Техник Большого Киева Васильев Владимир
— Правильно в общем-то… Я их долго уламывал.
Пард задумался. Действительно, зачем он все это затеял? Из-за денег? Но он и другими делами успешно зарабатывал. Достаточно зарабатывал, чтоб жить в своем Николаеве безбедно и еще вдобавок разъезжать по всему Киеву и соседним городам. Из-за зуда в одном месте, который не позволял ему сидеть без движения в одном районе? Так можно было выбрать цель и побезопаснее.
— Не знаю… Наверное, оттого, что хотелось изменить что-нибудь. В жизни.
— А чем тебе не по нраву твоя жизнь?
Пард усмехнулся:
— Ты… Вы полагаете, что на этот вопрос можно внятно ответить?
— Обращайся ко мне на «ты», — попросила Инси. — Я ведь всего лишь секретарша Вольво… Для остальных.
— Ладно, — ответил Пард, чувствуя, что для этого потребуется некоторое усилие.
— Ты осознаешь, как изменится мир, если мы добудем секрет изготовления машин?
— Ну… — протянул Пард. — Изменится, наверное…
Дождь гулко барабанил по крыше.
— Сколько тебе лет? — спросила вдруг Инси.
— Двадцать восемь, — неохотно ответил Пард. — Летом будет. А что?
Инси ненадолго умолкла.
— Я слышала твой разговор с Гонзой. Тот, где Гонза сказал: «Если в мир пришли короткоживущие люди, значит это кому-нибудь нужно». Как ты думаешь, кому нужен приход людей? И какова их миссия в этом мире?
— Инси… Ты требуешь от меня ответов на вечные вопросы. Я просто не знаю истины. Откуда мне ее знать? Мне всего двадцать восемь. Спроси лучше Гонзу — ему скоро сто восемьдесят. Он изучал этот мир гораздо дольше меня.
— И все же, — настаивала Инси. — Я не требую от тебя истины. Я хочу услышать твои соображения на этот счет.
— Ну… — протянул Пард. — Если коротко, то люди пришли для того, чтобы расшевелить этот мир. Слишком уж долгожители… одинаковы, что ли. Они не меняются из поколения в поколение, а вместе с ними остается прежним и мир.
Инси глядела на Парда с неподдельным интересом.
— Ты сам до этого додумался?
— Нет, — неохотно признался Пард. — Это Гонза так считает. Но я с ним вполне согласен.
— Правильно, — кивнула Инси. — Чтобы это осознать, нужно прожить полтораста лет. Не меньше. Долгоживущие расы слишком консервативны. Им и в голову не приходит, что мир может когда-нибудь измениться. Он остается прежним, таким же, каким был пятьсот, тысячу, десять тысяч лет назад…
— Да? — спросил Пард с легкой иронией. — Десять тысяч? А ты об этом откуда знаешь?
— Из книг, — хладнокровно парировала Инси. — У меня богатейшее собрание Хроник Техников Большого Киева. За последние четырнадцать тысяч лет. Отец оставил… А кроме того, мне Иланд много рассказывал, еще когда я ребенком была и только начинала обучение.
— Эльф? А когда он родился?
— Больше шести тысяч лет назад. Он самый старший в команде Техника.
Пард содрогнулся. Шесть тысяч лет. Два миллиона двести тысяч дней — одинаковых, как капли дождя, что бушевал снаружи. Для того чтобы вынести груз этой бездны времени и не сойти с ума, нужна была нечеловечески крепкая душа. Душа эльфа.
— Пард, наш мир застыл, как будто его сняли на «Полароид», а фотографию повесили на стену. Жизнь — это вечное движение. Если стоять на месте, тебя неизбежно догонит смерть. Я думаю, она уже близко ко всем нам. Ко всему миру.
— И ты решила, что мир нужно расшевелить и заставить тронуться с места?
— Это не я решила. Это сам мир решил, ведь он обязан пытаться спастись. Поэтому пришли люди. Живущие очень недолго, но жадные к новому, к переменам. Мир защищается. Защищается нашими руками и нашей тягой к переменам.
— Постой. — Пард задумался. — А как же система, которая, наоборот, борется с переменами?
— Мир и система — это не одно и то же. Система — это всего лишь сеть городов на поверхности мира. Здания и машины. А мир — он вокруг нас. Это солнце. Это звезды. Это море, к которому мы приближаемся. Это земля под ногами.
— Под ногами у нас все чаще всего асфальт.
— В том-то и дело. Пришло время изгнать из мира систему.
— Скажи… А как возникла система? Почему вырос первый город? Откуда взялась первая машина?
— Хроники об этом умалчивают. Впрочем, вернемся — почитаешь сам. Извини, я их, конечно, не выкладывала в свободный доступ. Они есть только на головном сервере-автономе Большого Киева. А он даже не подключен к сети.
— Что же, они начинаются с полуслова? Вдруг?
— Да. Именно так. И мне не хочется, чтобы они закончились тоже на полуслове.
Дождь продолжал хлестать, словно пытался смести беспорядочными струями непокорные машины, покинувшие город. И живых, что замахнулись на систему. Решили пробудить мир от спячки.
— Странно… — вздохнул Пард. — А ведь в команде из людей, призванных расшевелить мир, лишь ты, я, Ас да покойные Банник с Лазукой. Остальные — долгожители.
— Это не меняет дела, Пард. Среди долгожителей тоже попадаются непоседы. Только такие и становятся техниками. И исключительно такие попадают в команду Техника Большого Киева.
— Даже Иланд, которому шесть тысяч лет?
— Даже Иланд.
Дождь стал потихоньку стихать, но за стеклами джипов и не думало светлеть. Надвигался вечер. Слабо пискнул вызов рации, и Пард потянулся к микрофону.
— Вторая, — отозвался он.
Рация наполнила салон джипа голосом Вольво:
— Темнеет, Пард. Сегодня, наверное, никуда уже дергаться не станем. Степь раскисла, Босвельт говорил, тут овраги встречаются, промоины. Еще застрянем. Как думаешь?
Пард сообразил, что Вольво на самом деле советуется с Техником. С Инси. Он взглянул на девушку: та согласно кивнула.
— Думаю, вы правы, шеф. От города мы отъехали, а утром двинем дальше.
Инси протянула руку и взяла микрофон.
— Шеф! Я останусь с Пардом. Можно?
Вольво помедлил.
— У вас хоть оружие есть? А то, не приведи жизнь…
— Есть, — перебил Пард, потянувшись к девушке. Точнее, к микрофону у нее в руке. — Мой пистолет и ружье Гонзы. Да и что тут может случиться?
— Это степь, Пард. Мне, что ли, тебя учить? Ты же тут вырос.
— Не волнуйтесь, шеф. Самое страшное, что может случиться ночью в степи, — это то, что пива найти не удастся. А с остальным вполне можно совладать. Да и рядом ведь мы, я ваш багажник вижу. А мой багажник видят Бюс, Роел, Зеппелин и Гонза.
— Чуть что — зовите, — проворчал Вольво и отключился.
— Позовем, — эхом отозвался Пард, хотя никто его уже не мог слышать. Только Инси. — Позовем, если потребуется.
Инси улыбнулась.
— Скажи, — Пард вдруг набрался храбрости, — а как тебе удалось стать Техником Большого Киева?
Улыбка Инси стала шире.
— На сервере-регистраторе стоит метка: «по совокупности знаний».
— Это как? Не нашлось никого достойнее?
— Именно так.
Пард глубоко вздохнул. Слабо в это верилось. Неужели в Большом Киеве не удалось отыскать техника сильнее двадцатилетней девчонки? Абсурд.
— А как насчет редких компьютерных формул? Помнишь, ты говорила, что тебя им научил Вольво?
— Честно говоря, — ответила Инси коротко, — это я научила Вольво многим формулам. А меня научил отец.
— Когда ты все успела?
— Успела. Семьдесят лет обучения — срок долгий.
Пард замер. Потом медленно повернулся к девушке всем корпусом.
— Сколько лет?
— Семьдесят. Только — я тебя умоляю! — никому не говори, что я такая старуха.
— Не понял. — Пард растерялся. — Люди в семьдесят лет выглядят несколько… иначе. Особенно женщины.
— А кто тебе сказал, что я человек?
Парда пригвоздило к водительскому креслу.
«А кто тебе сказал, что я человек?»
Вот так-то.
— Как? — Пард растерялся окончательно. — Кто же, если не человек?
Инси выглядела вполне невозмутимой.
— Ну, точнее сказать, я не короткоживущий человек. Мы не другая раса, мы… как бы тебе объяснить… особая семья внутри человеческого рода. Все долгоживущие люди — техники.
— Но не все техники — долгоживущие люди, — мрачно добавил Пард. — Я и не знал, что люди тоже могут жить долго.
— Если живут эльфы, гномы, вирги — почему бы не жить и людям?
— А как же тогда людская тяга к переменам? Ты ведь говорила, она присуща только людям, чей век вмещает от силы семьдесят лет.
— Люди непохожи на остальных живых. Даже наша семья — мы такие же, как и обычные люди. Только умрем позже. Мне кажется, время старших рас уходит. Их и так уже меньше, чем людей. Вряд ли это случайно. Мир нащупал свое спасение и пытается восстановить шатающееся равновесие. У короткой жизни есть большой минус: не успеваешь многому научиться. А дикари миру не нужны. Он пытается сделать нас изменчивыми и пытается продлить наш век.
— У нас это называется «сесть одной задницей на две скамьи», — проворчал Пард. — Если люди станут жить также подолгу, они быстро потеряют вкус к переменам. И все вернется к исходной точке. Хотя… скажу честно: теперь я тебе завидую. Я бы тоже хотел жить долго. За двадцать восемь лет я успел смириться с участью своей расы. А теперь выясняется, что и тут не все равны перед ликом Смерти…
Пард умолк.
— Ну, что же ты? — Инси подняла на него жесткий, как замерзший брезент, взгляд. — Самое время сказать: «Как несправедливо устроен мир!»
— Ладно, — глухо выдавил Пард, отворачиваясь. — Не стану я ныть. Все равно ведь ничего не изменишь.
— А вот это еще неизвестно, — небрежно сказала Инси.
Пард снова обернулся к ней.
— То есть?
— Если мы вывезем из Крыма новое знание, мир изменится. А значит, изменятся и те, кто в мире живет. То есть, мы. Невозможно изменить что-то в мире, не изменив сначала что-нибудь в себе. Запомни это, техник. Крепко запомни.
24. Бадахшань —
Гунгашань (Миньяк-Ганкар)
Проснулся Пард от холода — левый бок прижимался к пластмассовой рукоятке двери. Справа было тепло: там спала Инси.
Пард глянул за окно, но увидел только мутные разводы на мокрых стеклах. Было тихо, непривычно тихо. Ни звука не доносилось снаружи. Пард давно отвык от загородной тишины. Впрочем, на трассе Большой Киев — Большая Москва все сто километров тишины не дождешься. Это здесь, на юге Киева, где дорог просто нет, царит безмолвие. Полное и абсолютное безмолвие.
Ни звука. Не рычат двигатели, не шумит движение, не разговаривают живые… Нет звуковой рекламы. Ничего. Совсем ничего. Словно они застряли в ватной туманной пустоте.
Пард приоткрыл окно. Сразу стало еще прохладнее, и обнаружилось, что снаружи тишина все же не гробовая: шуршала на ветру мокрая трава. И где-то высоко-высоко заливался жаворонок.
Инси пошевелилась, просыпаясь, и вдруг замурчала, словно кошка. Пард выполз из-под одеяла и нашарил рядом с педалями любимые ботинки.
Где-то позади их джипа звонко хлопнула автомобильная дверца — команда просыпалась.
Пард вышел из джипа в утреннюю влажную прохладу. Поежился. От крайнего «Хорива» ему приветственно помахал рукой друг-орк Вася.
— С добрым утречком, Пард!
— И тебя туда же… — проворчал Пард, снова зябко передергивая плечами.
Они отошли с Васей шагов на полста в раскисшую степь. Сделали ее еще более раскисшей.
— Грязища. — Вася зевнул. — Не завязнем, как думаешь?
— Не знаю. «Хоривы» вроде обученные. Авось пройдут.
Звонко хлопали дверцы машин — наверное, многие уже не спали, когда Пард выбрался из машины. Просто неохота было покидать теплые салоны и выходить в промокшее весеннее утро.
Вольво спешил. Тронулись почти сразу. Пард предоставил джипу ехать самостоятельно, а сам с аппетитом жевал бутерброд с размороженной говядиной и запивал легким николаевским пивом. «Хорив» деловито полз вперед, не забыв ненадолго включить просушку стекол и «дворники». Окна сразу стали кристально-прозрачными, а горизонт отодвинулся куда-то в бесконечность.
Шестерку джипов окружала бескрайняя, от горизонта до горизонта, степь.
Инси ушла в переднюю машину, а Гонза вернулся. Он ничего не спросил у Парда, знай шуршал обертками от бутербродов и откупоривал маленькие пивные бутылочки.
— Гонза, — сказал Пард наконец. — Она долгоживущая.
— А я знал, — невозмутимо ответил Гонза, к несказанному удивлению Парда. — Точнее, догадывался. Слишком она… спокойная для двадцатилетней. И глаза у нее не те.
— А я вот почему-то не догадался…
— Да как ты мог догадаться? — вздохнул Гонза. — Честно говоря, лонгера я вижу впервые. Я даже не был уверен, что болтовня о лонгерах хоть на вот столечко правдива. — Гоблин отмерил кончик указательного пальца, одну фалангу, и показал Парду.
— Я о них вообще никогда не слышал.
— А, — отмахнулся Гонза. — Это наши гоблинские байки. Наверное, у каждой расы есть свои байки. Даже у метисов.
— Что за байки?
— Ну… — Гонза отхлебнул и неопределенно поводил у лица полупустой бутылкой. — Болтали, что в Большом Нью-Йорке раскрыли общину какую-то странную. Вроде как человеческую, но с другой стороны, общину эту лет двести живые рядом с собой помнили. И людей — одних и тех же. Прижали их малость, ну и выяснилось, что это не совсем люди. Внешне — один в один. И привычки чисто людские, не спутаешь ни с гномьими, ни с нашими. А с другой стороны — выглядели они по людским меркам от силы на тридцать, а было им всем больше сотни лет. Ну, почти всем, там дети еще нашлись, с десяток. Кстати, дети у лонгеров почему-то рождаются очень редко. Гораздо реже, чем у простых людей.
— И? Чего дальше-то?
— Что и? Раз в Нью-Йорке такие есть, значит и у нас встретиться могут.
— Почему же они скрываются? — Пард недоумевал.
— Дурень ты, Пард. Люди иногда эльфов по паркам режут из слепой зависти к их долголетию. А тут — свои же, но долгоживущие. Да их бы на клочки тут же и разорвали. Вы, люди, скоры на все, в том числе и на расправу.
— Мистика какая-то… — Пард сердито швырнул в окно опорожненную бутылку. — Новая раса, что ли, зарождается?
— А что? Хольфинги и гномы тоже когда-то были одной расой. Взгляни на Мину или Беленького — вылитые ж гномы, только на добрую голову ниже. Хольфингов раньше, кстати, так и звали — полугномами, а потом, после луганской резни, приняли в правительстве формулу, по которой их следовало звать так, как они себя сами зовут. Хольфингами, стало быть. Лет за тридцать старое название как-то и забылось… Да не дуйся ты, Пард. Она ж не виновата, что она — лонгер. Иначе она никогда не стала бы Техником Большого Киева.
— Я не дуюсь, — уныло отозвался Пард. — Я вот подумал: кто я для нее? Раньше хоть помечтать можно было. А теперь…
— Брось. Мир знавал и не такие союзы. Эльфки отчего-то часто выходят замуж за людей. И ничего. Вон у нас аж два полуэльфа в команде.
— Ага, — саркастически поддакнул Пард. — Помрет муженек от старости, она за следующего выйдет. И так сто раз подряд…
Гонза безнадежно шевельнул ушами.
— Урод ты, Пард. Полный.
— Да брось ты меня утешать! Ну, подумаешь, меланхолия напала. Это у нас, короткоживущих, видовое. Поною и перестану.
— Что да, то да, — согласился Гонза. — Вы даже злиться долго не умеете. И хорошо, по-моему.
Машина Вольво впереди резко затормозила, ее протащило юзом еще метров пять, и наконец она замерла, оставив позади глубокую косую колею.
— Что там? — Гонза, втянув шею, выглянул в открытое окно.
Впереди, перед джипами, стоял смуглый черноволосый парень, предостерегающе подняв над головой руки. На груди у него болтался автомат с укороченным стволом и компенсатором-«розочкой».
Из переднего джипа текуче выскользнули Иланд и Вахмистр с оружием на изготовку. Потом вышел Вольво. Пард тоже не утерпел и выбрался из машины.
— Кто из вас Вольво? — спросил смуглый парень ровным голосом. У него был едва различимый странный акцент.
— Я. — Вирг отвечал спокойно, но взгляд у него был настороженный.
— Меня прислал Тюринг. Предупредить.
— Предупредить? О чем?
— Я матрос с «Гелиодора», Мануэль Мойя Атенсио Маноло. Вы ведь должны были погрузиться на «Гелиодор» в Голой Пристани, да?
— Ну, допустим, — озадаченно сказал Вольво. — И что?
— Голая Пристань атакована.
Вольво опешил.
— Кем?
— С юга пришла флотилия катеров. Южные орки, из-за моря. У нас их зовут турками. В порту сейчас бой.
Издалека и впрямь доносился слабый треск, в которой из-за расстояния не сразу и опознаешь автоматную и ружейную стрельбу.
— Система, чтоб ее, — процедил сквозь зубы Вольво. — Ты давно из Голой Пристани?
— Полночи шел. Как дождь стих, они и напали. Капитан Фран связался по рации с Тюрингом, Тюринг велел вас встретить. Послали меня.
— Садись в машину, — велел матросу Вольво. — Показывай дорогу.
Матрос немедленно уселся в головной джип.
— Эй, команда! — зычно крикнул Вольво стоящим у открытых дверей живым. — Заряжайте пушки, сейчас будет дело!
Через минуту джипы сорвались с места. Оскальзываясь на поворотах, они помчались к Голой Пристани. Туда, где звучали выстрелы.
Гонза, насвистывая, вкладывал в затвор «Крока» желтые цилиндрики патронов.
— Там второе ружье где-то, погляди. Среди припасов. — Пард, сжав на руле пальцы, помогал джипу.
— Ага. — Гонза разбросал пяток пакетов и извлек помповое ружье, наподобие любимых гномьих. Нашел патроны к нему, набил целый пояс-патронташ и отдал Парду. Тот мрачно подпоясался, проверил пистолет и сунул его в боковой карман куртки.
До Голой Пристани оставалось километров семь.
Узкая ниточка плохонькой дороги перечеркивала степь с севера на юг. На севере смутно виднелась окраина Большого Киева, Херсон, а южнее, у самого моря, растеклась по песчаному берегу Голая Пристань. Пародия на город. Несколько десятков квартальчиков, жмущихся к нескольким причалам. Джипы, почуяв под колесами хоть паршивую, но твердую дорогу вместо раскисшего чернозема, воодушевленно взревели и свернули на юг.
Они ворвались на окраинную улицу, словно удирающие от охотников грузовики. Люки на крышах «Хоривов» были открыты; команда Вольво ощетинилась стволами. Стрельба раздавалась ближе к морю, на единственной площади.
Низкие одноэтажные домики проносились мимо. Улица была пустынна, словно живые вымерли все до единого.
На площади, перед длинным трехэтажным домом, кучей был навален всякий хлам — полуразбитая мебель, металлические конструкции из беспорядочно переплетающихся прутьев, остатки нескольких киосков, плоские деревянные щиты с непонятными рисунками. За этой сооруженной наспех баррикадой укрывались темнокожие орки. Близкие родичи Васи-Секса. Южане из-за моря, которых в Причерноморье издавна звали турками.
В здании засели защитники Голой Пристани. Непохоже, чтобы их было особенно много. Во всяком случае, стрельба из окон велась жиденькая.
Джипы вырвались из тесноты улицы на площадь и рассыпались веером. Трыня, Мина и Беленький дали залп из ракетниц-металлорезок. Залп, другой, третий. Из окон и люков стреляли остальные.
Атака была такой внезапной, что многие турки не успели даже понять, отчего умерли: баррикаду размело взрывами; удирающих турков расстреляли в спины. Полминуты — и на площади остались только трупы, да еще буйное пламя, пожирающее остатки баррикады.
— Вот идиоты, — сказал Гонза, перезаряжая «Крок». — Они что, шум моторов не слышали, что ли?
В одном из окон здания на третьем этаже мелькнул силуэт пожилого вирга. Увидев Вольво, вирг просиял.
— Эй! Вы кто такие? — крикнул пожилой.
— Команда Техника Большого Киева! — с достоинством ответил Вольво. — Что тут творится?
— Вы можете подняться в здание? Тут у нас штаб… Последний рубеж обороны.
— Иду, — сказал Вольво коротко. — Пард, пошли со мной.
Первыми в здание вошли охранники-эльфы, потом Вольво с Пардом, а следом — Бюскермолен и Роелофсен с неразлучными помповушками.
— Внимательнее тут! — сказал Вольво остающимся уже из вестибюля. — Чуть что — стреляйте, да так, чтоб второй раз стрелять уже не пришлось.
В здании даже не было лифта.
Они поднялись по гранитной лестнице с выщербленными от времени ступенями. На площадке третьего этажа их встретил пожилой вирг в компании четырех вооруженных людей и одного безоружного орка.
— Как вы вовремя… — сказал вирг. — У нас почти закончились патроны, а к складу прорваться мы не смогли.
— Меня зовут Вольво, — сказал вирг-машинолов. — Десант большой?
— Живых сто, не больше. Семь катеров. Впрочем, добрую треть вы уже положили там, внизу.
И, спохватившись, представился:
— Манфред, начальник порта.
— Сколько у вас живых?
— В здании — двенадцать, еще десятка два — в порту. Кажется, кто-то из местных пытался отстреливаться на восточной окраине, но кто — я не знаю. Там эльфы-огородники недавно поселились. Они, наверное.
— Как с оружием?
— Нормально. Вот только патронов бы…
В руках живые Манфреда держали обычные автоматы АК-74.
— Кроме «калашей» какое-нибудь оружие есть?
— Только ружья «Шлейф».
— Отлично. У меня есть патроны и к калашам, и к «Шлейфам». Где остальной десант?
— В порту, грабят склады.
— Собирайте живых! Сейчас мы их вышибем. Связь с группой, что в порту, налажена?
— Нет. Турки повредили телефонные линии. Попросту взорвали местный коммутатор, и все.
— А рации?
— Только в порту. В этом здании ни одной нет.
— Бардак, — констатировал Вольво. — Ладно, где ваши живые? Бюс, скажи Жору и Трыне, чтоб подготовили боеприпасы для АК и «Шлейфов».
Бюскермолен молча убежал вниз по лестнице.
Безоружный орк высунулся в коридор и гортанно позвал остальных. Явилось еще семь живых: трое людей, вирг, орк и два полуорка. Все были вооружены АК-74, кроме вирга и одного из полуорков. У этих в руках чернели вороненой сталью «Шлейфы».
— Я — Вольво из Центра, — жестко сказал Вольво. — Внизу стоят шесть джипов. Получите патроны, садимся в джипы и в порт. Вышибем десант, потом разговоры и прочее. Командую я. Понятно?
Живые Манфреда нестройно загудели в ответ.
— В здании что-нибудь ценное есть? — осведомился Вольво.
— Да нет в общем-то… Это управа местная. — Манфред пожал плечами.
— Тогда — вниз!
Зарядить оружие и набрать патронов про запас — дело нескольких минут. Живые рассаживались по джипам, выставляя стволы в окна.
Читать бесплатно другие книги:
