Формы и содержание. О любви, о времени, о творческих людях. Проза, эссе, афоризмы Черновецкий Вадим

Как известные, так и неизвестные авторы могут быть и хорошими, и плохими. Единственное, что их отличает, это известность.

Вымышленная трагедия одного в ярком романе потрясает куда больше, чем реальная трагедия ста тысяч в сводке новостей.

Заботиться в искусстве лишь о том, чтобы в очередной раз донести до мира «вечные ценности», – лучший способ быть обласканным современниками и забытым потомками.

Чем лучше ты разбираешься в каком-либо виде искусства, тем меньше произведений в нём тебе нравится. Верх профессионализма – это когда не радует уже вообще ничего.

Извращённость – мать искусств.

Книжная полка потомков примиряет даже тех классиков, которые при жизни люто друг друга ненавидели.

Многие деятели искусства – это люди, которые вместо того, чтобы научиться жить, учатся красиво выражать свои страдания.

По словам учёных, лишь 2% талантливых людей реализуют свой дар. Таким образом, в классики выбиваются необязательно самые талантливые, а, скорее, самые упорные и везучие.

Обиды прототипов на авторов проистекают из глубочайшего убеждения первых, что литература – это разновидность поздравительной открытки.

За критикой писателя в адрес коллег по цеху чаще всего стоит банальное раздражение, что кто-то пишет не так, как он.

Писатель, который меряет свой успех тем, удалось ли ему улучшить мир, будет грустен. Писатель, которому просто нравится писать и печататься, будет счастлив.

На филфаке

– Давай играть в классики.

– Давай. Чур я – Достоевский!

У неплохого автора, вовремя выпившего водки с нужным издателем или членом жюри какого-нибудь крупного конкурса, куда больше шансов на бессмертие, чем у безвестного необщительного гения, всю жизнь писавшего в стол.

Писатель – это организатор. Написать приличную вещь легко. А вот дать ей широкий ход – адский труд.

Хороший писатель только тем и занимается, что выдаёт свои и чужие тайны. Хорошая литература – всегда предательство.

Одни авторы чувствуют себя гениями, когда читают себя. Другие – когда читают других.

Хочешь понравиться опытному редактору? Пиши о том, в чём он ничего не понимает.

Творческий человек – это чудо. Творческий человек, интересующийся хоть кем-то, кроме себя, – восхитительное чудо. Счастливый творческий человек – божественное чудо.

Почему ночью многие радиостанции начинают вдруг давать хорошую музыку? Потому что ночью им не надо привлекать слушателей.

Когда автор хочет, чтобы прототипы его не убили, он пишет: «Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны».

Крайний восторг и высшая похвала, которую можно услышать от редактора крупного издания, – это: «Идёт в номер».

Читатель – это потребитель духовности.

Принято считать, что жесть и натурализм – самый лёгкий путь к славе в литературе. В действительности этот путь самый трудный.

Литературный садист возбуждается, когда порет чушь.

Когда тебя обожают многие, кажется, что тебя должны обожать все, – а это невозможно. Именно поэтому некоторые знаменитости столь обидчивы и ранимы.

Когда нечто фривольное пишет, скажем, Джованни Боккаччо, это «жизнелюбие» и «Возрождение». Когда кто-то из нас – «пошлость» и «падение нравов».

Современная массовая культура не вводит детей в мир взрослых, а подстраивает мир взрослых под детей.

Глумясь над гениями с кучей недостатков, мы забываем о том, что есть масса бездарей с такими же недостатками.

Больное самолюбие многих пишущих людей объясняется пропастью между тем, кто они и есть и кем они хотят быть.

Если поэту не понравился литературный концерт, то, скорее всего, потому, что ему не дали там выступить.

Чем отчаяннее человек жаждет славы, тем больше его недолюбили в детстве.

Литература – это возможность сказать о том, о чём говорить не принято.

Нас учат «презирать мнение толпы» – но именно его считают мерилом таланта.

Эстрадные песни делятся на два типа: я могу без тебя жить и я не могу без тебя жить.

Цивилизация победит культуру, когда зрители в театре будут смотреть в телефоны больше, чем на сцену.

Когда ты звезда, то весь мир слышит не только каждое твоё мудрое изречение, но и каждый твой тайный пук.

У понятий «классика» и «пипл хавает» есть лишь одно отличие. Оно умещается в одно слово – «долго». Долго хавает.

Ощущение себя звездой зависит не столько от заслуг, сколько от характера.

Писатель – это микроскоп, которым жизнь порой забивает гвозди.

– Всё, я перестаю с ним общаться.

– Что он сделал? Оскорбил бабушку? Ударил маму? Ограбил ребёнка?..

– Нет. Он слушал попсу.

– У тебя есть «Белый клык» Джека Лондона?

– А зачем мне вырывать у него клыки?

– В музыке у меня строгий, академический вкус: я предпочитаю старую, классическую ВИА ГРУ.

– Ты чё такой культурный? Гей, что ли?

– Я хотел написать книгу, но был пьян и не попал по клавишам.

– Пушкин писал свои стихи на давно устаревшем жаргоне.

– Почему ты никогда не критикуешь его стихи? Они тебе так нравятся?

– Да нет. Просто они не выдерживают никакой критики.

– У тебя есть мания величия?

– А почему мания?

– В юности я прочёл всю классику.

– Почему?

– Интернета не было.

– Вы какого себе ребёнка хотите – счастливого или гениального?

– Мы неуклонно растём над собой. Раньше мы убивали своих гениев, потом сажали, теперь всего лишь оплёвываем по ТВ.

– Я годами постигал тайны литературы, культуры и Вселенной. Это было дико интересно. Но счастливым я стал лишь тогда, когда научился общаться с людьми.

Многие люди уверены, что если при чтении стихов ты не срываешься на истерику, то у тебя «вялая подача».

– Можно ли публично гордиться тем, что ты не читал какого-то писателя?

– Да, если это маркиз де Сад.

– Я гуманный маньяк. Достоевского люблю. Когда убиваю, всегда потом раскаиваюсь.

– Пушкин был активным пикапером.

Творческие люди делятся на две группы: те, у кого таланта больше, чем комплексов, и те, у кого комплексов больше, чем таланта.

– Я интеллигентный человек, но не до усрачки.

– Фигня, которую нынче издают, наполняет меня верой в то, что издадут и меня.

– Я вот почему в жизни такой хороший? У меня вся пакость в литературу уходит.

– Какова степень твоей литературной известности?

– Ну, если бы я жил в Люксембурге, меня знала бы вся страна.

– Почему ты никогда не хвастаешься?

– Гению подобает скромность.

Читать стихи, может, и перестанут, а вот писать – никогда.

– Что может быть важней для читателя, чем блестящие эстетические открытия и гениальные нравственные прозрения?

– Котики.

Многие молодые поэты убеждены, что если они будут пить и скандалить, как Есенин, – им тоже поставят памятник.

– Ты зачем умные книжки читаешь? Тебе что, 15 лет?

– Нет у меня никакой мании величия! Я всегда говорил, что я пока ещё недостаточно великий человек.

– Почему, добившись успеха, ты стал считать себя великим и смотреть на людей свысока?

– А зачем, по-твоему, я добивался успеха?

– Почему ты так мало читаешь других авторов?

– Себя бы осилить.

– Какой из меня артист? Я не демонстративная личность. У меня и истерии-то нет.

Ничто не шокирует читателя так, как правдивое описание его жизни.

Проклятье – хотеть быть известным человеком и при этом бояться любого негатива в свой адрес.

– Кем ты хочешь стать?

– Архитектором памятника самому себе.

Если творчество широко востребовано, то это «попса». Если понятно узкому кругу ценителей, то «никому не нужно».

Мой любимый литературный приём – это плагиат у жизни.

– Как назвать творческий метод Мусоргского, который сочинял клавишные композиции, постоянно отхлёбывая водочку из графина?

– Фортепьянство.

– Какие афоризмы ты считаешь наиболее удачными?

– Те, над которыми одни смеются, а другие плачут.

Пока вы терзаетесь сомнениями, можно ли восьмиклассницам читать Бунина, они вовсю читают «50 оттенков серого».

– Как ты начал писать?

– Дошёл до ручки. Взял её – и начал писать.

Если вы сидели в туалете и вам пришла в голову гениальная идея, значит, у вас был творческий толчок.

– Я духовный человек. Для меня в творчестве важны не деньги, а тщеславие.

– Что нужно сделать, чтобы стать великим?

– Ну, для начала умереть.

– А дальше?

Прочтя очередную надрывную юношескую вещь на грани самоубийства, иные люди говорят: «Ой, как круто, как полнокровно, вот бы автор всегда так писал!» Чтобы всегда так писать, надо всегда так жить. А такая жизнь долгой не бывает.

– Я люблю смотреть спорнофильмы.

– Чего?!.

– Фильмы, вызывающие оживлённую дискуссию в обществе.

– Вот свинство! Придумаешь какую-нибудь умную мысль, а потом окажется, что какой-нибудь древнегреческий козёл её уже думал. Или пушкинский собутыльник.

Люди, которые утверждают, что ценна только классика, а современная литература – это сплошная попса, с современной литературой, как правило, просто незнакомы.

– Достаточно ли это кино депрессивно, чтобы считать его авторским?

– Какое твое самое яркое впечатление юности?

– Достоевский.

– Говорят, я гений. Почему меня не понимают?..

– Радуйся, что не убивают.

– Почему ты так плодовит в искусстве?

– Я никогда не пользуюсь творческим презервативом.

– Одолжишь до нобелевки?

Литературные анекдоты

Пушкин

Известно, что Пушкин был чрезвычайно некультурен. За всю жизнь он не прочел ни строчки из «Войны и мира» и «Преступления и наказания», не говоря уже о «Мастере и Маргарите» и «Тихом Доне». Более того, до двадцати трех лет он не удосужился даже открыть «Евгения Онегина»!

Зигмунд Фрейд

Зигмунд Фрейд очень любил психоанализ. Бывало, гуляет по пляжу и говорит какой-нибудь мамаше:

– Вы знаете, фрау, у Вашего мальчика – невроз.

– Да что Вы, Зигмунд Яковлевич, такое говорите? Мой мальчик пышет здоровьем; вот посмотрите, какую глубокую яму он вырыл в песочке!

– Но посмотрите, как он сует туда палку!

Бунин

Иван Бунин писал интересные рассказы, но неизменно портил их безнадежно банальным финалом – самоубийством героя на любовной почве. Когда его спрашивали, зачем он это делает, он таинственно отвечал: «Меру надо знать».

Ремарк

Эрих Мария Ремарк очень любил имя Рут. Главных героинь всех своих романов он называл именно так. Но однажды на него снизошло озарение: есть ведь и другое имя – Пат! Читатели и критики по достоинству оценили эту находку. Так роман «Три товарища» стал вершиной его творчества.

Вертер

Юный Вертер очень любил страдать. Великий немецкий писатель Гете, впрочем, относился к этому не слишком серьезно. Однажды он написал даже роман, который так и назвал: «Страдания юного Вертера фигней». Издатель, которому вещь показалась весьма забавной, уже готовил книгу к печати, как вдруг нагрянула цензура.

– У нас, понимаешь, эпоха Просвещения, а они тут книжки ругательные печатают! Чтоб быстро мне тут последнее слово из названия убрали!

Делать нечего, пришлось убрать. Так появился на свет знаменитый сентиментальный роман – «Страдания юного Вертера», прочтя который, многие романтические молодые люди покончили с собой.

Мисима

Юкио Мисима очень любил красоту. А еще он любил смерть. Он считал, что смерть делает ее еще красивее. Идет, бывало, по улице, увидит симпатичную девушку – сразу комплимент сделает, а потом зарежет. Причем сделать комплимент он иногда забывал.

Горький

У Максима Горького было шесть любимых фраз: «точка опоры», «чахоточный блеск», «опустившаяся женщина», «тоскующий босяк», «разболтанный молодой человек» и «подавление воли». Схематически горьковский рассказ выглядит примерно так: тоскующий босяк не может найти точку опоры, падает на разболтанного молодого человека с чахоточным блеском в глазах, давит его волю и женится на опустившейся женщине.

Стефан Цвейг

В конце каждого произведения Стефан Цвейг обязательно убивал кого-нибудь из героев. Так продолжалось много лет, но вот однажды, по какому-то досадному недоразумению, за всю новеллу не погибло ни одного человека. Сборник уже появился в продаже, когда писатель вспомнил о своей чудовищной оплошности.

– Уничтожить тираж! – возопил он в отчаянии, но было поздно: часть экземпляров уже разошлась.

22 февраля 1942 года Стефан Цвейг отравился.

Хлебников

Велимир Хлебников очень любил хвалиться.

– Вот я поэт, – говорил он, – а эти все так, плагиаторы.

– И у кого же они, с позволенья сказать, плагиатят?

– Как у кого? У Даля!

Рассказы

Сцена у фонтана

– Айфон, – сказал молодой человек.

Девушка повернулась к нему.

– Боулинг, – сказал молодой человек.

Девушка посмотрела на него с нежностью.

– Клубешник, – сказал молодой человек.

Девушка обняла его.

– Коктейль, – сказал молодой человек.

Девушка поцеловала его в губы.

– Шмотки, – сказал молодой человек.

Девушка начала раздеваться.

– Тачка, – сказал молодой человек.

Девушка задрожала в экстазе.

– Бальмонт, – сказал молодой человек.

Девушка взглянула на него с подозрением.

– Куинджи, – сказал молодой человек.

Девушка в ужасе отшатнулась.

– Бетховен, – сказал молодой человек.

Девушка схватила в охапку свою одежду и бросилась прочь.

– Драма абсурда! – крикнул молодой человек с некоторым ожесточением.

Девушка побежала быстрее.

– Вопросы бытия! – заорал молодой человек. – Красота и трагизм мироздания! Священная пустота!

Девушка установила рекорд.

30.01.2001, с более поздней правкой

Сострадание

В районе метро Бауманская к Андрею подошла пожилая женщина в одежде среднего качества:

– Молодой человек, перекусить не поможете?

Он решил, что ослышался; что его приглашают к совместной трапезе.

– Что-что? – не понял он.

– Перекусить.

– Это как?

– Ну, купите мне что-нибудь в этом киоске.

Подошли к ларьку.

– Купите мне два эклера, два песочных пирожных и чашечку кофе, – по-хозяйски распорядилась она.

Андрей удивился, но, воспитанный на сострадании, принялся выполнять.

– Шоколадный, шоколадный эклер! – недовольно воскликнула она.

Андрей сказал продавщице:

– И воду еще, пожалуйста.

– А воду-то зачем? – искренне удивилась старуха. – Воду я не заказывала.

– Это я себе.

– Себе-е-е?! – поразилась она в самое сердце. – Вот ведь…

Андрей продолжал покупки.

– И кофе не забудьте! – покрикивала старуха тем временем. – Подержите это и по очереди подавайте. Сначала подайте кофе. Осторожно, не расплескайте! Экой вы неловкий! Вас что, не учили с пожилыми людьми?.. Да куда вы мне эклер-то суёте?! Начать нужно с менее сладкого, а то я себе аппетит перебью! Экой вы… несообразительный!

Андрей схватил все свои пирожные, яростно запихнул их себе в рот и, смачно чавкая, с ненавистью прожевал.

– Эй, ты чего это?! Бунт?! – проорала она, придвинув к его лицу кулак. – Милицию вызову!

Вокруг собралась толпа.

– Бессовестный! – стыдили его. – Бабушку несчастную обобрал! Работать ему, видите ли, западло! Жрут в три горла и бабушек еще обирают! Вот при Сталине бы его!..

Андрей сплюнул, с досадой вылил кофе на землю и, ловко выпрыгнув из толпы, направился к метро.

– Разворовали страну и поколение такое же воспитали! – доносилось от киоска. – Скоро убивать начнут!..

21.10.2009

Формы и содержание

– А ты бы любил меня, если бы у меня был первый размер груди, а не третий? – внезапно спросила Леночка после сладкого оргазма.

Вася аж вздрогнул от неожиданности. Он никогда не слышал от неё подобного.

– У тебя? – проговорил он задумчиво. – Но это был бы уже другой человек, не ты.

– То есть я для тебя – это размер моей груди? – прищурилась Леночка.

– Ну и вопросы ты задаёшь, – искренне поразился Вася. – Человек состоит из души и тела. Полагаю, это не новость.

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

Четыре поклонника детективов из фешенебельного гольф-клуба, мнящие себя великими сыщиками-любителями...
Михаил Елизаров – прозаик, музыкант, лауреат премии «Русский Букер». Автор романов “Pasternak” и «Би...
1942 год. В прифронтовой полосе задержан вражеский парашютист. В ходе допроса выясняется, что он явл...
Запутались в папках и версиях файлов? Думаете, что написать на визитке? Долго ищете письмо с подтвер...
Книга «Извивы судьбы» — современный любовный роман, события в котором происходят на излете двадцатог...
Приволжский город, известный со второй половины 12 века. Город с таинственным названием Городец. Про...