Патриот Пратчетт Терри

— Времена изменились, Шнобби. Людские сердца очерствели.

— А ты когда-нибудь ВСТРЕЧАЛ клатчца, сержант? — спросил Шнобби, когда они свернули на тихую улочку. — То есть настоящего, дикого.

— Нет, но… знаешь что? Им позволено иметь трех жен! А это ведь преступление.

— Еще бы не преступление, когда вот он я, а у меня ни одной! — поддержал Шнобби.

— И жратва у них странная. Карри и прочая дрянь.

Шнобби поразмышлял над услышанным.

— Такая же, как… как у нас, когда мы дежурим по ночам.

— Н-н-ну, это да-а-а… но они ее готовят неправильно…

— Ты про тот ушной воск с горохом и смуродиной, что готовила твоя мать?

— Во-во! Можно час проковыряться в клатчском карри и не найти ни КУСОЧКА брюквы.

— А я еще слышал, они едят овечьи глаза, — сообщил Шнобби, гастрагном международного класса.

— Тоже правда.

— Интересно, чем им не нравится жаркое из требухи или, скажем, зобной железы? Нормальная еда, правда ведь?

— Во-во.

Колон испытывал смутное ощущение, что над ним подсмеиваются.

— Послушай, Шнобби, какая разница, что эти клатчцы едят, пьют и так далее? Начать с того, что все они — неправильного цвета.

— А ведь и точно! Здорово ты сообразил! — воскликнул Шнобби столь жизнерадостно, что сержант Колон почти поверил в его искренность.

— Ну, это ведь очевидно, — осторожно согласился он.

— Гм-м… а какой цвет ПРАВИЛЬНЫЙ! — спросил Шнобби.

— Белый, само собой!

— Значит, не кирпично-красный! Потому что ТЫ…

— Ты что, специально меня заводишь?

— Конечно нет, сержант… А… я какого цвета?

Этот вопрос заставил сержанта Колона задуматься. На капрале Шноббсе можно было найти любой из цветов, имеющихся на Плоском мире, а также несколько оттенков, известных лишь специалистам-медикам.

— Быть белым… быть белым, это, видишь ли… состояние ДУШИ, — заключил он. — Все равно как… честно отрабатывать жалованье, регулярно мыться — ну, и прочее из той же серии.

— Не слоняться, значит, без дела и не плевать в потолок.

— Ага.

— И… не работать день и ночь, как Горифф.

— Шнобби…

— И его детей никогда не увидишь в грязных руба…

— Шнобби, ты, я вижу, нарываешься на неприятности. Ты ведь ЗНАЕШЬ, что мы лучше клатчцев. И я не понимаю, к чему ты ведешь. Сейчас, когда назревает война с ними, ты за свою предательскую болтовню можешь угодить в тюрьму.

— А ты будешь с ними драться, Фред?

Фред Колон почесал подбородок.

— Думаю, мне, как бывалому милитаристу, наверное, придется…

— А как ты будешь воевать? Запишешься в полк и отправишься на передовую?

— Ну… лучше всего я владею мастерством обучения, так что, скорее всего, останусь здесь обучать рекрутов.

— В тылу, стало быть, окопаешься?

— Каждый из нас выполняет свой долг, Шнобби. Будь мне дозволено решать, я бы полетел туда, как стрела, и клатчский джонни досыта наелся бы моей холодной стали.

— И их острые мечи тебя бы не остановили?

— Я лишь смеялся бы над ними, Шнобби.

— А что, если клатчцы нападут на нас? Тогда ты окажешься на передовой, а передовая превратится в тыл.

— Я постараюсь оказаться где-нибудь посередине.

— Посередине передовой или…

— Господа?

Оглянувшись, они обнаружили, что за ними следует человек среднего роста и самой обычной внешности — если бы не его голова, которая производила неизгладимое впечатление. Не то чтобы он был лыс, как коленка. Напротив, волос было хоть отбавляй, длинных и кудрявых, почти до плеч, а в роскошной бороде ничего не стоило спрятать цыпленка. Но макушка, словно пробив себе путь через роскошную шевелюру, возвышалась над волосяным морем победоносно поблескивающим куполом.

Необычный человек дружелюбно улыбнулся.

— Не одарила ли меня судьба счастливой возможностью беседовать с легендарным сержантом Колоном и… — Незнакомец посмотрел на Шнобби. Удивление, ужас, а затем глубокое сочувствие гонимыми бурей облаками пронеслись по его доселе безмятежному лицу. — …И КАПРАЛОМ Шноббсом?

— Это в самом деле мы, добрый гражданин, — подтвердил Колон.

— Чудесно! Мне специально наказали найти вас. Весьма, знаете ли, удивительно. Док так и простоял запертым, никто в него не забрался, никто ничего не украл, хотя, надо признать, замки я установил отменные. Так что оставалось только заменить кое-где кожаные соединения да промаслить их… впрочем, прошу прощения, я забегаю вперед. А теперь… я должен передать вам одно сообщение… о чем же там шла речь? Вроде о ваших руках…

Вытащив из большого холщового мешка у ног длинную трубку, незнакомец вручил ее Шнобби.

— Еще раз прошу извинения! — произнес он, извлекая из мешка трубку поменьше и вручая ее Колону. — Все пришлось делать в такой спешке, просто не было времени закончить работу как следует, и материалы, откровенно говоря, оставляют желать лучшего…

Колон разглядывал загадочный предмет, заостряющийся с одного конца.

— Да это ведь ракета для фейерверка, — удивился он. — Тут даже написано: «Буйные разноцветные шары и звезды»…

— О да, я премного извиняюсь… — С этими словами незнакомец извлек из мешка сложное приспособление из дерева и металла. — М-м, капрал, можно я заберу трубку? — Получив трубку обратно, он вкрутил ее в странное приспособление. — Благодарю… увы, без специального станка и, если уж на то пошло, кузницы, приходится обходиться тем, что подвернется под руку, подручными, как это называется, средствами… А можно обратно мою ракету? Благодарю.

— Без палки ее туда не затолкать, — заметил Шнобби.

— О, на поверку это не совсем так, — отозвался незнакомец. — Затолкать можно, главное тут — осторожность.

Вскинув трубу с ракетой на плечо, незнакомец посмотрел в маленький проволочный прицел.

— Да, примерно так, — произнес он.

— И они не летают горизонтально, — продолжал Шнобби. — А только вверх.

— Ошибочное, хотя и широко распространенное представление, — возразил Леонард Щеботанский, поворачиваясь к стражникам лицом.

Колон увидел в глубине трубы острый конец ракеты, и внезапно перед его внутренним взором возник образ обещанных звезд и разноцветных шаров.

— А теперь вы сворачиваете в этот переулок и идете со мной, — сказал Леонард. — Мне очень жаль, но как раз на прошлой неделе его светлость весьма наглядно объяснил мне, каким образом потребности общества порой доминируют над правами индивидуума. О, чуть не забыл. Вы должны поднять руки вверх!

По большому столу в Крысином зале был рассыпан песок.

Лорд Ржав, разглядывая эту картину, испытывал чувство, близкое к удовольствию. Квадратные коробочки обозначали селения и города, а картонные силуэты пальм — известные оазисисы. И, хотя слово «оазисисы» вызывало у лорда легкое беспокойство, Ржав посмотрел на картину в общем и понял: это есть хорошо. Главное — тут наличествовал песок, ведь это была карта Клатча, а Клатч, как всем известно, — один сплошной песок, что усиливало некое экзистенциальное удовлетворение, нисколько не умаляемое тем фактом, что данный конкретный песок конфисковали из кучи за гончарной мастерской тролля Мела, и в песке этом попадались окурки и свидетельства распущенности местных кошек — объекты, вряд ли могущие быть обнаруженными в настоящей пустыне и, уж конечно, не относящиеся к деталям ландшафта.

— ЗДЕСЬ было бы удобно высадиться, — сказал он, тыкая в карту указкой.

— Полуостров Эль-Кинте, — услужливо подсказал его адьютант. — Ближайший к нам край Клатча.

— Именно! На пересечение пролива времени уйдет всего ничего.

— Очень мудрое решение, сэр, — согласился Лейтенант Шершень. — Но… не кажется ли вам, что противник может ожидать подобного шага? Поскольку это место столь очевидно подходит для высадки.

— Только не с точки зрения опытного военного мыслителя, юноша! Именно поэтому нас там ждать не будут! Поскольку это место — идеальный плацдарм для высадки!

— Вы хотите сказать… они подумают, что подобный план может прийти в голову только полному идиоту, сэр?

— Правильно! А поскольку им известно, что мы НЕ полные идиоты, нас там будут ждать в последнюю очередь — понимаешь? Они будут поджидать нас где-нибудь… — Лорд Ржав ткнул карандашом в песок. — Здесь.

Шершень склонился над картой. С улицы донеслась барабанная дробь.

— Вы про Эритор? — Шершень вгляделся в макет. — Где, насколько я понимаю, можно найти удобное и скрытое от всех глаз место для высадки, а потом два дня форсированного марша по сравнительно безлюдной гористой местности — и мы в самом сердце империи. Правильно, сэр?

— Именно!

— В то время как высадка в Эль-Кинте означает три дня марша через песочные дюны, и, более того, нам придется как-то миновать хорошо укрепленную Гебру…

— Совершенно верно. Открытые пространства! На которых можно померяться силами в искусстве войны! — Возвысив голос, лорд Ржав перекрыл барабанную дробь. — Именно так ведутся войны. Их исход решается в одном сражении. С одной стороны — мы, напротив — клатчцы. ВОТ КАК ПОСТУПАЮТ ИСТИННЫЕ…

Он отшвырнул указку.

— Кто, черт побери, поднял этот адский грохот?

Адьютант выглянул в окно.

— Там набирают добровольцев, сэр.

— Но мы все здесь!

Адьютант замялся — как это часто делают гонцы, доставляющие дурные вести вспыльчивым людям.

— Это Ваймс, сэр…

— Записывает в СТРАЖУ?

— Э-э… не совсем, милорд. В полк. Э-э… на знамени написано: «Передовая пехота сэра Сэмюеля Ваймса», сэр…

— Беспредельная самонадеянность этого человека! Пойдите и… впрочем, нет, я сам!

На улице собралась толпа. В центре горой возвышался констебль Дорфл, одно из ключевых свойств личности которого заключалось в том, что если он бил в барабан, то никому не приходило в голову попросить его остановиться. Никому — кроме разве что лорда Ржава, который подошел и выхватил из рук Дорфла палочки.

— Да, служба в передовой пехоте для настоящего представителя мужского пола, нужный вид подчеркнуть! — вещал, не замечая происходящего у него за спиной, сержант Детрит. — Вы осваиваете ремесло! Учитесь уважать себя! А также получаете нарядный мундир и все сапоги, которые Сможете съесть… Эй, это мое знамя!

— Что за балаган? — лорд Ржав швырнул самодельное знамя на землю. — У Ваймса нет на это права!

От стены отделилась фигура человека, до сих пор молча наблюдавшего за развитием событий.

— А я склонен считать, что есть, — спокойно возразил Ваймс и вручил Ржаву лист бумаги. — Здесь все сказано, сэр. Со ссылками на высочайшие инстанции — на тот случай, если у вас возникнут сомнения.

— Со ссылками на?..

— Тут говорится о правах рыцаря. И по сути, как ни забавно это звучит, об ОБЯЗАННОСТЯХ рыцаря. Многие из них — просто ерунда, вроде обязанности разъезжать на здоровенных конях с попонами и тому подобного. Но ОДНА очень важная, и заключается она в том, что в случае нужды рыцарь ОБЯЗАН организовать и содержать — вы рассмеетесь, когда я скажу — отряд вооруженных солдат! Я и сам удивился, признаться честно! Все очень просто: я должен выйти на улицу и набрать солдат. Разумеется, в полк записалась почти вся Стража — сами знаете, они ребята дисциплинированные, жаждут вложить свою лепту, — и мне это изрядно облегчило жизнь. Только Шнобби Шноббс решил повременить до вторника — говорит, к тому времени у него наберется столько белых перьев, что хватит на матрас.

Выражением лица Ржава можно было заморозить годовой запас мяса.

— Это бред, — произнес он. — А ты, Ваймс, никакой не рыцарь. Только король имеет право производить в…

— В этом городе есть несколько лордов, которым данное звание присвоил патриций, — сооб щил Ваймс. — К примеру, ваш друг лорд Низз. Вы что-то сказали?

— Что ж, если ты вознамерился поиграть со мной в игры, то да будет тебе известно: прежде чем быть произведенным в рыцари, претендент обязан провести бессонную ночь в дозоре, следя за своими доспехами и…

— Занимаюсь этим практически каждую ночь, — сообщил Ваймс. — Не будешь следить за своими доспехами, к утру останешься без оных.

— В МОЛИТВЕ, — завершил лорд Ржав.

— Надо же, как будто с меня писали, — покачал головой Ваймс. — Буквально ночи не проходит, чтобы я не взмолился: «О боги, спасите меня и сохраните!»

— …И он должен показать себя на поле битвы. Сражаясь с другими хорошо обученными воинами, Ваймс. А не с бандитами и головорезами.

Ваймс принялся расстегивать ремешок шлема.

— Может, это и не лучший момент, сэр, но если кто-нибудь подержит ваш плащ, я смогу уделить вам пять минут…

В глазах Ваймса Ржав увидел отблески пламени сжигаемых мостов.

— Я знаю, чего ты добиваешься, Ваймс, и не намерен идти у тебя на поводу, — пробормотал он, отступая на шаг. — И потом, ты не получил формального рыцарского образования. Ты не учился, как истинный рыцарь, владеть оружием!

— Верно, — процедил Ваймс. — Тут вы меня уели, спорить не стану. Умению владеть оружием никто меня не учил. И в этом мне повезло. — Наклонившись ближе, он понизил голос так, чтобы не слышала толпа. — Однако, Рональд, я ЗНАЮ, что такое «рыцарское образование». Настоящей войны не было давным-давно. Так что все уроки сводятся к гарцеванию в подбитых мехом плащах и размахиванию деревянными мечами, чтобы никто случаем не пострадал, — верно я говорю? Но в Тенях рыцарского образования тоже не получают. Там не отличат шпаги от сабли. Но чем они ОТЛИЧНО владеют, так это разбитой бутылкой в одной руке и дубинкой в другой, и, когда ты сходишься с ними в темном переулке, Ронни, ты точно знаешь, что после вы не пойдете вместе веселиться в какой-нибудь трактир, потому что тебя хотят ОТПРАВИТЬ НА ТОТ СВЕТ. УБИТЬ тебя хотят, понятно, Рон? И пока ты будешь замахиваться своим начищенным палашом, твое имя и адрес вырежут у тебя же на животе. И СВОЕ рыцарское образование я получил именно в тех местах. Там я научился владеть оружием. А также… коленями, зубами, локтями и кулаками.

— Ты, Ваймс, НЕ БЛАГОРОДНЫХ КРОВЕЙ, — отозвался Ржав.

— Я знал, я ЧУВСТВОВАЛ: что-то хорошее во мне все-таки есть.

— Неужели ты не понимаешь даже, что нельзя записывать в анк-морпоркский полк… гномов и троллей?

— В кодексе говорится о «вооруженных солдатах», а гномы приходят с собственными топорами. Большая экономия. Кроме того, видели бы вы их в деле, сами бы кинулись их вербовать.

— Ваймс…

— Сэр Сэмюель.

Ржав на мгновение задумался.

— Что ж, отлично, — произнес он. — В таком случае ты и твой… полк переходите под мое командование…

— Как ни странно, нет, — быстро парировал Ваймс. — Я могу перейти лишь под командование короля либо его законным образом назначенного представителя. Именно так сказано в «Законах и Постановлениях Рыцарства» Скавоуна. А законным образом назначенного представителя, само собой, нет — с тех самых пор, как какой-то паршивый простолюдин отрубил последнему королю голову. О, разумеется, были всякого рода советы, которые правили городом, но в соответствии с ИСТИННЫМИ ТРАДИЦИЯМИ РЫЦАРСТВА…

Ржав вновь задумался. У него был вид газонокосилки, столкнувшейся с профсоюзом травинок. Где-то в глубине души он точно знал: происходящее нереально. Оно не может быть реальным, потому что в реальности такие вещи не происходят. Любое свидетельство обратного можно с чистой совестью отбрасывать. И все же какие-то ответные действия предпринять надо.

— Полагаю, ты вскоре поймешь, что с точки зрения законности твоя позиция… — начал было он.

— О, как раз тут может возникнуть пара-другая проблем. У вас, а не у меня, — бодро прервал его Ваймс, абсолютно игнорируя выпучившиеся на мгновение глаза лорда Ржава. — Если вы спросите у господина Кривса, он ответит: «Весьма интересный случай», что, как вам известно, на языке законников означает: «Тысяча долларов в день плюс накладные расходы — и я буду тянуть резину месяцы и месяцы». Так что предоставляю вам с этим разбираться — согласны? А у меня дел, знаете ли, выше крыши. Нужно бежать в штаб-квартиру: с минуты на минуту должны доставить образцы новых мундиров, ведь на поле боя нужно выглядеть достойно — не правда ли?

Бросив на Ваймса прощальный злобный взгляд, Ржав зашагал прочь.

Сзади раздался грохот приближающегося Детрита. Тролль вытянулся по стойке «смирно» и, лязгнув шлемом, отдал честь.

— Что теперь будем делать, сэр?

— Думаю, пора собираться. Все записались?

— Так точно, сэр!

— А ты всех предупреждал, что это не обязательно, а сугубо добровольно?

— Так точно, сэр! Я говорил: «Это не обязательно, просто записывайся, и все дела», сэр.

— Детрит, мне нужны ДОБРОВОЛЬЦЫ.

— Разумеется, сэр. Я заставлял всех писать, что они записываются добровольно.

Вздохнув, Ваймс направился в штаб-квартиру. Но дело, похоже, верное. С точки зрения закона его позиция прочна, в этом он был абсолютно уверен. А Ржав букву закона уважал. На свой бездушный манер люди его типа всегда выступают блюстителями этой самой буквы. Не говоря уже о том, что тридцать стражников все равно ничего не изменят в глобальном ходе вещей. Ржав может их просто игнорировать.

«Вдруг ни с того ни с сего заварилась война, и старые порядки сразу вернулись, — думал Ваймс. — Гражданский порядок опрокинут, потому что таковы ПРАВИЛА. А люди вроде Ржава опять наверху. Годами эти аристократы бездельничают, и вдруг старые доспехи вытаскиваются из кладовых, а со стен над каминами снимаются мечи. Они радуются приближающейся войне, ведь для них войны — это всего-навсего то, что можно выиграть или проиграть…

За всем этим кто-то стоит. Тот, кто хочет, чтобы началась война. И кто оплатил убийство Осей и Склонса. Он же хотел устранить принца. Я должен запомнить это. Это не война. Это преступление. А вдруг те же самые люди организовали нападение на закусочную Гориффа? — вкралась неожиданная мысль. — И поджог посольства?»

Но следом за ней сразу вкралась вторая мысль, объясняющая первую.

Он думал так, потому что хотел найти заговорщиков. Куда проще представлять себе кучку людей, засевших в какой-нибудь прокуренной комнате, плетущих заговоры за бутылкой бренди, избалованных своей властью, обнаглевших от своей избранности. Ты цепляешься за это представление, потому что иначе тебе придется принять неоспоримый факт: порой самые дурные вещи случаются из-за самых обычных людей — из-за тех людей, что вычесывают собак и рассказывают детишкам на ночь сказки. В один прекрасный момент эти обычные люди вдруг выходят на улицу и делают ужасные вещи с другими обычными людьми. О нет, гораздо легче все валить на Них. Если дело в Них, то никто ни в чем не виноват. А если дело в Нас, то что такое Я? Я ведь часть Нас. Иначе быть не может. Частью Них я уж точно никогда себя не считал. Мы всегда часть Нас. А плохие вещи делают Они.

В своей прежней жизни на этой самой ноте Ваймс откупорил бы бутылку, не особо заботясь о ее содержимом, главное — чтобы в нем краска растворялась, и…

— У-ук?

— А, привет. Чем могу по… ах да, я ведь спрашивал про книги о Клатче… это все?

Библиотекарь робко протянул потрепанный зеленый томик. Ваймс ожидал чего-нибудь побольше, но томик все равно взял. Практика показала, что с любой книгой, которую дает орангутан, стоит ознакомиться. Библиотекарь подбирал каждому человеку свою книгу. Профессиональный навык, вроде как у гробовщика: тот тоже с первого взгляда определяет рост клиента.

На корешке потускневшими золотыми буквами, было написано: «Генерал А.Тактикус. „ВЕНИ ВИДИ ВИЧИ: Жизнь Воина“».

Шнобби и сержант Колон, то и дело бросая осторожные взгляды на своего сопровождающего, двигались по переулку.

— Я ведь его знаю! — прошипел Фред. — Это же Леонард Щеботанский, вот кто это! Он пропал без вести пять лет назад!

— Ну, его зовут Леонард, ну, он из Щеботана — и что?

— Он великий гений!

— А по-моему, он просто чокнутый.

— Ну да, говорят, от гения до безумства один шаг…

— Тогда он этот шаг сделал.

Голос сзади вдруг воскликнул:

— О боги, а ведь и правда!.. Абсолютно с вами согласен: точность оставляет желать много лучшего! Не могли бы вы на минутку остановиться?

Оба стражника повернулись. Леонард уже откручивал трубу.

— Не мог бы ты подержать вот это, капрал?.. А ты, сержант, будь так добр, возьми вот это и держи покрепче… Нужны направляющие, да, это будет решением. По-моему, у меня завалялась пара щепочек… — Леонард принялся шарить по карманам.

До стражников дошло, что взявший их в плен человек остановился подладить что-то в своем оружии. И отдал свое оружие им: нате, мол, подержите, пока я ищу отвертку. Такое не часто случается.

Шнобби молча взял из рук Колона ракету и толчком послал ее в трубу.

— А это что такое, господин? — спросил он. Леонард, на секунду оторвавшись от осмотра собственных карманов, бросил беглый взгляд на Шнобби.

— О, это спусковой механизм, — объяснил он. — Который, как можно заметить, бьет по кремню и…

— ОТЛИЧНО.

Полыхнул огонь, тут же сменившийся черным дымом.

— О боги, — только и смог вымолвить Леонард.

Стражники медленно повернулись, как люди, испытывающие ужас перед тем, что им предстоит увидеть. Ракета, пролетев над переулком, скрылась в окне одного из домов.

— Гм… Не забыть пометить: каждый снаряд в качестве профилактической меры следует снабжать надписью «Этим концом вверх», — пробормотал Леонард. — А где, кстати, блокнот?..

— Мы, пожалуй, пойдем, — произнес, пятясь, Колон. — Скорее, даже побежим.

Из окна посыпались обещанные ракетой шары и звезды — на радость стару и младу, но не на радость троллю, который как раз заходил в дом.

— В самом деле? — переспросил Леонард. — Что ж, если вы торопитесь, я сконструировал весьма любопытную двухколесную…

Стражники, действуя словно по молчаливому соглашению, подхватили его под руки, оторвали от земли и понесли прочь.

— Я тоже куда-то тороплюсь? — удивился Леонард, когда его поволокли задом наперед по улице.

Стражники нырнули в боковой переулок, после чего со спокойным профессионализмом еще некоторое время виляли и маневрировали по улочкам. Наконец остановившись и прислонив Леонарда к стене, они осторожно выглянули из-за угла.

— Все чисто, — произнес Шнобби. — Мы оторвались.

— Отлично, — одобрил Колон и повернулся к Леонарду. — Ну и в чем был план? Я к тому, что, может, и правда то, что про тебя говорят, и ты действительно гений, господин да Щеботан, но, когда дело доходит до угроз и нападений, ты так же полезен, как надувная мишень для дротиков.

— Знаю, я кажусь немного простофилей, — согласился Леонард. — И все же молю вас пойти со мной. Боюсь, я ошибочно заключил, что славные воины вроде вас с большей готовностью примут силу, нежели…

— Мы, конечно, ВОИНЫ, — солидно подтвердил Колон. — И все же…

— Слушай, а у тебя еще ракеты есть? — спросил, ласково поглаживая трубу, Шнобби.

Глаза у него блестели тем особым блеском, который появляется в глазах у маленького человечка, когда ему в руки попадает большое, очень большое оружие.

— Может, и есть, — ответил Леонард, и его глаза тоже блеснули, но уже несколько иным безумным огнем, который зажигается в глазах от природы невинного человека, вообразившего себя жутким хитрецом. — А почему бы нам не пойти и не посмотреть? Мне, видите ли, велено доставить вас любыми средствами.

— Взятка может оказаться неплохим средством, — посоветовал Шнобби.

Вглядевшись в прицел, он принялся водить трубой из стороны в сторону и издавать грозное «хуш-ш-ш».

— А кто велел тебе нас доставить? — спросил Колон.

— Лорд Витинари.

— Патрицию нужны МЫ?

— Да. Он сказал, вы двое обладаете особыми качествами и должны явиться немедленно.

— Во ДВОРЕЦ? Но я слышал, патриций сделал ноги.

— О нет, не во дворец. Скорее… гм-м… одним словом… в доки…

— Особые качества, говоришь? — прищурился Колон.

— Э-э, сержант… — начал было Шнобби.

— Вот видишь, Шнобби, — оборвал его Колон. — Наконец-то нам оказали заслуженное уважение. Мы вопытные офицеры, становой хребет сил правопорядка. По-моему, — важно откашлявшись, продолжал он, — так вот, ПО-МОЕМУ, это наглядное подтверждение известной фразы: «Нужный человек — нужному времени и месту».

— Ты про нужники?

— Я про нас. Про людей с особыми качествами.

Шнобби кивнул, хотя и не без толики внутреннего сопротивления. Во многих смыслах он мыслил гораздо яснее своего непосредственного начальника, и «особые качества» его беспокоили. Быть выбранным за «особые качества» — это все равно что вызваться добровольцем. И потом, что такого особого в «особых качествах»? Эти самые качества имеются у всех и каждого.

— Уходим на дно? — деловито осведомился Колон.

Леонард поморгал.

— Э-э… да, полагаю, гм, в некотором роде можно так выразиться.

— Сержант…

— Помолчи, капрал. — Колон притянул к себе Шнобби. — Мы уходим на дно, а значит, нас будет не видно, не слышно, а значит, никаких мечей, никаких стрел — ясно? — зашептал он. — Чего должен беречься всякий профессиональный солдат?

— Мечей и стрел, — автоматически отозвался Шнобби.

— Точно! В таком случае вперед, господин да Щеботан! Труба зовет!

— Отлично! — похвалил Леонард. — Скажи, сержант, ты никогда не испытывал склонности к навигации?

Колон опять отдал честь.

— Никак нет, сэр! Я счастливо женат, сэр!

— Я имел в виду, ты когда-нибудь бороздил морские просторы?

Колон хитро покосился на Леонарда.

— Э, нет, на мякине меня не проведешь, — усмехнулся он. — Кобыла ж мигом пойдет ко дну! Это всякий дурак знает.

После краткой паузы Леонард, как говорится, настроившись на лучшее, предпринял еще одну попытку:

— Хорошо, сформулирую иначе: в прошлом ты когда-нибудь плавал по морю? В лодке?

— Я, сэр? Только не я, сэр. Эти волны — вверх-вниз, вверх-вниз… меня от одного вида выворачивает.