Поцелуй герцога Джеймс Элоиза

— Я был верен Еванджелине, — сказал герцог. — А то, что я испытываю к тебе, намного сильнее. Полагаю, я просто неспособен быть неверным тебе.

Губы Оливии дрогнули, и она почувствовала, как в горле появился комок. Глубоко вздохнув, она повернулась к дереву.

— Как туда залезть?

— К стволу прибиты ступеньки. Подожди минутку. — Он нырнул в конюшню и вернулся с двумя одеялами, перекинутыми через плечо. Через минуту Оливия уже была в доме.

Сквозь окна в каждой стене лился сказочный лунный свет, словно расплавленное серебро. Оливия могла стоять внутри выпрямившись, а Куину приходилось наклонять голову. Он бросил одеяла на пол.

Оливия медлила. Конечно, Куин мог говорить ей, как ему нравится ее грудь. Но окна ничем не закрыть. Она думала, они займутся любовью в спальне, в темноте.

Куин присел на пол и протянул руку.

Оливия слабо улыбнулась.

— На раздумья нет времени, — весело произнес он, схватил Оливию за руку и усадил себе на колени.

— Тут нет даже занавесок.

— Знаю, к тому же звук хорошо распространяется.

— Что ты так веселишься? Кажется, мне больше по душе старый Куин, который никогда не улыбался.

— Слишком поздно. — Он прикусил мочку ее уха и тут же лизнул ее. — Я отправил всех конюхов на кухню, кроме двух стариков, а они глухие и не услышат тебя.

— Меня? — Это замечание не понравилось Оливии. Как будто она не могла сдерживаться.

Куин быстро перекатился на бок и расположился сверху. Им было суждено быть вместе. Оливии казалось, будто ее кожа загорелась. Возможно, она действительно не могла себя сдерживать.

Он оперся на локти и долго смотрел на нее.

— Пока смерть не разлучит нас?

В его глазах промелькнуло слабое беспокойство. Оливия молча выругала его покойную жену и кивнула.

— В болезни и здравии.

В мгновение ока Куин освободил Оливию от туфелек, платья, корсета…

Опустившись рядом с ней на колени, с горящими от страсти глазами, он потянулся к ее сорочке.

— Нет! — вскрикнула Оливия и перехватила его руку. Сорочка была предательски тонкой. Зачем только она выбрала такую прозрачную ткань? Опустив глаза, Оливия увидела, как она плотно облегает ее живот. Зачем она только ела все эти мясные пироги? Ее тело застыло от ужаса и сожаления.

Если бы она только была такой, как Джорджиана, и не ела бы так много.

Все было бы совсем иначе, будь у нее изящные бедра Джорджи. Если бы у нее были ноги сестры, она бы гордо выставила их напоказ и перекатилась на бок, зная, что герцог неотрывно глядит на нее.

— Я предпочту остаться в сорочке. — Оливия говорила как можно решительнее и строже.

Куин на мгновение нахмурился, но потом кивнул. Сейчас он был похож на ястреба, прирученного к рукам, но в глубине души оставшегося диким. Его кожа блестела в лунном свете, словно мед. Оливия села, стараясь, чтобы сорочка не так обтягивала ее тело.

Что должна сделать в такой ситуации настоящая леди? В образовательную программу ее матери подобная тема не входила. И уж конечно, «Зеркало комплиментов» говорило о том, как сохранить целомудрие, а не как расстаться с ним.

— Не знаю, что делать дальше, — призналась она, надеясь, что Куин не станет расспрашивать ее в подробностях про ночь с Рупертом.

В его глазах мелькнула надменная радость.

— К счастью, я знаю.

Она ждала.

— Сними мой сюртук, — еле слышно прошептал он. Ее губы дрогнули в улыбке, и она стянула сюртук с его плеч. Расстегнула жилет, отбросила в сторону и высвободила рубашку из-за пояса. Собиралась было снять ее, но отвлеклась на кожу Куина. Она встала на колени и провела пальцами по его напряженному животу и упругим мышцам на спине.

— Как тебе удалось так натренироваться? По моему опыту, большинство мужчин довольно мягкотелы.

Он пожал плечами.

— Физические упражнения благотворно влияют на здоровье человека. Тому существует достаточно доказательств.

Его кожа была горячей и гладкой. Оливия просунула ладони под рубашку, провела рукой по спине и груди. Куин позволил ей это сделать, и по его телу пробежала чуть заметная дрожь.

Когда она коснулась пальцами его сосков, он издал утробное рычание. Оливия подняла голову и увидела, что его глаза закрыты.

— Не открывай глаза, — приказала она, внезапно осмелев. Если он все время будет с закрытыми глазами, это все равно, что находиться в комнате с задвинутыми шторами.

Куин послушно кивнул. Когда он не смотрел на нее, Оливия чувствовала себя более уверенно, не надо было беспокоиться о своей нелепой прозрачной сорочке.

Ей удалось стянуть с него рубашку — у него было красивое тело и тонкая талия. Оливия гладила его грудь, а потом, убедившись, что его глаза по-прежнему закрыты, нагнулась и поцеловала то место, где были ее пальцы.

Куин чуть слышно хмыкнул.

— Не открывай глаза, — предупредила Оливия. Он сжал губы и кивнул.

Оливия снова принялась покрывать легкими поцелуями его грудь, то и дело касаясь сосков, потому что всякий раз это вызывало у Куина бурную реакцию. Этот чуть слышный звук, который он издавал, пьянил, как шампанское. Власть сводила Оливию с ума.

Она забыла смотреть на его лицо, уверенная в том, что он не открывает глаз, и теснее прижалась к нему всем телом.

— Оливия, — тихо и страстно произнес он.

Она вздрогнула и встретила устремленный на нее взгляд Куина. В лунном свете он казался ей неземным: сказочным королем, а не простым смертным.

— Ты не должен был открывать глаза, — сказала она, поддаваясь искушению и касаясь его ресниц. — Ты так красив, Куин. Слишком красив для меня.

Он рассмеялся. Уже третий раз за этот час.

Ее пальцы скользнули ниже, по его полной нижней губе.

— Могу я теперь к тебе прикоснуться? — прошептал он.

— Ммм… — невнятно пробормотала Оливия.

Сильные руки обхватили ее сзади. Оливия вскрикнула, ее грудь внезапно стала очень чувствительной.

Рука Куина завораживающе медленно скользнула по ее спине.

— Ты не собираешься раздевать меня дальше? — тихо поинтересовался он. Это был вызов, на который она не могла не ответить.

Оливия чуть не соскочила с его колен.

— На моих брюках есть застежка, — продолжал он, не делая ни малейшей попытки расстегнуть ее.

Оливия приблизилась к нему и наконец нашла то, о чем он говорил. Ее пальцы неловко возились с пуговицами, и дыхание Куина учащалось и становилось неровным. Заметив, как он дрожит от ее прикосновения, Оливия стала действовать медленнее, поглаживая обнаженную кожу, и всякий раз, как ее рука спускалась ниже, Куин судорожно ловил ртом воздух.

Оливия медленно стянула брюки до колен. Куин отшвырнул их в сторону. Теперь на нем были лишь одни кальсоны, почти ничего не скрывавшие.

И это отнюдь не вялый сельдерей, подумала Оливия, но тут же отбросила эту мысль, как предательскую по отношению к Руперту. Возможно, она и не выйдет за него замуж, но навсегда останется его верным другом.

Медленно и осторожно она стянула с Куина белье, стараясь не высказать вслух своего восхищения.

Он избавился от одежды и опустился на колени перед ней. Его руки спокойно лежали на полу, но в глазах Оливия читала еле сдерживаемую страсть, готовую вырваться наружу.

Ее снова охватило беспокойство, и она отвела взгляд от его прекрасного тела, заметив, что дурацкая сорочка снова облегает ее полные бедра. Оливия быстро расправила ткань, и ее щеки залила краска.

Куин не произнес ни слова. Он глядел на нее с такой нежностью, что Оливия вздрогнула.

— Не смей жалеть меня! — рявкнула она.

В его глазах появилось удивление.

— О чем ты?

— Ни о чем. Прости. Я неправильно тебя поняла. — К своему ужасу, Оливия почувствовала, что вот-вот заплачет, и быстро спросила: — И что мы будем делать дальше?

Его лицо снова стало серьезным, как когда он думал о свете или о поэзии.

— Я просто не уверена, — с трудом повторила она. Слезы были совсем близко.

— Милая, в чем дело? — Куин обнял ее.

— Ни в чем, — пробормотала она, чувствуя себя глупо. — Поцелуй меня.

— Хорошая мысль.

Куин поцеловал ее неторопливо и нежно и уложил на спину. Ее волосы разметались по полу. Прикосновение его тяжелого обнаженного тела, его возбуждение — все это ошеломило Оливию. А луна безжалостно отбрасывала на все холодный серебристый свет.

Это было красиво. Весь маленький домик залит мерцающим волшебным светом. Если бы он только не был так ярок. Чуть меньше магии — вот все, о чем она просила.

— Что-то не так. — Куин поднялся и посмотрел на Оливию.

Ее губы задрожали, она не сумела сдержать себя, и из глаз полились слезы.

Куин нежно смахнул слезинки.

— Помоги мне, милая. Я не очень разбираюсь в чувствах. Скажи мне, что не так.

Она покачала головой.

— Ничего! Я просто глупая.

Он пристально взглянул ей в глаза, и Оливия отвернулась. Он был слишком умен и видел ее насквозь.

В следующее мгновение Куин схватил ее руки и завел их за голову.

— Если ты не скажешь, мне придется прибегнуть к своей логике. Ты не боишься быть со мной. И ты говорила, что не девственница, значит, боли ты тоже не боишься.

Неужели она это сказала? Он намекнул, что они с Рупертом были близки. И Оливия не смогла этого отрицать, не нарушив своего обещания.

— Если только… — Он помедлил. — Я намного больше Руперта?

Оливия пристально взглянула на него.

— Да, — хрипло прошептала она.

Он рассмеялся.

— Не слышу в твоем голосе страха.

— Тебя беспокоит, что я уже видела Руперта обнаженным?

Он нахмурился.

— Почему? Ты не хотела близости с Рупертом, как и он. Я испытываю презрение к его отцу, но не к тебе.

Так похоже на Куина: логично и справедливо. Оливия слабо улыбнулась.

— Все равно.

Но он перебил ее.

— Дело не в этом, Оливия. Прошу тебя, не лги мне.

Она опустила глаза.

— Когда я сомневаюсь, то составляю список вопросов, — сказал Куин, наклоняясь и прикусывая мочку ее уха.

— Первый вопрос. Неужели милая Оливия боится моего большого достоинства?

Он взял ее руку и заставил прикоснуться к нему. Оливия вскрикнула, восхищенная шелковистой гладкостью. Провела рукой сверху вниз. Увидела, что глаза Куина закрыты, а голова откинулась назад. Так, как это нравилось Оливии. Она чуть сжала пальцы, подумала, каков он может быть на вкус.

Куин отстранил ее руку, довольный этим безмолвным ответом на свой вопрос.

— Ты не боишься, — мрачно пробормотал он.

— Второй вопрос. Моя Оливия боится боли? — Он внимательно посмотрел на нее.

Она покачала головой.

— Я тоже так не думал, — довольно произнес Куин. — К тому же ты настолько потеряешь голову от наслаждения, что будешь просить меня продолжить. — На его губах появилась хищная ухмылка.

Сердце Оливии замерло.

— Третий вопрос, — продолжал Куин, опускаясь на колени. — Может быть, глупышка Оливия боится, что мне не понравится ее тело? — Проворно, словно кот, он поднял ее сорочку, пока она раздумывала над ответом. Хотя Куин был прав, Оливия не желала этого признавать.

Хорошо, что слуг отослали из конюшни, потому что гневный крик Оливии могли услышать даже в саду.

Но Куин уже освобождал ее от одежды. Оливия зажмурилась, не желая видеть его лицо. Проклятый лунный свет был повсюду, освещая каждый изгиб ее тела.

Куин не прикоснулся к ней и ничего не сказал. Оливии казалось, будто время остановилось, застав ее в самый унизительный момент жизни.

Когда он наконец заговорил, его голос был грубым и полным вожделения.

— Ты ведь на самом деле не хочешь быть костлявой, как твоя сестра?

— Джорджиана не костлявая! — воскликнула Оливия, раскрывая глаза.

— Как пучок сельдерея. Ноги, как у кузнечика. Мужчине нужно вот это, Оливия. — Его руки нежно коснулись ее груди.

— Знаю, — ответила Оливия, задрожав от прикосновения, будто воспламенившего все ее тело. — Мне нравится моя грудь.

Его руки скользнули ниже, по отнюдь не плоскому животу, по талии, не такой тонкой, как у танцовщицы, как у Джорджианы.

— Мужчине нужно вот это. — Голос Куина был полон страсти, а его пальцы продолжали очерчивать изгибы ее тела.

Наконец его руки остановились на ее бедрах.

— Помнишь, я говорил тебе, что никогда не лгу? — спросил он, пристально глядя на свои руки.

Оливия с любопытством опустила глаза и увидела его смуглые пальцы на своих бедрах. Ее кожа казалась сливочной в лунном свете, будто светилась изнутри.

— Да, помню, — с трудом произнесла она.

— Думаю, больше всего мне нравятся твои бедра и то, что сзади. — Его голос был полон чувственности. — Но потом я вспоминаю твою грудь. Я люблю каждый пышный, восхитительный изгиб твоего тела, Оливия, в том числе и тот, до которого ты еще не позволила мне дотронуться или поцеловать.

До этой минуты Оливия была напряжена и лежала, сомкнув ноги и втянув живот. Теперь же постепенно начала успокаиваться. Куин не мог лгать. Она это знала, она сама говорила об этом Джорджи. Она верила ему.

Страсть на его лице, то, как он прикасался к ней, почти благоговейно, склонив голову, жадно целуя ее… Все это было правдой.

— Сочная, — пробормотал он.

— Как будто я жареный цыпленок.

— Спелая, пышная и вкусная. Мягкая.

Оливия покачала головой.

— Это не те слова, которые женщина хочет услышать от мужчины, разглядывающего ее бедра. — Но Оливии было уже лучше, и они оба это знали.

— У Джорджи ноги не как у кузнечика, — продолжала она, толкнув Куина в бок, чтобы он ее хорошенько расслышал. От его прикосновений она готова была растаять, но надо было убедиться, что он ее понял. — У нее изящные, стройные ноги, о которых могла бы мечтать любая женщина.

Куин посмотрел на нее, не отпуская рук. В его глазах было хищное выражение.

— Но только не моя женщина. Не ты.

Оливия собиралась было снова защищать сестру, но Куин раздвинул ее бедра и коснулся губами места внизу живота.

На мгновение она застыла… А потом позабыла о Джорджи. Забыла собственное имя. Забыла обо всем, кроме мужчины, который каждым прикосновением превращал ее тело в огненный смерч. Она не могла лежать спокойно и сдерживать рвущиеся наружу стоны, животные крики, недостойные леди.

Руки Куина были повсюду, прикасаясь к ней, боготворя ее, чуть сдавливая кожу, а потом лаская, чтобы унять боль, скользя по бедрам, стараясь не пропустить ни одного дюйма шелковистой кожи, пока наконец один палец не оказался внутри.

Оливия замерла, и с ее губ слетел прерывистый стон.

— Еще немного, Оливия. Вот так, — пробормотал Куин. Еще одно движение его гибких пальцев.

И остроумную, ироничную Оливию, любительницу игры слов, захлестнула волна такого острого наслаждения, что все ее тело дернулось, изогнулось в безмолвном крике, и такой же крик сорвался с ее губ.

Куин навис над ней, прильнул к губам страстным поцелуем и вошел…

Оливия была ослеплена и ошеломлена новыми ощущениями и в первое мгновение ничего не заметила.

Но через секунду все изменилось. Куин был огромным, обжигающе горячим. Он причинял мучительную боль.

И все-таки это был тот же Куин, с закрытыми глазами, с запрокинутой головой.

— Ты такая… — прерывисто и страстно пробормотал он, но не нашел подходящих слов.

Повинуясь инстинкту, Оливия подалась назад и выгнула спину. Через секунду она уже пожалела об этом. Одно дело желание, но совсем другое — мучительная боль.

Куин глухо зарычал, одержимый страстью.

Если прежде мысли Оливии и были затуманены, то теперь туман рассеялся. Было ужасно больно, и она мысленно выругалась, чего никогда не позволила бы себе Джорджиана. Куин был не только огромным, но и буквально обжигал ее. Разве можно было представить себе подобное?

Внезапно его лицо изменилось, и он открыл глаза.

— Что-то не так…

Оливия безуспешно пыталась придать лицу выражение удовольствия.

— Ты была девственницей!

Она не ответила. Интересно, женщины когда-нибудь теряли при этом сознание?

Куин чуть опустился, и теперь его лицо было рядом с Оливией. Она подавила стон. Лучше бы он не двигался. В голове опять промелькнули недостойные леди ругательства.

— Поговори со мной, милая, — раздался голос Куина. Все ее тело протестовало. Он снова чуть шевельнулся.

— Перестань, — мрачно произнесла она. — Не двигайся.

Он кивнул.

— Помнишь тот лимерик про леди с иголкой?

Очередной кивок.

— Почему я не могла влюбиться в мужчину, у которого она научилась своему искусству? Я не хочу, чтобы ты двигался. Ты слишком большой.

В его глазах, полных вожделения, промелькнула веселая искра. Куин опустил голову и медленно поцеловал Оливию.

— Я с радостью останусь там, где я есть, — прошептал он. — Думаю, это мое самое любимое место на свете.

— Им придется похоронить нас в большом гробу, — пошутила Оливия. Иначе бы ее охватили мрачные мысли. Им не суждено быть вместе. Куин слишком большой.

— Ничего не выйдет, — произнесла она, когда он не ответил на ее шутку насчет гроба. Он поцеловал ее в щеку и в ухо. Очень мило. Мысленно сосредоточившись на боли, пронзающей все ее тело, Оливия предпочла бы обойтись без поцелуев.

— Я сказала, чтобы ты не двигался, но теперь беру свои слова назад. Мне кажется, тебе пора выйти, — сказала она, стараясь быть повежливее.

Куин хмыкнул и принялся покрывать поцелуями ее лицо. Досадно.

— Прочь! — вскрикнула Оливия, чуть подавшись вперед.

— Не могу. Мне велели не двигаться.

— Сейчас не время для шуток.

Куин нежно потерся об нее носом, и Оливия замерла.

— Если бы я знал, что ты девственница, то не был бы так резок. Мне казалось, ты сама призналась мне в своей опытности.

— Это ты сделал такой вывод, а я не могла объяснить подробности.

— Но ты дала герцогу понять, что можешь носить наследника его сына? — В голосе Куина слышался смех.

— Поделом ему. — Оливия не удержалась и чуть прикусила его за подбородок. — Не хочу, чтобы ты подумал, будто у меня важная встреча, но сейчас мне кое-куда надо.

— Так больно? — спросил он, целуя ее в губы.

— Даже не могу выразить словами.

— Потому что ты леди?

Оливия кивнула.

— Знай я, что ты девственница, я бы попросил тебя согнуть ноги в коленях и был бы очень осторожным и бережным.

— Все равно. — Оливия и представить не могла, чтобы это что-то изменило, ведь определенные части тела останутся прежними.

— Но может быть, тебе все же согнуть ноги? Попытайся.

Оливия нехотя повиновалась.

— Иногда женщина обхватывает своего возлюбленного ногами за талию.

Оливия представила, как делает это, словно цирковой акробат. Почему она даже не догадывалась, что развлечения в спальне не для нее? Возможно, она не стала бы настаивать на задернутых каждую ночь шторах, но столь нелепо поднять ноги?

— Никогда, — решительно произнесла она.

Его глаза смеялись, но ведь он не мог полностью разделить ее боль.

— Оливия, — спокойно произнес Куин, снова целуя ее, словно собирался провести в этом положении всю ночь, — я люблю тебя. — И он снова страстно поцеловал ее.

Впервые в жизни Оливия поняла, что означал его жадный поцелуй. Он был плотский, чувственный. Невероятный поцелуй.

— Ничего удивительного, — пробормотала она.

Куин чуть отстранился, изогнул бровь.

— Неудивительно, что юным девушкам не позволяют целоваться. Это ведь еще один способ предаться любви, верно?

В ответ Куин лишь жадно и яростно припал к ее губам. Поцелуй был властным, жарким, нежным, как и он сам.

— Милая, — произнес он, касаясь ее груди, — все так же больно?

— Конечно, — механически ответила Оливия. Хотя она, без сомнения, наслаждалась его ласками, но постоянно ощущала боль, словно что-то чужое и огромное разрывало ее пополам.

Однако, чуть пошевелившись, она вдруг заметила, что боль немного ослабла.

— Уже чуть лучше. Полагаю, раз мы ничего не делали, ты стал меньше.

— Милая, если ты думаешь, будто мужчина, попавший в самое прекрасное место на свете, может уменьшиться…

Оливия снова пошевелилась, вспомнила об ощущении блаженства, которое испытала несколько минут назад. Несправедливо было бы лишать этого Куина. Она не боялась боли. Нет, скорее она не верила, что боли можно бояться.

— Начни снова, — сказала она. По правде говоря, Оливия боялась, но это не значит, что ей не хватало смелости.

Куин неуверенно усмехнулся.

— Двигайся, — повторила Оливия.

Куин медленно подался назад. Странно, но она ощутила пустоту. Очень странно. Но вот он снова оказался внутри, на этот раз очень медленно. Какая-то часть Оливии хотела, чтобы он действовал быстрее, чтобы поскорее покончить с этим. Но другая часть была зачарована медленным вторжением.