Тридцать миллионов слов. Развиваем мозг малыша, просто беседуя с ним Саскинд Дана

Разрешая парадокс

Никто не сомневается в важности дошкольных воспитательных учреждений. Но когда туда приходят дети, не обладающие необходимыми для обучения качествами, далее их можно лишь корректировать. Чтобы дошкольное воспитание было полноценным, а недостаток подготовки к школе не обрекал ребенка вечно «догонять» или не гарантировал провал, дети, приходящие в детский сад, должны быть готовы учиться. Именно поэтому так важны ранние программы с участием родителей, подготавливающие к школе тех малышей, которым нужна дополнительная поддержка. Эти программы подскажут взрослым, как создавать оптимальное языковое окружение в первые три года жизни их ребенка, когда происходит столь важное развитие мозга. Визиты домой помогут выстроить языковые цели, а внимательное наблюдение позволит их достичь. Чтобы гарантировать успех, программа должна включать процедуру оценки и оптимизации.

Успех будет зависеть от мощной системы поддержки. Прежние воспитательные меры{202} нередко приводили в тупик, и теперь потребуются дополнительные исследования или научно обоснованная доработка программ. Наука подтверждает, что важно прилагать усилия в этой области, так как улучшить результаты можно только при условии активного вовлечения родителей или воспитателей ребенка первого года жизни в его развитие.

Но пока мы как нация не осознем важности родительской вовлеченности и не предоставим соответствующую поддержку там, где она нужна, жизни миллионов детей останутся бесконечными попытками наверстать упущенное.

В наших ли это силах?

Если мы можем создать крошечное антитело, которое перемещается внутри человеческого организма и атакует конкретные раковые клетки; если можем, нажав пару кнопок, сообщить кому-нибудь в Шанхае, что мы сейчас смотрим шоу на Манхэттене; если можем отправить на Луну двенадцать человек, то сможем и это.

Культура воспитания

В своей выдающейся книге Unequal Childhoods («Неравное детство»){203} Аннет Ларо, профессор социологии из Пенсильванского университета, противопоставила стили воспитания разных социальных слоев. С этими стилями она и другие ученые связывают сохранение классовых различий. «В Америке принадлежность к социальному классу формирует и обусловливает поступки человека, – писала Ларо. – Жизненные пути, которым мы следуем, нельзя назвать, таким образом, ни равными, ни свободно выбранными»{204}.

Ее выводы – результат исследований, потребовавших полного погружения в жизнь семей с детьми девяти-десяти лет, находящихся на другой стороне социально-экономического спектра. Целью Ларо было получить «реальную картину ежедневных ритмов семьи с детьми-младшеклассниками»{205}.

В отличие от Харт и Рисли, которые были просто наблюдателями, Ларо и ее команда решили поприсутствовать в этих семьях в качестве своеобразных «домашних любимцев»{206}. «Мы хотели, чтобы родители перешагивали через нас, игнорировали, но позволяли постоянно быть рядом»{207}.

Вместо того чтобы собирать статистику, Ларо и ее команда использовали хронику жизни семей, чтобы понять, имеют ли социальные паттерны идентифицируемые социально-экономические характеристики. В исследовании профессора Ларо было задействовано 88 семей. Двенадцать из них изучались интенсивно, с активным участием в их жизни, включая походы на бейсбольные матчи, религиозные службы, семейные встречи, покупку продуктов, посещение салонов красоты и парикмахерских и даже ночевки{208}.

Что удалось узнать? Сходство

В каждой семье, вне зависимости от социально-экономического статуса и семейных традиций, желали одного и того же: «Все люди хотели, чтобы их дети были счастливыми и успешными», – говорит профессор Ларо{209}.

Точка раздела. Как разные семьи достигают этих целей

Родители, принадлежащие к среднему классу, несколько фанатично «развивали в своих детях таланты и умения, поддерживали их самостоятельную точку зрения»{210}. Профессор Ларо называет такой подход «сознательной культивацией» – когда родители часами возят своих детей на занятия, занятия и снова занятия. Также «в семьях среднего класса существенно больше разговаривали… [что, скорее всего, помогло развитию более беглой речи и большего словарного запаса, способствовало более комфортному общению со старшими и более близкому знакомству с абстрактными понятиями»]{211}. К тому же речь родителей в таких домах «демонстрировала логический ход мыслей», поощряла «словесные поединки» и «игру слов»{212}. Директивный тон использовался редко, «за исключением вопросов здоровья или безопасности»{213}.

Профессор Ларо назвала воспитание в менее материально благополучных семьях реализацией принципа «естественного роста»{214}. Жизнь малышей здесь была не слишком структурирована. Единственными абсолютными ценностями считались послушание и уважение к старшим. В остальном эти семьи гораздо чаще практиковали политику невмешательства. Дети свободно играли друг с другом, без каких-либо указаний от родителей, и развивались естественным образом, неосознанно перенимая «родительские порядки».

Язык таких родителей тоже отражал различия: в нем было больше простых указаний, чем обсуждений. К примеру, ребенка отправляли мыться, просто произнеся слово «ванная» и вручив ему полотенце{215}. Можно проанализировать причины возникновения этих различий и назвать, например, существенную разницу в ресурсах, позволяющих тратить время, деньги и энергию на дополнительную активность или лишние слова. Однако разница в развитии детей была очевидна, особенно в успеваемости.

Зачем делать больше, если ты не знаешь, что это делать нужно?

Предложенное Аннет Ларо противопоставление стилей воспитания «сознательная культивация» и «естественное развитие» напомнило мне об исследованиях Кэрол Дуэк. Сознательная культивация во многом схожа с гибким, ориентированным на развитие сознанием. Оба понятия подразумевают веру в интеллектуальную пластичность ребенка и требуют приложить сознательные усилия, чтобы развить в малыше способности и навыки.

Таким же образом «естественное развитие», даже если это не произносится вслух, подразумевает установку на даность, то есть веру в неизменность врожденных способностей. Возможно, такое представление о зафиксированных способностях приводит к менее согласованному подходу в воспитании, за исключением разве что подчеркнутого авторитета родителя, как уже упоминалось.

Возможно ли, что различия в «культуре» воспитания, по сути, на подсознательном уровне отражают отношение родителей к наличию или отсутствию абсолютных величин в развитии детей? Другими словами, если вы не осознаёте, что можете как-то повлиять на будущее своего ребенка, разве вам придет в голову вести себя иначе? Профессор Ларо подчеркивает, что все родители, за которыми она наблюдала, вне зависимости от социально-экономического статуса, ставили перед детьми одинаковые позитивные цели. Разница была в том, «как взрослые использовали свои представления» для достижения этих целей{216}.

Конечно же, никто не призывает не обращать внимания на другие негативные факторы: простая «вера» не единственная составляющая социально-экономических различий, влияющих на результаты развития ребенка. Как утверждает Ларо, принадлежность к определенному социальному классу имеет долгосрочный кумулятивный эффект, касающийся и области здравоохранения, и профессиональных возможностей, и системы уголовной юстиции, и политики. По сути, суметь разглядеть длинный шлейф принадлежности к определенному классу, сказывающийся на жизненных целях и мешающий подниматься по социальной лестнице, – важная задача, с которой столкнутся социологи в нашем демократическом будущем{217}.

Это заставило меня задуматься.

Итак, представление родителей о пластичности интеллекта, сложившееся еще до появления на свет малыша, влияет на воспитание ребенка, а впоследствии и на его интеллектуальное развитие. Исследование Аннет Ларо натолкнуло меня на мысль: можно ли разглядеть это убеждение у матерей с первых дней жизни их детей? Я вернулась к исследованию ТМС, проведенному в родильном отделении клиники при Чикагском университете. Чтобы определить, сложилось ли уже у молодых мам такое представление, их попросили оценить следующую фразу: «То, насколько умным вырастет ребенок, зависит в основном от его природного интеллекта, данного при рождении».

Несмотря на то что многие женщины из разных социально-экономических групп с этим не согласились, состав одобривших его довольно показателен. Мамы из менее благополучных социально-культурных слоев оказались более солидарны с этим утверждением.

Есть, правда, тревожащее обстоятельство: если родители уверены, что никак не могут повлиять на позитивное развитие интеллектуального потенциала ребенка, тот получит меньше поддержки, необходимой для этого развития. Вопрос все же в том, почему у подобной уверенности есть социально-экономическая подоплека.

Чтобы ответить на этот сложный вопрос, одних предположений недостаточно. Но важность его огромна. Если вам постоянно самыми разными способами сообщать, что вы неспособны чему-то научиться, вы в итоге поверите. И концепция пластичного интеллектуального роста не имеет никаких шансов на успех. Я не предлагаю обсуждать целое поколение, выросшее с грузом подобных представлений и сумевшее его преодолеть. Но для многих эта ноша слишком тяжела и отнимает столько энергии, что становится огромным препятствием на пути к успеху.

У большинства из нас внутри есть голосок, твердящий: «Ты с этим не справишься», – и лишь самым упорным удается его заглушить. Но когда этому голоску вторит целый хор: «Это не для тебя, ты недостаточно умен, тебе с этим никогда не совладать», – а поддерживает подобное убеждение непреодолимая стена социальных ограничений, решимость действовать легко сходит на нет.

Именно поэтому так вдохновляет то, что произошло позже.

Изменение точки зрения

Когда мы снова встретились с молодыми мамами, чтобы продолжить наше «вмешательство в дела новорожденных», обнаружили важные изменения. Многие из матерей, считавших своих младенцев уже написанными книгами, теперь видели в них очаровательный, любимый и пластичный потенциал. Потенциал, к раскрытию которого они тоже могли приложить руку. И хотя то, что мы увидели, носило эпизодический характер и данных не хватило бы, чтобы претендовать на статистическое значение, этого оказалось совершенно достаточно для появления надежды.

Именно надежда заставила меня тут же обратиться к научной литературе. Я хотела проверить, нет ли исследований, демонстрировавших, как изменение родительского образа мыслей меняет культуру воспитания. Другими словами, не заметил ли кто-нибудь, что выбор между представлениями о врожденности или пластичности способностей сказывается на методах воспитания, позволяя родителям активнее влиять на развитие детей?

Такое исследование было проведено Элизабет Мурман (теперь Мурман Ким) доктором наук, ныне научным сотрудником Центра исследований детей, молодежи, семьи и школы штата Небраска, а также Евой Померанц – доктором наук, профессором психологии Университета Иллинойса. Они наблюдали 79 матерей детей в возрасте 7,5 года{218}.

Мурман Ким и Померанц предположили, что установка на данность у родителей не способствует поддержанию интеллектуального развития детей. Другими словами, мамы и папы, уверенные, что интеллект невозможно изменить, реагировали на трудности в учебе своих малышей как на признак «фиксированной способности», повлиять на которую не было шансов. В результате вместо того чтобы предлагать конструктивные методы обучения, эти родители поощряют в детях умение «хорошо выглядеть», в том числе подсказывая им, как решать задачи, не позволяя учиться самим. Они просто стараются избавить учеников от позорного провала. Подобные мамы также склонны к фрустрации по поводу детей.

Элизабет и Ева решили, что, если стимулировать у родителей формирование сознания, ориентированного на развитие, это поможет им понять, что способности юного поколения пластичны, а не фиксированы. Как результат – в трудностях, с которыми сталкиваются малыши, они увидят возможность помочь им научиться овладевать знаниями – шаг за шагом, конструктивно, даже если эти шаги очень непростые.

Исследование Мурман – Померанц

В ходе исследования матери случайным образом были поделены на представительниц установки на рост и установки на данность. Всем родителям сообщили, что их детям будет предложено пройти тест Рейвена для измерения уровня интеллекта.

Матерям из группы «установка на данность» сказали: «Матрицы Рейвена измеряют врожденный, природный интеллект вашего ребенка».

Матерям из группы «установка на рост» сказали: «Матрицы Рейвена измеряют интеллектуальный потенциал вашего ребенка».

Всем мамам было разрешено помогать своим детям во время теста столько, сколько они сочтут нужным.

Тест был специально сделан слишком сложным для этих малышей. Пока они пытались его пройти, исследователи наблюдали за реакцией мам.

Матери из группы «установка на данность», которых убедили, что у их детей наличествуют врожденные способности, действовали неконструктивно. Но они были активны, пытаясь управлять малышами: чаще подсказывали правильный ответ, чем поддерживали самостоятельный его поиск. Некоторые даже отбирали у детей карандаши и сами выполняли задания. К тому же матери с установкой на данность гораздо чаще применяли неконструктивные воспитательные приемы, например критиковали детей, если те казались беспомощными или отчаявшимися, – фактически «били лежачего»{219}.

Что интересно: конструктивные воспитательные практики не были обратной стороной неконструктивных. То есть убеждение родителя в установке на рост еще не означало, что он автоматически использует результативное воспитание. Это означало лишь меньше контроля и минимум неплодотворных техник.

Почему?

Потому что осознание пластичности интеллекта ребенка еще не означает, что взрослый располагает техниками для использования этого знания. Представление, что «младенцы не рождаются умными», не приводит автоматически к мысли о том, что «умными их делают родители, постоянно с ними разговаривая». Вы можете смотреть в правильном направлении, но, чтобы достигнуть цели, все равно придется пройти весь путь.

История Триши

Против поражения нет приема. Кроме еще одной попытки.

Триша, мама Порции

Триша частенько говорила своим детям Порции, Магеллану, Пьеру, Тони, Маркусу и Ноэль, что против поражения нет приема – кроме еще одной попытки. Не прочитав ни единой книжки по развитию мозга и не будучи в курсе двойных слепых исследований по воспитанию детей, Триша воспитывала своих идеально, ориентируясь на развитие. Упорство, образование и вера в результат – вот основы ее подхода.

Мисс Ти, как звали ее соседи, закончила семь классов школы и всю жизнь работала горничной. Своего рода духовная предтеча профессоров Кэрол Дуэк, Джеймса Хекмана и Энджелы Дакворт, Мисс Ти подталкивала детей к осознанным достижениям, невзирая на препятствия, казавшиеся непреодолимыми. Если бы я верила в духов, я бы сказала, что эта правнучка рабов каким-то образом была в контакте с предками и их трудом.

Мисс Ти родилась в 1921 году, когда рабство было еще в недалеком прошлом. Пытаясь поднять шестерых детей в Ист-Сент-Луисе, она работала не покладая рук. В тесной квартирке без телевизора и телефона мама пыталась уберечь их от хаоса внешнего мира. Когда еды не хватало, она использовала сельский, «теннессийский» метод растягивания семейного бюджета: готовила обед из белки или енота, купленных у фермеров либо охотников.

А вот книги в доме были всегда. Отправляясь за ними в Гудвилл, она покупала стопками номера журнала Life and Look и книжки в мягкой обложке, по пять центов за штуку. Но даже самые лучшие родители порой заставляют своих детей краснеть: она писала учителям письма, пестревшие орфографическими и грамматическими ошибками. Мать требовала от учителей следить за тем, чтобы ее дети получали все необходимое для реализации потенциала. Несмотря на свои семь классов, женщина была нацелена устранить любые препятствия с пути ее малышей. Собственный опыт не убил веру Мисс Ти в себя, а значит, и в своих потомков. Редкое, удивительное качество. Как повезло ее детям!

У Мисс Ти не было установки на данность!

«Мама воспитала в нас крепкое чувство коллективной ответственности за выживание всей – в смысле, нашей – семьи», – рассказывает Порция, дочь Триши. «Никогда нужды одного человека не перевешивали общих проблем. Мы должны были держаться вместе, любить и поддерживать друг друга. Мама ценила образование, а больше всего – усердный труд, и передала это всей семье. Нас вырастили с четким пониманием, что хорошо, а что плохо. Моя мама… верила в огромный потенциал своих детей, даже учитывая ее представления о мире в те времена»{220}.

Дело не только в том, что Триша верила в потенциал своих детей и ждала от них многого. Благодаря ее отношению они и сами ставили перед собой амбициозные цели. Она также снабдила их необходимым средством для достижения этих целей: образованием. А иначе для чего были все эти глянцевые журналы? Ее дети знали, и она постоянно им повторяла, что существует другой мир, частью которого им нужно было стать. «Вот, – говорила она, – читайте. Вот где жизнь».

И кое-что еще Триша дала своим детям: умение отвечать вызовам судьбы. Фраза «Отличный день для дочери миссис Джонс» на языке ее семьи означало «Ну и денек у меня выдался». «Но мы все продолжали идти вперед с невероятным упорством, – утверждает Порция. – Мы как бы смотрели в лицо всем напастям – и не прекращали трудиться, наперекор всему».

Кто же эта Порция, дочь Триши? Это Порция Кеннел, старший вице-президент инновационной программы фонда Ounce of Prevention Fund и исполнительный директор Educare Learning Network – организаций, продвигающих идею раннего развития. Они выполняют двойную работу, взаимодействуя напрямую с родителями и в то же время разрабатывая стратегию раннего развития. Первый центр раннего развития Educare считается теперь национальным стандартом высококачественного обучения. Порция Кеннел стояла у его истоков.

Чтобы продемонстрировать, как установка на рост может передаваться от родителя ребенку, вспомним, что первые попытки создания в Ounce of Prevention программ раннего развития, так называемого «Проекта Бетховена», были не самыми удачными. Порция могла либо сдаться, либо продолжить делать то, что делала. Но дочь Триши знала, что ее конечная цель – изменить жизни детей, и верила, что Ounce of Prevention может достичь большего. Отказавшись от изначальной программы, она создала первую, невероятно успешную программу Educare, ставшую затем национальной моделью. Если это не пример установки на рост, то я не знаю, что такое установка на рост.

Я считаю трагедией раннюю смерть Мисс Ти в 65 лет после долгой борьбы с раком. Она так и не увидела в полной мере плоды своего родительского труда. Но если верно утверждение, что мы остаемся жить в тех добрых делах, которые сами совершили, то у нее впереди долгое, цветущее, вечное будущее.

Ребенок, которому когда-то было стыдно за орфографические и грамматические ошибки матери, теперь стал взрослым и оказывает огромную помощь родителям, чаще всего мамам, открывая им их роль в развитии своих малышей, учит поддерживать и подкреплять потребности детей. Порция продолжает дело Мисс Ти.

И небольшое отступление: имя Порция не было позаимствовано из «Венецианского купца». Так звали героиню мыльной оперы «Порция сталкивается с жизнью» (Portia Faces Life[25]), которая шла с 1940-х до 1970-х годов и рассказывала о женщине-юристе, борющейся за справедливость, несмотря на жизненные трудности. Нашу Порцию назвали подходящим именем.

Можем ли мы заронить в каждого родителя маленькую Мисс Ти? Или, может быть, она и так есть внутри каждого, просто никто этого не осознает? Это сложные вопросы. Если вы с детства идете по тропе, проложенной для вас родителями, и следуете за ними след в след, не глядя ни по сторонам, ни вверх, ни вниз, а только вперед, и вам кажется, что это единственно возможный путь, и совсем не важно, что цели родителей окажутся намного приземленнее ваших, сможете ли вы воспитать собственных детей с верой во что-либо другое? Как вложить установку на рост в головы родителей, которых никогда не посещала мысль, что единственному жизненному пути может быть альтернатива?

Когда я задала этот вопрос Порции, она засмеялась и заметила, что, если бы центр Educare существовал во времена ее детства, мама непременно постучалась бы в его дверь.

Успешное родительство

Лучше всех сформулировал это понятие писатель Уэс Мур{221}.

«Мы представляем собой продукт наших ожиданий, – писал он. – На каком-то этапе кто-то заложил эти ожидания нам в головы, и мы либо лезем за ними вверх, либо спускаемся за ними. Мою жизнь от других жизней отличало лишь то, что рядом со мной были люди, готовые достаточно долго стремиться к моим мечтам, чтобы я успел вырасти, стать взрослым и осознать, что это и мои мечты тоже».

Уэс Мур говорит о том, что, помимо поддержки от установки на рост в нашем детстве, родители должны быть и нашим арьергардом, делать так, чтобы любое наше соскальзывание вниз длилось лишь до тех пор, пока кто-нибудь его не остановит. Как однажды кто-то сказал мне: «Если хотите, чтобы ваши дети не боялись летать, нужно сделать так, чтобы они знали – даже в случае неудачи они будут падать лишь до тех пор, пока кто-нибудь не окажется рядом, чтобы поймать их. Тогда они будут пытаться, пытаться, пытаться, пока не получится».

Ученики Educare: современные Триши

В 2012 году родители учеников, окончивших программу Educare (кое-кто окончил ее еще десять лет назад), попросили Порцию Кеннел создать объединение выпускников Educare Alumni Network. Родители хотели внести свой вклад и стать катализаторами изменений в своих сообществах. Порция рассказала, что первое собрание было невероятным. Родители не просто заложили базовую структуру. Они, полные идей и планов, создали в результате основу для прочной сетевой организации, способной оказывать положительное влияние на воспитание.

Позже Порция в полной мере осознала эффект от того, чему стала свидетелем: программа Educare стала не просто поддержкой детям, а опытом, изменившим жизнь и открывшим глаза многим родителям. Для Кеннел это было необычайно воодушевляющим открытием.

И к ней пришло понимание еще одной истины. После первой встречи с родителями Порция отправилась к коллегам полная энтузиазма и рассказала им, что сделали мамы и папы и сколько в них обнаружилось потенциала. Реакция оказалась странной. В то время как часть слушающих ее также воодушевилась, другая часть осталась равнодушной: их совсем не впечатлило то, что ей самой казалось невероятным, новым опытом в общении с родителями.

Это заставило Порцию задуматься. Может быть, непреднамеренное представление родителей как объекта, требующего изменений, каким-то образом окружило их негативным ореолом? И не вышло ли, что некоторые из усердно работавших над созданием у родителей установки на рост выработали в себе установку на данность по отношению к этим же мамам и папам? Было ли это причиной, по которой не все увидели невероятный потенциал роста и развития, продемонстрированный родителями?

«Поймите меня правильно, – подчеркнула Порция. – В нашей команде собраны лучшие люди, и то, что мы делаем, невероятно важно. Вопрос лишь в том, не нужно ли нам самим переосмыслить свои взгляды». Это заставило задуматься: возможно, существует и общественная установка на данность?

Я пришла к Порции, чтобы научиться трансформировать установку на данность родителей и воспитателей в установку на рост. Уходила с ответами на мои вопросы, но в то же время и с множеством новых вопросов.

Мне стало любопытно, а существует ли общественный фиксированный взгляд на укрепившиеся в сознании проблемы? Не решили ли мы, что раз проблемы возникли так давно, значит, они неизбежны, неизменны и нет способа с ними справиться? И как от этого зависит реакция на потребность в новых стратегиях и нормах?

С наукой не поспоришь. Наиболее важное время для развития человеческого мозга – от рождения до трех лет. Это не означает, что в тот день, когда ребенок задувает три свечи, развитие мозга прекращается, но эти годы критические.

Наука также указывает на ключевые факторы в развитии мозга. Ребенок должен правильно питаться. Он должен иметь в распоряжении адекватный язык. Природа великодушна, она требует, а потом снабжает всем необходимым для выполнения своих требований. Почти каждый родитель без внешней помощи готов дать маленькому ребенку то, что тому нужно для оптимального развития.

Но что же постоянно этому мешает? Мы вместе могли бы найти эзотерические объяснения, но ответ, в конечном счете, прост: в то время как осознание необходимости пищи – врожденное, осознание потребности в богатом языковом окружении – относительно недавнее приобретение. Наука эта новая, и ее ценность только проявляется.

Хотя мы и понимаем важность раннего языкового окружения, инициатива, направленная на его обеспечение, отстает. Инвестиции в образование почти всегда ориентированы на детей от подготовительного до выпускного класса. Это тоже важный период. Но, как мы уже говорили, слишком часто эти инвестиции нацелены на решение уже существующих проблем. А корни проблем с грамотностью, математикой или даже самоорганизацией находятся в первых трех годах жизни. И их решение требует нового, сконцентрированного усилия именно в то время, потому что иначе случается тот самый разрыв в успеваемости.

Профессор Джеймс Хекман пишет: «Традиционный подход не может повлиять на истоки проблемы разрыва в успеваемости. Чтобы уравнять шансы детей, правительству нужно инвестировать в родителей, чтобы они могли лучше инвестировать в своих детей»{222}.

Ариэль Калил, преподающая общественную политику в Чикагском университете, предположила, что ограниченная поддержка программ помощи родителям относительно раннего образования имеет еще и другой аспект. Отчасти он базируется на позиции правительства, что семьи – это не организации, деятельность которых можно регулировать. Семьи рассматриваются как частные субъекты принятия решений. Но общественная политика, по мнению Ариэль, может сыграть важную роль, информируя семьи о достижениях науки в области развития головного мозга и стратегиях, гарантирующих оптимальное развитие ребенка. Общественно-политические инициативы такого рода не должны рассматриваться как попытка изменить родительские приоритеты. Их задача, скорее, снабдить родителей инструментами, помогающими достичь собственных целей, то есть вырастить счастливых, здоровых и успешных личностей.

Каким образом произойдут перемены

Чтобы добиться изменений, необходимо осознанное всеобщее усилие, направленное на понимание и самой науки, и возможных ее последствий для ребенка; для взрослого, который из этого ребенка вырастет; и для страны, в которой этот взрослый будет жить и работать. Инвестиции в раннее детство требуют нового сильного импульса со стороны обеспокоенного населения, понимающего суть проблемы и степень важности уделенного ей внимания. Это не означает, что нужно приостановить действующие сегодня программы для детей более старшего возраста. Это означает лишь, что их надо расширить до охвата всех возрастов, начиная с первого дня жизни.

Другими словами, если мы хотим, чтобы деньги, которые мы же инвестируем в детские сады и школы, принесли максимальную отдачу, нужно удостовериться в том, что воспитанники детских садов готовы учиться, причем на оптимальном для них уровне.

И это достижимо. Первая леди штата Иллинойс Диана Раунер, которая полностью осознает проблему и поддерживает науку, работает над программой универсальной поддержки на дому каждого ребенка, рожденного в ее штате. Вот что значит быть проактивным и умным.

Установка на рост в общественном сознании

Нет никакой волшебной палочки. Просто верить в интеллектуальную пластичность всех детей еще не означает дать им возможность оптимально развить свой потенциал. У проблем, которые мы наблюдаем, есть множество аспектов, и нам нужно обратить внимание на многие вещи, чтобы помочь стране функционировать наилучшим образом. Но это хороший старт.

Статистика свидетельствует, что у нас есть разрыв в успеваемости детей. Наука дает способы решения этой проблемы. И это не наличие одной программы, повсеместно копируемой. Наука должна точно выявить задачу, затем создать программы, которые решат ее, развиваясь и совершенствуясь по мере появления новой информации. Таким образом, серьезная проблема может стать частью социальной истории страны.

Но только само население страны может решить, случится это или нет.

Что для этого нужно

Понимание важности раннего языкового окружения необходимо сделать частью нашей культуры. Каждый родитель, а по сути, каждый человек должен это осознавать. Когда родителям нужна поддержка и они это понимают, помощь должна быть доступной, а ее обеспечение – совершенно естественным. Программы, которые для этого разрабатываются, должны быть научно обоснованными, в полной мере учитывающими значимость родителей для развития ребенка с самого рождения.

Нужно признать, что потребность в программах поддержки и предложение таких программ не подчеркивают различия разных групп населения. Это, скорее, подтверждение того, что мы как нация, состоящая из самых разных людей, должны сообща стремиться к тому, чтобы наши дети полностью раскрыли свой потенциал, будь то интеллект, стабильность или эффективность, и делать это ради нашей страны и ради нас самих.

Когда-то мы описывали элемент везения в рождении. Повезти может не только с родителями, но и со страной, в которой мы появились на свет. США – страна с невероятным потенциалом, но только позитивная вовлеченность всех жителей может определить, удастся ли его раскрыть.

Наука как основа для настоящих изменений в обществе

Наука может отпугивать как некое знание, которым обладает кто-то другой. Но так быть не должно. Наука всего лишь распознает проблему, разбивает на понятные компоненты, изучает их, снова изучает, а потом перерабатывает, шаг за шагом, пока не найдется причина, а вместе с ней и решение.

По словам Рона Хаскинса, содиректора Брукингского центра по вопросам детей, семьи и бюджетирования проекта национальных приоритетов, большинство социальных программ, стоящих многие миллиарды долларов{223}, не приводит к существенным результатам. Многие программы даже не ведут статистику своей эффективности.

Для ТМС и других разработок, направленных на улучшение успеваемости детей, эффективность стоит во главе угла. Вот почему в основе наших программ наука, а не идеология, не то, во что мы «верим», будь то на этапе выявления проблемы или же создания и доработки эффективных решений. Наше движение не остановят возникшие вопросы или необходимость переоценки. Главная цель программы – гарантировать всем детям возможность раскрыть свой потенциал, и для этого работаем мы, а вместе с нами все партнерские организации.

Финансирование, конечно, фактор существенный. Несмотря на понимание, что многие проблемы, с которыми сталкиваются старшие дети и взрослые, закладываются в первые три года жизни, часто бывает очень непросто найти ресурсы для проведения исследований и наблюдений.

Джек Шонкофф и его коллеги работают над динамичной платформой для исследований и развития под названием Frontiers of Innovation («Рубежи инноваций»). Это совместный проект исследователей, практиков, представителей правительственных структур, инвесторов и специалистов в области систем. Платформа создана, чтобы воплощать и тестировать новые идеи, а также учиться на ошибках, и цель всего этого – добиться прорыва в помощи детям, столкнувшимся с трудностями. Доктор Шонкофф говорит: «Глубинные изменения требуют от бизнеса инвестиций в научные инновации, и это наряду с благотворительной поддержкой… Притом что по-прежнему очень важно повышение качества и доступности лучших практик, необходима поддержка и творческим экспериментам, внедрению, оценке и распространению знания как о том, что работает, так и о том, что не работает. И лучше всего для поддержки этого важного научно-исследовательского направления подходит предпринимательская благотворительность»{224}.

Когда все получается

Мой подход и подход многих работающих в этой сфере – установка на рост в чистом виде. Опыт директора Центра исследований детского развития и опыт детского хирурга со всеми возможными сюрпризами на операционном столе лишь подтвердили то, что я знаю просто благодаря житейскому опыту: проблемы решаются только согласованными, целенаправленными усилиями.

Этого мировоззрения придерживаются и женщины, участвующие в нашей инициативе.

Самое незабываемое воспоминание осталось у меня от встречи с мамами, принимавшими участие в программе «Тридцать миллионов слов». Женщины были необыкновенно воодушевлены, что стали частью программы, помогающей развивать интеллект их детей. Они знали, что это исследовательский проект, и несмотря на то что разработаны методики действий, хотели удостовериться в их эффективности. Их энтузиазм передался и нам.

И я все больше восхищалась этими женщинами, когда видела, сколько требовалось энергии, и физической, и интеллектуальной, чтобы участвовать в ТМС. Особенно когда становилась понятна тяжесть жизненной ситуации тех, кто находится на другом конце социально-экономического спектра. Одно дело читать о трудностях, связанных с бедностью, но совсем другое – переживать эти стрессы и тяготы. Даже само слово «тяжело» слишком поверхностно, чтобы все описать. От понимания этого лишь растет уважение к женщинам, сохранившим мотивацию и стремление улучшить жизнь своих детей.

Возраст матерей-участниц был в границах 19–41 года, у кого-то был один ребенок, у других – два, три или четыре. Одни постоянно кочевали, другие жили в криминальных районах – до такой степени, что мы опасались посылать туда ассистентов. За то время, пока мы проводили инспекции и посещали семьи, матерям и детям случалось сталкиваться и с насилием, и с тяжелыми болезнями, и с хаосом. Но, несмотря на все, их решимость не иссякла. Я должна поблагодарить этих женщин. По сути, я уже поблагодарила их за упорство, какого, пожалуй, больше нигде и никогда не встречала.

Возможно, некоторые начинали свой родительский опыт, уверенные в фиксированности интеллекта и способностей к обучению. Но когда они обнаруживали, что могут оказать решающее влияние на успехи своих детей в учебе; когда осознавали потребность в языке, позитивном подкреплении и стабильности, то начинали прилагать все усилия, чтобы сделать все перечисленное частью ежедневной жизни.

Подход двух поколений

Однако формирование установки на рост не гарантирует немедленного успеха. На пути стоят невероятные препятствия, связанные с бедностью, неравенством доходов и различиями в возможностях, с которым сталкиваются и дети, и родители. Мировоззрение невозможно изменить, вытянув себя за волосы из болота. Скорее, для этого нужно осознать, что в каждом из нас живет незадействованный потенциал и что с помощью правильных программ и при должной поддержке можно добиться нужного эффекта.

Одним из препятствий на пути успеха подобных благотворительных и государственных программ может оказаться то, что Эллен Галински, президент Института семьи и труда и автор книги Mind in the Making[26], называет «двойными потоками»{225}. Эллен – пионер в этой области, охватившая в исследованиях все возрасты, от младенца до взрослого трудоспособного человека, – говорит, что расхождение между программами для родителей и детей существовало всегда. Работающие с детьми организации нередко делают это за счет родителей. Программы, направленные на развитие рабочей силы и реформу системы социального обеспечения, обычно ориентируются на взрослых, оставляя практически без внимания детей. В результате либо одни, либо другие остаются не у дел, не получая помощи и поддержки.

Подход, охватывающий два поколения, коренным образом меняет картину, так как для стабильности и улучшения жизни родителей и их детей закладываются одновременно образовательный и экономический фундаменты, а также основы в сфере здравоохранения и безопасности. И эти основы зависят от наличия у всех участников установки на рост.

Однако когда этот подход только начал применяться в 1980–90-е годы, заоблачных результатов не получалось. Достаточно было взглянуть на полученные итоги, чтобы вообще отказаться от самой идеи. Лишь дальнейшие исследования позволили понять, как можно добиться феноменальных успехов{226}: это тренинги для подготовки кадров, а не просто трудоустройство; это программы, способные помочь взрослым совмещать роли поддерживающего родителя и кормильца{227}.

Подход, охватывающий два поколения, стал частью проекта помощи семьям Community Action Project (CAP){228}, действующего в Талсе под руководством Стивена Доу. Одна из первых в США программ, рассчитанных на два поколения, называется CareerAdvance и поддерживает существующую в городе сильную систему центров раннего интеллектуального развития и детского интеллектуального развития с помощью высококачественных тренингов – по профессиональному росту, для родителей, для трудоустройства в сфере здравоохранения (включая профессии фельдшера, ассистента фармацевта, ассистента дантиста, медсестры/медбрата по физиотерапии и просто медсестры/медбрата). Обучение и тренинги проводятся совместно с колледжем и центром технологий города Талсы.

За счет координирования программ CareerAdvance позволяет совместить проект центров раннего интеллектуального развития для детей и инструктаж для родителей. Несмотря на то что Стив Доу и его команда делают потрясающее дело, они продолжают научные исследования, чтобы установить, какие методы работают, а какие нет. Как и во всем, что касается социально ориентированных программ, мы далеко не на все вопросы получили ответы. В одном уверены наверняка: эта программа важна, она оказывает позитивное воздействие и конструктивно помогает детям и их родителям.

Опыт использования в ТМС подхода, ориентированного на два поколения

Многие мамы – участницы программ ТМС говорили о надежде продолжить собственное образование после окончания программы. Возможно, почувствовав, что в их силах способствовать процветанию детей, они вспомнили о своих мечтах и даже изменили установку на данность по отношению к собственному потенциалу. Если это действительно так, то для нас послужит великолепной мотивацией.

Глава 7

Несем «Благую весть»

Следующий шаг

Вы можете никогда не узнать, к каким результатам привели ваши действия. Но если вы ничего не сделаете, результатов не будет.

(Приписывается Махатме Ганди)

В стране, которая достаточно заботится о своих детях, инвестируя в них, несомненно, что-то есть. И это что-то – стабильность, производительность и разумный, конструктивный подход к решению проблем.

Проблемы есть у всех народов во всех странах. Разница между народами и странами не в том, есть ли у них проблемы, а в том, как они их решают. Страна, где большинство детей не могут раскрыть свой потенциал в полной мере, сама тоже не раскроет потенциал. Дело не в том, что все обязаны мыслить одинаково: окончательные решения должны основываться на рациональном мышлении. Не чувствовать, а думать, а для этого нужен мозг, который в раннем детстве получил хорошую пищу, а позже – основательное, качественное, доступное образование.

Как можно этого добиться

Языковая среда с первых дней жизни – это ключевой компонент будущей образовательной траектории ребенка. Разрыв в успеваемости тех, кто показывает хорошие результаты в учебе, и тех, кто не справляется или справляется с трудом, огромен. И даже слова «огромен», по сути, недостаточно, чтобы передать масштаб этой пропасти.

Наука подсказала основную причину подобного разрыва, но, чтобы гарантировать использование эффективных решений, потребуется кое-что еще. Все родители, да, по сути, все взрослые должны понимать проблему и знать пути ее решения, чтобы стать частью национального диалога и проекта. Хирург и эксперт по оптимизации здравоохранения Атул Гаванде в своей провидческой статье «Медленные идеи», опубликованной в журнале New Yorker, рассматривает варианты принятия инновационных идей. «Что заставляет идею распространяться? Что заставляет людей принимать хорошо продуманный концепт или отвергать его? Почему мы поддерживаем те или иные идеи?{229}

В начале XIX века в медицине были сделаны два важных открытия: анестезия и антисептика. Первое усмиряет адскую боль и неистово бьющихся во время операций пациентов. Второе не дает невидимым микробам инфицировать раны. А в то время инфекции были настолько распространены, что хирурги считали гноящуюся рану частью процесса выздоровления. Оба открытия стали невероятными достижениями, но принято было лишь одно из них: анестезия. Элементарное мытье рук перед хирургическим вмешательством или смену медицинского халата между операциями посчитали просто потерей времени.

Хирург Джон Финней вспоминал, что в Массачусетском центральном госпитале конца 1800-х, когда он был интерном, мытье рук все еще редко практиковалось. Хирурги держали инструменты в карболовой кислоте, но оперировали по-прежнему в черных сюртуках, пропитанных кровью от прошлых операций: «это было признаком активной практики». Почему? Где причины разницы в принятии двух новых идей – анестезии и антисептики? Их хорошо определил Гаванде: это видимость и мгновенность.

«Одна концепция боролась с очевидной и сиюминутной проблемой (боль), а другая… с незримой проблемой (микробы), последствия которой невозможно было увидеть до момента, значительно отдаленного от операции». По словам Гаванде, это «модель отношения к важным, но отложенным в дальний ящик идеям».

Какое это имеет отношение к детям

Разрыв в успеваемости детей очевиден всем интересующимся статистикой. Скрыть его невозможно. Также невозможно закрыть глаза на то, как это потом сказывается на взрослой жизни.

Конечно, первые три года жизни – довольно невидимый период. Разрыв в развитии появляется уже к девяти месяцам{230}, но разглядеть его можно только под микроскопом статистического анализа. Если не присматриваться, легко решить, что сложности, проявляющиеся у более старших детей, и возникают именно тогда, когда мы их наблюдаем. В результате традиционно предпринимаются какие-то действия, лишь когда разрыв в успеваемости становится очевидным. Понадобились дальновидность Харт и Рисли и проницательность их последователей, чтобы понять: проблемы детей школьного возраста – проявления намного более ранних ситуаций.

И все же знать время возникновения проблемы еще не значит понимать, что с ней делать. Чтобы найти подходящее решение задачи, требуется прежде всего разобраться в причинах ее появления. Когда Харт и Рисли предположили, что решающим фактором низкой успеваемости в школе было языковое окружение, им пришлось подкрепить свои идеи внушительными статистическими данными. И все же, как показывает практика, даже обнаружение истоков проблемы необязательно ведет к началу борьбы с ней. Одно то, что врачи понимали взаимосвязь между инфекцией и заражением крови, еще не означало, что они согласились немедленно ввести в повседневную жизнь операционной практику мытья рук и замены одежды. На принятие потребовалось время, хотя врачи хорошо знали, о чем говорит наука. Когда же в сознании медиков укоренился факт, что агрессивные бактерии провоцируют смертельные инфекции, их мнение изменилось. Хирурги и остальной медперсонал перед входом в операционную начали тщательно мыть руки, надевать стерильные перчатки и хирургические костюмы. Результаты не заставили себя ждать: количество удачных исходов выросло сверх всяких ожиданий. Правда, для осмысления этого факта потребовалось время, и, конечно, это стоило немало жизней.

Раннее языковое окружение чрезвычайно важно для развития мозга маленького ребенка. Чтобы гарантировать оптимальное развитие мозга у всех детей, необходимо обеспечить качественную доступную поддержку там, где в этом есть потребность. Но, прежде чем это станет возможным, должно прийти понимание важности раннего языкового окружения на уровне всего населения страны. Если этого не произойдет, предложение останется, как сказал бы Атул Гаванде, медленной идеей, то есть к эффективному решению проблемы приведет не скоро.

Крупнейший неосвоенный ресурс США

США богаты ресурсами, в их числе газ, нефть, медь, свинец, молибден, фосфаты, редкие минералы, уран, бокситы, золото, железная руда, ртуть, никель, калий, серебро, вольфрам, цинк, углеводородное сырье, природный газ и лес. Здесь самые крупные в мире залежи каменного угля: около 28 % от мировых запасов{231}. Экономика США – одна из крупнейших в мире{232}.

И все же требует к себе внимания самый важный ресурс: дети. Эффективность любой страны в современном мире зависит от того, как хорошо умеют мыслить граждане, как они анализируют проблемы, как конструктивно их решают. Сегодня наша страна зависит от нас. Завтра «взойдет новый урожай» граждан, которые займут наше место и будут стараться сделать государство эффективным, рациональным и стабильным. У нас есть выбор. Мы можем помочь растить новых граждан «высшего качества», стремясь к гарантированному и оптимальному их развитию. Или нет.

Второй по величине ресурс

Разговоры родителей, количество и качество слов в ранней языковой среде – необычайно мощный, но недостаточно используемый ресурс нашей страны, а возможно, и большинства стран мира.

Исследование Национального центра детской бедности при Колумбийском университете в 2013 году показало, что около 32 миллионов американских детей живут в семьях с низким доходом, из них половина – за чертой бедности{233}. Хотя всегда есть исключения, маловероятно, что эти дети продолжат образование после школы. Прогнозы их успеваемости неутешительны, несмотря на то что интеллектуальный потенциал при рождении был гораздо выше, чем можно себе представить. И основная часть их родителей, как показало исследование, хотят, чтобы дети успевали в учебе. Но трудности, связанные с бедностью, как личного, так и общественного характера, вкупе с недостатком соответствующей поддержки часто не позволяют этим желаниям осуществиться.

Так быть не должно. И хотя у нас пока нет ответов на все вопросы, уже сейчас есть все необходимое, чтобы начать положительно влиять на будущее наших детей и страны в целом. По сути, как только мы под тщательным контролем начнем внедрять подготовленные до мелочей программы, ответы на многие вопросы станут очевидны. Не хватает соответствующих инвестиций – а ведь это мудрое капиталовложение. Хотя и ведутся дискуссии о его точной стоимости, нобелевский лауреат Джеймс Хекман обнаружил, что каждый доллар, инвестированный в качество раннего развития и образования для детей из неблагополучных семей, приносит 7–8 долларов прибыли в год за счет улучшения успеваемости в школе, здорового поведения и эффективности взрослых работников{234}.

И все же эта книга – просто слова на бумаге, если не будет всеобщего вовлечения в проблематику. Несмотря на то что наше понимание проблемы уже можно назвать первым шагом, решение в долгосрочной перспективе требует участия всей страны. Только сообща мы можем гарантировать, что грамотно разработанные и отлаженные программы смогут улучшить результаты всех детей. Кто такие эти «мы»? Мы – люди, понимающие проблему, видящие перед собой эту важную цель и идущие к ней. Мы – это организации, которые выступают с инициативами и предлагают для детей и родителей языковые программы, оттачивающие методики таким образом, чтобы гарантировать успех. Мы – это государственные и частные предприятия, большие и малые, предлагающие системы помощи семьям, которым эта помощь нужна. Мы – это сообщества, предоставляющие информацию, чтобы все родители понимали значение языкового окружения для детей в первые три года жизни. И в первую очередь, мы – это те, кто не просто верит, но опирается на науку, чтобы выявить проблему и отыскать ее эффективное решение. Мы болеем за то, чтобы каждый ребенок получил возможность в полной мере раскрыть свой потенциал. Мы не опускаем руки, если программа не идеальна: это лишь стимулирует нас совершенствовать разработки, добиваясь оптимальных результатов. Наша главная цель – улучшить жизнь детей.

Как добиться всеобщего понимания силы родительской речи? Об этом я задумывалась, впервые запуская нашу программу в 2007-м, но осенью 2013 года мое понимание проблемы вышло на новый уровень.

В 2013 году Бюро по определению научно-технической политики при президенте США попросило меня и мою команду помочь организовать конференцию «Мост через пропасть в тридцать миллионов слов»{235}. Работать предстояло совместно с Министерством здравоохранения и социальных служб, Бюро по определению научно-технической политики при президенте, Бюро социальных инноваций и гражданского участия при президенте, а также с Министерством образования. Цель конференции – собрать исследователей, практиков, инвесторов, представителей правительства и авторитетных экспертов всей страны, чтобы обсудить влияние воспитателей и другие способы преодоления разрыва в успеваемости американских детей.

Эта конференция отчасти была следствием интереса, вызванного книгой профессора Ричарда Талера и Касса Санстейна Nudge («Толчок к решению»). Зародившаяся в мире бихевиористской экономики, теория подталкивания предполагала, что легкие стимулы, или «социальное подталкивание», могут способствовать формированию у населения положительного поведения. Они доказали, что теория подталкивания может применяться в любой сфере, от курения во время беременности до утепления мансард или благотворительных пожертвований. В своей статье для New York Times «Общественная политика. Создана, чтобы подходить людям»{236} Ричард Талер описывает использование «бихевиористского подталкивания» как метода ликвидации разрыва в тридцать миллионов слов. Нашей программе в статье уделялось особое внимание, равно как и инициативе Providence Talks, городской программе посещений на дому, получившей Гран-при на конкурсе Bloomberg Mayors Challenge{237}.

Конференция задумывалась совместной с представителями правительства, но произошедшие в последний момент перестановки в его составе, по иронии судьбы, лишили мероприятие присутствия официальных лиц. Тем не менее конференция имела успех. Чувствовалось, что на ней собрались единомышленники, многие из потрясающих ученых-социологов, упоминающихся в этой книге. Собрать в одном зале столько увлеченных исследователей, практиков, представителей властей и инвесторов и активно обсудить с ними важный вопрос – как преодолеть различия в использовании языка, или «словарный разрыв» и его разрушительные последствия, – это был невероятно вдохновляющий опыт.

Теория подталкивания на самом деле очень интересна. Концепция Ричарда Талера и Касса Санстейна дает надежду, что маленькие поведенческие стимулы могут повлиять на языковое поведение родителей и стать первым шагом к решению проблемы. Стало понятно: чтобы сделать изменения устойчивыми в масштабе страны, потребуется дополнительный, более динамичный импульс. Осознание этого натолкнуло на мысль о формулировании конечных целей программы ТМС, в том числе понимания того, как могли бы выглядеть глобальные перемены. Я никогда не рассматривала изначальную итерацию – программу домашних визитов ТМС – как окончательную цель программы. И все же стала понимать: чтобы сила родительской речи вошла в массовое сознание, нужно, чтобы ее важность стала предметом дискуссий на национальном уровне, в том числе в роддомах, в кабинетах врачей, на курсах по обучению уходу за младенцами и в особенности при общении мамы и папы. Эти идеи были отражены в докладе нашей конференции «Мост через пропасть в тридцать миллионов слов: план создания»{238}.

Как послать весть

Если язык и сила родительской речи должны всеми пониматься как основная пища для развивающегося мозга, необходимо, чтобы они прочно вошли в общественное сознание и культуру воспитания детей первых лет жизни. Каждый родитель должен слышать: «Говори со своим малышом, будь ласков, получай информацию от ребенка».

Понятно, что мы не требуем замены разговорной речи или культуры речи. Ранние языковые контакты не подразумевают замены привычного лексикона. Скорее, следует сконцентрироваться на том, чтобы обогатить языковое взаимодействие между родителями и детьми для лучшей готовности к школе, включая умение построения диалога и развития диалога. Родителям же можно и нужно использовать естественные для них язык, речь, речевые обороты. Успешная стратегия, позволяющая включить в процесс население, подразумевает использование видео, фото, песен и рассказов со всех концов нашей потрясающе разнообразной страны, со всеми ее бесчисленными культурными, этническими и расовыми особенностями.

Главный индикатор здоровья населения

США уделяют большое внимание индикаторам здоровья населения, включая показатели вакцинации и процент младенцев, родившихся раньше срока. Если просто раннее языковое окружение служит важным катализатором развития детского мозга, то раннее языковое окружение детей от рождения до трех-пяти лет должно считаться барометром здоровья всего народа и также отслеживаться. Использование специально разработанной технологии, наподобие LENA, могло бы поддержать это начинание как вполне жизнеспособный подход к улучшению общественного здоровья.

Одна из причин, почему до сих пор этого не сделано, в том, что намного проще отслеживать ребенка в школьном возрасте. Однако почти 12 миллионов малышей до пяти лет посещают детские сады централизованного типа. Там вполне реально наблюдать за языковой средой, в которой находятся дети, в том числе иметь доступ к показателям долгосрочного обучения. Родители и воспитатели также могут по желанию оценить их языковое окружение.

Сообщество раннего обучения осознает важность оценки ранней языковой среды и повышения ее качества. Но, как говорит Энн Хансон, бывший директор по повышению качества фонда Ounce of Prevention Fund, чтобы это стало реальностью, нужно преодолеть существенные трудности. «Сегодня мы отслеживаем и измеряем множество важных индикаторов качества программ раннего развития, от структуры занятий в классе и квалификации воспитателей до взаимодействий учитель-ученик. Но очень важно обратить внимание на то, что имеет наибольшее значение. Если наука выявила, что ранняя языковая среда критически важна для развития, нужно знать, какого рода инструменты и вспомогательные материалы позволят воспитателям получить необходимые и своевременные данные, и определить стратегии, чтобы улучшить ситуацию в этой области».

Энн Хансон отмечает, что еще одной помехой стала слабая эффективность широко используемых методов оценки качества учебной среды, так как оценки такого рода проводятся раз в год. Определение ранней языковой среды как ключевого индикатора общественного здоровья могло бы снабдить нас своевременными данными, и их можно было бы использовать, создавая руководство по развитию и улучшению программы раннего языкового развития. Такие принятые стандарты языковых сред необходимо внедрить в государственные стандарты программ раннего развития, задавая параметры оценки качества детских садов и яслей, а также формулируя руководство по их оптимизации.

Профессор Гейл Джозеф, доцент Вашингтонского университета и директор Центра исследований и профессионального развития качества учебно-воспитательных учреждений и раннего развития, решает эту проблему, изучая языковые среды в таких учреждениях. Она и ее коллеги с помощью LENA находят позитивные языковые отношения между ребенком и воспитателем и измеряют количество слов, длину реплик в диалоге и ключевые результаты у ребенка. Джозеф надеется выявить параметры оптимальной языковой среды, которые можно организовать в рамках детского сада. Эти утвержденные стандарты также могут быть внедрены в государственные стандарты раннего рaзвития. Тем самым будет создан инструментарий оценки качества учебно-воспитательных учреждений и рекомендации по их улучшению.

Определение критериев оптимальной языковой среды для маленьких детей могло бы также помочь при создании обучающих программ для тех, кто работает с малышами. Такие параметры могли бы быть включены в стандарты сертификата специалиста по детскому развитию – первого квалификационного уровня в области раннего обучения, и быть интегрированы в другие подобные программы. Очень важно убедить родителей миллионов малышей, посещающих детские сады и ясли, что те находятся в богатой языковой среде. Также можно предложить поддержку семьям, которым оказываются услуги на дому: как инициатива по охране здоровья населения подобные услуги должны быть доступны всем слоям населения, любым сообществам.

Система здравоохранения

Через систему здравоохранения, обеспечивающую медицинские потребности практически всех детей в стране, вполне логично доносить до родителей информацию о важности раннего языкового развития. В идеале именно так и должно происходить. Но идеал не всегда хорошо вписывается в реальность.

По словам педиатра Перри Класс{239}, автора книг и медицинского директора национальной инициативы «Возьми книгу и читай» (Reach Out and Read), педиатры и медсестры понимают, насколько важно объяснять задачу родителям и поддерживать их в роли помощников интеллектуального развития ребенка. Они рассказывают (это называется «предварительное консультирование»), как должен меняться ребенок из месяца в месяц и как добиться здорового роста и развития. Но в мире платной медицины каждая минута специалиста стоит денег, и нехватка времени на подобные консультации убивает даже самые лучшие намерения{240}. Во многих частных медицинских кабинетах и клиниках педиатры находятся под давлением, так как обязаны принять за день определенное число пациентов. В результате то же «предварительное консультирование», включающее помощь родителям по осознанию важности языкового окружения для развития мозга, получает статус «если будет свободное время».

«Нам постоянно напоминают о нехватке времени, – признается доктор Класс. – Столько всего нужно проверить, и мы находимся в постоянном напряжении из-за опасения упустить какую-то болезнь или не распознать редкий симптом. Например, прозевать у пациента лейкемию. Но мы также знаем, что предварительное консультирование по вопросам поведения и развития ребенка критически важно для многих детей. Нужно найти способ делать и то и другое за отведенное нам время».

Надежда

Первая официальная встреча в рамках подготовки к «Мосту через пропасть в тридцать миллионов слов» была организована Майей Шанкар и ее коллегами по Бюро определения научно-технической политики. Она прошла в октябре 2014 года совместно с проектом Too Small to Fail и институтом градостроительства. При таком количестве организаций, верных идее устранения языкового разрыва, и после заявления администрации президента США о готовности оказать поддержку в столь важном вопросе настроение участников было очень позитивным. Грант, выделенный Министерством здравоохранения и социальных служб США для «создания исследовательской сети по ликвидации разрыва в тридцать миллионов слов», был заслуженно присужден проекту Juniper Gardens («Можжевеловые сады») Канзасского университета, в частности профессору Дейл Уокер, которая провела исследование по мотивам работ Харт и Рисли. Вместе с коллегами профессорами Джудит Карта и Чарли Гринвудом, научными последователями Харт и Рисли, она продолжает это важнейшее исследование в своем округе.

Программы, работающие сегодня над решением проблемы низкой успеваемости детей, делают невероятное. Такие программы фокусируются на поддержке родителей как ключевых факторов для оптимального развития детей. Они закладывают качественную основу для более масштабных программ федерального значения, которые могут быть интегрированы в государственную программу помощи, направленную на повышение готовности детей к школе, а также долгосрочные успехи в учебе и не только.

Инициатива ТМС

Главные цели ТМС – чтобы общество признало необходимость улучшения языковой среды детей и чтобы для этого были приложены определенные усилия на национальном уровне. Мы изо всех сил стараемся гарантировать каждому ребенку возможность полностью реализовать свой потенциал, и нами движет наука. Исследования в рамках ТМС направлены на разработку учебных планов и программ, которые могут быть внедрены в уже имеющихся условиях, включая практики педиатров, программы помощи на дому, программы для яслей, детских садов и муниципальных организаций. Структура программ ТМС позволяет адаптировать их под любые особенности, в основе которых лежит все тот же принцип: дети не рождаются умными. Умными их делают разговоры родителей и воспитателей. Основным вариантом обогащения языковой среды ребенка остаются все те же три метода: настройка на ребенка, активное общение и развитие диалога.

Важным дополнением станет осознание значимости родительского языка. Так что, когда педиатр, или медсестра, или воспитатель говорит об использовании трех методов, родители сразу понимают. Профессионалы, включая воспитателей раннего развития, сотрудников яслей и детских садов, могут обучаться этому подходу на тренингах или онлайн. Взаимодействие систем здравоохранения и образования с родителями позволит создать сообщество, способное стать культурной основой для интеллектуального роста детей.

Современные технологии могут прийти на помощь, продвигая наши программы по всей стране. Например, на онлайн-платформе мы размещаем планы курсов, а также информацию о разрабатываемых методиках, позволяющих измерить воздействие различных стратегий, оценить их и при необходимости оптимизировать. Данные собираются анонимно, и благодаря этому мы можем совершенствовать свои программы. Мне хотелось бы, чтобы наш проект ТМС опирался на данные исследований, имел интерактивную платформу в интернете – что-то типа «Академии Хана»[27], которая предоставляет бесплатные, доступные и основанные на фактах программы раннего языкового развития для родителей детей до трех лет.

Когда перемены станут неизбежными?

Даже если все педиатры, все сотрудники здравоохранения, все учителя в мире осознают важность языка для ребенка в первые три года его жизни, это не имеет никакого значения, если родители не в курсе. Ранняя языковая среда зависит от родителей или воспитателей, без них необходимого развития просто не случится. Когда я запускала программу TMC, то смотрела на головы младенцев и представляла, как там прямо сейчас быстро развиваются нейроны. Теперь смотрю на взрослых, которые заботятся о малышах, и думаю: «Вы могущественнее, чем можете себе представить, и я надеюсь, что вы это знаете».

Завершая пилотную программу домашних визитов в рамках ТМС, мы собрали матерей, чтобы получить обратную связь: что сработало, что не сработало, что можно сделать иначе. Родители – наши активные партнеры по доработке ТМС, и их вклад в определение форм следующей итерации решающий.

Мы получили море информации. Женщины, которые раньше никогда не встречались (посещения на дому проходят поочередно), вели себя как слаженный комитет, как будто знали друг друга вечность. Было очевидно, что они осознают свою значимость в исследовании и особенно в честной оценке, гарантирующей высокое качество работы программы. Обсуждения ТМС позволили установить своего рода социальные связи. Мамы делились своими идеями, искренне желая сгладить шероховатости всех процессов, которые будут продолжаться в следующем раунде программы – исследовании, частью которого они себя ощутили.

Многое из обсуждаемого описывало то, чему они научились и как применяли это в своих воспитательных практиках, включая разговоры с ребенком даже при сильной усталости. И мамы, изначально имевшие низкие баллы LENA, говорили теперь как опытные, успешные ветераны программы. Просто потрясающе, что может сделать позитивное социальное подкрепление. Этот диалог вдохновлял и их, и нас. Мамы дали авторитетную обратную связь, необходимую для доработки программ, но не остановились на этом и стали объяснять, как их пропагандировать и, что еще более важно, зачем. Чтобы понять, насколько прозорливыми оказались эти женщины, напомню, что это было за несколько лет до появления импульса к ликвидации разницы в детском лексиконе. Они явно опережали время тем, что были неотъемлемой креативной частью движения и, более того, осознавали его необходимость.

Но я поняла кое-что, чего не поняли они. Рассуждая об использовании офисов программы WIC[28] для рекламы ТМС, они сами были мощнейшим средством распространения наших идей. И это правда. Позднее мы обнаружили, что наши мамы не просто делились информацией о ТМС с коллегами по работе и прихожанами своих церквей; некоторые даже обучили своих братьев и сестер, имевших маленьких детей, трем основополагающим методам.

Профессора Ношир Контрактор и Лесли Дечерч{241} в своей статье Integrating Social Networks and Human Social Motives to Achieve Social Influence at Scale («Интеграция социальных сетей и социальных мотивов человека для достижения масштабного социального влияния») описывают, как использовать «научные достижения для общественного блага»{242}. Они провели исследование с целью создать структуру, позволяющую научным идеям укореняться в сознании. Ученые пишут, что для распространения и принятия обществом инноваций, даже научно обоснованных, они должны из «истин, признанных немногочисленными учеными», перейти в «рядовые убеждения и нормы в головах многих людей»{243}. Контрактор и Дечерч также проследили влияние «авторитетных членов общества» на мнения и поведение в обществе, на скорость изменения привычного поведения и принятие инновационных идей. Они ввели понятие «лидеры мнения»: это люди и группы людей, «чья вовлеченность ‹…› стимулирует цепное изменение отношения и принятия новых норм в сообществе»{244}. Другими словами, это те, кто заставляет «медленные идеи» Атула Гаванде становиться «быстрыми».

Именно поэтому значение матерей – участниц программы для передачи «Благой вести» трудно переоценить.

Несем «благую весть»

«Благая весть» (Spread the Words) компонент программы ТМС. Она рассматривает каждого родителя как важного лидера общественного мнения, который оказывает влияние на изменение поведения, формирует принятие научно обоснованных инноваций, и как важную составляющую успешного решения проблемы. «Благая весть» стала наиболее осознанной и развитой частью нашей программы. Но на заре ТМС осознать, насколько эффективным может быть один человек, мне помог Джеймс.

Джеймс

«Почему я рассказываю об этом друзьям? – спрашивает Джеймс. – Да потому что хочу, чтобы их дети получили те же преимущества, что и мой сын. Мне не понравится, если Маркус будет единственным ребенком, который все это знает, и поэтому получит преимущество перед остальными».

Вот что Джеймс сказал нашей команде в завершение программы, поясняя, как распространяет информацию о ТМС. Пожалуй, это были самые альтруистичные, самые социально ориентированные слова, какие когда-либо мне приходилось слышать. Нет, Джеймс не хотел, чтобы его сын был «лучше остальных». Нет, он не хотел, чтобы у его сына было больше чего-то, чем у других. Он хотел, чтобы у всех детей было то, чего он желал своему сыну.

Высокий парень лет двадцати с небольшим, Джеймс окончил среднюю школу, любил музыку, работал на складе в супермаркете Walmart и только что узнал, как максимально развить мозг своего сына. Ему оказалось недостаточно просто от случая к случаю передавать «Благую весть»: он регулярно связывался по скайпу с друзьями в Атланте и Индианаполисе, беседовал с воспитателем сына в детском саду и даже брата уговорил принять участие в программе. Если инициатива «Благая весть» начиналась как часть программы ТМС, то для Джеймса она стала частью жизни. И пусть его сообщения порой не слово в слово повторяли послания ТМС, они все равно были ясными и конструктивными.

С Джеймсом и его сыном Маркусом я познакомилась в моей клинике ENT, куда они регулярно приходили в связи с ушными инфекциями и проблемами с дыханием у Маркуса. Не возникало и тени сомнения в любви отца и сына: 13-месячный малыш был очень привязан к папе. Это бывает редко, но я отчетливо помню первую встречу. Дело не в том, что обычно детей приводят мамы, вне зависимости от их социально-экономического статуса, и не в том, что маленький Маркус был всегда безукоризненно наряжен и обут в крошечные кроссовки Nike (как и у папы!), хотя еще и ходить-то не умел. Просто было видно, как молодой мужчина бесконечно обожал сына. Слепой заметил бы нескрываемую гордость Джеймса от того, что он отец.

«Малыш всегда улыбается, играет, смеется. Он много кричит, просто обожает быть в центре всего. Он – моя жизнь. Он заставляет меня каждое утро просыпаться с улыбкой, – говорил Джеймс. – Невозможно предугадать, когда он скажет свое первое слово, или когда вдруг решит задачку по математике, или еще что-нибудь. Это просто восхитительно».

Он вздохнул.

«Если честно, я не был готов к отцовству, но, как только он появился, вся моя жизнь перевернулась, и я моментально повзрослел. С самого первого дня – 12 февраля – я делал все что мог, чтобы он стал лучше, чем я был в детстве, и чтобы получил хороший старт и преимущества, которых я был лишен».

Практически все семьи, принимающие участие в программе ТМС, до этого не были моими пациентами. Но в Джеймсе, его отношениях с Маркусом, его жизненной философии было что-то особенное – что-то, заставившее меня во время их визита поинтересоваться, не хочет ли он узнать больше о том, как помочь развиваться мозгу сына. Позднее на вопрос, почему он принял мое предложение, тот ответил: «Наверное, потому что это помогло бы развиваться мне самому и развивать его». Идеальный ответ.

Несмотря на то что Джеймсу пришлось планировать сессии ТМС между своими сменами в Walmart, все как-то срослось. Джеймс впитывал программу как губка.

«ТМС научила меня настраиваться на сына, когда он, например, возится на полу с игрушечным пианино: я должен отложить все устройства, телефон, компьютер, выключить телевизор, сесть на пол и настроиться на него. Я показываю ему си-бемоль, и до-диез, и… разные ноты. Когда он стучит в свой барабан, я сажусь рядом и барабаню вместе с ним. Настройка научила меня вникать в то, чем он увлечен, и я узнал очень много о нем, пока учился. Очень круто, что я могу развивать мозг своего малыша. Когда он лепечет, иногда действительно говорит что-то, или повторяет то, что я ему читаю, или внимательно прислушивается, когда мы играем с ним на его пианино, или смотрит на что-то, что я описываю, трогает это, а потом снова смотрит на меня – в смысле, ты про это мне сейчас рассказывал? Все это… это… просто волшебство».

Меня не удивило ничего из того, что он говорил, потому что я знала Джеймса. Что поразило – как этот абсолютно крутой парень начал передавать нашу «Благую весть»: активно и сознательно, почти с самого начала.

Первым, кого завербовал Джеймс, был Аарон.

«Я рассказал о ТМС младшему брату. Когда первый раз объяснял, что, находясь дома с Маркусом, выключаю всю электронику, даже мобильный телефон, кажется, он не поверил. Потом я показал, как сажусь с сыном на пол и настраиваюсь на него, как полагается. Лицо Аарона изменилось. Потом я начал настраиваться на то, что делал Маркус, и, в принципе, брату пришлось поверить мне на слово. Он попался. С тех пор Аарон начал посещать со мной сессии ТМС и применять к своему сыну все, чему научился».

«У меня много друзей с маленькими детьми, и я рассказываю им, что узнал про ТМС… про три метода – настройку на ребенка, активное общение и развитие диалога. Я научил их тому, чему научился сам, и теперь они применяют эти знания в общении со своими детьми, например говорят о формах, вместе делают домашнее задание и прочее. В Джорджии у меня есть подруга Мора, мы часто беседуем по скайпу. Я поделился с ней тремя принципами общения с ребенком – теперь она использует их в своей семье. Дженни живет в Индианаполисе, с ней я тоже связываюсь по скайпу. И ее я научил всем этим вещам. Дженни общается с дочерью по этой методике, все описывает и использует расширенный лексикон. Это правда: как только люди слышат о программе, тут же загораются желанием узнать об этом больше; некоторые сожалеют, что у них подобной программы нет. И вот что сделал я. Каждый раз, узнавая что-то новое, я делился этим по скайпу с моими друзьями».

И Джеймс не ограничил свою «Благую весть» только близким кругом.

«Как-то я рассказал о ТМС воспитательнице в яслях у Маркуса. Она что-то об этом слышала, но не конкретно о трех методах или о том, что звучащие по телевизору слова на самом деле не запоминаются. Когда я узнавал что-то новое, всегда делился с ней, и она стала применять все это в практике с малышами: например, читала им книжки перед сном и во время еды. Если на прогулке кто-то из детей поднимал с земли листик или что-нибудь в этом роде, она описывала находку и рассказывала ребятам ее историю. Воспитательница стала чаще говорить с ними о разных интересных вещах».

«Думаю, очень важно рассказывать о ТМС и о том, какое значение имеет родительская речь. Это важно, потому что, если я расскажу другу, а он расскажет еще кому-то, а тот – целой группе людей, получится что-то вроде эффекта домино. В результате очень скоро в мире будет полно умных малышей». Джеймс всегда любил своего сына, но после нашей программы укрепилось его понимание того, как воспитывать Маркуса, а вместе с этим пришла уверенность в собственных силах. И я подозреваю, что эта уверенность передается другим.

Джеймс – отличный пример того, что происходит с мамами и папами, осознающими свою способность изменить будущее собственного ребенка. Именно так бывает, если ресурсы оказываются доступны родителям, нуждающимся в них. Джеймс не просто хороший отец, он демонстрирует важность наших задач, одна из которых – вовлечение родителей в решение проблемы.

Самые важные слова

Мы нация с невероятными ресурсами, но в то же время с серьезной проблемой, и у этой проблемы есть как человеческий, так и прагматический аспект. Слишком многие дети сталкиваются с невозможностью раскрыть свой потенциал, это влияет на них самих, на нашу страну и даже на тот мир, в котором им предстоит жить.

Мы знаем об этой проблеме; знаем, как ее решить; знаем, с чего следует начать.

Все родители могут создать для своих детей необходимую языковую среду, которая позволит растущему мозгу развиться и полностью раскрыть свой потенциал.

Наш мир стал бы совсем другим, если бы все родители поняли, что произнесенное вслух слово, обращенное к младенцу, не просто звуки, а кирпичик для строительства его мозга, маленький шаг вперед в воспитании уверенного, сопереживающего, разумного взрослого человека, и дали бы своим детям эту поддержку.

Страна, которая хочет раскрыть свой потенциал, должна делать все, чтобы ее граждане имели возможность раскрыть свой. Поддержка детей, родителей и сообществ, включающая надежное безопасное жилье, возможности трудоустройства, медицинскую помощь и, конечно же, качественные программы раннего развития, – существенный вклад в достижение этой цели.

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Анжелика в Новом Свете» – седьмая из серии книг Анн Голон, открывшейся знаменитым историко-авантюрн...
Около старой деревни есть пруд. Обычно это тихое и красивое место, но наступает время, когда водоем ...
В книгу вошли повести «Весенние перевертыши», «Ночь после выпуска», «Шестьдесят свечей», «Расплата»....
В одном сказочном лесу, куда совсем не заходят охотники, живёт Старый Ёж. Который был так стар и муд...
Учебник посвящен истории стран Европы и Америки в 1945–2000 гг. В разделах рассматриваются основные ...
Эта книга – уникальное практическое руководство по построению целостной системы управленческого план...