Как избавиться от синдрома ММ. Исповедь эмигрантки Щекотинская Ольга
– Это Масе… это Пусе… а это Олежке…
Иногда среди поношенной одежды попадались великолепные экземпляры. Я годами потом носила джинсы, свитера и куртки, извлеченные из контейнеров Армии спасения. А Кириллу однажды достались совершенно невероятные вещи – шикарная, почти новая дубленка с меховым воротником и модный серый длинный плащ.
В пакетах была не только одежда. Иногда в них можно было обнаружить одеяла, полотенца и постельное белье. Все это было очень кстати. Приобрести подобные вещи нам было не по карману.
Кажется, жизнь налаживалась. К тому же сценарий, который мы без особой надежды на успех распихали по всем без исключения кинематографическим фирмам Амстердама, неожиданно понравился директрисе одной из них. Она с энтузиазмом заявила, что хочет начать работу над фильмом по нашему сценарию, и написала официальное письмо в министерство с просьбой о предоставлении нам вида на жительство.
Мы полдня просидели в очереди в помещении здания иностранной полиции, где ожидали своей участи толпы выходцев из разных стран мира, жаждущих получить разрешение на проживание в прекрасной стране тюльпанов, и благодаря письму кинематографической дамы без всяких проблем получили в паспорта штампы с просьбой о виде на жительство по причине работы с амстердамской кинофирмой.
Однако легальность пребывания в стране нисколько не изменила нашего финансового положения. Деньги кончались катастрофически быстро. Нужно было cрочно что-то придумывать.
То, что придумалось поначалу, было, как впоследствии оказалось, очень плохой идеей. Мы решили попробовать незаметно выносить продукты из супермаркета. Была разработана целая хитроумная система с обменом пакетами. Несколько раз нам это без труда удалось, и мы, окрыленные успехом, решили, что проблема решена, и стали, видимо, менее осторожны, в результате чего были пойманы сотрудниками магазина. Тут же была вызвана полиция, на нас надели наручники и отвезли в полицейский участок. Там нас развели по разным камерам, где мы просидели в ожидании решения своей участи несколько часов. Потом по очереди допросили и… отпустили.
Трудно описать, что я чувствовала, сидя в полном одиночестве в маленькой холодной комнатушке. Это был и страх, и стыд, и ощущение полной беспомощности… Невозможно было предположить, сколько времени предстоит здесь провести. Может быть, нас уже и не отпустят, а отправят прямо в тюрьму… А может быть, депортируют в Россию. Я могла ожидать всего, чего угодно. Но самым ужасным было то, что меня разлучили с Кириллом. В тот момент я остро чувствовала такую огромную любовь к нему… Все на свете отдала бы я за то, чтобы снова оказаться рядом с ним, пусть в тюрьме, пусть в России, да где угодно, лишь бы только мне отдали его обратно…
На допросе я рассказала всю правду. То, что приехали сюда работать, амстердамская кинофирма заинтересовалась нашим сценарием и запросила для нас вид на жительство. Для раскрутки проекта необходимо время, а зарплату нам никто, естественно, не платил. Деньги, которые мы привезли с собой из России, давно закончились, поэтому ситуация стала настолько критической, что пришлось решиться даже на воровство.
Видимо, Кирилл рассказал то же самое. Да и вынесенные нами из супермаркета вещи были предметами первой необходимости – стиральный порошок, зубная паста, какая-то недорогая еда… В полиции ведь тоже люди работают. А может быть, у них просто была такая установка – попавшихся первый раз, отпускают.
Как же я была рада снова увидеть Кирилла. Мы, не проронив ни слова, обнялись, вышли из здания полиции и пешком добравшись до злополучного супермаркета, рядом с которым был пристегнут наш велосипед, направились домой. Больше мы никогда не позволяли себе подобных вещей.
На следующий день я дала объявление о поиске работы в местную бесплатную газету со смешным названием «Виа-виа», что в переводе на русский приблизительно означало «из рук в руки». Текст звучал так: молодая русская женщина с медицинским образованием ищет работу по уходу за больными и предлагает помощь по хозяйству. Через несколько дней мне позвонил мужчина, который представился хозяином отеля в городке Нарден неподалеку от Амстердама, и сообщил, что ему нужен именно такой человек, как я. Попросил приехать и сказал, что все объяснит на месте. Это была огромная удача.
Оказалось, что в его отеле по совершенно непонятным причинам постоянно жила пожилая и очень больная женщина. Ее проживание оплачивал сын. Женщина страдала полным недержанием мочи в связи с какой-то давней травмой. По каким причинам она со своим диагнозом жила в отеле, а не в соответствующем медицинском учреждении, мне до сих пор трудно предположить. Но тем не менее это было так.
Горничная, постоянно работавшая в отеле, просто не в состоянии была войти в номер этой постоялицы. От запаха, стоящего в комнате, у нее тут же начинался приступ тошноты. Поэтому Питер – так звали хозяина – и решил нанять русскую с медицинским образованием и даже готов был платить за эту грязную работу больше, чем всем остальным служащим – целых 12.50 гульденов в час вместо 10. Мои обязанности должны были заключаться в том, чтобы ежедневно менять несчастной женщине постельное белье и по возможности убирать комнату.
Конечно же, я согласилась. И первое, что сделала – посадила беднягу в ванну. Мне даже удалось промыть и кое-как расчесать ее достаточно длинные волосы, которые спутались в некое подобие дредов… Потом я целый день отмывала комнату. Видимо, усилий горничной с трудом хватало только на то, чтобы снять с постели мокрое белье и постелить чистое. На всех находившихся в комнате предметах лежал толстый слой пыли. Раковина была почти черного цвета от покрывавшего ее грязного налета.
Через какое-то время я поняла, что женщина помимо всего еще и страдает алкоголизмом, поскольку она почти сразу же стала настойчиво просить принести ей рюмочку дженевера – голландского варианта можжевелевой водки. Питер, услышав об этом, категорически запретил давать ей больше одной рюмки в день. И я старалась беспрекословно выполнять его указания.
Работой моей Питер был доволен. Постепенно он начал расширять круг моих обязанностей. Сначала он доверил мне убирать и другие номера в отеле, а спустя некоторое время стал даже позволять стоять за стойкой бара. Лучше бы он этого не делал…
Дело в том, что бар отеля был излюбленным местом встречи мужчин, проживающих в округе. Городок был небольшой и у Питера ежедневно собирались местные завсегдатаи, которым, видимо, безумно наскучила голландка Джанет, годами стоявшая за стойкой. А тут вдруг появляется этакая экзотическая птица – русская, недурна собой, говорит только по-английски с чарующим восточно-европейским акцентом…
В то время русских в Голландии было совсем немного, и я действительно была редкой птицей. Из-за меня у Питера даже увеличился доход, поскольку на новую, такую необычную барменшу, хотели посмотреть все. У меня даже появилось несколько поклонников из местных завсегдатаев. Они дарили мне цветы, предлагали довести до дома на своем автомобиле, пытались заинтересовать беседой…
И все было бы хорошо, если бы не ревность Джанет – ее вообще перестали замечать. В конце концов она не выдержала и нажаловалась на меня хозяину. Не знаю, в чем она смогла меня обвинить, но наверняка, придумала какой-то очень серьезный проступок…
Узнала я об этом от занятых ремонтными работами в отеле поляков. Они очень хорошо ко мне относились, тем более что видели, какую грязную работу я выполняю, причем выполняю добросовестно, и по собственной инициативе делаю то, о чем меня даже и не просят.
И вот вскоре я невольно оказалась свидетельницей забавной сцены. Джанет по каким-то хозяйственным делам вышла на внутренний дворик, где работали в тот день поляки. И они, обращаясь к ней на ломаном немецком, перемешивая его с польским матерным, перебивая друг друга, закричали:
– Эй, Джанет, курва, варум?.. Варум пирдолишь? Варум Стэйси нит арбайтен?
Пытались заступаться, как могли. Это было приятно. Жаль только, что права голоса они не имели. Питер сказал, чтобы я временно не выходила на работу, поскольку полиция начала интересоваться, что за люди у него работают, и не работают ли они по-черному. Просил переждать ситуацию. Но я была почти уверена – он больше не позвонит. И интуиция меня не обманула.
Не так-то просто было смириться с такой чудовищной несправедливостью. Но что я могла поделать? Кирилл, как мог, пытался меня утешить. В то время он относился ко мне очень тепло, казалось, он, наконец, оценил мою преданность и был благодарен за то, что ради него я отказалась от благополучной, комфортной и обеспеченной жизни с богатым голландцем, хотя и устраивал периодически сцены бешеной ревности по поводу моего короткого романа. Это было ужасно… а иногда даже страшно… Эти его вспышки ярости… Казалось, он совсем не в состоянии был себя контролировать. Лицо его багровело, глаза становились безумными и испепеляли меня ненавидящим взглядом. Он произносил угрожающие пророческие тексты о том, что я еще горько пожалею о своем к нему возвращении. Мог даже в припадке гнева толкнуть или ударить… Но потом просил прощения, плакал и целовал руки.
Через некоторое время Кириллу удалось найти неплохую подработку. Он вспомнил свое первое образование и по объявлению в той же газете «Виа-виа» получил достаточно творческую работу. Его наняли оформить стену в детской комнате в доме состоятельных голландцев, попросив расписать ее изображениями симпатичных зверюшек и птиц, героев местных мультиков. И обещали хорошо заплатить.
И вот у меня наступил хотя и короткий, но очень приятный период праздного существования. Впервые в жизни я оказалась в роли женщины, которую содержат… Было так приятно и непривычно с утра провожать своего мужчину на работу и до вечера чувствовать себя совершенно свободной. Можно было заняться, чем душе угодно.
Было прекрасное время года, мой любимый месяц – июнь, когда лето только начинается и впереди еще много теплых чудесных дней. День пока не начал убывать и в 10 вечера было еще совсем светло… Иногда я отправлялась на велосипеде на озеро неподалеку и просто валялась там на солнышке. А тогда, когда небо затягивало облаками и моросил мелкий, похожий на пыль дождь, какой бывает только в Голландии, бродила по центру Амстердама.
Амстердам… Я влюбилась в него с первого взгляда. Есть ли где-нибудь еще на свете город такой же сказочно красивый и уютный? Центр города, часто изрезанный каналами с перекинутыми через них многочисленными горбатыми мостиками. Узкие – в 2—3 окна, стоящие вплотную и словно опирающиеся друг на друга кирпичные дома с остроконечными или грушевидно закругленными крышами. Воздух словно напитанный энергией пьянящей свободы, удивительная атмосфера радости и праздника. Разношерстная, иногда очень экстравагантно одетая публика, толпы туристов, праздно бродящие по городу. Весело звенящие желтые трамваи, неторопливо скользящие по узким мощеным улицам. Огромное количество припаркованных в самых неожиданных местах велосипедов, уютные кафе с выставленными на открытом воздухе – иногда прямо на мостовой, – столиками. Очаровательные парки с неизменными каналами, плавно переходящими в живописные прудики, густо заселенные крупными, раскормленными туристами утками. Городские рынки длиной в улицу с колоритными продавцами, громогласно призывающими покупателей. Уличные музыканты, живые скульптуры на площадях, художники, торгующие картинками с изображениями самых живописных мест Амстердама…
Я могла часами бродить по городу, любуясь всей этой красотой, и даже дождливая погода не была для меня помехой. Давно не стриженные мои волосы отросли почти до лопаток и от дождя стали пышными и волнистыми… Уж не знаю от чего, то ли от непривычной для себя праздной жизни, то ли от голландского климата и качественных продуктов я как-то очень похорошела. Смотрела на себя в зеркало и, что случалось со мной крайне редко, сама себе нравилась…
Регулярно писала письма домой и получала ответы от мамы. Она сообщала, что ситуация в стране ужасна, никто не знает, чем всё это закончится, и люди со страхом ждут гражданской войны. Настойчиво советовала нам попытаться зацепиться в Голландии всеми возможными способами, поскольку ничего хорошего в России ждать не приходится. Я же в своих посланиях хвасталась тем, что Кирилл очень изменился, начал меня ценить, я чувствую себя любимой и нужной и мечтаю о том, что когда мы окончательно здесь устроимся и снимем нормальную квартиру, я заберу к себе сына. И мама приедет к нам в гости. И все у нас будет хорошо. И вообще, здесь просто замечательно!
Но все хорошее, как ни банально это звучит, очень быстро кончается. Закончилась и работа у Кирилла. Заработанных денег хватило ненадолго, и я снова дала объявление в газету. На этот раз позвонила молодая женщина и предложила работу няней. Пару месяцев я сидела с очаровательной маленькой двухлетней девочкой, дочерью безумно влюбленных друг в друга молодых красивых родителей. Работа была приятной, я должна была покормить малышку, погулять с ней, уложить после прогулки спать и дождаться возвращения с работы одного из родителей. Единственный минус – это нужно было делать не каждый день и платили за такую работу совсем немного.
Однажды на рынке, где мы постоянно покупали куриные окорочка для ужинов, мы случайно познакомились с нашей соотечественницей, молодой женщиной, пребывающей в Голландии в гостях у родственников. Она рассказала, что во время своего отпуска умудрилась даже заработать кое-какие деньги уборкой квартир.
Перед отъездом в Россию новая знакомая передала нам пару своих клиентов. Вот уж повезло так повезло… Да как вовремя! Мы с энтузиазмом взялись за работу. Постепенно, виа-виа, как говорят голландцы, количество наших клиентов увеличилось, и скоро уже все дни недели были заняты уборками. На некоторые из них мы ходили вместе, там же, где хозяева предпочитали в качестве уборщицы женщину, я работала одна.
Одной из самых первых наших работ была уборка в большом трехэтажном доме на канале Кайзер Храхт, в самом центре Амстердама. В нем жила пара средних лет, муж был частично парализован после травмы позвоночника и передвигался на инвалидном кресле, а жена в прошлом была довольно известной пианисткой. Она закончила свою концертную карьеру, когда с мужем случилось несчастье и посвятила дальнейшую жизнь уходу за ним. По вечерам они иногда приглашали гостей и устраивали некое подобие домашних концертов. Тогда мефрау Буш – так звали хозяйку – воистину блистала в кругу своих друзей. Она надевала одно из своих роскошных концертных платьев, бережно хранящихся в ее большом шкафу, красиво укладывала волосы и погружалась в свою стихию. Пианисткой она была замечательной. Это можно было понять по звукам, доносившимся из гостиной в те дни, когда она готовилась к вечернему концерту.
В доме было много животных. Помнится, я чуть не остолбенела от удивления, когда увидела, как огромный рыжий кот почти силой повалил лапой на пол небольшую черную собачонку и с громким урчанием присосался к ее соскам. Мефрау Буш со смехом объяснила, что когда тот был совсем маленьким, он принял собаку за маму, и она, смирившись со своей участью, честно пыталась его выкармливать.
Во внутреннем дворике тоже было оживленно. Там жил большой жирный кролик, который охотился за курами… Случай уникальный и нигде не описанный. В результате хозяевам пришлось исключить хищного кролика из недостаточно дружного коллектива домашних животных и пристроить куда-то в более подходящее для него место.
Еще одна наша клиентка также заслуживает отдельного упоминания. Пожилая женщина по имени мефрау Фейч жила одна в большом трехэтажном доме. Мы приезжали к ней два раза в неделю – по понедельникам производили рутинную уборку, а четверг был посвящен разнообразной экстра работе. Для Кирилла в этот день она чаще всего находила работу в садике, а для меня – на кухне. Регулярным моим занятием, к примеру, была чистка столового серебра, на которую уходило почти все три часа времени, выделенного на экстра работу.
Мефрау Фейч чем-то напоминала английскую леди – по моим представлениям именно так они и должны выглядеть, – хотя была чистокровной голландкой. Сухощавая, подтянутая, с идеально прямой спиной, всегда элегантно одетая и причесанная, неизменно в изящных туфлях-лодочках на небольших каблучках, даже дома.
Однажды мы работали у нее в канун Рождества и были просто потрясены ее внешним видом. Все цвета ее одежды безупречно соответствовали цвету наступающего праздника. На ней была белая блузка, классического покроя юбка до середины колена в красно-зеленую клетку, на ногах туфельки-лодочки с бантиками, и бантики эти были идеально подобраны к юбке, в точно такую же красно-зеленую клеточку.
Каждую неделю по пятницам мефрау Фейч посещала свой клуб, где собирались любители игры в бридж. Иногда партии в бридж проходили и у нее дома, в огромной гостиной на первом этаже с окнами на обе стороны здания, за длинным деревянным столом, стоящим в центре комнаты. В эти дни стол следовало особенно тщательно обрабатывать специальным средством для ухода за деревянной мебелью и растирать до блеска мягкой войлочной тряпкой.
В доме у нее всегда был идеальный порядок, все было в буквальном смысле разложено по полочкам и имело свое место. Даже полотенца в шкафу были четко рассортированы по цвету и сложены геометрически ровными стопочками.
Протирая полочку над раковиной в ванной комнате, я всегда старалась расставить баночки с кремами и разнообразные пузырьки с лосьонами в той же последовательности, так как мефрау Фейч выражала крайнее неудовольствие при любом нарушении установленного ею порядка. И не только на полочке. Все должно было стоять и лежать в четко определенных для этого местах.
Мы работали у мефрау Фейч по три часа в день, в перерыве, ровно через полтора часа, она угощала нас на кухне чаем – всегда одного и того же сорта и с одинаковым печеньем. Как-то раз во время чаепития она, улыбаясь, произнесла:
– Ну вот, оказывается, не так уж и страшно иметь русских на своей кухне. Гораздо лучше, чем першинги в саду.
Мы с Кириллом недоуменно переглянулись, так как не очень поняли, что она имела в виду. Как выяснилось впоследствии, мефрау Фейч пыталась таким образом пошутить. Оказывается, у голландцев существовала поговорка: «Лучше першинги в саду, чем русские на кухне».
Однажды во время нашей уборки в ее доме вдруг вспыхнул пожар. Видимо, воспламенилась старая проводка на третьем этаже. Мы вместе с ней выскочили на улицу. Пожарные приехали достаточно быстро. Мефрау Фейч просто поразила нас своей потрясающей выдержкой. Она с совершенно невозмутимым видом стояла на противоположной стороне улицы, у канала, и, сложив на груди руки, наблюдала, как в окнах ее дома полыхает пламя. После того как пожар потушили, она спокойно и с достоинством вошла в дом, расплатилась с нами за работу и назначила новую встречу для того, чтобы привести в порядок пострадавший третий этаж.
Несмотря на преклонный возраст имелся у мефрау Фейч и близкий друг мужского пола, некий датчанин мистер Нильсон, с которым она регулярно отправлялась в отпуск на Мадеру. Частенько он посещал ее и в Амстердаме. Запомнилась мне забавная сценка с его участием. Как раз во время его приезда мефрау Фейч вдруг обнаружила в миниатюрном прудике своего сада достаточно крупную мертвую птицу. Тогда внезапно и как-то совсем не вовремя нагрянули заморозки, возможно это и явилось причиной ее гибели. В день, предназначенный для экстра работы, Кириллу было велено вытащить трупик каким-то специально подобранным для этого задания длинным крюком. Мистер Нильсон, внимательно наблюдавший за его действиями, стоя у дверей в сад, вдруг скорчил брезгливую физиономию и с омерзением произнес:
– Беее…. Ай донт лааайк ит… – и быстрым шагом удалился в свою комнату.
Во время своих посещений Амстердама он неизменно останавливался в комнате для гостей на третьем этаже дома. Трудно предположить, посещал ли он по ночам мефрау Фейч в ее роскошной просторной спальне на втором этаже… история об этом умалчивает. Но однажды, уже на пятом году моей работы, за чаем она неожиданно разоткровенничалась и пожаловалась на то, что мистер Нильсон этой весной отказался ехать с ней на Мадеру, сославшись на неотложные дела, а недавно через общих знакомых она узнала, что он находится там с другой вдовой… Вид у нее при этом был очень оскорбленный и расстроенный. Видимо, только дружбой их отношения все-таки не ограничивались.
У мефрау Фейч я проработала в общей сложности больше пяти лет. Даже тогда, когда я уже нашла работу в туристическом агентстве и отказалась от всех своих уборок, она никак не хотела меня отпускать. Я приводила к ней несколько русских девушек – претенденток на свое место, работала вместе с ними, подробно объясняя и показывая, что и как нужно делать в ее доме, но все мои старания были напрасны. Мефрау Фейч безжалостно отвергала всех предложенных ей кандидаток, упрямилась и никого не хотела брать вместо меня… Так продолжалось пару месяцев. Приятно, конечно, было почувствовать себя незаменимой, но мне приходилось два раза в неделю по вечерам после своей основной работы садиться на велосипед и колесить в другой конец города убирать дом капризной мефрау. В конце концов пришлось проявить жесткость и объявить, что работать у нее я больше никак не смогу.
Среди наших клиентов были очень разные люди: по пятницам – разведенная молодая голландка с двумя детьми, забирать которых из школы также входило в наши обязанности. По вторникам – англичанка средних лет, преподававшая свой родной язык в амстердамском университете, в доме ее жила чудесная умнейшая старая собака, лабрадор по кличке Шеба. По средам – молодая пара голландцев, с которыми мы даже пытались дружить и пару раз, когда уже сняли относительно нормальную квартиру, приглашали к себе на ужин. По четвергам, после экстра работы в доме мефрау Фейч, – очень ленивая молодая голландка, в квартире которой всегда был страшный беспорядок, разбросанная где попало одежда и полная раковина грязной посуды… Каждый день разные дома, связки ключей от которых висели на специально вбитых в стенку гвоздиках. Каждая связка – с биркой своего цвета и закрепленной в ней плотной бумажкой с именем клиентов.
На работу мы всегда ездили на велосипедах, которые менялись у нас как перчатки. Дело в том, что кража и последующая продажа этого наиболее распространенного в Голландии средства передвижения была самым выгодным бизнесом в среде местных наркоманов. Первый наш велосипед, ту самую горячо любимую красную «Каму», привезенную из Москвы, украли спустя три месяца после приезда. Тогда мы пережили это как страшную трагедию, но постепенно привыкли. Никогда нельзя было быть полностью уверенными в том, что пристегнутый вечером на улице перед домом очередной, купленный у наркомана за 15 гульденов велосипед, не исчезнет утром со своего места. Наркоманы были очень изощренными и умели вскрывать почти любые велосипедные замки.
На одну из уборок я ездила даже за пределы города. Амстердам плавно переходил в очаровательный соседний городок под названием Амстелвейн. Дорога на велосипеде занимала чуть больше получаса. По причине экономии мне даже в голову не приходило, что иногда, в плохую погоду, можно было бы в виде исключения воспользоваться и общественным транспортом. У меня имелась специальная накидка для дождя и даже резиновые чехлы на ботинки. Конечно, особого удовольствия поездка на велосипеде под дождем, тем более в холодную погоду, не доставляла, но я не жаловалась, иногда только, возвращаясь вечером в ненастную погоду с работы, с завистью заглядывала в освещенные мягким светом окна многочисленных расположенных вдоль дороги ресторанчиков и кафе, где в тепле и уюте сидели, как мне казалось, очень счастливые и благополучные, улыбающиеся люди, держа в руках бокал вина и что-то рассказывая собеседнику напротив.
Уборками были заняты все дни недели кроме выходных. Мы зарабатывали достаточно, чтобы оплатить жилье, прокормить себя и даже отложить кое-какие деньги. На эти отложенные деньги я покупала голландские деликатесы, игрушки и одежду для сына, добавляла к ним вещи, найденные в контейнерах Армии спасения, собирала посылочки и время от времени с оказией отправляла в Москву.
Вроде бы финансовая проблема была решена, но оставалась проблема юридическая. Наш официальный статус в Голландии был несколько зыбким – в паспортах стоял штамп с запросом о виде на жительство, полученный несколько месяцев назад
С тех пор в ситуации с продвижением проекта мало что изменилось. Фирма должна была запросить деньги на производство фильма в голландском фильмофонде, куда можно было направить запрос только раз в полгода. Кирилл периодически встречался с директрисой фирмы и они обсуждали вопросы, связанные с предстоящими сьемками. Но когда она вдруг предложила внести кое-какие изменения в сценарий, Кирилл вспылил и заявил, что не стоит ей лезть туда, в чем она ровным счетом ничего не смыслит, и в сценарии он менять ничего не собирается. Директриса, видимо, обиделась и решила изменить свои планы. В результате стало совершенно ясно, что на идее с фильмом можно поставить большой жирный крест, и вид на жительство таким способом нам получить не удастся. Скорее всего, очень скоро нам придет ответ с отказом.
Снова начались разговоры о том, что единственный способ остаться на Западе – это начать отношения с голландскими партнерами. И не только разговоры… Скоро я начала замечать, что Кирилл стал где-то задерживаться по вечерам. В то время на одной из выставок, которые мы частенько тогда посещали, мы познакомились с очень приятным русским парнем, художником, и я поначалу думала, что Кирилл проводит время с ним. Но однажды он не пришел ночевать… После бессонной ночи я отправилась на уборку к мефрау Фейч одна. Кирилл появился там с опозданием на полтора часа, такой чужой и холодный, и торжественно объявил, что у него начались отношения с голландской девушкой….
Что было потом, даже не хочется вспоминать. Трудно себе представить, что я это пережила. Ночи, когда Кирилл оставался у своей новой подруги, а я – одна… совершенно одна в чужой стране, на матрасе в маленькой чердачной комнатушке, где даже пореветь как следует позволить себе не могла, потому что за тонкой фанерной стенкой спали такие же квартиранты, как и я.
Чувство вселенского одиночества и ощущение того, что тебя предал самый близкий, родной и важный для тебя человек… До сих пор предрассветный щебет птиц вызывает у меня болезненный спазм в груди… Это было самое тяжелое время суток. Подходящая к концу бессонная ночь, распухшие от слез глаза, нездоровый стук сердца, состояние полного бессилия и нежелания жить… и все же несмотря ни на что начинается новый день… и вот уже совсем скоро нужно вставать, одеваться и отправляться на очередную уборку…
Возникала ли у меня тогда мысль вернуться обратно в Россию? Может быть и да, но я не подпускала ее близко. Почему-то мне казалось, что я вернусь в Москву жалким, во всем потерпевшим поражение человеком, настоящей неудачницей… а этого я допустить не могла. Как машина я продолжала ходить на уборки, на большинство из них уже одна, к тому времени Кирилл появлялся на работе крайне редко.
Как я все это выдержала? Ночи без сна, тяжелая ежедневная физическая работа, невыносимые душевные терзания… То, что я весила тогда 48 килограммов при росте 173, говорит о многом. Минимальные количества пищи, которые мне с трудом удавалось в себя запихнуть, совершенно не удерживались в желудке. Стоило выпить на работе немного крепкого чая для того, чтобы хоть чуть-чуть взбодриться, как тут же приходилось бежать в туалет, чтобы с мучительными спазмами извергнуть выпитое наружу… Джинсы с меня буквально падали, и даже Кирилл, который всегда предпочитал худых женщин и постоянно повторял, что мне неплохо было бы «подсушиться», заметил как-то, что у меня стала тощая задница.
В таком плачевном состоянии меня однажды случайно встретила на улице Инга. В тот день после очередной уборки я понуро брела по парку, держась, по ее выражению, за велосипед, который везла рядом. Инга привела меня тогда к себе, долго расспрашивала, пыталась успокоить и хоть чем-то накормить…
Да… это был настоящий ад. Но ведь я тогда прошла через него, выжила, было у меня уже в жизни такое! Значит и сейчас смогу. Ведь тогда все было гораздо хуже! Я жила на чердаке, полулегально, у меня не было нормальной работы, почти не было друзей, одна Инга, занятая своими проблемами – они с Виктором точно так же выживали в то время… Правда, роман Кирилла продлился недолго, всего пару месяцев, и он вернулся в конце концов ко мне. Его новая голландская подруга, видимо, быстро поняла, с кем имеет дело. Голландские женщины совсем другие… Они себя ценить и уважать умеют, и жертвовать собой, как мы, русские, ни за что не станут. Хотя… не совсем так. Бывают, конечно, и исключения…
Пару месяцев назад по совету своего психотерапевта я записалась в группу само- и взаимопомощи для зависимых от любви женщин, которая работала по тому же принципу 12 шагов, что и группы анонимных алкоголиков. Если дословно перевести с голландского, название ее звучало как «женщины, зависимые от отношений». И все посещавшие еженедельные собрания женщины были точно такие же, как я – с синдромом ММ. И почти все они были голландки!
Правда, здесь синдром любовной зависимости именем Мерилин не назывался. И настольной книгой в группе была другая, написанная американским психологом по имени Робин Норвуд. Книга называлась «Женщины, которые любят слишком сильно». Название было другим, но содержание почти идентичным, с описанием тех же самых симптомов. Одна из глав книги зачитывалась вслух на каждом собрании, так же как и подробное толкование очередного шага из двенадцати, описанное в своеобразной методичке, маленькой черной книжечке, которую я получила после посещения четвертого занятия. В коллективном чтении по очереди принимали участие все женщины, пришедшие на собрание. После этого каждой из них предоставлялась возможность высказаться.
Откровения зависимых от любви женщин, все без исключения, звучали очень и очень знакомо, и я полностью узнавала в этих рассказах себя. Сначала я не понимала, в чем, собственно, смысл подобных сходок, и чем эта группа может быть мне полезна? Ну хорошо, приходишь туда, садишься, выслушиваешь, как ноют твои подруги по несчастью, все по порядку, прерывать никого нельзя и комментарии тоже исключены. Когда до тебя доходит очередь, ноешь сама. Многие пускают слезы, коробка с бумажными салфетками всегда на столе. Все это было похоже на групповое самоистязание… И что? Точно так же я могла бы и подружке в жилетку поплакаться… Но все же через какое-то время я начала четко понимать и чувствовать, что метод действительно работает! И работает именно потому, что женщины в группе, все без исключения, точно такие же, как и я. А когда наблюдаешь реакции и эмоции, которые являются зеркальным отражением твоих собственных, но со стороны, гораздо легче осознать абсурдность подобных переживаний…
При своем первом посещении группы, я была очень удивлена тем, что все пришедшие в тот день на собрание женщины совершенно спокойно и без всякого удивления отнеслись к рассказу о моей трагической истории и сопутствующих душевных терзаниях, и только молча сочувственно кивали и подавали мне бумажные салфетки, чтобы вытереть слезы, которые потоком лились по моему лицу.
С таким абсолютным пониманием я столкнулась впервые… Все подруги, например, не в силах были понять моих переживаний, действий или, наоборот, бездействия… У них просто в голове не укладывалось, как можно так себя не уважать, так унижаться и страдать из-за подобного ничтожества, как мой нарцисс Виталик. Ну понятно, они-то ведь нормальные… а здесь все точно такие же, как я, с синдромом, или были такие же, потому что многие сюда не первый год ходят, как выяснилось, и, вероятно, уже несколько продвинулись на пути к выздоровлению…
И как подтверждение моим мыслям женщина, исполнявшая в тот день роль председателя, видимо, уже достаточно продвинутая, в свою очередь совершенно спокойно, с улыбкой рассказала о том, что вчера сама положила конец многолетним мучительным отношениям со своим партнером. Такое мужественное решение и столь спокойное отношение к подобному событию представлялось мне пока абсолютной фантастикой.
Но что особенно меня удивило, так это то, что все без исключения женщины, посещавшие группу, были крайне привлекательными, очень неглупыми, большинство из них – хорошо образованными, состоявшимися и полностью себя обеспечивающими. И несмотря на это регулярно попадали в страшную зависимость от, как правило, совершенных ничтожеств мужского пола – алкоголиков, психопатов, бездельников, альфонсов, моральных уродов… Откуда же у этих умниц и красавиц такая жуткая неуверенность в себе в отношениях с противоположным полом?
По правилам группы в случае появления новенькой обязательно зачитывалось вступительное слово, которое вкратце объясняло суть синдрома. Слушая зачитываемый текст, я снова не смогла удержаться от слез… Как же все это было узнаваемо… Хоть я и была уже немного подготовлена книгой «Синдром ММ», но все же… Да, несомненно, причина всему лежит в детстве – нездоровые отношения в семье, а именно – недостаток понимания, тепла и любви родителей… либо одного из родителей. В моем случае это, очевидно, отношения с отцом…
Отец
Папа. Отец… Как ни странно, я никогда, ни разу не назвала его этим словом. И он тоже никогда, ни разу за все время нашего десятилетнего – до дикой, нелепой трагической его смерти – общения не назвал меня по имени…
Я всегда была для него «ребенок». Видимо, это объяснялось тем, что он никогда не хотел иметь детей. И когда вопреки его желанию «ребенок» все-таки появился на свет, он, вероятно, предпочел посчитать это событие недоразумением и даже не видел целесообразности в том, чтобы придать ему статус какой-то определенности, называя по имени. Несмотря на то, что имя он мне дал сам… И все мои бессознательные годы он сторонился меня, и даже когда я, годовалая, в первых своих осторожных попытках совершить передвижение в вертикальном положении каким-то образом вдруг на него натыкалась, он тоже пытался отстраниться, изображая, выставив перед собой кулак с двумя оттопыренными пальцами, некое страшное животное, и смущенно бормотал: «Идет коза рогатая за малыми ребятами».
Так и повелось. Так он и остался для меня «Козой». Хотя потом, когда отношения наши несколько изменились, и он уже начал подозревать во мне какое-то подобие личности, стал больше со мной общаться и даже брал иногда с собой в недолгие поездки по делам на любимом автомобиле, обращение это стало причинять ему некоторые неудобства. Ну конечно, наверняка это было крайне неприятно, когда где-нибудь в общественном месте маленькая девочка, обращаясь к нему, взрослому мужчине, громко кричала: «Эй, Коза, Коза, смотри скорей!» Да и меня уже, честно говоря, стало смущать обращение «ребенок» на людях. В 9 лет я себя таковым уже не считала.
Интересно, сколько бы это еще продлилось, сколько бы мы выдержали и каким образом пришли бы к соглашению называть друг друга так, как положено отцу и дочери, если бы не это страшное событие… Иногда мне становится жутко от того, что мой отец ушел из жизни в возрасте, который я уже давно пережила. Мы с ним постепенно сравнялись в количестве прожитых лет, а потом я стала старше…
Как же мне горько и как мучительно жаль, что я никогда уже не узнаю, как сложились бы наши отношения в дальнейшем, доживи он до того времени, когда бы я повзрослела, а он стал старше и мудрее? Как бы реагировал он на определенные веховые события в моей жизни? Какие находил бы для меня слова утешения в тяжелых ситуациях? Как бы радовался моим успехам? Как бы отнесся к моему замужеству и появлению внука?
Иногда мне кажется, останься он жив, я была бы совсем другим человеком.
Вот еще один поворотный пункт в судьбе. Что это? Случайность? Наверное. Шел дождь. Шоссе было мокрым. Скорость чуть больше, чем нужно. Машину чуть занесло на повороте. Встречный автомобиль оказался грузовиком, и выступающий борт кузова по-снайперски ударил отца прямо в висок… Никто из сидевших в машине не пострадал. А он умер мгновенно. Мама сидела рядом. Трудно даже представить, что она в этот момент пережила…
Я никогда, наверное, не смогу себе простить, что не пересилила страх и не решилась поцеловать его, мертвого… Было жарко, август, мертвые губы его чуть приоткрылись, и этот странный неприятный сладковатый запах… Мама не настаивала, и все снизошли: ребенок… ну что ж, понятно… А я долго еще потом мучилась, мне казалось, что я его этим предала.
Без всякого сомнения, он был яркой, неординарной личностью, и конечно, как и положено, обладал при этом очень непростым характером. Помню их достаточно частые конфликты с матерью, после которых она полностью уходила в себя и целыми днями лежала на кровати, повернувшись лицом к стене. А он уединялся в своем кабинете и редко оттуда показывался. Однажды во время такой ссоры пострадала и моя новая кукла, только что подаренная мне бабушкой. Отец в порыве гнева швырнул ее на пол, и от удара стеклянные глаза ее оторвались от креплений и упали куда-то внутрь пластмассовой головы. Мне было лет семь, и горю моему не было предела. Куклу потом починили, но воспоминания об этом случае остались на всю жизнь.
По профессии отец был врачом-стоматологом, а в душе и по призванию – музыковедом. Оперный словарь его, оставшийся мне в наследство, был залистан до дыр. По одному только первому аккорду он мог определить любое музыкальное произведение. Сохранилась кинопленка, снятая на домашней кинокамере с экрана телевизора, кажется, это была передача «Музыкальный киоск». Там отцу вручают приз за победу в конкурсе любителей классической музыки, участники которого как раз и соревновались в способности узнавать классические шедевры по любой произвольной музыкальной фразе из них.
Кроме того, он был, видимо, неплохим художником. Помню свой блокнот, в котором он очень талантливо изображал всяких страшных придуманных им чудовищ. Одного звали Черный Лохматый и жил он по преимуществу в водостоках. А вот Красная Шкура жил в нашем сарае и каким-то совсем уж непостижимым образом иногда мог перебираться ко мне под кровать. Поэтому страх спустить ночью ноги с кровати преследовал меня еще долго. Топ-Топ бродил по двору по ночам и, конечно же, тоже мог проникнуть в дом. Он был огромный, страшно сутулый, с ногами-столбами и изо рта его капала слюна…
По рассказам мамы я знала, что в детстве отец был очень слабым и болезненным ребенком, что было почти невозможно себе представить. Я запомнила его как сильного спортивного мужчину. Так оно и было – мастер спорта по велосипедным и лыжным гонкам, он, как это принято говорить, сделал себя сам. В подростковом возрасте вдруг начал усиленно заниматься спортом и полностью изменил себя. Мало того, будучи уже состоявшимся спортсменом, собрал вокруг себя компанию подростков, без дела шатавшихся по нашему городку, и каким-то образом сумел передать им свое увлечение. Дома сохранился журнал «Советский спорт» с фотографией отца и статьей как раз об этом его благородном начинании.
Все эти ребята, несмотря на разницу в возрасте, впоследствии стали его близкими друзьями и отличными спортсменами, трое из них даже окончили по его примеру стоматологический институт, и потом, когда все уже переженились, остепенились, в нашем доме часто собирались большие компании. Очень хорошо помню эти долгие застолья, после которых мужчины выходили в сад для своих особенных мужских разговоров, а женщины, оставаясь сидеть за столом, затягивали какую-нибудь нежную лирическую песню. Накрепко засели в памяти слова одной из них:
А ты опять сегодня не пришла…
А я так ждал, надеялся и верил…
Что зазвонят опять колокола
И ты войдешь в распахнутые двери…
Книги тоже были его страстью. Библиотеки, подобной нашей, не было ни у кого в городке. Здесь было собрано абсолютно все, что возможно было приобрести в то время в нашей стране дефицита по подписке. Многочисленные собрания сочинений загадочно мерцали разноцветными корешками на книжных полках в его кабинете и обещали мне в будущем удивительные открытия.
Его любовь к фантастике передалась мне полностью. Он оставил мне поле деятельности на много лет вперед. Вся научно-фантастическая литература, которая издавалась, пока он был жив, была собрана в нашем доме. Какое наслаждение я получала, переняв уже эту страсть, во время чтения оставшихся мне в наследство многочисленных томов. В 13 лет все летние каникулы провела я за этим увлекательным занятием, на терраске, на бабушкином сундуке, переоборудованном под некое подобие кушетки. Соседские девочки, мои подружки, заходили иногда с робкими попытками вытащить меня на улицу, но мне было не до них. Гораздо интереснее для меня были Стругацкие, Азимов, Лем, Бредбери… Их книги стопками лежали рядом с сундуком и ожидали своей очереди.
Он часто снится мне и – какая находка для Фрейда! – во сне я всегда безумно, отчаянно люблю его, и даже не как отца, а как того, кого всю жизнь ждала, искала, но так и не встретила. Действительно, во всех своих мужчинах я всегда искала черты своего отца и влюблялась только тогда, когда мне это удавалось. И тогда, когда понимала, что не особенно им нужна, точно так же, как когда-то своему отцу. И то, что они никогда не смогут меня полюбить и дать то тепло, ласку и внимание, которого мне так не хватало в детстве и которого я до сих пор ищу…
Всеми силами пыталась я показать своим любимым мужчинам, какая я хорошая, и доказать, что достойна их любви. Так же как пыталась доказать это когда-то своему отцу. Ведь по большому счету первые отношения с противоположным полом у любой девочки – это именно отношения с собственным отцом. И по тому, как они складываются, можно совершенно четко определить, какими будут впоследствии все ее отношения с мужчинами.
Примерно так и было сказано во вступительном слове для вновь прибывших в группу зависимых от любви женщин. А также и то, что эту потребность в любви и тепле женщины, подобные мне, пытаются компенсировать в последующем тем, что сами становятся чрезмерно заботливыми и преданными по отношению к требовательным и эмоционально холодным, проблемным партнерам, так как убеждены, что они очень нуждаются в помощи и сострадании. Мы решаем спасти их силой своей любви. Да и себя тоже, надеясь заполнить внутреннюю пустоту при помощи другого человека. Мы дарим любовь и заботу, надеясь получить любовь взамен, но боль и пустота становятся только сильнее…
На этом собрании у меня не то чтобы открылись глаза – я уже проснулась после прочтения книги "Синдром Мерилин Монро", – но сомнений в том, что у меня настоящая зависимость, подобная наркотической, у меня не осталось. А ведь от нее не менее трудно избавиться…
В завершение встречи по традиции все женщины встали в круг, взялись за руки и хором произнесли обращение к высшим силам:
«Высшая сила, дай нам душевный покой принять то, что мы не можем изменить, мужество изменить то, что мы изменить можем, и мудрость, чтобы отличить одно от другого».
Этой своеобразной молитвой традиционно завершалась каждая встреча группы.
После собрания женщина, выполнявшая в тот знаменательный для меня день роль председателя, остановила меня в дверях, отвела в сторону и настоятельно порекомендовала прекратить обвинять себя в чем бы то ни было и сожалеть о любых, пусть даже неправильных поступках. Я, помнится, во время своей исповеди в группе очень сокрушалась, что не смогла проявить достаточной твердости и в очередной раз пустила Виталика в дом после возвращения из отпуска, хотя прекрасно знала, где и с кем он его провел. По мнению женщины-председателя, мне необходимо было четко понять, что в данный момент я совершенно беспомощна из-за своей болезни и не способна принимать адекватные решения. Нужно просто смириться и принять себя такой, какая есть. По крайней мере на данном этапе. Ведь первый шаг из двенадцати так и звучит:
1. Мы признаём, что были абсолютно беспомощны по причине зависимости от любви, что сделало нашу жизнь совершенно неуправляемой.
Ну вот это-то как раз мне было очень близко и понятно. Ведь именно по этой причине я оказалась здесь, в группе зависимых женщин, среди своих подруг по несчастью. И пожалуй, первый шаг я уже прошла, по крайней мере четко осознала, что оказалась в жизненном тупике. Этому крайне способствовала вся история моих отношений с последним плохишом по имени Виталик. Более яркой иллюстрации любовной зависимости не отыскать.
Виталик
Он выцепил меня на сайте знакомств для русскоговорящих, куда я вышла от скуки и развлечения ради, и довольно долго меня там обрабатывал. Сначала я просто не отвечала. На сайте он уменьшил свой возраст на пять лет, и разница, которая и так была не в мою пользу, оказалась очень значительной.
Из любопытства я все-таки заглянула на его страничку, посмотрела фотографии, и, как ни странно, он совсем не показался мне интересным. Высокий брюнет со светлыми серо-голубыми глазами и чуть кривоватым носом. Челюсть немного тяжеловата… Чем-то он отдаленно напоминал Кирилла, но, конечно, не был таким ослепительно красивым. Анкета его тоже ничего особенного из себя не представляла.
Сообщения моего обожателя также оригинальностью не отличались. Назойливо предлагал встретиться, писал, что я самая красивая на сайте… спрашивал, почему не отвечаю, уверял, что он очень хороший… В конце концов я ответила: «И что мне с вами, таким хорошим, делать прикажете? У нас с вами разница в возрасте 15 лет…» Он отреагировал шаблонной банальностью о том, что возраст здесь ни при чем, и если я ищу нежные и романтические отношения, то он для них лучший кандидат. Переписка мне скоро наскучила, и я просто перестала отвечать.
Через некоторое время мой новый поклонник каким-то совершенно непостижимым образом отыскал меня во всех соцсетях, где я была зарегистрирована, и в одной из них наставил пятерок с плюсом за все мои фотографии. А в личном сообщении написал, что я на всех снимках удивительно изысканная, интеллигентная, и он мною постоянно любуется. Я растрогалась, конечно, потому что фотографий было много, а я знала, что за каждую пятерочку с плюсом надо было платить, пусть и символические, но все же денежки, и честно ответила, что рада, если в своем возрасте еще могу доставить кому-то чисто эстетическое удовольствие.
Снова завязалась переписка, и что-то в ней вдруг меня зацепило… не могу даже объяснить толком, что именно. Вероятно его открытость, трогательность и почти детская наивность. Писал он просто, без всяких попыток заинтересовать неординарными мыслями или оригинальным стилем и даже иногда допускал грамматические ошибки.
Переписка длилась уже почти месяц, когда вдруг в самый неподходящий момент он предложил встретиться. У меня в гостях была приглашенная на ужин подруга, а вечером я собиралась на йогу. Я решила было отказаться, но подруга вдруг начала настойчиво уговаривать меня пойти на свидание.
– Ну вот что ты теряешь, – говорила она, – неужели тебе не интересно? Что ты себя в монашки записала, нельзя же все время только дома сидеть и йогой заниматься. Ну встретишься, посмотришь на него, что с тебя убудет что ли? Тем более он готов приехать, куда ты скажешь…
После не особенно долгих уговоров я поддалась, договорилась о встрече через два часа в кафе неподалеку, и мы с подругой пошли перебирать мой гардероб в поисках подходящей одежды.
Встреча была назначена в кафе на Музейной площади, рядом с филармонией. Я чуть опоздала, и когда торопливо вошла внутрь, сразу же увидела его за столиком у окна. Обстановка в кафе была довольно романтичной. Звучала живая музыка, и в тот самый момент, когда я ступила на порог, музыканты заиграли песню «Бесаме мучо»… И это показалось мне предзнаменованием чего-то… ну может, и не большого и чистого, но по крайней мере очень приятного и волнующего…
Виталик поднялся мне навстречу, глаза его выражали неподдельный восторг.
– Какая ты красивая… Какая ты красивая… – с искренним восторгом повторил он несколько раз, подождал, пока я сяду, и медленно опустился на стул напротив, не отводя от меня восхищенных глаз.
В жизни он показался мне гораздо интереснее, чем на фотографиях. И обладал невероятным обаянием. Почему-то я сразу почувствовала себя очень раскованно и свободно, что редко бывает со мной при первой встрече. Мы оживленно болтали обо всем на свете, с неподдельным интересом расспрашивали друг друга о прошлом, о том, какими судьбами оказались в Голландии. Он рассказал, что работает в юридической фирме, которой владеет наш соотечественник, но не юристом, кем-то вроде его личного помощника-секретаря. Недавно развелся с женой, сыну 13 лет…
В какой-то момент разговора он вдруг произнес: «Дай мне руку». И я без малейших колебаний протянула ему ладонь. Он накрыл ее своей и совершенно спокойно продолжил что-то рассказывать. Я вдруг непроизвольно положила вторую ладонь поверх его руки и даже начала ее слегка поглаживать. Вот уж не ожидала от себя такого… Да, несомненно, это был вечер сюрпризов.
Так мы и продолжали беседовать, рука в руке, не в силах оторваться друг от друга… и всё мне в нем нравилось – и как он говорит, и о чем говорит, и каким тоном, и как он выглядит, и как двигается, и как смотрит… все было, как говорится, совершенно «в зубцы»… И главное, состояние полного комфорта и расслабленности, как будто я знала этого человека уже много-много лет. А может даже, и много-много жизней… Так мы и просидели, не размыкая рук, за оживленной беседой довольно долгое время, почти до закрытия кафе.
Виталик проводил меня до дома. У двери мы остановились, и я, поблагодарив за приятный вечер, решила поцеловать его – по-дружески, три раза, как это традиционно делают голландцы при встрече и на прощание. Но поцелуй вдруг получился совсем другим…
Я даже и припомнить не могла, чтобы когда-нибудь в своей жизни так страстно целовалась… Мы были словно два подростка, впервые ощутившие прелесть поцелуя… И целовался он именно так, как мне нравится… ну просто до малейших нюансов… а здесь я крайне привередлива. Поцелуй для меня – не самое любимое проявление интимности, и именно потому, что редко кто это делает так, как я люблю… Ну вот… и снова всё точно «в зубцы»… Вечер сюрпризов продолжался.
Оторваться от него было трудно, но необходимо. Я вдруг вспомнила слова подруги, которая шутливо предупреждала, чтобы я не отдавалась ему после первого свидания. Да и не подготовилась я к таким интимностям совсем… Возникла мысль, о том, что давно не делала педикюр и ногти на ногах даже не покрыты лаком… И белье на мне обычное, повседневное… Нет, мне явно не стоит этого делать.
– Ну давай хоть в подъезд зайдем, – предложил он, – а то мы тут у всех твоих соседей на виду…
– Ну хорошо, – ответила я. – Могу даже на чашку чая тебя пригласить, но ты должен пообещать, что не будешь ко мне приставать.
– Как ты скажешь, – согласился он, и мы поднялись.
Когда мы вошли в квартиру, ни о каком чае уже, конечно, речи быть не могло. Снова начались страстные поцелуи, его рука залезла ко мне под кофточку, он тяжело дышал, страшно завелся и, надо сказать, даже испугал меня своей чрезмерной пылкостью. Он был чем-то похож на подростка, который совсем не в состоянии себя контролировать… или на маньяка… Я отстранилась и сказала:
– Давай не будем торопиться… хорошо?
– Как скажешь… – снова ответил он и на время успокоился. Но через пару минут атака возобновилась. После двух или трех очередных натисков я все-таки сумела вырваться из его горячих объятий – очень помогла мысль об отсутствии педикюра и повседневном белье, – и он собрался уходить. На лестнице он обернулся и спросил
– Но мы ведь еще увидимся?
– Ну конечно! – ответила я, совершенно уверенная в том, что увижу его опять очень и очень скоро. Может быть, даже завтра – куда он теперь денется? И была очень горда тем, что устояла и не завалилась с ним в постель в первый же день знакомства.
Но, как ни странно, я ошиблась. Он не позвонил ни на следующий день, ни день спустя. Не выдержав, я набрала его номер, но наткнулась на автоответчик. В сети он тоже не появлялся. Я была в полной растерянности… Почему он не звонит, он казался таким увлеченным, таким страстным… Обиделся, что отправила его домой? Но я же не обязана отдаваться в первый же день знакомства, что здесь оскорбительного, если я не была готова к близости..
Ни о чем другом думать я просто не могла. Постоянно перебирала в памяти каждое мгновение нашей встречи. Со мной творилось что-то невероятное. Похоже, я всерьез влюбилась… Причем с первого взгляда, как когда-то в юности. Но почему? Чем же это он меня так зацепил? Ну что в нем такого особенного? Неужели все дело в гороскопе? Он ведь Скорпион… А со Скорпионами у меня, типичного Рака, самая идеальная из всего содружества знаков Зодиака совместимость. Будучи любительницей всяческих гороскопов я знала об этом уже давно, но, как это ни странно, ни одного Скорпиона среди героев моих многочисленных романов как-то не случилось. Вот ведь как, весь Зодиак перебрала, а Скорпионов не попадалось… Но в памяти засело прочно, что именно с этим знаком гороскоп обещал мне самый потрясающий секс…
От этой мысли меня буквально бросало в жар. Я хотела его до дрожи в коленях… Каким-то образом он сумел снова разбудить во мне женщину. А ведь я уже почти совсем и окончательно поставила крест на интимной стороне своей жизни. Что-то в последнее время контакты с противоположным полом крайне редко вызывали у меня романтические чувства. Пару раз пыталась встречаться с мужчинами с сайта знакомств, но как только они пытались ко мне прикоснуться, у меня тут же появлялось ощущение, похожее на брезгливость, и больше всего хотелось убежать домой и залечь на диван с пледом на коленях, любимым котом под боком и интересной книгой или фильмом. И чтобы никто не трогал… Я уже смирилась с тем, что, видимо, суждено мне до конца своих дней жить в одиночестве и, если честно, не так уж сильно и расстраивалась по этому поводу. Одной мне было вовсе даже и не плохо. И тут вдруг такое… Да уж, и на старуху бывает проруха… Причем почти в буквальном смысле этого слова.
Подобными навязчивыми мыслями я изводила себя четыре дня. А на пятый, после недолгих, но крайне мучительных сомнений и терзаний, отправила Виталику страстное послание в чате одной из соцсетей, чаще всего используемой нами для переписки. Звучало оно так:
«Я больше не хочу играть ни в какие игры и изображать „снежную королеву“. Я ХОЧУ ТЕБЯ… ТАК… что у меня коленки дрожат и живот сводит!!! И так было с первой минуты, как только я тебя увидела. За всю мою долгую и далеко не безгрешную жизнь такого со мной еще не случалось. Но я тебе за это даже благодарна. И можешь считать меня сумасшедшей. Мне всё равно!!! Ты приедешь?»
Виталик откликнулся сразу, написал:
«Девочка моя… я приеду к тебе прямо сейчас, пиши адрес!»
Потом, видимо, пыл немного поостыл: было уже довольно поздно, добираться ему надо было из другого города, да и поезда в связи со снежными заносами ходили нерегулярно… Здесь, в Голландии, снегопады случаются крайне редко, но если уж случаются, это оборачивается просто вселенской катастрофой. Весь транспорт встает на неопределенное время, и жизнь замирает. Буквально через пять минут он перезвонил, и мы перенесли встречу на завтра.
И вот этот день, наконец, настал. Я летела с работы как на крыльях. Боже мой, я чувствовала себя как школьница перед первым свиданием, ну можно подумать, мне 16, и у меня никогда еще не было близости с мужчиной… Откуда это волнение? Сердце стучало как бешеное..
Когда дома, уже после душа, обмазанная ароматическими маслами, я меняла постельное белье, он позвонил и сообщил, что приехать никак не сможет, возникли кое-какие проблемы на работе. Услышав это, я буквально рухнула на кровать, наполовину застеленную чистым бельем… вот это облом… А может, он вообще не хочет меня видеть и это все просто отговорки? И тут вдруг на меня будто что-то нахлынуло… Контролировать себя я была совершенно не в состоянии и устроила настоящую истерику по телефону, что вообще-то абсолютно для меня не характерно… Кричала, что он водит меня за нос, сам не знает, чего хочет… а если не хочет, то пусть так прямо и скажет… На что он совершенно обоснованно ответил, что у нас ничего еще толком не началось, а я ему уже сцены устраиваю… И раз так, то, может, нам лучше и не стоит ничего начинать… После чего сухо попрощался и положил трубку. А я… я была в отчаянии. Мне всерьез казалось, что кончилась жизнь. Что я наделала? Теперь я его, похоже, точно потеряла…
На следующий день ко мне приехала Марго, та самая подруга, которая не так давно почти насильно отправила меня на свидание к Виталику, и нашла меня в совершенно неприличном состоянии. Утирая слезы и сопли, я подробно рассказала ей о произошедшем, но она никак не могла понять, в чем, собственно, трагедия, и к чему такая вселенская скорбь… Да меня вообще никто не мог понять, все мои подруги, которые дружно ринулись меня утешать, разводили руками, и единственная здравая мысль, которая способна была у них возникнуть, это то, что у меня на пороге климакса поехала крыша.
Прошла пара недель. Я регулярно видела Виталика онлайн на сайте знакомств и в соцсетях. Но мне он ничего не писал. Марго, которая от безделья и скуки анонимно и с чужой фотографией тоже сидела на сайте знакомств, хотя была прочно замужем, по моей просьбе зашла на его страничку, и ее посещение не осталось незамеченным. Виталик тут же начал с ней переписку. И сообщения его имели далеко недвусмысленный характер. Марго, опять-таки по моей просьбе, чуть-чуть намекнула, что ей не хватает страсти с мужем-голландцем, и она бы совсем не прочь завести горячего любовника, и тут такое началось… Дошло до того, что переписка стала напоминать виртуальный секс. Потом Виталик откровенно предложил встретиться в отеле. Что делать дальше, было непонятно, и подруга решила ретироваться.
Так вот значит как… Он сидит на сайтах, знакомится со всеми подряд, предлагает встречи интимного характера, а я? Как же я? Меня он уже не хочет? Нет, нет, этого не может быть… Такая неподдельная страсть была… Он ведь не мог притворяться… Зачем? Но все же его переписка с Марго немного охладила мой пыл, и я уже, вроде бы, начала успокаиваться, когда вдруг неожиданно получила долгожданное сообщение в чате.
Виталик писал, что хотел бы еще раз встретиться, я ему очень понравилась, но он был страшно занят… проблемы на работе… Я конечно догадывалась, чем вызван этот неожиданный порыв – скорее всего сработал внезапный облом с Марго, но как ни странно, это меня не остановило. Не в силах противиться радостному возбуждению, я написала, что хочу начать все с чистого листа и предложила встретиться сегодня вечером в том же кафе, в то же время и за тем же самым столиком. Но на этот раз я решила подготовиться по полной программе и, чтобы точно не ударить в грязь лицом, побежала в магазин нижнего белья.
Я пришла первая. Был субботний вечер, кафе заполнено и наш столик, конечно же, занят. Я с трудом отыскала свободный на крытой террасе. Через несколько минут я увидела входящего в кафе Виталика. Боже мой, каким же он показался мне в тот момент ослепительно красивым! Я не верила, что сегодня, наконец, смогу обнять его… я так скучала… я так этого хотела, так ждала… ну и наплевать, что он торчит на сайтах знакомств и что-то или кого-то там ищет, мне нужен он, только он, и не может быть, чтобы он ничего ко мне не чувствовал, ведь мне-то совершенно снесло от него крышу… нет, так просто не бывает!
Он подошел ко мне, снова куча комплиментов о том, какая я красивая, хотя мне казалось, что выгляжу отвратительно, сильно похудела, осунулась, бледная, синяки под глазами… Снова моя рука в его руке, этот бархатный голос, этот его завораживающий взгляд глаза в глаза… Он извиняется, что, возможно, сделал мне больно, но он не хотел, просто обстоятельства… Ведь я точно знаю, что это не так… но почему-то очень хочется ему верить… Как он близко сейчас… но я хочу еще ближе…
Я запустила пальцы ему под манжеты и стала слегка поглаживать запястье, он чуть закатил глаза и замер.
– Пойдем отсюда? – спросила я, и он с готовностью кивнул.
Когда мы вошли в квартиру, я включила музыку и, двигаясь ей в такт, начала гладить его тело, сверху, прямо по одежде, везде… потом обняла, ласково провела рукой по волосам… какие они у него мягкие, шелковистые… как приятно перебирать их пальцами… поцеловала в шею, нежно прижалась… Он, совершенно обезумев, схватил меня на руки и начал кружить… и все закружилось, как во сне… поплыло и совсем расплылось… реальность уже не была привычной, все стало каким-то вязким, тягучим, краски жгли глаза, звуки обрели объем… я чувствовала на щеке его обжигающее дыхание…
Его страсть больше не пугала меня, она меня завораживала… Я и сама была совершенно неуправляема в своих действиях, и все было можно, исчезли все запреты, все барьеры, все было естественно и ярко, я остро ощущала каждую клеточку своего тела, и в то же время почему-то могла наблюдать за ним со стороны… но это не уменьшало наслаждения, даже наоборот… все было одновременно и более четким, и более размытым, и растянутым, время будто бы перестало существовать… и не было ничего больше, кроме нас двоих… но нет, двоих как раз и не было, было что-то одно, целое, охваченное единым желанием, и я уже не понимала, не могла различить, где я, а где он…
Потом, когда страсть немного поутихла, мы долго лежали, прижимаясь друг к другу так сильно, словно боялись, что если хоть на секунду ослабим объятия, чары рассеются и все вновь станет тусклым и обыденным. От близости его тела снова где-то внутри зарождалось желание. И в ту же самую секунду, как только я это ощутила, он произнес:
– О боже, я опять тебя хочу… нет, мы так не выживем, это невозможно… но ничего, я знаю, мы постепенно привыкнем друг к другу, и это будет уже не так остро…
Всю ночь мы так и пролежали, не размыкая объятий, казалось, нас на энергетическом уровне притянуло друг к другу так же сильно, как два противоположных полюса магнита. Заснуть я не смогла ни на минуту… Он сказал, мы привыкнем друг к другу, значит он намерен продолжать отношения! Невероятно! Я не могла поверить, что это произошло, я так долго мечтала об этом…
Но на утро меня ждал сюрприз. Виталик вдруг стал каким-то отстраненным и холодным. За легким завтраком мы почти все время молчали, единственное, что он произнес:
– А знаешь, ты даже и утром ничего…
Да уж… шикарный комплиментик… Да что же это такое, что с ним? Вчера он был совсем другим, нежным, страстным, близким, почти родным, что случилось? Неужели я так ужасно выгляжу? Может, надо было накраситься с утра, но как-то странно было бы предстать перед ним за завтраком в полном макияже…
После завтрака он посмотрел на часы и стал собираться. Я не протестовала. Остановившись в дверях он, как и в прошлый раз, спросил:
– Мы ведь еще увидимся? – чем окончательно ввел меня в ступор… С трудом я выдавила из себя ответную реплику:
– А ты что, опять пропасть собираешься? Не пропадай, пожалуйста…
Он ничего не ответил, только как-то странно улыбнулся, тряхнул головой и удалился.
И дальше начался совершенно безумный период в моей жизни. Я абсолютно не понимала, что происходит, и на каком я вообще свете. Мы встречались примерно раз в неделю и всегда это происходило абсолютно спонтанно и непредсказуемо. Никаких заранее запланированных встреч Виталик не признавал. Как правило, мы начинали чат в соцсети, который постепенно принимал характер все более интимный, чему я активно способствовала, и, наконец, он не выдерживал и писал:
– Все, не могу больше, я сейчас приеду!
И я бежала в душ…
И вот только так и никак иначе. Я постоянно чувствовала страх с его стороны дать хоть какой-то повод для того, чтобы то, что происходило между нами, можно было назвать «постоянными отношениями», страх, что тогда всё это очень быстро приестся, исчезнет страсть и свежесть, всё станет рутинно, «как всегда». Я пыталась объяснить эту странность тем, что человек только что развелся с женой, с которой, по его словам, чуть ли не 10 лет жил исключительно из чувства долга, давно уже не любил и тяготился браком, с самого начала не идеальным… И сейчас, когда, наконец, вырвался на свободу, он, видимо, страшно боялся попасть в новые сети.
Не думаю, что у него были серьезные основания для подобных опасений, связанных с моей особой. Идея о создании семьи с Виталиком была настолько нелепой, что не могла прийти мне в голову даже в самом бредовом сне. На самом деле я вовсе не горела желанием создавать с кем бы то ни было семью. Идеальным для меня было бы просто встречаться, проводить вместе свободное время и, может быть, иногда ездить в отпуск. Но такого абсурда, когда даже запланировать ничего невозможно, я, конечно, и предположить не могла. Он казался мне диким запуганным зверьком, которого я постепенно пыталась отогреть и приручить. Я просто радовалась, когда он приходил, всегда встречала его в хорошем настроении, старалась ни о чем не спрашивать, не предъявляла никаких претензий, говорила только приятные вещи.
Когда мы были вместе, неизменно пылала всё та же страсть. Не было никаких сомнений в том, что ему со мной хорошо, и не только в сексе. Нам было очень комфортно вдвоем, мы понимали друг друга буквально с полуслова… Наши вкусы совпадали абсолютно во всем, что приятно удивляло нас обоих. Вот что значит Рак и Скорпион! Все-таки прав оказался гороскоп.
Меня не переставала восхищать в нем какая-то необыкновенная простота, трогательность и детская непосредственность. Не помню, чтобы я раньше чувствовала себя с мужчинами так свободно и легко. Я совсем не боялась открываться и никого из себя не изображала. Ну кроме как в сексуальных ролевых играх. Этим мы занимались регулярно.
Однажды произошел просто анекдотически смешной случай. Я ждала Виталика дома, подготовившись по полной программе. В тот день он попросил меня одеться медсестрой. Медицинский халатик у меня был, предусмотрительно прихваченный с работы. Под не застегнутым белым халатом не было ничего, кроме совершенно прозрачного короткого пеньюарчика, специально для такого случая приобретенного, на мне были черные чулочки и черные лакированные туфли на высоком каблуке. Когда раздался звонок, я нетерпеливо распахнула дверь и… о ужас… за дверью стоял не Виталик… а какой-то здоровенный негр с большой кожаной папкой, видимо, пришел анкетировать или уговаривать переводить деньги на счет одной из многочисленных благотворительных организаций.
Надо было видеть лицо этого негра… Он чуть не выронил папку и с совершенно искренним восхищением воскликнул:
– Ваааау!!!
Я смущенно залепетала:
– Сорри, сорри… я совсем не тебя ждала… – и поспешно захлопнула перед его носом дверь.
Как же мы потом смеялись вместе с Виталиком!
Приезжал он, как правило, поздно вечером, от ужина отказывался. Мы пили чай с черным шоколадом и иногда белое сухое вино с любимым обоими десертом тирамису. Почему-то он категорически отказывался есть в моем доме. Очевидно считал, что готовить я не особенно умею, и не хотел рисковать. А может быть, опять-таки, не хотел, чтобы наши отношения хоть чем-то напоминали семейную жизнь. Однажды, когда вопреки своему обыкновению, Виталик собрался приехать ко мне днем, я решила его удивить и сварила борщ. И когда после бурного секса мы отдыхали в спальне, я загадочным тоном произнесла:
– Знаешь, а я кое-что приготовила… из еды… вот скажи, только честно, что ты считаешь самым невероятным из всего, что ты мог бы себе представить? Только быстро, не задумываясь!
И он тут же ответил
– Борщ!
Когда я подтвердила правильность его догадки, он неожиданно страшно обрадовался. Мы тут же переместились на кухню, но тут выяснилось, что в доме нет хлеба… Мы вместе отправились в ближайший супермаркет. Это был первый за несколько месяцев нашего плотного общения выход на улицу… Была уже настоящая весна, тепло, светило яркое солнце, мы шли держась за руки, и я была невероятно, безумно, просто фантастически счастлива…
Остаток дня мы провели за поеданием сваренного мною борща. И смотрели легкие, милые, романтические фильмы, совершенно по-семейному валяясь рядышком на диване перед телевизором. В этот день мне показалось, что в наших странных отношениях что-то, наконец, сдвинулось. Но… кроме того, что Виталик начал есть со мной борщ, как потом выяснилось – его любимое блюдо, не изменилось ровным счетом ничего.
После первой же нашей встречи я убрала свою анкету с сайта знакомств. Он же не только остался на сайте, но и регулярно висел там онлайн. Я не решалась спросить, почему, мне казалось, что я не имею на это права. Он ведь мне ничего не обещал, и у нас свободные отношения. Но ревновала я страшно… А вдруг он встречается не только со мной? Возможно, я – одна из многих… Эти мысли не давали мне покоя. Хотелось какой-то ясности. У меня часто возникало ощущение, что он обо мне начисто забывает, лишь только переступив порог моей квартиры или закрыв страничку с нашим чатом в сети.
А я… я не могла думать ни о чем другом. Он постоянно присутствовал в моей жизни. И это было совершенно невероятное присутствие не только в мыслях: я ощущала его как будто внутри себя, под своей кожей. Все запахи и звуки, свет и тени – все это тоже было о нем, через него… Я словно была связана с ним неким подобием незримой пуповины. Даже когда я сидела в медитации, в полном отсутствии каких-либо мыслей, совершенно четкое ощущение присутствия его где-то внутри моего энергетического поля не покидало меня ни на секунду. Теперь я очень хорошо понимала, что означает выражение «на тебе сошелся клином белый свет». Оно совершенно точно описывало мое состояние.
Я похудела на полтора размера, пришлось даже поменять весь гардероб, что было очень накладно. Но зато я постоянно слышала комплименты. Виталик говорил, что я стройная как девочка, и что я вообще невероятно молодо для своих лет выгляжу.… Я не понимала, как к этому относиться. С одной стороны, очень приятно, но в то же время это было и напоминанием о разнице в возрасте… Хотя он уверял, что ему не нравятся молодые девочки, он любит женщин постарше… Но можно ли этому верить?
Какое-то время все продолжалось по той же схеме. Виталик регулярно приезжал по вечерам, мы страстно занимались сексом, причем каждый раз были так нетерпеливы, что набрасывались друг на друга сразу же, лишь успев захлопнуть входную дверь, поэтому прихожая стала излюбленным местом наших сексуальных утех. Он оставался на ночь и после завтрака неизменно уезжал. И я никогда не была уверена, что не вижу его в последний раз.
Скоро Виталик стал заговаривать о проблемах на работе. Конфликт с начальником или что-то в этом роде. Потом вдруг объявил, что уезжает на пару недель по делам в Киев. Когда, по моим предположениям, он должен был уже вернуться, своего появления он никак не проявил. Пару раз мелькнул в сети, но мне ничего не написал. Я отправила истеричное сообщение с вопросом, а не оженили ли его там в Киеве, на что он коротко ответил, что нет, не оженили. И опять исчез.
Через две недели его молчания я дошла до состояния, близкого к помешательству. В ночь на 1 июня, совершенно обезумевшая от тоски и страданий, я устроила что-то вроде ритуала. Зажгла свечи, открыла на компьютере его фотографию, скачанную с сайта, и глядя на нее под звуки непрерывно повторяющегося «Адажио» в исполнении Лары Фабиан, обливаясь слезами, твердила:
– Я люблю тебя… Прости меня… Благодарю тебя…
Это была молитва, моя молитва, к какому богу она была обращена, я не знала. Но в ней было столько любви, боли и тоски, что если есть там наверху или в неких других измерениях высшие силы, то, видимо, я была услышана. Ответ на мои мольбы, если бы он мог быть каким-то образом озвучен, звучал бы, вероятно, так:
– Так ты так хочешь этого мужчину, именно этого, такого, какой он есть?.. Ну что ж, получай!
На следующее утро меня разбудил телефонный звонок. Это был Виталик.
– Стэйси, привет, можно мне к тебе сейчас приехать? Мне нужно с тобой поговорить…
– Да, конечно, приезжай… жду
Я едва успела принять душ, как в дверь уже позвонили. При первом же взгляде на Виталика я поняла, что проблемы у него явно серьезные. Он был совершенно на себя не похож. Выглядел несчастным, очень похудевшим и осунувшимся. Рассказал, что вконец разругался с начальником и написал заявление об уходе, а поскольку несколько месяцев после развода с женой жил в офисе, где ему выделили комнатку с раскладушкой, то теперь получается, что он стал бездомным. И робко спросил, можно ли ему пожить у меня несколько дней, пока он не найдет себе новое место.
Ну конечно же, я согласилась! Сказала, живи сколько хочешь, я буду только рада. И ничуть при этом не покривила душой. Он тут же перенес ко мне из машины свои вещи, которых оказалось на удивление мало. Две сумки и пара каких-то пакетов. И это было все.
Первое, что я сделала – сварила огромную кастрюлю борща. Разложила вещи Виталика в своем шкафу, получив от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Купила ему домашние тапочки. Сделала расслабляющий массаж стоп, который ввел его в состояние восторга и блаженства – в дальнейшем мы практиковали его регулярно. Изо всех сил я старалась сделать так, чтобы он почувствовал себя уютно в моем доме. И не могла поверить своему счастью. Нет, так не бывает… Неужели молитва моя была услышана? Неужели он со мной?
Прошло несколько дней. Приближался первый наш совместный уикенд в Амстердаме, и я уже строила планы о том, как мы его проведем. Стояла чудесная теплая погода, можно было поехать к морю или покататься на велосипедах по амстердамскому лесу… Но радужным моим планам не суждено было осуществиться. Виталик сказал, что хотел бы навестить сына, живущего с бывшей женой в другом городе. И выразил желание, чтобы я не обращала на него внимания и занималась своими делами.
Я несколько растерялась от такого заявления, но возражать не стала. Особых дел у меня не было, поэтому я решила поехать к морю и провела там целый день. Вернулась я довольно поздно, но Виталика еще не было. Уже около двенадцати он позвонил и сообщил, что собирается пойти на какую-то русскую дискотеку в центре Амстердама. Присоединиться к нему он не предложил. Да, он знал, что я не слишком люблю дискотеки, но хотя бы из вежливости мог и попытаться… От обиды я чуть не расплакалась, но тут же постаралась себя успокоить: ничего, он привыкнет, постепенно я его приручу. Главное, что он со мной… Заснуть в эту ночь мне так и не удалось. Появился Виталик уже под утро. Я притворилась спящей.
Прошел месяц. Процесс привыкания, конечно, шел, но как-то уж очень медленно. В основном он заключался в том, что мы расширяли меню. Сначала Виталик признавал только борщ, потом на нашем столе постепенно стали появляться и другие блюда, приготовленные мною поначалу на свой страх и риск и показавшиеся ему вкусными. Но в остальном… Мы очень редко куда-либо выходили вместе. В основном он прогуливался один, и очень часто по вечерам. Многословным в объяснении своих вечерних отлучек он не был. Оно звучало всегда одинаково – «пойду подышу».
Страсть его ко мне тоже как-то немного поостыла… Теперь это выглядело так, будто он, словно с барского плеча, дарил мне близость… Моя же страсть разгоралась все сильнее. Я зажигалась как сухая головешка от малейшего его прикосновения. Но проявление моей инициативы в интимных делах крайне не приветствовалось.
Чем он занимался днем в мое отсутствие, я не представляла. Я работала четыре дня в неделю и приходила домой вечером с сумками, нагруженными продуктами из супермаркета. Удивительно, откуда я брала такое количество энергии? Воистину любовь творит чудеса. Я летала как на крыльях, неизменно пребывала в прекрасном настроении, с работы возвращалась почти бегом, танцующей походкой, с наушниками в ушах, напевая в такт звучащей в них любимой музыке. Забегала по дороге в магазин, тщательно продумывала меню, готовила всякие вкусности, даже пироги пекла – мы любили вечером под хороший фильм попить чайку с яблочным пирогом, рецепт которого я довела до совершенства. При этом я еще умудрялась регулярно ходить на фитнес и по крайней мере раз в неделю заниматься йогой. Я ведь должна была еще и безупречно выглядеть!
Скоро я с удивлением обнаружила, что Виталик так и продолжает сидеть на сайте знакомств. С моего компьютера. В то время, когда я бываю на работе. А иногда даже, не особенно скрываясь, и в моем присутствии.
Когда я после долгих колебаний все-таки решилась сказать, что мне это крайне неприятно, лицо его исказилось, глаза стали ледяными и он медленно произнес:
– А ты знаешь, что я с женой развелся именно потому, что ей это тоже не нравилось?
Читать бесплатно другие книги:
![#моя [не]идеальная жизнь](/book/mini/63016.jpg)
