Уголек в пепле Тахир Саба

Кухарка неодобрительно поджала губы, но Иззи предложила вкрадчиво:

– Расскажи нам историю. Что-нибудь страшное. – Она даже затрепетала в ожидании, и пожилая женщина издала странный звук – не то смешок, не то стон.

– Жизнь недостаточно тебя пугает, девочка?

Я потихоньку скользнула к кухонному столу, собираясь перегладить нескончаемую гору униформы Коменданта. С тех пор как я в последний раз слышала интересный рассказ, прошла уже целая вечность. Я соскучилась по ощущениям, когда погружаешься в какую-нибудь историю.

Но если бы Кухарка знала об этом, то, возможно, не стала бы ничего рассказывать из принципа. Старуха готовила обед и, казалось, не замечала нас. Ее маленькие худые руки хлопотали, доставая банки специй.

– Ты ведь свою затею не бросишь, не так ли? – Я подумала сначала, что Кухарка обратилась к Иззи, и только когда подняла глаза, увидела, что она смотрит на меня. – Ты собираешься до конца выполнить свою миссию, чтобы спасти брата, не важно, какую цену придется заплатить?

– Я должна! – Я ожидала, что она разразится новой тирадой против Ополчения. Но она лишь кивнула, не выказав удивления. – Тогда у меня есть история для тебя. В ней нет героя или героини. Не будет и счастливого конца. Но тебе надо выслушать ее.

Иззи подняла бровь и взялась за тряпку для полировки. Кухарка закрыла одну банку со специями и взяла другую. Затем начала:

– Давным-давно, когда человек не ведал жадности и злобы, не знал ни племен, ни кланов, на землю спустились джинны.

Голос кухарки был совсем не такой, как у сказительниц-кочевниц. Он звучал сурово, а должен быть мягким, плавным, обволакивающим. Но ритм повествования старая женщина подхватила верный, и я втянулась в историю.

– Джинны были бессмертными… – В глазах Кухарки – абсолютное спокойствие, как будто она о чем-то глубоко задумалась. – Созданы из бездымного праведного огня. Они летали на ветрах и читали по звездам, и их красота напоминала красоту диких мест. Хотя джинны могли управлять сознанием тех, кто слабее их, они поступали благородно и занимались лишь тем, что заботились о братьях меньших и охраняли свои тайны. Некоторые были очарованы необузданностью и свободолюбием человеческой расы. Но лидер джиннов, Король-без-Имени, мудрейший из них, посоветовал остальным избегать человека. Так они и делали.

Шли века, люди становились сильнее. Они подружились с ифритами. Неопытные и наивные ифриты открыли людям дорогу к великому знанию, научили исцелять и сражаться, подарили умение предсказывать будущее. Деревни стали городами. Города превратились в Королевства. Королевства пали, поглощенные Империями.

В этом постоянно меняющемся мире и возникла Империя книжников, сильнейших среди людей и горячо убежденных, что превосходство в знаниях. Но у кого знаний больше, чем у Джиннов, древнейших созданий на земле?

В попытке вызнать секреты Джиннов книжники снарядили делегацию для переговоров с Королем-без-Имени и получили вежливый, но твердый ответ:

«Мы – Джинны. Мы с вами по разные стороны».

Но книжники не создали бы своей Империи, если бы отступали после первой же трудности. Они отправили самых хитрых послов, обладающих даром убеждения так же, как и маски обладают боевым искусством. Но и у тех ничего не вышло. Книжники посылали мудрецов и художников, заклинателей и политиков, учителей и лекарей, знать и простолюдинов.

Ответ всегда был один и тот же: «Мы – Джинны. Мы с вами по разные стороны».

Скоро в Империи книжников настали тяжелые времена. Голод и чума выкашивали целые города. Самонадеянность книжников обернулась горьким разочарованием. Император впал в гнев, веря, что если бы его люди владели знаниями Джиннов, то Империя вновь смогла бы возродиться. Он созвал самые лучшие умы своей Империи на собрание и поставил перед ними задачу: раскрыть тайну Джиннов.

Собрание привлекло немало союзников среди маленького народца – пещерных ифритов, гулей, рэйфов. Эти существа подсказали книжникам, как сделать ловушку для Джиннов из соли, стали и теплого летнего дождя, еще не коснувшегося земли. Книжники пытали пойманных джиннов, требуя открыть источник их могущества. Но те не выдали свои секреты.

Разъяренные упрямством Джиннов, книжники не стали хранить и секреты маленького народца. Теперь они хотели одного: уничтожить Джиннов. Ифриты, гули и рэйфы оставили книжников, поняв, насколько безгранична жажда власти человека. Но слишком поздно. Существа уже доверили им свои знания, которые Собрание использовало, чтобы создать оружие и окончательно победить Джиннов. Они назвали его Звездой.

Маленькие твари наблюдали за ними в ужасе, отчаявшись остановить бедствие, которое они помогли развязать. Звезда дала людям нечеловеческую силу, и поэтому мелкие существа спрятались как можно глубже в ожидании войны. Джинны быстро поднялись, но их осталось слишком мало. Собрание загнало их в угол и, используя Звезду, заперло навеки в роще деревьев, в живом, постоянно растущем плену. Это было единственное место, которое обладало достаточной силой, чтобы вместить в себя Джиннов.

Но сила, которую они заточили, разрушила Звезду и уничтожила собрание. Однако книжники все равно радовались, ведь джинны были побеждены. Все, за исключением величайшего из них.

– Короля, – вставила Иззи.

– Да. Короля-без-Имени, которому удалось избежать плена. Но он не смог спасти своих поданных, и это свело его с ума. Он носил в себе безумие, точно штормовое облако. Куда бы он ни шел, везде наступала тьма глубже, чем ночной океан. В конце концов королю дали имя: Князь Тьмы.

Моя голова взлетела кверху.

Мой Лорд Князь Тьмы…

– Сотни лет, – продолжала Кухарка, – Князь Тьмы как только ни мучил человечество. Но никак не мог насытиться местью. Люди, как крысы, прятались по своим норам, когда он приближался, и высовывались, как только он уходил. Поэтому он задумал страшный план. Он объединился с древнейшим врагом книжников – меченосцами, жестоким народом, высланным на север. Нашептал им секрет изготовления превосходной стали, научил править государством. Он помог этой бездушной черни подняться. Затем стал выжидать. В течение нескольких поколений меченосцы готовились. И наконец вторглись.

Империя книжников пала быстро, людей сломили и поработили. Но все же оставили в живых. Жажда мести Князя Тьмы осталась неутоленной. Сейчас он живет в тени, приманивая и порабощая меньших своих собратьев – гулей, рэйфов, пещерных ифритов, – чтобы наказать их за прошлое вероломство. Князь Тьмы наблюдает и ждет, пока не придет время, когда он сможет полностью излить на книжников свою месть.

Кухарка умолкла. Я осознала, что, замерев, держу утюг на весу. Иззи открыла рот, забыв о полировке. Сверкнула молния, и порыв ветра ударил в окна и двери.

– Зачем мне нужно знать эту историю? – спросила я.

– Сама мне ответь, девочка.

Я глубоко вдохнула.

– Потому что это правда, да?

Кухарка криво улыбнулась.

– Ты видела ночного гостя Коменданта. Я поняла это.

Иззи уставилась на нас.

– Какого гостя?

– Он… он назвал себя Князь Тьмы, – пролепетала я. – Но этого не может быть…

– Он есть именно тот, кем себя назвал, – сказала Кухарка. – Книжники привыкли закрывать глаза на правду. Дескать, гули, рэйфы, джинны и прочие сущности – это всего лишь истории. Мифы кочевников. Сказки у костра… Такое высокомерие, – фыркнула она. – Такая надменность. Не допускай ту же ошибку, девочка. Раскрой глаза или закончишь так же, как твоя мать. Князь Тьмы был прямо перед ней, а она никогда об этом не узнала.

Я поставила утюг на стол.

– Что вы имеете в виду?

Кухарка заговорила тихо, будто боясь собственных слов:

– Он проник в Ополчение. Принял человеческое обличие и выступал как… как боец. – Она стиснула челюсти и фыркнула, затем продолжила дальше. – Тв… твоего от…отца… поймали. Князь Тьмы… по… помог. П… пр…предатель. Пере… перехитрил Джахана и… и сдал твоих родителей Керис… не… я…

– Кухарка? – Иззи подскочила к старой женщине, та держалась одной рукой за голову, другой оперлась о стену. – Кухарка!

– Прочь… – старуха толкнула Иззи в грудь, и та почти упала на пол. – Убирайся!

Иззи подняла руки, ее голос стал тихим, как будто она разговаривала с напуганным зверем.

– Все хорошо…

– Иди работай! – Кухарка выпрямилась. Спокойствие, что прежде было в ее глазах, исчезло, теперь в них плескалось нечто близкое к помешательству. – Оставьте меня!

Иззи спешно утащила меня из кухни.

– Она иногда становится такой, говоря о прошлом, – шепнула подруга, когда мы отошли подальше, чтобы нас не услышали.

– Как ее имя, Иззи?

– Она никогда не называла. Наверное, не хочет вспоминать его. Думаешь, это правда? То, что она сказала о Князе Тьмы? И о твоей матери?

– Не знаю. Зачем бы Князю Тьмы преследовать моих родителей? Что они ему сделали?

Но едва задав вопрос, я уже знала ответ. Если Князь Тьмы ненавидит книжников так сильно, как говорит Кухарка, то ничего удивительного, что он стремился уничтожить Львицу и ее лейтенанта. То, что они делали, было единственной надеждой для их народа.

Мы с Иззи вернулись к работе в полном молчании, размышляя о гулях, рэйфах и праведном огне. И еще я не могла перестать думать о Кухарке. Кто она? Насколько хорошо она знала моих родителей? Как могла женщина, которая устраивала для Ополчения взрывы, стать рабыней? Почему просто не взорвать Коменданта и не отправить ее в преисподнюю?

Внезапно на ум пришла мысль, отчего внутри все похолодело. А что, если Кухарка и была предателем? Всех, кого поймали вместе с моими родителями и кто мог бы знать предателя, убили. И еще Кухарка рассказывает мне о том времени такое, чего прежде я никогда не слышала. Как она могла это знать, если не была там? Но тогда почему она осталась рабом в доме Коменданта, если передала Керис самую крупную добычу?

– Может, кто-нибудь в Ополчении узнает, кто она, – сказала я Иззи тем вечером, войдя в спальню Коменданта с ведрами и тряпками. – Возможно, они помнят ее.

– Ты должна спросить своего рыжего ополченца, – поддержала Иззи. – Он выглядит знающим.

– Кинан? Может быть…

– Я знала это! – возликовала Иззи. – Он тебе нравится. Я вижу это по тому, как ты произнесла его имя. Кинан.

Она улыбнулась мне, и моя шея пошла красными пятнами.

– Он – красавчик, – добавила подруга. – И ты это заметила, как я поняла.

– На это нет времени. Моя голова занята другими мыслями.

– Перестань, – отмахнулась Иззи. – Ты – человек, Лайя. Тебе позволено влюбляться в парня. Даже если маски нас подавили. Даже я…

Мы обе замерли, когда внизу грохнула входная дверь. Задвижка открылась, и леденящий порыв ветра с воем ворвался в комнату.

– Рабыня! – раздался из холла голос Коменданта. – Подойди сюда.

– Иди, – Иззи подтолкнула меня. – Быстрее!

С тряпкой в руке я поспешила вниз по лестнице. Комендант ждала меня в сопровождении двух легионеров. Она посмотрела на меня, и отвращение, что обычно читалось на ее серебряном лице, уступило место задумчивости, как будто я превратилась в нечто неожиданно пленительное. В тени, за спинами легионеров, я заметила четвертую фигуру, чья кожа и волосы были белыми, как кости, выгоревшие на солнце. Пророк.

– Ну, – сказала Комендант, бросая настороженный взгляд на Пророка, – эта?

Пророк смотрел на меня черными точками, плавающими в кроваво-красном море. По слухам, Пророки умели читать мысли, а мыслей в моей голове было предостаточно, чтобы отправить меня прямиком на виселицу. Я заставила себя думать о Поупе, Нэн, Дарине. И на меня обрушилась знакомая острая тоска. Читай теперь мои мысли! Я встретила взгляд Пророка. Читай мою боль, что причинили мне твои маски!

– Эта. – Пророк не отвел глаз, словно зачарованный моим гневом. – Приведите ее.

– Куда вы меня ведете?

Легионеры связали мне руки.

– Что происходит?

Они узнали, что я шпионка. Наверняка так оно и есть.

– Тихо. – Пророк накинул капюшон, и мы вышли за ним из дома в шторм.

Когда я закричала и попыталась вырваться, один из солдат сунул мне в рот кляп и завязал глаза. Я ожидала, что Комендант пойдет следом, но она захлопнула за нами дверь. По крайней мере, они не взяли Иззи. Она в безопасности. Но надолго ли?

За несколько секунд я промокла насквозь. Я боролась с легионерами, но только порвала платье, и теперь оно едва на мне держалось. Куда они меня ведут? В темницу, Лайя. Куда же еще?

Мне вспомнилась история, которую рассказывала Кухарка, – о пареньке-шпионе, присланном Ополчением до меня. «Комендант раскрыла его. Несколько дней она пытала парня в школьной темнице. Иногда ночами мы слышали его крики».

Что они со мной сделают? Возьмутся ли потом и за Иззи? Слезы лились из глаз. Я должна была спасти ее. Я должна была помочь ей выбраться из Блэклифа.

Несколько бесконечных минут мы пробирались сквозь шторм, потом остановились. Дверь отворилась. Меня подхватили, перенесли по воздуху и бросили на холодный каменный пол. Я попыталась подняться и закричать сквозь кляп, но веревка на запястьях лишь глубже впивалась в кожу. Я попыталась сорвать повязку с глаз, чтобы увидеть, где я.

Безрезультатно. Замок щелкнул, шаги стихли, и я осталась одна в ожидании своей судьбы.

40: Элиас

Лезвие кинжала пронзило кожаные доспехи Элен. Часть меня кричала: «Элиас, что ты наделал? Что ты наделал?» Но внезапно кинжал сломался. Я все еще смотрел в ошеломлении, когда чья-то сильная рука схватила меня за плечи и оттащила от Элен.

– Претендент Аквилла, – голос Каина звучал холодно. Одним взмахом он поднял тунику Элен. Под ней сверкала серебром рубашка, сделанная Пророками, – приз Элен за победу в Испытании Хитрости. Она, как и маска, больше не отделялась от ее тела. Она растворилась в ней, став второй защитной кожей. – Ты помнишь правила Испытания? Боевые доспехи запрещены. Ты дисквалифицирована.

Мой боевой запал угас, и я почувствовал себя полностью опустошенным. Я знал, что этот образ будет преследовать меня вечно: застывшее лицо Элен, мокрый снег, воющий ветер, не способный заглушить звук смерти.

Ты почти убил ее, Элиас. Ты почти убил своего лучшего друга.

Элен молчала. Глядя на меня, она приложила руку к сердцу, как будто до сих пор ощущала удар кинжала.

– Она не догадалась снять ее, – сказал голос за моей спиной. Из тумана появилась легкая тень: Пророчица. Приблизились и другие тени, образовав кольцо вокруг меня и Эл.

– Она вообще об этом не подумала, – продолжила Пророчица. – Она носила рубашку с того дня, как мы ее вручили. И рубашка приросла к ней, как и маска. Это честная ошибка, Каин.

– Но тем не менее ошибка. Ее победа аннулирована. И даже если бы она не…

Я бы все равно победил. Потому что я бы убил ее.

Мокрый снег перестал кружить. Туман рассеялся, обнажив картину кровавой бойни. В амфитеатре повисла странная тишина, и я лишь сейчас заметил, что трибуны полны народа: курсантов и центурионов, генералов и политиков.

Моя мать взирала на нас с переднего ряда, как всегда, с непроницаемым видом. Дед сидел за несколько рядов от нее, сжимая в руке меч.

Лица солдат моего взвода расплывались как в мареве. Кто выжил? Кто погиб?

Тристас, Деметриус, Леандр – мертвы. Сирил, Дэриэн, Фортис – мертвы.

Я опустился на землю рядом с Элен. Позвал ее по имени.

Прости, что пытался убить тебя. Прости, что дал приказ убивать твой взвод. Прости. Прости. Слова не шли. Я лишь повторял ее имя, шепотом, снова и снова, надеясь, что она услышит, что она поймет. Она смотрела мимо на хмурое небо, как будто меня здесь и не было.

– Претендент Витуриус, – сказал Каин. – Поднимись.

Чудовище, убийца, дьявол. Темное, гнусное существо. Ненавижу. Ненавижу тебя.

Говорил ли я это Пророку? Себе ли? Я не знал. Но я знал, что никакая свобода этого не стоит. Ничего этого не стоит.

Я должен был позволить Элен убить меня. Каин ничего не сказал, будто не слышал, какой бедлам творился в моей голове. Хотя, может быть, он и в самом деле не слышал мои мысли за шумом голосов оставшихся на поле боя душ.

– Претендент Витуриус, – молвил он, – поскольку Аквилла дисквалифицирована и в твоем взводе больше всего людей осталось в живых, мы, Пророки, называем тебя победителем Испытания Силы. Поздравляем.

Победитель. Слово упало на землю как меч из мертвой руки.

* * *

Из моего взвода выжило двенадцать человек. Остальные восемнадцать лежали в задней комнате лазарета, холодные, накрытые белой простыней. Взвод Элен пострадал сильнее – выжили лишь десять. До нас друг с другом сразились Маркус и Зак, но, похоже, мало кто знал об исходе их битвы.

Солдаты взводов знали, с каким врагом им предстояло биться. Все понимали, что это будет за Испытание. Все, кроме Претендентов. Фарис сказал мне об этом позже. Или, может быть, Декс.

Я не помнил, как пришел в лазарет. Здесь царил хаос. Главный лекарь и его ученики буквально разрывались, стараясь помочь раненым. Но их беспокойство было напрасным. Удары, которые мы наносим, смертельны, и лекари довольно быстро осознали правду.

С наступлением ночи в лазарете, заполненном телами и призраками, стало тихо.

Большинство выживших сами выглядели как призраки. Элен закрылась в отдельной палате. Я ждал за дверью, бросая мрачные взгляды на учеников лекаря, пытавшихся меня выдворить. Я должен был поговорить с ней. Я должен знать, все ли с ней в порядке.

– Ты не убил ее.

Маркус. Я не вынул оружие, заслышав его голос, хотя имел с десяток под рукой. Если Маркус захочет меня сейчас убить, я и пальцем не пошевельну, чтобы остановить его. Но впервые в нем не было злобы. Его доспехи, как и мои, покрывала кровь и грязь, но выглядел он иначе. Казалось, он сжался, уменьшился, будто у него отняли нечто жизненно важное.

– Нет, – ответил я. – Я не убил ее.

– Она была твоим врагом на поле боя. Это не победа, пока ты не поразишь врага. Так мне сказали Пророки. Ты должен был убить ее.

– Но я не убил.

– Он умер так легко… – В желтых глазах Маркуса вместо привычной злости плескалась такая боль, что я едва узнавал его. Подумалось даже, а видит ли он меня или видит просто человека – кого-то живого, кого-то слушающего. – Клинок… прошел сквозь его тело, – выдавил Маркус. – Я хотел остановиться. Я пытался, но все случилось слишком быстро. Знаешь, первое слово, которое он произнес, было моим именем. И… и последнее. Прямо перед смертью он назвал его. «Маркус», сказал он.

До меня наконец дошло. Я не видел Зака среди выживших. И не слышал, чтобы кто-нибудь звал его.

– Ты убил его, – сказал я тихо. – Ты убил своего брата.

– Они сказали, что я должен убить командира противника, – Маркус поднял глаза на меня. Он казался потерянным. – Все погибли. Наши друзья. Он попросил меня прекратить это. Остановить. Он просил меня. Мой брат. Мой младший брат.

Внутри меня поднялось отвращение. Годами я презирал Маркуса, считая его Змеем, не более. Сейчас я мог только жалеть его, хотя никто из нас не заслуживал жалости. Мы убили своих же людей, тех, кто был одной с нами крови. Я не лучше, чем он. Я смотрел и ничего не делал, когда умирал Тристас. Я убил Деметриуса, Энниса, Леандра и многих других. Если бы Элен, сама того не желая, не нарушила правила Испытания, я убил бы и ее.

Дверь в палату Элен приоткрылась, я встал, но лекарь покачал головой.

– Нет, Витуриус. – Он выглядел бледным и подавленным. Все его бахвальство исчезло. – Она не готова к приему посетителей. Иди, парень. Отдохни немного.

Я чуть не засмеялся. Отдохни!

Я повернулся к Маркусу, но тот уже ушел. Я должен был найти моих солдат. Проверить их. Но не мог встретиться с ними взглядом. И они, я знал, не хотели меня видеть. Мы никогда не простим себя за то, что сотворили сегодня.

– Я хочу видеть Претендента Витуриуса, – из-за дверей лазарета доносилась старческая брань. – Это мой внук, и я, черт побери, хочу быть уверенным, что он… Элиас!

Я вышел на улицу. Дед, растолкав перепуганных учеников лекаря, привлек меня к себе и крепко обнял.

– Я боялся, что ты погиб, мой мальчик, – прошептал он мне в макушку. – Аквилла дралась лучше, чем я думал.

– Я чуть не убил ее. И остальных. Я стольких убил. Так много. Я не хотел. Я…

Подкатила тошнота. Я отвернулся от него, и меня стало рвать прямо на дверь лазарета, безостановочно, пока в желудке ничего не осталось. Дед потребовал принести стакан воды и, поддерживая меня за плечи, спокойно ждал, пока я выпью.

– Дед, – сказал я, – я хотел бы…

– Мертвые – мертвы, мой мальчик, пусть и от твоей руки. – Я не хотел слышать этих слов, но нуждался в них, потому что это было правдой. Прятаться от нее стало бы оскорблением для погибших от моей руки. – Как бы ты ни хотел, этого уже не изменить. Теперь тебя будут преследовать призраки. Как и всех нас.

Вздохнув, я посмотрел на свои руки. Я не мог унять дрожь.

– Я должен пойти к себе. Я должен… помыться.

– Я могу проводить тебя…

– Это необязательно, – из тени появился Каин, такой же долгожданный, как чума. – Пойдем, Претендент. Я хочу поговорить с тобой.

Я тяжело поплелся за Пророком. Что я делаю? Что я скажу существу, которого ничуть не заботит ни преданность, ни дружба, ни чья-то жизнь?

– Я не верю, – обронил я тихо, – в то, что вы не знали о защитной рубашке Элен.

– Конечно, мы знали. Почему, как ты думаешь, мы ей вручили ее? Испытания не всегда касаются самих действий, но иногда и намерений. Тебе и не полагалось убивать Претендента Аквиллу. Мы только хотели посмотреть, сможешь ли ты, – он взглянул на мою руку, которая неосознанно потянулась к рукояти меча. – Я говорил тебе раньше, Претендент, мы не можем умереть. Кроме того, ты ведь и так сегодня немало душ отправил на тот свет, верно?

– Зак и Маркус, – я едва мог говорить. – Вы заставили его убить брата.

– А-а. Закариус. – Печаль легла на лицо Каина, вызвав во мне еще большее бешенство. – Закариус, он – другой, Элиас. Закариус должен был умереть.

– Вы могли дать нам любых других противников, – я не смотрел на него. Мне не хотелось, чтобы меня снова вырвало. – Ифритов или рэйфов. Или варваров. Но вы заставили нас драться друг с другом. Почему?

– У нас не было выбора, Претендент Витуриус.

– Не было выбора?! – Страшный гнев охватил меня, жестокий и мучительный, как тошнота. И хотя он правильно заметил, я уже слишком многих сегодня отправил на тот свет, прямо сейчас я хотел одного – вонзить меч в черное сердце Каина. – Вы придумали эти Испытания. Естественно, у вас был выбор.

Глаза Каина вспыхнули.

– Не говори о том, чего ты не понимаешь, мальчишка. На то, что мы сделали, есть определенные причины, которые много выше твоего понимания.

– Вы заставили меня убить моих друзей. Я чуть не убил Элен. И Маркус… он убил своего брата… своего близнеца… из-за вас.

– Вам придется делать вещи и похуже, прежде чем все закончится.

– Хуже?! Насколько хуже может быть? Что я должен буду сделать на Четвертом Испытании? Убивать детей?

– Я не говорю об Испытаниях, – сказал Каин. – Я говорю о войне.

Я остановился.

– Какой войне?

– Той, что является в наших снах. – Каин продолжал идти, жестом приглашая следовать за ним. – Тени сгущаются, Элиас. И этого уже не остановить. Тьма собирается в сердце Империи, и она будет расти, пока не накроет всю землю. Близится война. Ее не избежать. Потому что зло должно быть истреблено, зло, которое становится сильнее с каждой отнятой жизнью. Война – единственный путь все исправить. И ты должен быть готов.

Загадки, всегда загадки у этих Пророков.

– Зло, – процедил я сквозь зубы. – Какое зло? Когда? И как война может это исправить?

– Однажды, Элиас Витуриус, эти загадки станут тебе понятны. Но не сегодня.

Он замедлил шаг, когда мы подошли к казармам. Все двери были закрыты. Я не слышал проклятий, рыданий, храпа. Ни единого звука. Где мои люди?

– Они спят, – пояснил Каин. – Потому что той ночью не смыкали глаз. Сегодня их не будут тревожить мертвые в их снах. Это награда за доблесть.

Ничтожная награда. У них еще будет завтрашняя ночь, чтобы просыпаться с криками ужаса. И все остальные ночи…

– Ты не спросил про свой приз, – напомнил Каин, – за победу в Испытании.

– Я не хочу никакого приза. Только не за это.

– Тем не менее, – сказал Пророк, когда мы подошли к моей комнате, – ты его получишь. Твоя дверь будет заперта до рассвета. Никто тебя не побеспокоит. Даже Комендант.

Он вышел из казармы, а я смотрел ему вслед, с тяжелым сердцем думая над его словами о войне, о тенях и тьме.

Но я слишком устал, чтобы долго об этом думать. Все тело болело. Мне просто хотелось спать, хотелось забыть о том, что случилось, хотя бы на несколько часов. Я отбросил все мысли в сторону, отпер дверь и вошел в комнату.

41: Лайя

Дверь в мою камеру открылась, и я бросилась на звук, желая выскочить в коридор. Но холод проник в меня до самых костей. Конечности отяжелели, и чья-то рука легко поймала меня за талию.

– Дверь закрыта Пророками. – Рука отпустила меня. – Ты только поранишь себя.

Моя повязка упала, передо мной стоял маска. Я узнала его сразу же. Витуриус. Его пальцы ощупали мои запястья и шею, развязали веревки, вынули кляп изо рта. На секунду меня охватило замешательство. Все это время он спасал мою жизнь, поэтому он и допрашивал меня сейчас? Я осознала, что в глубине души мне всегда хотелось наивно надеяться, что он лучше. Пусть не обязательно он будет добром. Но и не злом.

«Ты это знала, Лайя, – упрекнул меня голос. – Ты знала, что он замышляет подлую игру».

Витуриус принялся неловко массировать шею, и тогда я заметила, что его кожаные доспехи запачканы кровью и грязью. Он и сам весь в порезах и кровоподтеках, а одежда изодрана в клочья. Он взглянул на меня сверху вниз, и в глазах сверкнула короткая вспышка горячей страсти, но тут же его взгляд подернулся холодом и чем-то еще… Удивлением? Грустью?

– Я ничего вам не скажу, – мой голос зазвенел высоко и тонко. Я стиснула зубы. Будь как мама. Не показывай страх. Я обхватила браслет. – Я не сделала ничего плохого. Поэтому вы можете пытать меня сколько угодно, но это не даст вам ничего хорошего.

Витуриус прочистил горло.

– Ты здесь не поэтому. – Он, казалось, врос в каменный пол.

Я посмотрела на него.

– Зачем же то красноглазое существо привело меня в эту камеру, если не для допроса?

– Красноглазое существо, – он кивнул, – хорошее определение. – И огляделся вокруг, как будто впервые видел это помещение. – Это не камера. Это моя комната.

Я взглянула на узкую койку, стул, холодный камин, зловещего вида черный комод, крюк на стене – для пыток, как я решила. Комната была больше моей, но такая же пустая.

– Почему я в вашей комнате?

Маска подошел к комоду и пошарил в ящике. Я напряглась – что там?

– Ты – мой приз, – ответил он. – За победу в Треть ем Испытании.

– Приз? – переспросила я. – Почему я…

Внезапно я все поняла и отчаянно замотала головой, как будто это могло чем-то помочь. Я остро осознавала, что порванное платье едва прикрывает обнаженную кожу, и попыталась подобрать клочки одежды. Отступила, но сразу уперлась в холодную и грубую каменную стену. Дальше отступать было некуда. Я видела, как Витуриус сражается. Он слишком быстрый, слишком большой, слишком сильный.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, – он отвернулся от комода и посмотрел на меня со странной симпатией в глазах. – Я не такой. – Он достал чистый черный плащ. – Возьми это. Здесь холодно.

Я посмотрела на плащ. Я так продрогла! Я мерзла с тех пор, как Пророк швырнул меня сюда несколько часов назад. Но не могла взять то, что предлагал Витуриус. В этом наверняка таилась какая-то уловка. Не иначе. Зачем меня выбрали призом, как не для этого? Тогда он кинул плащ на койку. Я почувствовала запах дождя и чего-то темного. Смерти.

Витуриус молча развел огонь в камине. Его руки дрожали.

– Ты дрожишь, – заметила я.

– Я замерз.

Огонь охватил дерево и начал терпеливо поедать его, всецело поглощенный своей работой. За спиной у Витуриуса крепились два меча, всего в нескольких футах от меня. Будь я достаточно быстрой, могла бы выхватить один.

Сделай это! Сейчас, пока он отвлекся! Я наклонилась вперед, но как раз в тот миг, когда собиралась ринуться к нему, он повернулся. Я замерла, смешно балансируя.

– Возьми лучше это, – Витуриус достал из ботинка кинжал и бросил его мне, затем повернулся к огню. – Он хотя бы чистый.

Теплая тяжесть кинжала в руке успокаивала. Я попробовала кончик лезвия большим пальцем. Острый. Я снова привалилась к стене и взглянула на Витуриуса настороженно.

Огонь в камине быстро разогнал холод. Когда пламя разгорелось ярче, Витуриус отстегнул свои мечи и приставил их к стене, довольно далеко от меня.

– Я буду там, – он кивнул на закрытую дверь в углу комнаты. Она ведет в пыточную, решила я. – Знаешь, этот плащ не кусается. А тебе здесь сидеть до рассвета. Так что можешь устраиваться поудобнее.

Он открыл дверь и исчез в ванной комнате. Спустя миг я услышала, как в полилась вода. Шелковое платье вскоре высохло от жара в камине. Поглядывая на дверь ванной, я позволила теплу проникнуть в меня. Затем рассмотрела плащ Витуриуса. Подол платья отпоролся и свисал до бедра, а рукав болтался на нескольких нитках. Шнурки лифа оторвались, слишком откровенно обнажая тело. Я вновь с тревогой взглянула на дверь ванной. Вскоре он выйдет.

В конце концов я взяла плащ и закуталась в него. Толстая и плотная ткань плаща оказалась гораздо мягче на ощупь, чем я ожидала. Я узнала его запах – запах пряностей и дождя – и вдохнула поглубже, но почти сразу отдернула нос, так как дверь хлопнула и появился Витуриус с окровавленными доспехами и оружием в руках. Он отмыл грязь и переоделся в чистое.

– Устанешь стоять всю ночь, – заметил он. – Можешь сесть на постель. Или возьми стул.

Я не сдвинулась с места, и он вздохнул.

– Ты мне не доверяешь, я понимаю. Но если бы я хотел причинить тебе боль, я бы уже давно это сделал. Сядь, пожалуйста.

– У меня нож.

– Можешь взять еще и меч. У меня куча оружия, которое я видеть больше не хочу. Возьми все.

Он опустился на стул и начал чистить наколенники. Я, все еще напряженная, присела на краешек кровати, готовая защищаться, если понадобится. Витуриус был от меня довольно близко, я могла дотянуться до него.

Долгое время он молчал. В его движениях чувствовались тяжесть и усталость. Под маской полные губы казались жесткими, челюсть упрямой. Но я помнила, каким было его лицо на фестивале. Красивым. Даже маска не могла это скрыть. Темная ромбовидная татуировка Блэклифа виднелась сзади на шее, отливающей серебром в том месте, где металл маски прилегал к коже.

Страницы: «« ... 1415161718192021 »»

Читать бесплатно другие книги:

Морские сражения Второй мировой войны не уступали по своему значению и драматизму многим сухопутным....
Случилось так, что три подруги одновременно оказались на отдыхе в Турции, правда, на разных курортах...
У многих народов есть свои легендарные личности, на помощь которых люди и сегодня возлагают надежды ...
В Лондоне живут две молодые женщины. Кэтрин работает горничной в богатых домах английской столицы. М...
Тибетская медицина вобрала в себя знания древних цивилизаций и все лучшее из восточных ветвей народн...
Пуэрто-Рико.Остров, на котором невозможно работать – а можно сойти с ума, спиться или влюбиться. Или...