Короли будущего Соболь Екатерина

– Отец! – громко сказал он. – Прими меня с победой!

Уилфред закрыл лицо ладонью.

– Катастрофа, – прошептал он и поклонился так глубоко, что едва не уткнулся лицом в пол.

Зал, в котором они оказались, выглядел роскошно, но мебели тут не было никакой, кроме кресла, в котором, держа голову так, словно она сейчас отвалится, полулежал человек. За его спиной, вытянувшись, будто к спине у них привязаны жерди, замерли двое с мечами и в золотых куртках, а в нескольких шагах от кресла стояла светловолосая женщина с каким-то списком в руках. Посланники упали на колени, продолжая держать Генри, отчего он повалился носом в пол. Потом раздались гулкие, торопливые шаги принца и его голос:

– Вот Сердце волшебства. – Голос принца вздрагивал от какого-то непонятного, но сильного чувства. – Оно возвращается домой. Освальд побежден, разрушитель в плену. Я все сделал.

Значит, этот человек и есть король? Генри представлял, что для людей он – как вожак стаи у волков. А этот выглядел измученным и вялым, какой из него вожак? Кое-как поднявшись вместе с посланниками, он увидел, что принц стоит перед креслом на одном колене, держа ларец на вытянутых руках. И Генри с тоской понял: ларец сияет еще бледнее, чем прежде.

Человек в кресле прижал пальцы к виску, будто у него болела голова. Потом с усилием сел прямо, поставил ларец себе на колени и попытался открыть. Но крышка не подалась, и Генри выдохнул с облегчением. Хоть одна хорошая новость за день. Похоже, теперь открыть его может только он сам.

– Да, ларец определенно старинный, – морщась на каждом слове, произнес король. Он говорил так тихо, что Генри едва его слышал. – Но с чего ты взял, что там Сердце волшебства?

Принц замер, не зная, что сказать. Такой вопрос, кажется, ему в голову не приходил. От Олдуса и посланников объяснений тоже ждать не стоило – при виде короля они впали в какой-то ступор. Агата держалась позади, глядя в пол и чуть приподняв края платья, и на ее лице было написано мучительное желание слиться со стеной.

– Будьте любезны, Уилфред, отнесите эту вещь ко мне в покои. Хранитель казны заберет ее оттуда и сложит к другим ценностям, – глядя прямо перед собой, сказал король.

Уилфред, кланяясь на каждом шагу, подошел, взял ларец и начал пятиться назад. Принц так и замер на одном колене, как будто забыл встать, и король, с усилием повернув голову, посмотрел на него тяжелым, расслабленным взглядом.

– Тебя не было за завтраком, – с таким видом, будто вспомнил что-то неподъемно трудное, сказал он.

– Да, несколько дней. Кстати, я еще принес старинные золотые монеты. – Принц вытащил из кармана мешочек и положил отцу на колени.

– Хорошо, – уронил король, глядя поверх его головы. – Уилфред, вернитесь, заберите и монеты тоже. А мне пора прилечь.

– И все? – пробормотал принц.

Генри первый раз видел его таким растерянным.

Король тяжело поднялся, шатнулся назад – двое в золотых куртках тут же поддержали его, но он отвел их руки и нетвердо пошел к двери. А потом заметил Генри – и остановился.

– А это кто такой? Зачем его сюда привели?

Принц вскочил и громко, так что король снова поморщился, объявил:

– Он и есть разрушитель! Он может уничтожать руками. Как в сказке. Я его нашел. Я его поймал!

– Вот этот? – Король с видимым трудом покачал головой. – Так и знал, что все это просто слухи. Когда мне впервые доложили о появлении разрушителя, я был, признаться, напуган. Отправил за ним посланников. Но, судя по вашему виду, господа, вы просто хорошо повеселились, а теперь пытаетесь свалить все на волшебство.

И от этих слов Олдус наконец пришел в себя.

– Ваше величество, вы же читали мое письмо! – отчаянно крикнул он.

– Какое письмо? – устало спросил король. – Я ничего не получал. Вы просто исчезли со всем отрядом и даже не посылали отчеты – я узнавал у Уилфреда.

Олдус приоткрыл рот и не закрыл обратно. Ничего подобного он не ожидал.

– Когда Сердце вернется, все сразу изменится, правда? – Король заговорил чуть громче, и на секунду Генри будто увидел: он не всегда был такой развалиной. – Все станет удивительным и новым. Но пока что-то не заметно. И вот этот ларец – Сердце волшебства? Этот мальчик – разрушитель? Мой сын – новый Сивард? Тогда Барс, полагаю, выглядит как домашняя кошка.

– Это не ваш сын новый Сивард, а он. – Олдус ткнул в Генри, и король бледно улыбнулся.

– Ничем не лучше, господин Прайд. Я не возлагаю на своего сына больших надежд, но все же полагаю, что Барс выбрал бы человека его происхождения. А теперь прошу меня простить. Наступает ночь, а в нашем замке это не лучшее время.

– Стой, отец! – крикнул принц, и Генри подумал: почему они не могут говорить тихо? Видно же, что королю больно от громких голосов.

Но в следующую секунду все мысли о короле вылетели у него из головы, потому что принц вытащил из кармана монету и встал перед Генри.

– Отпустите одну его руку и снимите перчатку, пусть прикоснется. Пусть все увидят, что будет.

– Может, не надо? – еле слышно выдавил один из посланников. – Мы в Башне загадок видели, как он это делает. Жуткое зрелище.

– Исполняйте! – рявкнул принц.

Генри опустил голову. Конечно, монета превратится в пепел, он-то знал это лучше всех. Посланники уже начали развязывать ему руки, и тут раздался женский голос:

– Подождите, господа.

Светловолосая женщина, которая до этого молча следила за разговором, с поклоном подошла к королю.

– Ваше величество, позвольте мне сказать. Вы правы, разрушитель в сказке – само зло и на этого бедняка точно не похож. Но если весть все же правдива, то юноша смертельно опасен, и нельзя дать ему снять перчатки так близко к вашему величеству. Разрешите, я проверю сама за закрытой дверью.

– Вы, как всегда, голос мудрости, Ингрид, – сказал король. Было видно, что он уже устал стоять. – Делайте, как считаете нужным.

– Проверяйте тут! – рявкнул принц, но Ингрид посмотрела на него так, что он замолчал.

– Ваше высочество мне не доверяет? Господа посланники, доведите юношу до двери в столовую.

Генри куда-то потащили, потом втолкнули в пустую комнату, и дверь захлопнулась. Он почувствовал, что руки ему развязали и веревка упала на пол.

– Снимите перчатки, – приказала Ингрид.

Генри снял и хмуро посмотрел на свои руки. На вид такие же, как у всех, – а сколько же от них неприятностей. Тут Ингрид взяла со стола какую-то золотую штуку и встала прямо перед ним. Лицо у нее было высокомерное, а глаза яркие, внимательные, окруженные тонкими морщинками.

– Скажите честно: если вы тронете подсвечник, он сгорит?

Генри кивнул, глядя в сторону. Ингрид минуту постояла, размышляя. Испуганной она не выглядела, и Генри в который раз подумал, что люди зря недооценивают женщин.

– Надевайте перчатки и идите за мной, – решительно сказала она и распахнула двери.

Все стояли на тех же местах, где их оставили, только король снова опустился в кресло. Уилфред уже вернулся и чуть ли не подпрыгивал на месте, явно разрываясь между осуждением и любопытством.

– Ваше величество, – Ингрид подошла к королю и присела, держа края платья, – нет никакого дара, у господ посланников и у вашего сына просто разыгралось воображение. Но я понимаю, откуда взялся этот слух. Руки у юноши изуродованы какой-то болезнью, покрыты шрамами и сыпью, поэтому он не снимает перчатки. Боюсь, это может оказаться заразно, так что лучше не смотрите, – и она брезгливо вытерла руки платком.

Генри растерянно посмотрел на посланников, но, судя по лицам, они не лучше его понимали, что происходит.

– Так и думал, – король слабо улыбнулся. – Не бывает никаких волшебников, бессмертных злодеев и жутких даров, верно? Предки умели делать красивые вещи, мы это умение утратили, и тут вряд ли что-то изменишь. Так, а там-то кто шумит?

За окнами и правда с каждой минутой нарастал гул голосов. Очевидно, все, кого оставили на площади, изнывали от нетерпения, ожидая решения короля, и хотели напомнить о своем присутствии.

– Это люди, дома которых сжег Освальд. Триста человек. Они вам могут подтвердить, что Освальд – не выдумка, – заявил Олдус, кланяясь и одновременно втягивая голову в плечи. Он, кажется, сам был в ужасе от собственной смелости, но молчать не мог.

– Где-то по неосторожности случился пожар, а потом ветер разнес его по окрестностям, – рассеянно ответил король. – Это прискорбно, но зачем их всех сюда привели? Уверен, это была глупая выдумка моего сына. – У принца вытянулось лицо, и Генри улыбнулся. Он ничего не мог поделать со злорадным удовольствием, которое чувствовал каждый раз, когда принцу доставалось. – Делать нечего, придется отправить их в мастерские. Уилфред, распорядитесь. Там у них хотя бы будет кров и еда.

Что такое мастерские, Генри не знал, но по лицу Олдуса сразу понял: ничего хорошего.

– Ваше величество, там даже мужчины ослаблены дорогой, что уж говорить о стариках, детях и женщинах! – пробормотал Олдус.

– Если вы предложите лучшее решение, буду благодарен.

Повисло тягостное молчание. Лучшего решения ни у кого не нашлось. Тогда король поднялся с кресла, едва держась на ногах.

– Господа посланники могут вернуться к семьям. Даю три дня на отдых, а потом – обычные поездки за предметами, все по расписанию. Юношу выведите из дворца и пусть идет на все четыре стороны. Не сажать же мне его в Цитадель за то, что он такой грязный. А теперь, полагаю, разговор окончен. Всем спокойной ночи.

– Но, ваше величество… – начал Олдус.

Король утомленно приподнял руку.

– Если вам надоела ваша должность, так и скажите. Если нет, возвращайтесь к работе.

Олдус беспомощно оглянулся на посланников, но те уже с готовностью кивали и пятились к двери, таща Генри за собой. Кажется, при мысли о том, что все станет как раньше, они чувствовали только облегчение.

И Генри понял: это все. Конец. Сердце погаснет среди всякого хлама в казне, первых мастеров отправят в какое-то ужасное место. И Освальд победит. Генри пока не понимал как, но это точно случится. А его самого ждет смерть, куда бы он теперь ни пошел, как и обещал отец. Последние отблески солнца таяли на разноцветных стенах, блекло подсвечивали нарисованные там цветы, фигуры животных, странных существ, надпись и…

Стоп. Надпись. Выцветшими, угловатыми буквами на одной из стен было выведено:

Король уже вышел, посланники все настойчивее тянули Генри к двери, но он не двигался. Так вот что напомнили принцу стихи из книги Тиса. И Генри понял, что надо делать. Даже если это последнее, что он сделает, даже если ничего не получится, – это лучше, чем ничего. Отец сам говорил: не давай воли страху и никогда, никогда не сдавайся.

Генри врезал локтями в живот обоим посланникам – те уже привыкли, что он не сопротивляется, и сейчас от неожиданности завалились на пол. А Генри вытащил изо рта шарф, догнал короля и встал перед ним.

– Корона, – произнес он, глядя в мутные от боли глаза короля. Он старался говорить тихо, чтобы не делать ему еще хуже. – Потерянная корона истинных королей. Она вам нужна?

К нему уже бросились двое в золотых куртках, Генри дал им в нос – слегка, просто чтобы не мешали, – и договорил:

– Я могу ее найти. Я отлично ищу потерянное.

– Это просто сказка. – Король не испугался, и Генри не мог понять – то ли он храбрее, чем кажется, то ли у него и на страх уже не хватает сил. – А даже если нет, ее больше двухсот лет не могли найти.

– Вы – может быть. Но тогда тут не было меня.

– Какой наглец! – ахнул Уилфред, но с места предпочел не двигаться.

– И почему вы думаете, что можете? – поинтересовался король.

– Потому что это я нашел Сердце, и мне все равно, верите вы или нет. Дайте мне одну неделю, и я найду ее.

– Зачем мне соглашаться? – Король не сердился, ему будто и правда было любопытно. – В легенде сказано: тот, кто наденет корону, станет великим королем. Даже если вдруг случится чудо и вы ее найдете, зачем вам ее отдавать? Каждый хочет надеть ее на себя.

– Я – нет, – сказал Генри, и король наконец посмотрел ему в глаза, а не куда-то в пустоту. – Дайте неделю и потом делайте со мной что хотите. Я просто хочу, чтобы вы стали таким королем, который всем поможет.

Уилфред со стоном закрыл лицо руками.

– Окончательная катастрофа, – тихо сказал он.

А король вдруг засмеялся, одной рукой схватившись за голову, будто боялся, что она отвалится. Этот звук был таким неожиданным, что все вздрогнули.

– Вы храбрец. Хуже мне уже не будет, верно? – спросил он, глядя на Генри без всякой злости. – Хорошо. Если правда найдете, просите любые сокровища. Но если не сможете, я вас накажу за наглость. Согласны?

– Да. Мне терять нечего.

– Отец, – принц оттер Генри в сторону, – я берусь найти ее быстрее, чем он. Тогда ты будешь мной доволен?

С минуту король переводил взгляд с одного на другого, будто что-то вспоминал, а потом еле заметно кивнул.

– Да будет так. Сейчас десятый вечер от Зимнего дня. Если один из вас найдет ее до заката семнадцатого вечера, я щедро его награжу. Уилфред, распорядитесь, чтобы нашего смелого гостя привели в порядок.

– На неделю оставить его тут? – начал Уилфред с таким лицом, будто у него на глазах рушилась крыша. – Но, сэр, а вдруг он вор?

– А вы не спускайте с него глаз. И усильте охрану на всех выходах, – сказал король и ушел. За ним, потирая носы, спешили двое в золотых куртках.

Принц посмотрел на Генри так, будто жалел, что не имеет способности убивать взглядом, а потом развернулся и пошел в другую сторону.

– Господа посланники, я провожу вас к дверям, – слабым голосом сказал Уилфред.

Двое посланников, которые теперь старались к Генри даже близко не подходить, бросились за Уилфредом. Олдус показал Генри большой палец, хотя, что значит этот жест, Генри так и не понял, и пошел за ними.

– Агата, я сердечно рада вас видеть, но надеюсь, что к завтраку вы приведете себя в порядок, – невозмутимо сказала Ингрид. – Уверена, вы не забыли дорогу к своим покоям. Идите, обрадуйте свою матушку, а я пока устрою молодого человека на ночлег.

Агата поклонилась, вздохнула и с мученическим видом свернула в соседний коридор, на прощание коротко мигнув одним глазом, что Генри решил принять за знак дружбы и одобрения.

– Прошу за мной, – сказала Ингрид, тревожно оглядывая потемневший коридор.

Какое-то время Генри молча шагал, глядя в ее прямую спину, а потом все-таки решился спросить:

– Вы же поняли, кто я. Зачем помогли?

– Боюсь, что человек с такими скромными представлениями о приличиях желает услышать не вежливый, а честный ответ. – Ингрид коротко обернулась. – Его высочество сбежал, не сказав никому ни слова. Я приложила все усилия, чтобы его величество этого не заметил, ему вредно волноваться. Я надеялась, что Эдвард вернется прежде, чем его пропажа обнаружится. Так и вышло. Но он поступил не как хороший сын. Мне показалось, что некоторое охлаждение самолюбия ему не повредит. Я, признаюсь, не предполагала, что мы еще неделю будем наслаждаться вашей компанией.

– Я никому ничего плохого не сделаю, – сказал Генри.

– Поверю вам на слово. – Она открыла перед ним какую-то дверь. – Простите, комната для гостей давно не использовалась, но для дальнейших приготовлений нет времени, солнце сейчас сядет.

– А почему все тут так боятся темноты?

– К утру вы и сами поймете.

Ингрид торопливо захлопнула дверь, по коридору простучали ее шаги, и все стихло.

Генри огляделся. Комната была полна всякого причудливого хлама, которым люди так любят набивать свои жилища. Генри сел на край пыльной кровати, и та скрипнула так, будто сейчас развалится.

Сумерки проглатывали свет с каждой минутой, и вскоре стало совсем темно. Генри растянулся на кровати и приготовился уже как следует поспать, но тут же открыл глаза.

В комнате кто-то был, он каждой клеткой тела чувствовал присутствие – враждебное, тяжелое. Генри был уверен, что незаметно к нему не подберешься, но все равно оглядел каждый угол. Никого. Он снова опустился спиной на покрывало, подняв очередное облако пыли, чихнул и сам вздрогнул от того, как этот звук распорол тишину.