Крестовый поход детей Аволедо Туллио

Глава 5

ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ ДЛЯ ЧАЙНИКОВ

Сидя в последнем ряду кинотеатра, Джон Дэниэлс недоверчиво слушал фильм, который в последний раз видел в детстве. В мире, которого уже не существовало, вместе с друзьями, которых давно уже не было в живых. Друзьями, которые, должно быть, уже 20 лет как стали радиоактивной пылью на ветру или частью бесплодной земли, занявшей место зеленых полей Массачусетса.

На сцене двое мальчуганов изображали Люка Скайуокера и Дарта Вейдера.

Переходи на темную сторону силы, вместе мы будем править галактикой!

Нет! Никогда! Лучше смерть!

Послушай, Люк: я твой отец, а ты мой сын.

«Хотя с тем же успехом могло быть и наоборот», — улыбнулся Джон.

Несомненно, в оригинале реплики были менее патетическими, чем то, что произносилось на сцене так называемого кино. Но Дэниэлс все равно был очарован энтузиазмом актеров, той энергией, которую они вкладывали в исполнение драмы, написанной в эпоху, так же далекую от них, как Греция Аристофана и Эсхила.

Дарт Вейдер был юношей лет двадцати в шлеме из папье-маше, вид которого красноречиво свидетельствовал о том, что автор костюмов никогда в жизни не видел оригинального фильма. Судя по всему, не видел его и сценарист. Создавалось впечатление, что реплики были взяты из воспоминаний страдающего болезнью Альцгеймера, причем с частым внедрением элементов из других частей саги.

Несмотря на все это, Джон получил огромное удовольствие. Отсутствие профессионализма восполнялось энтузиазмом авторов, а переписанный текст в некоторых отношениях был даже лучше оригинального. Фрейдистский аспект был полностью опущен, зато представление было пронизано духом надежды: в финале Люк, Дарт Вейдер и Хан Соло вели бунтовщиков и эвоков (о'кей, двух бунтовщиков и одного эвока — хорошенького ребенка, очень увлеченного своей ролью) в атаку против Звезды Смерти. Одно только веселье в финале, когда хорошие и плохие вместе праздновали на балу победу Силы, полностью окупало стоимость билета, как сказал Джон Управляющему после спектакля.

А текст точно повторяет оригинал? — в беспокойстве спросил юноша.

Не совсем. Но, на мой вкус, он в некотором смысле даже лучше.

Серьезно?

Конечно.

А ты не мог бы… помочь нам восстановить утраченные реплики? «Звездные войны» — классика нашего репертуара.

Джон покачал головой.

У нас есть более важные дела.

У нас? У тебя с кем?

У меня с тобой.

Они сидели в кабинете Управляющего. Зрение Джона не позволяло ему видеть детали. В комнате находились письменный стол, офисное кресло на колесиках. И два ветхих шкафа из тех, что когда-то использовались для хранения документации.

Здесь хранится история Города, — гордо сказал молодой человек. Джон изобразил приличествующую взволнованность.

Во всей этой кажущейся довоенной нормальности был лишь один элемент, смысл которого он не понимал. Это была висевшая на одной из стен барочная рама внушительных размеров, казавшаяся совершенно пустой — за исключением крошечного квадратика в центре, который Джон видел как кусочек мозаики из цветного тумана.

Ты чувствуешь себя достаточно окрепшим? — спросил Управляющий.

Да.

Мать говорит, что твое исцеление произошло ненормально быстро.

Джон улыбнулся.

А что в нынешние времена нормально?

Ты прав. Когда разразилось Чрезвычайное положение, мне было всего пять лет. Я мало что помню. Но я помню, что до этого было теплее и не было Созданий ночи.

Вы все так их называете?

Да, а что? А ты как их называешь?

Джон пожал плечами.

Их везде называют по-разному. «Создания ночи» отлично подходит.

Ты когда-нибудь сталкивался с ними?

Да. А ты?

Юноша вздрогнул.

Я нет. Но время от времени их встречают разведчики. Вот Вагант мог бы рассказать тебе пару историй, от которых мороз по коже. Это бесконечно странные создания.

Да, это правда. Но ведь странность не обязательно должна пугать.

Управляющий улыбнулся.

Ну от тебя-то это звучит как от заинтересованного лица, тебе не кажется?

Этот молодой человек, принявший на себя столь тяжелые обязанности, вызывал у Дэниэлса все большее восхищение. Сочетание неуверенности и твердости в его ауре было симпатично священнику. Дон не был прирожденным начальником, но согласился стать им. Время бросило ему вызов, и он принял его.

Ответь мне на один простой вопрос. Эти Создания ночи когда-нибудь причиняли вам вред?

Юноша снова почесал бороду.

Нет. То есть, не в прямом смысле этого слова. Но их присутствие невыносимо. Они как будто проникают в твою голову. В их присутствии чувствуешь себя очень странно, — он раздосадованно взмахнул рукой. — Но что я тебе рассказываю. Ты-то уж точно знаешь все это лучше меня.

Я бы хотел пообщаться с этим Вагантом. Кто он? Кто-то вроде начальника вашей армии?

Вроде того. Но армии у нас нет. Город — демилитаризованная и денуклеаризованная зона.

Он трижды запнулся, произнося эти сложные слова, которые Джон считал давно забытыми и похороненными в прошлом.

С ним можно поговорить?

Сейчас он ушел на разведку. Он вернется завтра, но будет уставшим. Послезавтра можешь поговорить с ним. За это время ты как раз успеешь рассказать «Тома Сойера» младшему классу.

На этот раз его слова звучали не вопросительно. Джон кивнул.

И может быть, ты найдешь время и на то, чтобы все-таки рассказать мне, что ты делаешь так далеко от своего дома. Я даже могу допустить, что ты говоришь правду.

Я действительно говорю тебе правду.

Тем любопытней будет услышать твой рассказ. Но сейчас скажи вот что: что это за важные вещи, о которых ты хотел поговорить со мной?

Я довольно сильно устал. Мне не помешало бы поспать несколько часов.

Управляющий был вовсе не глуп.

Что-то мне не кажется, что ты действительно нуждаешься во сне.

Хорошо, скажем так: мне нужна пауза, чтобы подзарядить батарейки.

Сколько часов тебе нужно?

Скажем, три.

Ладно. Я провожу тебя до больницы и зайду за тобой через три часа.

Спасибо. Да, и последнее. Если мои расчеты верны, то завтра должно быть воскресенье.

Управляющий пожал плечами.

Ты не мог бы найти мне помещение? И сказать своим людям, что завтра в девять я проведу мессу и что все, кто захочет, могут прийти?

Управляющий задумался.

Я дам тебе комнату. И сообщу Городу о твоей мессе. Но не жди аншлага. В здешних краях Бог вышел из моды.

Джон улыбнулся.

Бог никогда не выходит из моды. Бывают периоды, когда ему остается верен только узкий круг знатоков, но из моды Он не выходит никогда.

Он поднялся.

Не беспокойся, не нужно провожать меня. Я сам найду дорогу.

Глава 6

УРОК НА ОТКРЫТОМ ВОЗДУХЕ

В трех километрах к северу от Города, в опасной близости к Запретной зоне, Вагант и его отряд двигались против ветра.

Мокрый снег бил в глаза, врывался под капюшоны. Очки на масках постоянно запотевали, а накидки из тяжелого пластика делали движения неуклюжими. Тащить сани, доверху нагруженные богатой добычей этой невероятно удачной экспедиции, было чудовищно тяжело. Их изначальной целью был супермаркет, но он оказался пустым. Зато под сугробом, стоявшим на парковке возле магазина обнаружились сани, которые они теперь и тащили в Город.

На санях было полно продовольствия.

Благодаря холоду драгоценные консервные банки с мясом и тунцом и еще более драгоценные бутылки оливкового масла все эти годы хранились, как в холодильнике.

Как только разведчики расчистили сани от снега, причина, по которой они стали обладателями этих сокровищ, открылась со всей очевидностью.

Рядом с санями лежали три трупа. По их неестественным позам, глубоким ранам от когтей и, прежде всего, по выражению ужаса на их заледеневших лицах, Вагант немедленно понял, что здесь произошло.

— Создания ночи, — прошептала Даниэла.

Она была не робкого десятка. Тем сильнее нотки ужаса в ее голосе поразили начальника разведчиков.

Как думаешь, откуда они? — спросил он ее.

Девушка покачала головой.

Трудно сказать. Похоже, они лежат здесь уже очень давно. На них нет никаких племенных знаков. Никаких цветов, указывающих на принадлежность к какому-нибудь городу. Они могли быть откуда угодно.

Все трое были вооружены. Два охотничьих ружья и один пистолет. По-видимому, они не сумели ими воспользоваться. Обыскав трупы, Вагант нашел пригоршню пуль для пистолета и четыре патрона для ружей.

В карманах людей были монеты. Странные монеты, сделанные из двух видов металла. Металл в центре был похож на золото, но явно таковым не являлся. Вагант положил их в карман. Они ничего не стоили, но он хотел сохранить их на память.

В тот день разведчиков было четверо. Двое новичков, для которых эта экспедиция была первой, справлялись даже лучше, чем ожидал Вагант. Сейчас они тащили сани невероятно бодро. Наверное, предвкушали момент, когда можно будет рассказать друзьям о найденном им сокровище.

Вагант улыбнулся, вспомнив свою первую экспедицию. Это было уже очень давно, но воспоминание оставалось ярким, как будто это случилось только вчера.

Его мысленный взор был устремлен в прошлое, когда вдруг произошло непредвиденное.

Создание ночи сидело на камне.

Оно было покрыто слоем снега, и Вагант не замечал его, пока оно не шевельнуло крыльями, стряхнув с себя снег и поднявшись во весь свой почти трехметровый рост. Ничто не предвещало его появления. Что самое странное, не было даже ощущения дискомфорта, которое всегда свидетельствовало о присутствии этих существ.

Ни он, ни Даниэла не успели достать оружие. А новичкам это даже не пришло в голову. Они вжались в сани, будто пряча свои спины от стоявшего перед ними монстра.

Создание повернуло к ним лишенное очертаний черное лицо и начало разглядывать их. Можно сказать, мирно. Без каких-либо явных враждебных намерений.

Вагант дал остальным знак не двигаться и сохранять спокойствие. Новички, вероятно, даже не заметили этого. Они как будто ушли в себя. Но Даниэла его поняла. Она медленно вынула руку из кармана и застыла совершенно неподвижно, как будто холод заморозил ее на месте.

Создание продолжало изучать их, а Вагант изучал его. Он впервые в жизни видел эту мерзость с такого близкого расстояния. Смотреть на них через прицел ружья было совсем другое дело.

Казалось, что тело этого создания сделано не из обычной плоти, а из какого-то другого материала, гладкого, как пластик. И что его утроба, где, по идее, должны были располагаться внутренности, тоже была совершенно гладкой.

Время от времени создание слегка шевелило крыльями. Может быть, просто рефлекс. Движения свидетельствовали о такой силе, что у Ваганта перехватывало дыхание.

Они стояли так очень долго. Молча, не двигаясь. Снег успел снова покрыть плечи создания. В бледном рассеянном свете предметы не отбрасывали теней. Создавалось впечатление, что смотришь не на живое существо, а на карандашный рисунок.

Потом рисунок начал двигаться. Создание вытянуло ногу и сделало элегантный, почти танцевальный шаг. Теперь его когти оказались совсем рядом с Вагантом. Молодой человек не сдвинулся ни на сантиметр. Тем не менее, внутренне он приготовился биться, сражаться с чудовищем, чтобы у остальных была хотя бы минута, драгоценная минута, которая дала бы им возможность бежать. Он не питал иллюзий. Создания передвигались стремительно. Но Вагант был главой экспедиции. Ответственность за всю группу лежала на нем. И его долгом было попытаться спасти их вне зависимости от того, насколько высоки шансы.

Быть может, он находился на краю гибели. Быть может, нет. Но сейчас его волновало не это: он жадно пользвался возможностью подробно изучить существо, словно вышедшее из ночного кошмара.

На правой руке создания было четыре пальца. Вагант не сомневался, что это именно рука, а не лапа. Но при этом на ней отсутствовал противопоставленный большой палец. Это означало, что существо не способно использовать оружие. А для чего еще мог он ему понадобиться? Достаточно когтей, черных и блестящих, как и все остальное тело, и острых, как лезвие. Ноги существа были погружены в глубокий снег. Ваганту стало интересно, есть ли у него когти и на ногах. Видимо, да, если судить по следам, которые эти создания оставляли на своих жертвах. Но у Ваганта не было ни малейшего желания проверять это на собственном опыте.

Стоять настолько близко к этому существу было чем-то невероятным, просто абсурдным. Вагант инстинктивно протянул к нему руку. Этот жест был спонтанным, как будто рука двигалась сама по себе.

Создание попятилось.

И тут Вагант сделал самое неправильное, что только можно было сделать в подобной ситуации.

Он шагнул вперед.

Даниэла в ужасе наблюдала, как ее друг приближается к монстру, из лап которого угрожающе торчат острые когти. Но внезапно создание взлетело. Оно распахнуло крылья, похожие на крылья демона со старинной фрески, и взмыло вверх с невероятной для такого внушительного тела скоростью.

Поднявшись, оно с безразличным видом повисло в воздухе перед ошеломленными людьми.

Один из новичков потянулся за пистолетом, но Вагант безмолвным движением остановил его.

Парить в воздухе для этого создания не составляло никакого труда. Ему было достаточно лишь время от времени взмахивать крыльями. Мощные движения кожистых перепонок каждый раз поднимали вихрь ледяного ветра с колючим снегом.

Оно продолжало разглядывать их. Несмотря на то что на лице этого чудовищного создания не было видно глаз, Вагант чувствовална себе его взгляд. На мгновение сознание существа раскрылось, и люди смогли увидеть себя через его восприятие.

Они были темными силуэтами, окруженными разноцветными ореолами. Взглянув на себя словно в волшебное зеркало, они поняли, что эти цвета отражали их душевное состояние. Они увидели страх и любопытство, а также полное отсутствие желания сопротивляться.

В то же время они увидели и чувство, которое испытывало это создание по отношению к ним.

Любопытство, смешанное с легким отвращением. В глазах этого существа монстрами были они.

Спустя мгновение видение рассеялось. Легким и мощным движением крыльев существо взмыло вверх и исчезло в пурге.

Четверо Горожан переглянулись, не веря, что это действительно произошло с ними.

Новички разразились смехом. Это был истерический смех, и Ваганту пришлось оборвать его, отвесив пощечину старшему из них.

— Прекратите. Пошли. Нам еще идти и идти.

Происшествие произвело на него гораздо более сильное впечатление, чем он хотел или даже мог признать. Встречи с Созданиями ночи, с Монстрами, как называл он их про себя, были чрезвычайно редки. Оба предыдущих раза, когда ему случалось столкнуться с этими нелепыми существами, он смотрел на них в прицел ружья. Но ни в первый, ни во второй раз он так и не выстрелил. У него было правило: «Не нападай на эти существа, если нет необходимости». Устанавливать себе правила — это самое важное, если хочешь выжить в мире без правил.

Свое первое правило Вагант никогда никому не рассказывал. Он усвоил его в своей секретной библиотеке на последнем этаже башни, в подземелье которой жил (и считал, что живет) их Город. Однажды ночью он обнаружил там книги. Когда на землю спускались сумерки, последний этаж становился достаточно безопасным. Даже окутанное вечным саваном облаков, после Дней грома Солнце было смертельно опасно. Как объяснил ему Исаак, все дело было в озоновом слое. Точнее, в его отсутствии. Еще одно последствие войны. Если, конечно, этот мир и в самом деле грохнулся именно из-за войны. Насколько им было известно, речь вполне могла идти и о случайности. Или о вторжении инопланетян, что среди прочего объяснило бы и появление Монстров.

В личной библиотеке Ваганта, надежно спрятанной под диванной обивкой, было довольно много книг, которые когда-то считались хорошими: классика, одна энциклопедия и некоторое количество научно-популярной литературы, которой он делился с Исааком. Но в основном это были комиксы Marvel и DC Comics. Он зачитал их до дыр с тех пор, как ребенком впервые обнаружил их в убежище, которое про себя называл Крепостью одиночества. У супергероев он кое-чему научился — самому важному для того, чтобы выжить в новом мире. Супергерои часто боролись с монстрами вроде тех, что бродили вокруг Города, и использовали при этом свои сверхспособности. А у него сверхспособностей не было. Зато были герои, которые восхищали и вдохновляли его. Это был его персональный пантеон, в котором Тор и Человек-паук занимали место пустышки-Иисуса. Мир, в котором жил Вагант, был расколот надвое. Из мрака опустошенной планеты он попадал в воображаемую вселенную героев, а потом возвращался назад. Постепенно Ваганту становилось все труднее сказать, какой из этих миров был для него более настоящим: тот неизменный и фантастический мир, в который он сбегал после каждой экспедиции, или так называемый реальный мир — мир кошмаров, в котором друзья в любой момент могли умереть, и если ты не хотел страдать, то лучшим решением было ни к кому не привязываться.

Он украдкой взглянул на Даниэлу. Ему нравилась эта девушка. Сильная, смелая и к тому же красивая. Она не просто нравилась ему, а нравилась очень сильно, и это было дополнительным поводом держаться от нее подальше. Из историй о супергероях он усвоил, что любовь опасна. Любить кого-то — значит некоторым образом зависеть от него. Бояться за него. Страдать, если потеряешь. В мире, не прощавшем сомнений и промедления, думать о другом человеке значило подвергать себя смертельной опасности.

Эй, пошевеливайтесь там. Тащитесь, как улитки.

Сани очень тяжелые…

Город кормит и защищает вас, вы не имеете права жаловаться!

Чем читать проповеди, лучше бы помог.

Это сказал Лоренцо. Он сбросил ремни, за которые они тянули сани, и встал с вызывающим видом, скрестив на груди руки. Вагант не ожидал этого. Он думал, что если неприятности и будут, то зачинщиком станет Франко.

Он подал Даниэле знак остановиться. Снял со спины рюкзак. Прислонил свое ружье к саням.

Что ты сказал?

Лоренцо посмотрел на него неуверенным взглядом.

Я спрашиваю тебя, что ты сказал?

Новичок поискал глазами глаза Франко, а потом Даниэлы.

Но его друг отвернулся, а девушка смотрела взглядом, который не сулил ничего хорошего.

Я жду ответа.

Я ничего не говорил.

Вагант отрицательно покачал головой.

Это неправда. Кое-что ты сказал. Напомнить тебе? Ты сказал «Чем читать проповеди, лучше бы помог».

Мальчишка заморгал так быстро, что его веки забились, словно крылья готовящейся взлететь птицы. Он что-то пробормотал.

Что ты там бубнишь?

Новичок покраснел.

Я сказал, что прошу прощения.

К сожалению, этого недостаточно.

Внезапно Вагант набросился на своего товарища по экспедиции, отвешивая ему сперва оплеухи, а потом удары кулаком, которые становились все сильнее и сильнее. Прямые удары, направленные в лицо, в ребра. После удара ногой между ног юноша упал на колени, крича от боли. Вагант заткнул его ударом колена в подбородок; парень рухнул спиной на землю и распластался, как мертвый.

Вагант презрительно посмотрел на него. Снова надел на спину рюкзак и взял в руки ружье.

Если не встанет через две минуты, бросим здесь, — сказал он, обращаясь к Франко, — а сани ты потащишь один.

Это был момент истины. Франко был гораздо толще и гораздо глупее Лоренцо. Предсказать его реакцию было невозможно. Но от нее зависело, смогут ли они вернуться домой живыми и с грузом.

Франко посмотрел на Ваганта. Потом надолго опустил взгляд под ноги. Наконец кивнул и принялся растирать лицо товарища снегом, чтобы привести его в чувство.

Лицо Лоренцо распухло, но ран на нем не было. Сильнее всего болели яйца. Но Вагант специально рассчитал силу ударов так, чтобы сделать ему не слишком больно. Франко растерянно посмотрел на него. Потом опустил глаза и снова накинул на себя упряжь саней.

Даниэла вздохнула с облегчением.

Когда новички потащили сани, она подошла к Ваганту.

Ты же понимаешь, что в один прекрасный день кто-нибудь из них убьет тебя? — прошептала она ему на ухо.

Он пожал плечами.

Рано или поздно умереть придется в любом случае.

Девушка растерянно посмотрела на него. У нее были глаза глубокого синего цвета. Синего, как небо, которого больше не было, как море, как голубые цветы, которые тоже давно исчезли. Она ничего не ответила. Ей стало бесконечно жалко этого сильного и одинокого юношу.

Постепенно к Лоренцо вернулись силы, и они пошли быстрее.

Крылатое создание следило за происходящим с вершины заснеженного холма, который когда-то был жилым домом. Под белым покровом оно не отличалось от статуи. Его лишенное очертаний лицо не выражало эмоций. Когда люди были уже далеко, оно резко взлетело взмахом своих мощных крыльев, исчезнув, как при пробуждении исчезает ночной кошмар.

Глава 7

РАЗЛАМЫВАЯ ПАЛЬЦАМИ НИЧТО

Крошечная комнатушка, которую Управляющий выделил для мессы, на поверку оказалась даже чересчур просторной. На мессу не пришел никто. Вряд ли здесь было так уж много развлечений, но идея посетить мессу все равно никому не показалась привлекательной.

В те моменты, когда Джон занимался подготовкой к мессе, ему еще удавалось думать о себе как об отце Дэниэлсе.

Он подождал десять минут, после чего решил начать.

Достал из рюкзака необходимое и разложил на выданном ему шатком столике. Естественно, гостий не было. Если бы они были, мессы пользовались бы невероятным успехом. Но теперь от хлеба остались одни воспоминания. «Как и от самой Католической церкви», — с горечью подумал Джон.

Священник расстелил на столе относительно чистую салфетку, поставил стакан и блюдце.

Теперь причастие стало исключительно символическим действием.

Когда-то от верующих требовалось поверить в то, что гостия и вино — это тело и кровь Христовы. Теперь от них требуется дополнительный акт веры: представить себе, что в моей руке находится гостия, а в стакан налито вино.

Он отслужил мессу с унынием, которого не испытывал даже в самые темные моменты.

Стыдясь этого чувства, он думал о священнослужителях прошлого. О тех, кто не давал погибнуть вере и обрядам в самые мрачные эпохи истории человечества. Джон молил Бога дать сил, чтобы он мог соответствовать уровню этих людей. При этом он сознавал, что сделан совсем из другого теста. Его вера была нетверда еще до Страдания. Он хорошо помнил один день за много лет до конца света, когда прочел о резне, которую устроил в Америке один сумасшедший. 32 ребенка от шести до десяти лет были расстреляны из автомата.

«Где Ты был, когда этот монстр направлял на невинных свое ружье?» — крикнул он в душе своему Богу.

Но какая-то часть его самого уже знала ответ. И она была сильнее любых сомнений.

Этих детей убил человек, а не Бог.

Бог позаботился об их душах, но он не мог отнять у убийцы свободу выбора. Такое объяснение Джон дал бы любому спросившему. Хотя на самом деле предпочел бы, чтобы Бог опустил с небес руку и вырвал сердце из груди ублюдка прежде, чем тот успел произвести хоть один выстрел.

Тем не менее, Дэниэлс не позволил своим сомнениям нарушить святость мессы. Он исполнил ее предельно внимательно и аккуратно. Отсутствие зрения не было помехой: руки знали все наизусть. Воспроизведение привычных действий давало некоторое утешение.

Только когда он начал читать «Отце наш», молитву с 1700-летней историей, что-то внутри начало сдаваться.

«Да приидет царствие Твое…»

Но мир больше не принадлежал Богу, и тем более не принадлежал он человеку.

«Хлеб наш насущный даждь нам днесь…»

Но какой хлеб? Быть может, в мире никогда больше не будет хлеба. Теперь слова «ядите: сие есть Тело Мое» следует понимать буквально…

«И не введи нас во искушение…»

Искушение выжить: пусть даже ценой убийства, насилия, грабежа. Именно в таком порядке: от менее тяжелого преступления к более тяжелому. Потому что отнять жизнь в этом царстве мрака и смерти было меньшим грехом, чем обокрасть…

«Но избави нас от лукавого…»

Как же это возможно в мире, где лукавый подстерегает в каждом вздохе, в каждом луче света, в каждой встрече. Бежать уже некуда. Враг находится внутри нас.

Лукавый одержал победу.

Джон вздохнул.

«Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь».

Аминь, — отозвался голос с порога комнаты. Вошел Управляющий.

Закончилось? — спросил он. Джон отрицательно помотал головой. Извинившись, молодой человек сделал два шага назад. Стоя у входа, он дослушал последние слова мессы. Когда отец Дэниэлс произнес слова благословения отсутствующим верующим, Управляющий улыбнулся. Он не перекрестился. Когда священник закончил собирать обрядовую утварь в рюкзак, юноша снова вошел в комнату.

Теперь можно поговорить с тобой?

Да.

У тебя было не особо много зрителей.

Месса не спектакль.

Хочешь сказать, что ты не разочарован?

Я хочу сказать, что это не имеет значения. По крайней мере, для меня. Ты хотел спросить меня о чем-то?

Я хотел напомнить тебе о чтении. «Том Сойер». Одна группа утром и две во второй половине дня.

Хорошо.

Хотя сегодня, конечно, выходной.

Для меня рабочий день воскресенье в любом случае.

Ах да. И, кстати, есть еще одно дело, о котором я должен поговорить с тобой. Мать милосердия говорит, что по ночам ты разговариваешь с какой-то женщиной.

В этом нет ничего странного.

Но видишь ли, дело в том, что эту женщину не видно.

Для меня это не проблема. Ты, наверное, заметил, что я слепой.

Управляющий покачал головой.