покончили с трапезой, Питер скатал свой пиджак наподобие подушки, лег на спину и притянул ее к себе. Он поцеловал ее в затылок, и Мэгги показалось, что сейчас она умрет от удовольствия. Она крепко сжала его руку, лежавшую у нее на талии.
– Пожалуйста, не уезжай больше. С каждым разом переживать разлуку с тобой становится все труднее.
– Я знаю. И я не хочу расставаться с тобой, но идет война, и каждый должен заниматься своим делом. Хотя теперь я уверен, что война скоро закончится.
Мэгги повернулась к нему лицом.
– Ты говоришь так уверенно…
Он пожал плечами.
– Теперь, когда США сражаются вместе с Англией и ее союзниками, мне трудно представить, что дело затянется надолго.
– Надеюсь, что ты прав. Мне очень хочется, чтобы так и было.
Наклонившись, Питер поцеловал ее в нос и откинулся на одеяло.
– Расскажи мне здешние новости. Ничего не упускай: я хочу все это пережить вместе с тобой.
Мэгги с улыбкой уткнулась ему в грудь.
– Я уже говорила о том, что введены определенные нормы на покупку сахара, и боюсь, скоро дело дойдет до бензина. После полуночи нужно выключать свет, и в каждом доме повесили обязательные шторы для затемнения. Мы даже стали закрашивать верхнюю половину автомобильных фар, чтобы свет нельзя было увидеть со стороны океана.
Он положил подбородок ей на плечо.
– Неужели все так серьезно воспринимают немецкую угрозу?
– Да. Из Северной Каролины и Флориды приходили сообщения о людях, которые своими глазами видели, как немецкие подводные лодки подрывают грузовые суда. Потом на пляж выносило обломки. На месте затонувших судов остаются лишь нефтяные пятна.
– Береговая охрана что-нибудь предпринимает?
– Я знаю лишь то, что слышу по радио или читаю в газетах, а это совсем немного, потому что я не могу долго слушать плохие новости. Но, судя по всему, для борьбы с подводными лодками у нас есть лишь несколько недостаточно снаряженных катеров береговой охраны – весь американский флот сейчас сосредоточен на Тихом океане – воюют с японцами.
– Катера береговой охраны против немецких подлодок?
– Не знаю, есть ли в этом смысл. Миссис Эллсуорт на почте говорит, что этого слишком мало, поскольку немцы каждый день топят наши нефтяные танкеры. Мистер Айкс – он министр внутренних дел и отвечает за топливные ресурсы – считает, что если мы будем терять нефть такими темпами, как сейчас, то Соединенные Штаты окажутся в отчаянном положении. Это странно, ведь в газетах пишут, что танкеры перевозят лишь незначительное количество нефти и ее потеря может лишь незначительно повлиять на отдельные районы страны.
Питер снова поцеловал ее в затылок.
– Трудно разобраться, кому можно верить.
– Но в Чарльстоне серьезно относятся к угрозе нападения с воздуха, – со вздохом продолжала она. – Власти укрепили крыши гостиниц мешками с песком и опубликовали в газетах адреса центров для беженцев и эвакуации раненых. Даже определили места для гражданских бомбоубежищ – и это в Чарльстоне! Даже здесь, на Фолли-Бич, каждую субботу во второй половине дня включается сирена воздушной тревоги, чтобы люди знали, что нужно делать в случае воздушного налета. Все это очень неприятно.
Питер немного помолчал.
– Такие серьезные меры… Но есть ли серьезный повод? Кто-нибудь на самом деле видел что-то угрожающее?
– Ничего такого, о чем я могла бы знать. Несколько человек действительно видели, как что-то взорвалось в море, но мы так и не выяснили, что это было, хотя на флоте говорят, что ведется расследование. Думаю, все считают, что лучше подготовиться заранее, чем пожалеть потом.
Над ними пролетела пара песчанок, чьи белые брюшки позволяли легко отличить их от других прибрежных птиц.
– Кэт ходит на курсы подготовки дежурных для корпуса наземного наблюдения. Думаю, что для нее это хорошо, в ее жизни появилась хоть какая-то цель. Она была такой… потерянной, когда умерла ее мать. А после гибели Джима все стало только хуже. Я просто…
Питер сжал ее руку.
– Просто что? – Его голос был ровным и обнадеживающим, как будто побуждая ее признаться в чем-то, что она не хотела признавать даже перед собой.
– Я хочу, чтобы она занялась чем-то полезным. Чтоб это не стало для нее позором или гибелью. Это не касается… тебя, – Мэгги закрыла глаза, радуясь тому, что успела вовремя отвернуться.
– Меня?
– Кэт очень красивая.
Питер наклонился к ее уху.
– Какое отношение это имеет ко мне?
Мэгги сглотнула, но не открыла глаза.
– Мужчин сильно влечет к ней. Они как будто ничего не могут с собой поделать.
Она почувствовала легкое давление на подбородке, когда Питер повернул ее лицо к себе, и открыла глаза.
– Милая Маргарет, неужели ты настолько слепа, что не замечаешь собственную красоту? Я практически не обращаю внимания на Кэт, когда ты находишься рядом. В моем сердце только ты, и там нет места для кого-то еще. Ты можешь мне поверить, Маргарет? Можешь?
Она кивнула, не в состоянии ответить: в горле стоял ком. Питер вытер ей щеки ладонью и нежно поцеловал в губы. Потом лег рядом, и Мэгги вздохнула, растворившись в теплоте его тела.
– Я тоже подумывала о том, чтобы записаться в корпус наблюдения, хотя бы для того, чтобы чем-то заниматься и не так сильно скучать по тебе.
Она почувствовала, как судорожно сжались его пальцы.
– Понимаю, я не имею права это говорить, но не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности. Когда я уезжаю, я хочу быть уверен, что ты находишься дома или в своем магазине, окруженная книгами. Не знаю, как я переживу, если буду знать, что ты рискуешь своей жизнью.
– Но я думаю, что никакой опасности нет. Ведь никто не видел немецкие подлодки или самолеты, правда?
Он снова сжал ее руку.
– Пожалуйста, Маргарет. Я прошу лишь о небольшом одолжении, чтобы я мог продолжать свою работу, не беспокоясь о тебе.
Она была искренне тронута его заботой.
– О, Питер, если ты действительно так считаешь, я найду другой способ послужить своей стране.
– Ты делаешь скидки военным, которые делают покупки в твоем магазине?
Мэгги кивнула.
– Значит, так ты служишь своей стране. Кроме того, разве Лулу не нуждается в твоей помощи? Она милая девочка, но даже мне понятно, как ей нужна твоя забота. Мы оба знаем, как трудно жить без матери.
В его словах присутствовала определенная логика, и Мэгги была готова согласиться. Ей было так хорошо в объятиях Питера, что она не хотела спорить и портить настроение. Должно быть, Питер чувствовал то же самое, потому что он снова обнял ее и спросил:
– Тебе что-нибудь нужно? Что-то такое, чего ты не можешь купить здесь, а я могу привезти тебе в следующий раз?
Мэгги немного подумала и покачала головой. Нежность и внимание Питера делали ее уверенной в себе и придавали смелости.
– Мне нужен только ты, – ответила она, улыбаясь собственным словам.
Питер рассмеялся.
– Ты сохранила старые газеты? Я хотел почитать их, чтобы узнать новости, которые пропустил.
– У меня их довольно много. Лулу собирает коллекцию бутылок для своих деревьев и оборачивает их газетами, чтобы они не разбились. – Мэгги повернулась к Питеру и серьезно добавила: – Я все время болтаю, а ты почти ничего не сказал. Расскажи обо всем, чем ты занимаешься. О тех местах, где ты бывал. Я хочу представить, как ты жил, пока мы были в разлуке. Так будет казаться, будто мы вообще не расставались.
Питер тяжело вздохнул и притянул ее к себе.
– Все это очень скучно, и если я буду рассказывать подробно, то утомлю тебя до слез, а сам засну от усталости. Достаточно сказать, что я отправился домой в Айову, где встретился с отцом и обсудил новые поставки – не только для военных, но и для гражданских. Сейчас открылся огромный рынок для штор затемнения, и он хочет, чтобы я разобрался с тканями и сделал подходящий выбор. Все остальное происходит как во сне: я сажусь в автомобиль и еду из города в город, просматриваю отчеты, беседую с бухгалтерами и задаю массу вопросов.
Он поцеловал ее в затылок.
– Маргарет, мы определенно можем придумать что-то получше, чем разговоры о скучных вещах.
Мэгги улыбнулась, наслаждаясь очередным долгим поцелуем, а потом поняла, что больше не чувствует ветра и холода. Питер сел, опираясь на локоть, и посмотрел на старый маяк, возвышающийся над окрестностью.
– Где живет смотритель маяка?
– Там больше нет смотрителя. Четыре года назад маяк автоматизировали и разобрали все окрестные постройки, чтобы строительный мусор не мешал швартующимся катерам. Грустно, что там теперь никого нет, правда?
Питер довольно долго рассматривал полосатое сооружение, прежде чем снова обратиться к ней:
– И ты говоришь, что можно до сих пор попасть внутрь?
– Конечно, но только во время отлива, иначе останешься внутри надолго. Хотя это не разрешается, но можно подняться на самый верх.
– Ты давно туда поднималась?
Мэгги закрыла глаза, радуясь тому, что отвернулась от Питера. В детстве она много раз приходила к маяку, поскольку одна из дочерей смотрителя была ее подругой, но когда выросла, то лишь один раз навестила маяк… вместе с Джимом. Он хотел посмотреть на океан с вершины маяка, и она отвезла его на остров Моррис. Они бегом поднялись по спиральной лестнице из кованого железа и вышли на смотровую площадку, тяжело дыша и смеясь над своим абсурдным ребячеством, из-за которого они едва не переломали шеи на крутой лестнице.
– Да, – ответила она. – Около года назад.
– Там все еще безопасно?
– Полагаю, что так. Раз в месяц к маяку причаливает катер, чтобы мастер мог проверить линзы и работу механизма, а для этого нужно подняться наверх. Сейчас дверь заперта, но последний раз я приезжала туда вместе с Джимом… с мужем Кэт. Это было еще до того, как он познакомился с ней, и мы… теперь это не имеет значения. Так или иначе, его отец изготавливал замки в Луизиане, и он мог вскрыть практически любой замок.
Мэгги перекатилась на спину и посмотрела на Питера. Его лицо заслоняло ее от солнца, он задумчиво смотрел на нее.
– Ты любила его?
Мэгги заглянула ему в глаза, которые сначала показались ей такими странными и которые теперь являлись ей во снах. Она медленно кивнула и, не сдержавшись, добавила:
– Но не так сильно, как люблю тебя.
Небо потемнело, когда облако закрыло солнце, а Питер продолжал смотреть на Мэгги сверху вниз с непроницаемым выражением лица.
– Любишь ли ты меня достаточно сильно, чтобы дождаться?
Она села и оперлась на локоть.
– Что ты имеешь в виду? Ты снова уезжаешь?
Питер отвернулся и покачал головой.
– Не сейчас. Но возможно, потом мне придется уехать в спешке, и у меня какое-то время не будет возможности переписываться с тобой. Но я хочу быть уверен, что ты дождешься моего возвращения.
Мэгги нервно улыбнулась.
– Не понимаю. Как твой бизнес может помешать нашей переписке?
Он накрыл ее щеку ладонью и провел пальцами по волосам.
– Если я смогу заключить правительственный контракт на поставку стратегически важных товаров, то мне не разрешат говорить об этом и не позволят кому-либо знать, где я нахожусь. Так будет безопаснее для тебя.
Мэгги снова опустилась на одеяло, закинула руки ему за голову и привлекла к себе.
– Обещаю, Питер, я буду ждать тебя. Если понадобится, буду ждать вечно, но дождусь твоего возвращения.
Он прильнул к ее губам и медленно опустился на нее. Ветер и песок сомкнулись вокруг них, а побережье ожило, подстраиваясь под ровную пульсацию океана.
Сидя в туалете с книгой, Лулу включила фонарик, чтобы лучше было видно, когда услышала скрип половиц в коридоре. Кэт сегодня должна была дежурить в группе наземного наблюдения. Кто же это? Держа фонарик в руках, Лулу приоткрыла дверь туалета и на цыпочках вышла из спальни, чтобы не разбудить Мэгги. Она остановилась на верху лестницы и подождала, пока не услышала, как тихо закрылась парадная дверь, а потом направилась вниз, стараясь не скрипеть. Быстро сняв пальто с вешалки, она выскользнула на улицу, и холодный вечерний воздух сразу же обжег ее босые ноги. Лулу увидела, что Кэт ушла далеко вперед, и поняла, что уже не успеет обуться.
Она определила направление по тусклому свету луны и побежала следом, стараясь не вскрикивать каждый раз, когда натыкалась на что-нибудь острое или ушибала палец. Кэт держала фонарик прямо перед собой и низко опустила его, как будто освещая себе путь. Она пересекла Вест-Эшли, а потом направилась к Арктик-авеню, и Лулу поняла, что они направляются к причалу и павильону. Было уже слишком поздно для танцев, и это лишь усилило ее подозрения.
Они миновали случайного прохожего, и Лулу увидела, как Кэт отступила в тень, чтобы ее не заметили, и сделала то же самое, не понимая почему. Она не знала этого человека, что не удивило ее, хотя когда-то Лулу знала в лицо всех местных жителей. Летом на Фолли-Бич всегда появлялись незнакомцы, но сейчас на пляжах было слишком холодно и ветрено.
Когда Кэт приблизилась к Вест-Арктик-авеню, то замедлила шаг и выключила фонарик. Лулу поступила так же и сразу же оступилась в темноте, невольно вскрикнув при этом. Кэт остановилась и оглянулась, но Лулу успела нырнуть за карликовую пальму. Она сдерживала дыхание, пока не услышала шаги Кэт, различимые по хрусту песка и мелких камешков.
Кэт наконец остановилась на пляже перед заброшенными домами, и Лулу последовала ее примеру. Обе замерли как статуи, и постепенно Лулу начала дрожать; ее ноги так замерзли, что даже в темноте она могла представить, какими синими они стали. Она опустилась на корточки, не сводя глаз с Кэт, а потом села на землю, чтобы спрятать ноги под пальто и хотя бы немного согреть их. По расчетам Лулу, сейчас было около пяти утра, и ей жутко хотелось спать, но она крепилась изо всех сил. Нэнси Дрю никогда не засыпала, когда за кем-нибудь шпионила.
Спустя некоторое время что-то быстро вспыхнуло, как будто зажгли и погасили спичку, а потом до нее донесся запах сигаретного дыма. Лулу нахмурилась, когда подумала о том, как расстроится Мэгги, если узнает, что Кэт курит. Ее сестра давала Кэт жевательную резинку каждый раз, когда той хотелось закурить, но теперь в «Находках Фолли» не было даже жевательной резинки, потому что все шло на нужды армии.
Лулу пошарила вокруг застывшими пальцами, пока не нашла камень подходящего размера. Она сунула камень под бедро, рассудив, что это помешает ей заснуть, и продолжала наблюдать за Кэт, стоявшей у ограды и курившей очередную сигарету.
Несмотря на камень, Лулу все-таки задремала, потому что внезапно пришла в себя с таким чувством, будто что-то изменилось. Она посмотрела туда, где стояла Кэт, и поняла, что ее на прежнем месте нет.
Кое-как встав на ноги, скорее всего, уже обмороженные, Лулу побрела в темноте, но не решилась включить фонарик и шла, ориентируясь в лунном свете, стараясь отыскать дорогу и в то же время оставаться в тени. Она заметила Кэт у линии прибоя: она стояла и смотрела на первый заброшенный дом у пляжа. Это зрелище встревожило ее. Она тайно прочитала «Анну Каренину» из библиотеки Мэгги и знала, как может поступить женщина, когда ей не удается быть вместе с любимым мужчиной. Не то чтобы Кэт сильно горевала после смерти Джима, но, может быть, Мэгги была права, и ее видимая беспечность была лишь представлением, которое она устраивала каждый раз, когда появлялась на людях.
Лулу резко остановилась; ее мысли вращались по кругу. Что, если Кэт решила утопиться? Что, если все на самом деле так плохо? Кэт была нехорошим человеком и часто расстраивала Мэгги. Лулу тяжело дышала, и пар от ее дыхания облачками поднимался в воздух. Она стояла неподвижно и смотрела, как Кэт снимает туфли.
Но потом Лулу вспомнила, как Мэгги говорила, что мы не выбираем тех, кого любим, и что она сама любит Кэт как родную сестру. Лулу поняла, что она не может допустить, чтобы Кэт покончила с собой. Она начала возиться с фонариком, но ее пальцы так закоченели, что свет никак не включался. Потом она покачнулась, выронила фонарик и услышала звон разбившегося стекла, когда он ударился обо что-то твердое.
Нагнувшись, Лулу подняла фонарик, спрятала его под пальто и надавила на переключатель двумя большими пальцами, но свет так и не включился. Она поняла, что скорее всего разбила лампочку и толку от фонарика уже не будет.
Лулу уже приготовилась окликнуть Кэт, но остановилась, когда на верхнем балконе первого дома вдруг вспыхнул свет. Это был лишь небольшой яркий кружок, который исчез почти сразу же после того, как она увидела его. Лулу уставилась в темноту, изумляясь тому, как Кэт успела так быстро попасть в дом, пока не увидела ее на пляже, стоявшую неподвижно, как будто она тоже следила за вспыхнувшим светом.
На балконе снова вспыхнул свет, но на этот раз Лулу смотрела прямо туда и смогла увидеть больше, чем раньше. Кто-то стоял в доме у окна с фонариком, включая и выключая его с неравномерными интервалами.
Ее взгляд переместился на Кэт, двигавшуюся по темной линии прибоя к заднему крыльцу дома. Лулу тоже двинулась вперед, подкрадываясь поближе, ведь шум океана заглушал звук шагов. Ее ноги едва ощущали холодную воду, когда она стояла по щиколотку во влажном песке и смотрела, как Кэт поднимается по ступеням крыльца. Кэт ненадолго остановилась на крыльце и огляделась, перед тем как войти в дом с той стороны, где время от времени появлялся свет.
Вскоре Лулу смогла различить в оконном проеме силуэты двух людей, стоявших лицом друг к другу. Какое-то мгновение они оставались неподвижными, а потом начали двигаться, словно танцующие тени. Они как будто разговаривали, но плеск волн заглушал любые слова. А потом они внезапно задвигались вместе, создав одну общую тень. Они на мгновение исчезли, скрывшись в темноте, а потом снова появились у перил балкона.
Лулу прищурилась, пытаясь рассмотреть, что происходит. Потом тень неожиданно снова разделилась надвое, и одна половинка направилась к двери и открыла ее. Две фигуры снова слились в одну, прежде чем окончательно исчезнуть в доме. Лулу вообразила, что услышала стук захлопнутой двери, когда они ушли с балкона, и все вокруг снова стало темным и безжизненным.
Согревая ладони дыханием, как Джим однажды посоветовал ей, Лулу развернулась и побежала домой в надежде вернуться в постель до того, как проснется Мэгги. Она уже решила не рассказывать сестре о том, что видела – не потому, что Лулу догадывалась о том, что именно она видела. Но она уже знала, что иногда лучше вести себя тихо, слушать и ждать, пока не придет время рассказать о том, что знаешь.
Она продолжала бежать в темноте, прислушиваясь, не идет ли Кэт следом за ней, и размышляя об огнях во тьме и о тайнах, которые прячутся в ночи.
Глава 13
Читать бесплатно другие книги:
