Анафора Винниченко Игорь
Олег глянул на него снисходительно.
– Не хочу вас разочаровывать, – сказал он, – но каждое новое поколение начинает с того, что заявляет о новой эпохе. На самом деле, что тут может быть нового? Все уже было в веках, и вы даже можете стать на голову и исполнить так свой танец, но мир от этого не изменится.
Виталий вздохнул и посмотрел на Дашу с сожалением.
– Я же тебе говорил, – сказал он с горечью. – Он не способен этого понять.
Даша решительно села к столу напротив отца.
– Хорошо, папа, – заявила она. – Мы несознательное и легкомысленное поколение. Но ты ведь представитель ответственного и вдумчивого поколения, да? Так, прости меня, что ты можешь предъявить в качестве доказательства? Что вы сотворили с этой страной, с этим народом?.. Где были ваша ответственность и ваша сознательность?..
– И ваше тяжеломыслие, – с восторгом добавил Виталий.
Олег пожал плечами.
– Я не собираюсь оправдываться, – сказал он. – Лично я сделал все, чтобы этого не было, но преодолеть исторический процесс не в моих силах.
– Так может, не надо тогда нас учить? – спросил Виталий. – Если уж до конца быть ответственными?
Олег невольно усмехнулся.
– Это нежелание учиться для вас особенно характерно, – буркнул он.
– Вы проиграли, папаша, – злорадно объявил Виталий. – Вам больше нечего сказать, так не путайтесь у нас под ногами. Вы нашли себе дыру, чтобы спрятаться, вот и сидите там!
– Виталий, – посмотрела на него с укором Даша.
– А что, я не прав?
– Ты прав, – сказала Даша. – Но он все же мой отец, и я не могу так…
Олег понуро кивнул:
– Спасибо, дочка… То есть у меня есть шанс надеяться на вашу милость в будущем, да?
– Ты знаешь, папа, как я к тебе отношусь, – отвечала она. – Но я не могу тебе позволить вмешиваться в нашу жизнь! Я уже взрослая девочка и сама делаю свой выбор.
Олег приуныл. Он понял, что они вовсе не ждали объяснений, они приняли его, чтобы продиктовать ему свой манифест, не думая даже прислушиваться к его словам. Продолжать эту беседу в том же тоне было бессмысленно, но резко рвать он тоже не привык.
– Хорошо, – сказал он. – Обменялись залпами, давайте думать о перемирии. У нас есть хотя бы шанс понять друг друга?
– Это в большей мере зависит от вас самих, – сказал Виталий.
– Это от всех нас зависит, – ответил Олег. – От нашей готовности слушать друг друга. Лично я пока слышу от вас только набор довольно поверхностных штампов и жду, когда вы заговорите от сердца.
Виталий ернически скривился и заметил:
– Похоже на рекламный слоган.
Олег улыбнулся и кивнул.
– Пытаюсь перейти на ваш язык, – сказал он. – Объясните мне, ребята, какой глубокий смысл заложен в ваших ценностях? Вы вот с такой гордостью рассказали мне, сколько денег вы заработали, а вы пытались подумать, каким смыслом вы это зарабатываете? Разве вы создаете что-то новое, ценное и нужное? Ведь ваша офисная деятельность – это просто перекладывание денег из одних сейфов в другие. А те, кто реально что-то создает и производит, они ведь остаются в стороне от ваших заработков.
Виталий наклонился вперед:
– Это и есть реальная жизнь, господин священник! Кто-то возится в дерьме, а кто-то этим руководит. Но без нашего руководства из этого дерьма ничего не выйдет, а мы ухитряемся делать на этом деньги. И эти деньги платим тем, кто там возится.
Олег огорченно вздохнул.
– Значит, вы кормитесь продажей дерьма? – спросил он насмешливо.
– Папа, ты передергиваешь, – возмутилась Даша.
– Да все правильно! – остановил ее Виталий. – Просто надо признать, что жизнь полна дерьма и только правильная организация процесса делает ее чище. А разного рода причитания о смысле не более чем кошачий вой в ночи.
Последний образ ему понравился, и он расплылся в улыбке.
– Это вы про церковь? – спросил Олег, внимательно его разглядывая.
Виталий поднял руку.
– Я не хочу лезть в ваши дела, – предупредил он. – Я признаюсь, что я ничего в этом не понимаю, но мне это просто неинтересно. Оставайтесь со своей церковью, я даже подкину вам деньжат при случае, но только оставьте меня жить своей жизнью.
– Ты должен понять, – вставила слово Даша, – мир удивительно многообразен и нельзя мерять его линейкой твоего мировоззрения.
Олег вдруг испытал острую тоску и понял, что говорить больше не о чем.
– Я больше других хочу вам счастья, – сказал он. – Если я не могу повлиять на вас теперь, то это, конечно, моя вина. Жизнь, я полагаю, расставит все по местам, и вы можете быть уверены, что в любом случае я готов вам помочь.
После этого можно было подниматься.
– Папа, а чай? – спохватилась Даша.
– Спасибо, – скривился в подобии улыбки Олег. – Я попил.
Одеваясь в прихожей, он чувствовал на себе взгляд Даши и ясно понимал, что она ощущает себя виноватой, и это его немножко грело.
– Мама сказала, что ты стонешь во сне, – вспомнила она.
– Мне она про это не говорила, – отвечал Олег. – Может, так оно и есть, я об этом знать не могу.
– Может, тебе сходить к врачу?
– Да, я подумаю, – кивнул Олег.
Она подошла к нему ближе.
– Папа, я же люблю тебя, – сказала она.
– Правда? – улыбнулся он. – Что ж, это приятно.
– Я не шучу, – буркнула Даша. – Я не хочу тебя терять. Но ты так себя ведешь, словно ты враг.
– Врагов тоже надо любить, – вырвалось у Олега.
– Перестань, – попросила Даша. – Попытайся вырваться из тумана своих предрассудков, ведь у нас и правда совсем другая жизнь.
– Я успел заметить, – улыбнулся Олег. – Ладно, прости меня, если я был груб. Господь с вами.
Он перекрестил ее и поцеловал в лоб.
Теперь ему надо было поскорее избавиться от той досады и раздражения, которые им овладели в разговоре с молодыми людьми. Шагая домой по поскрипывающему снегу, он снова и снова возвращался к разговору с дочкой и ее парнем, искал новые аргументы и досадовал не то, что повел себя не так спокойно, как хотел вначале. Он ведь не должен был с ними спорить и вышел на спор даже против своего желания. Конечно, в этом споре он уже ничего не мог им доказать, он уже успел понять, что в нынешнее время споры рождают только раздражение, а давно уже не истину.
– Это тетка или дядька? – услышал он вдруг язвительный вопрос.
Дорогу ему загораживали трое подвыпивших субъектов. Трудно было понять, чего они шлялись в этот морозный вечер, но им явно не хватало острых переживаний, и они их искали.
– Спорим, что тетка? – сказал один.
– Проверить это можно только одним способом, – рассмеялся второй.
А третий вдруг вынул нож, отчего Олег невольно похолодел. Готовность молодых людей к необдуманным поступкам была очевидной.
– Раздевайся, борода, – приказал он, вызвав взрыв смеха у товарищей.
– Спокойно, ребята, – сказал Олег. – Для таких шуток сейчас вроде холодновато.
– А ты попрыгай, – посоветовал ему третий, поигрывая ножом.
– Вы же не хотите, чтобы я простудился, – пробормотал Олег, чувствуя, что никак не может сформулировать свое общее состояние.
Самый тупой из хулиганов, решив, что пришло время действовать, поднял какую-то трубу и шагнул к Олегу. Тот внутренне сжался, ожидая удара, но тут налетел кто-то со стороны и крепко врезал хулигану в ухо, так, что тот вскрикнул и упал. Без разговоров налетевший повернулся и ногой ударил другого хулигана. Третий взвыл, вскидывая руку с ножом, но неожиданный помощник вдруг тоже выхватил нож.
– Ну чего, мля, давай потанцуем!.. – прохрипел он.
Третий застыл.
– Фома, – пролепетал он испуганно. – Да мы ничего, мы просто…
– Еще раз к попу приставать будете, замочу козлов!.. Врубаешься?
– Да мы не знали, – бормотал третий, помогая подниматься своему тупому товарищу. – Мы так только, попугать…
– Пшли вон, – шикнул на них Фома и повернулся к Олегу.
Хулиганы, поддерживая друг друга, поспешили ретироваться. Олег же стоял сжавшись и не мог понять, что произошло, все еще ожидая неприятностей. Фома улыбнулся ему, сверкнув фиксой, но его небритая и помятая физиономия симпатий не вызывала.
– Здорово, батя, – сказал он.
– Добрый вечер, – осторожно отозвался Олег.
– Ты не баись, эти бакланы тебя больше не тронут. А тронут, так я им хвосты пообрываю…
– Спасибо, – только и нашел сказать Олег.
– Ладно, – махнул рукой Фома. – Пойду я, меня кореша ждут… Удачи тебе, батя.
– Да и тебе, – отозвался Олег, кивнув тому на прощание.
Приходя в себя по дороге домой, он пытался вспомнить этого Фому, но так и не смог этого сделать. Если тот узнал на улице священника и даже защитил его, то непременно должен был хоть раз посетить храм, да и лицо у него было запоминающееся, но сколько Олег его ни вспоминал, так и не вспомнил.
4
Тя убо молю единаго благаго и благопослушливаго: призри на мя, грешнаго и непотребнаго раба Твоего, и очисти мою душу и сердце от совести лукавыя, и удовли мя силою Святаго Твоего Духа, облеченна благодатию священства, предстати Святей Твоей сей трапезе и священнодействовати Святое и Пречистое Твое Тело и Честную Кровь.
Молитва иерея перед Великим Входом
Когда отец Олег много лет назад в первый раз в жизни служил литургию, у него дрожали колени. Для него совершение этой службы было проникновением в глубинный смысл бытия, прикосновением к вечности, воплощением чуда. Это переживание, хотя и в меньшей мере, сопровождало его всю последующую жизнь, так что даже теперь, спустя почти двадцать лет, он, как и прежде, ощущал благоговейный озноб в теле. Это замечалось со стороны, хотя бы в дрожащем голосе его возгласов, и оценивалось по-разному. Диакон Петр его переживания вполне уважал, хотя и называл иронически «дребезжанием», а отец Роман как-то снисходительно заметил во время совместной службы:
– Ты уж, батюшка, пожалуйста, без аффектаций.
Олег и сам понимал, что его волнение носит характер экзальтации, соблазняющей многих, но что он мог поделать, если накатывалось вдруг на него светлое и трогательное чувство, от которого все вокруг становилось таким праздничным и радостным. Он никак не мог понять, почему все остальные не ощущают того же.
Конечно, он любил служить литургию и потому, когда ему приходилось делать это всю неделю подряд, испытывал подлинный восторг. Он ясно ощущал это ступенчатое восхождение, от проскомидии перед началом службы, когда из служебной просфоры вырезался агнец, хлебный куб для последующего преложения, через литургию оглашенных, где зачитывались строки из Апостола и Евангелия, к литургии верных, зримому воплощению Бога в таинстве Евхаристии. Там, на вершине богослужения, когда начиналось чтение анафоры, он едва не задыхался от волнения, и потому его всегда угнетало довольно будничное бормотание нерадивых отцов, которые уже не воспринимали святые тексты как реальную силу и спешили завершить мероприятие, чтобы успеть с текущими делами. Присутствуя на таких службах, он старался не обращать внимания на тон предстоятеля и внутренне сам повторял все молитвы, стараясь не упустить благоговейной волны восхождения. А уж во время чтения эпиклезиса, заключительной молитвы призывания Святого Духа, он просто чувствовал, как сам поднимается на небо. В те дни, когда на службе не было диакона и поднимать святые дары в момент эпиклезиса приходилось ему самому, он чувствовал, как некая сила подхватывает его и возносит вверх Чашу и дискос.
И, конечно, ему всегда было приятно причащать людей, делить с ними радость чуда, насыщать их крупицами благодати. Люди замечали, что даже самые упертые младенцы, подносимые к нему на причастие, в испуге замирали и безропотно принимали дары, которые подавал отец Олег.
Правда, отец настоятель, а с ним и прочая братия прихода относились к этому насмешливо, и даже диакон Петр первый запустил про него слоган: «отец Олег на воздуси молится». Обижаться не приходилось, скорее он сожалел о том, что они не находят в себе сил вникнуть в происходящее и изумиться каждодневности этого чуда.
Но тут вышло, что на четверг выпал день памяти святителя Николая, и потому служба совершалась соборно, с предстоянием настоятеля перед престолом. Это, конечно же, привносило в таинство дух официоза и понижало уровень переживаний, но Олег старался не отвлекаться на суету алтарного быта, сосредоточившись на молитве. При этом он несколько раз пропустил свою очередь для возгласа и тем накликал на себя негодование предстоятеля.
– Внимательнее, отец, – буркнул тот.
А тут, как на беду, заработал телефон в кармане его пальто. Звук Олег предварительно выключил, но вибратор дребезжал так, что было слышно во всем алтаре. Отцы принялись переглядываться, хотя наступило время евхаристического канона и отвлекаться было неуместно.
– Чей телефон? – рявкнул отец Роман.
Олег спохватился, кинулся к вешалке в ризнице и поспешно отключил свой телефон, заметив при этом, что ему звонила жена. Это было странно, потому что жена была приучена не звонить ему во время службы.
Отец Роман покосился на него неодобрительно, но служба продолжалась, и инцидент был забыт. В этот день Олег сам причащал людей, стоя на амвоне с Чашей, и потому продавщица из лавки Надежда Сергеевна не рискнула его беспокоить. Она окликнула его только после того, как отец Роман вышел на проповедь, которую он обычно произносил в самом конце. Олег вышел к женщине, и та шепнула ему:
– Батюшка, ваша супруга звонила, просила вас срочно с ней связаться.
Олег поблагодарил и вернулся в алтарь. В любом случае Аня знала, что до отпуста он телефон не включит, так что торопиться он не стал. Тем более что отец настоятель велел ему предложить крест для народа, и он стоял на амвоне, пока к кресту не приложились все желающие. Когда он вернулся в алтарь, там уже никого не было, так что он неторопливо принялся переоблачаться, и только после того как сложил все облачение, взял телефон и отошел в угол, чтобы позвонить домой.
– Где ты? – выпалила жена возбужденно. – У нас несчастье… Даша попала в беду!..
– Что такое? – испугался Олег.
– Приезжай скорее!..
По случаю праздника предполагалась еще совместная трапеза духовенства, но Олег поспешил отпроситься у настоятеля, сославшись на необходимость.
– Всегда у тебя есть причины сбежать от братской трапезы, – заметил Роман.
– Действительно очень надо, – сказал Олег виновато.
Он и в самом деле не очень любил эти трапезы, исполненные чревоугодия и винопития, да к тому же заполненные довольно циничным суесловием духовных лиц. Но теперь он думал прежде всего о другом. Уже в автобусе он вспомнил, как обещал Даше и ее жениху какие-то особые обстоятельства для просветления, и с тяжелым предчувствием подумал, что это может быть воспринято как форма проклятия.
Когда он вернулся домой, Анна встречала его в прихожей.
– У нас несчастье, – сразу же сказала она. – Даша в панике…
– Она жива, здорова? – спросил Олег нервно.
– Она жива, здорова, – подтвердила Анна. – Но она попала в беду.
– Где она?
– Я дала ей снотворное, она спит… Она всю ночь провела в милиции!..
– Что такое? – испугался отец Олег.
Они прошли в гостиную.
– Дорожное происшествие, – пояснила Анна. – Вчера вечером Даша ехала на машине и сбила пешехода. И машину разбила…
Олег посмотрел на нее недоуменно.
– На какой это машине она ехала? – воскликнул он.
– На машине Виталика, – сказала жена. – Он дал ей машину съездить к подруге. Самое страшное, что она там выпила и экспертиза уже подтвердила ее опьянение.
Олег сокрушенно покачал головой:
– Разве у нее есть права?
Жена посмотрела на него с горечью и воскликнула:
– Ты совсем ничего не знаешь про свою дочь! Да, у нее есть права… Теперь: были, потому что ее уже лишили прав.
– А что с этим человеком? – спросил Олег осторожно. – Которого она сбила?
– Понятия не имею, – буркнула Анна. – Надеюсь, ничего серьезного, потому что от этого зависит степень ее виновности. Надо действовать, Олег!
– Как действовать? – угрюмо вздохнул тот.
– Короче, – сказала Анна решительно, – надо идти туда и договариваться.
– Идти куда? – не понял Олег.
Жена смотрела на него прямо.
– В милицию. И я слышать не хочу про твои дурацкие принципы, Олег. Твою дочь могут посадить в тюрьму на несколько лет!
Олег помолчал, представляя себе это в реальности. Выходило смутно и мрачно.
– Это возможно, – сказал он. – Но ведь она действительно совершила преступление, не так ли?
– Замолчи! – вскричала жена раздраженно. – Не смей мне говорить ничего подобного! Ты можешь представить свою дочь в окружении ворюг и проституток? Что они с ней там сделают? Это же смерть для нее, ты понимаешь?
Олег смолчал. Воображение у него было богатое, и представить свою дочь в тюрьме он мог без проблем, но не это было для него главным в эту минуту.
– Надо позвонить в больницу, – сказал он. – Что там с этим парнем?
– Надо идти в милицию, – жестко отвечала жена. – И надо нести им денег! Много денег!
– Много денег? – насмешливо переспросил отец Олег.
– Да, – подтвердила Анна. – У нас этих денег нет, и потому надо искать источник.
Олег поднялся.
– Подожди, Аня, – сказал он. – Надо сначала успокоиться…
– Я не могу успокоиться! – вскричала та. – Как тут можно успокоиться! Ее всю ночь продержали в участке, ее допрашивали, ее терзали…
– Это общее правило, – буркнул Олег. – Было очень глупо садиться за руль после выпитого.
Она посмотрела на него круглыми глазами.
– Я тебе поражаюсь, – призналась она. – Это же твоя дочь, Олег! Это твоя единственная дочь! Как ты можешь быть таким теперь?..
– Каким?
– Таким!.. – выкрикнула она. – Морализатором!..
– Я вовсе не собираюсь читать мораль, – отвечал Олег. – Но существует общий нравственный закон! Если ты совершил преступление, ты должен за это отвечать. Пойми, я готов сам пойти в тюрьму вместо нее, но я не могу, не имею права, снимать с себя ответственность за содеянное!..
– Это и есть мораль, – произнесла жена обреченным тоном. – Ты просто чудовище, Олег!..
Олег склонил голову.
– Мне жаль, что ты не можешь меня понять, – произнес он с тоской.
– Не могу, – кивнула жена. – Разве это вообще можно понять?
Она закрыла лицо руками и заплакала.
Олег прошел в спальню, где тихо спала на кровати мамы Даша, и некоторое время наблюдал за ней. На лице дочери было умиротворение, и было странно предположить, что это она попала в аварию и разбила машину. Конечно, представить ее в тюрьме было довольно неприятно.
Он закрыл дверь и вернулся в гостиную. Анна продолжала всхлипывать, используя платок, и возвращение Олега встретила решительным заявлением:
– Можно взять кредит в банке! Под залог квартиры…
– Банки не дают кредит для дачи взяток, – отвечал Олег.
– Попроси у настоятеля!
– Ты смеешься?
Олег сел к столу.
– Я смеюсь? – раздраженно воскликнула Анна. – Ты считаешь, что я смеюсь?
– Извини, – отвечал Олег.
– Поищи среди своих прихожан, – предложила Анна. – В конце концов, не одни же старухи и пенсионеры к тебе ходят!
Олег невольно качнул головой.
– Перестань, – сказал он. – Это невозможно.
– Что невозможно? – она посмотрела на него с гневом.
– Как ты представляешь себе все это? – начиная чувствовать раздражение, спросил Олег. – Просить у людей денег для взятки? А потом, как ее подносить, эту взятку? Ты считаешь, что я на это способен?
– Ты – отец! – напомнила Анна с вызовом. – Ты должен сделать все, чтобы спасти свою дочь!
Олег выдержал ее взгляд и ответил:
– Как тебе должно быть известно, у меня свои представления о спасении…
– Не смей! – прошипела Анна. – Не надо мне твоих проповедей, не тот случай! Нет, ты скажи лучше, ты собираешься выручать Дашу?
Олег вздохнул.
– Если ты о взятке, то решительно – нет, – отвечал он.
Анна выдохнула воздух:
– Вот так ты любишь своих близких!..
– Можно сказать и так, – проговорил Олег. – Я ведь не говорю…
– Стоп! – Анна хлопнула по столу ладонью. – Все, хватит!
Она тяжело поднялась.
– Что – хватит? – спросил Олег.
– Все хватит, – отвечала жена. – Знаешь, мне просто надоело…
– Что надоело?
– Ты мне надоел! – выкрикнула она. – Это какое-то запредельное ханжество!
Олег закусил губу. Хотелось ответить резко, но именно этого делать вовсе не следовало. Надо было сдержаться и промолчать.
– Хватит, – продолжала Анна, выпрямившись. – Мне надоело даже быть с тобой рядом! Теперь я не могу даже подумать жить с тобой в одном доме. Ты мне отвратителен, Олег!..
Олег испуганно вскинул голову, но она и в самом деле смотрела на него с ненавистью. Он протяжно вздохнул.
– Ты хочешь, чтобы я ушел? – спросил он осторожно.
– Совсем ушел, – сказала жена. – И немедленно.
Олег помолчал, повернулся и пошел в прихожую. Пока он надевал ботинки и пальто, ему все еще казалось, что это недоразумение, что жена хотела сказать что-то совсем другое и сейчас вернется и объяснит свою ошибку, но она так и не вышла к нему. Дверь за ним щелкнула, и он остался на лестничной клетке в полном одиночестве.
Уже на улице пришло время осмысления, и он остановился. Ему пришло в голову, что он поторопился с уходом, даже вещей с собой не прихватил. А главное, он представления не имел, куда ему деваться, хотя на улице стояла зима и оставаться здесь слишком долго было глупо. Делать было нечего, он достал телефон и стал звонить отцу диакону, который проживал неподалеку.
– Благослови, отче, – пробормотал тот, включаясь.
– Ты уже дома?
– Почиваю после трудов праведных. Отец Роман благословил нас нынче каким-то коллекционным кагором, так что есть повод поспать. Кстати, за исправное поведение я освобожден от вечерней службы.
– Слушай, отец диакон, – произнес Олег неуверенно. – У тебя переночевать можно будет?
– Ха! – обрадовался диакон. – И ты, Брут, пал жертвой равноправия?
– Можно или нельзя?
– Можно, отец, – отвечал диакон. – Разве ж я тебе откажу? У меня и раскладушка есть. Давай, жду!..
Олег шел по улице, исполненный горькой обиды на свалившиеся обстоятельства, и пытался сосредоточиться на Иисусовой молитве. Ничего не получалось, мысли сбивались и слова путались, хоть молитва и не отличалась многословием. Он пытался себе доказать, что этот конфликт носил временный характер и все непременно разъяснится, но чем больше он себя в этом убеждал, тем страшнее становилось будущее. Конечно, в решении жены звучал естественный порыв, но не было никакой уверенности в том, что она передумает. Олег свою жену знал и потому надежды не питал. «Надо просто переждать», – уверял он себя, хотя результатов своего ожидания реально представить не мог.
Диакон жил в коммунальной квартире, где кроме него жили еще две семьи, но, вопреки общему мнению, жили они довольно мирно. Недавний случай с убежавшим молоком был исключением из правил. Встречать отца Олега он вышел в прихожую в поношенном спортивном костюме, и Олег, привыкший видеть его в подряснике, невольно усмехнулся.
– Да, да, – сказал диакон. – Такой я без прикрас. Проходи, я пока чайник поставлю.
Он явно ждал полного рассказа о происшедшем, но Олег, кроме скомканного рассказа о несчастье с Дашей, ничего внятного объяснить не мог.
– У, – сказал авторитетно диакон, – это они теперь с тебя слупят в охотку.
– Чего слупят? – покосился на него Олег.
– Гроши слупят, – отвечал диакон. – Думай теперь, где найти деньги.
– Какие деньги?
Читать бесплатно другие книги:
