Крестовый поход детей Аволедо Туллио
И он потянул Джона дальше, таща его за ворот куртки и не заботясь о том, что тот был ранен и слеп. Он мчался с такой скоростью, что, казалось, убегает от кого-то. В коридоре они не встретили ни одной живой души. «Успокойся, — говорил женский голос в голове священника. — Здесь нет никакой опасности. Успокойся». Перед ним появился поворот в другой коридор, такой же широкий, как и первый.
Управляющий свернул в него, таща за собой Джона.
Управляющему было достаточно редких факелов на стенах для того, чтобы ориентироваться в этом подземном пространстве, необъятном по сравнению с тесными помещениями Святого Каллиста. Джону, естественно, освещение не было нужно вовсе. В его странном зрении факелы были всего лишь золотыми переливающимися формами, танцевавшими, словно призраки света, под действием воздуха, приводимого в движение проходящими мимо людьми.
От коридора отходили десятки других маленьких, совершенно одинаковых комнат. В одной из них двое человек в пластиковых накидках и противогазах собирали со стен грибы, счищая их чем-то вроде щеток в маленькие корзины, висевшие у них на боку.
Они еще раз свернули за угол и оказались перед ведущей вниз рампой, выкрашенной в желтые полосы. Краска почти совершенно истерлась под действием времени и обуви ходивших по ней людей.
Они спустились по второй, практически идентичной рампе.
Внезапно Джон осознал, где они находятся.
Подземные этажи многоуровневого гаража.
Комнаты по бокам коридора на самом деле были частными гаражами. Автоматических дверей на них не было. Вероятно, их использовали для каких-то других целей. Быть может, переплавили на оружие и инструменты.
Несколько минут спустя за последним поворотом Джон увидел, что произошло с эти дверями.
Проход перегораживала стальная стена.
На стене висела металлическая табличка.
В измененном зрении Джона рисунки и буквы выглядели странными, но тем не менее ему удалось понять их значение. На табличке был изображен план этажа.
Судя по рисунку, за стеной открывалось гигантское пространство — открытый гараж размером с весь этот этаж. На стене красной краской была изображена цифра: «-3».
Это был номер этажа, на котором они находились.
Двери, снятые с частных гаражей, были спаяны в две полые откосные стены, защищавшие пространство по ту сторону. Одна внешняя ограда и одна внутренняя, почти до потолка в высоту. Заточенные металлические шипы торчали из листов первой ограды и были направлены и наружу, и внутрь. Это было потрясающее оборонное сооружение. Внутри первой крепостной стены было около двух метров свободного пространства, в котором могло разместиться около тридцати бойцов, а прямо за ней лежала намотанная на заостренные столбы колючая проволока. А уже за этим препятствием находился второй барьер. В нем металлические листы были спаяны во много слоев, а наверху открывались высокие узкие бойницы. По оценке Джона, этот барьер должен был быть окоо полуметра в толщину. Защитники, лица которых виднелись в бойницах, стояли на приподнятой над полом площадке, затылками практически касаясь потолка. Джон насчитал шестерых бойцов, вооруженных оружием, напоминавшим охотничьи ружья.
Широко расставив ноги, Управляющий встал перед единственной дверью в первой ограде.
Двое юношей, на которых были такие же накидки, что и на сборщиках грибов, открыли дверь, легко повернувшуюся на хорошо смазанных петлях. Они тоже были вооружены, но только пистолетами. Они поприветствовали Управляющего и внимательно оглядели его гостя.
В пространстве между двумя оградами было чисто. В металлических ящиках хранилось оружие и форма. Ящики были закрыты, но для Джона это была не помеха. Он был способен узнать об их содержимом из сознания охранников. В ящиках лежало старое оружие, заряженное эмоциональной энергией, которая окрашивала все в ярко-красный, как флуоресцентная краска.
Спортивные луки, копья, пики, несколько пистолетов.
В качестве арсенала — не очень-то.
Вторая дверь была совсем другой. Просто поразительная вещь. Массивная конструкция, собранная из скрепленных болтами листов, весом, должно быть, в тонну. Казалось, ее не сдвинуть и вдесятером, но в реальности силы одного юноши хватило на то, чтобы открыть ее простым движением руки, как будто это дверца холодильника былых времен.
Они вошли. Металлические стены были более сорока сантиметров в толщину — Джон определил почти точно. Под такой защитой караульные могли приостановить почти любую атаку, а затем отступить, закрыв окна металлическими же ставнями.
«Кто бы он ни был, спроектировавший эти укрепления знал свое дело», — подумал Джон.
Я недооценил вас из-за вида твоих солдат в воскресенье в больнице.
Многие нас недооценивали.
Джон хотел спросить, почему все эти укрепления были внутри жилой зоны, а не снаружи, где они могли бы устрашить любого врага. Но Управляющий ответил на этот вопрос еще до того, как Джон успел задать его.
Мы не хотим, чтобы кто-либо извне понял, насколько хорошо защищен Город. Это может вызвать желание завоевать его. Поэтому снаружи мы держим низкий профиль. Поэтому наши… гости… видят только то, что мы хотим, чтобы они видели.
Так что же, больница для вас не важна?
Администратор пожал плечами и улыбнулся.
Это не настоящая больница. У нас есть другая внутри Города. Настоящая.
Так вот почему она больше похожа на подвал, чем на укрытие?
Именно, — ответил Управляющий удовлетворенно. Дверь второй ограды закрылась у них за спиной. Черные портьеры из плотной и тяжелой ткани скрывали пространство перед ними.
Управляющий отодвинул край одной из них и пропустил Джона вперед.
Глава 4
БИБЛИОТЕКА
Если бы Джон по-прежнему обладал обычным человеческим зрением, его поразил бы ярчайший свет, заливавший огромное помещение за занавесками.
А также тепло.
Страдание погрузило мир во тьму и холод. И для человечества они стали нормой. Поэтому столкновение с этим огромным подземным пространством было чем-то совершенно невероятным.
В помещении было по меньшей мере восемнадцать градусов тепла, а освещение обеспечивали длинные панели, висевшие на потолке. Человек, живший до разрушения мира, посчитал бы такое освещение слабым. Но в новые времена оно казалось необычайно ярким.
В свете панелей было видно все великолепие подземного помещения. Точнее сказать, то, что в эти убогие времена считалось великолепием.
Люди здорового вида ходили вдоль прилавков чего-то вроде рынка. Автомобили и фургоны были переделаны в спальни, а старый туристический прицеп — в подобие бара, на котором даже было написано готическим шрифтом: «АДМИРАЛ БЕНБОУ».
Ну что, нравится тебе наш Город? — спросил Управляющий с детским воодушевлением, но сразу нахмурился. — Прости. Я забыл, что ты не можешь видеть.
Не надо извиняться. Чтобы понять, какие вы счастливчики, видеть не нужно. Я чувствую жару. И свет.
Произнося эти слова, отец Дэниэлс почувствовал себя неуютно. До Страдания немногие назвали бы температуру в восемнадцать градусов жарой. И уж тем более не посчитали бы ярким свет этих панелей на потолке. Но после крушения цивилизации многие вещи, когда-то казавшиеся нормальными, превратились в чудо.
Когда наступило Чрезвычайное положение, здание у нас над головами было совсем новым, всего несколько недель. Его построили специально для какого-то мероприятия. Типа ярмарки. Кажется, она называлась Европейской выставкой. На ней должны были демонстрироваться чудеса прогресса. Это здание и правда прекрасно выдержало удар, и многие вещи до сих пор функционируют. И термоизоляция была высшего качества. Поэтому мы можем подниматься до самого последнего этажа. Оттуда открывается великолепный вид. То есть, прости…
Я уже говорил, что тебе не за что извиняться. И да, я хотел бы подняться на последний этаж.
Посмотрим. То есть, я хотел сказать…
Дэниэлс махнул рукой. Но его губы улыбались.
Да прекрати ты стесняться. Пожалуйста. Расскажи лучше, что продолжает функционировать.
Ну эм… Свет, окна. Все остальное поломалось — одно за другим. Десять лет назад здесь было действительно хорошо. Работало отопление. Была проточная вода.
Молодой человек почесал бороду. Разбежавшиеся при этом вши красноречиво свидетельствовали о последствиях этих поломок.
По сравнению с другими виденными мной местами вам повезло. Поверь мне. Скажи лучше, почему ты сказал, что часовой чувствовал себя плохо из-за того, что не ел? И почему ты рассказал мне о Приношении?
Управляющий улыбнулся.
Я хотел напугать тебя.
Значит, вы не едите своих покойников?
Нет. Этому парню было плохо из-за вируса, который он подхватил снаружи. Это же называется вирусом, правильно?
Да. Так что же тогда представляет собой это ваше Приношение?
Ему нас научила Мама. Она прочла о нем в одной книге. Позже я покажу тебе. То есть…
Я понял. Не извиняйся.
Они пересекли это подземное пространство.
Не все осветительные панели были включены. В некоторых темных местах располагались высокие конструкции, поднимавшиеся до самого потолка. Они были похожи на гигантские шкафы, сколоченные из самых разнообразных материалов: дерева, листового железа, пластика. Во всех шкафах лежали матрасы. На некоторых полках спали люди, завернувшись в одеяла, на которых заплаток было больше, чем самой материи.
Мы спим по очереди. Одна дозорная команда всегда расставлена по периметру Города, другая патрулирует окрестности, плюс две команды разведчиков. Как та, что тебя подобрала.
Вам все еще удается что-то находить?
Не еду, если ты думаешь об этом. Ее уже не найти. Но порой нам попадаются кое-какие сокровища. Магазин крепежа в двух кварталах отсюда обеспечил нас порядочным количеством материалов. Нам понадобилось три месяца, чтобы полностью опустошить его и транспортировать все это в Город. Но еда — нет. Вина и крепкого алкоголя — сколько хочешь, но Мама запретила нам пить, так что мы используем его только в качестве обменного товара. Например, нынешняя Мать милосердия стоила нам шести ящиков вина и десяти бутылок виски. Это была выгодная сделка, хотя, возможно, тебе и другим людям не из Города так не покажется.
Джон Дэниэлс не ответил. Он был слишком занят наблюдениями за тем, что ему удавалось уловить. Так, отсутствие пожилых людей добавляло еще один штрих к образу Города, формировавшемуся в его сознании.
У них было некоторое количество детей, но немного. О них заботились матери. Было даже нечто вроде школы. Учительница — одна из самых взрослых женщин, которых Дэниэлс к этому времени успел увидеть в Городе, — писала на доске слова, а класс, состоявший из детей разного возраста, повторял их вслух.
Дэниэлс вновь пообещал себе спросить Управляющего, как вышло, что в Городе нет взрослых, но тут они очутились у цели своего путешествия. Перед ними стояла любопытная конструкция.
Она напоминала пластиковый домик из тех, которые когда-то савили в саду для детских игр. Но только этот домик был гораздо больше — по меньшей мере десять на десять метров и высотой до потолка. Он был ярко раскрашен: красная крыша, желтые стены и зеленые окна и двери.
Управляющий достал из кармана огромный ключ и торжественным движением вставил его в замочную скважину столь же впечатляющих размеров.
Дверь открылась.
Заходи, — сказал молодой человек, помогая Дэниэлсу переступить порог. Как только они вошли, он зажег керосиновую лампу, а затем одну за другой такие же лампы, висевшие вдоль стен. — Добро пожаловать в нашу библиотеку, — объявил он торжественно. Дэниэлс был поражен.
Все стены были сплошь уставлены низкими шкафами, в которых помещались ряды книг. В помещении пахло плесенью, а зеленое ковровое покрытие, которое, вероятно, должно было изображать полянку, покрывали влажные пятна.
«Так это и есть их хваленая библиотека», — разочарованно подумал Дэниэлс.
Все книги были детскими. С яркими обложками и красочными иллюстрациями.
Заметив гордость Управляющего, Дэниэлс заставил себя улыбнуться.
Он провел пальцами по корешкам. Сфокусироваться на буквах ему не удалось.
Священник взял одну из книг, легкую, как перышко.
Что это? — спросил он юношу.
«Моби Дик».
Книжка в его руках была ужасно тонкой.
Когда Дэниэлс читал ее в университете, шедевр Мелвилла был романом в восемь сотен страниц.
Значит, это и есть библиотека.
Да.
А другие книги у вас есть?
Есть, в других комнатах Города. Но они скучные, в них почти ничего, кроме цифр.
Значит, вы учитесь здесь. И ваше образование строится на этих книгах.
Да. Мама всегда говорила нам, что мы должны учиться.
Понимаю. А где сейчас Мама?
Юноша помрачнел.
Она покинула нас. Семь лет назад.
Ты хочешь сказать, что она умерла?
Да. Пока она была жива, Город процветал.
Мне кажется, что вы и сейчас неплохо справляетесь.
Но это ничто по сравнению с тем, как мы жили тогда, — вздохнул Управляющий. Он сел на одну из малюсеньких детских табуреточек, раскрашенных яркими красками. — А теперь расскажи мне про Тома Сойера.
«И что же теперь делать?» — спросил себя Дэниэлс.
Он читал эту книгу в детстве. В памяти сохранились только название и сюжет в самых общих чертах. Только инстинкт самосохранения заставил его сказать мальчику, что он знает ее наизусть.
Он закрыл глаза.
Ничего не изменилось. Его зрение не было связано с глазными яблоками. Он погрузился в собственное сознание. Этому трюку его научил Монах.
Представь себе, что ты рыба, плавающая неглубоко в озере.
Представь себе, что внезапно появляется охотник. Это медведь.
Представь себе, что ты изо всех сил бросаешься ко дну озера.
Ты опускаешься все глубже, ныряешь ко дну, туда, где вода темна, словно мантия мрака.
Сознание Дэниэлса погрузилось на дно озера.
Вокруг была тьма, в толще которой то появлялась, то вновь исчезала крошечная светящаяся точка.
Джон поплыл к этому свету.
Свет шел от пламени костра. Сперва стал виден его красноватый отблеск, а затем — звезды на черном бархатном небе.
Теперь он был не на дне озера, а на его берегу, на небольшой поляне.
Сидевший у костра человек в капюшоне склонился к угольям и ворошил их веткой, чтобы расшевелить пламя.
Джон подошел к нему неестественно легкими шагами. Это было похоже на видеозаписи передвижения человека на Луне. Как будто сила притяжения была слабее земной.
Добро пожаловать, Джон, — сказал сидевший у костра и движением руки пригласил Дэниэлса сесть рядом.
Трава была мягкая, свежая. У Джона сжалось сердце. Он так давно не трогал траву. Он даже боялся помять ее, несмотря на то, что прекрасно знал: то, что окружает его, не настоящее — чистая иллюзия.
Он дотронулся до травы. Выскочивший на руку сверчок щекотнул его пальцы. Воздух был теплый, пахло зеленью и дымом костра.
Ты прошел большой путь со времени нашей последней встречи.
Дэниэлс покачал головой.
Большой путь и огромный крюк.
Его собеседник пожал плечами.
Каждый шаг на нашем пути имеет смысл. Каждый кажущийся крюк на самом деле является частью прямого пути. Ты никуда не сходил с него.
Быть может.
Раз ты вернулся ко мне, значит, я тебе для чего-то нужен.
Я думал, ты знаешь.
Быть может. Но я хотел бы, чтобы ты сам сказал мне это.
Ты нужен мне, Монах.
Опять ты меня так называешь…
Но ты не представился. Пока ты не скажешь мне своего имени, я буду звать тебя так.
Как хочешь. Видел, какие сегодня звезды?
Дэниэлс поднял голову. Млечный Путь тек мимо них, как белая река. Такая красивая, что дух захватывало.
Ты скучаешь по звездам? — прошептал Монах. — Настанет день, когда они снова засияют над этой землей. И знаешь что? Люди не обратят на это никого внимания. Как не замечали их до катастрофы. Ну, так что ты от меня хочешь?
Ты ведь знаешь. Я сказал мальчику, что знаю кучу книг наизусть, а это неправда.
Почему ты говоришь, что это неправда?
Потому что я не помню из «Тома Сойера» ни единого слова.
Ты в этом уверен? Ты же все-таки читал его.
Очень много лет назад.
Значит, он где-то здесь. Попробуй заглянуть внутрь.
Монах направил свой указательный палец, очень длинный и костлявый, на дорожную сумку, лежавшую на камне.
Давай. Открой ее.
Джон повиновался. Его рука просунулась в складки ткани. Пальцы сомкнулись на каком-то твердом предмете.
Он вынул его. Это была книга. Старое издание в кожаном переплете.
Он раскрыл обложку.
«Приключения Тома Сойера». Глава первая.
Читай вслух, — велел ему Монах.
«— Том!
Нет ответа.
Том!
Нет ответа.
Куда же он запропастился, этот мальчишка?.. Том!
Нет ответа.
Старушка спустила очки на кончик носа и оглядела комнату поверх очков; потом вздернула очки на лоб и глянула из-под них: она редко смотрела сквозь очки, если ей приходилось искать такую мелочь, как мальчишка, потому что это были ее парадные очки, гордость ее сердца: она носила их только «для важности»; на самом же деле они были ей совсем не нужны; с таким же успехом она могла бы глядеть сквозь печные заслонки. В первую минуту она как будто растерялась и сказала не очень сердито, но все же довольно громко, чтобы мебель могла ее слышать:
Ну, попадись только! Я тебя…»[5]
Джон собирался перевернуть страницу, но тут Монах выхватил книгу и бросил ее в пламя.
Что ты делаешь?
Тебе не нужна эта книга.
Еще как нужна!
Нет. Ты уже ее знаешь.
Это неправда!
Ты уже ее знаешь! — повторил собеседник Дэниэлса не терпящим возражений тоном, как говорят с раскапризничавшимся ребенком. Он пошевелил страницы книги веткой. Пламя разгорелось, но лица под капюшоном по-прежнему нельзя было разглядеть. Как будто оно поглощало свет.
Возвращайся туда, откуда ты пришел, — отрезал Монах. — Твоя просьба исполнена.
Джон почувствовал рывок. Это походило на ощущение, которое он испытал, когда в восемнадцать лет одна подруга убедила его попробовать банджи-джампинг. Он почувствовал себя так же, как в тот момент, когда резиновый канат отдергивает тебя обратно и ты летишь вверх.
Сознание Джона Дэниэлса снова наполнилось светом, а уши звуками. Взрыв света, вспышка звука. Другое место.
…что я могу доверять тебе, — заключил Управляющий.
С того момента, когда Джон погрузился в черные воды своего сознания, не прошло и секунды.
Расскажи мне эту историю, — настаивал молодой человек.
Джон опустил голову. Медленно поднял ее. Его охватило странное чувство. Откашлявшись, он начал рассказывать:
«Приключения Тома Сойера. Глава первая.
Том!
Том!
Нет ответа.
Куда же он запропастился, этот мальчишка?.. Том!
Нет ответа.
Старушка спустила очки на кончик носа и оглядела комнату поверх очков; потом вздернула очки на лоб и глянула из-под них: она редко смотрела сквозь очки, если ей приходилось искать такую мелочь, как мальчишка, потому что это были ее парадные очки, гордость ее сердца: она носила их только «для важности»; на самом же деле они были ей совсем не нужны; с таким же успехом она могла бы глядеть сквозь печные заслонки. В первую минуту она как будто растерялась и сказала не очень сердито, но все же довольно громко, чтобы мебель могла ее слышать:
Ну, попадись только! Я тебя…
Не досказав своей мысли, старуха нагнулась и стала тыкать щеткой под кровать, всякий раз останавливаясь, так как у нее не хватало дыхания. Из-под кровати она не извлекла ничего, кроме кошки».
Управляющий тихонько захлопал в ладоши. Его глаза сияли от радости.
Ты знаешь всю книгу наизусть? Прямо всю целиком? У нас этой книги нет!
Джон утвердительно кивнул.
У меня есть и эта книга, и многие другие. Внутри. В моей голове.
Я хочу, чтобы все послушали, как ты рассказываешь историю Тома Сойера. Сегодня вечером мы организуем публичные чтения. Мы устроим праздник.
Как скажешь. Но сейчас позволь мне изучить вашу библиотеку. Я хочу понять, какие книги у вас есть, а каких не хватает.
Молодой человек взял Дэниэлса под руку. Он зачитал ему вслух названия книг из первого шкафа. Все это были детские книжки. По таким хорошо учить алфавит: много иллюстраций, мало текста. Во втором шкафу книг было больше. Это были простые истории, адаптированные для младших классов. Джон попросил подвести его к шкафу, который Управляющий назвал секцией для взрослых. Она полностью состояла из коротких детективных романов о приключениях Скуби-ду и говорящего мышонка Джеронимо Стилтона.
Самыми взрослыми книгами оказалась серия романов о Гарри Поттере. Никакой справочной литературы не было вообще. Ни единого атласа, ни единого словаря.
О, да нам и не нужен атлас, — с улыбкой сказал Управляющий, гордо указывая на большой геополитический глобус.
Джон Дэниэлс подошел к пластиковому шару. Провел рукой по его поверхности. Его пальцы прошли по государствам, которые некогда были безгранично могущественны: Китай, Россия, Соединенные Штаты Америки…
Quomodo sedet sola civitas…[6]
Ничего из этого больше не существует, — подумал он.
Если бы теперь кому-нибудь пришло в голову раскрасить этот глобус в его настоящие цвета, получился бы серый шар, укрытый плотным покрывалом облаков, под которыми тлеют угли атомной смерти…
Нет больше стран, нет спутников, изучающих космос, нет больше самолетов, бороздящих смертоносные небеса планеты.
Солнце стало нам врагом.
Дождь стал нам врагом.
Слеза скатилась по его щеке, с трудом пробираясь сквозь многодневную бороду.
Quomodo sedet sola civitas /plena populo…[7]
Тебе плохо? — с тревогой спросил его Управляющий.
Нет. Это было всего лишь мгновение. Все прошло.
Тогда скажи мне, что ты думаешь о нашей библиотеке.
Несомненно, это самая большая из всех библиотек, что я видел после… после Чрезвычайного положения.
«И самая бесполезная», — хотел добавить он, но не сделал этого.
Она стала для нас школой, — с гордостью произнес юноша, — и даже больше. Это способ помнить старые времена. Которые однажды вернутся.
Думаешь?
На лице Управляющего выразилось возмущение.
Конечно! Человечество сумеет вернуться на путь к величию. Нужно только дождаться времени, когда зима кончится и на поверхности снова можно будет жить. Мама всегда говорила, что это всего лишь вопрос времени.
Читать бесплатно другие книги:
