Молот Люцифера Пурнель Джерри

Твердыне нужно иметь союзников. Люди, которые могут присоединиться к обитателям Твердыни в их войне с людоедами, населяют гористый район, где можно передвигаться лишь пешком или верхом на лошадях. Эти люди, в основном, местные. Это очень разумно — послать верхом в горы двадцать местных уроженцев под предводительством местного же уроженца, фермера, прекрасного наездника. То есть — Джорджа Кристофера.

И ядерно-силовой центр должен быть спасен — благодаря вежливому шантажу Форрестера. Но, отрезанные от окружающего мира морем, как защитники электростанции смогут отличить друзей от врагов? Лучше всего послать к ним человека, имеющего высокий воинский чин, человека, которого каждый взрослый американец узнает и в безлунную ночь. То есть — генерала Джонни Бейкера.

Следовательно, Гарви Рэнделл остается свободным и должен помогать доктору Форрестеру, которого он знал по предыдущим временам, в создании оружия для защиты Твердыни.

Итак, рыцари разъехались в трех различных направлениях, и тот, кто вернется обратно, выиграв приз — свою собственную жизнь — получит награду: принцессу и полкоролевства. Может быть, все трое вернутся. Но когда принцесса имела право выбирать по своей собственной воле?

— Привет.

Маурин не обернулась:

— Он всем известен, всем.

— Да, — ответил Гарви.

Ему тоже хотелось бы знать (но он не сказал на этот счет ни слова) какие чувства Ангелы, так сильно ненавидящие атомную электростанцию, испытывают по отношению к космическим полетам? Каждый, вроде Джерри Оуэна, узнает Бейкера с той же быстротой, как и оператор силового ядерного центра. — Именно поэтому его и послали, — сказал Гарви. Маурин ничего не ответила, даже не обернулась, и Гарви ушел обратно в дом.

Их было четыре — четыре лодки для двадцати человек. Две лодки были оборудованы каютами — маленькие фиберглассовые лодки, предназначенные для плавания по озерам. Борта у них были надставлены. Еще была двадцатифутовая рыбачья плоскодонка без каюты, также с надставленным бортом. И еще — «Синди Лу». Она была как снаряд. Длиной в двадцать футов, и такая узкая, что в крошечном кокпите хватало места только двоим. Все остальное пространство «Синди Лу» было занято громадным, некогда сверкающим хромом, мотором.

Прежде борта «Синди Лу» были покрыты яркой, отливающей металлическим блеском оранжевой краской. Теперь большая часть краски осыпалась. И когда Джонни Бейкер провел лучом фонаря вдоль «Синди Лу», хром не засверкал. Эту лодку строили для морских гонок, но теперь, осевшая под наваленным в нее грузом, с плотом на буксире (на плоту разместили запас горючего) вряд ли она сможет двигаться слишком быстро.

— Она была для нас подлинной находкой, — сказал Харри Джексон. — Ее можно использовать для…

— Но она же в ужасном состоянии! Хоть кто-нибудь за ней присматривал?

Руководитель жителей рыболовного лагеря хмыкнул, рассмеялся:

— Разве она плоха? Сенатор хотел получить лодку, которую можно было бы использовать для буксировки груза. А поскольку с вами в экспедицию отправляюсь и я, мне бы хотелось иметь судно, способное, при необходимости, развить большую скорость. На тот случай, если нам придется драпать.

— Мы ни от кого не собираемся драпать, — сказал Бейкер.

Джексон широко улыбнулся. Во рту его не хватало одного зуба.

— Генерал, я иду с вами потому, что меня наняли. Некоторые из моих людей идут с вами потому, что посланец сенатора обещал, что их жен приютят в вашей долине. Что их будут кормить всю зиму. Но я не понимаю, что понадобилось здесь бывшему астронавту.

— Неужели вас это не заботит? — спросил Бейкер. — Неужели не имеет смысла ее спасти? Может быть, это последняя атомная электростанция на земле!

Джексон покачал головой:

— Генерал, после того, что я пережил, я разучился заглядывать вперед более, чем на день. И все, что сейчас доступно моему пониманию: вы намерены какое-то время кормить меня. Помню… — Лоб Джексона покрылся морщинами. — А ведь кажется, что это было давным-давно. Газеты верещали, что правительство намерено построить ядерный центр прямо у нас под боком, и если случится катастрофа… Дальше не помню. Но перспектива спасения ядерного центра не может вызвать у меня восхищения.

— Как перспектива спасения чего угодно другого, — сказал Джейсон Гиллкудди. — Синдром беды.

— Пора занять места в лодках, — холодно заметил Харри Джексон.

Тим Хамнер сделал выбор: в одной из лодок был тент-навес, защищающий от дождя. Он сел рядом с Хьюго Беком. Хватит, Хьюго уже наверняка пресытился тем, что его все избегают. Марк и Гиллкудди сели в эту же лодку. Харри Джексон занял место рулевого, оглянулся, разыскивая взглядом Джонни Бейкера, взявшего на себя управление «Синди Лу».

— Я не считаю, что она окажется слишком быстроходной для астронавта, — крикнул Джексон, — но если б вы заняли место под тентом, вы бы не так вымокли.

Бейкер рассмеялся:

— Что значит небольшой дождь для влюбленного? — И он врубил двигатель «Синди Лу». Мотор заработал со скрежещущим, бьющим по нервам и отупляющим мозг ревом.

Маленький флот, отправляясь вглубь моря, осторожно отплыл от берега. Вода таила опасность: верхушки деревьев, столбы телефонной связи, оставшиеся на плаву обломки зданий. Харри Джексон прошел в каюту-рубку. Очень медленно повел вперед лодку. Верхушка силосной башни показывала, где находится скрытый водой амбар. Харри обогнул башню по широкой дуге. Он, казалось, точно знал, где пролегает точный фарватер, свободный от островков и прочих препятствий.

Ночь была не совсем непроглядно черной. Тусклое свечение, видимое сквозь завесу мелкого дождя, показывало место, где находилась скрытая плотным облачным покровом луна.

Марк вытащил кукурузные лепешки и раздал их товарищам. Участников экспедиции снабдили мешками с кукурузной мукой, а также достаточным количеством выпеченной из этой муки лепешек, чтобы они могли питаться, пока пересекают море. Одну из лепешек Хьюго Бек передал Харри Джексону.

— Ого! — вскрикнул Харри. Он откусил от лепешки, потом целиком запихал ее в рот. Давясь, он пытался одновременно говорить. — Как раз у меня под ногами сушеная рыба, — наконец сказал он. — Раздайте ее. Вся эта рыба ваша. А если вы можете со мной поделиться тем, что у вас есть — как это хорошо!

Марка эта реакция ошеломила:

— Что такого хорошего вы нашли в кукурузных лепешках?

Харри проглотил забившую его рот лепешку.

— В них нет и кусочка рыбы, вот что! Понимаете, что касается меня, так я знаю одно: весь мир умирает от голода — кроме нас. Мы с голоду не умираем. Первую пару месяцев нам приходилось очень туго, но потом внезапно стало полно рыбы. Правда, только двух сортов: рыбы-коты и золотые рыбки. Единственная проблема осталась как их готовить. Мы…

— Подождите, — перебил Марк. — Вы действительно сказали «золотые рыбки», да?

— Они выглядят как золотые рыбки, только большие, как раз такую рыбку вы сейчас и едите. Гэри Фишер сказал; что золотые могут вырастать до какого угодно размера. А рыбы-коты в здешних реках всегда водились. Хотите, чтобы я замолчал? Передайте мне тот мешок с лепешками.

Ему передали мешок. Тим жевал с энтузиазмом. Уж очень давно ему не приходилось есть рыбу, а рыба была на вкус хороша — пусть даже сушеная. Он не мог понять, откуда столь внезапно появилось очень много пищи. Все эти плавающие в воде трупы. Но эта мысль обеспокоила Тима лишь на мгновение.

— Но почему — золотые рыбки? — удивился Марк Ческу.

Гиллкудди рассмеялся:

— Это легко понять. Море появилось недавно, а прежде здесь где-то стоял дом, а в доме была комната, а в комнате — аквариум с золотыми рыбками. Вода поднималась, проникая сквозь разбитое окно, залила комнату, и вдруг те, что служили бессловесной домашней забавой, оказались вышвырнутыми из тесного аквариума в огромный мир!

— Наконец я свободен! — крикнул он. Гиллкудди откусил еще кусок рыбы и добавил: — Разумеется, за свободу тоже нужно платить.

Харри, не отвлекаясь ни на что иное, поедал кукурузные лепешки.

Марк порылся в карманах и вытащил крошечный окурок сигары. Кинул его в рот и начал жевать.

— За пачку «Лаки Страйк» я бы мог совершить убийство, — заявил он.

— Возможно вам представится такой случай, — сказал Джейсон Гиллкудди.

Марк ухмыльнулся, глядя во тьму.

— Сам на это надеюсь. Потому и вызвался добровольно.

— Правда? — спросил Тим.

— Неправда. Но единственная альтернатива была — раскалывать валуны на части.

Джейсону Гиллкудди пришла в голову внезапная мысль, он рассмеялся.

— Ну-ка, — сказал он. — За «Лаки Страйк» вы могли бы убить. Значит, за «Трайтон» — покалечить?

— Верно! — Марк начал одобрительно.

— А за «Карлтон» чуть обругать, — добавил Хьюго Бек. Все рассмеялись. Но смех тут же затих: люди еще чувствовали себя не в своей тарелке, общаясь с Хьюго Беком.

— Теперь вам известно, почему я здесь, — сказал Марк. — Но почему вы здесь, Тим?

Тим покачал головой.

— Мне эта идея сразу показалась удачной. Нет, я не то говорю. У меня было такое ощущение, будто я в дому… — Люди, мимо которых он проезжал, не останавливаясь. Полицейские, раскапывающие развалины больницы — а тем временем к ним неслась волна цунами… — К тому же Эйлин беременна.

Он не стал пояснять свою мысль, и Харри Джексон спросил, не оборачиваясь:

— Ну и что?

— А то, что у меня будут дети. Неужели не понимаете?

— А я здесь, — сказал Хьюго Бек, хотя никто его не спрашивал, — потому что в Твердыне все сторонятся меня.

— Я рад, что вы с нами, — сказал Тим. — Если кто-нибудь захочет капитулировать, вы ему расскажете, что последует за этой капитуляцией.

Бек поразмышлял над сказанным Тимом.

— Люди не должны знать, что произошло со мной. Ведь не должны?!

Сидящие в лодке обменялись взглядами:

— Никто не узнает, пока в этом не возникнет необходимости, — торопливо сказал Тим и обернулся к Джейсону. — Вот насчет вас мне непонятно. Вы — друг Гарри. Вероятно, вас не должны были назначить добровольцем.

Джейсон рассмеялся:

— Нет, я на самом деле доброволец, без подделки, так что все в порядке. Должен был вызваться добровольцем. Вам не приходилось читать мои книги? — и продолжил прежде, чем кто-либо успел ответить. — Они были наполнены описанием чудес цивилизации, чудес, созданных для нас наукой. Так как же я мог не вызваться добровольно участвовать в этой сумасшедшей затее? — Гиллкудди вгляделся во мрак ночи, перевел взгляд в черную воду. — Но, пожалуй, мне бы хотелось сейчас оказаться где-нибудь в другом месте.

— Мне тоже, — сказал Тим. — В Лондоне, в отеле «Савойя». Вместе с Эйлин. Очень мне этого бы хотелось.

— А Хьюго хочет обратно в графство, — сказал Марк.

— Нет, — твердым голосом ответил Хьюго Бек. — Нет, хочу иного — цивилизации. — Никто не прервал его, и Хьюго продолжал с нарастающей горячностью: — Я хочу, чтобы был гоночный автомобиль, я хочу попрактиковаться в беседе с полицейским, вручающим мне квитанцию за нарушение правил уличного движения. Я хочу посмотреть транслируемые по некоммерческому каналу: «Унесенные ветром», и чтобы не было никаких рекламных вставок. Я хочу побеседовать в ресторане Майнт Грейнайр — вместе с женщиной, которая не может правильно написать слово «экология», но зато читала «Кама сутру».

— И поняла ее сплошь неправильно, — добавил Марк.

— Вы бывали в Маунт Грейнайр? — спросил Гиллкудди.

— Конечно. Я жил в Тэрзейне. А вы там бывали?

— Грибной салат, — сказал Гиллкудди.

— Боулбайс. С охлажденным Мозелем, — сказал Тим. Разговор о кушаньях, которые некогда доводилось есть, но которых есть в будущем никогда не придется.

— Я ведь упустил из рук большинство своих возможностей, — сказал Хьюго Бек. — Организовал эту проклятую коммуну. Парни, скажу вам честно, ничего у нас не получилось.

— Никогда в это не поверю, — сказал Джейсон. Хьюго замолчал, уловив иронию в голосе писателя, и Гиллкудди добавил быстро:

— Во всяком случае, то, что мы везем с собой — именно чудо. Так мне кажется, — он стукнул ногой по мешку, лежащему на дне лодки. — Интересно, сработает эта штука?

— Форрестер утверждает, что да, — ответил Марк. — Особенно, если вы ее лягнете как следует. Но у нас «этой штуки» немного. Харди скуп, у него много не выторгуешь.

Харри Джексон, занимавший место у рулевого колеса, обернулся:

— Господи, я бы сказал, что он действительно умеет торговаться. Именно поэтому я — здесь.

Мелкий дождь сделался серым, потом светло-серым. В девяносто трех миллионах миль в восточном направлении — Солнце. Оно безучастно наблюдало за величайшим бедствием, постигшим Землю на протяжении писаной истории человечества. Лодки плыли по бесконечному, усеянному обломками морю. Трупы людей и животных уже исчезли. Харри Джексон увеличил скорость, хотя и не слишком. Повсюду виднелись бревна, обломки домов, надутые воздухом шины — жалкие остатки цивилизации. Верхушки деревьев выглядели как пышные кусты, высаженные прямоугольниками. Но помимо рощ, были и одиночные деревья, причем верхушки некоторых из них были скрыты водой. Любое такое дерево могло пропороть днище лодки.

— Эй, Марк! — крикнул через всю лодку Хьюго Бек. — Зачем ты погубил Сильву Тин?

— Убери свою руку с моей коленки, и я тебе все скажу.

Джексон вел лодку по компасу. Разгорался тусклый рассвет. Ни одной чужой лодки на озере не было — лишь эта маленькая флотилия. «Синди Лу» с натугой шла в арьергарде — узкая, с огромным мотором, она ревела от напряжения, волоча свой груз. Харри закричал, перекрывая рев двигателя:

— Я потом доставлю такой запас рыбы, что хватит на прокорм всех, кто окажется на этой АЭС. А взамен я хочу получить столько лепешек, чтобы можно было наполнить тот мешок, в котором сейчас была рыба. Он не такой уж большой…

Тим Хамнер вгляделся в завесу дождя. Что там впереди? Сперва можно было разглядеть немногое; остров, с возвышающимся на нем каким-то прямоугольником. Непонятные строения… Но когда лодка подошла ближе к острову, Тим увидел, что некоторые из них имеют не прямоугольную, а цилиндрическую форму. Очень большие, громадные цилиндры. Потом Тим разглядел людей. Они наверняка уже услышали рев «Синди Лу».

Алим Нассор разыскал Хукера и Джерри Оуэна на командном пункте. На столе были разостланы карты. Хукер передвигал по карте маленькие картонные прямоугольники. Сквозь матерчатую стенку палатки доносился голос — бил, словно непрерывными раскатами грома, в уши Алима.

— Ибо их гордость есть гордость волшебников древности, которые намеревались заставить всю Природу повиноваться своим приказам. А наша гордость есть гордость тех, кто верует в Бога. Мы нуждаемся не в волшебном оружии, а лишь в благоволении к нам Бога…

Хукер раздраженно уставился на стенку палатки: — Сумасшедший ублюдок!

Алим пожал плечами.

Без Армитажа им не обойтись. И несмотря на то, что когда его рядом не было, отзывались они о нем с издевкой, в конце концов большинство из них поверили — хоть частично — в истинности его проповедей.

— Хорошо, я не против того, чтобы уничтожить этот проклятый атомный центр, — сказал Хукер. — Я понимаю, это необходимо. Но…

— Конечно необходимо! Промышленность, в сущности, не сможет существовать без чего-нибудь вроде такого центра! — Джерри Оуэн даже не сознавал, что он прервал Хукера. — Предположим, у нас есть такой центр — нам тут же захочется использовать его для получения электроэнергии. Сперва потому, что это обеспечит нам определенные удобства… но потом окажется, что центр необходим, именно необходим нам! Но когда мы это поймем, будет уже слишком поздно! А далее выяснится, что для того, чтобы АЭС и дальше могла продолжать работать, нам не обойтись и без всей индустрии в целом! Индустриальное общество возродится снова, и это означает конец свободы и братства. Потому что нам понадобятся рабы, чтобы…

— Я уже сказал, что верю вам. Ради Бога, прекратите свои — мать в тарарах — объяснения!

— Тогда в чем проблема? — спросил Оуэн.

— Ну, АЭС никуда от нас не убежит, не так ли? Она будет покорно ждать, пока мы не будем готовы. Вопрос вот в чем: когда? — ответил Хукер. — Понимаешь, когда мы начинали, мы мечтали об одном: о пристанище. Вроде того, какое заполучил этот проклятый сенатор. Мы мечтали о каком-нибудь убежище, где можно было бы поселиться, где можно было бы обороняться от врагов. О месте, которое бы всецело принадлежало нам. Итак: эта цель оказалось недостижимой.

— Вы сделали ее недостижимой, когда в первый раз съели человека.

— Думаешь, я сам этого не понимаю, мать твою так?! — Хукера настолько захлестнула ярость, что он едва мог говорить. — Нас теперь несет независимо от нашей воли — хотим мы того или не хотим. Мы не можем сказать «хватит». Мы должны расширять свою территорию все дальше. Захватить весь этот чертов штат. А может, и не только его. Но что можно сказать с уверенностью: нет, черт побери, сейчас остановиться мы не можем.

Он указал на карту.

— Долина сенатора расположена как раз здесь. Нельзя продвигаться на север, пока мы не захватим эту землю. Черт возьми, мы даже не можем завладеть Белой рекой и вот этими холмами, пока люди сенатора — когда им это заблагорассудится — могут совершить набег на наши владения. Вьетнам дал нам хороший урок: оставь врагу убежище, куда он имеет возможность отступить и заново перегруппировать свои силы — и ты никогда не сможешь разбить его. А знаешь, что сейчас сделал сенатор? — палец Хукера прочертил линию вдоль холмов, лежащих к востоку от Моря Сан-Иоаквин. — Он послал сюда пятьдесят всадников. Набирать солдат. Как раз нам во фланг. Я пока не знаю, сколько людей сейчас можно насчитать в этих холмах, но если они объединятся, нам могут задать жару. Итак. Мы не дадим им возможность объединиться. Мы ударим по сенатору, и сделаем это прямо сейчас, до того, как он успеет организовать их.

— Понимаю, — сказал Джерри Оуэн. Погладил ладонью свою светлую бороду. — Но Пророк требует, чтобы мы напали на ядерный центр…

— Требует, — ответил Хукер. — Хочет, чтобы мы двинули всю армию на юг. Ты понимаешь, что это для нас означает? Но как мне объяснить этому сумасшедшему ублюдку, что до нападения на атомную электростанцию нам нужно сперва покончить с сенатором? Как мне ему объяснить, чтобы он перестал мешать мне?

Оуэн поглядел задумчиво на карту:

— Может быть тебе этого и не надо делать. Знаешь, я не думаю, чтобы на АЭС сейчас находилось более пятидесяти человек. Причем, ведь это не вояки. Может у них много всяких там детей и женщин, но людей способных сражаться у них мало. Кроме того, сейчас этот ядерный центр оказался на острове, следовательно у них не может быть много пищи. И не может быть много боеприпасов. Там нет настоящих оборонительных сооружений.

— Ты считаешь, что их легко будет раздолбать? — сказал Алим Нассор.

— А если легко — то насколько легко? — спросил Хукер. — Сколько для этого понадобится наших?

Джерри пожал плечами:

— Дайте мне две сотни человек. И часть артиллерии. Мортиры. Если дать из мортир залп по турбинам, электроэнергии больше не будет. А без электроэнергии управлять ядерным реактором невозможно. И для насосов необходима электроэнергия. Залп по турбинам — и вся АЭС, считай, перестанет существовать…

— А она не взорвется? — спросил Алим. Эта мысль одновременно привела его в восхищение и ужаснула. — Такое большое грибовидное облако? А как насчет реактивных осадков? Нам придется тогда побыстрее убраться отсюда, раньше, чем они успеют выпасть на нас…

Джерри Оуэн поглядел на него с насмешкой:

— Ни за что. Никакой выжигающей глаза вспышки. Никакого большого грибовидного облака. Извини.

— А я не извиняю, — заявил Хукер. — Раз мы захватим этот ядерный центр, сможем мы сделать для себя несколько атомных бомб?

— Нет.

— Не знаешь как их делать? — Хукер не скрыл своего разочарования. Оуэн всегда разговаривает так, будто знает все на свете.

Оуэн обиделся:

— Никто их не сможет сделать. Понимаешь, из ядерного горючего нельзя сделать атомную бомбу. Не годится оно для этого. Это горючее создавали для другой цели. Оно — по замыслу — вообще не должно взрываться. Черт возьми, мы, возможно, и не сможем уничтожить до основания эту АЭС. Те, кто работают на ней, наверняка приняли добавочные меры предосторожности.

— Прежде все меры предосторожности вызывали у тебя лишь насмешку, — сказал Алим.

— Нет, разумеется, никаких настоящих мер предосторожности на атомной электростанции быть не может. Никакие меры не гарантируют безопасности. Но безопасность — понятие относительное, — Дерри Оуэн показал рукой в северном направлении, туда, где находилась разрушенная плотина и затопленный Бейкерсфилд. Город Бейкерсфилд: из покрытой грязью воды вздымались острова — кубы. — Там была гидроэлектростанция. Можно ли было считать ее безопасной? Люди, которые и близко не подошли бы к ядерному силовому центру, жили там у самой плотины.

— Так почему АЭС вызывает у тебя такую ненависть? — спросил Хукер. — Может быть… может быть, нам все же не следовало бы трогать ее.

Алим бросил на Хукера взгляд. Ты все начинаешь сначала, читалось в этом взгляде.

— Она — это слишком, неужели ты не понимаешь? — сказал Оуэн. — Когда есть атомная энергия, появляются люди, думающие, что все проблемы можно решить с помощью технологии. Все дальше и дальше. Ситуация будет неуклонно ухудшаться. У тебя есть энергия, ты ее используешь, но вскоре тебе понадобится еще больше энергии, уже нельзя обойтись без нее. И ты должен теперь добывать — вырывать! — из земли уголь — по десять миллиардов тонн в год! Загрязнение окружающей среды. Громадные прогнившие до самой сердцевины города. В городах — гетто. Неужели ты не понимаешь? Атомная энергия дает возможность, причем без труда, жить в отрыве от природы. На некоторое время. Но в конце концов обнаруживаешь, что баланс природы нарушен, что вернуться в нее уже невозможно. Молот дал нам шанс вернуться к естественной жизни, восстановить свое родство с Землей…

— Ладно, ладно, черт побери, — сказал Хукер. — Бери двести людей, две мортиры и дуй шестерить эту электростанцию. Обязательно сообщи Пророку, куда и зачем ты отправляешься. Может, тогда он заткнет глотку и даст мне возможность заняться делами, — Хукер посмотрел на карту. — Действуй, Оуэн. А мы двинемся на настоящего врага. — Хукер подумал, что Оуэн крикнет добровольцев и улыбнулся. Психи уйдут с Джерри, и на некоторое время его, Хукера, оставят в покое.

Комната, куда Адольф Вейли привел Тима Хамнера, показалась Тиму прекрасной. Хотя в ней и было весьма тесно: сквозь стену, изгибаясь, проходило множество кабелей, кабели разветвлялись, их разветвления разветвлялись снова — и на потолке уходили в металлическую плиту с отверстиями. Но в этой комнате горели лампы — лампы электрического света! Вдоль двух стен тянулись аккуратно покрытые зеленой эмалью пульты управления: циферблаты, шкалы, переключатели, сигнальные лампочки. Ни пылинки — чистота, как в операционной.

— Что это? — спросил Тим. — Главный пункт управления?

Вейли рассмеялся. У него постоянно было веселое настроение, ни о каком «синдроме беды» он и не ведал. И ко всей этой технике он относился с подчеркнутой небрежностью. Гладкое, как у ребенка лицо — поэтому Вейли казался моложе, чем был на самом деле. Обитатели Твердыни в большинстве отпустили бороды. — Нет, просто аппаратная, — сказал Вейли. — Но это единственное помещение, которое мы можем предоставить вам для ночлега. Э… если вы начнете нажимать здесь разные кнопки, это не будет умным поступком, — он чуть улыбнулся, стараясь не особо выказывать этой улыбки.

Тим засмеялся.

— Не стану я нажимать никаких кнопок. — Он с восторгом оглядывал огнетушители, гнезда подмигивающих лампочек, толстенные кабели — все точно там, где оно должно находиться, все поблескивает мягко, отраженным светом.

— Свой спальный мешок оставьте вон там, — сказал Адольф. — Здесь будут спать еще и другие люди. Вряд ли вам придется здесь находиться подолгу. Здесь часто бывают дежурные операторы. А иногда им приходится делать свою работу быстро — очень быстро, — улыбка Адольфа увяла. — Часть этих кабелей — высоковольтные. Очень высокое напряжение. Так что вы здесь постарайтесь бывать пореже.

— Конечно, — ответил Тим. — Скажите мне, Дольф, в чем здесь заключается ваша работа? — Вейли выглядел слишком юным для инженера, но и на строительного рабочего отнюдь ее походил: не то телосложение.

— Я — на обучении. Учусь работать с силовыми системами, — сказал Вейли. — Что означает, что такие как я, должны делать все. Разместились? Тогда пошли. Мне сказали, чтобы я вам все показал и помог разместить оборудование.

— Хорошо… Что под эти подразумевается — «делать все»?

Вейли пожал плечами:

— Когда наступает моя смена, я сижу в зале пункта управления, пью кофе и играю в карты. Так я сижу, пью и играю, до тех пор, пока дежурный оператор не решит, что появилась какая-то работа. Тогда я иду и делаю ее. Этой работой может быть все, что угодно. Считывать показания приборов, тушить пожар. Менять положение переключателей. Заменять электронные лампы. Устранять обрыв в кабеле. Все, что угодно.

— Значит вы для инженеров что-то вроде робота-автомата.

— Инженеров?

— Для дежурных операторов.

— Они не инженеры. Они просто научились этой работе, делая то, что делаю теперь я. Когда-нибудь и я стану оператором — если останется что-нибудь, чем нужно будет управлять. Черт, Хоби Латмэн уже начал, одевая снегоступы, уходить в Сьерру: измерять толщину снежного покрова, чтобы узнать, насколько здесь может к весне подняться уровень воды. Латмэн — это главный оператор.

Они вышли из здания. Покрытый грязью двор. Неясно вырисовывались возведенные вокруг высокие земляные дамбы. На дамбах работали люди, укрепляя их. Другие усиливали бетоном кессоны. Благодаря дамбам и кессонам сан-иоаквинская АЭС и продолжала существовать. Еще кто-то выделывал нечто непостижимое с грузоподъемниками. Лихорадочная деятельность людей казалась хаотической, но в то же время было видно, что каждый знает, что он делает.

У Тима возникло странное ощущение уязвимости: стоять вот здесь и знать, что вода снаружи, за дамбами, возвышается на тридцать футов над твоей головой. Окруженный со всех сторон нарытыми бульдозерами дамбами, ядерный центр Сан-Иоаквин представлял собой не просто остров — это был остров, находящийся ниже уровня моря. Просачивающуюся сквозь земляные плотины воду откачивали с помощью насосов. Одна лишь большая пробоина в дамбах, один лишь день без электроэнергии, необходимой для работы насосов — и АЭС перестанет существовать.

Когда-то в таком положении находилась и Голландия. И то, чего всю жизнь опасались голландцы, случилось. Немыслимо, чтобы Голландия уцелела, после волн цунами, последовавших за Падением Молота.

— Мне кажется, что наилучшее место для установки вашей радиоаппаратуры — одна из башен охлаждения, — сказал Дольф. — Но они сейчас фактически отрезаны от самой электростанции. — Он вскарабкался по лестнице, ведущей на вершину дамбы и указал жестом. Отделенные от дамбы пространством воды в сто футов, неясно вырисовывались башни охлаждения. Четыре такие башни тоже были почти полностью залиты. Каждая башня была увенчана огромным белым плюмажем: пар. Пар уходил в небо, истончаясь, разрежаясь по мере подъема, и, наконец, исчезал полностью.

— Электростанцию они разыщут без особого труда, — сказал Тим.

— Это точно.

— Хм, а я думал, что атомные электростанции не загрязняют окружающую среду.

Дольф Вейли рассмеялся:

— Тут нет загрязнения. Это ведь пар, всего лишь пар. Находящаяся в газообразном состоянии вода. А вовсе не дым. Да и откуда ему взяться? Ведь мы ничего не сжигаем. — Он указал на узкие, сколоченные из досок мостки, соединяющие дамбу с ближайшей башней. — Пока у нас нет лодки — это единственный путь. Но я по-прежнему считаю, что башня — наилучшее место для установки радиоаппаратуры.

— Я тоже так думаю, но по этим досочкам нам антенну не пронести.

— Еще как пронесем. Вы готовы? Пошли, займемся делом.

С превеликой опаской Тим взбирался по наклонной, зигзагами ведущей вверх, лестнице. На вершину громадной башни. И в который раз поражался, насколько четко все организовано на сан-иоаквинской АЭС. Вейли ушел — и вернулся с людьми, которым предстояло нести радиоаппаратуру, антенну и батареи. И все было перенесено по узким дощатым мосткам, причем за один раз, а потом люди вернулись к работе, которой они занимались прежде. Никаких вопросов, никаких споров, никаких возражений. Возможно, Падение Молота изменило не только брачные обычаи. Тим вспомнил, как газеты сообщали о многочисленных забастовках, здорово мешавших возведению Сан-Иоаквинской АЭС. О выдвигаемых профсоюзом, который представлял забастовщиков, требованиях: оплата сверхурочной работы, улучшение жилищных условий и так далее. Забастовки мешали строительству почти в той же мере, что и деятельность сторонников охраны окружающей среды — а уж те делали все, чтобы прикончить АЭС.

Тим добрался до верхушки пятидесятифутовой башни. Сейчас он находился на высоте примерно тридцати футов над уровнем моря. Основание башни было окружено дамбой. Дамба пропускала воду, и помпы работали непрерывно. Рождающийся у основания башни, дул сильный ветер.

Башня была огромной, в диаметре превышала двести футов. Тим стоял на обширной металлической площадке, испещренной бесчисленными отверстиями. Насосы гнали воду вверх, к площадке, где она стояла слоем высотой в несколько дюймов. С площадки вода струйками уходила вглубь башни — и исчезала. Над головой Тима торчало множество цилиндрических колонн меньшего размера. Колонны возвышались над площадкой на двадцать футов. Из каждой из них вырывались струйки пара. Гудели насосы, площадка вибрировала.

— Тут вполне подходящее место для установки радиоаппаратуры, — сказал Тим. С сомнением окинул взглядом Море Сан-Иоаквин. — Но, пожалуй, здесь она окажется слишком уж на виду. И без всякой защиты.

Вейли пожал плечами:

— Мы можем поднять сюда мешки с песком. То есть, защита будет. И еще мы можем протянуть сюда от самой АЭС телефонную линию. Вопрос в другом: вас устраивает, чтобы радиоаппаратура была размещена здесь?

— Давайте попытаемся.

Через час узконаправленная антенна была доставлена на площадку и установлена. Прикрепили ее к одной из малых колонн. Тим подсоединил батареи к радиопередатчику. Затем антенну начали осторожно поворачивать, пока не установили на двадцать градусов магнитного склонения. Тим глянул на наручные часы:

— До того времени, пока нас начнут слушать, осталось еще четверть часа. Давайте сделаем перерыв. Расскажите мне, как здесь обстоят дела. Мы были очень удивлены, что вы здесь на АЭС продолжаете работу.

— Меня это удивляет тоже, — ответил Вейли, присаживаясь на перила.

— Вы были здесь, когда…

— Да. Конечно, никто из нас не верил, что комета столкнется с Землей. Мистер Прайс был убежден, что этот день будет обычным рабочим днем. И сделал все от него зависящее, чтобы это был обычный рабочий день. Прогулы приводили его в бешенство. Но многие из рабочих не явились. Это привело к тому, что когда столкновение все же произошло, дела у нас пошли скверно: не хватало людей. Не хватало тех, кто должен был быть на своем рабочем месте.

— Я все же не понимаю, как вам удалось справиться, — сказал Тим.

— Прайс — гений, — ответил Вейли. — Насколько нам известно, он начал борьбу за выживание еще до того, как произошли землетрясения. Еще до того как начались дожди, он погнал бульдозеры насыпать дамбы. Меня и еще некоторых он погнал в долину, к железной дороге — заполнять бензобаки. Мы брали все, что только могли достать — дизельное горючее, бензин. На запасном пути стоял товарный вагон, доверху набитый мукой и бобами. И мистер Прайс заставил нас доставить все это сюда. Все, что он делал, он делал правильно. Еда у нас не слишком разнообразная, но зато мы не умираем с голоду. Почему вы засмеялись?

— Есть такие — рыболовы. У них то же самое ощущение.

— А у кого его нет? Вот вы всерьез можете поверить, что никогда не попробуете бананов? Кстати, у нас осталось немного апельсинового сока. Мы его пьем: предохраняемся от цинги.

— Все апельсиновые посадки Калифорнии погибли. Но сок в магазинах иногда разыскать еще можно, — Тим посмотрел на земляную стену, не пускающую к нему Море Сан-Иоаквин; дамба, похоже, постепенно делалась все выше. — Дольф, как вы успели ее построить за то короткое время, пока долину замывало наводнение?

— Мы ее строили не во время наводнения. Дурацкая история. Первоначально ядерный центр намечалось построить вблизи Васко. А мистер Прайс хотел, чтобы его построили здесь, в горах. Потому, что здесь лучше условия для работы башен охлаждения, не пришлось бы рыть слишком глубокие колодцы. Шишкам в министерстве эта идея не понравилась: АЭС оказывалась слишком уж на виду.

— О, это прелестно! Совсем как в сборнике «Удивительные истории» за 1930 год. Предугадано будущее!

— То же говорил и мистер Прайс. Как бы то ни было, центр построили здесь, в горах.

Разумеется, это были не совсем горы. Всего лишь невысокие покатые холмы. Ядерный центр возвышался над уровнем долины не более, чем на двадцать футов.

— А когда работа уже близилась к концу, в министерстве перепугались, и были построены эти стены, — продолжал Вейли. — Построили их, в общем-то, без причины. Просто, чтобы скрыть центр от сторонников охраны окружающей среды. Чтобы он был не виден едущим по шоссе N5, — губы Вейли плотно сжались. — И тогда некоторые из этих ублюдков, которые пытались помешать строительству станции, подняли дикий вой — на возведение стен, мол, пришлось тратить добавочные деньги! Но стены-то как раз и пригодились. Мы нагребли землю в промежутках между ними. Там, где прежде проходили автомобильные дороги и железнодорожные пути. А вода после Падения Молота прибывала быстро, очень быстро.

— А вот я — спорим — на машине проехал по этому морю, — заявил Тим.

— Это как?

Тим объяснил.

— Уже приходилось слышать рассказы о Летучем голландце?

Вейли покачал головой:

— С теми, кто снаружи, мы особо не контактируем. Мэр Аллен считает, что это ни к чему.

— Аллен? Мне приходилось с ним видеться. Как он здесь оказался?

— Явился сюда как раз перед тем, как море сделалось слишком глубоким. Когда сквозь Лос-Анджелес прошла цунами, он находился в здании городского совета. Парень, у него было, что порассказать! Во всяком случае, на следующий день он явился сюда — в сопровождении дюжины полицейских и кое-кого из городского совета. Как вы знаете, до Падения Молота владельцем этого ядерного центра считался Лос-Анджелес..

— Итак, босс здесь — мэр Аллен?

— Ну нет! Всем командует мистер Прайс. Мэр гость. Примерно как вы. Что он знает об атомных электростанциях?

Тим не стал указывать, что по словам самого Вейли, именно мэр воспрепятствовал налаживанию контактов с внешним миром. — Итак, вам удалось пережить конец света, — сказал Тим. — Причем удалось добиться того, чтобы АЭС осталась в действии. И что вы намерены делать?

Вейли пожал плечами:

— Этим занимается мистер Прайс. И не думайте, что это было легко — сохранить электростанцию на ходу. Все, понимаете, все должно было продолжать работать, причем работу приходилось поддерживать одновременно. Сейчас мы можем выдавать тысячу мегаватт.

— Похоже, это немало…

— Хватит на десять миллионов электрических ламп, — Вейли усмехнулся.

— Да, немало. И как долго вы можете поддерживать выход такого уровня?

— Если выдавать полную мощность, хватит примерно на год. Но мы и сейчас не работаем на полную мощность, и в будущем работать не будем. На то, чтобы управлять энергоцентром требуется примерно мегаватт. Насосы охлаждения, приборы управления и контроля, освещения и так далее. Это составляет один процент полной мощности. Так что работу АЭС можно будет поддерживать на протяжении столетия. Но через сто лет — у нас есть Номер Два со своим запасом ядерного горючего.

Тим оглянулся на АЭС. Два громадных бетонных купола, внутри которых — ядерные реакторы. Возле каждого из куполов теснились здания прямоугольной формы. В этих зданиях размещены турбины и аппаратура управления и контроля.

— Номер Два еще не введен в работу, — сказал Вейли. — Его запуск — первое, что мы сделаем, когда спадет вода. И тогда мы сможем дать в энерголинии двадцать мегаватт — любому потребителю, нуждающемуся в электроэнергии. И сможем давать эту мощность на протяжении пятидесяти лет.

— Пятьдесят лет, — повторил Тим. Поразмыслил. Через пятьдесят лет перейдут от эпохи лошадей и повозок к эпохе автомобильной цивилизации. Снова будут введены в действие шахты, будут построены города, возродится индустрия. Вновь будут изобретены электроника и компьютеры. Полеты на луну будут совершаться не в комиксах, а на самом деле. И один лишь этот энергоцентр сможет выдавать больше электроэнергии, чем производилось в двадцатых годах во всех Соединенных Штатах… — Это здорово! Господи, мы не зря, очень не зря явились сюда! Форрестер был прав, утверждая, что если с этим энергоцентром что-нибудь произойдет… если мы не вмешаемся, то это будет отнюдь не наилучшее решение.

— А? — Вейли кинул на Тима непонимающий взгляд.

Тим ухмыльнулся:

— Да нет, ничего. Пора попытаться наладить радиосвязь.

Когда пришли в конференц-зал — это было словно возвращение в прошлое, Словно вернулись и прямиком попали на совещание совета директоров. Все здесь было — и длинный стол, и стоящие возле него комфортабельные кресла, и блокноты для записей, и черные доски на стенах, и мелки и тряпки, и даже деревянные указки. Тим был потрясен. И ему стало любопытно, что бы отдал Эл Харди за такой полностью оборудованный конференц-зал, за эти доски, на которых, к тому же, можно развешивать карты и схемы, за блокноты и папки…

Совещание было в разгаре. Джонни Бейкер взмахом руки пригласил Тима занять место слева от себя. Тим шепотом сообщил торопливо: по радио были слышны, в основном, лишь атмосферные разряды, но связь наладить удалось. Состоялся разговор с Твердыней. Новостей нет. Бейкер шепотом поблагодарил и снова начал слушать выступающих.

Присутствующие походили на пугал. Одетые в самую разнообразную одежду, в большинстве вооруженные, бледные как привидения, если не считать мэра Аллена и чернокожего детектива-следователя. Одежда у них была потрепанная, обувь рваная. Несколько месяцев назад появление их здесь в таком виде показалось бы диким. А теперь чем-то странным казался сам конференц-зал. А у людей вид был нормальный, только они были слишком уж чистыми.

Тим поежился. Провел ладонью по своим гладко выбритым щекам. Чистым щекам! Здесь была чистая горячая вода для бритья, была электроэнергия для электробритв. С момента прибытия посланцев Твердыни стиральные машины работали беспрерывно. Рубашки, шорты, носки Тима были сухими, чистыми. Тим снова поежился — так, чтобы одежда касалась тела, и попытался слушать. Он услышал, фразу, повторяющуюся опять и опять:

— Не знаю, но армия каннибалов готовится к выступлению. Против нас.

Страницы: «« ... 3334353637383940 »»

Читать бесплатно другие книги:

1757 год. В Европе разгорается Семилетняя война, которую впоследствии Уинстон Черчилль окрестил «пер...
«Немало лет тому назад я плавал старпомом на довольно большом пароходе «Коминтерн» – в пять тысяч то...
«В тормозах громко зашипел воздух, размеренный стук колес перешел в непрерывный гул. Облако снежной ...
«В квартирке едва умещались многочисленные гости. Все сиденья были использованы, и в ход пошли торчк...
«Покинув библиотеку, профессор Кондрашев поднялся на следующий этаж и направился в свою лабораторию....
Все изменилось на Земле. Нет деревень, проселочных дорог, лугов и пастбищ. Нет даже неба. Человечест...