СМЕРШ. Без легенд и мифов Лузан Николай

Глава третья

Слово и дело

Борьба с предательством и изменой родине в частях и учреждениях Красной армии…» — эта задача постоянно находилась в центре внимания органов военной контрразведки. Особую остроту она приобрела летом — осенью 1941 г. «Несокрушимая и легендарная, в боях познавшая радость побед…» — как пелось в песне тех лет — Красная армия, которая, по заверениям партийных вождей, должна была бить противника на чужой территории, терпела одно поражение за другим на собственной земле. Это стало страшным потрясением для советского руководства и многострадального русского народа. Вдвойне испытали его сотни тысяч бойцов и командиров Красной армии, оказавшихся в окружении. Одни, раздавленные этой, казалось, несокрушимой мощью германской военной машины, теряли волю к сопротивлению и сдавались в плен, другие сражались до последнего патрона, который оставляли для себя, третьи наперекор всему упорно пробивались на восток для соединения с регулярной армией.

В те роковые месяцы лета 1941 г. казалось, что катастрофа СССР неизбежна. Какая еще страна, потеряв за три месяца почти половину армии, многие индустриальные центры и территорию, где проживало около 40 % населения, могла выстоять. Только та, что сильна своим несгибаемым духом.

То, что произошло 6 декабря 1941 г., для тех, кто не знал русского человека, могло показаться чудом. Обескровленная, прижатая к Москве Красная армия нанесла вермахту первое серьезное поражение и положила конец мифу о его непобедимости. Затем последовали победы под Сталинградом и на Северном Кавказе. Но весной 1943-го чаши весов в войне на Восточном фронте вновь на время застыли. Противники готовились к решающей схватке — Курскому сражению.

Под Белгородом и Курском гитлеровское руководство надеялось взять реванш за унизительное поражение под Сталинградом и вернуть себе утраченную стратегическую инициативу. Лучшие силы вермахта были сосредоточены на этом участке фронта. Их основу составляло самое современное на то время оружие — танки «Тигр» и «Пантера», броня которых, по замыслу конструкторов, должна была выдержать удары мощных советских снарядов, а также тяжелые самоходные штурмовые орудия «Фердинанд», обладавшие огромной разрушительной силой.

Но исход сражения под Курском и Орлом зависел не столько от состояния боевой техники, сколько от силы духа людей. Их стойкость и мужество становились решающими слагаемыми будущей победы. Это прекрасно понимали обе стороны и потому развернули массированную информационную атаку, призывая солдат и офицеров к сдаче в плен.

Накануне битвы и в первые дни боев на позиции Брянского, Центрального и Воронежского фронтов сыпались не только бомбы, но и тонны листовок и других агитационных материалов. В листовке «Правда о военнопленных в германском плену» и брошюре «Для них уже кончилась война» содержались примеры о якобы хорошем обращении с советскими военнопленными и призывы к солдатам и офицерам Красной армии переходить на сторону немецкого командования.

В другом пасквиле — обращении так называемого Русского комитета, его вожди — предатели Власов и Малышкин — с голоса своих гитлеровских хозяев пели «о необходимости участия русского народа в единой семье народов «Новой Европы», обещая ему сохранение «жизненного пространства и национальной индивидуальности». О том, что это за «семья» и в чем заключается «национальная индивидуальность» русского народа, он узнал, когда открылась страшная правда гитлеровских концлагерей.

Это стало известно позже, а тогда, в летние месяцы 1943 г., советские командиры и контрразведчики хорошо понимали: в сражении победит тот, у кого нервы окажутся более крепкими. Те из них, кто пережил трагедию лета сорок первого года, когда паника превращала полки и дивизии Красной армии в обезумевшие, неуправляемые толпы, сдававшиеся на милость врага, делали все возможное и невозможное, чтобы не повторить трагического прошлого. А его угроза в первые дни гитлеровского наступления под Курском и Орлом была более чем вероятна.

Ранним утром 5 июля 1943 г. казалось, что небо обрушилось на землю, и в огненном смерче из огня и свинца, неистовавшем на передовых позициях, не могло уцелеть ничто живое. Несмотря на упорное сопротивление советских войск, гитлеровцы яростно атаковали и все глубже вгрызались в глубоко-эшелонированную оборону советских войск.

«Все кругом закрутилось, завертелось, раздался ужасный грохот — началось величайшее сражение на Курской дуге. В этой адской «симфонии» звуков словно слились воедино удары тяжелой артиллерии, разрывы авиационных бомб, реактивных снарядов М-31 катюш и непрерывный гул авиационных моторов.

Вражеские войска от нашей штаб-квартиры находились по прямой не более чем в 20 километрах. Мы слышали и ощущали ураганный огонь, и невольно в нашем воображении возникала страшная картина на исходном плацдарме противника, внезапно попавшего под ураганный удар контрподготовки», — вспоминал о невероятном накале боев их участник маршал Советского Союза Г. К. Жуков[12].

И если человек с железными нервами — Георгий Константинович Жуков — был так потрясен всем увиденным и услышанным, то что говорить о психике людей, состоящих из плоти и крови и находившихся в эпицентре земного ада.

Ответный удар вермахта не уступал по своей силе. А когда закончилась артподготовка, на позиции советских войск двинулась бронированная армада «тигров» и «пантер». Отдельные командиры и красноармейцы дрогнули: одни в панике бежали с поля боя, другие сдавались в плен. Об этом бесстрастно свидетельствовали доклады органов Смерш с мест боев.

В справке «О реагировании отдельных частей 13-й армии на прорыв немецких войск», подготовленной старшим оперуполномоченным контрразведывательного отдела Главного управления капитаном Зайцевым для начальника ГУКР Смерш НКО СССР комиссара госбезопасности 2-го ранга В. Абакумова, отмечалось:

«Во время боевых действий, начавшихся на участке 13-й армии 5 июля 1943 г., 15-я стрелковая дивизия армии оказалась малоустойчивой, при этом 47-й и 321-й сп дивизии не оказали должного сопротивления противнику. Без приказа командования оставлены занимаемые рубежи, и только после принятых мер заградслужбой и командованием полков личный состав был собран…

Низкую боеспособность показал 47-й сп. Второй батальон этого полка во главе с командиром батальона Ракитинским самостоятельно оставил свой рубеж, другие батальоны, поддавшись панике, также оставили рубежи.

321-й сп, находившийся во втором эшелоне, через боевые порядки которого отступали подразделения 47-го сп, вместо ликвидации образовавшейся бреши также оставил свой рубеж без приказа командования.

Командиры 47-го сп — подполковник Карташов и 321-го СП — подполковник Волошенко — растерялись и, потеряв боевое управление батальонами, должных мер к восстановлению порядка не приняли…

Командир 203-го сп майор Гацук в начале боя первым оставил КП и действиями полка не интересовался, впоследствии, взяв с собой телефонистку Ганиеву, уехал в тыл полка, где пьянствовал, и в полк вернулся только 7.07.1943 г.»

Такие тревожные сообщения поступали в ГУКР Смерш НКО СССР и с других участков Брянского, Центрального и Воронежского фронтов. Устрашающая тень паники поднималась над позициями частей Красной армии. И чтобы ее остановить, заградотрядам и спецгруппам Смерш приходилось приводить в чувство потерявших от страха голову бойцов и командиров. Бытующее ошибочное мнение о том, что большинство военнослужащих, покидавших поле боя, якобы подвергались аресту или расстреливались, не соответствует действительности. Документы из архива ФСБ России, опубликованные в открытой печати («Лубянка в дни битвы за Москву», «Огненная дуга» и др.), опровергают эти измышления.

Людям военным, прошедшим испытание войной, объяснять не надо, что более опасного оружия, чем паника и измена, не существует. Они, подобно чуме, в считаные часы превращают батальоны, полки, а в первые месяцы 1941 г. целые бригады и дивизии, в неуправляемую толпу. Ослепленные стадным страхом, даже трезвые головы теряли разум. В таких случаях, чтобы сохранить жизни тысячам людей и удержать фронт, приходилось забирать ее у десятков. К сожалению, такова была, есть и будет жестокая логика любой войны.

В критические июльские дни Курского сражения, когда под устрашающей мощью вермахта некоторые охваченные ужасом командиры и красноармейцы бросали свои позиции, сотрудники Смерш вынуждены были приводить их в чувство и организовывать оборону. При этом каких-либо массовых, с применением пулеметов, расстрелов отступающих не производилось. Подтверждением тому являются докладные и спецсообщения органов военной контрразведки.

12 июля 1943 г. при докладе в ГУКР Смерш НКО СССР начальник УКР Смерш Воронежского фронта генерал-майор Н. А. Осетров в спецсообщении «О работе контрразведывательных подразделений фронта с 5 по 10 июля 1943 г.» сообщал:

«В ходе боевых действий наших частей отделы контрразведки НКО Смерш с помощью подразделений заградительной службы за период с 5 по 10 июля с. г. задержали 1870 человек военнослужащих.

Большинство из них в ходе маневренных действий теряли связь со своими подразделениями и возвращены в строй, однако в процессе фильтрации их выявлено и арестовано: дезертиров — 6 человек, членовредителей — 19 человек, трусов и паникеров, бежавших с поля боя, — 49 человек».

Всего 74 человека из 1870, и только шесть понесли суровое наказание — их расстреляли перед строем, на остальных материалы расследования контрразведчики передали в военные трибуналы.

Борясь с паникерами и трусами, сотрудники Смерш ни на минуту не ослабляли работу по противодействию измене Родине. Она представляла наибольшую угрозу для боевой готовности частей и подразделений; даже отдельные случаи перехода красноармейцев на сторону врага наносили двойной ущерб их боеспособности. Они оказывали негативное влияние на морально-психологическое состояние бойцов и командиров — подрывали их веру в собственные силы. Одновременно изменники служили для гитлеровцев ценнейшим источником информации о реальном состоянии противостоящих им советских войск.

Особое значение эта работа органов Смерш приобретала накануне и в период проведения оборонительных и наступательных операций и, в частности, Курского сражения. Наглядное представление о ней дает докладная записка отдела контрразведки Смерш 63-й армии начальнику управления контрразведки Смерш Брянского фронта генералу Н. Железникову «О работе органов Смерш армии в период подготовки и начала наступательных операций с 9 по 18 июля 1941 г.».

В ней полковник А. Михайлов докладывал:

«Перед началом наступательных боевых операций в период с 9 по 18 июля 1941 г. на переднем крае обороны 63-й армии проходила перегруппировка войск: 5-я стрелковая дивизия была отведена во 2-й эшелон, 129-я стрелковая дивизия заняла участок обороны 5-й сд, 250-я и 348-я стрелковые дивизии заняли оборону в боевых порядках армии. Кроме того, к линии фронта были подтянуты отдельные полки различного рода войск.

Этот период мог быть использован изменниками для осуществления своих намерений — перейти к противнику.

В целях предотвращения фактов измены Родине, с тем чтобы противник не мог разгадать характер и цель перегруппировки наших войск, КРО Смерш были проведены следующие мероприятия:

1. Весь подучетный элемент, проходящий по делам как изменники, при наличии достаточных материалов был подвергнут аресту.

2. Отдельные подучетники, на которых не было достаточных материалов для ареста, были отведены из стрелковых подразделений в тыловые и частично направлены в 228-й запасной стрелковый полк. Всех лиц, отведенных из стрелковых подразделений в тыловые, а также направленных в 228-й запасной стрелковый полк, намечалось в последующем использовать в самый разгар боя.

3. На переднем крае батальонов, расположенных в обороне, в ночь на 12 июля 1943 г. были выставлены парные секреты из бойцов взводов отделов контрразведки корпусов и дивизий.

На секреты возлагалась задача не пропустить ни одного человека к противнику, не останавливаясь перед применением оружия.

В указанный период по дивизиям было арестовано и отведено из стрелковых подразделений следующее количество подучетного элемента.

Арестовано по изменникам: 37. Отведено в тыловые подразделения и частью направлено в 228-й сп: 186.

В результате проведенных мероприятий в период перегруппировки войск не было ни одного случая измены Родине».

Основанием для ареста или отвода в тыловые подразделения так называемого подучетного элемента служили агентурные данные, материалы перлюстрации корреспонденции бойцов и командиров Красной армии, в которых они высказывали изменнические суждения, а также сообщения должностных и других лиц, указывающие на подготовку к переходу на сторону противника отдельных нестойких красноармейцев.

Ведущая роль в борьбе с изменниками принадлежала негласному аппарату органов Смерш: осведомителям, агентам и резидентам. С их помощью контрразведчиками проводилась постоянная предупредительно-профилактическая работа: выявлялись и оперативно разрабатывались лица, допускавшие упаднические, изменнические высказывания. При подтверждении первичных оперативных материалов через командование части они отводились в тыловые подразделения, где продолжалась их углубленная проверка.

О высокой эффективности предупредительно-профилактической работы свидетельствует докладная записка помощника начальника ГУКР Смерш НКО СССР полковника В. Т. Ширманова, совершавшего инспекционную поездку по частям Центрального фронта в наиболее кульминационный период Курского сражения.

Он докладывал:

«Совершенно секретно

Начальнику ГУКР Смерш НКО СССР

комиссару госбезопасности 2-го ранга

В. Абакумову

Согласно Вашему распоряжению, мною и ст. оперуполномоченным отделения Главного управления Смерш капитаном Зайцевым за время пребывания в отделах Смерш 13-й и 70-й армий и им подчиненным органам контрразведки корпусов, дивизий и бригад с 12 по 30 июля с. г. проделана следующая работа:

а) Проверено состояние агентурно-оперативной работы в отделах контрразведки Смерш (перечисляются 75, 5, 6, 70, 3-я сд, 17-й ск, 9-й тк, ряд других частей, находящихся на линии фронта. — Авт.) в разрезе лично полученных от Вас указаний и Вашей директивы за № 34723 от 18 июля с. г.»

Далее в докладной записке Ширманов отчитывается по другим задачам, которые ставил ему Абакумов, и приводит обобщенные данные о результатах работы органов Смерш Центрального фронта:

«С 1 по 28 июля с. г. на Центральном фронте (по неполным данным) органами Смерш арестовано 517 человек, из них:

шпионов 29

диверсантов 3

террористов 6

изменников Родине 56

за изменнические настроения 80

дезертиров 78

членовредителей 102

трусов и паникеров 20

антисоветского элемента 114

участников к[онтр]р[еволюционных] организаций 2

и групп за бандитизм 1

пособников оккупантов 6

за другие преступления 20

Итого: 517

За этот же период осуждено 384 человека, из них к ВМН — 65, в том числе повешено 4 человека…»

И далее:

«Одной из положительных черт в работе органов Смерш 13-й и 70-й армий в период оборонительных и наступательных действий наших частей следует отметить профилактическую работу, проведенную органами контрразведки по линии борьбы с изменой Родине.

В результате своевременного ареста и отвода в тыл лиц с изменническими намерениями с 5 по 31 июля с. г., т. е. начала боевых действий, не отмечено случаев перехода на сторону противника военнослужащих».

В целом положительно оценивая работу руководства и оперативного состава управления Смерш Центрального фронта в борьбе с изменой Родине, Ширманов отдавал должное в первую очередь их главному оружию: осведомителям, агентам и резидентам. Они, находившиеся в боевых порядках, являлись глазами и ушами контрразведчиков. Их своевременная информация позволяла предотвращать уход изменников на сторону противника.

Но эти результаты были бы невозможны без профессиональной подготовки негласного аппарата органов Смерш. Те, кто вынашивал изменнические намерения, отдавали себе отчет, чем им грозило разоблачение, и всячески маскировали свои действия. Одним инструктажем осведомителя, агента или резидента, который бы сводился к примитивному «нюхай-нюхай, слухай-слухай» — предателя не выявить, а тем более не вывести на чистую воду. Поэтому в ходе явок с негласными помощниками оперативные сотрудники самое серьезное внимание уделяли их патриотическому воспитанию и обучению контрразведывательным навыкам.

За два года войны органы военной контрразведки накопили достаточный опыт в выявлении и пресечении действий изменников. Он был обобщен и затем изложен в специальных методических указаниях, ориентировках и памятках. В них содержался подробный перечень признаков в поведении лица, склонного к изменническим проявлениям: наличие судимости в прошлом по так называемым антисоветским статьям; хранение гитлеровских листовок, содержащих предложения по переходу на свою сторону; высказывание негативных суждений о боеспособности Красной армии; восхваление германской военной мощи и т. д. Эти методички и памятки широко использовались оперативными сотрудниками во время явок с негласным аппаратом для их инструктажа и обучения.

Вопросы обучения и профессиональной подготовки агентов и резидентов занимали центральное место в работе оперативного состава и находились на постоянном контроле у руководителей органов Смерш. Подтверждение тому — докладная записка начальника управления Смерш Центрального фронта генерала А. Вадиса от 11 сентября 1943 г., направленная Абакумову. В ней на первые позиции вынесен именно этот вопрос.

Совершенно секретно

Начальнику ГУКР Смерш НКО СССР

комиссару госбезопасности 2-го ранга

В. Абакумову

Об агентурно-оперативной работе органов «Смерш» за август 1943 г.

В отчетном месяце агентурно-оперативная работа органов «Смерш» соединений и частей фронта проводилась в условиях более сложных, чем в предыдущие месяцы, так как успешно наступающие войска по всему фронту часто переходили из одной армии в другую, а некоторые армии перебрасывались с одного участка фронта на другой…

В результате систематической работы и правильного воспитания агентуры оперативным составом со стороны последней отмечено много случаев проявления высокого патриотизма в боях. На поле боя агентура решительно и инициативно действует по пресечению паникерства, бегства с поля боя и измены Родине.

22 августа 1943 г. в бою пытался перейти на сторону немцев красноармеец 137-й сд Гладышев. Резидент того подразделения расстрелял изменника.

Во время боя за населенный пункт Самодуровка рота автоматчиков 209-го стрелкового полка 19-го стрелкового корпуса оставила занимаемый рубеж и начала беспорядочно отходить. Резидент «Валентинов» — старшина другой роты того же полка, видя это, под ураганным огнем противника бросился навстречу бегущим с поля боя, приостановил бегство роты, восстановил порядок и повел эту роту в бой. Рота отбила контратаку противника и вернула утраченный рубеж.

В боях за дер. Философоново Орловской области резидент роты 391-го стрелкового полка 170-й стрелковой дивизии «Кудашев» — командир взвода и осведомитель из его резидентуры «Мендыбаев» с небольшой группой бойцов ворвались в сильно укрепленный узел противника. Противник предпринял на этом участке наступление, обошел этот узел, и они остались в тылу. Указанная группа бойцов под руководством «Кудашева» и «Мендыбаева» в течение двух суток отбивалась от немцев. Немцы несколько раз предлагали окруженной группе сдаться и после каждого отказа штурмовали этот узел сопротивления, но безуспешно. Группа продержалась до прихода наших частей. «Кудашев» представлен к высшей правительственной награде — званию Героя Советского Союза, «Мендыбаев» награжден орденом Красного Знамени».

Эти подвиги негласных помощников во многом определялись их характерами и мировоззрением. Значительную роль в его формировании играли сотрудничество с органами госбезопасности и систематическое общение с сотрудниками контрразведки. В глазах большинства бойцов и командиров они выступали наиболее верными охранителями социалистического государства и его идейно-политических ценностей.

Сам процесс привлечения красноармейцев и офицеров к сотрудничеству в качестве осведомителей, агентов и резидентов, их последующее обучение контрразведывательным навыкам в боевых условиях, где каждый человек на виду, организовать было непросто. Оперативным сотрудникам приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы провести явку с негласным помощником и при этом не допустить его расшифровки не только перед шпионами, изменниками, но и сослуживцами.

Разведка и контрразведка только тогда эффективна, когда ее действия остаются в тайне. Все это требовало от сотрудников Смерш колоссального напряжения сил и высочайшего профессионализма. С учетом того, что на одного оперативного работника приходилось не менее полусотни негласных помощников, он вынужден был спать по нескольку часов в сутки и большую часть времени проводить на передовой в постоянном общении с военнослужащими, чтобы своевременно получать оперативную информацию об обстановке в подразделениях и настроении личного состава. Одновременно оперработнику приходилось решать массу других вопросов: проводить опросы военнопленных, расследовать факты дезертирства, членовредительства, нарушений в секретном управлении войсками, разбираться со случаями разгильдяйства отдельных должностных лиц, по вине которых несвоевременно поставлялись боеприпасы, пища, медикаменты и т. д.

«Все это надо было решать не в кабинетных условиях, а в боевой обстановке, в окопах и землянках, в лесных и других укрытиях, разрабатывать правдоподобные легенды, сохранять конспирацию и в то же время нести равный груз ответственности за решение конкретных боевых задач.

От оперативного работника требовались не только профессиональные качества командира-единоначальника, но и прежде всего — постоянная аналитическая работа по поиску надежных негласных помощников и методов установления доверительных отношений, изысканию способов обеспечения необходимой конспирации. Этот далеко не полный объем работы требовал документального оформления, отчетности, в том числе и по вопросам боевых действий.

Такими мы были в те далекие времена. Немало было и ошибок, так как многое приходилось решать впервые, к тому же в сложной боевой обстановке. На ошибках учились, жили с постоянным стремлением совершенствовать свою работу в пределах законности и нравственности.

Контроль за работой оперативного состава был требовательным, с повышенной персональной ответственностью», — вспоминал ветеран Смерш И. Устинов[13].

«Ты — за все в ответе» — крылатая фраза, распространенная среди контрразведчиков, как нельзя точно отражает его роль в воинском коллективе. Но в первую очередь он отвечал за работу с негласным аппаратом. В любое время дня и ночи, в любых условиях обстановки по сигналу ему надлежало прибыть на явку. Так же поступали осведомители, агенты и резиденты. Их отношения с оперативным работником представляли собой особое, скрепленное духовным родством и взаимным доверием боевое братство.

На передовой, перед лицом смерти все они — рядовые, командиры и контрразведчики — были равны. Там имели значение дела и поступки. И потому подавляющее число бойцов и командиров шли на сотрудничество не из-за пресловутого страха перед органами, а прежде всего руководствовались высоким чувством патриотизма и уважением к конкретному сотруднику военной контрразведки. Подавляющее их число до перехода в Смерш были хорошо знакомы по совместной армейской службе. Вчерашние командиры стрелковых взводов, рот, экипажей танков, самолетов, проявившие себя в боях с лучшей стороны, составляли основный резерв пополнения органов военной контрразведки. Они — бывшие командиры Красной армии — оставались ее верными и надежными бойцами, но уже на другом, не менее ответственном участке фронта. Они по-прежнему словом и делом помогали своим бывшим сослуживцам выстоять в борьбе с врагом и победить его. И когда наступали критические минуты боя, контрразведчики вместе с ними занимали один окоп и в одном строю поднимались в атаку.

«Оперативный состав в период боевых действий 13-й и 70-й армий показал себя безукоризненно преданным своему делу и долгу Родине. Были случаи, когда отдельные оперативные работники из-за выхода из строя командиров в критический момент принимали на себя командование подразделениями и выполняли поставленные задачи», — отмечал в своей докладной записке Абакумову полковник Ширманов.

Многие контрразведчики удостоились высоких правительственных наград за мужество, проявленное на поле боя, трое из них стали Героями Советского Союза.

6 ноября 1943 г. оперуполномоченный ОКР Смерш 71-й механизированной бригады старший лейтенант П. Жидков в составе 3-го мотострелкового батальона в числе первых форсировал Днепр, в дальнейшем при штурме населенного пункта Хотов гранатами забросал огневую точку противника и поднял в атаку бойцов батальона. Тот бой для контрразведчика стал последним.

10 января 1944 г. Петру Анфимовичу посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. Ему было всего 39 лет.

14 января 1945 г. оперуполномоченный ОКР Смерш 374-й отдельной армейской штрафной роты лейтенант Г. Кравцов, находясь в боевых порядках, после ранения командира роты принял на себя командование. Восстановив порядок, он повел роту в атаку. В ходе штурма позиций противника Григорий получил два ранения, но не вышел из боя и продолжал им руководить, пока не погиб от прямого попадания снаряда. Ранее, 9 октября 1944 г., Кравцов в составе передовой группы ворвался во вражескую траншею, вступил в рукопашную и уничтожил шесть фашистов.

6 апреля 1945 г. Григорию Михайловичу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Исполнилось ему 23 года.

13 августа 1945 г. оперуполномоченный ОКР Смерш островного сектора береговой обороны Владивостокского морского оборонительного района лейтенант М. Крыгин в составе группы автоматчиков высадился в порту Сейсин и вступил в бой с японцами. После гибели командира десантников он принял командование на себя. Противник быстро опомнился и принялся атаковать. Силы оказались неравны. Михаил приказал десантникам возвращаться к катерам, а сам с небольшой группой остался прикрывать отход. Неравный бой длился около суток. Горстка советских бойцов выдержала двенадцать атак. Все они погибли. 15 августа после разгрома японцев было обнаружено исколотое штыками и изрезанное ножами тело отважного контрразведчика.

14 сентября 1945 г. Михаилу Петровичу посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. Ему было всего 27 лет.

Ранее, осенью 1941 г., будущий руководитель военной контрразведки СССР старший лейтенант И. Устинов, в июне начавший службу в органах государственной безопасности, находился в районе станции Кардымово Смоленской области и проводил допросы трех пленных немецких офицеров. В это время гитлеровцы начали наступление; часть попала в окружение, боевое управление было потеряно, и строй превратился в неуправляемую толпу.

«На поле царил ад. Над ним с воем носились на низких высотах самолеты противника. Они сбрасывали бомбы, непрерывно строчили из пулеметов по обезумевшим людям, разбрасывали листовки с призывом о сдаче в плен, которые падали на трупы погибших, стонущих раненых и обезумевших людей.

Попытки организовать огонь по самолетам из стрелкового оружия встречались враждебно, даже с угрозой расправы. Самое страшное в подобных условиях — всеобщая паника, она непредсказуема; каких-либо осмысленных действий не жди.

Наконец удалось сформировать группу военнослужащих из 10–15 человек и попытаться прорваться из окружения в сторону лесистой местности», — писал И. Л. Устинов в книге «На рубеже исторических перемен. Воспоминания ветерана спецслужб» (М., 2008).

Спустя несколько недель под Вязьмой Устинов вновь оказался в окружении. Попытки разрозненных частей Красной армии пробиться к своим потерпели неудачу. Управление подразделениями было дезорганизовано, часть личного состава поддалась панике, а некоторые, как вспоминал Иван Лаврентьевич, «…проявляли явные признаки подготовки побега к противнику, до которого оставалось не более 500–800 метров… и не скрывали, что готовы побежать к противнику, до которого было не более 500–800 метров». В этой критической ситуации старший лейтенант-контрразведчик взял командование на себя: «Я громко объявил, что являюсь представителем военной контрразведки, и потребовал прекратить панику, а тех, кто попытается сдаться в плен, расстреляю на месте. Мое «пламенное выступление» возымело действие. Удалось объединить вокруг себя довольно значительную группу лиц, готовых пойти на прорыв окружения».

Молодому, смекалистому и решительному контрразведчику доверили свои судьбы около 500 человека, в их числе были и старшие офицеры — майоры и полковник. В течение нескольких суток отряд под командованием Устинова с боями пробивался на соединение с частями Красной армии.

Но радость встречи оказалась недолгой. В тот же день измотанных бойцов бросили на защиту деревни Бородино. И какие же слова понадобились Ивану Лаврентьевичу, чтобы снова поднять на ноги людей и занять места в промерзших окопах.

«Даже сейчас, спустя много лет, приходится удивляться, как в то время удалось всю эту массу ослабевших и озлобленных людей вновь вывести на холод из тепла и почти домашнего уюта, поставить в воинский строй и заставить двигаться дальше к неведомой цели».

Так же решительно, как Иван Лаврентьевич, действовали не только рядовые сотрудники контрразведки, находившиеся на передовой, но и руководители. Там же, под Смоленском, в районе Соловьевской переправы через Днепр, был настоящий ад. Спасаясь от гитлеровцев, беженцы и бойцы 16-й армии стремились прорваться на левый берег реки. Комендатура потеряла контроль над движением, и перед мостом возникла гигантская пробка. В этот момент к переправе подъехал начальник отдела военной контрразведки 16-й армии полковник В. Шилин. В архивных материалах армии говорится:

«Он незамедлительно решительными действиями приостановил неразбериху, организовал оборону, создал условия для уничтожения прорвавшихся сил наступающего противника, обеспечил восстановление необходимой переправы».

Так командование 16-й армии оценило действия Василия Степановича. До победы он не дожил несколько месяцев. Зимой 1945 г., будучи уже заместителем начальника управления Смерш 3-го Белорусского фронта, генерал-майор Шилин погиб во время боев в Восточной Пруссии.

И таких примеров самоотверженных действий сотрудников Смерш насчитывалось сотни.

Во время боев под Москвой военные контрразведчики потеряли убитыми около четверти личного состава — свыше 100 человек. В начальный период Курского сражения с 5 по 8 июля их потери были сопоставимы с потерями в армейских подразделениях.

9 июля 1943 г. начальник УКР Смерш Воронежского фронта генерал Осетров в спецсообщении Абакумову скупо писал:

«Во время боевых операций попали в окружение с подразделениями оперуполномоченные 229-го сп Жуков и Цикое.

Не установлено местонахождение оперуполномоченных 224-го сп Гаврилович и Сотникова».

Потери Смерш по 63-й армии по докладу начальника отдела полковника А. Михайлова составили:

«5-я стрелковая дивизия

1. Никулин, старший лейтенант, оперуполномоченный — ранен.

287– я стрелковая дивизия

2. Оперуполномоченный, старший лейтенант Зинченко — ранен.

3. Цыдыбон, оперуполномоченный, лейтенант — ранен. 129-я стрелковая дивизия

4. Старший оперуполномоченный, капитан Лягин — ранен.

28 зад

5. Следователь, лейтенант Федоров — ранен.

6. Оперуполномоченный, младший лейтенант Абитов — убит».

Неменьшие потери несли и другие отделы и управления Смерш Брянского, Воронежского и Центрального фронтов. Но кропотливый труд контрразведчиков с негласными помощниками не пропал даром: они, осведомители, агенты и резиденты, оставшись без связи со своими кураторами, продолжали выполнять их задания и обеспечивали боеспособность частей Красной армии.

До недавнего времени мало что говорилось об этой важной роли агентуры военной контрразведки и ее вкладе в успех операций. Нет и, наверно, не найдется таких весов, на которых можно определить вес «тихого подвига» осведомителей, агентов и резидентов. Сегодня становятся известны их псевдонимы, но вряд ли когда будут названы имена. Правило любой спецслужбы — хранить тайну сотрудничества вечно. Главным же остается то, что благодаря самоотверженной работе контрразведчиков и их негласных помощников удалось сохранить жизни многих бойцов и командиров Красной армии, обезвредить тысячи шпионов, предателей, а также снять клеймо изменника с тех, на кого пало тяжкое подозрение.

Они, осведомители, агенты и резиденты, когда наступал критический момент, решительно пресекали попытки перехода на сторону врага изменников и малодушных, останавливали панику в своих подразделениях, а в тех случаях, когда объятые ужасом командиры бросали подчиненных и бежали в тыл, принимали на себя руководство боем.

Десятки подобных примеров содержатся в докладах и спецсообщениях руководителей органов Смерш.

13 августа 1943 г. начальник УКР Смерш Центрального фронта генерал А. Вадис в докладной записке «Об итогах агентурно-оперативной работы органов Смерш фронта за июль 1943 г.», адресованной Абакумову, сообщал о героическом поведении агентуры:

«Агентурно-оперативная работа органов Смерш, входящих в состав Центрального фронта, в июле месяце в отличие от июня месяца в основном проходила в боевой обстановке, в связи с чем и была направлена главным образом на своевременное выявление и пресечение практической вражеской деятельности со стороны подучетного и враждебного элемента, с учетом обеспечения в частях фронта стойкости оборонительных, а затем наступательных боев…

Активность и работоспособность агентурного аппарата в июле месяце характеризуется также фактами массового проявления героизма в боях со стороны нашей агентуры, инициативными и смелыми действиями по предотвращению измены Родине, сдачи в плен, трусости, паникерства и бегства с поля боя…

15 июля группа военнослужащих стрелковой дивизии, где начальником отдела Смерш майор Рябцев, в количестве 5 человек — Кочеров, Лашков и др. в начале боя пыталась перейти к немцам. Осведомитель «Симонов» заметил их бегство, оповестил по цепи бойцов и командиров, по изменникам открыли огонь, и все 5 были убиты.

25 июля с. г. пытались изменить Родине красноармейцы штрафной роты стрелковой дивизии, где начальником отдела Смерш майор Моисеенок-Немченко и Клейменов. Заметив их подозрительное поведение, резидент «Жук» и осведомители «Ляхов» и «Майский» установили за ними наблюдение, одновременно сообщили командиру роты. Перед вечером Немченко и Клейменов вышли в рожь, чтобы пробраться к противнику. «Жук» и «Ляхов» окликнули их, после чего они по ржи бросились бежать к противнику. «Жук» и «Ляхов» расстреляли их из автоматов. При наступлении роты трупы их были найдены и опознаны.

27 июля с. г. противник предпринял контратаку на участке стрелковой дивизии, где начальником отдела Смерш был подполковник Михайлов. Во время боя командир взвода ст. лейтенант Михайлов струсил, выскочил из окопа и бросился бежать в тыл. За ним пытались бежать и другие бойцы. Осведомитель «Автомат», увидев бегство командира и замешательство во взводе, огнем из своего автомата заставил Михайлова вернуться во взвод и руководить боем. Порядок был наведен, и Михайлов руководил до конца боя, отбив успешно атаку противника».

В этой же докладной записке Вадиса содержится убедительный фактический материал, начисто опровергающий мнение отдельных недоброжелателей отечественных спецслужб о том, что человек, однажды попавший под подозрение органов, а тем более по такой «тяжелой» статье, как «Измена Родине», да еще во время войны, неминуемо был обречен на расстрел или заключение в лагерь.

В действительности дело обстояло иначе. Первичная информация, поступавшая к военным контрразведчикам от осведомителей, агентов, резидентов, других источников и содержащая признаки изменнических проявлений в поведении военнослужащего, перепроверялась, уточнялась, и только потом руководство органа Смерш принимало окончательное решение. При этом главным критерием оценки благонадежности проверяемого служило его поведение в бою. Там перед лицом врага он представал в своем истинном свете.

Об этом коротко и убедительно писал Вадис во второй части докладной записки. Он сообщал Абакумову о пересмотре ряда дел оперативной разработки на военнослужащих с окраской «измена Родине»:

«Фигурант дела по окраске «измена Родине» Чечен, 1917 г. р., уроженец (далее приводятся полные установочные данные), в Красной армии с 1938 г., рядовой танковой бригады, где начальником отдела Смерш танкового корпуса майор Дорфман, ранее проявлял изменнические намерения.

Так, в мае месяце, выражая недовольство питанием, среди кр-в высказывался: «Хлеба не хватает, да с такой баландой, которую нам дают, можно сдаваться в плен».

Затем, узнав, что его хотят перевести в мотострелковый батальон, Чечен заявил: «Если так получится, то я руки кверху и к немцам — чай пить».

В конце июня месяца Чечен, высказывая недовольство службой в Красной армии, говорил: «Служу в Красной армии уже шестой год, и надоела мне эта служба. Пусть служат другие. Немцы сильнее нас, а союзники наши не заинтересованы, чтобы СССР победил, поэтому надеяться на них нечего, а сами мы не в силах окончательно его разбить».

Находясь на передовой линии фронта и участвуя в оборонительных июльских боях, во время налета авиации противника наши минометчики попрятались по щелям. В это время командир роты приказал открыть огонь из минометов по наступающему противнику. Чечен начал кричать минометчикам: «Вы куда прячетесь в щели, надо выполнять приказ командира. Открывай огонь по приближающимся немцам».

Своим геройским поведением Чечен увлек минометчиков вылезти из щелей и открыть минометный огонь по противнику…

Проходящий по связям, разрабатываемый по окраске «измена Родине», сержант воздушно-десантной дивизии (начальник отдела Смерш майор Данилов) Рожков, 1910 г. р., (далее приводятся полные установочные данные), за период боев показал себя исключительно стойким в борьбе с фашистами.

Рожков спас жизнь зам. командира батальона по политчасти Винокурову; в рукопашной схватке убил 7 немцев и из автомата расстрелял еще 30 солдат противника. В то же время спас жизнь танковому экипажу, находившемуся в горящем танке на поле боя.

Рожков командованием представлен к званию Героя Советского Союза».

В заключение докладной записки Вадис информировал Абакумова:

«Дела оперативных учетов на военнослужащих, проявивших преданность в боях за Родину, пересматриваются на предмет их прекращения».

Активно противодействуя изменническим проявлениям в войсках, контрразведчики изыскивали различные формы борьбы с ними. Одна из них была найдена и использовалась в управлениях Смерш Брянского, Центрального фронтов и получила кодовое название «Инсценировка «Измена Родине».

Первые операции такого рода провели сотрудники Брянского фронта 2 и 3 июля 1943 г. на позициях, которые обороняли 415-я и 356-я стрелковые дивизии. Этот выбор был неслучайным. В мае контрразведчики отмечали: «Наиболее пораженными изменой Родине были 415-я и 356-я сд 61-й армии и 5-я сд 63-й армии, из которых перешли к противнику 23 военнослужащих».

Подготовкой и осуществлением операции занимались наиболее опытные сотрудники контрразведки. Сам ее замысел разрабатывался в управлении Смерш фронта. Им предусматривалось: несколько групп военнослужащих под видом перебежчиков проникнут в расположение противника и при вступлении в контакт уничтожат его гранатами и пистолетным огнем. Планируя подобные операции, контрразведчики преследовали несколько целей: в глазах гитлеровцев скомпрометировать изменников Родины и одновременно остановить тех советских военнослужащих, которые вынашивали намерения перейти на сторону противника. Как полагали разработчики операции «Инсценировка «Измена Родине», после ее проведения у гитлеровцев должна надолго пропасть охота принимать перебежчиков и вынудит их на жесткие ответные меры, теперь уже по отношению к настоящим изменникам.

После утверждения замысла операции в ГУКР НКО Смерш СССР руководители УКР Смерш Брянского и Центрального фронтов вместе с подчиненными приступили к ее подготовке. Основной риск операции заключался в том, чтобы инсценировка измены не превратилась в ее действительное продолжение. В этом случае ее инициаторам было не позавидовать. Поэтому при подборе исполнителей контрразведчики исходили в большей степени не столько из их способности действовать решительно и дерзко в критических ситуациях, сколько из надежности. В неменьшей степени рисковали и будущие участники операции. В темноте была велика вероятность подорваться на мине либо получить пулю от «заведенного фрица». К участию в операции привлекались только добровольцы.

Основная группа формировалась из бывалых, проверенных в боях и не один раз лицом к лицу встречавшихся с гитлеровцами военнослужащих — армейских разведчиков. При комплектовании второй и третьей групп контрразведчики пошли на определенный риск — в их состав включили штрафников. Сотрудников Смерш не смутило клеймо штрафника; они полагали, что доверие может стать высшей наградой для человека, один раз уже совершившего ошибку.

О той тщательности, с какой осуществлялись подбор кандидатов и формирование групп, свидетельствует спецсообщение УКР Смерш Брянского фронта от 10 июля 1943 г. Абакумову «Об итогах проведения оперативно-чекистского мероприятия под кодовым названием «Измена Родине».

В нем сообщалось:

«Подготовка к инсценировке и проведение операции проходили следующим образом.

1. Подбор и подготовка боевых групп

С 26 по 28 июня с. г. оперативный состав совместно с командованием производили подбор кандидатур для участия в инсценировке.

Всего было отобрано 15 человек, физически развитых, волевых, смелых военнослужащих. Отдельные из них являлись разведчиками полков. Почти все ранее участвовали в боях на фронте Отечественной войны.

В состав 15 человек входили 8 военнослужащих из 15-й армейской штрафной роты, ранее судимые за разные преступления, а 2 из них направлены в штрафную роту на два месяца по приказу командования соединения.

Для участия в инсценировке были отобраны следующие военнослужащие:

Поплаухин, 1915 г. р., уроженец (далее следуют установочные данные). Участник боев на Корейском перешейке, в Чернигове, Киеве, Харькове, Сталинграде. В боях получил ранение, ранее награжден орденом Красной Звезды, но по решению суда отобран, осужден по ст. 193-17 УК сроком на 7 лет.

За время пребывания в штрафной роте Поплаухин показал себя дисциплинированным, требовательным младшим командиром.

Работая в должности пом. командира 2-го взвода, проявил исключительную заботу о своих бойцах, активно помогал командному составу роты крепить воинскую дисциплину.

В мае с. г. Поплаухин, рискуя жизнью, подполз к немецкому проволочному заграждению с целью задержания изменников Родине — Пинчука и Митрофанова.

Загорский, 1916 г. р., (далее следуют установочные данные) летчик-истребитель, во время боя сбил немецкий самолет Ю-88.

За время нахождения в штрафной роте Загорский показал себя дисциплинированным, бдительным бойцом, честно и добросовестно выполнявшим приказания командиров.

Работая командиром отделения, был требователен к подчиненным.

Брюханов, 1922 г. р. (далее следуют установочные данные).

За время службы в 142-м стрелковом полку Брюхов показал себя дисциплинированным красноармейцем, в боях — стойким и смелым, участвовал в ночных поисках по захвату контрольного пленного…

Все участники инсценировки были зачислены в группы после личной беседы с каждым и получения положительных отзывов о них через агентуру.

Им были созданы хорошие условия и улучшенное питание.

Для тренировок по метанию гранат был выделен капитан Кашулин 1-го отделения. Занятия и тренировки их проводились с 28 июня по 2 июля 1943 г.

Ежедневно оперативный работник контрразведки фронта проводил беседы с участниками групп и обучал их, как действовать».

2 июля группы заняли места в передовых траншеях. После изучения местности и наблюдения за противником они начали продвижение к его позициям. Отважные бойцы имели на вооружении по шесть гранат, пистолеты ТТ и ножи. Группа, возглавляемая Поплаухиным и состоявшая из штрафников, смогла без потерь преодолеть нейтральную полосу, проволочные заграждения перед окопами гитлеровцев и при сближении с ними забросала гранатами. В результате их смелых действий были уничтожены дзот, пулеметный расчет и более 10 солдат.

Аналогичным образом действовала вторая группа. В 3.00 она сосредоточилась на исходном рубеже, к 4.00 вышла к проволочному заграждению перед вражескими окопами. Гитлеровцы заметили «изменников» и стали звать к себе. Назвав часовому пароль — «штык в землю» и показав агитационные листовки, в которых содержался призыв к советским солдатам сдаваться, группа вышла на вражескую позицию. К тому времени на ней собрались около 20 человек во главе с офицером. Пустив в ход гранаты и пистолеты, отважные бойцы их уничтожили. При отходе два человека получили легкие ранения.

3 июля на участке 356-й стрелковой дивизии еще одна группа, состоявшая из разведчиков, успешно выполнила свою задачу и без потерь возвратилась в расположение советских войск.

Удача не всегда сопутствовала операциям «Инсценировка «Измена Родине». Досадные случайности, несогласованность между ее участниками порой приводили к срыву и потерям среди личного состава.

2 июля при проведении операции на участке 142-го стрелкового полка заместитель начальника штаба по разведке капитан Пономарев, не согласовав с сотрудником Смерш, дополнительно поставил перед группой Мусорина задачу — добыть «языка». В дальнейшем ее положение усугубило то, что командование выделило в распоряжение группы двух неопытных саперов, плохо знавших позиции противника. Это внесло нервозность в действия группы и ее командира Мусорина. При подходе к вражеским позициям он окончательно запутался в маршруте и дал команду на возвращение.

Другая группа, возглавляемая Барановым, была обнаружена гитлеровцами на подходе к позиции и встречена пулеметным огнем. Один из ее участников — Загорский — получил тяжелое ранение и впоследствии скончался.

Несмотря на отдельные неудачи, операция «Инсценировка «Измена Родине» в целом оправдала себя. Подтверждением тому является реакция гитлеровцев. После подобных «переходов», в результате которых они несли существенные потери, «русские изменники» стали для них настоящим проклятием. Пытаясь найти противоядие, командование вермахта в листовках, которые разбрасывались над позициями советских войск, а также в радиообращениях и по громкой связи, агитируя за переход на свою сторону, разъясняло будущим изменникам:

«Избегайте перехода группами, так как группы будут уничтожаться. Переходите одиночками, и не утром, как мы принимали до сих пор, а ночью».

Таким образом, военные контрразведчики надолго отбили охоту у гитлеровцев принимать перебежчиков. Наряду с этим в ходе операций «Инсценировка «Измена Родине» решалась и другая немаловажная задача. Подобные операции являлись сдерживающим фактором для отдельных красноармейцев, которые в силу тех или иных обстоятельств падали духом и замышляли сдаваться в плен. Теперь они знали: на той стороне линии фронта их ждал не «теплый прием» — обещанные гитлеровцами «баня и горячий кофе», а пулеметные очереди.

Организуя подобные операции, в управлениях Смерш не забывали о тех, на плечи кого ложилась основная тяжесть исполнения их замысла — рядовых, младших командиров и штрафников. Контрразведчики ходатайствовали перед армейским командованием о награждении их правительственными наградами, снятии судимости и возвращении штрафников в строй. Эти награды были самого высокого достоинства.

3 июля 1943 г. командование 5-й стрелковой дивизии «за образцовое выполнение боевого задания» наградило Поплаухина, Крицина, Коломоеца, Шевякова (бывших штрафников) орденом Красной Звезды; Пономарева, Цыганкова и Чуприкова (также бывших штрафников) медалью «За отвагу», со всех снята судимость. Награждение проводилось в торжественной обстановке.

Загорский награжден был посмертно.

Глава четвертая

И шпионов ловили, и здорово помогали

По книгам и кинофильмам широкому читателю и зрителю военная контрразведка Смерш известна как спецслужба, успешно боровшаяся со шпионами, диверсантами и террористами. Наряду с этим ее сотрудниками решалась и еще одна важная задача, связанная с оказанием помощи советскому командованию в поддержании высокой боевой готовности частей и подразделений. До недавнего времени она не находила должного освещения в открытой специальной литературе, тем более в художественной, и оставалась в тени.

В опусах некоторых авторов, не нюхавших пороха, она представлена в искаженном свете. В их болезненном воображении сотрудники военной контрразведки выглядят не иначе, как омерзительно-гадкими и патологически подозрительными типами. К сожалению, среди них попадались и такие. Тут, как говорится, в семье не без урода. К счастью, не они определяли лицо Смерш, а бывшие боевые командиры рот, расчетов и экипажей, призванные в органы безопасности самой войной. Они были плотью от плоти, кровью от крови от армии и не понаслышке знали цену жизни и цену смерти. Перейдя на службу в Смерш, бывшие армейские офицеры продолжали самоотверженно служить Отечеству, но уже на новом, тайном фронте.

Воспоминания участников Великой Отечественной войны — командиров и красноармейцев, бок о бок воевавших с военными контрразведчиками против одного общего врага — фашизма, а также документальные материалы из архива ФСБ России ярко и убедительно рассказывают об этой важной составляющей работы военных контрразведчиков. Из воспоминаний ветерана Великой Отечественной войны полковника Евгения Ивановича Орлова:

«За время войны мне пришлось служить с семью сотрудниками особых отделов, с 1943 г. — Смерш. По привычке мы их долго называли особистами. Службы наши как бы разные, а, по сути, мы делали одно общее дело — защищали Родину. И еще нас роднило то, что все мы были как бы из одного окопа. Трое особистов перешли на службу в контрразведку из пехоты, один являлся артиллеристом, другой, кажется, был танкистом, и только двое начали войну как кадровые.

Все они были людьми разными. Кто-то жестче, кто-то мягче, но захребетников… мне среди них не попадалось. Обстановку в подразделениях контрразведчики знали не хуже, а то и лучше меня. Порой это задевало, когда подчиненные докладывали не мне, а им: кто из бойцов фашистскую листовку читает, кто на ту сторону косится, а кто советскую власть ругает. Потом, когда опыта набрался, перестал обижаться. Каждый должен заниматься своим делом: командир — командовать, а контрразведчик шпионов ловить. И ловили! На моей памяти нескольких мерзавцев поймали. Как на них вышли и разоблачили, мне не докладывали, у каждого свои секреты, но о другой стороне работы контрразведчиков могу судить компетентно — их помощь мне и другим командирам в вопросах поддержания боевой готовности была неоценимой.

Страницы: «« « 12345678 » »»