Спецназ Третьей Мировой. Русские козыри Загорцев Андрей

– Моряки! Всё помните, что делать?! – проорал он в кузов, – напоминаю, правый борт – пулемёт по жилому модулю! Левый борт – прямо по курсу по всему, что движется! На досмотр три минуты не больше и валим со скоростью ветра на правую батарею, а потом уходим в горы. Готовы?

– Точно так! – проорали из кузова и из кабины. Иванов кинул себе на колени «Томсон» и вжал педаль газа. Мощный бронированный грузовик, быстро набирая скорость, понесся вниз. На повороте даже чуть не кувыркнулись с обрыва, но Иванов всё-таки вырулил.

Кошкин с утра почти что умирал: тяжело горячечно дышал, мычал, но встать уже не мог. Говорить тоже не мог, только тихонько постанывал. Симмонсу было отчего-то жалко умирающего русского матроса. Не от того, что он такой весёлый вчера был и рассказывал на жутком английском интересные истории, а от того, что просто умирал нормальный молодой белый парень. Ну и что, что он русский. Всегда тяжело, когда молодой парень умирает у тебя на глазах. Грёбаная война!

Пришли выводные полицейские, в тесном дворике гауптвахты уже разворачивался специальный автомобиль для перевозки заключенных. На минутку забежал Керри, подозрительно оглядел Булыгу, молча сидящего возле Кошкина и безвольно свесившего руки. На Симмонса, тихонько присевшего в углу и старавшегося не подавать голоса, даже не посмотрел.

– Так, смену на перевозку – из тех, кто их охранял ночью! Даже нет, выбери из тех, кто охранял. Одного! – бросил он старшему дежурной смены.

– Сэр, пусть едет Томкинс. Он вчера после смены заявил, что немного разбирается по-русски.

– Пусть будет Томкинс. Этих вместе с Симмонсом – в машину! И поторапливайтесь, я с конвоем договорился – наша машина станет предпоследней перед грузовиком конвоя. А я здесь сейчас займусь с нашими детективами, потом съезжу на аэродром.

– Есть, сэр! – козырнул дежурный и поднял трубку телефона. – Мак, передай Томкинсу, он в полном снаряжении на конвой заключенных! С собой паёк. Чёрт знает сколько он там задержится, а у аэродромных ни хрена ничем не разживешься. Всё, через пять минут у меня на инструктаже.

Керри укатил на своём джипе. Старший смены лично проконтролировал посадку пленных и заключенного в спецавтомобиль. Громила морпех из пленных сам на руках вынес своего товарища и загрузил его в будку. Молча забрался и положил его на скамейку. Следом запрыгнул Симмонс со скованными наручниками руками. Вскоре появился недоумевающий Томкинс в полном вооружении и снаряжении. Выводной закрыл решётку автозака на два замка и запустил Томкинса вовнутрь. Произнёс стандартную формулу передачи заключенных под его ответственность, передал ключи и выпрыгнул из будки. Томкинс сквозь решётку посмотрел на заключенных, вздохнул. Проверил по внутреннему телефону связь со старшим машины и присел на скамеечку.

Кошкин испустил протяжный стон.

– Марти, что с Котом? – вполголоса спросил он у Симмонса, примостившегося на углу узенькой железной скамейки.

– Ночью плохо стало, лишь бы до аэродрома дотянул, там может уколов каких сделают. Жаль парня!

– Чего меня к вам пихнули? Так неохота на аэродром тащиться, – пожаловался Томкинс, с жалостью посматривая на лежащего на лавочке матроса.

– Себя спроси, что после смены наплёл, – посоветовал Симмонс и замолчал, потом продолжил: – сейчас бы покурить, а?

– Нельзя сейчас. Давай как поедем ближе к перевалу, я угощаю. Сейчас могут заметить, а там хоть ветерком продувает.

Наконец-то машина тронулась, минут двадцать ещё плутала по дорогам морской базы, потом подъехала к площадке построения колонн и пристроилась в самый хвост.

Подъехали грузовики конвоя, встали на свои штатные места. Крайний и первый бронированные грузовики на перекрестке дорог в районе перевала должны были ещё сопроводить грузовые автомобили, развозящие имущество до фланговых батарей, дождаться их в точках ожидания у мостов и только потом вернуться в общий строй.

Симмонс рассказал всё это Булыге. Этими дорогами он ездил не одну сотню раз, а сейчас впервые посещал эти места в будке для перевозки заключённых.

– Вон смотри, Камень, – показывал негр в узкое зарешеченное окошко, – вон та машина, она пойдёт на левую батарею. Последние две недели мы туда ежедневно гоняли – снарядные короба, пулеметные ленты возили. Вон они, парни, сидят все с моего отделения. Жаль, Керри Джимми грохнул. Прямо так, из пистолета как собаку, добил еще. Эх, а вон там, смотри, на аэродром всякую всячину с местных складов везут. Сейчас ещё минут тридцать стоять будем.

Наконец-то колонна тронулась. Кошкин уже даже не стонал, а только тяжело дышал. Когда выехали за территорию базы, Томкинс осторожно прикурил сигарету и подал её сквозь прутья решётки Симмонсу. Булыга от предложенной сигареты отказался, отрицательно махнув головой. Марти с наслаждением курил, осторожно пуская дым в окошко. Жаль, что Кот без сознания, можно было бы с ним покурить и поболтать, скрашивая скуку переезда и тревогу ожидания за своё будущее.

Вскоре колонна начала забираться на перевал. На перекрёстке дорог головной «Гантрак» ушёл налево, за ним пристроился грузовичок с ящиками.

– На батарею ушли, – прокомментировал Марти, – сейчас дойдут до поста на мосту, конвой останется ждать, а грузовик доберется до батареи, потом разгрузится, вернется и только тогда мы снова тронемся. Гарантирую вам час ожидания.

– А то и больше, – добавил Томкинс, – это хорошо, что на правую батарею сегодня грузов нет.

– Ага, точно! Её же с месяц назад уже новыми лентами и снарядными ящиками загрузили, – вспомнил Симмонс, – так что ждём.

– Может, перекусите, мне паёк всунули, – предложил Томкинс.

– Да я бы съел чего-нибудь, – не отказался Симмонс. – Валун, ты перекусишь, пока копы угощают? Нас ведь так и не покормили завтраком.

Булыга снова молча отрицательно покачал головой и уставился неподвижным взглядом в пол. И тут издалека прилетел звук мощного хлопка взрыва и по крыше что-то застучало.

– Что это? – с удивлением спросил вышедший из ступора Булыга.

– Дерьмо какое-то, – ответил ошарашенный Томкинс, – даже не знаю.

– По-моему, на батарее грохнуло, – вставил слово чутко вслушивающийся в происходящее Симмонс, – да-да, точно на батарее! Да что-то очень сильно, вон как осколки-то валятся.

Пока судачили и давали предположения, уже совсем неподалёку раздались звуки автоматных и пулемётных очередей, пару раз грохнули гранаты.

– Твою мать, да это же возле моста! Что там творится?! – взвился Симмонс.

Томкинс заметался в тесноте:

– Чёрт! Парни, сидите тихо, прошу вас! – он схватил трубку внутреннего переговорного устройства. – Да, понял, как нет связи? Есть, как по инструкции? Понял, сэр.

Он с круглыми глазами повернулся к пленным:

– Парни, я должен по инструкции вас убить! На колонну напали русские диверсанты.

– Валяй, – спокойно кивнул Булыга, – только у тебя тогда не останется шанса выжить.

– Да дерьмо она, эта инструкция!! – вдруг сорвался на визг Томкинс, он лихорадочно дёрнул дверь и проорал, выскакивая наружу, – лучше пусть меня в бою пристрелят.

– А он не совсем гнида, – совсем здоровым голосом вдруг сказал внезапно пришедший в себя Кошкин.

– А ключики мог бы и нам оставить, – добавил Булыга и, взглянув на съежившегося в углу Симмонса, бросил: – Мартин, не мешай и будешь жить! Кошак, откуда здесь в этой глуши советские диверы взялись? Теперь у нас есть шанс валить отсюда!

– Не знаю, командир. Замочки у них херня, всё, я приступаю.

Кошкин резво подскочил к скамейке, вытащил откуда-то из рукава две проволочки и начал ловко ковыряться в замке.

– Кот, ты нормально? – в недоумении переспросил Симмонс, снова вжавшийся в угол.

– Всё о'кей, Мартин, – пробормотал матрос, ковыряясь в замке.

«Гантрак» резво вскочил на мост. Буцай выпустил длинную очередь по жилому модулю и провёл стволом пулемёта крест-накрест, не отпуская гашетки. Из-за укрытий с мешками по грузовику полоснула очередь, но пулемётчика тут же срезал Мошарук.

Немного времени прошло с тех пор как пропала связь и досмотровая группа выдвинулась в сторону батареи. Янки ещё просто не успели осознать, что происходит. Со стороны спортивной площадки выбежало ещё несколько морпехов со штурмовыми винтовками наперевес. Замешкались на доли секунды, увидев болтающегося, словно кукла, на подножке грузовика сержанта. Мошарук очередью из «Минигана» буквально порвал выбежавших в клочья. Грузовик резко затормозил возле жилых построек. Буцай повторной очередью исполосовал жилой модуль. Лосев, выпрыгнув из кабины, выбежал на угол жилого модуля и, присев на колено, занял позицию для стрельбы. Из-за угла выскочил ещё один американец и, увидев грузовик, помчался к нему, что-то крича во всё горло. Бедолага так и не понял, что ошибся, американская куртка и каска на Лосеве сбили его с толку. Водолаз автоматной очередью сложил его пополам. Каптри выпрыгнул, с другой стороны, и в несколько прыжков добежал до пулемётной точки за мешками, проверил, выдернул единый 7,62 миллимитровый пулемёт покрупнее калибром, пару коробок, потащил их к кузову и заорал:

– Сто восемьдесят! Начали! Лось, Мошарик – досмотр! Буцай – пулемёт, прикрытие!

На счете сто семьдесят восемь Мошарук уже толкнул дверь ногой и сразу же, швырнув в дверной проём гранату, отскочил назад. Бухнуло, дверь прошили в нескольких местах осколки. Лось снова толкнул дверь, выпустил веером пару очередей внутрь и вскинул автомат. В открытую дверь тут же нырнул Мошар, держа автомат у плеча и передвигаясь приставными шагами. За ним прыгнул Лось. Матросы, считая вслух обратным отсчётом, рванули в разные стороны. В небольшом помещении, что-то вроде канцелярии, уткнувшись лбом в стол и сидя на стуле, заливая кровью пол и бумаги на столе, сидел тот самый «спортсмен». Видно, его убило ещё первыми пулемётными очередями. Мошарик отодвинул ногой тело от стола, увидел на плече капральскую нашивку, а рядышком на столе, на специальной полочке лежал тот самый «портативный магнитофон», несколько сложенных в стопочку квадратных аудиокассет и наушники.

– Стану я точно генералом, если капрала переживу! – довольно скаламбурил матрос, запихивая магнитофон, наушники и кассеты по карманам американской куртки.

– Мошарик, семьдесят! – проорал с другого конца модуля Лосев, – вали сюда, я гранаты реактивные нашёл одноразовые!!

Мошарук в три прыжка оказался возле Лосева, который пыхтя вытаскивал какой-то здоровенный зелёный ящик.

– Это что?

– Бля, ну эта херня типа наших РПГ-18, ээ… М-семьдесят вторые, калибра шестьдесят шесть, насколько помню.

– А точно, в Бамбурово с них стреляли!

– Тащи, бля, пятьдесят два уже!

Матросы, вздёрнув ящик повыше, вывалились из двери и помчались к кузову.

– Вы что, придурки, федеральное казначейство грабанули? У вас там что – золото, платина?! – проорал Иванов, запрыгивая в кабину.

– Гранатомёты, товарищ каптри, – пропыхтели водолазы, запихивая ящик в кузов и запрыгивая.

– Ноль! – проорал каптри. – Лось! Раз нашёл, значит приводи к бою! Гранатомётчик – из кузова! следи за струёй!

«Гантрак» взревел и понёсся дальше. Лось, трясясь в кузове, вскрыл ящик, вытащил тубус реактивной гранаты, взвёл.

«Гантрак», чуть потеряв скорость, взлетел на подъём.

– Ох ты, машина ехала, колёса тёрлися, а мы не ждали вас, а вы припёрлися! Колонны нам ещё только не хватало!! – заорал Иванов.

Чуть ниже, в небольшом распадке на открытом участке возле перекрестка дорог на аэродром и батареи, стояла небольшая колонна в четыре машины. Крайним стоял ещё один бронированный грузовик. Было видно, как из машин выскакивают американцы и бестолково мечутся, кто-то пытается занять позицию для стрельбы, кто-то – завести автомобиль.

– Лооось!! перекресток дороги, лево пятьдесят, дальность под двести, броня!! – заорал каптри, вдавив педаль тормоза, делая короткую остановку.

Лосев из кузова выпустил гранату, которая, гулко хлопнув, вырвалась из трубы и, прошуршав в воздухе, разорвалась перед бампером грузовика. Тут же без всяких команд по грузовику начал полосовать из пулемёта Мошарук. Буцай начал «охаживать» очередями остальные машины, стараясь уничтожить первую в колонне и застопорить проход. Его усилия увенчались успехом. Стоявший первым наливник загорелся. В сторону от колонны сыпанули морпехи конвоя, рабочие и водители. Раздирающий барабанные перепонки хлопок – и цистерна наливника превратилась в «розочку», исторгающую огромные языки пламени, с неба на машины начали падать горящие сгустки.

Конвойный «Гантрак» огрызнулся короткой очередью и начал сдавать назад. Вторым выстрелом Лосев всё-таки засадил в бронированный борт. Граната прошила его насквозь. Но грузовик остался на ходу, резко развернулся на перекрёстке, зацепив стоявшую предпоследней машину, и, бросив колонну, укатил вниз к морской базе, уже не отстреливаясь из пулемётов.

– Держись, время проябываем, – напомнил из кабины Иванов и снова утопил педаль газа, – пулемётчики, вали всё, что рыпнется!..

Грузовик понесся вниз. Мошарук и Буцай короткими очередями давили редкие очаги сопротивления. Уже на перекрёстке Иванов притормозил, и вырулил стоявший боком небольшой грузовичок, похожий на советский автозак. Из-под грузовичка выскочил американец и, увидев направленные на него стволы двух «Миниганов», отбросил далеко в сторону винтовку и, абсолютно не боясь, что его могут «распилить» одной очередью, начал истошно что-то орать, показывая на будку автомобиля.

Почему-то Буцай, в чьём секторе обстрела находился американец, стрелять не стал. «Гантрак» уже почти что проехал перекрёсток, когда Иванов краем уха зацепил какое-то знакомое слово в истошных криках оставленного в живых янки.

– Там далбаёбы, там русские далбаёбы!! – орал истошно янкес.

Иванов резко затормозил и заорал:

– Лось, две секунды! Проверь!! что-то не зря он орёт, чует моя жопа.

Лосев прыжком перемахнул через борт и приземлился возле американца. Тот упал на задницу и закрыл лицо руками, а из будки донеслось на чистейшем русском:

– Алло, «Абажур» (позывной центрального узла флота)! не стреляй нахер, свои!

Тут наружу кто-то вытолкнул сжавшегося в комок и ставшего серым от страха негра, за ним выпрыгнул весь в бинтах невысокого роста молодой парнишка и заорал:

– Триста девяностый полк КТОФ, пленные с Командор!

– Остров Русский, захватчики! – проорал Лосев, наведя ствол на незнакомца.

Из будки выпрыгнул ещё один двухметрового роста и тоже проорал:

– Привет, ластоногие! Мы – матросы Кошкин и Булыга!

– В кузов, быстрее! Потом будем обниматься, – закончил «трогательную сцену встречи» каптри, – мы время упускаем!

Кошкин, который с час назад даже шевльнуться не мог, ловко вскочил в кузов, взлетев прямо по бронированному борту. За ним вскарабкался Булыга и, обернувшись, прокричал уже сидевшим возле будки с руками на затылке Томкинсу и Симмонсу:

– Ребята! Хотите жить – бегите отсюда нахрен!! И лучше куда-нибудь в горы!..

Грузовик унёсся, подскакивая на кочках. Вслед ему раздались пара слабых очередей.

Симмонс опустил руки и огляделся по сторонам:

– Слышь, коп, у меня такое чувство, что всех вас поимеют – и тебя в том числе! А я как бы и выкрутился. Валю я отсюда, прав этот медведь. Ухожу я! Когда здесь будут русские морпехи топать своими сапогами, надеюсь Кот и Валун замолвят за меня словечко.

– Недаром я паёк всё-таки взял, – ответил Томкинс и, закинув за спину винтовку, встал и оглянулся на Симмонса, – идём, ниггер! Я думаю лучше вон туда к хребтам, мы как-то там местность досматривали, есть пара уютных пещерок.

Симмонс подскочил и вприпрыжку, чуть пригибаясь, побежал за Томкинсом, приговаривая:

– Слышь, коп, а может, ты будешь меня называть «товарищ ниггер», а? Как ты думаешь, русские это оценят?

Во время всё-таки не уложились. Иванов тормознул «Гантрак» возле места подъёма, которое без труда опознал даже без карты, и выскочил из кабины. Запрыгнул в кузов:

– Подгруппа «Море»! подниматься надо сейчас, иначе шахту успеют рвануть! Правая батарея не уничтожена. Поэтому всё что можно – на себя! И прём, прём!!

Всё-таки прокололись. Водолазы принялись вешать за спину одноразовые американские гранаты. Помимо своих автоматов, приходилось тащить ещё по пулемёту с коробкой. Буцай нёс ещё наш русский РПГ-7Д с портплетом гранат. Мошарик, помимо вооружения, волок ещё комплект радиостанций и батарей. Каптри взвалил себе на плечи М-60.

– Где ваша батарея? – подал голос Булыга, – что из себя представляет?

– Выше по дороге! Перед КПП небольшая площадка с пулемётной точкой, будка, дальше казарма со складом боеприпасов, рядом склад ГСМ, дальше пусковые… Слышал грохало? Это мы «подняли» левофланговую, – ответил, старающийся поудобнее закрепить на себе всё многочисленное имущество, каптри, – слышь, а ты ведь ни хрена не матрос! Я, по-моему, тебя где-то наблюдал.

– Капитан я, командир штурмовой роты! Это – мой ординарец! Короче, старшой, оставьте нам пару ружьишек да гранат буржуйских. Что сможем, то сделаем.

– Не съедим, так понадкусываем, – добавил Кошкин, примеряющийся к «Минигану».

– Да без проблем! Вы думаете, мы все это утащим, – просто ответил Иванов и скомандовал: – Группа, к машине все! Головняк – Лось! Кидай американский пулемёт с коробом, тебе ещё нас в горку тащить! Пошёл, пошёл! Мошарик, одну «триста девяносто вторую» – капитану! Смотрите, частота настроена, а как справитесь – а вы справитесь, по мордам вижу, – кричите в эфир одно – «пятьсот пятьдесят пять»! Ваш позывной «Сапоги», мы – «Море»! есть ещё «ноль второй». Всё, я пошёл! Мошар, за мной!

Водолазы, нагруженные сверх всякой меры, тяжело спрыгнули с кузова и семеня начали подниматься вверх в гору.

– Кошак, на пулемёты! – проорал Булыга, прямо с кузова забираясь в кабину.

– Эй, ластоногие! Этого-то что не взяли?! – крикнул Кошкин вслед уже довольно высоко забравшейся группе водолазов и показал на всё ещё болтающегося на дверце мертвого американского сержанта.

– Забирай его себе! – проорал в ответ идущий в тылу Буцай.

– О, коробка-автомат! – восхитился Булыга, – как тут? Ага, понял! Поехали!!

Грузовик снова понесся по дороге, подпрыгивая на ухабах, быстро приближаясь к расположению правофланговой батареи. Американцы снова совершили ошибку. Старший на батарее из-за отсутствия радиосвязи попытался выйти по телефону на соседей и узнать, что у них происходит. Не дозвонился, смог выйти только на морскую базу. Дежурный по базе был в замешательстве – на левой батарее происходило что-то необъяснимое. Совсем скоро в районе ожидания колонны, на перекрестке дорог, опять что-то грохнуло и в небо взмыл огненный смерч. Старший батареи не придумал ничего умнее, как снарядить из состава смены досмотровую группу и отправить на разведку, одновременно усилив посты и пулемётную точку. Как раз на эту досмотровую группу и выехал «Гантрак», управляемый Булыгой. Американцы, увидев болтающегося на дверце сержанта, замахали руками и сгрудились в кучу, где их и расстрелял, как мишени в тире, Кошкин.

– Хороший пулемётик, – матрос довольно погладил ствольную коробку «Минигана».

Булыга проехался по досмотровой группе, не замедляя движения.

– Кошааак! Готовь гранаты реактивные! Вон таблички, видать, пост скоро!! – проорал из кабины капитан.

– Готово, командир! Тормозни только на секундочку, боюсь, с ходу не попаду!

Грузовик вылетел на последний отрезок дороги перед батареей. До будки с охранниками и закрытой пулемётной точки метров пятьдесят. Кошкин, словно на автомате, выпустил заранее взведённые четыре реактивные гранаты и сразу же приник к пулемёту. Одна из гранат ударила прямо в смотровую щель, сыпанула вовнутрь осколками и исковеркала ствол пулемёта. Вторая прошила насквозь будку. Две последних ушли в сторону казармы – пробив хлипкие щитовые стены, рванули где-то внутри. Грузовик, сминая сетчатые ворота, ворвался на территорию. Кошкин осатанело поливал из обоих пулемётов, прыгая от одного к другому, радостно визжа и вскрикивая:

– Вот вам за Пашу, пидар-рюги!

– По бочкам не вздумай стрелять! Грохнет – костей не собирём!! – проорал, стараясь перекричать грохот пулемётов, Булыга. Капитан заложил вираж, грузовик, чуть ли не опрокинувшись на борт, развернулся обратно «мордой» на выезд и встал.

– К машине! Добивай всех, кого есть! Закрепляемся здесь!!

Кошкин выпрыгнул из кузова с оставленным Лосевым М-249 и парой винтовок за спиной, уже облачённый в трофейную транспортную систему, обвешанный гранатами. К нему уже подбегал Булыга:

– Кошаак, ты ничего не попутал? – проорал он ординарцу. Кошкин молча передал пулемёт Булыге и вытащил из-за спины М-16. Действительно, винтовка в огромных лапах Булыги смотрелась бы совсем нелепо.

– Херня после нашего ПК, – резюмировал Булыга, подкинув пулемёт в руках, – попёрли! Я – правый фланг, ты – левый!

Кошкин, пригибаясь, резво пробежал вдоль разбитых выстрелами окон, зашвыривая в них гранаты. Внутри начало рваться, раздалось несколько заполошных криков. Матрос пинком открыл дверь, пропустил Булыгу, нырнувшего направо, сам запрыгнул влево. Немного народу осталось. Воевать было больше не с кем. Расчёт ПВО, дежуривший на уровневых площадках пусковых установок, даже сопротивления не оказал – они выползли из своих позиций с поднятыми руками. На их удивление, атаковавших было всего двое.

– Извините, парни, война! Вас много, а нас мало, – пробормотал Булыга, скоренько отправляя каждого сдавшегося в нокаут прикладом пулемёта.

– Командир, может их того, просто грохнуть? – переспросил Кошкин, уже «мародёрнувший» откуда-то кучу наручников.

– Хватит, наубивались. И еще наубиваемся… В кандалы их давай – в какой-нибудь подвал. Я отгоняю машину туда на угол казармы, чтобы в случае чего блокировать въезд. Кошак, нам отсюда выхода нет – кругом море и скалы с обрывами, а на дороге – ой, чую! – скоро американцев будет как грязи…

– Понял, тащ капитан, понял!

– Всё! И еще – достань с кузова радиостанцию, которую нам дали. Надо же в эфир «пятьсот пятьдесят пять» прокричать.

Гаррисон только что отдал распоряжения О'Кинли и Диксону и бессильно откинулся на кресло. Представительный и чванливый флотский латинос в третьем американском поколении на самом-то деле и не такой уж фанфарон, каким пытался показаться. Капитан Родригес с началом общей неразберихи прекратил разглагольствовать на отвлечённые темы по поводу мировой политики и военных действий на океанских ТВД. Как-то незаметно для глаз подобрался и внимательно вслушивался в доклады по телефону. Потом подошёл к макету острова, внимательно осмотрел его, достал свой блокнот, черкнул что-то в нём, попытался через центральный узел связи острова выйти на узел связи флота. Потом подошёл к огромной карте на стене, что-то обдумал и высказал своё мнение:

– Полковник, я полагаю, нас скоро будут штурмовать, наверняка минут через пятнадцать-двадцать начнут блокировать морскую базу и аэродром, если уже не начали.

– Понимаю, капитан. Но откуда здесь кто-то мог взяться из диверсантов? И, если подозрения О'Кинли находят реальные подтверждения, меня это уже не настораживает, а пугает.

– Вас должно было уже испугать то, что пришлось запрашивать моих ребят! Дай бог, чтобы они ещё были живы. Я надеюсь, у вас на этот случай есть нужные инструкции, но моё мнение – надо просто собирать все катера под общее командование и посылать навстречу основным силам флотилии! Я думаю, на маршруте перехода всё же связь появится, эскадра сможет выйти за радиус действия постановщиков помех. А я уверен на сто процентов – это они глушат связь на острове! Одновременно – организовать оборону и…

– Капитан! У меня теперь основная головная боль – груз с шахты. Предлагаю вам заняться вместе с майором О'Кинли выводом катеров из бухты навстречу нашим основным силам. Майор сейчас на аэродроме. Подходит подлётное время самолёта-разведчика, пилоты там опытные, посадят самолёт и без радиолокации и связи. Нам как воздух нужны сейчас свежие разведывательные сведения о том, что творится вокруг острова. Соответствующее приказание о ваших полномочиях я, как старший гарнизона, подпишу сейчас же. О'Кинли и Диксона вы найдёте сейчас на центральном посту управления на аэродроме, а мне, извините, надо заниматься с представителями Бюро и Федерального казначейства – вы сами и видите, и слышите, как разрывается телефон!

Родригес встал, молча поклонился. Зашёл Саймон с бланком приказания, в который Гаррисон незамедлительно вписал текст и самолично шлёпнул печать начальника гарнизона. Как только флотский скрылся, в дверь вбежал представитель Бюро. На этот раз он совсем не походил на «белого воротничка». Одетый в чёрный облегающий комбинезон, бронежилет с транспортной системой, в руках каска и штурмовая винтовка.

– Полковник, не до сантиментов! Вы в курсе, что аэродром уже блокирован неизвестными снайперами. Вертолёты с досмотровой группой Лепски уничтожены нашими же аэродромными минами, расчёты периметровых зенитных установок блокированы теми же неизвестными прямо на аэродроме.

– Я понял! Диксон занимается этим вопросом и… – полковник не успел договорить, тут же снова заголосил телефон. Гаррисон схватил трубку, выслушал и коротко бросил собеседнику на другом конце провода:

– Да, готовьте катера! Весь гарнизон по рубежам обороны! Я понял, понял… к вам скоро попытается пробиться капитан Родригес и наш начальник разведки, капитан будет руководить выводом эскадры катеров. Да, выводом! Нет, я остаюсь пока здесь. Если не прибываю в течение часа, то руководство переходит к Родригесу! Уходите самостоятельно!

Полковник осторожно, стараясь не психовать, положил трубку.

– Батареи в бухте уничтожены, дорога на перевале заблокирована нашей же колонной. И теперь новость для вас – на шахте в данный момент идёт бой! Диверсанты пришли оттуда, откуда их никто не ждал – со стороны гор!

ФБРовец молча выслушал, потом медленно произнёс:

– Полковник, если в течение двадцати-сорока минут мы не поднимем в воздух «Геркулесы», то вы сами в курсе, что будет с островом. Всё, я к самолётам и на шахту! Придётся её уничтожать. Даже если мы этого не сможем сделать, то… – он многозначительно замолчал.

– «Стальной Торнадо», – закончил за него полковник, – я к этому, как ни прискорбно осознавать, готов каждую минуту.

– Всё, сэр, удачи!

ФБРовец опрометью выскочил из кабинета. Гаррисон болезненно скорчился.

О'Кинли воспринял появление Родригеса с приказанием спокойно, словно этого и ожидал. Колонна в составе тройки тяжёлых «Гантраков», нескольких джипов и двух гусеничных БТРов уже вытягивалась на дороге, ждали только машину шифровальной службы, в которую спешно загружали аппаратуру и секретную документацию.

– Капитан, сэр, – козырнул майор.

– Майор, – козырнул в ответ Родригес, – от моих ребят вестей нет?

– Нет, сэр! Сейсмо-акустический пост на морской базе зарегистрировал подводно-надводный взрыв, по данным телеметрии взрыв в районе досмотровых работ. Связи нет.

Родригес молча сжал губы и продолжил уже о другом:

– Необходимо разблокировать дорогу на перевале и прорваться в бухту. И – как можно быстрее! Я так понимаю, сведений о подразделении, атаковавшем колонну, нет?

– Нет, сэр! Морскую пехоту нашего конвоя я уже проинструктировал, в бухте подразделения выдвигаются на свои позиции, есть неподтверждённые сведения об уничтожении фланговых батарей. Тем более, пропала связь с центральным постом ПВО «Гнездо Кондора». Мои самые худшие опасения на то, что там тоже уже хозяйничают диверсанты. Нас здесь задерживает только машина шифровальной службы и прилёт моего разведывательного самолёта. Если вы, по праву назначенного командира на морском направлении острова, разрешите, то я дождусь решения вопроса с самолётом и догоню основную колонну на своей машине.

– Охранение с собой возьмите, майор.

– Да, сэр! Я взял с собой троих парней, тем более, сэр, со стороны бухты на перевал к колонне вышла ещё одна колонна – полурота морской пехоты. На морской базе относительный порядок, ребята Керри работают на полную. Катера снаряжаются, к походу проводит…

В это время в колонну втиснулась машина шифровальной службы. Подбежал взмыленный штаб-сержант в сбитой набок каске и с нелепо болтающейся винтовкой под мышкой. Путаясь, доложил, убежал обратно к своей машине, постоянно спотыкаясь на ходу. Родригес молча кивнул О'Кинли и широким шагом пошёл к колонне, вызывая к себе старших машин и командиров групп конвоя неожиданно сильным и властным голосом.

Майор, в свою очередь, побежал к своему джипу, на крыше которого морпехи, выделенные в охранение, уже устанавливали пулемёт.

– По местам! Давай на аэродром! – скомандовал О'Кинли, запрыгивая на свое место.

На пропускном пункте их встретил властный окрик часового, залёгшего возле пропускного пункта.

– К стене прижимайтесь! – проорал морпех, стараясь не высовываться, – джип в сторону за блоки уберите, сейчас сюда ещё техника подойдёт. Сэр, пригибайтесь! И своим парням скажите, чтобы не высовывались. Здесь по нам лупят, как по тарелочкам в тире.

Майор, пригибаясь, выбежал к трёхэтажному зданию центрального диспетчерского командного пункта.

– Здесь можете не пригибаться, – услышал он крик Диксона, – эти сволочи лупят с другой стороны, давайте сюда, майор!

Подполковник стоял у бокового входа в полном снаряжении и призывно махал рукой О'Кинли. Майор запрыгнул в дверь.

– Давайте наверх на вышку, оттуда обзор отличный, но могут и зацепить.

Действительно, с центральной вышки обзор был отличнейший. На взлётной полосе и рулёжных дорожках было пусто. На дальнем конце, уже за периметром аэродрома, догорали остовы вертолётов. Возле капониров с грузовыми самолётами суетились фигурки техников. На подъездных дорожках к зенитным постам периметра догорало несколько джипов, возле которых валялись скрюченные тела. Некоторые морпехи короткими перебежками отходили обратно к аэродрому. На вертолётной стоянке было пусто, создавалось впечатление, что вертолёты были брошены на произвол судьбы. Возле нескольких машин О'Кинли узрел несколько валяющихся на земле скрюченных фигур.

– Снайпера не дают подняться ни вертолётам, ни истребителям. Пилоты готовы на взлёт без связи и без радиолокации, начальник авиации уже подготовил все данные. По условиям метео у них только один проход – у «Гнезда Кондора».

– Чёрт, у меня подлётное время моего самолёта буквально через пять минут, – бросил майор, вглядываясь в местность вокруг аэродрома.

– Забудьте, О'Кинли, про свой самолёт, считайте, что вы его потеряли.

– Вы собираетесь что-то делать?

– Я собираюсь свалить отсюда, если честно. Но сперва надо вывести на взлётную полосу «Геркулесы». У меня сейчас сюда подходят два «Гантрака» с миномётами, два М-«сто тринадцатых» (гусеничный БТР) и рота охраны. Я перепашу минами весь периметр вокруг взлётки. После обстрела запущу с обеих сторон за периметром группы зачистки с тяжёлой техникой.

– Успеете?

– Надеюсь, до того момента, когда нам на голову начнут сыпаться советские парашютисты, я уже буду в воздухе, – саркастически хохотнул Диксон, – или же буду в кабинете Гаррисона попивать с ним кофе, любуясь на гибель «Помпеи».

– Удачи, сэр! – решился наконец на что-то О'Кинли. – Я на морскую базу.

Майор, не продолжая, выскочил в дверь, скатившись по лестнице, в несколько прыжков пересёк служебный двор и запрыгнул в джип.

– Парни, внимание! Едем на перевал к блокированной колонне! Огонь открываем только строго по целям! По скалам просто так беспокоящим огнём не поливать! Всё, вперед!

Последние сотни метров горного перехода водолазы прошли уже на остатках сил и сознания. Каски американцев уже давно выкинули в горные расщелины. Куртки скрутили и закинули на шеи. Неимоверная тяжесть оружия и боеприпасов, которых бы хватило на полноценный мотопехотный взвод, не просто давила, она вминала в скалы. Пропотели даже комбинезоны. Уже пересекая площадку для подсадки вертолётов и воздухозаборниками, не выдержал нагрузки Мошарук и попросился чуть присесть. Каптри дал отмашку, не мешкая выхватил из индивидуальной аптечки ампулу, преломил её и сунул каждому моряку под нос, потом занюхал сам. Пока группа оторопело приходила в себя, каптри вытащил с пояса фляжку с напитком из чудо-травы Рыхлого и присосался к ней. С трудом оторвался и заставил выпить других. Буквально через минуту вся группа с выпученными глазами уже чуть ли не бежала, словно стадо бешеных горных козлов.

Возле обрыва площадки группа залегла. Каптри вытащил бинокль и осмотрелся. Порядок! Всё как и наблюдалось раньше: работают станции наземной разведки, внизу непонятные передвижения американцев. Ворота депо охранялись усиленным постом – шахтные створки уже раскрыты, видно, что идут какие-то приготовления, но всё без суеты по ранее разработанным планам. Каптри заметил только одно упущение – все станции наземной разведки развёрнуты в сторону аэродрома, дополнительные наблюдатели на вышках, вооруженные пулемётами и гранатомётами, вели наблюдение за взлётной полосой. На дороге от шахты к тыловой зоне аэродрома выстраивалась небольшая колонна из бронированного грузовика, БТРа и пары джипов. Возле капониров для грузовых самолётов суетились технические команды. У входа в административное здание полукольцом заняла оборону группа в черных комбинезонах и странных касках. Ко входу задом сдавал чёрный бронированный джип.

– А на нас наплевать значит, – с деланой обидой в голосе пробормотал каптри, – Лось, кидай концы, идешь первым, снимаешь этого туриста, страхуешь остальных.

Лосев подполз к краю заглянул с обрыва. Метров на пять ниже последняя металлическая лестничная площадка и два пролёта до крыши. Матрос скинул рюкзак, стащил с пояса фал, размотал и бросил свободный конец Буцаю. Гриша ловко обмотал его вокруг валуна и пропустил за спиной. Мошарик примостился с АКМС-ом с глушителем на краю, готовясь снять американца. Лосев схватив веревку, руками и ногами с одним ножом, скатился с обрыва и полетел головой вниз. Буквально за пару метров до площадки он перевернулся и стал на ноги, осторожно прокрался по ступенькам и, прячась за воздухоотводами, подкрался к парапету. Щёлкнул выстрел. Снайпер попытался завалится вперед, но его за шкирку дернул на себя Лосев, аккуратно положил того на крышу сдёрнул с него каску и, схватив винтовку, занял позицию. Сразу же вниз скатился Мошарук и прямо на лестничной площадке начал принимать оружие и снаряжение.

Буквально две минуты, и вся группа на крыше. Буцай сразу нырнул в чердачную дверь, на лестничном пролёте ниже стоял ещё один янки и тоже пялился в окно. Гриша, уже не обращая внимания, вытащил с подсумков несколько гранат и раскинул вдоль лестницы несколько лесок растяжек, выставил гранаты и снова выскочил на крышу. Иванов уже распределял цели. Из распахнутого жерла шахты в этот момент выкатились вагончики с рабочими и тут же подъехал жёлтый автобус, в который все прибывшие начали быстро пересаживаться без всяких дополнительных осмотров.

– Буцай, реактивной гранатой под первую вагонетку справа, Лось, под вторую с левого бока. Мошарик, видишь переключатель стрелок на выезде из депо? Ты в него, я из пулемёта стреляю поверх автобуса и рядом, когда народ начинает выбегать из него, ему придётся выехать на обе ветки рельсов чтобы развернутся, всем троим сразу по второй гранате в автобус целимся в нижнюю часть, чтобы его перевернуло и он застопорил полностью въезд и выезд. Третья граната по порядку номеров в вышки с наблюдателями. Все гранаты взвести, подготовить РПГ.

Из депо в сопровождении автоматчиков с двух сторон выкатывался поезд с подрывным вагоном.

– Всем внимание, тот полосатый вагон стараемся не задеть, на счёт три, готовы!

– Точно так, – гаркнули матросы взваливая на плечи реактивные гранаты и ловя в прицел свои цели.

– Пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два, пятьсот двадцать три. Залп!

Трое матросов одновременно поднялись над парапетом и выпустили гранаты. Выстрел Мошарука попал в переключатель, стрелок покорёжил его и осыпал осколками автоматчиков у подрывного вагона… Выстрелы Буцая и Лосева развернули пассажирский электропоезд поперек путей узкоколейки. Иванов несколькими короткими очередями обстрелял территорию возле автобуса и срезал пару автоматчиков возле вагона со взрывчаткой. Рабочие начали выбегать из автобуса под защиту стен депо. Автобус, из-за того что встал задом к сплошной стене, развернуться не смог. Но водитель среагировал быстро: резко подал вперёд и, чуть ли не въехав в шахту, скрылся из-под огня, но тут же выехал на пути пытаясь развернуться. Видно, водитель толком не сообразив откуда идёт обстрел действовал на автомате. Всё происходило буквально в течение пары минут. Три одновременных выстрела перевернули автобус и положили его на рельсы узкоколейки.

– Третий залп, – заорал Иванов. Реактивные гранаты ушуршали к вышкам, прошили их насквозь, скинув наблюдателей на землю.

– Одноразовые всё, – проорал Буцай, заряжая гранатомёт. Лось с Мошаруком принялись короткими очередями из ручных пулемётов обстреливать охрану шахты.

– Гриша, возле выхода джип, под колеса, – дал указания Иванов, обстреливающий из М 60 подгруппу возле входа. Американцы в чёрном сообразили быстрее остальных, и забежав за бронированный автомобиль, начали массированным огнём стрелкового вооружения обстреливать крышу.

Иванов перенёс огонь чуть ли не под колёса, надеясь достать залёгших рикошетом от асфальта. В уши врезался противный надрывный вой сирены тревоги, совпавший с выстрелом из РПГ-седьмого. Граната ударила в двигатель и немного развернула джип, уйдя в сторону.

– Ого, какая броня! – проорал Буцай, ловко впихивая гранату в ствол.

Иванов срезал очередью нескольких контуженных выстрелом, укрывавшихся за джипом. Со стороны депо открыли плотный огонь, не давая высунуться. Дверь выхода на крышу сорвало с петель и разорвало на щепки осколками.

– Ло-о-ось! На выход! Зачисти там!! – проорал каптри, пытаясь высунуться за парапет.

Лосев, пригибаясь, подбежал к выходу и одна за одной зашвырнул две гранаты вниз. Как только грохнуло, через секунду нырнул вовнутрь, выскочил на лестничный пролёт и снова швырнул вниз гранату. На этажах раздались вопли и бешеная пальба. На голову Лосеву посыпалась штукатурка и кирпичная крошка. Лосев вытянул на руках пулемёт, опустил его вертикально вниз и выпустил длинную очередь. Внизу замолчали, но матрос всё же успел расслышать короткую команду «Файер». Лось в доли секунды выкатился снова на крышу, вслед за ним выплеснулся длинный язык огня.

– Тащ каптри, они огнемёт подтащили! – заорал он.

– Это фигня, вон со стороны колонна с бронёй подходит! – проорал Буцай, уже взобравшийся на лестничную площадку на скале и пытавшийся из снайперской винтовки американца кого-то подстрелить.

Диксон готов был просто пристрелить ФБРовца, вставшего у него на пути.

– Мне надо выбить этих ублюдков и поднять в воздух вертолёты для досмотра, а потом уже выпустить на взлётную полосу «Геркулесы»! – орал он представителю конторы чуть ли не в лицо.

– Нет там уже никого, – спокойно ответил тот и надел на голову свою каску, – они уже на шахте, мне ваша техника нужна, чтобы задавить их огнём. Мои парни при поддержке брони их уберут и вывезут с шахты груз. Самолёты без груза никуда не уйдут, вы это прекрасно знаете.

– Они уже перещелкали почти всех пилотов и технарей «Фалконов», группа Лепски вся сгорела! У меня осталось всего три «Кобры»!! – снова перешёл на визг Диксон.

– Поднимайте свои вертолёты, – спокойно сказал ФБРовец, – мне нужна эта техника, разблокировать вход в шахту и вывезти груз.

Он спокойно взял винтовку в руку и пошёл за здание центральной вышки на самый простреливаемый снайперами участок, по мнению коменданта. Вышел на открытое пространство и раскинул в стороны руки словно Иисус Христос на кресте. Постоял на месте, покрутился и вернулся живой и здоровый к оторопевшему Диксону.

– Поднимайте вертолёты, подполковник. Если у вас возникнут вопросы, всё к полковнику Гаррисону…

– Черт! – выругался Диксон. – Пилотов вертолётов ко мне! Вторую досмотровую группу на посадку!!

Колонна бронетехники, возглавляемая джипом ФБРовца, резко стартовала в сторону шахты. Диксон проводил крайний БТР взглядом и побежал к группе морпехов, занимавших оборону возле центральной вышки.

Мелконян убрал бинокль от глаз и облизнул высохшие и потрескавшиеся губы, оглянулся по сторонам, Рыхлого в поле зрения не обнаружилось.

– Ваня, ты где? – просипел мичман и откашлялся.

Рыхтенкеу обнаружился совсем рядом, буквально руку протяни.

– Здесь я, однако. Смотри, вон технику подгоняют, видно, решили местность миномётами причесать, однако.

Мичман снова приник к биноклю – к аэродрому подходила колонна бронетехники.

– Ага, вижу! Что делать будем?