Убийство в Брайтуэлле Уивер Эшли

Ashley Weaver

MURDER AT THE BRIGHTWELL

Печатается с разрешения литературных агентств Taryn Fagemess Agency и Synopsis Literary Agency.

Серия «Чай, кофе и убийства»

© Ashley Weaver, 2015

© Перевод. Е. В. Шукшина, 2016

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

Моим родителям, Дэну и Диэнн Уивер,

за их неиссякаемую любовь и поддержку

Глава 1

Невероятно тяжкое испытание быть замужем за человеком, которого любишь и ненавидишь в равных пропорциях.

В конце июня, когда я в одиночестве обедала в столовой, внезапно нарисовался Майло. Он, видите ли, вернулся с юга.

– Привет, дорогая, – чмокнул он меня в щеку, плюхнулся на соседний стул и принялся намазывать тост маслом, как будто мы виделись не два месяца, а два часа назад.

Я отхлебнула кофе.

– Привет, Майло. Как любезно с твоей стороны, что навестил.

– Хорошо выглядишь, Эймори.

Я могла бы сказать о нем то же самое. Время, проведенное на Ривьере, явно пошло ему на пользу. Гладкая, загорелая кожа подчеркивала яркую голубизну глаз. Развалившись на стуле в своем темно-сером костюме он, как всегда, даже в самой дорогой, безупречно сшитой одежде держался непринужденно и легко.

– Не ждала тебя так скоро.

Последнее его письмо, экспромт, информирующий меня о его местонахождении, пришел три недели назад. В нем Майло давал понять, что вернется скорее всего в конце июля.

– В Монте-Карло стало так скучно. Пришлось уехать. А что оставалось?

– Ты прав, лучше осточертевшей рулетки, шампанского и красивых женщин может быть только бодрящий визит домой, где в компании с женой можно наслаждаться тостами и кофе.

Я машинально налила ему кофе, без молока, два сахара.

– Знаешь, Эймори, кажется, я по тебе скучал.

От его улыбки у меня невольно перехватило дыхание. Майло умел ошеломлять, ослеплять людей, внезапно одаряя их своим вниманием. Именно в этот момент в дверях появился наш камердинер Граймс.

– К вам посетитель, мадам. В будуаре.

Майло он словно и не заметил. Впрочем, давно уже было ясно, что Граймс не входит в число обожателей моего мужа. В обращении с хозяином он соблюдал ровно ту меру уважения, которая лишь позволяла этой очевидной неприязни не выходить за рамки приличий.

– Спасибо, Граймс. Сейчас приду.

– Хорошо, мадам.

Граймс исчез так же бесшумно, как и появился. От Майло не укрылось то обстоятельство, что камердинер высказался в достаточной степени туманно, чтобы нельзя было понять, кто ко мне пришел. Намазывая маслом второй тост, он повернулся ко мне и с улыбкой спросил:

– Мой неожиданный приезд помешал тайному свиданию?

Отложив салфетку, я встала со стула.

– У меня нет от тебя тайн, Майло. – В дверях я развернулась, ответив ему не менее ослепительной улыбкой. – Если бы у меня был любовник, я бы непременно поставила тебя в известность.

В коридоре я остановилась перед большим позолоченным зеркалом, желая убедиться, что встреча с заблудшим мужем не покорежила наружность так же, как и нутро. Отражение невозмутимо смотрело на меня – спокойные серые глаза, прибранные темные локоны. Я почувствовала себя несколько увереннее.

Мне давно стало ясно: к Майло нужно готовиться. Увы, он нечасто шел мне навстречу, заблаговременно сообщая о своем приезде.

Опуская ручку двери, я задумалась, а кто же, собственно, пришел. Неопределенность сообщения Граймса объяснялась присутствием моего мужа, а вовсе не посетителем, и я бы не удивилась, увидев за прочной дубовой дверью столь частого гостя, как, например, кузину Лорел. Однако в комнате, мне пришлось изумиться второй раз за сегодняшнее утро. На диване ар-деко сидела вовсе не кузина Лорел, а мой бывший жених.

– Джил.

– Привет, Эймори.

Он поднялся с дивана, и мы обменялись внимательными взглядами. С Джилмором Трентом мы были знакомы с детства и в конце концов обручились, а через месяц после помолвки я встретила Майло. Не могло быть на свете двух более разных мужчин. У Джила были светлые волосы, у Майло темные. Джил был спокоен и успокаивал других самим своим видом; непоседливый Майло заводил всех окружающих. На фоне очаровательной непредсказуемости Майло солидность Джила казалась скучной. Джил воспринял новость без лишних эмоций и искренне пожелал мне счастья – иначе он не умел; больше мы не виделись. Вплоть до сегодняшнего дня.

– Как ты? – спросила я, сделав шаг вперед, чтобы пожать протянутую руку.

Рукопожатие было теплым, крепким – знакомым.

– Да, в общем, неплохо. А ты? Выглядишь прекрасно. Ничуть не изменилась.

Он улыбнулся, в уголках глаз собрались мелкие морщинки, и я вдруг почувствовала себя совсем легко. Все тот же Джил. Я подошла к дивану.

– Садись. Выпьешь чаю? А может быть, позавтракаешь?

– Нет-нет, благодарю. Я и так свалился на твою голову, вломившись без предупреждения.

Джил стоял возле пары кресел, обитых синим шелком, и я опустилась на одно из них, почему-то радуясь, что Граймс выбрал уютный будуар, а не парадные гостиные.

– Глупости. Рада тебя видеть.

Я вдруг поняла, что так оно и есть. Было ужасно здорово видеть Джила. Он избегал общества, и я не раз за пять лет замужества думала, что с ним стало.

– Тоже рад тебя видеть, Эймори.

Он пристально смотрел на меня, видимо, пытаясь увидеть перемены, произошедшие за эти годы. Несмотря на все заверения, от себя-то я не могла скрыть от себя, что сидящая перед ним женщина совсем не та девушка, которую он когда-то знал.

По неясной для меня причине я подумала, что у него все хорошо. Пять лет изменили Джила совсем немного. Он не утратил своей солидной привлекательности, и хотя был не так ослепителен, как Майло, очень красив. Светло-карие глаза с шоколадными пятнышками сегодня оттенял коричневый твидовый костюм.

– Мне следовало написать тебе, перед тем как прийти, но, честно говоря… Я не был уверен, что ты захочешь меня видеть.

– Почему же? – улыбнулась я, внезапно испытав прилив счастья, оттого что сижу со старым другом, несмотря на все, что произошло. – В конце концов, плохой девочкой была я. Даже странно, что ты решил зайти.

– Столько воды утекло. – Джил чуть наклонился вперед, и его слова прозвучали очень искренне: – Я говорил тебе и тогда, винить тут некого.

– Мило, Джил, что ты решил это повторить.

Джил держался серьезно, однако уголки губ подергивались, как будто не могли удержать улыбку.

– Конечно. Ведь нельзя заставить себя разлюбить, правда?

– Правда. – Улыбка сползла с моего лица. – Нельзя.

Джил откинулся на спинку стула, и секундная близость ушла.

– Как Майло?

– Прекрасно. Вернулся сегодня с Ривьеры.

– Да, я что-то читал в светской хронике о том, что он был в Монте-Карло.

Я могла только догадываться, что именно. Уже первые полгода замужества научили меня тому, что газетные сообщения о подвигах Майло лучше не читать. На какую-то секунду между нами будто повис призрак моего мужа. Я взяла со стола пачку сигарет и предложила Джилу, зная, что раньше он не курил. К моему удивлению, он достал из кармана зажигалку, поднес кончик пламени к взятой из пачки сигарете и глубоко затянулся.

– Чем ты занимался эти годы? – спросила я и тут же осеклась, испугавшись, что вопрос может оказаться бестактным.

Тень прошлого будто омрачала все, о чем бы мы ни заговорили. Я слышала, что после нашего расставания Джил на какое-то время уезжал из Англии. Может, он не хочет рассказывать о путешествии, в которое отправился, после того как наши пути разошлись. Ведь были времена, когда мы странствовали вместе. Давным-давно, когда мы еще и не думали о женитьбе, наши семьи часто проводили время вместе в поездках за границу, и мы с Джилом быстро стали закадычными друзьями. По зову своего доброго сердца он сопровождал меня, когда я отправлялась на поиски живописных уголков или бродила по древним руинам, а потом, пользуясь тем, что родители до рассвета не вылезали из кафешантанов, мы сидели в гостиничном холле у камина. Иногда я с нежностью вспоминала наши похождения и эти долгие уютные разговоры.

Джил выдохнул облачко дыма.

– Много ездил. Работал.

– Наверно, было очень интересно посмотреть мир. А помнишь, как мы в Египте?..

Джил вдруг подался вперед и энергично растер окурок в хрустальной пепельнице.

– Послушай, Эймори, лучше я сразу скажу тебе, зачем пришел.

Благодаря долгим тренировкам в деле утаивания своих мыслей я сумела удержаться от выражения изумления при столь резкой перемене темы.

– Конечно.

Джил посмотрел мне в глаза.

– Я пришел просить тебя об одолжении.

– Разумеется, Джил. Буду счастлива сделать все, что…

Он поднял руку.

– Послушай, прежде чем скажешь да.

Он был явно взволнован, его что-то тревожило – куда только подевалась обычная сдержанность. Джил встал и подошел к окну, посмотрев на зеленую лужайку, тянувшуюся до самого озера, которое служило восточной границей имения. Я ждала, зная, что давить бесполезно. Джил не заговорит, пока не почувствует, что готов. А вдруг он пришел просить у меня денег, подумала я. Семейство Трентов не знало нужды, но последние экономические трудности затронули многих, и немало моих друзей оказались в весьма стесненных обстоятельствах. Если в этом все дело, я буду только рада помочь.

– Мне не нужны деньги. Ты ведь думаешь об этом? – не оборачиваясь, спросил Джил.

Несмотря на напряжение, я рассмеялась.

– Ты по-прежнему читаешь мои мысли.

Тут он обернулся и серьезно посмотрел на меня.

– Мысли твои читать нетрудно, а вот с глазами стало сложнее.

– Скрытность приходит с опытом.

– Вероятно, так.

Джил подошел к дивану и опять сел. За время, что занял этот краткий диалог к нему вернулась его обычная интонация.

– Ты давно видела Эммелину?

Я решила, что гость передумал просить меня об одолжении и возобновил светский разговор. Сестра Джила была моложе меня на три года и, когда мы с ним были парой, основное время проводила во Франции, где училась, но мы дружили. Однако после расторжения помолвки я разошлась и с ней.

– Пару раз на приемах в Лондоне, – ответила я.

– Она была?.. Ты помнишь человека, который был с ней?

Я попыталась вспомнить последний ужин, где видела Эммелину Трент. Да, в самом деле, был какой-то молодой человек, вроде симпатичный, обаятельный. При этом воспоминании меня кольнуло, хотя я не сразу поняла почему.

– Да, помню. Его, кажется, зовут Руперт.

– Верно, Руперт Хоу. Она собирается за него замуж.

Я молчала. Это, несомненно, еще не все.

– Он плохой человек, Эймори. У меня нет в этом никаких сомнений.

– Вполне возможно, Джил, – мягко сказала я, – но Эммелина выросла.

Эммелине сейчас должно быть двадцать три – больше, чем мне, когда я выходила замуж.

– Дело не в этом, Эймори. Не то что он мне просто не нравится. Я ему не верю, понимаешь. Тут что-то… Сам не знаю… – Джил умолк и посмотрел на меня. – Эммелина всегда тебя любила, ей было важно твое мнение. Я подумал, может быть…

Так он для этого пришел? Как же я могу повлиять на его сестру?

– Если уж Эммелина не считается с тобой, почему ты решил, что она прислушается ко мне?

Джил помолчал. Я видела, он подбирает слова, обдумывая, что и как сказать. Он всегда был таким, всегда думал, прежде чем говорить.

– Завтра на юг, в небольшую деревню под Брайтоном, в гостиницу «Брайтуэлл» отправляется большая компания – Эммелина, Руперт, еще люди, которых, я уверен, ты знаешь. На неделю. Я пришел просить тебя поехать с нами, ну, как бы отдохнуть.

Приглашение меня удивило. Мы не виделись пять лет, и вдруг он является и просит меня поехать с ним к морю.

– Не совсем понимаю… Что я могу, Джил? Почему ты пришел ко мне?

– Я… Эймори… – Он посмотрел мне прямо в глаза. Коричневые пятнышки на радужке потемнели. – Я хочу, чтобы ты поехала со мной… чтобы мы сделали вид, будто ты вернулась ко мне, понимаешь?

Я его поняла так же легко, как понимала раньше. Да и как было не понять? Мне надо поехать с Джилом на море и создать впечатление, что я бросила Майло. Что мое замужество было ошибкой. Эммелина читает светскую хронику, ей наверняка попадались колонки, расписывающие, как мой муж шляется по всей Европе. Она поверит.

И вдруг меня озарило. У меня в самом деле есть основания поговорить с Эммелиной. У Джила не получилось, а мне удастся убедить ее. Джил сказал, что избранник Эммелины ему очень не нравится. И я была уверена, что на то имеются веские причины. Он распознал в этом Руперте то же, на что обратила внимание и я, увидев его на том ужине. Руперт Хоу сильно напомнил мне Майло. Решение пришло почти мгновенно.

– Поеду с удовольствием, – сказала я. – Буду очень рада удержать Эммелину от ошибки, если смогу.

Джил тепло улыбнулся, явно вздохнув с облегчением, и я ответила ему улыбкой. В конце концов, не самая пугающая перспектива – провести неделю на берегу моря в компании старых друзей.

Конечно, если бы я знала, что там произойдет, я бы не столь поспешно предлагала свои услуги.

Глава 2

Джил не остался на обед и засобирался уходить. Я пошла его проводить. По пути мы молчали – естественное молчание, как и полагается заговорщикам. На крыльце, согретом теплым утренним солнцем, Джил взял меня за руку.

– Если не хочешь, просто скажи. У меня нет никакого права о чем-либо просить тебя, Эймори. Я просто знал, что ты поймешь. – Как бы снова надвинулось прошлое – он робко, неуверенно улыбнулся. – А я помню, ты всегда была любительницей острых ощущений.

Была. Джил раздразнил мой азарт, мои бредовые фантазии о великих подвигах. Однако жизнь редко соответствует нашим ожиданиям; приключений в последние годы было совсем немного.

– Буду очень рада сделать все, что могу, Джил. Правда.

Он легонько провел пальцем по тыльной стороне моей ладони.

– А что ты скажешь мужу?

– Вряд ли я вообще буду что-то ему говорить, – слабо улыбнулась я. – Скорее всего он и не заметит, что у него уехала жена.

Джил посмотрел в сторону дома, и в глазах его что-то блеснуло.

– Не уверен.

Я не стала оборачиваться, наоборот, потянулась и чмокнула его в щеку.

– Пока, Джил, скоро увидимся.

– Да, скоро.

Отпустив мою руку, Джил направился к своему двухместному спортивному «Кросли». Я смотрела, как автомобиль отъезжал по длинной дорожке, и не двинулась, даже услышав, как вышел Майло.

– Это, кажется, был Джил Трент?

Только тут я обернулась. Вырядившись заправским сельским помещиком – костюм для верховой езды состоял из белой рубашки с синим жакетом и темно-рыжих брюк, заправленных в блестящие черные сапоги, – Майло прислонился к дверному косяку и скрестил на груди руки. Поза его была так же непринужденна, как и интонация.

– Он самый.

Одна темная бровь приподнялась – чуть-чуть.

– Отлично. И ты не пригласила его на обед?

– Он отказался.

Майло слегка стегнул хлыстом по ноге.

– Может, он не ожидал встретить тут меня?

– Вполне возможно. Ты же порхаешь мотыльком, дорогой.

Минуту мы смотрели друг на друга. Если Майло ждал от меня еще каких-то объяснений, ему пришлось умыться. У меня не было ни малейшего желания удовлетворять его любопытство. Пусть хоть раз погадает, какие у меня планы.

– Ты собираешься верхом? – небрежно спросила я, проходя мимо него в темную прихожую.

Его голос догнал меня в полумраке.

– Не присоединишься?

Приглашение заставило меня остановиться, из-за чего я тут же на себя разозлилась. Я обернулась. Свет падал на Майло сзади, в дверном проеме виднелся только силуэт, однако я знала, что он смотрит на меня. Мне хотелось поехать, но ведь на самом деле Майло безразлично, с ним я или нет. Тем не менее он ждал ответа.

– Хорошо, – ослабев, сказала я наконец. – Я быстро переоденусь.

– Жду тебя у конюшни.

Я поднялась в свою комнату, не уставая поражаться странному развитию событий. Подумать только, меня навестил Джил Трент. Ведь прошло столько времени. В том, как он держал себя, было что-то загадочное. А так ли все просто, как он говорит, подумала я. Чем так уж ужасен может быть этот Руперт Хоу? Я снова попыталась вспомнить молодого человека, но тот оставил только слабое впечатление слащавой смазливости. Конечно, нельзя исключить, что Джил взял на себя играть роль чрезмерно заботливого брата, но склонности к преувеличениям за ним раньше не наблюдалось, он никогда бы не вынес столь резкое суждение об избраннике Эммелины беспричинно.

Однако в любом случае наша затея скорее всего обречена на провал. Я не питала никаких иллюзий относительно того, что мне удастся как-то отговорить Эммелину от замужества, если уж она действительно решила соединить свою жизнь с этим человеком. Но казалось, попытаться стоит.

Хотя, если честно, принять предложение Джила меня заставил не один альтруизм. Горькая правда состояла в том, что мне становилось все труднее не замечать, как я несчастна. Возможно, вплоть до сегодняшнего дня я до конца не признавалась в этом даже себе.

Возвращение Майло или появление Джила, а может, и то и другое будто резко обнажили тот факт, что жизнь стала безрадостной. Хотя я была занята по горло, все мои дела ограничивались местной благотворительностью. В Лондоне последние несколько месяцев царила тяжелая атмосфера, но я была еще слишком молода, чтобы мало-помалу погрузиться в мирную сельскую жизнь. Короче говоря, я сама не знала, чего хочу. Может, поддержав Джила, я испытаю некоторое облегчение от недавних страданий и чувство удовлетворения от собственной полезности, пусть и мимолетное.

Конечно, нельзя забывать о добром имени. Я согласилась поехать с Джилом, даже не подумав о возможных последствиях – как на это посмотрят, что скажут и так далее. Теперь у меня появилось время поразмыслить. Я полностью отдавала себе отчет в том, как будет выглядеть наше совместное появление на море, и не важно, сколько там будет общих знакомых. Если я не буду соблюдать осторожность, вполне возможен скандал. Однако я вдруг поняла, что мне это совершенно все равно. Мой выбор никого не касается.

Я надела костюм для верховой езды – бежевые брюки и темно-синий жакет – и осмотрела себя в большом зеркале, отметив, что брюки и хорошего кроя жакет подчеркивают фигуру, а синий цвет оттеняет глаза. Костюм мне купил Майло. У него был безупречный, хоть и дорогостоящий вкус, и то, что весь гардероб полностью гармонировал с моей фигурой и цветом волос, свидетельствовало о его сугубом внимании к деталям, когда речь заходила о прекрасном поле.

Я задумалась, что скажет Майло о моей поездке, но отогнала эту мысль. Сам он делал все, что душе угодно. Почему я должна от чего-то отказываться? Отбросив все сомнения, я спустилась, чтобы отправиться с мужем на утреннюю прогулку.

К конюшне я подошла, когда он выводил оттуда своего Ксеркса, огромного арабского скакуна с бешеным нравом. Один Майло умел обращаться с ним, и возбужденный конь, выйдя на волю, принялся рыть землю копытом и храпеть, предвкушая прогулку с хозяином. Майло заговорил с конем, потрепал его по лоснящейся шее, сверкающей черной гриве такого же иссиня-черного цвета, что и его собственные волосы. На лице его светилась улыбка, которая, однако, погасла, когда он увидел меня. Мой муж с удовольствием бывал дома, только недалеко от конюшни. Если он по-настоящему что-то и любил, так это своих лошадей.

Грум Джеффри вывел из конюшни мою Палому, ласковую гнедую с белыми ногами и мордой. Ее покладистость не уступала темпераменту Ксеркса. Я легонько погладила ее по носу.

– Привет, старушка. Проедемся?

– Ну что? – поторопил Майло.

Мы уселись на лошадей и помчались быстрой рысью. Я чувствовала, как легкое молчание ослабляет утреннее напряжение. Было тепло, дул слабый ветер, солнце светило в чистом небе, лишь случайное пушистое облачко зависло на горизонте. Почти идиллия. Майло вдруг посмотрел на меня, и его усмешка словно ударила мне под дых.

– Наперегонки?

Я не колебалась ни секунды.

– Вперед, Палома.

Достаточно было легко ударить пятками, и лошадь понеслась по полям, будто заслышав стартовый сигнал Эпсомских скачек. Ксеркса и понукать было не нужно, и мы с Майло полетели бок о бок. Прошла уже целая вечность, с тех пор как мы последний раз вот так катались верхом. Равнина уступила место гряде невысоких лесистых холмов, и дорога пошла на подъем. За полем по холму тянулась тропа, поворачивая на север, затем на восток, подковой, в конце ее высилась голая скала, видная в имении отовсюду. В первые дни нашей совместной жизни мы часто здесь бывали. Но уже по меньшей мере год как я видела скалу только издали.

Мы шли ноздря в ноздрю. Ксеркс обладал преимуществом силы, но Палома была легкой и двигалась уверенно. Ксеркс обогнал нас на поле, однако на подъеме Палома вырвалась вперед, и у вершины я опережала Майло на несколько ярдов. Ксеркс рванул, но я уже осадила Палому у огромного дуба, служившего нам финишем, и крикнула:

– Победа!

Меня переполняла радость, я даже рассмеялась. Майло тоже захохотал – странные, знакомые звуки, будто слышишь мелодию, которую когда-то любил, но напрочь забыл.

– Ты выиграла, – признал он. – Вместе со своей ручной лошаденкой.

Он плавно спрыгнул с коня и, закинув повод на ветку дуба, подошел ко мне помочь. Мои ноги уже коснулись земли, но его рука еще оставалась у меня на талии, и мы посмотрели друг на друга. Нас обдала секундная вспышка жара и нездешнее ощущение, что все опять по-прежнему, что мы все еще любим друг друга. А все-таки я не была уверена, что Майло вообще меня когда-нибудь любил.

Привязав Палому, я прошла следом за Майло по пологой тропе, ведущей к вершине холма. Внизу раскинулся Торнкрест – солидная усадьба и ухоженные угодья, которые обожал мой свекр. Надо сказать, Майло содержал это большое, красивое поместье в отличном состоянии. Невнимательный муж, он был прекрасным землевладельцем.

Майло подошел ко мне, однако не настолько близко, чтобы мы коснулись друг друга. Чудесный вид, муж рядом пробудили во мне воспоминания о временах, которые я хотела бы забыть. Нет, неправда. Не хочу я забывать. Но помнить очень больно.

Не знаю, чем была вызвана моя печаль, только мне показалось, она как-то связана с визитом Джила. Хоть и стараясь гнать подобные мысли, за последние годы я не раз вспоминала Джила, представляя, как все могло бы получиться.

– Славный день для прогулки верхом, – сказала я.

Это была правда, но прозвучало плоско и тяжелым комом повисло в воздухе. Майло, если и заметил возникшее между нами странное отчуждение, ничем не дал этого понять.

– Да, хотя тропа сильно заросла. Надо будет поговорить с Нельсоном.

Я промолчала. Почему-то обычное самообладание мне изменило. Нам с Майло всегда было легко, и, даже отдалившись друг от друга, мы сохраняли при общении непринужденность, пусть и несколько искусственную. Однако сейчас было совсем не то, как будто дошло до какого-то предела, только я не вполне понимала, предела чего. Майло, казалось, не заметил, что мне стало не по себе, что в каком-то предощущении у меня бешено забилось сердце. Он всегда был так спокоен, так уверен в себе, и потому визит Джила не произвел на него ни малейшего впечатления.

– На Ривьере замечательно, – продолжил он, как всегда, небрежно, без интереса рассмотрев лист, сорванный с дерева, прежде чем отбросить его. – Хотя довольно прохладно, не по мне. Я подумал, может, мы съездим туда в августе, когда как следует прогреется.

– Нет, – вдруг вырвалось у меня.

Я даже не сразу поняла, что уже ответила, и тут мне стало ясно: пора расставить все точки над i.

– Нет? Ты не хочешь в Монте-Карло? – удивился Майло.

– Не хочу. Потому что, знаешь, я уезжаю.

– На пикник с Лорел? – улыбнулся Майло. – Но тогда, полагаю, к августу ты вернешься.

– Ты не понял меня, Майло. – Я сделала глубокий вдох, постаравшись сбросить напряжение и придать своему голосу спокойствие и уверенность. – Я уезжаю и не знаю, когда вернусь.

Ужинали мы по отдельности.

Мне показалось, Майло удивился моим словам, однако не возразил и не задал ни одного вопроса. Я сказала необходимое, а именно что на какое-то время уезжаю, села на Палому и в одиночестве поскакала обратно. Майло за мной не поехал, поэтому я не могла сказать, когда он вернулся домой.

Большую часть дня я отбирала вещи для поездки и составляла список поручений для Граймса на время моего отсутствия. Хотя это позволило отвлечься, список был ни к чему. Граймс – настоящее сокровище. Не дожидаясь просьбы, он принес мне в комнату поднос, и, больше для того чтобы доставить ему удовольствие, я чуть-чуть поела и выпила много крепкого чая.

В поездку я отправлялась без горничной. Элоиза, прослужившая у меня три года, недавно несколько неожиданно ушла – собралась замуж. У меня пока не было возможности посмотреть желающих занять ее место и теперь уже не будет до возвращения. Граймс предложил мне прислать кого-нибудь помочь по крайней мере со сборами, но я сказала, что управлюсь сама. Это в самом деле было не нужно. Сборы дали мне время привести в порядок мысли. Что касается путешествия в одиночестве, я решила, что ничего страшного тут нет. Элоизе, хоть она и милая девушка, катастрофически не хватало такта.

Уже почти стемнело, когда раздался стук в дверь. Я сразу поняла, что это Майло. Граймс стучал тише, словно почтительнее. В этом стуке была вся уверенность Майло в себе, как будто постучать в дверь чужой комнаты – пустая формальность и она распахнется вне зависимости от согласия хозяина.

– Входи.

Он вошел и закрыл за собой дверь. Стоя к нему спиной, я продолжила укладывать вещи. От меня не укрылось то любопытное обстоятельство, что мы вдвоем очутились в моей комнате. К супружеской постели мы не приближались уже несколько месяцев. Как-то вернувшись из поездки ночью, Майло, чтобы не будить меня, улегся в соседней комнате. Придя поздно и на следующий день, он снова отправился туда. Ни один из нас не сказал по этому поводу ни слова, и Майло просто поселился по соседству. Мы научились ловко обходить вопрос о неуклонно увеличивающейся между нами дистанции.

– Укладываешься, как вижу, – сказал Майло, когда я сделала вид, что наконец-то его заметила.

– Да.

Сложив желтое платье, я бросила его в стоявший на кровати чемодан.

– Ты не сказала, куда едешь.

– Это имеет значение?

Майло подошел к кровати и, облокотившись на спинку, стал без интереса наблюдать за сборами.

– И на сколько ты уезжаешь?

Его интонация свидетельствовала о полнейшем безразличии. Я даже не поняла, зачем он, собственно, зашел и интересуется этими подробностями. Я выпрямилась и обернулась к нему. Майло оказался ближе, чем я ожидала. Глаза были удивительно синие, даже в тусклом освещении комнаты.

– Столько заботы, и так вдруг, – легко ответила я. – Знаешь, вообще-то я уже выросла. Справлюсь.

– Ты уверена, что одного чемодана будет достаточно?

– Если мне что-то понадобится, пошлю за вещами.

Майло сел на мою кровать рядом с чемоданом и посмотрел на меня – он был до смешного красив.

– Послушай, Эймори, что это все значит? К чему эта таинственность?

Он говорил так беспечно, что на секунду я задумалась, а будет ли иметь для него значение, если я уеду навсегда.

– Не драматизируй, – сказала я, старательно уходя от ответа на вопрос. – Ты ездишь куда угодно и на сколько угодно. Почему мне нельзя?

– Да нипочему, вероятно. Просто я не ожидал, что ты уедешь так скоро после моего возвращения. Дом без тебя опустеет.

Я едва не закатила глаза. В этом весь Майло: ведет себя так, будто только я заинтересована в нашем браке. Вломился в мою жизнь со всей силой своего обаяния, когда это стало удобно ему и неудобно мне. В этом тоже весь Майло.

– Я не знала, когда ты возвращаешься.

– Да, конечно. А еще, полагаю, ты не знала, что уезжаешь сама.