Убийство в Брайтуэлле Уивер Эшли
Нет, Хэмильтона убили не потому, что он был замешан в темные дела. Он что-то знал, это точно, поэтому его требовалось убрать. Но что? Скорее всего, это как-то связано с предметом, который он нашел на берегу. В его номере мне не удалось обнаружить ничего, что хоть отдаленно напоминало бы орудие убийства. Значит, или он избавился от находки, или это было вовсе не орудие убийства, а что-то другое.
Чтобы проверить первую версию, я решила еще раз пройтись по тропинке. Вряд ли в высокой траве удастся что-то найти, но попытаться стоит. В любом случае, мне казалось, оставшись в комнате, я просто сойду с ума.
В холле я столкнулась с Вероникой Картер, которая как раз подходила к лифту. Она выглядела озабоченной, обычный холодок оставил ее.
– Миссис Хэмильтон привезли из больницы, – сообщила она. – Выглядит ужасно. Я хотела с ней поговорить… Но что тут скажешь, правда?
– Да, – кивнула я, невольно испытав очередной прилив симпатии к мисс Картер. – Она у себя в номере?
Вероника покачала головой:
– Она не захотела туда возвращаться… Вы понимаете.
– Разумеется.
– По-моему, ей предоставили другой номер. Она сейчас в гостиной. – Самообладание оставило мисс Картер, и проявившаяся хрупкость сделала ее мягкой, прелестной. – Я хочу домой, – тихо закончила она.
– Осталось недолго, – сказала я, всей душой надеясь, что так оно и есть.
После этого я прошла в гостиную выразить соболезнования миссис Хэмильтон. Она одиноко сидела в кресле, укрывшись пледом. Меня поразило, как по-разному люди реагируют на горе. Если Эммелина после смерти Руперта просто рухнула, миссис Хэмильтон, похоже, была сделана из более прочного материала. Правда, она сидела очень бледная, бледнее обычного – хотя это и казалось невозможным, – но полностью владела собой.
– Мне так жаль, миссис Хэмильтон, – произнесла я. – Если я что-нибудь могу сделать…
– Благодарю вас, миссис Эймс, – тихо отозвалась Лариса, и глаза ее блеснули. – Наверно, вам странно, что я не бьюсь в рыданиях, но я просто… ничего не чувствую. Как такое может быть? Я как будто ватная. Наверно, пока не дошло.
– Вполне естественно, – уверила я ее, хоть и не очень хорошо разбиралась в таких вещах.
– Бедный Нельсон… – Ее голос замер, а глаза наполнились слезами. – Отвратительное место. Не могу дождаться, когда наконец отсюда можно будет уехать. Всегда ненавидела море, даже в детстве… Знаете, у меня брат утонул…
До меня не сразу дошел смысл этих ровным тоном сказанных слов, но потом я ахнула:
– Как ужасно.
Я, конечно, не собиралась ее ни о чем расспрашивать, не в такой момент, но Ларисе будто нужно было выговориться.
– Мы с Джеффри… братом… были лучшими друзьями. Мы близнецы, понимаете. Не разлей вода. С родителями мы поехали как-то на море, в Йоркшир, мы с ним тогда впервые увидели море. Я была в восторге – оно такое огромное, бескрайнее, красивое. Мы пошли купаться. Вода в тот день была страшно холодная, но какая разница. Было так весело. – Лариса не отводила взгляд от стены, наверно, видела события того дня. – Родители… В общем, я думаю, они на что-то отвлеклись. Когда нас накрыло волной, мы с Джеффри были совсем рядом. Я ушла под воду, потом выплыла… Помню, глотнула воздуха и засмеялась, просто расхохоталась от радости… Вдруг поняла, что Джеффри нет. И тут я его увидела. Его относило к берегу. Я бросилась к нему, но не смогла… Не доплыла… Я не успела до него доплыть.
Ее голубые глаза вновь наполнились слезами, а я, услышав эту историю, не могла пошевелиться от ужаса. Неудивительно, что Лариса ненавидит море и не хотела ехать в «Брайтуэлл». Интересно, а Хэмильтон об этом знал? Ну конечно, не мог не знать, но тогда он был еще более жесток, чем я думала. Лариса перевела дыхание и продолжила:
– В тот день умерла часть меня, миссис Эймс. Мы с Джеффри были очень близки. Мне кажется, я так и не оправилась после той потери… А теперь вот Нельсон. И его тоже погубила вода… – Она тихонько заплакала, закрыв лицо платком.
Майло оказался прав. Она действительно чего-то боялась и кое-что скрывала. Теперь я знала, что именно, знала, почему при виде моря миссис Хэмильтон цепенела, почему упорно отказывалась спускаться на пляж. Майло довольно проницательно назвал это аурой несчастности, так оно и было. «Брайтуэлл» и все, что с ним связано, оживили ужасные воспоминания о гибели брата. Мне захотелось обнять Ларису, но я знала, что обеим станет неловко, и лишь стиснула ее холодную руку.
– Мне очень, очень жаль, миссис Хэмильтон.
Я ощутила беспомощность, но как раз это еще больше укрепило мою решимость найти убийцу. Миссис Хэмильтон наконец вытерла слезы, подняла голову, и наши взгляды встретились.
– Ведь его убили?
Сообразив, что она имеет в виду мужа, я замялась.
– Мне подсунули какое-то сильное снотворное… Как сказал врач, доза была почти смертельная, – продолжила Лариса.
– Вы принимали какие-то лекарства? – спросила я, вспомнив свой пузырек из-под аспирина.
– Нет, в том-то и дело. По словам врача, их, вероятно, растерли в порошок и подсыпали в кофе или куда-то еще. Нельсона, похоже, тоже опоили.
– Мне кажется…
Я вдруг поняла, что не знаю, как это сказать. Правда, конечно, скоро станет известна, но мне очень не хотелось быть первой, кто сообщит этой женщине, что ее мужа утопили в ванной.
– Но зачем? Кому это могло понадобиться? – спросила Лариса, приняв мое молчание за подтверждение ее предположения.
– Не знаю, миссис Хэмильтон. – Я помолчала. Она знала, что ее мужа убили. Не было смысла это отрицать. – Вы можете предположить причину, по которой кто-то… по которой ваш муж представлял для кого-то угрозу?
Она затрясла головой, даже как-то слишком поспешно.
– Нет, понятия не имею.
Может, она что-то знает, но боится говорить?
– Миссис Хэмильтон, если вам что-то известно…
Она снова покачала головой, уже не так торопливо, но твердо.
– Я ничего не знаю, миссис Эймс. Может, это все-таки несчастный случай. Я случайно что-то выпила. А Нельсон просто поскользнулся и упал.
Я посмотрела ей в глаза и поняла, что она тоже в это не верит, ничуть.
Простившись с миссис Хэмильтон, я вышла на террасу, к своему облегчению не встретив никого из знакомых. Я очень устала от этих людей. Глаза бы мои не видели «Брайтуэлл». Ветер, поднявшийся еще вчера, значительно усилился. Небо стало свинцовое и предвещало недоброе. Вид моря говорил о том, что быть ненастью. Несмотря на поздний час, было сумрачно. Ветер пригибал к земле траву, что росла по обе стороны лестницы. Я пошла вниз по деревянным ступеням, шаря глазами по земле в поисках предмета, которым убийца мог ударить Руперта.
На пляже было пустынно. Постояльцы, еще не разъехавшиеся после убийств, едва ли сочтут такой день подходящим для прогулок. Море не располагало к купанию. Волны тяжело разбивались о берег, эхом отдаваясь от скалы. Я прошла к груде мусора, где видела Хэмильтона. Вряд ли мне удастся найти что-нибудь стоящее, но посмотреть не мешает. Под ногами валялись камни, ракушки, какие-то нанесенные морем обломки – ничего подозрительного.
Вдруг что-то блеснуло. Наклонившись, я подняла всего-навсего отшлифованный морем осколок стекла, но он мне напомнил, что предмет, подобранный Хэмильтоном, прежде чем он положил его в карман, тоже блеснул в лунном свете, буквально на долю секунды. Значит, это был не камень и не кирпич. Может, вообще никакое не орудие убийства. Но если все-таки улика, зачем Хэмильтон искал ее впотьмах?
Я задумалась, и тут мне на плечо упала капля. Начинался дождь. Гроза, висевшая над горизонтом, видимо, решила, что ей пора сюда. Значит, нужно прервать поиски и возвращаться в гостиницу, чтобы не тащиться по лестнице в ливень. Когда я поднялась на террасу, дождь был уже нешуточный. Прилично промокнув, я зашла в холл и увидела инспектора. Я не очень хотела с ним встречаться, но Джонс меня заметил, и по его взгляду я поняла, что он меня искал. Джонс невозмутимо смотрел, как я отряхиваю воду с рукавов.
– А, миссис Эймс. Вот кого я хотел видеть, – сказал он, как будто вовсе и не поджидал меня.
– Звучит зловеще.
Инспектор улыбнулся, однако не слишком радушно.
– Я просто думал, вы можете устранить мое недоумение по поводу того, где находится ваш муж.
– Майло уехал в Лондон, – ответила я, абсолютно уверенная в том, что инспектору это уже известно.
Вообще я поняла, что полиция любит задавать вопросы, на которые прекрасно знает ответы.
– Вот как, – кивнул инспектор. – А могу я осведомиться, потребовавшие его присутствия дела действительно настолько важны, чтобы заставить его уехать оттуда, где произошло двойное убийство?
Я внутренне ощетинилась из-за этой назойливости, но сообразила, что он пытается вывести меня из себя, может быть, в надежде, что я выболтаю нечто важное.
– Разумеется, можете, если вам угодно, однако, полагаю, осведомляться лучше у самого Майло. Если вы, конечно, его отыщете. Я понятия не имею, где он.
– А как же ваша недавняя дружба?
Я ответила на его вопросительный взгляд скорее холодно.
– Инспектор, как вы думаете, мы можем продолжить этот разговор, после того как я переоденусь? Моя одежда промокла насквозь.
Мы долго смотрели друг на друга, наконец Джонс кивнул:
– Разумеется. Простите, миссис Эймс. Могу я к вам зайти, скажем, через полчаса?
– Если это необходимо.
Он сделал шаг в сторону, и я прошла мимо, не произнеся больше ни слова. Хоть мне – почти против воли – нравился этот человек, он не на шутку испытывал мое терпение. Да что там, я чуть не взбесилась. Он просто использовал неопределенность в наших отношениях с Майло. А это не очень красиво.
Я остановилась у стойки узнать, нет ли мне писем. Может, Майло прислал телеграмму, хотя это было маловероятно. Интересно, почему он так спешно сорвался в Лондон. Не мог подождать, чтобы сказать мне об этом?
Как я и предполагала, от Майло не было ни слова. Зато мне передали письмо от Лорел, напомнившее о том, что я так и не прочитала ее первое послание. Я решила пойти к себе и сразу прочесть оба. Однако сначала нужно попытаться выяснить, где Майло. Предусмотрительный, как всегда, Джил, посоветовав Майло вернуться, был прав. Увы, что я могла сделать? Мой муж, как обычно, не сообщил, куда отправился. Возможно, в нашу лондонскую квартиру, но я не спешила туда звонить. Мне казалась отвратительной роль докучливой жены, но теперь, когда его искал инспектор, я решила, что все-таки надо попытаться с ним связаться. Хорошо бы поговорить с ним еще до прихода Джонса. Зайдя в номер, я заказала звонок и, пока ждала соединения с Лондоном, достала первое письмо Лорел.
Эймори,
Должна тебя предупредить. Мне кажется, назревает скандал. После твоего отъезда с Джилом я пошла на почту и на обратном пути увидела на вокзале Майло. Похоже, он ждал южного поезда. Думаю, он собирается следом за тобой. Проказница. Скорее всего, к твоему возвращению ваш любовный треугольник станет предметом пересудов всего города.
Ничего нового. Конечно, было бы неплохо знать о приезде Майло заранее, но теперь это не имело никакого значения. Я потянулась к письму, которое пришло сегодня.
– Алло?
Я даже испугалась, услышав на другом конце провода низкий негромкий голос. Женский голос, а в городской квартире мы не держали прислугу.
– Будьте добры, кто это? – спросила я.
Там явно замялись. Наконец послышался ответ:
– Винельда.
Я не знала ни одного человека с таким нелепым именем.
– Ну что ж… Винельда. Это миссис Эймс. Могу я узнать, что вы делаете в моей квартире?
– Что я делаю в вашей квартире? – тупо переспросила собеседница.
Даже по телефону я слышала, как она затрепетала.
– Позовите Майло, – сказала я наконец.
Это была уже последняя капля.
– Майло? – снова переспросила она.
Может, она плохо слышит, эта Винельда, подумала я.
– Мой муж дома или нет?
– Нет… нет, мэм. Его нет в городе.
Знакомая история. Прежде чем продолжить, я сделала глубокий вдох.
– Если вам доведется его увидеть, соблаговолите передать ему, что инспектор Джонс настаивает на его возвращении в гостиницу «Брайтуэлл». Полагаю, у полиции накопились вопросы в связи с недавними убийствами.
Я еще услышала, как она ахнула, повесила трубку и некоторое время сидела неподвижно, осмысливая новости. Я не имела ни малейшего представления, кто такая Винельда, но догадывалась, что она и есть причина спешного отъезда Майло. Вот оно как, значит. Мой муж принял решение за меня. Я твердо решила больше не пытаться с ним связаться. Если он предпочитает скрываться, как это делают преступники, пусть сам расхлебывает последствия. Какое-то время за решеткой пойдет ему на пользу. По крайней мере, я буду знать, где его искать, когда начну бракоразводный процесс.
Увы, инспектор Джонс явился минута в минуту. Мне и до звонка в Лондон не очень хотелось с ним разговаривать, но теперь эта мысль приводила в ужас. Нервы были на пределе, и лишь невероятным усилием воли мне удалось не разрыдаться.
– Вы так и не переоделись, – заметил инспектор, заходя в комнату.
Он был прав – я забыла.
– Звонили мужу? – спросил он, не услышав ответа на первое замечание.
– Не дозвонилась.
– Миссис Эймс, излишне напоминать вам о…
– Именно, инспектор, – довольно грубо перебила я его. – Излишне. Судя по всему, вы исходите из ложной предпосылки, полагая, что я имею право голоса при утверждении планов моего мужа. Наш брак носит несколько иной характер.
Джонс пристально смотрел на меня, и я пришла в ярость, заметив в его взгляде нечто очень похожее на сочувствие.
– Я пока решил не сообщать об этом лондонской полиции. Однако, если вы что-то услышите о мистере Эймсе, дадите мне знать?
– Да, конечно.
Инспектор не торопился уходить, и я поняла, что он хочет поговорить еще о чем-то.
– Вы не знаете, почему он уехал? – спросил наконец Джонс.
– Я… Он оставил записку, в которой говорилось, что он уезжает в Лондон и не знает, когда вернется. – Я замялась, но потом решила, что лучше сказать правду: – Могу вам также сообщить, инспектор, что я звонила в лондонскую квартиру и к телефону подошла женщина. Что, возможно, объясняет его внезапное исчезновение.
Ни один мускул на лице инспектора не дрогнул.
– Меня это несколько удивляет, миссис Эймс. Вчера он производил впечатление преданнейшего мужа.
– Майло умеет неподражаемо… демонстрировать неподдельные чувства к тому, что интересует его в данный момент. К несчастью, интерес этот очень быстро проходит…
– Но расследование убийства, несомненно, способно удержать его внимание. – Он старался говорить легко, хотя я почувствовала легкое раздражение. – Вас это увлекает, я знаю.
– Вовсе меня это не увлекает. Когда я думаю о том, что мы могли предотвратить смерть мистера Хэмильтона…
Желая удержать слезы, я сжала губы и вдруг почувствовала себя страшно несчастной.
– Простите меня, – вроде бы искренне сказал инспектор. – Мне следовало догадаться, как вам все это трудно. Иногда полицейские забывают принимать во внимание, какое впечатление подобные события могут производить на обычных людей.
– Все нормально, – сказала я, утирая выступающие на глазах слезы. – Наверно, устала. И ведь именно я обнаружила оба тела. Довольно сильное потрясение, осмелюсь вам доложить.
Джонс протянул мне свой носовой платок, и я приложила его к глазам. От сочувствия мне стало только хуже и стоило немалых трудов остановить поток слез. Я села на диван, инспектор присел с другой стороны.
– Я понимаю, это нелегко, но скоро все закончится.
Что-то в его тоне меня насторожило, и я подняла голову.
– Вы правда так думаете?
– На такие загадки рано или поздно находятся разгадки.
– Могу я задать вам один вопрос, инспектор? – вырвалось вдруг у меня.
– Конечно, миссис Эймс.
– Вы знаете, кто убийца?
Джонс с минуту смотрел на меня, будто пытаясь решить, сколько информации можно открыть, и наконец ответил:
– У меня есть определенные подозрения.
– Но вы ведь уже не думаете, что это Джил?
– Я арестовал мистера Трента на основании улик, – осторожно сообщил инспектор. – Время покажет, был ли этот арест преждевременным.
– Увиливаете, инспектор. На мой вопрос вы так и не ответили.
Джонс улыбнулся:
– Значит, вам уже лучше, миссис Эймс.
Я ответила ему вымученной улыбкой.
– Не хотела вам досаждать. Я просто уверена: Джил невиновен, и чувствую, что должна сделать все от меня зависящее, чтобы доказать это.
– В самом деле?
И снова мне почудилось, будто у Джонса что-то просится с языка, но он не хочет или не может сказать.
– Конечно.
Инспектор колебался. Я ждала. Может, если я буду упорно молчать, он в конце концов решится. Мое терпение было вознаграждено.
– Миссис Эймс, я сейчас вам кое-что скажу, хотя не уверен, что должен это делать.
До крайности заинтригованная, я почти забыла про недавние слезы.
– Я вся внимание.
– Вы говорили, – осторожно начал инспектор, – что ваш муж приехал вечером того дня, когда произошло убийство, и он сам подтвердил, что прибыл дневным поездом.
– Да, – сказала я, еще не улавливая, к чему клонит Джонс.
– Сведения оказались ложными.
Я нахмурилась, пытаясь постигнуть смысл сказанного.
– Вы хотите сказать, что Майло ехал не тем поездом?
– Мистер Эймс приехал поездом тотчас вслед за вашим.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы переварить новость.
– Не понимаю… – протянула я наконец. – Майло приехал около… – И тут я вспомнила письмо Лорел. В нем говорилось, что Майло был на вокзале сразу же после моего отъезда. А в гостинице появился только следующим вечером. Где же он был остальное время? И (а это еще важнее) что хочет сказать мне инспектор? – Не знаю, – выдохнула я.
– Ничего другого я и не ожидал, – усмехнулся Джонс. – Ваш муж первостатейный врун.
И все-таки я не могла избавиться от ощущения, что инспектор чего-то недоговаривает. Я видела, он мнется и медлит.
– Что-то еще, инспектор, ведь правда же?
– Боюсь, что да. – Его медлительность вдруг как ветром сдуло. Решившись, Джонс наклонился, словно торопясь высказаться, прежде чем передумает: – Помните, я говорил вам, что незадолго до убийства некий свидетель видел мистера Трента на террасе?
– Да, но вы не хотели назвать его имя.
– Сейчас, думаю, уже можно. Выбора почти не осталось. Понимаете, этим свидетелем был ваш муж.
Глава 24
Яоткинулась на спинку дивана, перед глазами все завертелось. Так, значит, Майло сказал инспектору Джонсу, что непосредственно перед убийством Джил находился на террасе? Это казалось совершенно невероятным, но, с другой стороны, зачем инспектору врать?
– Понятно, почему он вам об этом не рассказал, – спокойно, по-деловому продолжал инспектор. – Не самое благородное дело обвинять соперника в убийстве.
– У меня голова кругом, – сказала я, пытаясь уложить в голове то, о чем поведал инспектор. – Вы ведь не хотите… Вы же не думаете, что Майло пытался навлечь подозрения на Джила из-за меня?
– Боюсь, такая вероятность существует. Пока у меня не было оснований не верить мистеру Эймсу. Но последние события заставляют посмотреть на вещи под другим углом. Если ваш супруг действительно сообщил информацию, не соответствующую действительности, ему может быть предъявлено обвинение в создании помех правосудию. Поэтому мне хотелось бы с ним поговорить.
– Боже милосердный, – вздохнула я. – Я знаю, Майло любит быть первым во всем, но не могу поверить, чтобы он дошел до такого.
– Боюсь, другое объяснение найти сложно.
– Полагаю, вы ошибаетесь, инспектор. Понимаете, ему просто не до меня.
Джонс долго молчал, а когда заговорил, стало ясно, что мои соображения не показались ему убедительными.
– Простите, что вынужден был сообщить вам это, миссис Эймс. Я понимаю, за последнее время вам досталось. Именно поэтому я и не хотел…
– Все в порядке, инспектор, – как можно спокойнее перебила я его. – Спасибо, что сказали.
Сообразив, что мне хочется остаться одной, Джонс поднялся.
– Если услышите что-либо о своем муже или если я вам понадоблюсь, звоните.
– Спасибо, позвоню.
После ухода Джонса я переоделась и попыталась сосредоточиться. Выводы инспектора не вписывались в логику. Зачем Майло наводить подозрение на Джила? Это вовсе не в его стиле. Что бы там ни думал Джонс, лобовую атаку он всегда предпочитал закулисным интригам. И ради меня не стал бы рисковать, осложняя отношения с законом.
Я вообще не могла понять, зачем Майло притащился в «Брайтуэлл», особенно если через пару дней уехал. Проверить, что я все еще побегу за ним, как собачонка, по первому зову? Что ж, тогда его ждал ошеломительный успех. Я в очередной раз слишком легко позволила себя соблазнить. Убедившись, что при желании он всегда может мной располагать, Майло с легким сердцем укатил. Ну ладно, тогда ему придется убедиться, что я не собираюсь остаток жизни ждать, пока он соблаговолит вернуться. Пяти лет и в самом деле достаточно.
Я вдруг заметила, что скрежещу зубами, и в попытке успокоиться взяла список подозреваемых и медленно, методично начала его перечитывать. Что-то я до сих пор упускала, какой-то фрагмент мозаики. Стоило лишь найти его – вся картина сложится полностью.
Мысли вернулись к бедному мистеру Хэмильтону. Он что-то обнаружил на берегу и на обратном пути избавился от находки. Интересно, а это вообще можно еще найти? Когда Хэмильтон подбирал таинственный предмет с земли, мне показалось, он на секунду блеснул в лунном свете – но, может, разыгралась фантазия. Если это обломок скалы или кирпич, вряд ли его удастся отыскать. Даже если он кому-то и попадется на глаза, кровь наверняка уже смыло проливным дождем.
Далее, это вообще могло быть не орудие убийства. Но что тогда? Я уставилась на список, будто ожидая, что имя убийцы сейчас высветится красными буквами. Открытие очень близко, нужно только найти нужное звено, фрагмент, который укажет правильное направление. Ведь так обычно бывает в детективах.
Вот бы бросить взгляд в обстоятельное досье инспектора на всех нас. Конечно, он ломал над ним голову не один час, но пока, похоже, не обнаружил ничего важного. И тем не менее меня не покидало ощущение, что все в нашей компании что-то скрывают.
Однако дело не только в людях. Важны и неодушевленные предметы, разной степени загадочности. Например, снотворное, уже одурманившее нескольких человек. Приобрести его совсем несложно, так что на этом пути разгадки не найти. Жертвами пойла стали четверо: мистер и миссис Хэмильтон, я и Эммелина, последняя, правда, по предписанию врача. Я знала, что у мистера Хэмильтона имелось снотворное. Роджерсы утверждали, что потеряли свое. Являлось ли это утверждение правдой или уловкой, чтобы навести тень на плетень, предстояло выяснить.
Чего-то мне не хватало. Я чувствовала, что все фрагменты у меня в руках, но картина почему-то не складывалась. Почувствовав вдруг страшную усталость, я отложила список и села на диван. В голове гудело, я откинулась на подушки и закрыла глаза. Может, если немного передохнуть…
Меня разбудили оглушительные раскаты грома. Я села на диване, не сразу сообразив, где нахожусь. Потом вспомнила, что у себя в номере, и поняла, что просто уснула.
В комнате было темно хоть глаз выколи, лишь изредка ее освещали вспышки молний. Пока я спала, навалилась ночь, а вместе с ней и сумасшедшая, собиравшаяся так долго гроза. Дождь барабанил по крыше, под натиском ветра, как в каком-нибудь рассказе про привидения, дребезжали окна. Я потянулась включить лампу и обнаружила, что нет света. Наверно, грозой выбило электричество.
Встав с дивана, я пошарила на столе, нашла спички, зажгла одну и в поисках свечи обвела глазами комнату. Вроде мне на глаза свечи не попадались, и теперь я не увидела ни одной. Спичка потухла, я уже собиралась чиркнуть второй, как послышался стук в дверь.
– Эймори, это Джил. Ты тут?
– Да, Джил, иду.
На ощупь пробравшись к двери, я открыла ее. Рядом с Джилом, державшим в руках масляную лампу, стояла Эммелина, ее бледное лицо освещал мерцающий огонь. В тусклом свете оба казались совсем несчастными.
– Гроза повредила электростанцию, – сказал Джил. – Коридорные поставили в гостиную какие-то свечи и вот это. Тебе принести свечу или спустишься за компанию?
– Пойдем, Эймори, – попросила Эммелина. – Там так страшно в этой гостиной. Я просто не могла оставаться, когда Джил пошел за тобой.
Раздался очередной раскат грома. У меня не было никакого желания сидеть взаперти в темной комнате, когда на улице бушует гроза.
– Да, я спущусь. Остальные тоже там?
– Это-то и ужасно, – произнесла Эммелина. – Миссис Хэмильтон сидит бледная как смерть. Никто не знает, что ей сказать. Я… мне даже в голову ничего не приходит… Я знаю, каково ей сейчас. – Эммелина, казалось, вот-вот разрыдается.
– Не хочешь, не ходи, – добавил Джил. – Если тебе сейчас трудно говорить с миссис Хэмильтон…
– Все в порядке, – отмахнулась я. – Может, нам удастся чуть-чуть ее взбодрить.
Мы не без труда спустились вниз. В гостинице было странно тихо, если не считать грохотания грозы и шума волн, слышного даже в холле. Несколько человек сидели в креслах вокруг свечей и ламп, беседуя приглушенными голосами. Вероятно, большинство постояльцев все же предпочли остаться в номерах.
Мы с Джилом прошли в гостиную. Эммелина оказалась права. Атмосфера была гнетущая, стояла мертвая тишина. Стало даже как-то жутко. Миссис Хэмильтон сидела рядом с миссис Роджерс, но обе молчали.
– Может, попросим развести камин, – сказала я Джилу. – Станет повеселее.
– Я спрошу у стойки, – кивнул он.
– Там на столе граммофон, – предложила Анна Роджерс, прерывая очередную паузу. – Для него не нужно электричество.
Ей никто не ответил, и она осталась сидеть. Может быть, поняла, что всем нам не до музыки. Я подошла к миссис Хэмильтон.
– Как вы сегодня?
– Неважно. Из-за этой грозы все только хуже.
Ее глаза увлажнились, заблестев в свете лампы. Лариса полезла в сумочку, достала платок, вытерла слезы, вынула портсигар и, зажав сигарету в зубах, довольно уверенными движениями прикурила. Несмотря на выдержку, она была на грани, – я еще не видела, чтобы миссис Хэмильтон курила.
– Невозможно сидеть у себя в темноте, – сказала она.
– Еще бы. Никто вас и не заставляет.
– Не могу дождаться, когда отсюда можно будет уехать, – вдруг раздался громкий голос Вероники Картер. – Здесь просто кошмарно.
– Да, – подхватила миссис Роджерс. – Если бы не гроза, я бы уехала сегодня же, и пусть этот инспектор катится ко всем чертям.
– Так нельзя говорить, Анна, – с обычным своим занудством покачал головой ее муж. – Необходимо соблюдать требования закона.
– Это так утомительно, – заметил Лайонел Блейк, дымя сигаретой.
Он казался абсолютно спокойным, как и тогда, на улице, но голос звучал странно. Вдруг мы все вздрогнули от пронзительного крика, и через секунду в гостиную, словно огромная летучая мышь, влетела миссис Роланд. Она была с головы до ног в черном, включая намотанный на голове бархатный тюрбан. Когда Ивонна размахивала руками, длинные широкие рукава платья в самом деле бились подобно плотным крыльям.
– Я чуть не свернула себе шею на лестнице, – заявила она. – Лифт не работает, телефон тоже. Как в пещере. – Она упала в кресло и тяжело вздохнула. – Сигарету, прошу вас. Дайте мне кто-нибудь сигарету.
Миссис Хэмильтон предложила ей портсигар.
– Какая прелестная вещица, дорогуша. Так люблю золотые безделушки. У мистера Хоу была чудесная зажигалка… Хотя, наверно, сейчас не стоило об этом говорить. Простите, что расстроила вас, Эммелина. Вероятно, это вы ему подарили.
– Нет, я… – начала Эммелина, и я на мгновение испугалась, что она сейчас расплачется. Но она взяла себя в руки и спокойно продолжила: – Я вовсе не расстроилась. Отличная была зажигалка. Руперт ею очень гордился. От одного из лучших лондонских ювелиров. По-моему, он говорил… «Прайс энд Лорд». Не знаю, откуда она у него. Я хотела бы ее оставить, на память.
– А полиция разве вам не отдала? – спросила миссис Роланд с прилипшей к ярко-красным губам сигаретой.
– Нет, там… Ее не было среди описанных вещей…
Голос Эммелины осекся, и я поняла, что она хотела сказать – «которые были обнаружены при осмотре тела покойного». Бедная девочка. Но то, что она может говорить о Руперте без слез, хороший признак.
Читать бесплатно другие книги:
