Торговец счастьем Диас Аджи
– Нет. Так не пойдёт, – сказал он, хмурясь. – Нужна уборка. Этот дом спал слишком долго. Пора бы его разбудить.
Стром встревожился, но, вспомнив слова господина Крита, кивнул. Они спустились на первый этаж, взяли из кладовки швабры, вёдра и тряпки.
– Начнём с окон! – провозгласил Коул и принялся открывать все шторы в доме.
– Может, позвать прислугу? – с надеждой спросил дворецкий, бегающий за ним следом. – Нам двоим не справиться с этим домом! И, тем более, я не занимаюсь уборкой.
– Ой, перестань. Управимся до вечера! – бодро произнёс Коул, поправив кепку.
Дворецкий жалобно заскулил, не желая марать свои руки грязной работой. Он слишком привык раздавать приказы служащим в Солнечном дворце и выполнял лишь личные поручения господина Крита, но деваться было некуда. Он следовал за Коулом, приносил то, что нужно, делал, что велели, мастерски скрывая раздражение. Сначала были открыты все окна в доме. Затем уборщики, повязав платки на лица, не желая задохнуться от вселенской пыли, принялись подметать. Сломанная мебель, многочисленные пустые бутылки, какие-то бумажки, тряпки, давно сгнившие объедки фруктов и трупы тараканов, павших смертью храбрых – всё это не могло поместиться в двух больших мусорных урнах, выставленных перед входом в дом. Коул велел найти какую-нибудь бочку, и Стром, закатив глаза и тихонько вздохнув, отправился в подвал. На второй час работы дом издал странный утробный звук, напоминающий кошачье урчание. К этому моменту на его крыльце красовались уже четыре бочки с мусором.
– А ему нравится! – усмехнулся Коул, орудовавший метлой в библиотеке.
Дворецкий, возможно, что-нибудь да ответил бы, но был слишком занят, оттирая щёткой грязь с пола. Слишком разгорячённый работой Коул скинул с себя пальто и кепку. Лишь через минуту он понял, что Стром, сидевший на четвереньках со щёткой в руках, таращится на него. Дворецкий словно забыл, кто именно стоит перед ним и опомнился лишь, когда Коул бросил на него раздражённый взгляд. Слишком тонкая шея, наигранно грубый, прокуренный голос, мягкие черты лица и узкая талия, просвечивающаяся под рубашкой…
– Что-то не так?! – с вызовом спросил Коул, поджав пухлые губы.
– Нет-нет-нет, – быстро ответил Стром, но было поздно.
Его тут же отправили убираться в уборных, а их было всего три, по одному на каждом этаже. Всхлипывая от возмущения и негодования, бедняга Стром Фрустофер поплотней привязал свою повязку и вошёл в первую из страшных комнат.
Час за часом количество мусора перед дверями особняка росло. Две урны, шесть больших бочек, целая гора из четырёх мешков и кучка сломанной мебели. Глядя на всё это Коул, снова облачившись в пальто, улыбнулся. Позади, кряхтя, показался Стром, волочивший что-то тяжёлое.
– Вам не кажется, что… пора бы… – пыхтел Стром, который, согнувшись пополам, нёс на руках разбитый унитаз. – Как-то… мне… ах…
– Перекур! – объявил Коул, сев на крыльцо.
В этот же момент серый фарфор сорвался с рук Строма и с грохотом упал на половицы крыльца. Дворецкий с трудом выгнул спину и, схватившись за поясницу, произвёл целую серию жалобных вздохов.
– Видно, редко ты занимаешься уборкой, – хмыкнул Коул, достав из кармана мятую пачку сигарет и спички.
– Для этого есть прислуга, – ответил Стром, глядя на плоды своих трудов.
– А ты у нас кто? – усмехнулся в ответ Коул и закурил сигарету.
Дворецкий ничего не нашёл ответить. Он сел рядом и достал из кармана жилета серебряный портсигар.
– Оу! – удивился Коул. – Не боишься ходить с этим?
– С чем? – спросил дворецкий и чиркнул спичкой.
– Это ведь не просто сувенир, – Коул указал на дорогой портсигар. – У нас мало кто ходит с такими драгоценностями в кармане.
– Это фамильная реликвия, – задумчиво произнёс мужчина, проведя пальцем по гравировке портсигара.
– Перевёрнутая корона и… лук? – спросил Коул, пытаясь рассмотреть. – Герб каких-нибудь аристократов?
– Луна в короне, – ответил дворецкий и спрятал портсигар в кармане. – Просто подарок.
– В Манселе, чтобы ходить с таким подарком, нужен ещё и пистолет, – усмехнулся Коул.
– Вот этим и отличается Аррас от Манселя, – выдохнув дым, сказал Стром. – В городе, в котором вы росли, такие вещи, как грабёж и разбой, случаются сплошь и рядом. Это город заводов и пабов, рабочих и бандитов. Часто и те, и другие – один человек. В этом плане Аррас совсем другой.
– Ага, – фыркнул Коул и выпустил кольцо из дыма. – Зато у нас никто не взрывает бомбы.
– Это редкий случай, – тут же уточнил Стром, целью которого было доказать, что Аррас много лучше города-завода, покрытого дымом и сажей. Ведь этого добивался господин Крит – оставить наследника в Столице. – Совет масок – дураки, мечтающие о вещах, которых никогда не будет. Но дураков и в Манселе предостаточно.
Коул сразу понял, о чём говорит дворецкий. Его наверняка проинформировали о странностях воспитания мадам Врабие.
– Я верю в нашу жандармерию и поэтому могу ответить на ваш вопрос, – продолжал Стром. – Нет, я не боюсь ходить с серебряным портсигаром за четыре тысячи марок. Я знаю, что никто на меня не нападёт, даже не подумает. Аррас – это оплот безопасности.
– И всё же моих родителей никто не защитил, – заметил Коул, глядя куда-то вдаль. – Если я попал в приют ещё во младенчестве… кем были мои родители? Как они умерли?
– Этого я сказать не могу, – Стром прочистил горло. – Вам об этом лучше поговорить с господином Критом.
Они докурили и, выкинув окурки в мусор, вернулись в дом.
***
Добраться до господина оказалось гораздо сложнее, чем думал Калео Вагадар. Некромонтулу пришлось сначала сбежать из-под стражи своих бывших коллег, скрыто одобрявших его эксперименты, но не способных перечить законам Жнеца. Долгий путь, занявший несколько месяцев, был полон опасностей и курьёзов. Калео Вагадар уприходилось скрываться за Аурой, выдавая себя за одинокого путника. Люди, не подозревая ничего, здоровались с ним, пытались завести разговор или продать какой-нибудь товар. Некромонтула забавляло это и иногда, когда очередной сосед по каюте или попутчик слишком донимал его разговорами, он на мгновение являл ему своё истинное обличье. После короткого представления многие просто убегали, теряли дар речи или, как это случилось с одной старушенцией, схватившись за сердце, умирали. Так продолжалось от города к городу, от одного порта к другому, от вокзала к вокзалу.
Калео Вагадар всегда был на чеку, ожидая, что преследователи вот-вот возникнут за следующим поворотом или на борту очередного дирижабля. После встречи с имморталистом на одном из грузовых суден, окончившейся смертью недруга и крушением всего корабля, некромонтул решил путешествовать по земле. Последние недели он обходил города и селения стороной, пользуясь охотничьими домами в лесах или заброшенными портами, которых в Серре оказалось великое множество.
Солнце, столь непривычное и ненавистное некромонтулу, мучило его. Свет заставлял магию, хранившую в мёртвом теле непокорную душу, таять. Тело Вагадара начинало гнить и распадаться на части. Некромонтулы являлись существами Тени, детьми, перерождёнными в сумраке, где никогда не было солнца. Природа их силы была чуждой этим землям. Видимо, та имморталистка хотела воспользоваться этим фактом и напала на него при свете дня. Глупая женщина! Не учла, что солнце вредно и ей самой. Будь Калео Вагадар готовым к битве, он бы пришил её седую голову к своему телу, но времени было мало, и на риск он не решился. Было бы глупо проделать столь долгий путь и быть пойманным, почти дойдя до цели.
Теперь можно было вздохнуть спокойно. Конечно, если бы некромонтул испытывал нужду в воздухе. Его сердце давно перестало работать, как и прочие органы, а кровь превратилась в вязкую чёрную жижу – эссенцию смерти. Перебирая длинными руками, ужасное нечто в виде головы и грудной клетки, из которой торчали остатки позвоночника и сгнившие внутренности, ползло в тени переулков, скрываясь от опасного солнца. Калео не был знаком с устройством этого города, не знал, в какой его части находится. Он шёл к зову хозяина. Непрерывный, настойчивый, неразборчивый шёпот из тысяч голосов звучал в его сознании, обещая бессмертие, власть, новое тело и многое другое. Взамен нужно было лишь немного послужить.
Калео замер. Впереди возникли люди в синей форме с дубинками на поясе. Двое патрульных, разговаривая о чём-то, прошли рядом. Они не знали, что именно затаилось в нагромождении мусора, оставленного здесь много недель назад. Стражи закона видели лишь бродячего кота, копающегося в отходах.
Запрыгнув на тот поезд, Калео понял, что лишился большей части своих сил. Попади в него ещё пара пуль, ждала бы встреча со Жнецом. Оказавшись в пригородах, прислушиваясь к зову, толстая ворона спрыгнула с крыши вагона. Милый, тихий край частных домов с огородами и садами, вскоре уступил место заброшенным кварталам, заражённым унынием и запустением.
Ржавое королевство – рассадник пороков, скрытых за полуразрушенными домами и грязными улицами. Обитель одной из крупнейших банд тысячеликого Арраса, банды нищих, попрошаек, бывших проституток, бездомных и калек. Выброшенные, ненужные, нелицеприятные. Изгнанники, которых демонстративно игнорировало правительство и другие горожане. Их тайно ненавидели и боялись. Ведь тем, у кого ничего нет, нечего терять. Бродяги ничего не стыдились и не боялись. Ни своего внешнего вида, ни того, ни чужого мнения. Это был их маленький мир, выстроенный на руинах старого города, разрушенного двадцать лет назад.
Калео Вагадар глядел вслед жандармам. Те не боялись, что на них нападут жильцы многочисленных «заброшенных» домов. Патрульные делали вид, что там никто не живёт, хотя хорошо знали, что в данный момент за ними следит множество глаз. Дело было в негласной договорённости между жандармами и Ржавым королём. У властей не было ни времени, ни желания разбираться с делами бездомных, чем бы те не занимались, а нищие пытались не попадаться лишний раз им на глаза и каждый месяц выплачивали дань местному отделу жандармерии. На бумаге Ржавое королевство являлось образцово показательным районом, где всё тихо и спокойно. А на деле, за стенами брошенных домов, бродяги производили наркотики, оружие, убивали провинившихся, торговали проклятыми артефактами и экзотическими животными, нарушая все известные законы. Целая армия попрошаек бродила по всему Аррасу, одновременно клянча деньги у прохожих, торгуя наркотиками и шпионя за всеми. Схема была продуманной и практичной. В Ржавом королевстве крутились миллионы марок, и слишком многие из чиновников были связаны с этими деньгами.
Калео Вадагар продолжил путь, скрываясь под Аурой и размышляя о предстоящих событиях. Что от него потребуется новому господину? Возможно, рецепт зелья несмерти или, может быть, знания о Спящем? Хотя нет. Всё это итак известно ему, существу, чью силу Калео ощущал даже на расстоянии тысяч километров.
Некромонтул перешёл из одного переулка в другой, ничем не отличающийся от предыдущего. Разруха, кирпичи, арматура, горы мусора. И тут шёпот прекратился.
– Стой, – прозвучал глубокий, холодный голос позади.
Некромонтул вздрогнул от неожиданности. Он оглянулся и к своему удивлению понял, что рядом стоит кто-то очень высокий. Глаза его были скрыты под чёрными очками. Облачён незнакомец был в серое пальто до самой земли, а на голове его комично высился длинный цилиндр.
– Это вы? Господин? – уточнил некромонтул.
Высокий мужчина склонился над Калео и расплылся в жуткой ухмылке, обнажив острые зубы.
– Это же вы? – переспросил Калео, сжавшись в землю.
– Да. Мы! – ответил Шляпник.
***
Уборка длилась до самого вечера, пока в доме не стало намного чище и свежее. Коул вскоре обнаружил, что многолетняя пыль и грязь в комнатах, до которых он ещё не дошёл, исчезли, будто сами собой.
– Дом пробуждается, – с нескрываемым облегчением объяснил Стром. – Жилые инсуломы способны и сами убираться.
– А еду готовить он умеет? – усмехнулся Коул.
– Проголодались? – с усталой улыбкой спросил дворецкий. – А мы ведь даже не обедали. Сейчас. Тут неподалёку есть хороший ресторанчик. Я привезу поесть.
Пока дворецкий отсутствовал, Коул с удивлением наблюдал, как медленно меняется интерьер дома: комнаты с тихим треском расширялись, становясь просторнее, половицы еле заметно вибрировали, а стены буквально впитывали в себя пылинки, паутину и прочий мелкий мусор. По всему дому многочисленные шкафы, столы и кровати, скрипя ножками по полу, вставали на свои места. Дом оживал.
После сытного ужина дворецкий приготовил ванну. Коула насторожила такая забота. Он вообще был недоверчивым и подозрительным. Обследовав овитую паром комнату, Коул только сейчас почувствовал усталость и решил расслабиться. Закрыв защёлку на двери, как будто дворецкий мог осмелиться войти к нему, Коул принялся снимать одежду. Кепка, пальто, ботинки и мешковатые штаны оказались на полу. Всё на пару размеров больше, помятое, сплошь в складках и заплатках. По виду можно было принять Коула за одного из мальчишек, торгующих газетами на улицах, зарабатывавших на жизнь своим трудом и донашивавших одежду кого-нибудь из старших родственников.
Стоя перед большим мокрым зеркалом в одной лишь рубашке, Коул смотрел на своё отражение. Лицо в веснушках, бритая голова на худой шее, синяки под глазами, а губы… Коул провёл тонкими пальцами по ним, понимая, что это губы не мужчины. А тело… оно было слишком хрупким для парня его возраста, слишком… немужественным. Именно это имел в виду Стром, говоря о дураках Манселя. Он говорил о Врабие, о её нелюбви к мужчинам и презрении к женской слабости. Государственный детский дом №17, которым заправляли воспитательницы-монахини, предназначался только для девочек, но выпускниками были только парни. Странная старая традиция.
Коул скинул с себя рубашку и с нежеланием опустил взгляд на плотные повязки, под которыми была скрыта женская грудь.
– «Вы были рождены в грехе», – любимая фраза Врабие.
Коул криво улыбнулась, вспомнив одну из фанатичных речей старушки.
– «Снаружи вас ждёт жестокий мир. Мир мужчин, которые лишь жаждут воспользоваться вами. Никому нельзя верить. Для них вы лёгкая нажива. В мире мужчин слишком мало места для женщин. Вы будете им нужны либо в постели, либо на кухне. Даже не думайте, что я этого допущу!».
И ведь не допустила. С самого детства Коул и других девочек растили, как мальчиков. Одевали в мужскую одежду, коротко стригли волосы, учили работать, разговаривать и драться по-мужски, чтобы, повзрослев, они ни в чём не уступали мужчинам. Никаких женских слабостей, слёз, истерик и капризов. Тяжёлая работа, крепкая выпивка, табак, пошлые шутки и разговоры вперемешку с отборной руганью, от которой у приличной дамы из ушей кровь пойдёт. Всё как у простых рабочих мужиков. Единственное, что сдавало Коул, это – паспорт. Днём, когда Стром попросил её показать документы, дворецкий увидел в графе с именем «Кларисса Дрим», дату рождения и в графе пола надпись «женщина». Он не подал вида и только во время уборки забылся на какое-то время. Видимо, тот сыщик, что разыскал Коул, заранее сообщил Криту о её необычном воспитании.
«Стром говорил обо мне. Я «Мансельский дурак», – подумала Коул.
Собственно говоря, «Коул» являлось её мужским именем. Таковое имелось у всех сироток Врабие, не желавших быть Мариями, Розами или Викториями. Вместо них были Марвины, Роберты, Викторы и многие другие, с именами традиционными для серран или придуманными ими самими.
– Нет. Ты – мужик! – сказала Коул грубым голосом, снимая слой за слоем повязки с груди. – Женщины слабы. Я не слабый.
– Не зря я тебя впустил, – ответило отражение.
Коул вздрогнула и, закрыв руками грудь, отскочила назад. Но её отражение в зеркале осталось на месте.
– Что за чертовщина?! – выругалась девушка, прячась от своего двойника в зеркале. – Что ты, бездна забери?!
Одной рукой Коул закрылась своим пальто, а другой – старалась натянуть штаны.
– Я – дом, – произнесло отражение. – А ты – самозванка. Но я рад, что ты здесь. Спасибо, что вычистила меня. Будет неплохо, если ты меня покормишь.
– Инсулом?! – скривилась в удивлении Коул. – Какого хера, мать твою?! Зачем же так пугать?!
– Извини, – улыбнулось отражение и превратилось в Строма.
– О, нет. Убери! – сразу же велела Коул. – Только не это!
Стром улыбнулся и превратился в светловолосого молодого парня, облачённого в чёрный военный мундир с красным нашивками.
Коул высунула голову из-под воротника пальто и шагнула вперёд.
– Это же ведь мой…
– Да, – ответил парень в отражении мягким баритоном. – Феликс Марс. Предыдущий владелец этого дома.
– Я… эм… – Коул прочистила горло, в глазах защипало. – Ты… кхм… ты мог бы оставить меня одного.
– Одну…
– Одного! Проклятый дом!
– Хорошо-хорошо, – хмыкнул парень в зеркале. – Мы поговорим позже. Было приятно познакомиться, самозванка. И ещё раз спасибо.
После этих слов зеркало «очистилось». Коул тут же сняла его со стены, накрыла своей одеждой. Конечно, этого было недостаточно, чтобы спрятаться от инсулома. От него невозможно было спрятаться, находясь в нём же.
Наконец, успокоившись и сняв последние бинты, прихватив из кармана пальто сигареты, Коул улеглась в пенящуюся ванну и закурила.
– Я не самозванка, – буркнула Коул, пуская кольца дыма. – Я – мужик.
Глава 4
Где-то глубоко под Ржавым королевством, где было темно, сыро и непрестанно капает вода, по винтовой каменной лестнице спускались двое – Шляпник, чьи шаги были беззвучны, и разваливающийся на ходу некромонтул, с трудом ковыляющий на длинных руках.
Калео Вагадар не знал, что думать. Не такого владыку тьмы он себе представлял.
С момента их встречи Шляпник ничего не сказал и не ответил ни на один из вопросов некромонтула. Тот, поняв, что лучше помалкивать, просто шёл, а точнее уже волочился, покорно отставая на пару шагов.
«До чего ты дошёл? Посмотри на себя. Позор Киддера», – корил себя некромонтул.
Он рассказал про преследование, про то, что его уже заждался Жнец, обо всех трудностях путешествия и имморталистке, но новый хозяин лишь молчал и бесшумно шёл вперёд. Он не был человеком, магом или представителем какой-нибудь другой расы, известной Калео Вагадару.
«Архонт, – подумал некромонтул, вспомнив о редких, могущественных существах, вершащих волю Титанов. – Нет. Он нечто более мрачное и могущественное. Тогда кто? Какой-нибудь демон или мелкий бог?»
В своих сладких грёзах, вызванных зовом, Калео Вагадар представлял себе всякое: гигантского монстра-демона, могущественную колдунью с лицом невинной девушки или ворвавшегося в мир смертных полубога из иных измерений.
За последние месяцы Калео Вагадар спланировал своё будущее на долгие годы вперёд. Первым пунктом в этом длинном списке значилось новое, живое тело, которым он мог пользоваться всласть и наверстать всё упущенное…
Шляпник вдруг улыбнулся, будто прочтя грязные мысли нового слуги.
Лестница вскоре кончилась, приведя их к тяжёлой двери, которая со скрипом открылась, стоило Шляпнику протянуть свою когтистую руку.
– Пришли, – тихим, хриплым голосом произнёс он.
Войдя в комнату, Калео Вагадар удивлённо и несколько боязливо начал озираться по сторонам. На высоких полках у стен виднелись странного вида колбы, банки и мензурки. Большая часть из них были довольно внушительных размеров.
«Алхимия», – с презрением подумал некромонтул и тут же пригляделся.
Некоторые из жидкостей светились болезненно зелёным, красным или синим. Но другие Калео Вагадару показались более интересными. В формалине, под толстым стеклом на него взирало множество разных глаз. Большие, маленькие, целые или почти иссохшие, покрытые белой пеленой гниения. В соседней банке находилась чья-то хорошо сохранившаяся голова с торчащим языком. Чуть правее красовалась какая-то непонятная рыба-ящерица, сверху – не рождённый младенец, когда-то умерший ещё в утробе матери. Всему разнообразию этих экспонатов Калео Вагадар мог только позавидовать. Ядовитые железы мантикоры, эмбрионы шестилапа, крылья олирка, щупальца длиной в человеческий рост. Мёртвое уродство несовершенных, изменённых магией и результаты алхимических экспериментов по выведению новых видов. Примеры сочетания несовместимости, как крохотное тело человека с громадными скрюченными лапами паука и жвалами на лице или собаки-змеи-краба. Грубое сочетание голых мышц, чешуек, хитина и клешней. Экспонатов было так много, столь разных и безжизненных, что хоть на выставку вези. Но эта коллекция не предназначалась для хвастовства или для городских зевак, что приходили в музей или анатомический театр поглазеть на заспиртованную мертвечину.
От такого даже Калео стало не по себе. Нет. Отвращение его не трогало. Некромонтула начали одолевать странные подозрения. А не станет ли он сам одной из местных достопримечательностей? Не за этим ли его так сильно призывали? Чтобы он занял своё почётное место в этой страшной и восхитительной коллекции?
– Ну, наконец! Явились! – прокряхтел кто-то с дальнего конца мрачного зала.
Засмотревшись на всё это мёртвое великолепие и мучаясь подозрениями, Калео Вагадар не обратил внимания на человека, сидевшего за столом, заваленного всякими бумагами, алхимическими приборами и устройствами. Это был седой скрюченный старик, взиравший на них через комично толстые линзы очков и улыбающийся кривой ухмылкой.
– Это всё ваше? – вкрадчиво спросил Калео Вагадар, немного осмелел и вышел вперёд.
Как он заметил, на большей части пожелтевших листах, валявшихся на полу у стола учёного, изображались всякого рода формулы и руны.
– Да! А как же?! – проворчал старик, встал из-за стола и подошёл к гостю. – Ты чуть не опоздал!
Он нагнулся и начал оглядывать некромонтула, его прогнившую серо-чёрную плоть, из-под которой виднелись рёбра и остатки позвоночника.
– Гниёт, – заметил старик, принюхавшись. – Он точно подойдёт?
Шляпник, стоявший у входа, медленно кивнул.
– Что значит «подойдёт»? – переспросил некромонтул, чьи страшные подозрения казалось, вот-вот подтвердятся. – Ты хоть знаешь, смертный, кто стоит перед тобой. Я Калео…
И тут старик пнул его прямо в лицо, заставив дряблое тело опрокинуться назад.
– Передо мной ещё один выскочка! – выплюнул старик. – Если бы не твои знания и гнилая кровь, я бы никогда не стал вести дела с подобными тебе!
Некромонтул, как мог, резко поднял голову, чтобы… возможно, попытаться бежать, хотя сейчас это уже было бесполезно. Но Калео Вагадар внезапно замер, увидев раскрытый листок бумаги в руке старика. Странного вида символ с изогнутыми краями захватил всё его внимание. Соединённые спирали закружились между собой, словно змеи, и взор некромонтула потемнел.
«Западня», – подумал он, теряя сознание.
***
Вокруг высились дома с обветшалыми крышами, пустыми окнами и опавшей штукатуркой. Большая часть местных стен были покрыты ругательными надписями, бессмысленными рисунками черепов или гениталий. Дома, старые, брошенные, мёртвые, будто стоячие скелеты из кирпича и бетона, казалось, вот-вот должны рухнуть. Обычные дома, хозяева которых пали в очередной волне революционной войны.
«Свобода требует жертв» – один из излюбленных лозунгов, которым оправдывали себя Освободители народа.
Двадцать лет назад, когда эти пустые улицы имели названия, именно здесь вспыхнула первая искра революций. Один молодой маг убил двух жандармов, возможно, случайно, а может, и нет. Кто-то говорит, что это была самооборона, якобы жандармы избивали юношу, нарушившего комендантский час, и ему ничего не оставалось, как испепелить их. Кто-то говорит, что маг начал первым и безумно хохотал, мучая представителей закона. К сожалению, доподлинно неизвестно, кто прав, а кто твердит лживые слова иных лиц. Возможно, и те, и другие в чём-то правы. Казалось бы, обычное дело – взбунтовавшийся маг, в истории Серры таких были сотни. Но считается, что именно с того бедного юноши и начался бунт. Впервые горожане восстали против власти. В то же время в зловещей тюрьме магов и политических преступников, в другой части страны, произошёл массовый побег заключённых, ставших в последствие Освободителями.
В Серре магов не любили издревле, и права их сильно ущемлялись. Все, кто обладал магией, считался отбросом общества, чуть ли не прокажённым. Их регистрировали в правительственных органах и отправляли в специальный интернат или закрытое гетто, по сути, в тюрьму, в которой их долгими годами пичкали таблетками, пытаясь «избавить от проклятия». Им давали препараты, подавляющие их потусторонние силы, убеждали, что так они станут нормальными и что демоны не смогут проникнуть в их сознание. Также имелись жёсткие ограничения в законе, запрет на создание семьи, личного предприятия и комендантский час – никаких прогулок после восьми вечера. Магов, нарушивших закон, отправляли в ссылку на сангумные рудники, откуда никто не возвращался, или сразу на Северную площадь, где их, на радость публики, разрывали на части. И всё это считалось необходимым злом, мерой предосторожности для безопасности общества. Нужды большинства – общественное спокойствие и порядок – важнее нужд меньшинства – свободы всеми ненавистных отбросов.
Конечно, если сравнивать с тем, что творилось сто лет назад, когда бедных магов сжигали на кострах сотнями или всю жизнь держали в темницах почти с самого рождения, это являлось относительно цивилизованными мерами. В своей жестокости Империя, возможно, была права, ведь многие маги в своё время навлекли на головы простых серран ужасные беды. В поисках могущества, бессмертия или величия, эти мудрые мужи с умным выражением лица, абсолютно уверенные в своей правоте, открывали порталы в иные миры, освобождая жутких тварей, создавали новые виды болезней и вызывали природные катаклизмы. Счёт их жертвам шёл на десятки тысяч. А закончилось всё это бесчинство несколько веков назад, когда один слишком высокомерный маг убил одного неосторожного императора. На следующий день его сын, занявший престол, издал страшный указ, перечеркнувший многовековой союз с западными соседями и переменивший мировоззрение миллионов серран. Этим указом был создан Орден преторианцев, которые впоследствии сражались с магами и их ужасными творениями.
Даже спустя столетия многие серране, будь то люди или полукровки, побаивались магов. В дореволюционной Империи граждане ненавидели магов настолько, что даже сдавали своих новорождённых детей в специальные интернаты, стоило им узнать об их «проклятии». Другие шли на более… радикальные поступки в страхе перед позором общественного порицания.
В нынешнее время подобной практики не имелось. Конституция Республики дала магам равные с остальными права. Маги жили и работали, как все. Однако страх и недоверие, передавшиеся через поколения, всё же остались в сердцах простых граждан.
Некоторые говорят, что тот юный маг пошёл против правил, потому что влюбился в обычную девушку, и шёл к ней на свидание. В ту ночь влюблённые якобы хотели сбежать из города и поселиться где-то в глубинке, пожениться вопреки запретам родителей и общества, жить ради самих себя. Но не вышло. На пути появились жандармы, которые определили мага по клейму, нанесённому на его лицо. Юноша противился, просил, умолял, чтобы его отпустили к любимой, и когда не осталось выбора, ему пришлось пойти на крайние меры. Или это вышло случайно. Никто не знает. Это лишь ещё одна версия случившегося.
Факт в том, что именно на этой пустынной улице, по которой сейчас шла странная женщина в чёрном и маленький мальчик, начался крах целой Империи. Маленькая песчинка обвалила целую гору. Никто не любил вспоминать об этом. Никто не помнил имени того мага и то, что с ним случилось потом.
– Сколько еды! – облизнув губы, сказал мальчик. – И все смотрят на нас. Прячутся в тени.
Час назад они въехали в город и, оставив телегу, продолжили путь пешком. Марк завёл запряжённую ящерицу в тёмную подворотню и тут же сожрал. Всё их совместное времяпровождение монстр в облике мальчика, не переставая, продолжал рассказывать истории о прошлых визитах в этот мир. Как оказалось, ему было несколько тысяч лет. Как поняла Кера, её спутник являлся свидетелем Войны ведьм, исчезновения Киликий и даже несколько раз встречался с самим Адамом в разных его воплощениях.
– Тоже мне пророк! – фыркнул мальчик, говоря о человеке, поступки которого изменили историю если не всего мира, то этого континента уж точно. – Десятый Адам был высокомерным ублюдком, седьмой был слишком добрым – всё пытался искоренить рабство. А вот четвёртый вообще был женщиной! Но больше всего меня впечатлил тринадцатый. Тиран, прикрывшись религией, захапал себе полмира. Хорошо, что он исчез, и жаль, что не я это сделал.
Марк говорил, а Кера молча шла рядом. Имморталистка была слишком умна и понимала, что эту тварь рано или поздно необходимо уничтожить. Пули его не брали, а значит, Марк был существом из иного измерения, о чём он упоминал при каждом удобном случае. Возможно, он находился сразу в нескольких измерениях одновременно. Случалось и такое. Оружие из мира смертных мало подойдёт, и поэтому нужно было слушать этот детский голосок, рассказывающий о страшных зверствах, о людоедстве и геноциде, чтобы, наконец, выудить слабое место монстра.
– О, наконец-то показались! – улыбнулся Марк, прервав свой рассказ о драконах. – Какие-то они неаппетитные.
Говорил он о людях, неспешно появляющихся тут и там из подвалов и пустых окон заброшенных домов. Местные жители следили за ними достаточно долгое время и пропустили гостей вглубь своего «царства», откуда те не смогут сбежать. Смердящие оборванцы, бродяги в дырявых обносках, хромающие калеки и покрытые шрамами здоровяки осторожно вывалились из своих укрытий и окружали гостей.
– Вас всех я не съем! – признался Марк с ухмылкой, когда люди окружили их плотной стеной.
– Вы забрели не в тот район, дамочка, – улыбнулся самый большой из бродяг, показывая свои гнилые зубы. – Неудачное это место для прогулки. Дай присмотреться. А ты красавица! Пожалуй, мы оставим вас в живых. Дамочку – нам, а мальчика – нашему королю. Такие в его вкусе! Хе-хе. Да здравствует Ржавый король!
– Да здравствует Ржавый король! – повторила толпа и разразилась мерзким смехом.
То были мужчины и женщины с грязными лицами, с жадными похотливыми глазами, отражавшими их порочную суть. С мотыгами, вилами, факелами и дубинками в руках. Пропащие души, никому ненужные, брошенные, сломанные и злые.
– Какие глазки! – произнёс здоровяк, подошёл вплотную к имморталистке, снял её капюшон.
Седые волосы и жёлтые глаза женщины будто светились в свете редких факелов бродяг.
– Она какая-то странная, – прошептал кто-то из них.
– Неместные. Сразу видать! – ответил другой.
– У неё оружие! – возопил третий, заметив пистолеты на выпирающих бёдрах женщины.
Толпа оживилась, зашумела. Но это был вовсе не страх. Бродяги только обрадовались перспективе лёгкой наживы.
– Давай так. Тебе – их души, а мне – тела, – предложил Марк, маленьким пальчиком считая присутствующих.
– Ведите нас к вашему главному, – велела Кера.
– Я и есть главный, – ухмыльнулся здоровяк перед ней.
Толпа взорвалась очередной волной смеха.
Кера одним резким движением вытащила пистолет из кобуры и выстрелила. Бродяга схлопотал пулю в живот и свалился наземь. Остальные его товарищи резко отпрянули назад, казалось, убегая врассыпную, но спустя мгновение направились на чужаков, готовые разорвать их в клочья. Вдруг все бездомные застыли на местах. А остановил их истинный облик Марка: рост больше двух метров, тёмно-серая кожа, худое тело с торчащими рёбрами и горбом, тонкие «собачьи» ноги, длинные когтистые руки и зубастое рыло без глаз, с четырьмя узкими ноздрями. Это было неполное превращение – большая часть его сил дремала где-то запредельно далеко, в ином измерении.
– А теперь слушайте сюда! – заговорила властным голосом Кера, бросив на монстра короткий взгляд. – Мы ищем одно существо. Не человека. Нам нужен такой же чужестранец, как и мы. Мы знаем, что он где-то здесь. Либо скажите, как его найти, либо не мешайте и тогда не пострадаете.
Люди оглядывались друг на друга и тупо таращились на монстра. Никто не хотел умирать, но и помогать тоже желающих не нашлось. За считанные секунды толпа рассосалась. Люди попрятались в своих заброшенных домах, убегая без оглядки.
– ТЫ СЛАБАЯ! – произнёс рявкающим голосом монстр, возвышавшийся на полметра над Керой.
«Так вот какой ты», – подумала женщина, смерила его взглядом и пошла дальше. Чёрный медальон, скрытый под одеждой, тихонько вибрировал, сообщая, что Калео Вагадар рядом. Но где именно некромонтул прячется, ещё предстояло узнать.
Где-то позади Марк приступил к очередной трапезе. Кере не хотелось слышать хруст ломающихся костей и чавканье разрываемой плоти, но прикрыть уши руками или убежать было бы глупо. Вместо этого она просто накинула на голову капюшон и проверила свой револьвер. Ещё одна душа была поглощена.
– А ты знаешь, из нас выйдет отличная команда! – воскликнул Марк, когда догнал её на повороте.
Монстр снова был в облике мальчика. Того самого ребёнка, за душу которого Кера заключила контракт и обрекла себя на вечную охоту.
– Не вкусно. Но сойдёт! – сказал Марк, вылизывая свои крохотные розовые губки. – А ты знаешь, я больше не чую нашего беглеца.
Кера остановилась. И действительно! Она больше не чувствовала присутствия Калео Вагадара. Такое могло случиться лишь в одном случае. Кере и ей подобным давалась крохотная частица тела или души беглеца. Волосы, палец, кольцо, книга, неважно что. Главное, чтобы эта вещь принадлежала человеку достаточно долгое время. Таким образом имморталисты могли найти свою цель, где бы она не находилась, пока эта самая цель была жива, а точнее, пока её душа находилась в этом измерении. Теперь же медальон, некогда принадлежавший некромонтулу, перестал вибрировать.
– Не может быть! – прошипела женщина.
– Странные вещи происходят… – задумчиво произнёс Марк, глядя вниз на свои ножки. – Я чувствую что-то иное. Кого-то более… интересного.
***
– Ну-ка, ну-ка. Открывай глазки. Вот, хорошо.
Старик в толстых очках засмеялся. Его морщинистое бледное лицо сначала было каким-то размытым, раздвоенным, но вскоре зрение нормализовалось.
– Как дела? Ты меня слышишь, мертвяк? Киваешь? А-а-а. Сейчас. Подожди.
Он в чём-то ковырялся, что-то настраивал, смеялся и задавал вопросы. Руки старика были в резиновых перчатках, а из одежды на нём была только странная широкая шляпа и докторский халат. Было слышно, как он босыми ногами шлёпает по мокрому полу.
– Знаешь ли, люблю простор, – объяснил старик, вкалывая какой-то укол с жёлтой жидкостью. – Продувает, но ничего. Холод – это хорошо для органики, верно? Ой, слишком много! Что-то заболтался с тобой.
В следующий раз старик принёс с собой металлическую сферу с жужжащими механизмами внутри. Под тонкой решёткой виднелись шестерёнки, пружинки и стрелочки, двигающиеся безостановочно.
– Это чтобы ты был быстрым, – объяснил старик. – А ты спи. Спи, говорю.
Мёртвым не снятся сны. Мёртвые вообще не спят. Но…
– Ты знаешь, я же учёный, – говорил старик, сидя на краю железной кровати и раскуривая трубку. – Я столько им дал, столько сделал. Кристальные двигатели, сосуды душ и прочее. Такова работа Дедалов. Наш Орден издревле радовал человечество своими изобретениями. У каждого Дедала должен быть свой Икар. Самое лучшее изобретение, которое он смог создать! У кого-то это корабль или оружие. Мой же Икар будет самым опасным из всех! Я столько им дал! – кажется, старик был пьян. – А потом их украла Гильдия купцов и распродала всем остальным странам, стравив их друг против друга. Вот раньше были времена, при Империи! Я столько экспериментировал! Император так боялся магов, что хотел, чтобы я нашёл лекарство, которое могло бы их сделать нормальными. Я скажу тебе ещё больше: его собственный сын родился магом. Не просто магом, а архонтом! Это чуть не убило его. Хе-хе! Принц-маг! Такого Серра ещё не знала. Ведь из-за него и началась эта грёбаная война. Ах, мои эксперименты над магами… то был невероятный опыт! Но я ведь пытался их вылечить! Ха-ха! А ещё этот Кроктор Меньес! Толстый упырь, будь он не ладен! До сих пор пытается со мной тягаться! Но ничего, скоро я ему покажу. Скоро я закончу свой эксперимент! Мой Икар…
Старик громко рассмеялся. Смех вскоре превратился в кашель, и, успокоившись, Дедал продолжил свой монолог.
– Понимаешь, никто меня не заставлял. Я не монстр. Я – учёный. А наука требует жертв. Как, впрочем, и свобода, благополучие, счастье и всё остальное. Сожри, или тебя сожрут! Придумай что-нибудь, докопайся до истины, узнай, как всё работает! И жертва всегда одна – совесть. Либо ты жертвуешь своими моральными принципами, творишь страшные вещи, нарушаешь все законы, и впоследствии твои изобретения спасают тысячи жизней. Или же! Испугавшись непостижимых знаний и оберегая свой душевный покой, живёшь, как обычный человек, не привнеся в этот мир ничего полезного, – старик плюнул на пол. – Как ты понимаешь, я не испугался.
А потом настала долгая, гнетущая тишина. Кажется, старик расплакался. Разглядеть было сложно.
– Я тебе рассказывал, как работал на Гильдию купцов? – заговорил он снова, спустя несколько минут. – Эти ворюги украли, присвоили мои идеи о новых двигателях дирижаблей! Чёртовы капиталисты! На всё пойдут ради денег.
Дальше слушать было невозможно. Стало темно и тихо.
Когда Калео Вагадар открыл глаза в следующий раз, он, как выразился старик, был «Готов на все сто».
– Ты меня слышишь, великий некромонтул? – саркастично спросил Дедал, снимая резиновые перчатки.
Калео Вагадар кивнул и первым делом посмотрел на свои руки. То были обычные руки, человеческие, без когтей, без удлинённых пальцев.
– Что ты сделал? – спросил некромонтул и не узнал свой голос. – Во что ты меня превратил? А что?.. – он присел и огляделся вокруг. – Мне… холодно!
Старик, кряхтя, засмеялся.
– Что, не нравится? Могу в тело собаки приделать тебя, – предложил Дедал и отошёл к углу комнаты. Оттуда он притащил большое зеркало с колёсами. – На, любуйся!
Калео не мог поверить своим глазам. Из него сделали некое подобие Зашитых – представителей особой касты из его родины. Он увидел обнажённое тело совсем юного подростка лет шестнадцати-семнадцати, с тонкими руками и ногами. Калео спрыгнул с операционного стола и, чуть пошатываясь, подошёл к зеркалу. Опустив взгляд на свою грудь, прикрытую стальными пластинами, Калео понял, что механическое сердце качает по его венам искусственную кровь.
– Я установил твою душу в небольшую алхимическую капсулу, – объяснял старик. – Она у тебя в черепе, а в груди – насос. Это ненастоящее сердце, да и тело неживое уже несколько дней. Так что будешь бледным, как труп. Хе-хе!
Калео погладил своё лицо, начиная привыкать к новым ощущениям. Он смотрел на своё юное лицо с большими голубыми глазами, длинным носом и потрескавшимися губами. Чёрные волнистые волосы торчали в разные стороны. Пощупав затылок, некромонтул обнаружил маленькую пластину, под которой и скрывалась капсула с его душой.
– Что вы со мной сделали? – спросил Калео, пытаясь вспомнить, как он выглядел, когда ещё был живым.
В памяти возникли далёкие образы глупого крестьянского мальчишки, мечтавшего о бессмертии. Времена, когда билось его сердце, когда он пас овец и помогал родителям по хозяйству. Вспомнилась и чума, унёсшая жизнь всех жителей его маленькой деревушки. Потом он очнулся в холодном мёртвом теле, пробуждённом жрецами Третьего совета. Жрецы выбрали только Калео Вагадара, оставив гнить тела его родителей в земле. Некромонтул вспомнил неприятные события столетней давности, но вот вспомнить своё собственное лицо не смог.
– Я дал тебе новое тело, – ответил Дедал. – Старое уже изжило своё. Кстати, капсула скрывает след твоей души, так что о преследователях можешь не беспокоиться.
– Но как? Это тело… живое, – говорил Калео, не веря в происходящее. – Раньше я мог вселяться только в тела мертвецов. Но этот парень ещё тёплый.
– Хм! – старик ухмыльнулся. – Этот парень тёплый, потому что механизмы качают кровь по венам. Он был лунатиком, то есть без чувств и сознания. Пустая оболочка.
– Но что с душой? – спросил Калео, опустив взгляд ниже пояса.
– А что душа? Душа – это лишь энергия, без воли и сознания. Ты можешь жить в этом теле сколько хочешь.
– А я ведь действительно живой! – улыбнулся Калео, глядя на свою эрекцию. – Господин не обманул меня. Он подарил мне живое тело! Теперь я могу чувствовать! Многое предстоит попробовать: сладости, вино… женщины, – некромонтул задумался. – Я умер девственником.
– Тогда тебе надо в Ночь! – засмеялся Дедал, от которого несло алкоголем. – Только не переусердствуй. Ты нам ещё нужен.
– Господин не обманул меня, – повторил Калео.
– С чего ты решил, что тебя кинут? – удивился Дедал.
– Просто я думал, что вам нужно только моё тело… – Калео обвёл взглядом банки с мертвечиной, – как экспонат.
– Дурак! – выплюнул старик и громко рассмеялся. – Экспонат?
– Зачем я нужен господину?
– Спросишь у Шляпника сам. Хотя… – Дедал кивнул в сторону двух больших вёдер с какой-то зловонной чёрной жижей. – Твои прошлые останки послужат для великой цели.
Глава 5
– Нам ещё долго ходить? Я не устал. Просто надоедает, – признался Марк. – Скоро солнце поднимется. А мне, стесняюсь признаться, кушать хочется.
Они всю ночь бродили по просторам Ржавого королевства, но больше не встретили никого. Люди прятались в своих разрушенных домах и больше не желали преграждать путь странным гостям. Лишь бездомная собака маячила где-то вдалеке, то появляясь, то исчезая между переулками.
– Наш друг не так прост, – сказал Марк, когда пёс показался в очередной раз. – Это ведь Аура, так вы называете этот приёмчик? Конечно, я могу видеть его истинный облик, но запах… м… пахнет душой, старой, злой душой.
Читать бесплатно другие книги:
