Участь Эшеров Маккаммон Роберт
Щелкнул замок, и дверь открылась. Дунстан, крепко сжимая в зубах трубку, отъехал назад, давая Риксу дорогу. Рикс зашел и закрыл за собой дверь.
– Заприте, – сказал Дунстан. Рикс запер дверь. – Извините, что так долго поднимался сюда. Я с рассвета работаю. – Он выглядел усталым, под глазами у него были темные круги. Он взглянул на то, что принес Рикс. – Что у вас с собой? – спросил он.
– Для начала это. – Рикс передал ему хрупкие газетные страницы. – Это описание смерти Синтии в Чикаго.
Дунстан покатил свое кресло в гостиную, где было светлее, и Рикс последовал за ним.
В камине ярко светились последние угольки.
– Хорошо, – сказал Уилер, закончив читать, – один вопрос это проясняет. Что насчет скипетра?
Рикс сел и рассказал историю, поведанную ему Эдвином. Дунстан внимательно слушал, над его головой вился голубой дым. Когда Рикс закончил, твердый взгляд Дунстана остался бесстрастным.
– Мне нужны документы, чтобы это подтвердить, – сказал он.
– Эдвин говорит, что газетные вырезки находятся в библиотеке Лоджии.
– Это меня не слишком радует. Вы не можете достать их для меня?
– Эдвин бы мог. Я попрошу его. – Рикс протянул Дунстану черную записную книжку. – Я хочу, чтобы вы посмотрели это.
Старик раскрыл ее, пролистал и нахмурил брови.
– Это из библиотеки Лоджии? Что означают все эти символы?
– Я надеялся, что вы сможете мне это объяснить.
– Нет. Извините. Что это здесь за рисунки? – Он постучал по странице с чертежами.
– Я думаю, это часовые маятники. Но почему они в этой книжке и что они означают, я не знаю.
– Лудлоу всегда интересовался часами, – задумчиво сказал Дунстан. – Все время держал их вокруг себя. Это может быть одна из его записных книжек, но я не вижу смысла в этой математической белиберде и музыкальной нотации. – Он положил книжку на колени и посмотрел на Рикса. – Вы, наверно, знаете, что Лудлоу был изобретателем. Говорят, он все время работал над чем-то в своей мастерской в Лоджии. Это мог быть один из его проектов.
– Вы имеете в виду своего рода оружие?
– Кто может знать? Я слышал, что посетители Эшерленда иногда видели, как по громоотводам на крыше прыгали искры. Лудлоу запирался в мастерской на целые дни. Рассказов о том, что он там делал, нет, но вероятней всего это имело отношение к «делу».
Рикс взял у Дунстана записную книжку и снова изучил рисунки.
– Если это оружие, – сказал Дунстан, – то причем тут музыка?
– Не знаю, – ответил Рикс, но он уже сформировал свою теорию. Шанн была музыкальным гением. «Эшеровский концерт» так влиял на людей, что заставлял их, словно крыс, услышавших волшебную дудку, кончать с собой. Когда Лудлоу уехал в Новый Орлеан повидаться с сестрой, не пытался ли он использовать музыкальные способности Шанн в проекте «Маятник»? Не потому ли он хотел, чтобы она покинула монастырь и вернулась в Эшерленд? Единственным способом определить это было узнать, что такое «Маятник». – Вчера, – сказал Рикс, – вы упомянули еще один вопрос о нашей семье. Вы сказали, что это важный вопрос. Я бы хотел услышать его.
Дунстан подкатил свое кресло к очагу и поковырял кочергой обугленные остатки дров. Затем он положил кочергу на место рядом с остальным каминными принадлежностями и помедлил в задумчивости перед тем, как ответить. Он развернул кресло, чтобы посмотреть Риксу в лицо.
– Я видел Уолена до смерти вашего деда. Он был красив и полон энергии. Он выглядел так, будто мог поднять весь мир одной рукой. – Уилер чиркнул спичкой и зажег потухшую трубку. – Спустя месяц после смерти Эрика у лимузина Уолена спустила шина через дом от офиса «Демократа». Пока Эдвин Бодейн ходил к автомату звонить, я подошел к окну посмотреть. Я лишь мельком увидел Уолена перед тем, как он задернул занавеску. – Он бросил на Рикса долгий тяжелый взгляд. – Это был другой человек.
Рикс нахмурился.
– Что вы имеете в виду? Это был не Уолен?
– О, конечно, это был Уолен. Но старый, сломленный Уолен. Я никогда не забуду его глаз. Он выглядел так, будто нанес визит самому Дьяволу. В его руке была эта трость. Я это тоже запомнил. Но я никогда не видел, чтобы человек менялся за такой короткий отрезок времени.
– Я полагаю, на него повлияла смерть Эрика.
– С чего бы вдруг? Насколько я понимаю, Уолен не был любящим сыном. Теперь послушайте вот что: в ночь смерти Лудлоу у Эрика был нервный срыв. Это произошло во время одного из фантастических приемов Эрика. Лудлоу вызвал его в Тихую Комнату. Пару часов спустя некоторые из гостей услышали сильный шум в кабинете Эрика. Они туда зашли и обнаружили Эрика в припадке бешенства. Он крушил мебель и швырял в стену различные предметы. Потребовалось четверо или пятеро мужчин, чтобы держать его, пока звали доктора. Затем Эрик заперся на месяц. – Дунстан вопросительно поднял брови. – Почему? – спросил он. – Эрик ненавидел Лудлоу. Почему смерть Лудлоу свела его с ума?
– Этого не должно было произойти, – сказал Рикс. – Если что-то и было, он бы плясал от радости.
– Правильно. Эрик делал все что мог, чтобы ускорить смерть отца. И Уолен был не лучшим сыном. Он бы и пальцем не шевельнул, чтобы помочь Эрику. Тогда почему они оба реагировали подобным образом?
– Я не знаю.
– Я тоже. И никто не знает. Но я скажу вам, что я думаю. – Дунстан наклонился вперед, в его ярко-голубых глазах светилось напряжение. – В последнюю минуту что-то передается от отца к сыну. Может быть, какая-то информация или ответственность, которую ни Эрик, ни Уолен и представить себе не могли. Я думаю, Лудлоу перед самой смертью сказал Эрику что-то в Тихой Комнате, что едва не свело Эрика с ума.
– А Эрик перед смертью передал это Уолену?
– Да. Поэтому сразу после смерти отца здоровье Уолена пошатнулось. Эрик и Уолен по прошествии времени оправились. Может, шок прошел или они держались, потому что у них не было другого выбора. Мой вопрос состоит в следующем: что передается от отца к сыну прямо перед смертью главы семьи?
– Трость, – сказал Рикс. Ответ казался очевидным.
– Нет, тут что-то большее. Трость – это не удивительно. Я думаю, это что-то, что скрывают до последней минуты, какая-то ответственность, которую нужно нести из поколения в поколение. Я спрашивал об этом Эдвина, но он, конечно, не сказал. Он просто приносит документы, оставляет их, а затем снова забирает. Ответ может быть в библиотеке Лоджии. Мне нужно его найти.
– После того, что случилось со мной в детстве, я не могу туда войти.
– Но вы могли бы войти туда с Эдвином, не так ли? Он мог бы отвести вас в эту библиотеку.
Рикс пожал плечами. Сама мысль войти в Лоджию, пусть даже с Эдвином, заставляла его желудок сжиматься от страха.
– Я не знаю. Но что мне искать?
– Деловые записи. Списки имущества. Что-нибудь о Хадсоне Эшере. Может быть, что-нибудь о его предках в Уэльсе. О женитьбе Арама в Сан-Франциско на матери Шанн. Он встретил ее, когда поехал, вопреки строгим запретам Хадсона, искать свою тетю Маделейн. Может быть, документы, касающиеся имения в Пенсильвании и смерти Родерика. Там, внизу, должен быть музей Эшеров, и если ответ в какой-либо письменной форме существует, то он скорей всего должен быть там.
Рикс провел рукой по заплесневелому переплету записной книжки. Снаружи раскаты грома звучали все ближе. Если он и найдет в себе смелость снова войти в Лоджию, сказал он себе, то это будет сделано по чертовски важной причине.
– Теперь я хочу увидеть вашу рукопись, – сказал он.
– Рано. Я покажу ее вам, когда вы мне принесете то, что я хочу видеть.
Рикс посмотрел на упрямое и решительное выражение лица своего собеседника и внезапно понял, что Уилер Дунстан просто играет с ним, используя его в качестве мальчика на побегушках, и не имеет никакого намерения делиться с ним книгой. Внутри у него все свело от гнева.
– Сейчасже, – потребовал Рикс. – Я уже достаточно рисковал для вас. Я могу рыться в библиотеке год и не найти того, что вы ищете! Если отец узнает, что я делаю, он…
– Лишит вас наследства? – лукаво спросил Дунстан. – Я думал, у вас нет интереса к семейному делу.
От сарказма в голосе Дунстана Рикс внутренне вздрогнул. Теперь он проклинал себя за то, что вообще связался с этим человеком. Даже если в глубине души он надеялся, что сможет получить значительную долю наследства Эшеров, с этим покончено, если за домом ведется наблюдение. Он должен спасти из обломков хоть что-то!
– Теперь послушайте меня, – холодно сказал он. – Я доказал вам, что могу помочь написать эту книгу. Я думаю, что заслуживаю того, чтобы прочитать вашу рукопись.
– Нет. До тех пор, пока она не будет закончена, я никому не позволю ее посмотреть.
– Черт возьми! Вы не знаете, что я ставлю на карту, бывая здесь! – Рикс от злости поднялся со стула. – Я не работаю на вас! Если вы хотите, чтобы я пошел в Лоджию и делал за вас грязную работу, вы должны показать мне то, что уже написали! Я не буду больше рисковать до тех пор, пока сам не увижу вашу рукопись!
Дунстан открыл рот, чтобы заговорить, и тут его лицо словно бы окаменело, а глаза остекленели. Он, казалось, смотрел прямо сквозь Рикса. Его рука медленно поднялась и вынула трубку изо рта. Странным, до жути бесстрастным голосом Дунстан сказал:
– Я никому не покажу мою книгу.
– Если вы не позволите мне помочь вам, эта книга никогда не будет достойна публикации! – огрызнулся Рикс. – Кто будет приносить вам документы после того, как Эдвин уедет?
Лицо Дунстана оставалось похожим на маску.
– Я никому не покажу мою книгу, – повторил он.
Рикс был достаточно зол, чтобы ударить его, но Дунстан, казалось, был в каком-то трансе. Что, черт возьми, с ним происходит, думал Рикс. Рейвен тоже никогда не видела рукописи. Почему? Что Дунстан пытается скрыть? Рикс взглянул на карман рубашки Дунстана, где тот держал ключи от кабинета с брелоком в виде маленькой пишущей машинки. Рикс намеренно подошел к Дунстану, который, казалось, даже не замечал его присутствия, быстро шагнул за его кресло и сунул руку к нему в карман. Пальцы Рикса сжали брелок, но когда он вытаскивал руку, Дунстан внезапно вцепился в нее с такой силой, что чуть не сломал ему пальцы. Рука Рикса разжалась, связка ключей ударилась о ручку кресла и упала на пол. Прежде чем Дунстан успел развернуть свое кресло, Рикс снова завладел ключами.
– Отлично, черт возьми! – со злостью сказал Рикс. – Теперь я сам все увижу! – Он пошел широким шагом по коридору к двери в подвал.
Рядом с домом ударил гром. Рикс услышал клацанье металла о металл и резко обернулся.
Дунстан ехал к нему, сжимая в руке кочергу. Но лицо Дунстана по-прежнему оставалось бесстрастным и отстраненным. Он двигался, как автомат.
– Эй! – удивленно сказал Рикс. – Вы что, черт возьми, воображаете, будто вы…
Кочерга пошла вниз по зловещей дуге. Рикс реагировал слишком медленно и получил сильный удар в плечо. Его руку пронзила боль, и он, шатаясь, отступил назад.
Дунстан снова размахнулся. Рикс отклонился в сторону, и кочерга прошла рядом с его головой.
– Прекратите! – крикнул Рикс. Старик сошел с ума! Прежде чем Дунстан снова успел поднять кочергу, Рикс схватился за ручки кресла, чтобы сбросить его на пол. Но свободная рука Дунстана сомкнулась на его запястье, как стальной наручник.
Он уставился в лицо Рикса мертвым взглядом.
– Я никому не покажу свою книгу, – повторил он хриплым сдавленным голосом и поднял кочергу для нового удара. Рикс схватил ее и всей тяжестью налег на бок кресла. Оно перевернулось, и Дунстан вывалился на пол. Поднявшись на мощных руках, Дунстан пополз за Риксом.
Ошеломленный Рикс отступал. Дунстан тащился вперед, его блестящее от пота лицо было по-прежнему окаменелым. Рикс отступал по коридору. Дверь в подвал была всего в нескольких футах. Он прошел через нее и двинулся вниз, под уклон. Дунстан испустил гортанный крик.
Рикс понял, что в кабинете Дунстана, где царил беспорядок, оригинал рукописи мог быть спрятан где угодно. Единственным способом его найти было все здесь перерыть, но компьютер был еще включен. На ярко-зеленом экране светилось то, что писал Дунстан до прихода Рикса.
Рикс подошел к столу, сбросив с него стопку бумаг, чтобы лучше видеть.
То, что он увидел, вызвало у него полусмех-полустон.
На экране был всего один абзац: «Пора поведать историю. Всегда будут войны и кто-нибудь всегда будет делать оружие. Пора поведать историю. Имя Эшеров сдерживает войны. Пора поведать историю.»
Эти несколько фраз все повторялись и повторялись в различных комбинациях. С дрожью в руках Рикс нажал на курсор, экран пополз вниз, и Рикс прочел историю семьи Эшеров, которую шесть лет писал Дунстан.
«Имя Эшеров сдерживает войны. Пора поведать историю. Всегда будут войны, и кто-нибудь всегда будет делать оружие. Пора поведать историю.»
Это продолжалось из страницы в страницу.
– О, Боже, – прошептал Рикс.
Книги не было. Ее не было никогда. Уилер Дунстан был безумен. Неужели в течение шести лет он приходил сюда день за днем и думал, что пишет полноценную книгу?
«Всегда будут войны и кто-нибудь всегда будет делать оружие. Пора поведать историю…»
Рикс выбежал из подвала и помчался вверх по уклону. Его сердце так громко стучало, что он едва мог соображать. В гостиной по-прежнему лежало на боку кресло, но Дунстан уполз. Кочерга валялась на полу рядом с записной книжкой, которую уронил Рикс. Он поднял ее. На улице прогремел гром, и по крыше застучал дождь. За несколько секунд дождь стал таким густым, что Рикс не смог разглядеть из большого окна свою машину.
Когда Рикс подошел к входной двери, он увидел Дунстана, который лежал лицом вниз, подвернув под себя руки. Чтобы выйти из дома, Риксу нужно было пройти мимо него. Тело Дунстана внезапно задрожало, и он медленно повернул голову к Риксу.
Глаза Дунстана закатились, и были видны лишь кровавые белки. На бледных щеках и лбу блестел пот. Он хватал ртом воздух, а затем выдавил едва понятные слова:
– Я никому… не покажу… свою книгу.
Он вытащил из-под себя правую руку. В ней был пистолет марки «Эшер» 0.357 «Коммандо».
Когда Дунстан выстрелил, Рикс отпрыгнул в сторону. Из приличного размера дыры в деревянной стене брызнули щепки.
Рикс скрючился на полу под жалким прикрытием кресла, за спиной у него был камин. В «Коммандо» оставалось еще пять патронов. Сквозь шум дождя Рикс слышал, что Дунстан ползет по полу. Он напрягся, чтобы пробежать в коридор, но на его пути было упавшее кресло-каталка. Если бы он споткнулся о него, Дунстан смог бы всадить ему пулю прямо в спину. Он отчаянно огляделся в поисках чего-нибудь, что могло его защитить. К очагу был прислонен совок для угля. Рикс взглянул на красные угольки, затем взял лопатку и зачерпнул золу и кусочки дымящейся древесины.
Рикс ждал, прислушиваясь к тихому скольжению тела Дунстана. У него был лишь один шанс, и если он не просчитает его точно, Дунстан его пристрелит.
Он обливался холодным потом. Но он по-прежнему ждал, пытаясь определить, как и где лежит Дунстан. Он слышал, как Дунстан оттолкнул в сторону столик и на пол упала лампа.
Подожди, сказал он себе. За окном полыхнула молния, и почти сразу же последовал раскат грома, от которого затрясся весь дом.
Шум волочащегося тела Дунстана прекратился.
И Рикс подумал: Сейчас!
С резко возросшим уровнем адреналина в крови он толкнул плечом кресло. Дунстан выстрелил с другого конца комнаты. Пуля пробила стену в считанных дюймах от лица Рикса, осыпав его дымящимися кусочками картона. Не успел Дунстан снова прицелиться, как Рикс встал и швырнул угли.
Когда угли рассыпались по его лицу и рубашке, Дунстан сделал третий выстрел – наудачу. Пуля, просвистев у головы Рикса, разбила одно из больших окон. В комнату ворвались дождь и ветер. Дунстан корчился на полу, а угли шипели на его щеках и прожигали рубашку.
Рикс схватил его за запястье и попытался выбить у него «Коммандо». Дунстан поднял другую руку и схватил Рикса за свитер. Рикс изо всех сил бил кулаком по локтю Дунстана – раз, второй, третий. Пальцы Дунстана разжались, и «Коммандо» упал на пол. Рикс поднял его и отшвырнул подальше.
– Отлично, – хрипло сказал он. – Все кончено.
Дунстан уставился на него пустым взглядом. На лбу и щеках у него горели красные полосы. Затем его лицо сморщилось, и он начал рыдать, как ребенок. Рикс не мог смотреть на него. Он вынул три оставшихся патрона из «Коммандо» и положил к себе в карман. Затем он положил пистолет на каминную полку, вне пределов досягаемости Дунстан.
В глубине дома Рикс нашел телефон и, набрав номер оператора, попросил офис шерифа. От статического электричества в трубке трещало и шипело. Когда ему ответили, Рикс сказал, что в доме Дунстана рядом с Тэйлорвиллем произошел несчастный случай, а когда женщина спросила его имя, он повесил трубку.
Больше он ничего не мог сделать. Он подумывал, не позвонить ли Рейвен, но что он мог ей сказать? «Извините, но ваш отец безумен и пытался меня убить, а никакой книги вовсе и не было?..» Когда он вернулся в гостиную, его нервы были натянуты, как струны. Дунстан лежал на боку и гулко дышал. Его взгляд был неподвижен и пуст.
Рикс стоял над ним, а ветер и дождь хлестали его через разбитое окно. Внутри у него закипал гнев. Он сотрудничал с Дунстаном впустую, рисковал всем наследством, которое мог бы получить, из-за несуществующей истории Эшеров.
Дунстан издал тихий мучительный стон. Он откинул одну руку в сторону, крепко сжав кулак.
Он делал из меня дурака, кипел негодованием Рикс. Из-за него я рисковал всем!
Коричневый фургон. Если кто-то, посланный Уоленом, наблюдал за домом Дунстана, тогда…
Рикс так сжал кулаки, что ногти впились в ладони. Из глубин его сознания, от того темного незнакомца в нем самом, которого он не знал и отказывался признать его существование, пришло желание убить.
Он посмотрел на пистолет, лежащий на каминной полке. Это можно сделать одним выстрелом. Приставить ствол к черепу Дунстана, и кровь, и мозг брызнут на стену вместе с каплями дождя. Один выстрел.
– сделайэто сейчас…
Рикс посмотрел на свою руку и вынул из кармана три пули.
– сделайэто сейчас…
Сверкнула молния, ударив в землю неподалеку, и комната наполнилась громом.
Рикс держал в руке «Коммандо». Он начал заряжать туда патрон.
– сделайэто сейчас…
Он со щелчком закрыл барабан. По его лицу струились пот и дождевая вода. Пистолет хорошо сидел в его руке. Он чувствовал что-то похожее на власть, на абсолютную и непоколебимую власть.
Он повернулся к Уилеру Дунстану, подошел к нему и прицелился ему в голову. Один выстрел. Сделай его сейчас.
Его рука дрожала. Его охватил холодный гнев, однако сам себе он казался отстраненным, словно наблюдал за всем этим со стороны. Темный незнакомец в его душе настойчиво нашептывал ему нажать курок. На полу теперь лежал не отец Рейвен, а злейший враг Уолена Эшера. Из-за него Рикс возлагал такие надежды на несуществующую книгу. Он всем рисковал, чтобы помочь Дунстану, и теперь не получит ни гроша из наследства Эшера. Палец на курке напрягся.
Дунстан застонал, и его кулак начал разжиматься.
В ладони была серебряная пуговица. Это была одна из пуговиц со свитера Рикса, и он понял, что Дунстан оторвал ее, когда он вырывал у него пистолет.
Серебряная пуговица, подумал Рикс. Он пытался соображать под шепот, призывающий его убить отца Рейвен. Серебряная пуговица. Где он видел…
В его голове бешено застучало, и голос внутри его завизжал: «СДЕЛАЙ ЭТО СЕЙЧАС!»
Палец Рикса судорожно дрожал на крючке, и в этот момент он услышал свой отчаянный крик.
«Коммандо» выстрелил, выдолбив в деревянном полу в шести футах от головы Дунстана полукруглое отверстие.
Рикс повернулся и с криком гнева и отвращения вышвырнул пистолет в разбитое окно.
Он поднял серебряную пуговицу, выбежал из дома и помчался сквозь пелену дождя к машине. Он увидел, что коричневый фургон, стоявший в конце проезда, уехал. Он вжал акселератор в пол, и автомобиль опасно занесло. Руки Рикса крепко сжимали руль, а на глазах от стыда за то, что он был так близко к убийству, выступили слезы горечи.
В первый раз за всю свою жизнь он чуть было не поступил так, из-за чего отец мог бы гордиться им.
40
Дорога в Эшвилл и обратно шла через Ад. На дороге стояла серая стена дождя, а Кэт, сидящая за рулем «мазерати», могла думать лишь об обожженной игле, полной дозе героина и шприце.
От дворников проку было мало. Ее трясло от необходимости принять наркотик. Кожа чесалась, ее покалывало. Легкая паника нарастала. Даже ладони рук, затянутых в тонкие кожаные перчатки, горели, словно в огне. Вспышка молнии ошеломила ее, и в первый раз за долгое время она испугалась возможного приступа.
К днищу ее сиденья клейкой лентой был приклеен пакет с двадцатью пятью унциями героина, купленный часом раньше в Эшвилле у банкира, которого Кэт знала под именем «мистер Кэнди Гарден». Их познакомила Маргарет несколько лет назад на одном из приемов. Позже она призналась Кэт, что надеялась на то, что она найдет его привлекательным. В конце концов, это был один из самых подходящих холостяков Западной Каролины.
Она провела «мазерати» через ворота Эшерленда и медленно проехала мимо Гейтхауза по направлению к гаражу. Она нажала кнопку под панелью, поднимавшую двери гаража, и въехала в холодную темноту.
Свет в гараже не зажегся, заметила Кэт и предположила, что гроза могла пережечь пробки или что-нибудь в этом роде. Ей следовало бы обратить на это более пристальное внимание. Она заглушила урчащий мотор, положила ключи в сумочку и вынула из укромного места драгоценный пакет. Предчувствие тихих спокойных сновидений убаюкивало ее. В них она всегда была маленькой девочкой, чьим главным занятием было ходить хвостом за старшим братом, кататься верхом по тропинкам Эшерленда или наблюдать за рисунками облаков на небе, как они образуются и распадаются над горами. В ее снах всегда было лето, и в них она всегда носила яркие девичьи платья. В ее снах иногда появлялся отец, и всегда он улыбался и говорил, как она мила.
Кэт вышла из машины. Неожиданно послышался приглушенный шум механизмов и цепей, и двери гаража начали опускаться.
Ошеломленная, она повернулась и смотрела, как двери опускаются на бетонный пол. В гараже повсюду были панели управления, которые поднимали и опускали двери в каждом отсеке, но чтобы пройти к какой-либо из них, нужно было обогнуть лимузин. Тусклый серый свет сузился в полоску, а затем, когда двери гаража коснулись бетона, совсем исчез.
Кэт стояла в полной темноте. Дождь словно маньяк стучал по крыше гаража, и Кэт чувствовала себя так, будто ее затягивает в темную пучину. Страх темноты лишил ее присутствия духа. Даже в Тихой Комнате она позаботилась о том, чтобы там была полоска света. Она предпочитала боль света ужасу темноты.
– Где свет? – сказала она вслух, чтобы подавить нараставшую панику. – Здесь должен быть свет!
Фары, подумала она. Она стала шарить в сумочке в поисках ключей, и ее пальцы сжали брелок – пушистую заячью лапку. Она залезла в «Мазерати», вставила ключ и включила зажигание. Когда она включила передние фары, направленные на полки с банками из-под масла, тормозной жидкости, ремнями безопасности и прочими развешанными по стене автопринадлежностями, то едва не зарыдала от облегчения. Она просунула руку под панель, чтобы снова открыть двери гаража.
Но тут холодная мускулистая рука скользнула по ее шее сзади и вытащила Кэт из машины. Другая рука плотно зажала ей рот, заглушив крик.
Кэт, стараясь вырваться, яростно боролась. Она чувствовала запах мужского тела. Щетина небритой щеки скребла по ее уху.
– Не сопротивляйся, – прошептал он. – Сопротивляться нет смысла.
Кэт продолжала вырываться, но она слабела. НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ, повторил голос в ее мозгу, истощая ее силу воли. СОПРОТИВЛЯТЬСЯ НЕТ СМЫСЛА. Эти команды эхом отдавались в ее голове, становясь все громче и громче, как будто тот, кто их выкрикивал, постоянно приближался. Ею завладела безнадежность, и когда ее сопротивление прекратилось, она, словно в кошмаре, от которого не могла пробудиться, услышала довольный мужской смешок.
– Я тебя отпущу, – сказал он. – Ты не будешь кричать. У тебя больше нет голоса. Я тебя отпущу, а ты будешь стоять там же, где стоишь сейчас.
Не буду кричать, подумала она. Нет смысла бороться. Не буду кричать. Стоять, где стою сейчас.
Он отпустил ее.
Она хотела закричать. Ее горло завибрировало, мышцы напряглись, чтобы выдавить крик. Не кричать. У тебя нет больше голоса. Нет смысла бороться.
Ее руки и ноги заледенели. Она попыталась пошевелиться и обнаружила, что не может даже разъединить локти. Стоять, где стою сейчас. Чем больше она старалась вырваться и закричать, тем трудней становилось это сделать. Сопротивляться смысла нет. Не кричать.
Мужчина подошел к ней, и при свете фар Кэт узнала Логана Бодейна.
Несколько раз она видела как он шлялся вокруг Гейтхауза. Теперь его лицо было другим. Глаза опасно блестели, кожа была бледной, с сероватым оттенком. Рот кривился в болезненной ухмылке. Серая форменная куртка Эшеров была пыльной, но сухой. Копна спутанных медно-рыжих волос также была сухой. Та часть сознания Кэт, которая еще могла формировать связные мысли, отметила, что Логан был в гараже еще до того, как начался дождь. Ждал ее, ждал этого момента?
Взгляд Логана медленно блуждал по телу Кэт. Затем он посмотрел прямо ей в лицо, и в его глазах, казалось, загорелся злобный голубой огонек.
– улыбнись…
Безмолвная мысленная команда вонзилась в сознание Кэт, словно кончик сосульки. Она проникала глубже, вызывая боль.
Кэт почувствовала, что ее рот дергается. Уголки рта медленно и гротескно поднимались вверх, а по щекам катились слезы ужаса.
– Вот и прекрасно, – вслух сказал Логан. Одним быстрым яростным движением он разорвал спереди ее блузку. Кэт судорожно вдохнула воздух. Улыбка осталась на ее лице и она по-прежнему не могла шевельнуться. В ее сознании его голос продолжал: «УЛЫБАЙСЯ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ НЕТ СМЫСЛА НЕ КРИЧАТЬ СТОЯТЬ ТАМ ГДЕ СТОИШЬ».
Логан отступил на шаг, чтобы полюбоваться ее телом.
– Он придет за тобой, – прошептал он, а его глаза метались от ее лица к телу. – Да, придет, придет сейчас. Я имею в виду палача. Он скоро будет. Я его видел. – Он улыбнулся, весьма довольный собой. – Я не намерен позволить тебе попусту тратить время, пока его нет. – Он шагнул к ней.
Кэт яростно задрожала, но не смогла освободиться от того, чем Логан ее держал. Когда он грубо схватил ее за грудь и впился губами в шею, Кэт не смогла даже закрыть глаза. Внутри у нее все кричало, но она сама была безмолвна. От муки она заскрипела зубами.
Логан схватил ее за волосы и с силой запрокинул ей голову.
– Думала, ты лучше меня, да? – спросил он ее, и его глаза превратились в узенькие щелочки. – Что ж, я покажу, как ты ошибалась, леди. – Он целовал Кэт в рот, затолкав туда свой язык, а его руки тем временем скользили по ее животу.
Зубы, подумала Кэт. Она все еще могла пользоваться зубами.
Логан издал дикий гортанный звук и вцепился в ее груди. Его язык все глубже проникал в ее рот.
И Кэт схватила его зубами.
До того, как Логан успел отдернуть голову, Кэт укусила его со всей яростью и силой, какую только смогла собрать.
Когда Логан закричал, мысленные оковы, державшие Кэт, стали быстро разваливаться. Они разлетались, как опавшие листья при сильном ветре. Она чувствовала, как по ее телу с покалыванием бегут мурашки. Но продолжала все сильнее сдавливать зубами язык Логана, а он орал и старался ее оттолкнуть.
Она почувствовала, что откусила ему язык. Ее рот наполнился кровью.
Логан шатаясь отошел назад и упал на колени. Изо рта у него текла кровь. Он старался подняться, а его невнятный крик изверг еще больше крови.
Кэт выплюнула язык Логана. Она бросилась бежать, но Логан схватил ее за ногу и едва не повалил. Она замахала руками, пытаясь вырваться, и тут заметила железный обруч, который висел на стене в пределах досягаемости. Она схватила его и повернулась к Логану, который с трудом поднимался с пола. В сознании Кэт взорвалось его безумное НЕТ!, но ее руки были уже свободны. На голову Логана обрушился железный обод.
Он упал на четвереньки, голова его болталась, как у куклы. Кэт встала над ним и снова ударила. Удар пришелся по правому плечу. Раздался такой звук, словно треснула метла. Логан повалился на бок, его глаза бешено сверкали на залитом кровью лице.
За спиной Кэт банки и инструменты на полках внезапно ожили. Они полетели во всех направлениях, банка с антифризом ударила Кэт в спину, один из кабелей вцепился ей в волосы, а рядом с ее щекой пролетел гаечный ключ. Ветровое стекло «Мазерати» разлетелось на мелкие осколки. Ненаправленные потоки энергии Логана крушили все подряд, выбивая стекла и сшибая с полок банки и инструменты. Кэт волна этой энергии швырнула на капот так, что у нее захватило дух. Кэт залезла в машину, нашла переключатель гаражной двери и принялась отчаянно давить на него. Двери гаража начали открываться, впуская дождь и тусклый серый свет.
Она выбежала прямо в грозу. Дождь едва не сбил ее с ног, но она продолжала бежать через сад к Гейтхаузу. Поскользнувшись на поросшем мхом камне, Кэт упала и разбила колено. Деревья вокруг нее неистово раскачивались, а опавшие листья проносились мимо, как миниатюрные смерчи. Она оглянулась через плечо – и паника разгорелась вновь.
За ней шел огромный, темный и неразличимый призрак. Он перепрыгнул через изгородь и смял цветы.
– На помощь! – закричала Кэт, но ее голос заглушила гроза. Последовавшая вспышка молнии на миг осветила Гейтхауз, и Кэт показалось, что она увидела человека, который стоял у окна и спокойно смотрел в сад.
Она с трудом поднялась на ноги и снова побежала. Сделав несколько шагов, она почувствовала, что волосы у нее на голове встают дыбом. И с ужасной ясностью поняла, что не добежит до Гейтхауза.
Когда Кэт резко обернулась назад, монстр у нее за спиной напрягся и прыгнул, пробив, как таран, стену дождя. Кэт закричала, но челюсти черной пантеры сомкнулись на ее шее и перекусили ее. Она почувствовала горячую боль в горле, стало нечем дышать. Затем головой вперед Кэт полетела в темноту.
Через несколько секунд она была мертва.
Пантера, сжимая челюстями ее шею, быстро затащила Кэт в кусты. Неподалеку мраморные мокрые от дождя фавны играли на безмолвных свирелях.
Через несколько минут дождь смыл с садовых камней все следы Кэтрин Эшер.
41
– Дождь усиливается, – сказала Рейвен, когда Нью вернулся из своей комнаты в хибаре на Бриатопе. Он надел джинсы и залатанный вельветовый пиджак поверх фланелевой рубашки. – Дороги затопит.
– Возможно, – рассеянно сказал он. Он взглянул на мать, которая молча сидела на стуле, держа на коленях фотографию Бобби. Сочащаяся из дюжины дыр в потолке дождевая вода со стуком падала в различные кувшины, чашки и тазы. Рейвен и Нью приехали в хибару, когда начиналась гроза и гром сотрясал тонкие стены.
– Ты не пойдешь туда вниз. – Майра не смотрела на сына. Она то и дело проводила пальцами по фотографии Бобби. – Ты всего лишь мальчик. Ты не можешь принимать самостоятельные решения.
– Я единственный мужчина в доме. – Нью подвернул рукава пиджака. – Пришло время вести себя по-мужски.
– Как? Отправится на верную гибель? Или еще хуже? – Она скосила мокрые глаза на Рейвен, которая стояла в другом конце комнаты, выглядывая в окно, за которым бушевала гроза. Ее черные волосы намокли и лежали тугими волнистыми прядями. – Мисс Дунстан, – сказала Майра с проникновенной мольбой в голосе, – не дайте моему мальчику пойти туда одному. Пожалуйста… я умоляю вас.
– Мы пойдем вместе, – сказала Рейвен, – как только пройдет гроза.
– Нет, – сказал Нью, застегивая пиджак. – Вместе мы не пойдем. – Он протестующе посмотрел на Рейвен. – Я пойду один, мисс Дунстан. А вы останетесь здесь. И я не буду ждать окончания грозы.
– Я хотела сказать то же, что и в офисе. Видит Бог, я бы хотела, чтобы был другой выход, но его нет. Я иду с тобой.
– Лоджия требует меня, а не вас. Я не могу сказать, что смогу защитить вас – это была бы ложь.
– Я сама смогу постоять за себя, – твердо сказала Рейвен. – Что я и делала всю свою жизнь.
Нью пристально смотрел на нее, нащупывая слабое место. Она была упряма и он чувствовал, что ее не просто переубедить, если она уже приняла решение. Его мать была как вода, но Рейвен Дунстан была подобна скале.
Прогремел гром, и в рамах задрожали стекла.
– Нью…
Призывы были теперь сильней и настойчиво тянули его в Эшерленд и в Лоджию.
– Иди домой…
Голос стал тише и сошел на нет, превратившись в шелковый шепот дождя.
– Не ходи. – Голос Майры сорвался. – О Боже, не ходи, не ходи, не ходи…
– Я должен узнать, что случилось с Натаном, – сказал он ей. – Я не буду сидеть на горе и ждать нового сезона урожая, во время которого Страшила берет свою добычу. И я собираюсь, мама, встретиться лицом к лицу с тем, что обитает в Лоджии.
Рейвен прикоснулась к плечу Нью, и тот перенес внимание на нее, намереваясь приказать ей остаться в хибаре до окончания грозы. Он увидел в ее глазах яростную силу и необходимость самой узнать, что скрывается в недрах Лоджии. Он вспомнил стенд с фотографиями детей. Может, она заслужила ответ, который искала, но он по-прежнему боялся за нее. Как он сможет ее защитить от того, что с такой силой зовет его из Эшерленда? Он почти отдал приказ – почти, – но затем сказал:
– Я готов идти. А вы?
– Я готова.
– Боже правый, – вздохнула Майра, подавив рыдания.
Нью снова взял посох, который оставил рядом с дверью.
– Мама? – сказал он. Она подняла на него глаза, по ее лицу катились слезы. – Я вернусь, – пообещал он. – Но я должен сделать это. Понимаешь?
– Твой папа бы не…
– Я – не он. Я – это только я, и никто другой. Я люблю тебя, мама, но я должен пойти в этот дом.
Она долго смотрела на него, а затем прошептала:
– Тогда Бог в помощь вам обоим.
Читать бесплатно другие книги:
