Конь-драконь Фомальгаут Мария

Конь-Драконь

Конь-драконь оборачивается в последний раз.

Смотрит на дерево, которое было его домом, да больше чем домом, дерево было для него всем, его опорой, его защитой, самой жизнью.

Он оборачивается.

Замирает.

Как будто может вернуться.

Старое дерево шумит листьями, собратья коня-драконя шелестят, зовут назад, назад, домой, как будто еще не поздно вернуться…

Конь-драконь вздрагивает – а может, правда, еще не поздно, а может, еще можно вернуться, еще…

…отворачивается.

Скачет вперед – во весь опор.

…стоп-стоп, какой конь-драконь, это еще что за конь-драконь, какой конь-драконь, уж или конь или драконь, да не драконь, а дракон, вообще нет такого зверя – драконь…

А-а-а, вот оно что…

А Лешик в детстве с самосвалом играл.

Ну, самосвал у Лешика пластмассовый был, он им по земле водил, вж-ж-ж, и песок насыпал. А потом ручку дернет, и р-раз – песок высыпается.

А теперь на большом экскаваторе ездит.

Песок насыпает.

А потом за ручку – р-раз! – песок и высыпался.

А у Дианки домик был.

Розовый такой.

Для Барби.

А у Дианки еще машина была для Барби и пони, и гардероб там, в домике был, мама Дианке каждый день новый наряд для Барби покупала.

А теперь Дианке муж каждый день наряд покупает.

И домик у Дианки есть.

И машина.

Дианка еще одну попросила, ну сильно ей Бугатти на выставке понравился, а муж раскудахтался, аа-а-а-а, денег нет, это у него-то денег нет, пусть не врет…

А у меня в детстве конь был.

Вот кто сейчас деревянную лошадку на палочке представил, вот и близко не то. И кто лошадку на колесиках представил, тоже мимо.

Чего?

Живая, говорите?

Нет, и не живая.

А у меня конь-драконь был.

Из листика.

Знаете, листья такие кленовые, один лист на пять расходится, вот один лист это хвост, два листа – передние ноги, еще два листа – задние, а черенок, это голова.

Вот такой конь.

Конь-драконь.

Зеленый, потому что.

У него еще лапы, как крылья, он ими то по земле бежит, то по небу летит, и тут, главное, держаться крепче, чтобы не сбросил…

Конь-драконь недолго живет, ну еще бы, листья, они высыхают быстро, пожил-пожил, и нет. Можно, конечно, в воду его ткнуть, он тогда корни пустит, только летать и бегать уже не сможет.

А интересно, когда летает и бегает.

Кому интересно?

Ему.

Ну, и мне тоже.

Интересно же.

Конь-драконь.

Нет, это я не про прошлое.

Это я про настоящее.

Ну а что, все в наших руках, про что в детстве мечтали, то и сбудется, вон, Витек космонавтом мечтал стать, он даже ракету смастерил из цистерны, а когда вырос, спился, в двадцать пять лет умер… так что не всегда сбывается, конечно, не всегда…

А у меня вот сбылось.

Конь-драконь сбылся.

Конь-драконь отрывается от ветки – стремительно отрывается – прыгает вниз. Даже не успеваю крикнуть ему, чтобы подумал еще, а потом еще, и еще, – и передумал.

А он не передумывает.

Прыгает.

Еле удерживаюсь в седле, да в каком седле, нет тут никакого седла, сижу у него на спине, в меня впиваются его кости, откуда у коня-драконя кости, это же зеленый лист, лист, ничего больше…

Ну, не кости, другое что-то.

Конь-драконь парит в небе, медленно-медленно снижается. Только теперь понимаю, что летать он не умеет, только парить в небе, только медленно опускаться. Земля совсем близко – замираю, уже знаю, что будет, летал в самолетах, помню этот момент, когда только что было мягко и плавно, и тут – ба-бах…

Никакого ба-баха не получается, конь-драконь опускается удивительно легко, скачет по траве.

Конь-драконь спешит.

Надо успеть.

Времени у коня-драконя мало, еще бы не мало, конь-драконь один день до заката живет, а потом умрет, истлеет, высохнет…

Спешим.

Он спешит.

И я с ним, у него на спине.

Бережно прижимаю к себе сумку, сумка на ремнях, только я все равно бережно прижимаю, боюсь потерять.

– У вас три варианта.

Это мне говорят.

– У вас три варианта.

Хочу спросить – а больше нет – не спрашиваю, и так понятно, что больше мне никто варианты не наштампует.

Солнце клонится к закату.

Что ему еще делать.

Хочется попросить солнце, как в книжках, солнышко-ведрышко, или как там тебя, замри, остынь на час, на два, на вечность…

Конь-драконь желтеет, еще не совсем, еще только-только – но я уже знаю, что это значит, что коня не спасти.

Делаю отчаянную попытку:

– Стой!

Я хочу остановить коня, вот здесь, у реки, у бегущих волн, я хочу напоить его студеной водой, чтобы он ожил.

Конь-драконь отчаянно мотает головой, несется дальше во весь опор.

Проклинаю себя, это я, это я во всем виноват, сманил коня-драконя с родного дерева, от родных братьев, увел неведомо куда, уболтал сказками. А ведь может ничего не получится, да что значит, может – и не получится, выдумал аферу, возомнил о себе черт знает что…

Солнце заходит.

Конь-драконь падает в изнеможении. Еще поднимает голову, еще пытается ползти, – не может, снова опускается на песок.

Лаборатория совсем рядом, в двух шагах, – бегу ко входу, утопаю в песке, звоню в дверь… На пороге появляется миловидная девушка, не понимаю, почему девушка, как, откуда, какой доктор наук, а, так это вы и есть, а я представлял себе высохшего старика, а тут вот оно что… девушка уходит туда, где все белое, стерильное, мне туда нельзя, я черный, грязный, перемазанный песком пустыни…

– …готово.

Это девушка.

Не понимаю, не верю себе, как готово, почему готово, вот так, – раз и готово, результат положительный…

Врываюсь туда, где все белое, стерильное, дайте, дайте, дайте мне, что у вас получилось, ну пожа-а-луйста, хватаю стекляшку с чем-то мутным, бегу прочь, кто-то окликает меня, вы погодите, это же не пить, это в инъекциях надо, ору, давайте, давайте в инъекциях, да чего вы копаетесь, чего…

Бегу в песок пустыни, где конь-драконь, уже нет никакого коня, истлевшие листья…

Смотрю на девушку в белом, бормочу какие-то извинения, наорал на неё все-таки, а она тут при чем… девушка тоже бормочет какие-то утешения, вакцина доставлена, теперь листья будут падать с деревьев и летать далеко-далеко…

– Какой вариант выбираете?

– Стойте… дайте подумать… счас, счас…

Смотрю второй вариант, легко сказать – смотрю…

– …готово.

Киваю:

– Отлично. Ну, вы вообще молодец.

– Да и вы молодец, мы уж не верили, что довезете…

– А зря вы в меня не верили.

– А вы его как вообще оседлали-то?

– Да просто оседлал… я ему такого наплел, не поверите…

– Уздечку-то?

– Да нет, уздечка, это другое… я ему там наплел, что вакцину сделали, которую если ввести, листья сами по себе без дерева жить смогут…

– Как без дерева? Корни пустят?

– Ну и не корни даже, а просто без дерева, сами по себе…

– И что они есть будут?

– Ну, я ему наврал, что мясо…

– Вам с вашей фантазией только сказки сочинять… Хорошо что он сам не понимает, как устроен, а то бы посмеялся над вами…

– Ну а я зря, что ли, пять лет финансовые пирамиды строил, людям фигню всякую впаривал…

– Третий вариант смотреть будете?

Думаю, надо мне это или нет.

…вариант не спрашивает, буду я его смотреть или не буду, вариант вываливается на меня всеми своими… что там есть у вариантов, крылья, ноги, хвосты, ничего нет, просто наваливается…

…вонзаю иглу в еще зеленую ветку, поглядываю на девушку, правильно ли делаю, она кивает, верно, верно, ввожу вакцину…

…ничего не происходит.

Вздрагиваю:

– Не получилось?

– Отчего же не получилось, что ж вы за человек, все-то вам здесь и сразу надо… в фильмах это, конечно, хорошо показывают… раз, и все… а в жизни все так прозаично бывает… это еще лечить и лечить его…

– И сколько лечить?

– Откуда ж я знаю, первый раз пробуем…

Конь-драконь.

Я жду, когда он проснется.

Я знаю, что он проснется.

Скоро.

Здесь.

Сейчас.

Потому что он уже зеленый, весь зеленый, он спит – но мне кажется, он слышит меня, он узнает меня, он…

Шорох в соседней комнате.

Это конь-драконь.

Я знаю.

Конь-драконь.

Отчаянный крик.

Там.

За дверью.

Это не конь-драконь, это… это…

Ее зовут Ирма.

Вернее, звали.

Я не вижу, что происходит там, за дверью – но понимаю.

Её звали Ирма.

Думаю, насколько нам хватит Ирмы. Так и думаю – нам, хотя мне эти Ирма совершенно не нужна.

И что будет потом.

А у меня в детстве конь был.

Конь-драконь.

Из листика.

А мечты сбываются.

А вы мечтайте, и сбудется.

А у меня вот сбылось.

Её зовут Ирма.

Или звали.

– Какой вариант вы выберете?

У меня конь-драконь был…

Конь-драконь…

Цаха

А у нас праздник.

У кого, у нас?

У всех, у нас.

И Цаха со всеми празднует.

Весело Цаха.

Нет, не Цахе.

Цаха.

Не склоняется.

Весь-весь народ – и стар, и млад – празднуют приход весны.

И Цаха празднует.

Весь-весь народ – и стар, и млад – жжет свечи, символ солнца.

И Цаха свечи жжет.

Молодые у стариков спрашивают, а что такое весна. Старики стоят, подбоченившись, э-э-х, молодежь, ничего-то не знаете, все-то учить надо, весна, это… это же…

…и сами замолкают испуганно, сами не знают, что за весна такая.

Веселится народ.

И Цаха веселится.

Еще бы, кончается зима…

…уворачиваться надо, скорей-скорей-скорей…

Ёхьё уворачивается, – и вовремя, смерть пролетает мимо.

Смерть.

Это твердая смерть, это снаряд. А есть еще лучевая смерть, это луч такой. И смерть-пар, пары ядовитые.

Ёхьё прячется за выступами скалы, целится в темноту. Там, в темноте затаились враги, только здесь уже не помнишь, что там враги, кажется, что стреляет сама темнота…

…что стреляет сам свет, острый, жгучий, беспощадный там, с той стороны, где пылающая смерть – вон она, круглая, раскаленная, зависла в небе, враги ей поклоняются, пылающей смерти, храмы в её честь воздвигают…

Ёхьё целится в свет…

…целится в темноту, Ёхьё уже знает, где в темноте враг, Ёхьё только что смотрел из темноты на свет.

Стреляет.

Там смерть.

В темноте.

Ёхьё падает с простреленной головой, еще пытается понять, кто в него стрелял, да никто не стрелял, – но Ёхьё падает с простреленной головой…

…веселится народ.

И Цаха веселится.

Еще бы, кончается зима, не век же ей быть, пора ей уходить уже, чтобы людям жить можно было.