Они жаждут Маккаммон Роберт
Его окружали высокие дюны песка, большинство из них наросло над остовами автомобилей. Они постоянно осыпались и перемещались с места на место, угрожая Томми погребением под горячим колючим песком, стоило лишь ему проявить неосторожность. День превратился в тусклый янтарный свет неба, под аккомпанемент свиста ветра сухого шуршания песка. Порывы ветра временами едва не сбивали с ног. Ему казалось, что ветер приносит чей–то протяжный голос: “Малыш, малыш, куда ты бежишь, ляг и засни…”
Он продолжал идти вперед, и минуту спустя впереди показалось что–то темное, массивное… Сквозь змеящиеся струи песка он разглядел корпус “линкольн–континенталя”. Краска с корпуса была содрана до блестящего металла, почти вся машина оказалась накрыта песчаной дюной. Он решил забраться на пару минут в кабину, чтобы очистить рот и нос от песка. Когда он потянул на себя дверцу водителя, высохший труп повалился на него, протягивая к мальчику скрюченные пальцы рук. Томми проглотил вместе с песком истерический крик, сплюнул песок и пошел дальше. Ветер шептал вокруг, забирался, казалось, прямо в череп Томми: “Ляг и усни, малыш, приляг, отдохни…”
– Нет! – услышал Томми собственный голос. – Нет! Не усну!
Сделав еще три шага, он споткнулся обо что–то и упал. Оказалось, что ноги его наткнулись на протянутую закоченевшую руку мертвой женщины – кожа на лице натянулась, словно на барабане. Засучив ногами, Томми высвободился. Слезы жгли глаза. “Спиии,– пел ему ветер,– закрой глаза и засниии…”
“Заснуть – как было бы приятно заснуть, расслабиться. Наверное, нужно отдохнуть,– подумал Томми. – Немного подремать. Закрыть глаза, а потом, когда я отдохну, восстановлю силы, я продолжу поиски. Точно, именно так я и сделаю”.
Может, подумал он, мистер Палатазин тоже сейчас где–то спит, свернувшись в песке.
И над Томми начало затягиваться желтое песчаное одеяло.
Потом он осознал, что делает, и стряхнул с себя тонкое – пока одеяло песка. Он с трудом поднялся на ноги. Сердце его колотилось. “Я ведь мог бы умереть вот так,– подумал он с жаром отрезвления. – Старуха–Смерть едва не провела меня за нос на этот раз, и это было даже приятно…”
– Нет, не поддамся! – крикнул он, хотя сам едва слышал уносимые ветром слова.
Он опять бросился бежать мимо брошенных, обглоданных ветром, машин, мимо переползающих с места на место дюн, мимо видневшихся из–под слоя песка мертвых тел, на которые ему страшно было смотреть вблизи, и поэтому он пробегал мимо, не останавливаясь. В тени одной высокой дюны он заметил отпечаток, напоминающий очертания упавшего тела. Томми охватила паника. Он понял, что мог и опоздать.
Впереди, на углу Ла–Бреа и Лексингтон–авеню Томми увидел тело Палатазина, распростертого под прикрытием корпуса автомобиля. Там, где Палатазину пришлось ползти, осталась длинная борозда.
Томми подбежал к Палатазину и склонился над ним. Он услышал его измученное дыхание.
– Проснитесь! – крикнул Томми, тряся его за плечо. – Проснитесь! Нельзя спать! Просыпайтесь!
Палатазин зашевелился, поднял руку, схватил Томми за плечо. Глаза его были красными, он явно не мог понять, кто перед ним. Песчинки забились в трещины и морщины кожи лица, и от этого лицо Палатазина было похоже на русло высохшей реки.
– Кто здесь? – хрипло прошептал он. Голова его упала. – О, боже, ты… Возвращайся назад… назад…
– Нет! Вы должны проснуться!
– Не мог далеко…
– Мы вместе найдем дорогу назад!
Но он понимал, что это невозможно. Палатазин явно был слишком слаб, а ветер слишком силен, поток песка слишком плотен.
– Вставайте! Пойдем!
Он обеими руками потащил Палатазина за плечо. Незащищенное лицо Томми горело, словно в огне. Палатазин зашевелился, стараясь подняться, напряжение ясно читалось в его запавших глазах. Но ему удалось лишь встать на колени, прислониться к машине. Он тяжело, прерывисто дышал.
– Что… ты здесь… делаешь? – пропыхтел Палатазин. – Я же сказал тебе… сказал тебе оставаться дома!
– Вы можете идти? – спросил вместо ответа Томми.
Палатазин снова попробовал встать, но ноги отказывались служить. Сердце его бешено колотилось, легкие работали, словно кузнечные меха, но не могли снабдить организм кислородом. Он чувствовал головокружение, чувствовал, что может вот–вот потерять сознание, и поэтому судорожно вцепился в плечо мальчика, ища поддержки.
– Кажется, я не в такой хорошей… форме, как казалось мне… Легкие болят…
– Вы должны подняться! – крикнул Томми. – Я вам помогу. Держитесь за меня…
– Нет,– сказал Палатазин. – Лучше я лягу и немного отдохну… совсем немного…
– Вы должны подняться! – Томми затряс его, но Палатазин уже соскользнул на песок. Глаза его закрылись и он превратился в неподъемную массу безвольной плоти. И в этот момент Томми вдруг осознал, что кто–то стоит за его спиной, несколько справа. Он стремительно обернулся и оказался лицом к лицу с худощавым, какого–то странного вида пожилым мужчиной. У мужчины было морщинистое коричневое лицо, седая длинная неопрятная борода, рвущаяся по ветру. Одет он был в очень грязные голубые джинсы и желтую футболку с надписью “Тимоти Лири в Президенты”. Ниже был изображен сам Лири, сидящий верхом на Белом Доме и курящий самокрутку с марихуаной. Томми замер, словно окаменел. Мужчина смотрел на него ярко–голубыми очень пронзительными глазами, словно не обращал внимания на бурю. Потом мужчина быстро посмотрел по сторонам и опустился на колени рядом с Палатазином. От него несло потом, грязью и канализацией.
– Ты ведь не из НИХ, парень? Конечно, ты не из них, потому–что тогда бы ты не стоял среди бела дня. То есть, того, что от этого дня осталось, да? Отчего неможется этому типу?
– Он умирает! – крикнул Томми. – Помогите мне заставить его проснуться!
Человек запустил чумазую ладонь в карман, несколько секунд ковырялся там, потом извлек прозрачную пластиковую капсулу и раскрыл ее под носом у Палатазина. Палатазин тут же закашлялся, глаза его открылись. Томми почувствовал густой запах нашатыря.
– Мир, брат,– сказал мужчина, показывая букву “ви” двумя пальцами – указательным и средним. – Амилнитрат нас еще не подводил!
Томми вдруг понял, что у мужчины нет никакой защиты от ветра и песка, ни маски, ни даже куртки.
– Откуда вы пришли? – спросил он.
– Я–то? Отовсюду, брат! Из–под теплой землицы, где бегут прохладные ручьи. Где в бетонной ночи играют бормочущие струи!
Он показал пальцем и Томми обернулся. Он увидел открытый люк канализации.
– Вот там–то я и обитаю! Тут наверху нехорошие флюиды. Так–то парень. Совсем, совсем нехорошие стали! Давай руку и спускайся на нижний этаж.
Человек принялся волочить Палатазина к дыре люка, черневшей прямо посреди улицы. Палатазин был в сознании, но явно в шоке. Дыхание было все еще неровным и трудным. Томми помогал тащить его изо всех своих небольших сил. Бородатый мужчина спустился вниз на несколько металлических скоб–ступенек, потом помог опустить в темноту Палатазина. Затем в люк залез Томми. На самом дне колодца, где кончались металлические скобы, где по стенам бежали трубы и кабели, мужчина перевел Палатазина в сидячее положение, поднял с пола фонарь с мощной линзой и поспешил наверх, чтобы закрыть крышку люка. Томми, задрав голову, наблюдал, как исчезает круг света, а вместе с ним и вой ветра. Когда стало совсем темно и тихо, бородач включил свой фонарь и спустился вниз. Он посветил на Палатазина, который слабо шевеля рукой, освобождал лицо от защитной простыни.
– Еще одну капсулу, брат?
Палатазин покачал головой. – И одной хватит. Ноздри у него просто горели, но по крайней мере голова опять обрела способность соображать. Какое это было счастье – найти убежище от бешеного воя ветра. А на гнусные запахи человеческих экскрементов, царившие здесь, можно было не обращать внимания.
– Красота!
Бородач сидел на корточках, лицо его было белым в отсвете фонаря, он смотрел то на Палатазина, то на Томми. Голова у него поворачивалась резкими толчками, как у птицы.
– Там, наверху, плохие флюиды, несколько дней уже,– сказал он наконец. Подбородок его дернулся вверх, указуя, о чем идет речь. – лучше поосторожней наверху. Сечете?
– Вы кто? – спросил Томми.
– Я? Я – Большое К, Голливудский призрак, Джонни Крыссин мое имя. Друзья меня зовут Крысси.
– Вы… здесь, внизу живете?
– Нет, парень, не здесь еще! – Крысси нахмурился и показал пальцем вниз – Вон там.
Затем он широким жестом обвел окружающее пространство.
– Я живу всюду. Это мой особняк, и он свободен от любых нехороших флюидов, какие были, есть или будут. Здесь у меня миллион коридоров. Журчащие ручьи, реки и озера… Да! Настоящие озера, парень, вообрази! Если бы мне протиснуть сквозь люк катер! Я был бы самым счастливым человеком под землей. Сечете? Ну, а вы, братья, что делали там, сверху, среди всех нехороших флюидов?
Палатазин пару раз кашлянул, сплюнул мокроту пополам с песком и сказал:
– Пытались пересечь Голливуд. Мне казалось, что у меня получится, но…
Он посмотрел на Томми:
– А почему ты ушел из дому? Я же сказал тебе оставаться!
– Если бы я послушался, вы бы были сейчас мертвы! Я же сказал, что могу вам помочь, и помог!
– Ты просто щенок!
Томми зло посмотрел на Палатазина. Когда он заговорил, в голосе его слышался металл:
– Вы мне не отец, поэтому можете не указывать, что я могу и что не могу делать.
Крысси присвистнул сквозь остатки передних зубов:
– Солидно–о–о! Прямо в центр, брат. Истина в кофейной чашке. – Он усмехнулся Палатазину. – Наш младший брат прав. Если бы я не услышал его крики, я бы и носа не показал наружу, при всех сегодняшних нехороших флюидах. Так что, парень, успокойся, охлынь. Плохо пришлось бы тебе, а не ему.
– Наверное, мы должны вас поблагодарить за убежище.
– Не за что. Старина Крысси всегда рад помочь, когда может. Да, я уже сталкивался с парнями вроде вас. Они потерялись наверху, среди нехороших флюидов, которые высасывали у них воздух из легких. Некоторым я помог. – его взгляд помрачнел. – Некоторым я уже не мог помочь. Капсулы их уже в себя не приводили. Вы как себя чувствуете?
– Уже лучше,– сказал Палатазин. Дышать теперь приходилось не самым свежим и ароматным воздухом, но по крайней мере, не нужно было цедить воздух сквозь зубы. И он был благодарен за это – легкие горели так, словно по ним прошлись наждачной бумагой.
– Может, желаете слегка взбодриться? – Крысси выгреб из кармана своих грязных джинсов целую пригоршню ампул, таблеток и капсул, всех размеров, форм и цветов. – У меня все, что нужно. Скоростные, желтенькие, красные… микродот один есть, на неделю башку вам свернет! – Он хихикнул и протянул пригоршню Палатазину.
– Нет, благодарю.
А как насчет ангельской пыльцы? Немного, а? Или… – Он полез во внутренний карман и вытащил оттуда прозрачный пакет с чем–то вроде нарезанных и высушенных грибов. Крысси с любовью посмотрел на коричневые кусочки. – Волшебные,– сказал он.
Палатазин покачал головой и Крысси явно погрустнел – отклонили его самое сердечное предложение.
– Ты кто? – спросил Палатазин. – Торгуешь?
– Я? Торгую? Слушайте, вы Джона Траволту называете кем? Танцором? Парень, я художник в своей области! Смотри! – Он покачал прозрачным пакетом перед лицом Палатазина. – Чистая магия, лучшее, что можно достать на всем побережье! Магические грибки! Никаких добавок, консервантов и так далее. Чистое домашнее производство, заботливо выращено для вас вашим покорным слугой, с использованием всех естественных элементов, органических отходов…
– Прекрасно,– сказал Палатазин и слабо помахал рукой, отказываясь от пакета.
– Все остальное чепуха по сравнению с моими магическими грибами.
Крысси спрятал все остальное содержимое своего карманного тайника, открыл пакет и понюхал. закрыл глаза и пододвинул пакет Палатазину. Тот уловил жестокий запах нечистот.
– Я их выращиваю здесь, внизу,– объяснил Крысси. – Теперь бы мне найти способ избавиться от запаха – и я буду большим человеком.
Палатазин что–то проворчал и отодвинулся подальше от бородача. “Что еще за ненормальный, подумал он. – Какой–то хиппи, годами живущий в этих канализационных трубах. Счастливо пожирает таблетки и выращивает “магические грибы на…” как он сказал? – естественных элементах. Но иногда ему приходится выползать наружу, чтобы по крайней мере, достать новые батарейки для фонаря… Интересно, а что он ест?” От этого вопроса Палатазину стало несколько не по себе и он решил дальше воображение не пускать…
В этот момент Крысси с любопытством подался вперед, глядя на рюкзак.
– А что у вас там? Нет ли, случайно, там консервного ножа? Я бы вам спасибо сказал – потерял свой ножик пару дней назад. Может, у вас там сэндвич с ветчиной найдется?
Палатазин отстегнул ремешок одного кармана и вытащил колья. Крысси тут же замолчал. Он взял один из кольев и осторожно посветил на него фонарем, словно это была археологическая находка.
– А что это такое? – тихо спросил он. – Это для кровососов? Да?
– Для вампиров.
– Нехорошие флюиды, о–о–очень нехорошие флюиды!
Он отдал кол Палатазину и вытер ладони о свои грязные джинсы. – Брат, я их видел, да. Они повсюду, и множатся, ну прямо, как мухи. Только посмотри им в глаза, и они тебя уже пух! – они тебя уже взяли под контроль. – Он понизил голос до заговорщицкого тона. – Прошлой ночью пара кровососов погналась за мной. Я залез в гофмановский “Дели” раздобыть немного еды. И на обратном пути, прямо на углу – тут как тут. Словно специально меня поджидали. Я сразу же понял, что они такое, но один из них посверкал вот такими зубищами, и я сказал себе: “Старина Крысси, у тебя бывали кошмары, но такого еще не было!” И я пошел скорей от них, а они погнались за мной. Тогда я врубил полную скорость без ограничений, но все равно не мог оторваться. И все это время я слышал их безумные голоса. Они кричали и вопили прямо внутри моей черепушки. – Крысси нервно усмехнулся, глаза его ярко блестели. – Они загнали меня в канал, идущий под Голливудским бульваром. Я думал, что спрячусь от них в темноте. Они умеют двигаться так… незаметно и тихо… Они даже не дышат. Могут подобраться со спины, и вы узнаете об этом только, когда будет слишком поздно. Я долго сидел в своем укрытии, а потом услышал издалека крик – в канализации прятались еще какие–то люди, и вампиры нашли их вместо старика Крысси. Повезло ему, верно?
– Да,– Согласился Палатазин. – Очень повезло. – Но его охватила ужасная неуверенность. Вдруг здесь прячутся вампиры? Ведь в темноте они могут свободно передвигаться, как днем. Или они все–таки будут связаны своим страхом перед временем солнечного света? Интересно, далеко ли еще до вечера?
– Нужно спешить,– тревожно напомнил Томми. – Но каким образом? Наверх подниматься бессмысленно – мы далеко не пройдем сквозь ураган.
– Правильно… – сказал Палатазин, задумчиво глядя на Крысси, потом на мальчика. – Если мы поднимемся наверх, далеко мы не уйдем…
– И что же?
Палатазин повернулся к Крысси.
– Как далеко идут эти каналы? – В его голосе слышалось тревожное возбуждение.
Бородач пожал плечами:
– Очень далеко. Через Голливуд, Лос–Анжелес, Беверли–Хиллз, уходят аж в каньоны… – Он согнулся, немного прижмурился. – А вам куда нужно?
– На верх Голливудской чаши, по эту сторону от Маллохандрайв…
– Иисус! Это что, экспедиция у вас?
– В некотором роде.
– Эге… Жаль, что не захватили с собой резиновые болотные сапоги,– сказал Крысси. – Они бы вам пригодились. Путь лежит дальний, братья!
– Но мы можем туда добраться, не поднимаясь на поверхность?
Крысси молчал. Он сидел на корточках, казалось, обдумывая сложную проблему. Потом он уточнил:
– А куда именно… вам нужно?
– Через Голливуд к Аутпост–драйв, потом наверх, в холмы. От Аутпост ответвляется еще одна дорога, вверх, но сомневаюсь, что канализация там проходит.
– Я знаю, где Аутпост–драйв начинается. По другую сторону Франклин–авеню. Проходит прямо под горой, верно?
– Да.
– Значит, масса дерьма на линии. Идти будет нелегко. Вроде как карабкаться на ледяную гору. К тому же, все линии разного диаметра. В одних можно идти, в других ползти, а в некоторых – будьте довольны, если вы не застрянете, как пробка, и выберетесь наружу. Отсюда до Франклина мили три топать. Но вы на мой вопрос не ответили. Куда вам нужно, в какое место?
– Замок Кронстина. Знаете, где он находится?
– Не–а. Но уже по названию кумекаю, что флюиды там поганые. Говоришь, он рядом с Маллохана? Значит, еще пару миль прямо вверх. Если только мы проберемся сквозь туннели. Если не повернем в неправильном направлении и не заблудимся. У меня, правда, нюх на направление. Я живу здесь, внизу, с самого возвращения из Вьетнама. – Взгляд Крысси заострился. – Тут лучше, спокойней. Мир наверху съехал с рельсов, сечешь? Одни поганые флюиды повсюду. Во всяком случае, я знаю систему канализационных линий не хуже, чем вы знаете дорогу из ванной в туалет. И даже я иногда могу заблудиться. И даже я не бывал во многих здешних местах. Вообразили ситуацию?
– Значит, вы говорите, что добраться туда невозможно?
– Не–а. Этого мы не говорим. Мы говорим, что вам самим туда не добраться.
– Это я понимаю,– сказал Палатазин.
Крысси посмотрел на него, потом на Томми. Томми слышал приглушенный рев бури наверху, словно какое–то гигантское животное грызло металл люка над его головой, пытаясь добраться до убежавших под землю жалких людей.
– Так что вы задумали? – спросил Крысси.
– Мы должны уничтожить предводителя вампиров,– сказал Палатазин тихо. – В лучшем случае у нас остается еще четыре часа дневного времени. Потом солнце спустится низко, и ночь наступит раньше обычного – из–за урагана. До замка нам обычной дорогой не добраться. Но можно пройти, используя канализационные каналы, верно?
– Возможно,– сказал Крысси. – Не нравится мне путаться с этими кровососами, брат. Это у старины Крысси вызывает нехорошие мурашки по всей коже. Вы думаете… накалывать их на эти вот палочки?
– Там спит их предводитель… их король. Мне кажется, я мог бы уничтожить его, и тогда все остальные были бы деморализованы, впали в панику…
– Вроде как с индейцами, да? Убивают вождя, все остальные тут же накладывают в штаны…
– Да что–то в этом роде.
– Так, это я секу,– кивнул Крысси и посмотрел в чернильную темноту туннеля. – Значит, все это идет… вроде как к концу света, да? Эти кровососы становятся все сильнее и многочисленнее, а нас все меньше, и мы слабее. Верно?
– Да. – Палатазин смотрел в глаза Крысси. – Я должен добраться до замка. И нужно отправляться в путь немедленно. Ты поможешь нам?
Крысси с минуту жевал ноготь большого пальца. Глаза его открывались все шире и шире. Потом он вдруг захихикал.
– А почему нет, брат? Я ненормальный патриот. Дерьмо! Почему бы и нет?
Он ухмыльнулся в темноту туннеля со всем оптимизмом и храбростью, какую могли дать ему его пилюли и магические грибы. Потом он поднялся, затрещав суставами коленей, и направил луч света вдоль туннеля, показавшегося бесконечным.
– Нам вот сюда.
Он подождал, пока Палатазин поднимется, и зашагал вперед, согнувшись. Казалось, сутулость теперь превратилась в его неотъемлемую черту, и что таким, скрюченным, Крысси был с самого рождения. За ним последовали Палатазин и Томми. Сначала шел Палатазин, а Томми замыкал их маленький отряд. Тошнотворный запах человеческих экскрементов стал заметно сильнее, но это было куда предпочтительнее адского урагана наверху. Под ногами журчала вода.
Время было их главным противником. И оно было на стороне вампиров. Палатазин чувствовал страх перед грузом ответственности не только за Томми, Джо и Гейл, но и за сотни тысяч людей, попавших в ловушку песчаной бури. Что будет с ними этой ночью и следующей, если не будет уничтожен король вампиров? У него было такое чувство, словно он шел на битву с древнейшим противником человека, с ночным кошмаром, искалечившим его детство, погрузив Палатазина в мир, где приходилось шарахаться от каждой тени, и каждый день сумерки становились напоминанием о том, что где–то просыпаются вампиры…
Краем глаза он уловил позади какое–то движение – неопределенный силуэт, тронутый отсветом луча фонаря. Первая мысль Палатазина была – вампиры схватили Томми и теперь собираются напасть сзади на него, но когда он оглянулся через плечо, то ничего там не увидел, кроме Томми, с которым было все в порядке.
И в следующий миг он услышал до боли знакомый голос, словно едва ощутимое дуновение ветра, пронесшееся мимо уха. Он отлично понял произнесенные слова: “Андре, я не покину тебя!…”
Это придало ему уверенности. Но идти было еще так далеко! И ничто в мире не могло задержать безостановочное движение солнца к закату.
10.
Теперь “краб” едва полз. В самом центре Бойл–Хиллз, на пересечении с Сото–стрит дорогу перекрыли могучие дюны, нанесенные вокруг жуткого скопления столкнувшихся машин. Девять или десять автомобилей врезались друг в друга на перекрестке. Вес остановил джип. Видимость была теперь настолько плохой, что даже мощные фары “краба” не могли пронизать темно–янтарной мглы, и вести джип приходилось крайне медленно и осторожно, чтобы не врезаться в брошенную машину или дюну. Вес понимал, что самый интенсивный момент урагана пришелся вчера на час пик, поэтому автострады, улицы, проспекты – все они будут заполнены корпусами автомашин. Теперь они были хорошим фундаментом для дюн, которые росли над ними, словно ядовитые желтые лишайники. Что потом сталось с теми, кто был в машинах? Нашли они убежище, прежде чем погибли от удушья? Или сначала их нашли вампиры?
– Тупик,– сказал Сильвера. – Тут нам не проехать.
– Повернем на Сото. Через восемь кварталов должна быть рампа Голливудской автострады.
Вес с радостью обнаружил, что въездная рампа свободна. Но как только “краб” взобрался на полотно автострады, фары начали выхватывать из мглы одну брошенную машину за другой. Дюны беспокойно переползали с места на место, угрожая похоронить “краб”. В безвоздушном пространстве закупоренных кабин виднелись трупы пассажиров. Много мертвых тел валялось и снаружи – это были те, кто выбрался из автомобилей, но далеко уйти уже не смог. Некоторые, казалось, просто прилегли отдохнуть. Другие погибли в агонии – с выпученными глазами, распухшими, выпавшими наружу языками. Открытые рты были теперь забиты песком. Вес чувствовал, что нервы его на пределе. “Краб” преодолел едва пятьдесят ярдов, как снова их продвижение застопорила плотная масса шлифованного ветром металла и песка впереди. Ветер яростно дергал и ударял в борт джипа.
– Давай задний ход вдоль рампы,– сказал Сильвера отрывисто. Он протянул руку за спину и повернул кран баллона, выпуская в кабину джипа новую порцию кислорода. – Нужно искать другой путь.
– Нет другого пути! – крикнул Вес. – Иисус Христос! Все забито, все дороги заблокированы песком и машинами.
Сильвера подождал, пока Вес успокоился, и сказал:
– Не волнуйся. Криком ничего не решишь и ничем делу не поможешь. И через Лос–Анжелес на нервах нам не перебраться.
Вес дрожал. Как ему хотелось сейчас закурить сигарету с марихуаной или хотя бы с табаком! Но в любом случае у него не было ни сигарет, ни лишнего кислорода, чтобы тратить его на курение. “Что, решил лапки опустить? – едко спросил он себя. – Нет. Я не могу так просто сдаться… Как священник сказал, мы должны обязательно найти путь…”
– Давай задний ход,– повторил Сильвера.
– Ни черта не вижу,– пожаловался Вес. Заднее стекло было покрыто плотным слоем песка, и они рисковали въехать кормой в дюну. И тогда пиши пропало, общий привет. Двигатель пару раз закашлял, сбился, и сердце Веса тревожно подпрыгнуло.
– Ладно,– сказал Сильвера, доставая из багажника кислородную маску, очки и прилаживая их на голове. Второй кислородный баллон был заправлен в специальную обойму, чтобы его было удобно нести за спиной. Несколько секунд Сильвера возился с резиновой маской и кислородным баллоном. Послышался тихий щелчок – это соединились крепления переходного узла. Сильвера повернул кран и сделал несколько глубоких глотков прохладного свежего воздуха из шланга, потом забросил баллон за спину.
– Я выйду наружу и буду проводником,– сказал он глухим из–за маски голосом. – Если я ударю в корпус справа, значит, бери правее, если слева – то левее, соответственно. Понял?
– Да,– сказал Вес. – Только, ради Бога, будь осторожен!
Сильвера открыл дверцу и вылез наружу. Ветер едва не сбил его с ног. Он был теперь словно астронавт на чужой планете, пуповиной шланга присоединенный к автономной системе жизнеобеспечения. Рядом с “крабом” лежали в песке два полузанесенных трупа – женщина, прижимавшая к себе маленькую девочку. Сильвера содрогнулся, потом обошел “краб” сзади. Вес включил реверс и джип начал осторожно пятиться. Несколько раз Сильвере приходилось ударять по борту “краба”, чтобы предотвратить столкновение с дюной или другой машиной. Когда они достигли рампы, холодный пот выступил на его лице крупными каплями, от перенасыщения крови кислородом кружилась голова. Сильвера поспешно влез в кабину, сел на свое место и стянул маску.
– Все, свободно,– сказал он. – Но шоссе можно теперь вычеркнуть – нам оно не поможет.
Они проехали под шоссе через подземный проезд, повернули налево, к Маренго, двигаясь мимо темных зданий Окружного госпиталя – здесь врач по имени Дюран напророчествовал Сильвере скорую смерть. Интересно, где сейчас доктор Дюран? Наверное, теперь он совершает ночные домашние визиты совсем иного свойства… Они медленно обогнули комплекс Норт–мейн–стрит. Эта дорога, как знал Сильвера, должна была вывести их за реку, за деловой центр Лос–Анжелеса.
“Краб” почти пересек Норм–мейн, когда фары выхватили впереди гигантскую желтую дюну, полностью перекрывшую дорогу.
“Крысы в лабиринте,– подумал Вес, нажимая на педаль тормоза. – Мы – крысы в лабиринте”. Свет фар отражался от хромированного радиатора “кадиллака”, попавшего в ловушку песчаной горы. Лунными горами возвышались со всех сторон проклятые дюны.
– Назад,– прохрипел Сильвера. Лицо его было цвета засохшей глины.
У них ушел еще целый час на то, чтобы среди дюн и прочих препятствий отыскать путь через реку, на 7–ю улицу, почти в пяти милях южней того места, где они первый раз пытались пересечь эту реку. По обеим берегам реки поднимались фабрики и склады, темные, безлюдные, мертвые. Проволочные заграждения снесло ветром, они лежали посреди 7–й улицы, как колючая проволока. Примерно через квартал им попался перевернутый грузовик, занимавший весь центр улицы.
Вес снизил скорость, повернул направо, двигаясь теперь вдоль боковой узкой улицы, по которой с обеих сторон тянулись ряды складов. Кажется, теперь он знал, где находится. Деловой Центр Лос–Анжелеса находился всего в нескольких улицах дальше, а оттуда уже легче будет выбраться в Голливуд. Путь, конечно, страшноватый, но чистая безделица по сравнению с тем, что их ждет в замке Кронстина – если они туда доберутся. “Краб”, кажется, еще в неплохой форме, хотя двигатель регулярно заходился кашлем, отплевывая песок. Очевидно, джип был рассчитан на суровые условия эксплуатации и был снабжен системой воздушных фильтров, которая задерживала большую часть песка. И все же, как припомнил он, “краб” двигался под прикрытием массивной кормы транспортера, так что основной удар урагана приходился на большую машину. Возможно, “краб” заглохнет в судорогах в следующую секунду, а может быть, он донесет их до цели без сучка и задоринки. Не было способа определить, что именно их ожидает.
Внезапно Сильвера как–то странно посмотрел на Веса.
– Останови,– сказал он.
– Что такое? – удивился Вес. – Где остановить?
– Здесь.
Вес нажал на тормоз. Джип проскользил по песку пару футов и остановился.
– Что случилось?
– Не знаю. Просто… мне показалось, что я заметил… когда мы проезжали мимо склада, только что… там что–то было сложено на грузовой платформе. – Он посмотрел назад, но ничего нельзя было разглядеть. – Гробы,– сказал Сильвера тихо. – Кажется, это были целые ряды гробов. Они стояли на грузовой платформе перед складом.
Вес дал задний ход. В окне со стороны священника показались черные очертания металлической конструкции склада. Из песка торчали остатки проволочной сетки–забора. На несколько секунд сплошное полотно несущегося в потоке урагана песка вдруг дало прореху, и сквозь этот просвет Вес и Сильвера увидели, что перед складом стоит ряд больших грузовиков, и на платформах кузовов у каждого лежит что–то, накрытое темно–зеленым брезентом. Брезент вдруг подняло ветром, потом опустило, снова подняло…
– Смотри! – воскликнул Сильвера на второй раз, и Вес увидел на грузовике ряды продолговатых предметов. Такие же предметы аккуратными рядами заполняли платформу перед складом, словно были готовы к отправке.
– Я выхожу,– сказал Сильвера. Он надел кислородную маску и баллон и выбрался из “краба”, шагая быстро, подавшись навстречу напорам ветра. Вес несколько минут возился со второй маской и баллоном, соединил их, наконец, должным образом и опустил баллон в держатели второй заплечной обоймы. Маска была тесной, словно вторая кожа. Широкие стекла защитных очков давали возможность хорошего обзора. И первый глоток кислорода из баллона показался сладким, как мед. Вес вылез из джипа и последовал за Сильверой, карабкаясь на дюны и осторожно обходя остатки проволочной сетки забора.
Оказавшись на грузовой платформе, Сильвера оттянул в сторону плотный брезент – словно гигантское крыло, ткань была унесена ветром. Потом поднял крышку гроба и заглянул вовнутрь. Гроб был наполнен грязью, но внутри никого не было и на грязевой набивке не было еще следа от прятавшегося здесь вампира. Это был совершенно новенький неиспользованный гроб. Когда Вес с трудом забрался на платформу и, прихрамывая, зашагал вдоль нее, он осознал вдруг, что длиной этот склад не уступает футбольному полю. Возможно, он был даже больше поля. Дальний конец исчезал в крутящейся желтой мгле. Он заглянул в пустой гроб, потом поглядел на отца Сильверу. Ему пришлось кричать, чтобы было слышно сквозь ветер и резину маски:
– А что ты думал найти здесь?
– Сам пока не уверен,– сказал Сильвера, открыв следующий гроб, потом еще один. Все они были наполнены влажной землей, но вампиров там не было. “А почему они должны быть?” – спросил он сам себя. Потому что вампиры не спят на открытом воздухе. Им необходимо особое укрытие. Взгляд его упал на большую дверь, ведущую в помещение склада. Дверь была скользящего типа и ездила на двух рельсах. Священник подошел к двери и отодвинул ее в сторону на несколько футов. Из образовавшегося темного проема накатила волна холода. Именно такое чувство он уже однажды испытал – в том страшном здании на Дос–Террос. Сильвера предостерегающе посмотрел на Веса, потом переступил порог.
Сначала все вокруг было закрыто кромешной тьмой – абсолютно ничего не было видно. Потом, по мере того, как привыкали к сумраку глаза, он различил металлические перекладины балок, ряды выключенных флюоресцентных ламп, металлические ступеньки, ведущие на мостик, обегавший все здание. Неподалеку стояло несколько выкрашенных в желтое электрокаров и погрузчиков. Потом он увидел самое главное, и дыхание на миг замерло у священника в груди.
Склад был наполнен гробами – их тут было, наверное не менее тысячи. Они рядами лежали на бетонном полу, аккуратно накрытые крышками, и теперь Сильвера понял, почему часть гробов осталась снаружи – внутри склада для них уже не было места.
– Иисус Христос! – Тихо сказал Вес, стоя за спиной священника.
– Тут они и спят,– услышал свой собственный голос Сильвера. – Не все, конечно… далеко не все, но… Боже мой! Ведь все склады в промышленном районе могут быть полны ими! – Он осторожно шагнул вперед, наклонился и медленно приподнял крышку гроба, стоявшего ближе всех.
На подстилке из коричневой калифорнийской почвы удобно устроился вампир – молодая женщина в голубой блузке с темными пятнами крови на груди. Она лежала, спокойно сложив руки на груди. Глаза ее, казалось, смотрели прямо сквозь молочно–призрачные веки, и взгляд их был полон тоскливой ненависти. Веки, подумал Сильвера, в точности как у тех, кого эвакуировали из дома на Дос–Террос. Такие веки у многих рептилий – хорошая защита от ветра и песка. Вампир лежала неподвижно – машина убийства, ждущая момента пробуждения. Сильвера смотрел на дьявольское создание и ему слышался призрачный шепот внутри собственного черепа: “Наклонись немного ниже, человек, немного ниже, и тогда…”
Священник быстро задвинул крышку гроба и попятился, чувствуя, как вдруг хриплым стало его собственное дыхание внутри маски, Он открыл крышку следующего гроба и обнаружил там маленькую чернокожую девочку – ее кожа приобрела нехороший серый оттенок, Он почувствовал ее жажду горячей человеческой крови, человека, склонившегося над ней в дневном сне. Она вдруг зашевелилась, и это движение заставило Сильверу отпрыгнуть. Пальцы вампира сжали борта гроба, потом руки ее снова опустились и она замерла. Сильвера закрыл гроб, чувствуя, как пробегает по позвоночнику ледяная дрожь.
Вес шагал вдоль первого ряда гробов. Он открыл один из них трясущимися руками. Там лежал мальчик лет пяти, не больше. Прямо на глазах окаменевшего от ужаса Веса рука мальчика поднялась, пальцы сжали воздух и рука упала обратно в гроб. Открылся рот – красная линия на желтоватом лице, словно кровавый разрез. Щелкнули клыки, словно зубья медвежьего капкана. “Неужели ему что–то снится? – подумал Вес. – Но что? Видит он во сне меня, представляет, как погружает клыки в горло?” – Он наклонился чтобы закрыть гроб и в сознании его слабым огоньком затрепетал детский голос: “Дэнни хочет, чтобы ты остался… Дэнни не хочет чтобы ты уходил…” Вес замер, в голове пульсировал гром. Сильвера, нагнувшись опустил крышку и оттащил Веса в сторону.
– Спасибо,– не–моргая, сказал Вес. – Ты посмотри, они даже во сне опасны…
– Помоги. Я хочу вытащить одного на свет,– сказал Сильвера. Он взялся за первый гроб, который открывал. Вес зашел с другой стороны и вместе они вытащили тяжелый гроб наружу, на грузовую платформу, в мутный желтый свет угасающего дня.
– Я его сейчас открою,– сказал Сильвера. Прежде, чем Вес сообразил, что ему делать, Сильвера открыл крышку и поспешно сделал несколько шагов назад, готовый ко всему.
Вампир тут же начал корчиться, царапать ногтями борта гроба. Рот его исказился гримасой боли, Клыки щелкали друг о друга с ужасной силой. Вес видел, как в глазах вампира проснулось сознание, его сменила боль, потом агония, Вампир завопил. Ничего более жуткого Вес раньше не слышал.
Потом существо село, разбрасывая при этом во все стороны куски грунта, наполнившего гроб. Горящий смертью взгляд упал на Сильверу, и вампир начал подниматься, повернув голову в сторону, так, чтобы на лицо падало меньше света.
Сильвера понял, что вампир попытается вернуться на склад, в прохладную спасительную темноту. Он толкнул в дверь Веса, прыгнул следом сам и начал задвигать дверь. Когда дверь задвинулась, вампир принялся в отчаянии биться о металл. Двое мужчин с трудом удерживали створку – она норовила поехать в другом направлении. Вес едва сдержал крик, он вдруг осознал, что они прячутся от одного вампира, который снаружи, а внутри склада спят тысячи подобных бестий. Ему показалось, что он слышит крадущиеся шорохи за спиной, щелканье, треск и стук открывающихся крышек гробов.
Потом царапанье в дверь снаружи прекратилось.
Сильвера подождал немного, потом начал отодвигать створку, открывая проход.
– Осторожно, это ловушка! – крикнул Вес.
Сильвера приоткрыл дверь всего на несколько дюймов и выглянул наружу.
Гроб на платформе, который они с Весом вытащили туда, был снова закрыт. Когда Сильвера открыл дверь пошире, Вес услышал быстрый шорох за спиной и явственный стук задвигаемых крышек. Сильвера вышел на платформу, наклонился над гробом и откинул крышку еще раз.
Вампир – теперь весь покрывшийся жуткими пятнами, словно трехдневной давности мертвец – сел и попытался вцепиться клыками в Сильверу. Клыки погрузились в резину маски, прямо перед глазами Сильверы под плотью десен пенилась отвратительная жидкость. Отчаявшись прокусить маску, вампир отпустил Сильверу. Его руки метались из стороны в сторону, словно у карнавального толстяка. Голубая блузка натянулась, посыпались пуговицы. Из ноздрей, глаз, рта, ушей текла какая–то жидкость. Потом совершенно внезапно существо скорчилось и свернулось, будто сухой лист. Рот и глаза ввалились, как будто растворились, нос тоже уплотнился и ввалился. Вампир свернулся буквой “С”, затрясся и затвердел. Теперь это был месячной давности мертвец, каковым он нам самом деле все это время и являлся.
Вес едва успел поднять маску – желудок его требовал облегчения. Когда рвота прекратилась, ребра у Веса болели так, словно сам Сатана лягал его своими раздвоенными копытами.
– Подожди здесь,– сказал Сильвера и быстро вернулся к джипу.
Вес натянул маску и присел на песок, подальше от мертвого вампира. “Их слишком много! – подумал он. – Тысячи!” Он снова подумал о Соланж. Конечно, глупо надеяться, что она до сих пор не стала одним из них. Но сейчас он просто не в силах был думать об этом.
Священник вернулся с канистрой и керамическим распятием. За пояс он заткнул пистолет Ратлиджа. Распятие он передал Весу, а сам вошел в склад с канистрой. Вес на слабеющих ногах последовал за Сильверой. Сильвера снял крышку с канистры и принялся обливать гробы, все подряд, сколько мог. Трех галлонов, правда, на много не хватило, и остаток Сильвера вылил на пол возле первого ряда гробов. Потом отшвырнул канистру и отступил к дверям. Сняв с предохранителя пистолет, он нацелил ствол сорок пятого калибра на лужу бензина. Выстрел показался ударом пушки. Вес увидел сноп искр. Над лужей вспыхнуло голубое пламя, побежали бензиновые огненные ручейки. В следующее мгновение гробы начали обугливаться, над ними змеями поднялся черный дым, тени и отблески заплясали на металлических стенах. Крышки нескольких гробов зашевелились, начали открываться. Сильвера коротко приказал:
– Уходим! Скорей!
Прежде, чем полностью задвинуть дверь, Сильвера взял у Веса распятие и заклинил им наружную рукоять двери. Потом они бросились бежать.
В кабине “краба” они сняли дыхательные аппараты. Вес включил двигатель. Сквозь завывания ветра он услышал и другие вопли, от чего ему захотелось плотно прижать ладони к ушам.
– Поехали скорей,– приказал Сильвера. Вес преодолел небольшую дюну, которую намело перед джипом, пока он стоял здесь. И когда они уже покинули район склада, он спросил Сильверу:
– Думаешь, они все сгорят?
– Нет, но некоторые наверняка. Внутри склада между металлическими стенами очень скоро станет жарко, а распятие не даст им подойти к двери. Если же они и выберутся, то с ними кончит солнечный свет. Но не думаю, что все они сгорят, нет.
– Боже мой! Я и не подозревал, что их… столько!
– И это лишь их часть. Их в десять раз больше, я уверен.
Сильвера положил пистолет на пол кабины, потом сжал пальцы, пытаясь унять дрожь ладоней. Страх наполнял его, словно он был старым треснувшим кувшином и начал протекать. Внезапно он понял, что не может больше определить, где находиться солнце. Небо казалось совершенно однородным, одного грязно–коричневого цвета с полосами серого и желтого.
– Который час? – спросил он.
Вес бросил взгляд на часы, поблагодарив фирму “ролекс” за их водонепроницаемый ударостойкий корпус.
– Почти три. – Он снял часы и положил их на приборную панель, чтобы они оба могли видеть время.
– Нужно спешить,– тихо сказал Сильвера. Но голос внутри него кричал: “Слишком поздно! Скоро настанет ночь и все будет кончено! Слишком поздно!”
Башни небоскребов Лос–Анжелеса высились со всех сторон в мрачном желтом свете, словно надгробия на кладбище великанов. Потом их не стало видно–все затмили полотнища серо–желтого песка. “Дворники” ветрового стекла стонали и скрежетали. Двигатель “краба” судорожно втягивал воздух сквозь забитые песком фильтры. Темнота, казалось, наползала на них со всех сторон. Где–то возле белой плоскости Першинг–сквера, теперь покрытой полосами нанесенного песка, перед джипом пролетела целая стая шаров перекати–поле. Бог знает, откуда они тут взялись. Вес пытался преодолеть одну за другой блокированные дюнами и брошенными автомобилями улицы. Каждый раз ему приходилось осторожно возвращаться по собственным следам. Указатель на циферблате топлива начал угрожающе опускаться, стрелка на термометре подошла к крайней черте.
“Скоро Лос–Анжелес превратится в город призрак, разорванный и пережеванный челюстями Мохавской пустыни”,– продумал Вес. Да. Сверкающий город Коандук, разоренный, разрушенный. Город снов и мечтаний, величественный дворец наслаждений, павший перед армиями пустыни и Зла, разрушивших его. Зло всегда здесь обитало. То там, то здесь. То Душитель Холмов, то Таракан, то Массон–убийца – словно части жуткого рецепта, готового для приготовления отвратительного варева, которое сейчас вариться в колдовском котле, в который превратился город Юности. Гуляш из змеиных голов и человеческой крови. И когда надвинется ночь, зазвонит призывающий к пиршеству колокол. И ЗЛО сквозь тысячи своих сиплых глоток запоет: “Праздник! Праздник насыщения! Стол накрыт, банкет нас ждет, мы страшно голодны…”
Вес понимал, что им нечего теперь противопоставить вампирам. Немного воды во флаконе, пистолеты и пружинный нож. Какая польза от пуль и ножа? Вес рассчитывал на определенное воздействие распятия, но теперь и распятия у них не было. У него, правда, был маленький шарик–амулет, который сделала Соланж. Он помог ему во время столкновения с мотоциклистами. Но что будет со священником? У него вообще нет никакой защиты.
Он отбрасывал в сторону мрачные мысли, но они упорно возвращались, как стервятники. Но сейчас у него не было ни времени, ни сил, чтобы с ними разделаться. Один взгляд на топливный указатель сказал ему, что обратного пути у них нет и уже давно. Теперь оставалось одно – двигаться дальше. Двигаться дальше, пока они не окажутся в последнем тупике. Весли Ричер, это твой последний спектакль, и ты должен играть так, как никогда еще не играл. Ладони его покрылись холодной испариной, как в тот первый вечер, когда он вышел на сцену Комедийной Мастерской. Но теперь сцена была куда важнее, чем та, первая… И расплатой за промах будет смерть, если не хуже…
“Да, смерть – это еще совсем неплохо будет,– подумал Вес. – Альтернатива – превратиться в одного из этих существ, которые спали в гробах на складе”. Он уже принял решение, как избежать этого – ствол пистолета в рот, быстрое нажатие на спуск. И – Баааахх! Прыжок с ночного поезда. Пешком домой, сквозь жуткий дождь. Самоубийство.
Он надеялся, что ему удастся вместе с собой убить и Соланж.
Читать бесплатно другие книги:
