Спецназ Третьей Мировой. Русские козыри Загорцев Андрей

Симмонс вытянул шею, заглядывая через решётку.

– Это и всё? Какие-то работяги с рабочих кварталов, я-то думал!

– Всё, всё! Давай, Марти, отсюда! Мне этих комми ещё покормить надо! После смены вечерком подходи, поболтаем.

– О'кей-о'кей, для тебя у меня всегда есть с чем и о чём поболтать!

Полицейский выпроводил обслугу и подошёл к решётке. По правилам содержания пленных, на время кормёжки из помещения дежурной смены полагалось вызывать ещё одного полицейского, однако «комми» валялись на лежанках и даже не шевелились. Часовой просунул судки с ужином через решётку и провёл по прутьям дубинкой, пытаясь разбудить пленных русских. Тот, что поменьше, со стоном приподнялся и произнёс какую-то непонятную фразу на своём тарабарском языке:

– Хером своим об забор почеши, идиот.

– Ужин принесли, вставайте, как вас там – «товарищщи», пять минут вам на приём пищи, – нараспев проорал полицейский и, забавляясь, снова провёл дубинкой по прутьям.

– Кошак, лежи, стони погромче, – сказал Булыга и, поднявшись, в два шага очутился у двери. Полицейский от неожиданности отшатнулся и начал сдёргивать с плеча винтовку.

– Не бойся, не укушу, – успокоил его на английском морпех и, не обращая внимания на круглые глаза американца, поднял судки и, откинув от стены крышку стола, начал накрывать ужин. Матрос с кличкой Кошак (урождённый Кошкин), продолжая громко стонать, по мере возможностей помогал. Ужин был так себе – какая-то фасоль с кусочками мяса, крекеры и по паре яблок.

– На корабле-то они получше кормили, – возмущался с набитым ртом Кошкин, – газировку в банках давали и бананы, а тут фасоль да кофе.

– Жри, что дают! Незнамо что ещё в Джуне нас ожидает, может они там похлеще, чем фашисты, лагерь устроили.

– У меня, тащ капитан, чуйка такая, что не доберемся мы до Аляски, расстреляют нас нахер.

– Да нет, зачем-то мы нужны. Их начальник разведки всё допытывался, нахрена мы на Командоры высаживались. Да кабы мы сами знали нахрена, я, может бы, и догадался.

– Тащ капитан, так что за островок-то? Может, подломим варнака у решётки, катерок какой ухватим да коксу отсюда дадим?..

– Кошкин, я понимаю, что ты дебил-комсомолец, отличник боевой и политической, но даже если с «губы» рванём, то шансов до берега добраться в живых – нет! Да и на острове нигде не укрыться – сильно мал. Прочешут за несколько суток и тогда уже в расход по-любому пустят. Нет, морячок, тут не вариант. Жуй давай да стони побольше.

Кошкин захрупал крекером, хлебнул кофе и испустил громкий протяжный стон.

Полицейский, пялившийся на них через решетку, испуганно дёрнулся.

В кабинете О'Кинли, помимо самого хозяина, сидел прибывший с самолётом командир группы «тюленей», лейтенант (звание лейтенант в ВМС США соответствует званию капитан-лейтенанта в ВМФ СССР) Ирвин Свенссон. Двухметровый потомок варягов с интересом рассматривал снимки, сделанные недавно экипажем бортового разведывательного комплекса самолёта-разведчика.

– Майор, а катер с сонаром запускали в этот район? Или всё так на словах да на предпосылках?

– Нет, после гибели экипажа Виллиса в том районе катера патрулей совершают обычный проход без особого досмотра, аппаратуры у нас такой на базе с момента её основания не было.

– Мы привезли с собой, наш капитан Родригес (звание капитан в ВМС США соответствует званию полковника в СА) сейчас у вашего полковника – по старой дружбе заглянул на рюмку скотча, заодно обсудить текущие дела.

– Они знакомы?

– Да, по старым делам. Вроде как наш капитан, если заметили, сэр, на «морского котика» никак не тянет.

– Ну почему же, вроде крепкий мужчина, импозантный. Видно, что старый вояка.

– Вот для этого он и нужен, его с заслуженной пенсии и выдернули, помня о том, что кроме красивых слов, мужественной внешности и общих фраз он ничего из себя не представляет. Он числится заместителем у командующего оперативным флотом и выполняет сугубо представительские миссии. За нами он уже третий раз как хвостик мотается, надеется получить звание коммодора и благополучно засесть на бережку, пописывая докладные записки.

– Ну с нашим Гаррисоном такая же картина, хотя старик и сам себе на уме, но принятия собственного решения от него трудно дождаться. Я с этим непонятным объектом уже столько докладных записок и рапортов подал, но результата никакого.

– Да потому что, сэр, это тыловая база флота и зона интересов «си ай эй», федерального казначейства, федерального бюро. Недаром для охраны какой-то шахты задействован SWAT. Как говорят наши противники, – лейтенант чуть призадумался и, с акцентом коверкая русские слова, произнёс: – у семи няньек дети без глазью.

– Знакомо, – кивнул О'Кинли, – несколько ведомств, но того порядка, что в действующих войсках, не дождёшься.

– У нас на флоте доходит до того, что дерьмо из гальюнов просеивают, за каждую бумажку рвут на клочья, переговорные таблицы по несколько раз в неделю меняют. А тут объект с повышенным электо-магнитным фоном у берегов острова и никто даже не пошевелился. Ладно, сэр, всё это слова. Благодаря распоряжениям Гаррисона нам местные моряки выделили два катера. Мои матросы из подгруппы обеспечения водолазных работ будут готовить их до утра в авральном режиме. Лебедки для спуска и оборудование для тяжёлых водолазов уже устанавливается. Сонар уже монтируется.

– Ирвин, в обеспечении у вас работают ребята сержанта Лепски и два вертолёта. Это его группа обнаружила выброшенный на скалы «Сторис».

– Сэр, я читал рапорта буквально за час до нашего разговора, вроде всё пристойно – Виллис застрелился, экипаж пытался выбраться на побережье, но не справился и весь утонул. Оно и не мудрено. Я видел фотографии трупа матроса… эээ…

– Деннис Премье, – подсказал О'Кинли.

– Да, он. В каске, в снаряжении, как положено по инструкции, но ведь любой мало-мальски бывалый моряк знает, что в таком виде выбираться на скалы – гибель. Дальше, обнаруженный вами объект находится от этого места всего в двух морских милях. У вас не возникало мыслей, что всё-таки это проделки русских диверсантов. Ведь совсем бесполезная высадка на Командорах могла быть грандиозным отвлекающим маневром, чтобы всего несколько русских «тюленей» оказались в глубоком тылу нашего флота. Они ведь вообще людские ресурсы ради достижения своих целей не жалеют. Вспомните Вторую мировую. А ведь по сводкам проходило, что наши «Пермиты» гонялись за «призраком». Ваши карты на стол, сэр…

– Ирвин, по результатам вскрытия – моряк захлебнулся, в легких морская вода и не более.

– Майор, опытный «тюлень» может за пару минут утащить на глубину парочку моряков и утопить их словно слепых котят. И, сразу же забегаю вперед, диверсант может просто перевернуть тяжёлого водолаза кверх ногами, давление, шок, инфаркт. Всё! без видимых причин морячок ушёл на тот свет.

– Но ведь Корнсберри был в действительности очень опытным водолазом. Не думаю, что при нападении других водолазов он так просто бы сдался.

– Он был опытным водолазом и не более того, но он не был подводным бойцом! А это две разные вещи. Пусть у него будет хоть миллион спусков под воду, но, если его не обучали приёмам и способам уничтожения себе подобных, сколько бы он ни махал своим водолазным ножом, он будет обречен. Пугает то, что этот случай произошёл непосредственно в акватории базы на основном причале. Если мои предположения верны, то «призраки-диверсанты» уже тут и активно работают.

– Лейтенант, я ведь тоже скептик, но так сгущать краски, думаю, всё же не стоит. По вашим словам, мы уже со всех сторон окружены диверсантами, о которых и не догадываемся?

– Всё может быть, майор, не исключаю, что дело обстоит именно так. Может быть, уже «мины ждут своего часа», как говорил известный русский диверсант. Мы потратим уйму времени на досмотр каждого военно-морского объекта, катера, прочего. А времени, вы сами знаете, у нас уже нет. Поэтому делаем всё намного проще. Катера готовы будут к утру, мои ребята будут готовы к десяти часам. Проводим досмотр акватории, где предположительно залегает на грунте ваш «объект». Дальнейшие действия уже по результатам досмотра и осмотра. Может быть на этом месте лежит старый рыбацкий сейнер и мы ловим чёрную кошку в тёмной комнате. А может быть, там действительно советская подводная лодка-«призрак». Давайте ещё раз основательно пройдемся по всем пунктам нашего плана.

О'Кинли вызвал переводчицу Джину Вольф, попросил заварить свежего чая. От кофе уже тошнило и хотелось курить, но Свенссон категорически не переносил табачный дым, оберегая свои лёгкие. Прибыл Лепски с таким видом, как будто только что кого-то убил и разделал на мелкие кусочки. Вольф, цокая каблуками, гордо вскинув голову, внесла поднос с чаем и печеньем. Быстро расставила чашки и также быстро удалилась. Вновь прибывшего вкратце ознакомили с обстановкой и подробно, по пунктам начали разбирать предстоящую задачу.

Сперва по маршруту патрулирования проходит катер с группой прикрытия, оборудованный сонаром. Проводит электромагнитную съёмку подводного грунта. При обнаружении объекта снимает его точные координаты и пытается определить размеры. При удачном стечении обстоятельств – обнаружении и опознавании объекта как судна, – обозначает якорными буями бак, корму и борта. Сразу после этого в дело вступает группа воздушного прикрытия: два вертолёта огневой поддержки и транспортный с группой Лепски на борту. Не исключён вариант, что где-то неподалёку может находиться база диверсантов, которые могут открыть огонь по досмотровым подгруппам. Поэтому группе Лепски предстоит уже с воздуха подобрать удобные посадочные площадки в районе и при необходимости провести высадки под прикрытием вертолётов огневой поддержки.

Второй катер, с оборудованием для водолазных работ и группой «тюленей», вступает сразу после удачного обнаружения и обозначения объекта. Тройка легководолазов страхует водолаза в тяжёлом снаряжении, спускающегося для осмотра. Исходя из результатов осмотра, будут спланированы дальнейшие мероприятия. О'Кинли уже заранее спланировал мероприятия по тотальному прочёсыванию острова с привлечением всех сил и средств гарнизона. При начале мероприятий вводилась высшая степень готовности, остров разбивался на квадраты, которые тщательно прочёсывались. Оставалось лишь одно «белое пятно» – это шахта. Но тут зубами вцепятся остальные ведомства, не давая проводить какие-либо мероприятия. Надежда на то, что в случае каких-либо масштабных действий планы федералов не пойдут вразрез с планами военных. Согласно старых инструкциям, военные в случае возникновения масштабных боевых действий должны были обеспечить внешний круг обороны вокруг шахты и оказать помощь в эвакуации воздушным путём добытой руды, организовать воздушное прикрытие и сопровождение груза и всё. Больше никаких действий. С одной стороны, это развязывает руки, а с другой – для обеспечения внешнего периметра обороны потребуется не менее двух рот морской пехоты. Звено многоцелевых истребителей должно будет сопровождать транспортные самолёты при их наличии. При эвакуации груза морем из состава морской базы задействовался один катер и два в обеспечении и охране до точки рандеву с кораблями оперативного флота, выделяемыми для деблокады острова и встречи груза. Майор догадывался, что у SWAT задача не только сопроводить груз, но и уничтожить шахту, но это его уже волновало мало.

Свенссон и Лепски, вполне довольные друг другом, проработали по организации взаимодействия ещё с час, проговаривая все варианты развития ситуации. Завтра в одиннадцать часов два оборудованных катера выйдут в район поиска, чуть позже в воздух поднимутся вертолёты с группой сержанта. О'Кинли в глубине души надеялся, что объект окажется всё-таки старым затонувшим крейсером и все планируемые мероприятия окажутся ненужными.

Я проснулся ровно через два часа и пошевелил затекшей шеей. Звёзд в небе не наблюдалось, лишь только какая-то белесая мгла даже без разрывов. Я отполз в сторону к камням. За небольшим валуном примостился Рыхлый, сидевший на сырой земле, подогнув под себя колени и изредка попыхивавший трубочкой, наплевав на все меры скрытности. Несмотря на туман в горах, аэродром и городок было видно прекрасно по ярко светящимся огонькам вышек и аэродромных зданий.

– О, командир! Как поспал? – приветствовал он меня, даже не оборачиваясь. – Тихо всё и спокойно, как перед большой охотой.

– Это как? – спросил я, доставая из чехла бинокль и одновременно прикуривая сигарету. Ну её к черту, эту маскировку! Чую, нет сейчас до нас никому никакого дела.

– Ну как, разве не слышишь? Море говорит, что морской зверь далеко ушёл отсюда, чайка не кричит. Оленя нет. Все охотника ждут.

– Иван, так, а кто охотник? – спросил я с интересом, попыхивая сигареткой, – мы или американцы?

– Так мы не охотник однако, мы так себе – лайки охотничьи, по следу идём да загоняем. Охотник скоро придёт. Не переживай, командир, всё хорошо будет. По крайней мере сейчас.

– Да мне переживать не положено, у меня приказ. Слушай, если мы лайки, по-твоему, то я, по-твоему, какая собака?

– Эээ, товарищ лейтенант, как же я, коммунист, буду своего командира собакой называть, – улыбнулся Рыхлый.

– Ваня, брось ты выделываться! Мне вот просто жутко интересно.

– Да нет, командир, зачем тебе. Я вот скажу, что я – та собака, которая след берет да голос подаёт, Кузнец – тот вообще не охотник, он ездовой пёс-заводила, долго тянуть будет, мощно. И в драке с другими псами спуску не даст, и на зверя с умом пойдёт, но всё равно нарты тащит и каюра чутко слушает.

– Слушай, Ваня, так я кто всё-таки, по-твоему? – мне даже стало немножко страшно и интересно.

– Да ни собака, ни птица. Я даже понять не могу. Не обижайся, однако, командир, но ты как из яранги в ярангу ходишь, словно дым от шаманского костра.

Вот, что-то Рыхлого понесло. Я плюнул на его рассуждения, загнав их глубоко в подсознание, и всё-таки, расчехлив бинокль, принялся наблюдать за аэродромом. Ничего всё, тихо и спокойно. Что же начнётся завтра, когда включится аппаратура радиоподавления? Надеюсь, все наши сделанные по тысяче раз расчёты верны. Меня пугает то, что время смены на посту ПВО мы высчитали, исходя из своих умозаключений, а ведь порядок смены могут изменить, перенести время на несколько часов или даже суток. Включится наша аппаратура, снимется режим радиомолчания, и всё может закрутится совсем не так, как мы рассчитывали. Однако тот же Рыхлый, которому предстоит в первую очередь уничтожить сменяющуюся подгруппу на машине, до безобразия спокоен. Ладно. Чего это я распереживался? Надеюсь, всё будет так, как будет. А лучше всего так, как мы рассчитывали. Кузнец уже проснулся и собирал свой и мой рюкзаки, готовясь к переходу. Мы уходили первыми, подгруппа «Аэродром» выходила через два часа после нас. Я намеревался ещё раз на месте проведения засады высчитать все свои шаги и движения, доработать всё до автоматизма из различных положений.

Мы выпили ещё немного чая, посудачили и распрощались. Рыхлый без всякой лирики и посторонних размышлений доложил порядок действий и перемещений, время выхода сеансов, порядок подачи сигналов. Сверили часы. Всё, давайте боевые товарищи! Удачи!

Спина Кузнеца впереди как словно тысячу раз виденный сон. Я даже могу в подробности рассказать, что он будет делать в последующую минуту. Когда перепрыгнет с камня на камень, когда отойдёт в сторону, огибая препятствие. Кажется, что всегда так было, я всю жизнь шёл куда-то за этой спиной в ночи по туману, сползавшему к земле.

На какое-то время я даже отключился от реальности, брёл вне пространства и времени. Очнулся я только, когда мне показалось, что скоро мы войдём в неведомый мне воюющий город, готовый отозваться на наше появление кровавыми сполохами огня.

Всё нормально, вон он впереди – радист, споро и широко шагающий. К месту засады мы прибыли, как обычно, с огромным запасом времени. Оборудовали место тайника для своих рюкзаков и радиостанций. Я снова залез на валун над лавочкой и начал примеряться. Лёжа стрелять неудобно, пространства для манёвра маловато. Лишние секунды уходят на то, чтобы передвинуться и перенести огонь в конец лавочки. Попробовал стоя. Тоже не то. Из-за любого рывка рука может пойти в сторону и трасса пуль может пройти мимо. Тем более, а вдруг не все сядут и кто-то будет стоять поблизости. Тогда я буду сразу же замечен. Так, а если попробуем с колена. Ну вот, намного лучше и целиться, и огонь переносить. Сделав несколько воображаемых выстрелов, я пришёл к мнению, что всё-таки лучше стрелять очередями для экономии драгоценных долей секунд. Накрутил на ствол АКМ-Са прибор бесшумной и беспламенной стрельбы и, пристегнув магазин со специальными патронами, я покрутил автомат в различных положениях, попробовав его на вес. Сделав пару воображаемых очередей, я, оттолкнувшись, огромным прыжком пролетел над лавочкой и, чуть ли не перелетев тропинку, оказался метрах в трёх перед ней. Снова воображаемая очередь на добивание. Разворот. Теперь, если упасть, я могу контролировать и подъём и спуск, одновременно подстраховывая Кузнеца. Лёха тоже тренировался по-своему. Притаившись за огромным валуном с двумя пистолетами ПБ в руках, он делал огромный шаг в сторону, два вперед, вытягивал руки с пистолетами, производил два воображаемых выстрела одновременно, в какие-то доли секунды перехватывал пистолеты за глушители и словно двумя топориками проводил воображаемые удары по американцу, идущему впереди, которого необходимо было захватить живым.

– Лёха, а нахрена тебе эти ковбойские штучки с перехватыванием за стволы? – не удержался я, с интересом наблюдая за радистом. – А вдруг спусковой заденешь и сам в себя выстрелишь, ведь чтобы поставить на предохранитель, нужно тоже несколько секунд.

Кузнец молча отстегнул магазины и показал мне по одному снаряженному патрону.

– Не выстрелит! На одного американца по одному патрону! Время на уничтожение подгруппы противника ровно секунда, и ровно секунда выхлестнуть впереди идущего, больше не будет. Мы же одновременно должны начинать, если хоть где-то прокалываемся и кого-то оставляем в живых, а потом добиваем – уже всё, время потеряно.

– Да и наверху на посту будут ожидать подхода, минут пять запаса у нас по времени есть, но это на то, чтобы напялить на себя американские шмотки и «обработать» пленного. Дальше уже прокол – охрана поста начинает беспокоиться, ну это минут пять еще, а потом соответственно начнут звонить на место встречи и, когда не услышат ответа, будут связываться с базой на аэродроме.

Обсудили ещё несколько мелких деталей и начали тренироваться вдвоём в комплексе. На уничтожение смены уходило от четырёх до шести секунд: основное время было за мной, Кузнец управлялся за пару секунд. Эх, нам бы для тренировки человек пять-шесть американцев в виде расходного материала, которых можно было бы подопрашивать.

Ладно, будем работать и надеяться на лучшее.

Прибывшую смену уже разместили в модульных казармах по отсекам. Штаб-сержант проверял и перепроверял списки, возле казармы уже крутился патруль военной полиции. Сменяющиеся моряки и зенитчики были переселены в отдельные, заранее выделенные отсеки и по мере возможности ограждены от вновь прибывших.

В одном из отсеков на трёх человек сидел невысокий чуть полноватый новобранец в очках и пытался разобрать свои транспортные баулы с кучей различного снаряжения и формы одежды. Немного покопавшись, он извлёк из баула небольшой металлический контейнер-чемодан с кодовым замком и с удовлетворением поставил его на стол. Непонятно почему, но вновь прибывшего поселили одного отдельно от всех. Новобранец присел за стол, открыл свой чемоданчик, достал пару объёмных тетрадей и начал листать.

Дверь открылась, в неё заглянул капрал из штабной секции ПВО.

– Эй, это ты электронщик?

Новобранец подскочил и, захлопнув тетради, вытянулся в струнку.

– Я не слышу ответа, солдат! – прорычал капрал, входя в отсек и пинком отшвыривая попавшийся на пути баул.

– Так точно, сэр, – невнятно пробормотал очкарик и попытался вытянутся в струнку.

– Тьфу ты, дерьмо какое-то, – выругался капрал, – ну вот почему с каким-то яйцеголовым носятся и даже отдельно поселили?! Короче, минута на сборы, солдат! Мне сказали привести тебя в штабную секцию.

– Я понял, сэр, разрешите уточнить – что с собой брать?

– Сказали, что ты привез какие-то бумаги с собой – их захвати! К тому же твой ящик с обрудованием и приборами уже на складе стоит. Всё понял? Через минуту жду на выходе из модуля.

Очкарик поспешно уложил тетради в чемодан, закрыл кодовый замок и поспешил на выход. По дороге встретил пару заменяющихся солдат и бочком, бочком вдоль стенки протиснулся на выход.

Капрал уже сидел в джипе и вёл неспешную беседу с огромным толстым негром, зажавшим под мышкой пару бумажных пакетов. Капрал выглядел смущённо и даже пытался в чём-то оправдаться. Очкарик осторожно стал неподалёку на виду у капрала, ожидая команды, стараясь не вслушиваться в разговор.

– Джимбо, погоди ещё пару дней, деньги будут, – увещевал капрал.

– Ты обещал это пару недель назад и толку никакого, тем более я ведь знаю, что ты ещё с Симмонсом на морской базе путался. Ой, Джереми! Зря ты старого Джимбо обманываешь…

– Ладно, старик, давай потом переговорим, мне нового умника в штабную секцию отвезти надо. По поводу него целая депеша из Пентагона была – шибко умный очкарик.

– Хорошо, вечером зайди ко мне, будем решать твою проблему. Благо старик Джимбо сегодня добр, – негр ласково похлопал пакет под мышкой и покосился по сторонам, видимо, опасаясь патрулей «милитари полис».

– О'кей, Джимбо, о'кей! Эй, солдат, запрыгнул в машину, не стой как истукан! – проорал капрал очкарику. Подождал пока новобранец неуклюже забрался в джип, прижимая к себе свой чемоданчик. Махнул на прощанье толстому негру рукой и уехал в сторону штабной секции.

В штабе очкарика уже ждали. Начальник группы технического обеспечения чуть ли не за руку вытащил вновь прибывшего из машины и потащил за собой по штабным коридорам. В одном из кабинетов уже сидело несколько технических специалистов – как гражданских, так и военных. На столах лежали карты острова, схемы расположения зенитных постов и прочая военная и техническая документация. Посредине кабинета стоял масштабный макет острова с обозначенными линиями связи и электроснабжения.

Новобранца втолкнули в кабинет и начали быстро и со знанием дела вводить в обстановку. Очкарик, на удивление отвечал довольно внятно на задаваемые вопросы, сыпал терминами. Вскорости он разошёлся до того, что подошёл к грифельной доске и начал размашистым почерком выписывать какие-то алгоритмы, которые называл программами, давая попутные пояснения.

Совещание продолжалось ещё пару часов с обсуждением уже чисто практических вопросов, методов и путей их решения. На очкарика как холодный душ подействовало сообщение о том, что завтра он убывает на центральный пост ПВО «Гнездо Кондора».

И идти придётся в гору ножками, ибо нормальной дороги туда ещё не построили. Из «технического рая» очкарика выдворили обратно в казарму с наказом готовиться к завтрашнему «восхождению» и недельной работе на посту. Новобранец со вздохом принялся комплектовать большой рейдовый рюкзак тем, что казалось ему необходимым. Спросить у кого-либо, что с собой брать, или посоветоваться с более бывалыми он побоялся, в соседних отсеках то и дело раздавались крики сержантов и топот ног. Прибывших с заменой новобранцев постоянно строили, куда-то уводили и инструктировали. Дверь модуля снова без стука распахнулась, и в неё быстрым шагом вошёл невысокий широкоплечий сержант.

Очкарик, уже немного привыкший к суровой действительности службы, обречённо вытянулся.

– Присаживайся, рядовой, присаживайся, не стой столбом, – вошедший сержант был спокоен и не столь криклив, как капрал.

Сержант внимательно осмотрел имущество новобранца и, взяв со стола список, согласно которому он собирался, начал сверять.

– Так, вот это тебе не надо, вычёркиваем и отставляем в сторону, – сержант выудил из рюкзака комбинированный котелок с судками, – на посту у нас достаточно посуды. Дальше… спальный мешок в сторону, мы там спим на нормальных кроватях с нормальным постельным бельём. Две лишних кровати для технических специалистов у нас припасены. Вот носки и свитер бери. Из умывальных принадлежностей оставляй пасту, щётку и мыло. Воду горячую греем в бойлере, но экономим, поэтому недельку потерпишь без утреннего душа. Ага, что тут у тебя?

Сержант вытащил большую упаковку овсяных хлопьев для завтрака и ухмыльнулся:

– Нет, дружок, хлопьев на завтрак и молочка не будет, но кок в нашей смене отличный, так что не отощаешь, хотя тебе не помешает несколько фунтов скинуть, экий ты толстячок. Так, выкладывай, что ещё с континента притащил: резинку, кофе, сигары, порножурналы, видеокассеты с новыми фильмами?..

– Сэр, только коробка с хорошими сигарами, ещё довоенными кубинскими, посоветовали взять с собой на что-нибудь обменять.

– Во! Вот это дело, – сержант сгрёб вытащенную новобранцем коробку, открыл её, понюхал, – ох, настоящая «Гавана»! ещё бородой Фиделя пахнет… бери обязательно, парней угостишь. Сейчас пойдём, разберёшься с имуществом и аппаратурой, которую ты привёз: нам придётся её на своём горбу тащить, к тому же винтовку получишь, здесь хоть и спокойно, но война всё-таки, сынок, война. Стрелять-то умеешь?

– Так точно, сэр! Я прошёл обязательный курс подготовки.

– Вот и славно. На парней, если поддевать будут, внимания не обращай, не все понимают, что лишний груз, которые они потащут, идёт во благо дяди Сэма, скотинятся здесь солдаты. Ты, кстати, этот новый фильм фантастический, про который все рассказывают, видел?

– Какой, сэр? Их сейчас порядочно сняли на материке.

– «Звёздные войны» Лукаса. Там Форд играет, отличная картина. У нас, кстати, видео уже есть.

– Нет, сэр, к сожалению, на материке не удалось посмотреть.

– Не расстраивайся, на посту посмотришь. Не всё у нас так уныло, как кажется, на островке всё можно достать.

Я, кстати, две сигары возьму, сегодня на новую кассету выменяю у нашего поставщика «клубнички».

– Да-да, сэр, конечно.

Поговорив ещё пару минут, сержант забрал с собой очкарика и потащил его на склад разбирать и готовить к транспортировке аппаратуру. Появились зенитчики из расчёта, готовящегося заступать на смену. Знакомство с новым членом команды прошло немного прохладно. Ведь тащить дополнительный груз в несколько фунтов никому не улыбается. Пришлось пустить в ход пару сигар и несколько свежих анекдотов, привезённых с континента. Несмотря на то, что очкарик выглядел сущим «овощем», парнем он оказался вполне компанейским – на шутки реагировал адекватно и был далеко не дурак. Особенно позабавили его рассказы об умных машинах – «компьютерах». По словам новобранца, можно будет обучить такую машину многим полезным штукам.

– Вот представьте, настрочил штаб-сержант рапорт на машинке да понес на подпись полковнику, а тот кричит: «Джонни, сучка ты этакая, моя фамилия Член, а не Хрен, иди перепечатывай». Бредёт бедолага Джонни за свою печатную машинку и все по новой на ста страницах. А если у него стоит эта умная машинка, он вытаскивает из её памяти тот самый рапорт, заменяет Хрен на Член и спокойно попивает капучино, поплевывая в окошко.

Каламбур очкарика вызвал взрыв хохота и кучу вопросов. Новобранец по мере возможности отвечал, перебирая и сортируя приборы. Работа по подготовке аппаратуры закончились, и вскоре вновь прибывшего отвели на оружейный склад, где он получил видавшую виды автоматическую винтовку, магазины, запасные инструменты и принадлежности. В отсеке в казарме, под присмотром уже своего сержанта, споро разобрал оружие, почистил и проверил. На ужине убывающая смена сидела за одним столом и делилась впечатлениями о прошедшем дне. Во время ужина сержант встал, подошёл к негру Джимбо, чем-то с ним обменялся и сел обратно за стол.

– Парни, на этом дежурстве с нами «Горячие шлюшки из подворотни»!

Зентичики радостно заулюлюкали и принялись толкать друг друга. Очкарик уже полностью освоился и не чувствовал себя чужим. После ужина вся смена убыла на аэродром на центр управления авиации и ПВО для проведения штатного инструктажа.

Штаб-сержант зачитал приказ, отметил всех в ведомости. Прибывший начальник КУПО (команда управления противовоздушной обороной) довёл оперативную обстановку и поставил задачу на боевое дежурство, ещё раз представил очкастого новобранца, которому уделялось столь много внимания, разъяснил цель его прибытия и важность работ.

Сидевшие на обязательной ежевечерней процедуре лётчики из экипажа разведывательного самолёта лениво позёвывали и не обращали внимания на происходящее. Пилоты многоцелевых «Фалконов» сидели обособленно, прямые, как истуканы с каменными лицами. Вертолётчики во время инструктажа о чём-то переговаривались. Вылетать им приходилось не часто, но на завтра предстояла боевая работа и пришлось, соблюдая все формальности, присутствовать на тягомотной процедуре.

Отсутствовали только пилоты недавно прибывших транспортников, но их время ещё не пришло, да и инструктировали их всегда отдельно от остальных. После доведения воздушной обстановки в районе применения, прогноза погоды (а погода должна быть просто отличной) команды зенитчиков отпустили.

После инструктажа сержант собрал всю смену в отдельном отсеке уже со снаряжением и оружием. На острове с подачи коменданта Диксона был заведён такой порядок, что убывающая команда, в ночь перед заступлением на посты, ночевала отдельно от всего личного состава, уже полностью готовая и снаряженная на выполнение боевой задачи. Утром перед погрузкой в машину сам комендант или сержант Керри проверяли имущество на предмет чего-либо запрещённого инструкциями и уставами. Но эти проверки уже давно никого не пугали. Все «приятные мелочи» передавались водителю транспортного средства, а тот уже всё аккуратно распихивал по «тайничкам» – и плевали они на все проверки «милитари полисов». В этот раз благодаря новобранцу было что спрятать от посторонних глаз. Коробка с сигарами, несколько новых видеокассет, одна из которых очень даже «горячего» содержания, несколько бутылок виски, порножурналы – всё уже было надёжно упрятано водителем, который тоже прибыл ночевать к смене. Ещё раз перепроверив личный состав и распределение вывозимого имущества, сержант ушёл с рапортом к дежурному. Зенитчики, угомонившись, улеглись по койкам. Война всё-таки накладывала свой отпечаток на службу и быт, но очкарику событий дня и перелёта хватило с лихвой, и он, бездумно уставившись в потолок, отключился.

Пришёл сержант с представителем военной полиции, о чём-то тихонько побеседовали, осмотрели спящих и ушли дальше по своим делам.

В подсобном помещении столовой военно-морской базы сегодня было необычайно весело. С дощатых стен улыбались плакатные полуобнажённые красотки, голосом «короля рок-н-ролла» вовсю гремел магнитофон. Клубы сигаретного дыма источают сладкий запах марихуаны. На столах пара бутылок дешёвого рома. Марти Симмонс, сидя на стуле и закинув ноги на стол, с удовольствием раскуривал самодельный кальян, сделанный из жестяной банки от кукурузы, и благостно улыбался. Рядышком яростно грыз цыплячье бёдрышко его друг – великан Джим, выходец из Бронкса. Джим хрустнул перекушенной косточкой, сорвал последние нити мяса и зачерпнул ложкой горсть консервированной кукурузы из банки, стоявшей рядом.

– Марти, ты давай передавай кальян, мне что-то снова покурить захотелось, – бубнил он, пережёвывая.

Симмонс наконец-то сделала затяжку, сдержал рвущийся наружу кашель и с наслаждением выпустил струю дыма.

– Джимми, кхе-кхе, а я, кхе, короче, я сегодня русских видел пленных. Помнишь, я ужин в судках таскал?

– Да ну?! И чего же они – с бородищами? Лозунги орут?

– Кхе, да брось ты, какие лозунги! Они еле живые там, валяются в камере, наш коп стоит возле решётки постоянно, один, правда, здоровенный – прямо как ты, второй, поменьше, всё стонет, не жилец наверно.

– Так, на кого похожи-то?

– Да люди как люди, такие же, наверно, «ниггеры» у себя в Советах, как и мы.

Джим задумчиво взял с блюда на столе ещё кусочек цыплёнка и начал грызть:

– Слышь, Марти, у Советов вроде нет чёрных. Какие они ниггеры? Не бывает такого.

– Да я не о том. Я имел в виду, что они такие же, как и мы с тобой, хоть и белые, две руки, две ноги, наверно, и травку курят так же.

– Не, не могут они травку курить! Откуда у Советов наша марихуана?!

– Ну тогда виски пьют. А нет, не виски, у них же водка есть! Оооо… вот это да!

– Ага, мы пили с тобой. Помнишь, такая с красной этикеткой, ты с утра потом встать не мог, всё воду хлебал.

– Джимми, я тебе страшную тайну открою: тот «Смирнофф», который мы с тобой у толстого Джимбо тогда купили, не настоящая русская водка. Это так, ликёр для дамочек. Настоящая русская водка намного злее и жёстче.

Джим отобрал кальян у Симмонса и с удовольствием затянулся, выпустил дым, прокашлялся:

– Что ты мне, черномазый, заливаешь! Как так не настоящая?! мы же с тобой потом целый день с похмелья страдали, ты аспирин пачками пил!..

– Джимми, мой старик, как ты помнишь, во Вторую мировую воевал на флоте в конвоях, вот он реально без ума от русских.

– Да ну, брось! Твой старик ведь совсем на комми не похож, чего он без ума от русских и водка здесь при чём?

– Да он ещё сопляком в конвоях ходить начал. На Арканхильсск куда-то они шли, их гансы топить начали и весь путь вздохнуть им не давали. Его посудину всё-таки раздолбали, и мой старик болтался на волнах и уже отдавал душу, когда подошёл русский катер. Коммунисты всех кого можно выловили, на борт к себе запихнули. Папашу раздели, дали форму русского матроса. Старик говорит, хорошая такая форма, стёганая, как-то вроде куфью… куфа называтся. Ну и плеснули ему в стакан на вид чистейшей воды и выпить заставили. Так вот он тогда и Христа, и всех апостолов зараз увидел. Он потом до самой русской морской базы на этом катере ошивался. С тех пор он от русских в постоянном восторге.

– Это чего же ему такое налили, что он так комми полюбил?

– Я, Джим, честно говоря, сколько ни слушаю эту историю, так и не понимаю, но подозреваю, что это и была настоящая Русская Водка!

Великан уважительно промолчал, перемалывая зубами ещё одного цыпленка. Симмонс, напевая, скинул с себя куртку, ловко вскрыл один из швов под воротником и начал аккуратно запихивать плоский пластиковый мешочек. Он всегда так делал, заначка никогда не помешает, а на войне никогда не знаешь, где можешь оказаться в следующую минуту. Целая философия. Марти ловко впихнул пакетик, разгладил шов, оделся и принялся черпать ложкой кукурузу.

В дверь подсобного помещения аккуратно постучали условным стуком. Марти спрятал самодельный кальян под стол и пошёл открывать дверь.

– Кого там нелёгкая принесла?! – завопил он, подойдя к двери и тихонько хихикнув.

– Майкл Джексон и Джексон Файв, – тоненько пропищали за дверью. Джимма и Марти скрутило от хохота. В следущую секунду дверь слетела с петель и в подсобку вломились два военных копа. Симмонс получил мощный удар под дых и полетел прямо под стол. Джим, выхватив из-под себя табуретку, занес её над головой, намереваясь огреть кого-нибудь и бешено сверкая глазами.

– Что за херня! – прорычал он, двигаясь к выходу. Один из полицейских направил на него винтовку и посоветовал не двигаться. Валявшемуся под столом Марти второй полицейский добавил ещё один удар ногой в грудь. В подсобку вошёл сержант Керри и стал посередине комнаты, широко расставив ноги. Постоял, чуть покачался и втянул ноздрями воздух.

– Ах, хороша трава у Марти Симмонса, даже просто так продирает до самых пяток, – сквозь зубы процедил сержант и умильно улыбнулся выползавшему из-под стола Марти.

– Ну что, мой чернокожий коммунист, как твой бизнес по оболваниванию американской армии и флота процветает?

– Серж, сэр, ей-богу, что вы такое говорите, – простонал чернокожий, пытаясь встать, – какой коммунизм, какой бизнес?! Я так по чуть-чуть для себя травкой баловался, не более того. Что мне из-за этого – все рёбра ломать?

– Я бы тебя, сынок, просто «линчевал» и не тратил драгоценное время на выяснение всех обстоятельств.

Джимм, до этого замерший истуканом, испустил дикий вопль и с размаху впечатал ногу в стоявшего рядом полицейского, швырнул табуретку во второго, огромным прыжком перескочил через стол и прыгнул на сержанта. Керри, словно ковбой, в доли секунды выдернул из ножной кобуры «Кольт». Грохнул выстрел. Великан в полёте словно наткнулся на невидимую стену. Тупорылая пуля калибра 11,43 отшвырнула его на стол. Сержант, сделав шаг к столу, спокойно поднял пистолет и поцокал языком. Грохнул второй выстрел. Джимма, выходца из самого беднейшего квартала Нью-Йорка, не стало.

– Зря ты так, сынок, – процедил Керри и рявкнул на ошеломлённых подчинённых, – коронёра сюда, живо! Этого ублюдка за мной, детективов, этих сопляков, сюда немедленно пусть обшарят каждый дюйм этой халупы. Исполнять!

На Марти с расширенными от ужаса глазами, безмолвно взиравшего на труп своего друга, нацепили наручники и пинками погнали за сержантом. В допросном помещении Симмонса впихнули на железный стул. Допрашивал сам сержант.

– Симмонс, ты на этот раз влип! Или ты, мразь, думал, что я не знаю про твои делишки с марихуаной?! Или про то, что приторговываешь всяческой запрещённой на действующем флоте ерундой? Или про то, что ты агент Советов, как и твой черномазый папашка?!

Услышав про Советы, Симмонс чуть ли не заверещал:

– Сэр, каких Советов?!! Я просто продавал различную мелочь ребятам, баловался травкой, какой из меня агент, сэр, я просто рядовой хозяйственного взвода, какие секреты я могу выведать?! Сэр, помилуйте!..

– Молчи! Недаром твой подельник решил уходить и бросился на моих ребят, а это нападение на военную полицию при задержании. Мне, честно говоря, Марти и так уже всё ясно. Толку с твоих допросов здесь никакого. Не умею я со шпионами работать. Ты хотел на материк, значит скоро там окажешься. Там тебя по косточкам разберут, и будешь петь как индейка перед Рождеством! Сам посуди. Трава – раз! Сопротивление при аресте – два! Попытка убийства военного полицейского – три!

– Сэр, да я ведь не пытался!! сами же видели, что это Джимм! Он, когда под кайфом, иногда словно с ума сходит!

– Марти, все мои подчинённые видели, что ты пытался выхватить у меня пистолет, но это тебе не удалось.

Симмонс в ужасе склонил голову. Так прекрасно налаженное существование рассыпалось в пух и прах. Давнего приятеля просто пристрелили. А тут ещё шпионаж шьют. Керри тем временем спокойно продолжал:

– Сейчас я доложу Диксону о твоём задержании и о том, что произошло. Подполковник, между прочим, сам подписывал бумаги на твой арест и заключение под стражу. Но такого сюрприза, думаю, он не ожидал совсем. Вот жаль, нет у нас отдельной камеры для тебя. Я вот думаю, может, тебя к твоим русским товарищам посадить, а?

– Сэр, при чём здесь русские?! Сэр, помилуйте, я же ведь!..

– При том, Марти, что не кто иной, как ты, к ним наведывался с ужином не далее как сегодня. Или ты скажешь, что это враньё?

– Серж, я ведь просто приносил им ужин, согласно ваших же распоряжений!!

– Да, и не только: ты задержался там дольше положенного, сынок, и всё пытался что-то узнать у моего парня, стоящего в охране. Я, Марти, конечно, не майор О'Кинли, но мозги у меня тоже имеются.

В допросную вошёл один из детективов с огромным бумажным пакетом в руках и, что-то нашептав на ухо сержанту, поставил пакет на стол и скрылся.

Керри с садисткой ухмылкой запустил руку в пакет и извлёк несколько бумажных свёртков.

– Ну вот, Марти, обыск, как говорится, не прошёл без результатов. И что у нас тут, – он развернул один из пакетов понюхал и улыбнулся, – первосортная трава! Кто же вам её поставляет, т-о-в-а-р-и-щ?!

Симмонс мелко задрожал. Сержант, покопавшись, извлёк на божий свет коробку портативного приёмника.

– Ой, ну, а это что у нас – приёмник?! Несмотря на то, что в личном использовании в условиях ведения боевых действий разрешены только магнитофоны и проигрыватели, а прослушивание радио проводится только в определённое время под присмотром сержантов и офицеров, у рядового хозяйственного взвода Симмонса имеется приёмник! Марти, может быть, сразу скажешь, где передатчик?

– Сэ-эр! Откуда у меня передатчик?! Вы же сами прекрасно знаете, что многие балуются приёмниками в гарнизоне!!

– А кто конкретно балуется? Кто поставляет приёмники?!

Марти сконфуженно замолчал.

– Ты подумай, подумай немножко, посиди в одиночестве, мне пока надо сделать пару важных звонков.

Керри встал из-за стола, прошёлся по камере, обошёл Марти и точным ударом ребром ладони в шею послал рядового в нокаут. Сплюнул сквозь зубы и вышел. Прошёлся по коридору мимо камеры заключения с решётчатой дверью, возле которой торчал дежурный полицейский. Русские сидели на лежаках и молча смотрели в стены.

Керри вошёл в свой кабинет, не торопясь включил электрический кофейник, засыпал несколько порций кофе с сахаром, уселся за стол и закурил. Приготовив кофе, он, не торопясь, начал крутить диск телефонного аппарата. После непродолжительных гудков в трубке раздался голос Диксона:

– Слушаю!

– Подполковник, добрый вам вечер! Спешу обрадовать, сэр! Та информация, которую вы дали, полностью подтвердилась!

– Я всегда даю хорошую информацию, сержант. Рапорт о задержании завтра с утра должен быть у меня. Коменданту пока не докладывайте. И постарайтесь, чтобы по линиям дежурных служб доклад не прошёл. Надеюсь, всё прошло гладко?

– Результат почему-то превысил ожидания. Черномазые повели себя совсем не так, как при полицейской облаве в Гарлеме. Дружок Симмонса с ножом и табуреткой бросился на моих копов как бешеная собака – пришлось пристрелить. У Симмонса при обыске, кроме травы, неучтённого пистолета, морфина, виски и порножурналов, найден вполне пригодный к использованию радиоприёмник.

– Сержант, вы сообщаете мне такие вещи, которые меня пугают, но жизнь делают намного интереснее.

– Сэр, к тому же этот Симмонс на ужине обслуживал пленных русских и задержался намного дольше, чем положено по инструкции.

– Кэрри, я боюсь предположить, но, мне кажется, у тебя есть уже свои мысли по этому поводу?

– Сэр, я просто излагаю факты! А предполагать и делать выводы ещё пока рано. Мне эти факты в рапорте на полковника указывать или же повременим?

– Слушай, я должен завтра сам лично допросить этого рядового Симмонса! То, что его отправим на континент – это ясно! Но, пока он здесь, с него можно состричь неплохой клок шерсти. Сейчас поместите его под охрану, а завтра с утренней колонной отправляйте его ко мне в городок.

– Сэр, куда мне его поместить? Камера у меня всего одна! Она хоть и рассчитана на восьмерых заключенных, но в ней находятся русские пленные морпехи. Вы же знаете, что содержание пленных противников и своих задержанных в одной камере – это грубейшее нарушение всех инструкций.

На том конце провода воцарилось молчание. Потом Диксон, немного обдумав создавшуюся ситуацию, произнёс:

– Ведь действительно, запрещено! Ну ведь у тебя нет ещё одного помещения и нет дополнительных людей, чтобы выставить охрану. Значит, дополнительная головная боль, которая не нужна никому. Но ведь с другой стороны, это может быть оперативной разработкой. Задержанный Симмонс подозревается в работе на русскую разведку или на «ка джи би». Если его поместить в одну камеру с пленными, он может попытаться выйти с ними на контакт или подать какой-либо знак. Вы улавливаете ход моих мыслей, сержант?

Керри, конечно же, улавливал ход мыслей хитроумного подполковника. Наверняка попытается утереть нос рыжему «айришу» О'Кинли, который сейчас неимоверно занят с прилетевшими «тюленями», что-то разрабатывает и готовит какую-то операцию, набирая баллы в глазах как гарнизонного, так и флотского начальства. Катера на завтрашний выход готовятся в бешеном темпе. Даже Диксону не удалось сунуть туда нос. Гаррисон сидит уже несколько часов у себя в кабинете с прибывшим флотским капитаном и не показывает носа. В случае какой-нибудь неприятной ситуации с задержанным Симмонсом Диксон всё легко может свалить на Керри. Телефонный разговор к делу не пришьёшь, и комендант может завернуть так, что сержант военной полиции останется виноватым со всех сторон.

Керри тихонько выругался в сторону и прислонил ухо к трубке.

– Я понял вас, сэр! При транспортировке задержанного также перевозить с русскими?

– А у вас есть ещё одна машина для отдельного заключённого? Нет! А задержанного Симмонса надо оградить от личного состава колонны и конвоя. Мало ли что взбредёт ему в голову, а дружков у него, как вы сами знаете, предостаточно. Так что пусть путешествует с русскими!

– Сэр, но я ведь могу лично доставить его на своём джипе в гарнизон отдельно от колонны.

– Сержант, давайте без самодеятельности! Спецавтомобиль у вас есть, закрывайте за решётку пленных и Симмонса, выставляйте охрану и – вперёд! Я сейчас отдам все необходимые распоряжения по встрече и размещению пленных и задержанного. Всё, конец связи, сержант!

Керри заварил ещё одну порцию кофе и уже громко вслух выругался. Диксон опять ухитрился обойти все подводные камни и добиться нужного ему результата.

Немного успокоившись, Керри вызвал старшего дежурной смены и отдал необходимые инструкции по размещению задержанного Марти Симмонса. Бедолага до сих пор сидел в допросной и очумело мотал головой. Удар, мастерски нанесённый сержантом, давал о себе знать, в голове шумело и немного подташнивало. Полицейские отцепили Симмонса от стула и отконвоировали к камере.

– Всё-таки к русским? Парни, а может не стоит, – попытался вякнуть заключенный и тут же втянул голову в плечи, опасаясь очередного тумака.

– Шеф дал инструкции специально для тебя, ниггер. Так что ничего личного, Марти! Я думаю, русским медведям понравятся твои пухлые губки, – хохотнул старший смены, снимая с Симмонса наручники и проводя контрольный досмотр задержанного перед посадкой в камеру. Второй полицейский в это время, напряжённо наблюдая за пленными, открыл все замки на двери-решётке, перевёл винтовку на грудь и направил ствол в камеру. Русские пошевелились, повернули головы с ленивым любопытством, рассматривая сцену возле камеры. Дверь резко открыли и пинком отправили Симмонса вовнутрь, тут же захлопнули и начали закрывать на все замки. Выполнив все процедуры, второй конвоир и старший смены ушли, оставив возле камеры одного часового. Полицейский с интересом уставился на русских и забившегося в угол задержанного рядового.

Один из русских морпехов, поменьше ростом и помоложе, с интересом уставился на чернокожего и пропел что-то на своём тарабарском языке:

– А мы с приятелем сбежали с Колымы, а мы с приятелем бежали бааасиком, нннапоследок дали круг вокруг тюрьмы, патаму што ведь тюрьма эта нааш дом!

Симмонс, услышав непонятные слова, ещё сильнее вжался в угол возле унитаза-параши и мысленно перекрестился.

Молодой пленный чему-то рассмеялся. Второй морпех, великанского роста и постарше возрастом, встал с лежака и медленно подошёл к Симмонсу. Тот зажмурился и ещё сильнее вжался в стенку. Полицейский за решёткой с интересом наблюдал за развитием событий.

– Слышь, любезный! Ты чего возле туалета расселся? Иди на лежанку, дай спокойно помочиться, – на довольно неплохом английском произнёс великан. Марти с удивлением открыл глаза. Русский не угрожал и не издевался, а просто предлагал пересесть. Он осторожно, бочком перешёл к лежанкам. Второй пленный, весь в бинтах, с мученическим выражением лица указал ему на место рядом с собой и к удивлению, тоже на английском пробормотал:

– Садись, проклятьем заклеймённый.

Рядовой с опаской сел на уголок. Русский медленно продолжил, тщательно подбирая слова:

– Смотри, вон там ещё кровать, сам раздвинь, а то, как видишь, я немного ранен и мне трудно.