У Кошки 9 жизней. Книга 1 Шанти Олеся

Глава 2

Сколько веревочке не виться…

На кухне воцарилась тишина. Тяжелая, давящая, разрывающая сердце на куски. В голове шумело, руки безвольно повисли как плети, а все тело налилось какой-то неизъяснимой тяжестью, пригвоздившей девочку к полу. Все нутро Кати отказывалось верить в услышанное, но страшные слова все еще звучали в ушах. Неродная! Нет, этого просто не может быть! Это какое-то недоразумение, чья-то злая шутка! Но реальность жестоко разбивала все попытки девочки отгородиться от только что услышанного признания. Смутившийся отец, вспыхнувшее лицо матери и глаза! О, эти глаза! Опущенные, виноватые, избегающие даже мельком взглянуть на нее. Катя еле слышно застонала. Четырнадцать лет жизни, четырнадцать лет лжи…

– Катя, детка, выслушай меня, пожалуйста. Ты все неправильно поняла…

Девочка вздрогнула и невидящим взором уставилась на мать.

– Да нет, мамочка, как раз наоборот! Я наконец-то услышала правду!

Вера как в тумане смотрела на дочь и никак не могла поверить: неужели все, что она с таким трудом и упорством создавала, рухнуло в одну секунду. Без малого сорок лет прожила она на свете, но сейчас чувствовала себя совершенно беспомощным ребенком. Как сказать девочке то, что она ревностно оберегала от посторонних глаз, какие подобрать слова утешения и поддержки…

– Катюша, доченька! – начала было она, как вдруг девочка побледнела и гневно топнула ногой.

– Не смей меня так называть!

Доселе молчавший Игорь до хруста сжал кулаки.

– Катерина, опомнись, иначе…

– Иначе что, папочка? – язвительно перебила его Катя и гордо вскинула подбородок. – Ударишь? Или посадишь под замок? Только попробуй! Я по горло сыта твоими нравоучениями!

Старший Кондрашов замер на месте и в нерешительности опустил руки – каждое его слово лишь еще больше ожесточало эту маленькую своенравную девчонку.

Потеряв всякую надежду достучаться до сердца дочери, Вера еле слышно пролепетала:

– Что ты будешь теперь делать?

– Пока не знаю. Но здесь не останусь, даже не надейтесь! А вообще занятная история получается: родственников как собак нерезаных, одних только матерей несколько штук: одна предательница, другая – лгунья!

У Веры потемнело в глазах, она схватилась за спинку стула, но не удержалась и без чувств рухнула на пол. Увидев, к чему привели ее необдуманно жестокие слова, Катя охнула и сломя голову бросилась из дома.

На улице смеркалось, и моросил мелкий дождик. Улицы опустели, большинство жителей столицы пряталось по теплым квартирам, лишь одна неприкаянная фигура, подобрав под себя ноги и обхватив их руками, упорно сидела на отсыревшей лавочке и не двигалась с места. Из-под темного капюшона, небрежно накинутого на голову, выглядывали тоненькие косички и сиротливо дрожали под порывами пронизывающего северного ветра. На душе Кати скребли кошки.

Еще никогда в жизни она не чувствовала себя настолько потерянной, как в этот вечерний дождливый час. Мысли то и дело возвращались к последним событиям, и временами девочке казалось, что это просто страшный сон, что сейчас она проснется, и все будет как прежде. Папа торопливо пожелает доброго утра, мама ласково погладит по голове, а по комнате разольется чарующий запах свежесваренного кофе и горячей яичницы…

Катя мотнула головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Больше этого не будет никогда, и впереди ее ждет новая, суровая и пугающая жизнь. Без Веры и Игоря Кондрашовых.

Внезапно девочка вспомнила еще об одном человеке, неразрывно связанным с ее собственной судьбой. Ее настоящая мать. Интересно, какая она, чем занимается, есть ли у нее семья. Но больше всего Катю занимал один единственный вопрос: почему 14 лет назад эта неизвестная ей женщина решилась оставить своего собственного ребенка.

– Я хочу посмотреть ей в глаза, – прошептала Катя, – просто посмотреть.

Прошло несколько дней. Вере стало немного лучше, хотя она все еще была слаба и практически не вставала с постели. Игорь разрывался между работой и хозяйственными делами, а Катя старалась появляться дома как можно реже.

Вечерние посиделки и семейные ужины превратились для нее в настоящую пытку. Катя никому не говорила о своих душевных терзаниях, лишь неожиданно повзрослевшие глаза и тоненькая, почти незаметная полоска на лбу свидетельствовали о произошедших в сознании девочки переменах.

Сердце Веры разрывалось, но она понимала, что долго так продолжаться не может, и серьезный разговор неизбежен. Наконец, собравшись с духом, женщина предприняла очередную попытку.

– Катя, давай поговорим, – еле слышно произнесла она.

Девочка застыла у входной двери. По привычке, выработавшейся у нее в последние дни, она рано утром покидала дом и возвращалась глубоко за полночь. Но сейчас в глазах матери читалась такая боль, что у Кати ноги приросли к полу, и она в нерешительности затопталась на месте.

– Послушай, – продолжила тем временем Вера. – Я понимаю, тебе сейчас нелегко. Но поверь, в том, что случилось, не было злого умысла. Мы лишь хотели всеми силами уберечь тебя от потрясения, мечтали окутать теплом, любовью и заботой. Вероятно, в этом заключалась наша с отцом ошибка – как ни старайся, нельзя скрыться от реальной жизни, рано или поздно любая тайна всплывает наружу. Я не знаю, что будет дальше со всеми нами, но хочу, чтобы ты знала – несмотря ни на что, ты моя дочь, смысл всей моей жизни, и я всегда буду тебя любить.

Катя покраснела и потупила глаза. Проникновенные слова Веры не могли не задеть девичьего сердца, но сейчас было нечто такое, что волновало ее куда больше.

Девочка помолчала несколько секунд, а потом выпалила как на духу.

– Скажи, а кто была моя настоящая мать?

Вера побледнела. Она одновременно и ждала, и боялась этого вопроса.

– Видишь ли, я почти ничего о ней не знаю. Когда мы тебя удочерили, нам сказали, что она была совсем еще молоденькой девушкой, видимо, из небогатой семьи… Но увы, ни имя, ни тем более фамилия мне неизвестны. Возможно, врачи роддома могли бы рассказать больше…

– Ты помнишь его адрес?

На мгновение в глазах Веры мелькнула тень сомнения, но потом она утвердительно кивнула. Неожиданно Катя почувствовала угрызение совести и слабо улыбнулась.

– Спасибо.

Электричка прибывала в Тверь рано утром. По словам Веры, именно в этом старинном городе 14 лет назад Катя появилась на свет. Девочка вылезла из вагона и огляделась. Никогда ранее она не уезжала из дома так далеко, причем совершенно одна. Вокзал встретил ее серостью бетонных стен и сильными сквозняками. Катя поежилась и плотнее завернулась в куртку. Миновав зал ожидания, в котором сиротливо дремало несколько пассажиров, путешественница очутилась на улице. При ее появлении припаркованные неподалеку такси дружелюбно мигнули фарами, а высунувшиеся из окон водители приветственно замахали руками.

– Эй, красавица, куда путь держишь? – белозубо улыбнулся ей молодой симпатичный парень в лихо сдвинутой на бок фуражке. – Садись, домчу с ветерком!

Катя замедлила шаг, раздумывая над этим предложением. Оказавшись одна, она инстинктивно остерегалась незнакомых людей, но сейчас иного выбора не было.

– Роддом №8, – сообщила она и плюхнулась на пассажирское сидение.

Улыбка сползла с лица таксиста.

– Ишь ты, молодая да ранняя! – проворчал он и включил мотор, – ну ничего, в жизни всякое бывает…

Катя бросила на парня испепеляющий взгляд, но вдаваться в подробности не стала.

Город еще спал, улицы были пусты, и такси беспрепятственно добралось до пункта назначения. Еще издалека девочка увидела высокие ворота и прилегающую к роддому парковую зону. Высунувшись из окна машины, Катя жадными глазами впилась в открывшиеся ее взору виды, словно любое деревцо или небольшой соседний домик могли приоткрыть завесу тайны ее появления на свет.

– Прибыли, – довольно сообщил ей таксист, – ждать надо?

Катя покачала головой и, быстро расплатившись, двинулась к воротам. Интуиция подсказывала, что здесь она проведет немало времени, но девочка твердо решила – пока не узнает все, что ей нужно, из роддома не уйдет.

Вскоре отчаянная путешественница оказалась на пороге старинного трехэтажного здания с высокими колоннами и обвалившимися от времени кусками штукатурки. Глубоко вздохнув, Катя взялась за массивную металлическую ручку двери и со скрипом потянула ее на себя. Дверь нехотя отворилась, и на девочку пахнуло стойким запахом лекарств и йода. На удивление больница и все, что с ней связано, не рождали в Кате инстинктивного страха и не заставляли обходить подобные заведения стороной. Поэтому, бодро стуча каблуками по кафелю, Катя двинулась вперед. Однако стоило ей сделать несколько шагов по полутемному коридору, как громкий окрик заставил замереть на месте.

– Стой, ты куда?

Катя резко обернулась и увидела перед собой высокого полноватого мужчину в темной форме, который подозрительно оглядывал незнакомку с ног до головы.

– Э, мне надо, – не придумав ничего более умного, пробормотала она.

Охранник усмехнулся.

– Всем надо, да только роддом на карантине! Никаких посещений!

Катя нахмурилась.

– Послушайте, у меня очень важное дело!

Глаза охранника полезли на лоб.

– Да что тут будешь делать! Говорят же тебе – вход воспрещен!

– Мне необходимо увидеть главврача! Дяденька, ну, пожалуйста, пропустите!

– Какой я тебе дяденька! Сейчас наряд вызову, а с ними разговор короткий!

На глазах Кати навернулись слезы, но охранник был неумолим, и девочка была вынуждена уступить.

– Ладно, черт с вами, – обиженно пробурчала она и под строгим надзором покинула медицинское учреждение. – Не хотите по-хорошему, будет по-плохому.

В мозгу были свежи недавние выходки Седого и его компании, и девочка принялась обдумывать возможные варианты проникновения в роддом. В голову лезли самые невероятные идеи, и Кате оставалось лишь жалеть, что рядом не было верного товарища, уж он бы разыграл здесь спектакль!

Опустив голову, девочка понуро брела вдоль здания роддома. Неожиданно ее внимание привлекли крики и ругань, доносившиеся из-за угла. Катя насторожилась, вжалась в стену и стала невольной свидетельницей весьма занятной сцены.

У запасного входа больницы стояла небольшая синяя газель, а около нее громко спорили два человека – среднего возраста мужчина в спортивном костюме и зажатой во рту сигаретой и полная женщина в белом халате со стопкой полотенец в руках. Рядом было свалено несколько тюков, из которых выглядывали пододеяльники, наволочки и фланелевые халаты.

– Ты мне зубы не заговаривай, – кипятилась сестра-хозяйка. – Где еще пять простынок, а? Надурить надумал, так не выйдет, я на этом деле собаку сьела!

Катя хмыкнула и зажала рот рукой – глядя на эту дородную, красную от напряжения женщину поневоле верилось, что она вполне на это способна.

Водитель газели растерянно топтался на месте и устало пыхтел.

– Вот тебе крест, нет ничего больше! Мое дело маленькое – забрать, привезти! А если чего не хватает, так с прачечной разбирайся!

– Ишь ты, умник какой! Да я тут 10 лет работаю, таких как ты насквозь вижу! Говорят, ищи лучше!

Нервы водителя не выдержали.

– Несносная баба! Тебе надо, ты и ищи!

– И поищу! Ох, горе тебе, если найду!

Женщина решительно отшвырнула стопку полотенец и, тяжело дыша, полезла в машину.

Глаза Кати задержались на брошенных полотенцах, и в голове тут же родился отчаянный план. Занятые поисками злополучных простыней, водитель и сестра-хозяйка не заметили, как около них нарисовалась невысокая фигурка в черной куртке и с топорщимися в разные стороны африканскими косичками.

Воровато оглядевшись по сторонам и убедившись, что ее никто не видит, девица метнулась к ближайшему тюку и вытянула из него первый попавшийся фланелевый халат. Недолго думая, Катя прихватила еще валявшееся неподалеку полотенце и, зажав в руке добычу, стремглав бросилась к приоткрытой двери запасного входа. Все это было проделано в считанные секунды, так что сестра-хозяйка ничего не заметила.

Уже во второй раз за сегодняшний день она оказалась в стенах больницы, но теперь вела себя куда осторожнее. Предусмотрительно захваченные вещи должны были послужить неплохой маскировкой. Катя развернула добытую одежду и аж крякнула от неожиданности – халат был в огромных синих розах и как минимум 60-го размера. В обычной ситуации девочка ни за что бы не надела такую страсть, но сейчас выбирать не приходилось. Быстро напялив на себя цветастое недоразумение и обмотав голову белым банным полотенцем, Катя облегченно выдохнула – издалека она могла вполне сойти за пациентку, а в плохо освещенных коридорах и вовсе рассчитывала беспрепятственно добраться до кабинета главврача.

На цыпочках, стараясь издавать как можно меньше звуков, авантюристка ринулась вперед. Задача осложнялась тем, что девочка совершенно не ориентировалась в многочисленных переходах и то и дело оказывалась в тупиках или около закрытых на замок отделений.

От быстрой ходьбы и волнения сердце учащенно билось, и Катей постепенно овладевала легкая паника.

– Да что ж это такое, лабиринты, а не больница!

Наконец, девочка набрела на широкую мраморную лестницу, ведущую на второй этаж. На радостях Катя забыла об осторожности и пулей пронеслась мимо находящейся по соседству полуоткрытой двери с табличкой «Дежурная медсестра». И тут же поплатилась за свою горячность.

Стоило ей занести ногу над ступенькой, как за спиной послышался недоуменный женский голос.

– Девушка, а вы почему не в палате?

Катя вздрогнула и почувствовала, как ее прошиб холодный пот. От испуга и неожиданности девочка бросилась бежать вверх по лестнице, чем тут же вызвала подозрение медсестры. Само собой, пациентки роддома не будут стремглав носиться по коридорам медицинского учреждения, и вскоре весь персонал был поднят по тревоге. Не успела Катя придумать, где бы спрятаться, как прямо перед ней выросла темная фигура охранника. Девочка затормозила, оглянулась и повернула было назад, но рука мужчины мертвой хваткой вцепилась в ее плечо.

– Попалась! А ну рассказывай, кто такая и что тут делаешь!

Охранник резко развернул беглянку к свету и замер на месте. Катя нисколечко не сомневалась, что, несмотря на чудной наряд, мужчина ее узнает.

И точно, в то же мгновение лицо охранника исказилось от злобы.

– Вот чертовка! Пробралась все-таки! А ну вон отсюда!

Катя скорчила недовольную рожицу и рывком сорвала полотенце с головы.

– Да пожалуйста! Только я своего все равно добьюсь, ясно?!

Несмотря на визги и отчаянное сопротивление, нарушительница была благополучно выдворена из помещения. Охранник с грохотом захлопнул металлическую дверь, и девочка услышала, как лязгнул запираемый засов. Путь в роддом был для нее закрыт.

Однако Катя не отчаивалась. Несмотря на неудачную попытку, она была полна решимости во что бы то ни стало докопаться до правды.

В ход пошел план В. Конечно, он оказался значительно рискованнее предыдущего, но Катю было уже не остановить.

– Чтобы попасть внутрь, совсем не обязательно ломиться в двери! – решила девочка и внимательно оглядела здание.

Еще утром она заметила несколько приоткрытых окон на втором этаже и растущее по соседству большое раскидистое дерево, мощные ветви которого упирались прямо в стену роддома. Если бы Вера Кондрашова знала, что затеяла ее упертая дочь, женщину непременно хватил бы удар. Но Катя была предоставлена сама себе, и от намеченной цели отступать не собиралась.

Подпрыгнув, она уцепилась за нижнюю ветку, нащупала ногами выступ на коре, подтянулась и через мгновение оказалась на дереве. Множество веток услужливо образовывали некое подобие лестницы, и Катя подобно обезьянке карабкалась все выше и выше. Вскоре она очутилась на одном уровне с окном больницы и замерла, переводя дух. Катя трезво оценила ситуацию, до окна – не более метра, но ближайшая ветка как на зло слабая и тонкая. На мгновение девочка замешкалась, но собралась с духом и, не дыша, сделала шаг. В то же мгновение ветка затряслась и подозрительно заскрипела. Катино сердце бешено забилось, еще секунда, и она рухнет вниз. Напрягшись как струна, девочка резко подалась вперед, отчаянно схватилась руками за деревянную раму и молниеносно перебросила ногу через подоконник. С дерева дождем посыпались листья и мелкие веточки, но дело было сделано – тяжело дыша и постанывая Катя ввалилась в комнату. Все произошло за несколько секунд, но девочке казалось, что прошла целая вечность, до того были напряжены ее нервы.

Немного успокоившись и отдышавшись, Катя спрыгнула на холодный кафельный пол и аккуратно прикрыла за собой оконную раму.

– Ну что, съели?! – торжествующе просопела она и погрозила кулаком невидимому врагу, под которым она, разумеется, подразумевала бдительного охранника.

Катя огляделась и недоуменно похлопала глазами. Вдоль стены расположились невысокие белые шкафчики, сквозь матовые стекла которых можно было различить аккуратно сложенные упаковки лекарств. На противоположной стороне находились узкая кушетка и вешалка с множеством в беспорядке накинутых на нее медицинских халатов. Не успела Катя сообразить, куда она попала, как до ушей донеслись чьи-то веселые голоса. Авантюристка нахмурилась.

– Да что ж такое! Кого там еще нелегкая принесла?!

Голоса приближались, и девочка заметалась по кабинету в поисках убежища. Но увы, спрятаться в маленьком помещении было не так-то просто. Не придумав ничего лучше, Катя метнулась к кушетке, забралась на ее край и загородилась вешалкой с халатами.

Она успела как раз вовремя, через секунду дверь отворилась, и в комнате появилось несколько молоденьких, что-то горячо обсуждающих медсестер.

– А я ему говорю, хватит мне сказки рассказывать! – смеясь, вещала одна из девушек, высокая блондинка с большими умело подведенными глазами и приятным мелодичным голосом. – На словах все герои, а как дело до подарков доходит, так не допросишься!

– Правильно, Надя, спуску не давай! – подхватили ее товарки. – А то не успеешь оглянуться, как на шею сядет!

Разговаривая и смеясь, девушки подошли к шкафчикам и принялись рыться в поисках лекарств. Набрав все необходимое, они двинулись к двери, как вдруг взгляд Нади скользнул по придвинутой к кушетке вешалке.

– Ну что за безобразие! – воскликнула она. – Вечно уборщицы все с ног на голову переворачивают.

И к ужасу Кати, медсестра направилась прямо к ней. Девушка протянула руку к вешалке и хотела отодвинуть ее от кушетки, но девочка была начеку. Пытаясь спастись от разоблачения, она отчаянно вцепилась в свое прикрытие и сдаваться не собиралась. На лице медсестры мелькнуло недоумение. Она дернула сильней – бесполезно, вешалка как будто приросла к полу.

Надины старания привлекли внимание остальных девушек, и они поспешили на помощь. Катя боролась до последнего, но силы были не равны. Еще один рывок, и вешалка отлетела в сторону, а перед глазами медсестер предстала красная, взлохмаченная и грозно сверкающая глазами Катя. Не ожидавшие увидеть это чудо с африканскими косичками, девушки завизжали как сирены и опрометью бросились прочь.

На их крики сбежался весь персонал, вскоре в кабинет ворвалось несколько перепуганных врачей, за ними подоспел охранник, и Катина операция была сорвана в очередной раз. По багровому, брызжущему слюной лицу мужчины было понятно, что он готов разорвать настырную девчонку на куски. Не успела Катя и слова сказать, как снова оказалась на улице. От обиды и унижения перехватило дыхание, и она была вынуждена признать, что, несмотря на все старания, ни на миллиметр не приблизилась к разгадке тайны своего рождения.

Делать было нечего, и, глотая слезы, Катя побрела прочь от роддома. Столько усилий – и все напрасно! Неужели люди совсем лишены сострадания? В который раз ее выгнали как шелудивую собаку, а ведь ей нужно совсем немного – узнать правду.

– А еще врачи называются! – шептала она себе под нос, – лучше бы в тюремщики подались!

Чем ближе девочка приближалась к воротам, тем медленнее становился шаг, тем с большей силой накатывало на нее отчаяние. Неужели на этом все закончится? И что дальше? Возвращаться домой и делать вид, что ничего не случилось? Даже если Кондрашовы ее простят и примут назад, как жить с этим грузом на сердце, как смотреть им в глаза?

Катя остановилась и оглянулась назад, на видневшееся среди деревьев белое здание роддома. Ноги налились тяжестью и отказывались слушаться – казалось, весь организм противился ее отступлению.

– Рано сдаваться, – пронеслось в голове.

Катя совершенно не представляла, что еще можно предпринять, но признать свое поражение и покинуть роддом так ничего и не узнав, было выше ее сил.

Ноги сами понесли ее прочь от ворот, и девочка стала понемногу углубляться в обширный парк, разбитый рядом с роддомом. Вероятно, когда-то он был излюбленным местом отдыха горожан, встреч и прогулок, но время неумолимо, и постепенно некогда светлый и многолюдный пак превратился в пустынное и заброшенное место. Массивные кроны деревьев надежно укрывали его от солнечных лучей, разросшаяся повсюду трава путалась под ногами и цеплялась за обувь, а поваленные деревья то и дело преграждали путь. Однако Катю эти мелкие неудобства вовсе не смущали, ей было на удивление спокойно и комфортно. Никто и ничто не отвлекали ее от дум, и незаметно для себя, отчаянная путешественница забрела так далеко, что уже не видела белого здания роддома.

Девочка прислонилась к огромному дубу, вдохнула полной грудью свежий, бодрящий воздух и блаженно закрыла глаза – после стольких потрясений, произошедших с ней в последнее время, единение с природой было лучшим лекарством. Но ее спокойствие длилось недолго – внезапно до ушей донесся какой-то тихий, но отчетливый звук. Катя вздрогнула, открыла глаза и настороженно огляделась по сторонам. Девочка была не из пугливых, но вовсе не хотела сталкиваться с очередным сюрпризом. Однако звук не смолкал и, к немалому удивлению, Катя отчетливо различила чье-то рыдание.

– Этого еще не хватало!

Первым порывом было как можно скорее убраться из этого места и не наживать новых проблем, но неожиданно сердце в груди забилось сильнее, и девочка вспомнила саму себя пару дней назад.

Не выдержав, Катя бросилась вперед. С каждой секундой рыдание становилось все громче и отчетливее, и вскоре перед глазами девочки открылась неожиданная картина.

Прямо на траве около поваленного дерева сидела девушка немногим старше самой Кати и, закрыв лицо руками, горько плакала. На ней была надета тоненькая ситцевая сорочка в мелкий цветочек, длинные спутанные волосы разметались по спине, а худенькие плечи подрагивали от холода и охвативших ее переживаний.

Сердце Кати сжалось. Осторожно, стараясь не испугать незнакомку, девочка медленно двинулась вперед. Неожиданно какой-то сучок предательски хрустнул под ногами, и девушка резко вскинула голову. По бледному осунувшемуся лицу текли слезы, а в покрасневших глазах мелькнули недоумение и злоба.

– Чего тебе? – не слишком любезно поинтересовалась она.

Катя замерла на месте и пожала плечами.

– Да я просто гуляла…

– Ага, гуляла она! Небось, врачиха послала?!

Девочка мотнула головой.

– Не, я сама хочу с ней встретиться, да меня охранник выгнал.

На лице собеседницы мелькнула презрительная ухмылка.

– Это он может! Старый хрыч!

– Почему хрыч? – не поняла Катя.

– Да потому что вечно лезет со своими советами, на путь истинный наставляет, добренького из себя корчит! Да только поздно!

Незнакомка всхлипнула и разрыдалась пуще прежнего. Заинтригованная Катя не сводила с нее глаз и, пытаясь успокоить, инстинктивно коснулась худенького плеча.

Девушка вздрогнула как от удара электрического тока и грубо оттолкнула Катину руку.

– Вот только жалеть меня не надо! Тошнит от всех вас, понятно?!

– Да я же помочь хотела…

– Можешь не утруждаться! Мне уже никто не поможет! – огрызнулась незнакомка. – Конченная моя жизнь, и все из-за него!

Девушка со всей силы ткнула себя в живот, Катя опустила глаза и с изумлением заметила, что ее собеседница беременна. Просторная сорочка скрадывала расплывшуюся фигуру, но, по всей видимости, срок был уже большой.

– Ты что же, не хочешь его? – тихо пробормотала Катя.

Девушка вскинула на нее злые глаза.

– А сама-то как думаешь, дуреха? Меня мамка, как узнала, из дома выгнала, отчим, так тому только лучше, одним ртом меньше! Вот и скитаюсь по приютам и больницам уже который месяц!

– А отец ребенка?

– Отец?!! – лицо девушки перекосилось от гнева, – да разве это отец! Так, недоразумение какое-то! Я ему такая не нужна! Я теперь вообще никому не нужна на всем белом свете!

Катя вздрогнула и отвела глаза. Подобные мысли крутились в ее собственной голове, и она прекрасно понимала, что сейчас чувствует эта несчастная.

– Может, тебе вернуться в роддом? Здесь холодно, еще простудишься!

– Тем лучше! Мне теперь одна дорога – камень на шею и в воду! Никто плакать не будет!

От этих слов Катя сжалась и задрожала. Неужели 14 лет назад ее собственная мать думала точно так же и винила своего еще не родившегося ребенка во всех смертных грехах. Девочка почувствовала, как в глазах темнеет, и без сил прислонилась к ближайшему дереву.

Неожиданно незнакомка вскрикнула и схватилась рукой за живот.

– Ты что? – не поняла Катя.

– Больно… Ой, как больно!

По перекошенному лицу и выпученным от ужаса глазам Катя поняла, что та не шутит.

– Тебе в больницу надо! Срочно! Вставай, я помогу!

Девушка протянула тоненькую дрожащую руку, попыталась подняться, но в ту же секунду рухнула на землю.

– Не могу, – еле слышно прошептала она и скривилась от очередного приступа боли.

Катя заметалась. Незнакомке становилось все хуже и хуже, и девочка никак не могла облегчить ее страдания.

– Подожди, я быстро! – крикнула она и сломя голову бросилась к роддому. Сейчас только врачи могли спасти эту молоденькую, но уже такую несчастную девушку, так отчетливо напомнившую ей собственную мать.

Неожиданно роддом оказался значительно дальше, чем рассчитывала девочка. Катя спотыкалась о валявшиеся на пути сучья, задевала нижние ветки деревьев, и даже не замечала царапин и ссадин. В голове пульсировала одна единственная мысль – найти помощь. Наконец, задыхаясь от быстрого бега, красная и растрепанная, Катя очутилась около знакомой металлической двери. Но тут ее ждал неприятный сюрприз – дверь была заперта, видимо, охранник решил больше не испытывать судьбу.

– Откройте! – закричала девочка и со всей силы забарабанила кулаками. – Помогите! Человеку плохо!

В ответ ни звука. Катя задрожала от негодования.

– Эй, вы люди или нет?! Врача! Скорее! Ну пожалуйста!

Внезапно маленькое окошко на первом этаже распахнулось, и из него высунулось хмурое лицо охранника.

– Опять ты, – процедил он, и глаза мужчины налились кровью. – А ну убирайся отсюда подобру-поздорову! Я по горло сыт твоими спектаклями!

От бессилия Катя чуть не плакала.

– Да какой спектакль! Я правду говорю! Девушке в парке плохо, наверно, рожает! Зовите врачей немедленно!

На лице мужчины возникла злобная ухмылка.

– Вот бессовестная! Ничем не брезгует! А ну брысь отсюда, кому говорю!

Слезы отчаяния брызнули из глаз Кати. Она понимала, что охранник ей не верит, и у него на то были веские причины, но ведь сейчас она поговорит правду!

Внезапно послышался шум, и в окне появилось строгое напряженное лицо – слухи о непрерывных атаках на роддом уже дошли до главврача. Женщина быстро глянула на заплаканную Катю и перевела глаза на стоящего рядом охранника.

– Что здесь происходит, Иван Семенович?

– Да опять эта ненормальная, Валентина Анатольевна! Я все же вызову наряд, сил уже никаких нет от ее шуточек!

Катя гневно топнула ногой.

– Ничего подобного! Это не шутка! Человек умирает!

Глаза врача блеснули из-под толстых стекол очков.