Обречённые на бессмертие. Освобождение. Книга, которую ждали 20 лет! Романы из цикла «Великая Душа» Толуэлл Брайан
– Это я, Гильмо, я! – сказал худосочный бес. – Чего вы ругаетесь, хозяин? Или меня не узнаете?..
И вправду Гильмо. Ральдрик осмотрелся и узнал свою спальню. Вряд ли Нергалу нужна его спальня, подумал он. Значит, жив?
– Да живы вы, живы, мой господин, хвала Митре, – осклабился Гильмо. – Скажите лучше, что с вами приключилось!
Голова болела страшно. И горло болело тоже. Значит, демон не приснился ему? Конечно же, нет.
– Твоего хозяина едва не утащили на Серые Равнины, Гильмо, – прошептал Ральдрик. – Этот демон…
– Маркиз дель Сантос?
– Не-е-ет, – толстяк помотал головой, чем вызвал новый приступ боли, – не маркиз! Слуга Нергала! Он сам мне в этом признался. Да еще Крома какого-то.
Тощий зингарец с подозрением взглянул на хозяина.
– Вы точно помните насчет Крома, мой господин?
– Митра свидетель, он Крома через раз упоминал! – побожился Ральдрик. – Видать, старший демон их какой, мне-то почем знать…
– Так я и думал, то-то я не зря подозревал, – пробормотал секретарь; обращаясь к Ральдрику, он спросил: – И что же он хотел от вас, этот служитель Крома?
– Хотел, чтобы я пошел с ним в таверну Пью за Одноглазым Йенусом.
Гильмо понял, что умственное здоровье хозяина несколько пострадало в результате встречи с мнимым маркизом. Еще Гильмо мысленно поставил свечку в храме Митры за упокой Одноглазого Йенуса и всей его банды, а вслух добавил:
– Я велю позвать лекаря, хозяин. Вам нужна помощь…
– К Нергалу лекаря! – неожиданно рявкнул Ральдрик. – Этот злодей обещал вернуться за моей душонкой! А знаешь ли ты, глупый зингарский писака, как эти демоны держат слово?! Не то, что мы, люди. Ты давай, спеши к градоправителю, пусть даст мне своих людей для охраны. На, отдай ему это, скажи, почтенный Ральдрик нижайше кланяется Его Светлости… – с этими словами толстяк передал своему секретарю все пять золотых песет, полученных вчера от Конана.
Пряча улыбку, Гильмо взял деньги. Затем он вышел из спальни хозяина, и тут взгляд его случайно упал на пурпурное знамя с золотым львом. Зингарец усмехнулся и заметил, сам для себя:
– Нет, хозяин, я не пойду к градоправителю. У меня есть идея получше. К тому же, мне это золото нужнее, чем Его Светлости. Пусть даже оно аквилонское, а не зингарское.
Одноглазый Йенус закончил диктовать послание и переспросил:
– Ну как, всё написал, Струто?
Тщедушный мужичок, у которого из всех зубов, полученных от мамы в детстве, остался лишь один желтый клык, отчего мужичка, чаще, чем Струто, звали Одинокий Зуб, промямлил:
– Всё, как ты сказал, Йенус.
– А ну, прочитай.
– «Благородному дому Хосе, маркизу дель Сантос. Отнеси две тысячи золотых монет в таверну Глухого Пью и отдай их высокому мужчине с черной повязкой на правом глазу…
– Зачеркни «высокому», Струто, – велел Йенус. – Напиши так: «красивому мужчине».
Одинокий Зуб исполнил указание главаря и стал читать дальше:
– «…и отдай их красивому мужчине с черной повязкой на правом глазу. Затем возвращайся в дом Толстого Ральдрика и жди там. Йенус». Всё.
– Ну, вроде правильно. А ты, женщина, может, чего добавить хочешь, а? – последние слова Йенуса были обращены к Зенобии.
Та дернулась, пытаясь вытолкнуть кляп.
– Смотри-ка, Одноглазый, хочет! – хихикнул один из бандитов.
– Поди, вытащи у нее кляп, Косой.
Бандит, который взаправду косил налево, подошел к Зенобии и освободил ее от кляпа. Только он сделал это, голос женщины, пронзительный, гневный, но полный достоинства, разнесся по разбойничьему логову:
– Освободите моего сына, подонки! Он еще ребенок!
– Ребенок?! – взъярился Йенус. – Да он чуть всех нас тут не искусал, твой ребенок! Ничего, пускай покамест посидит в веревках, я еще не решил, что с ним делать. А вот насчет тебя я уже принял решение, моя красавица.
Щеки Зенобии вспыхнули алым. Однако, как и подобает королеве, она тотчас взяла себя в руки и твердым голосом проговорила:
– Освободи его от кляпа, Йенус.
И столько в этом голосе хрупкой женщины было внутренней силы, что одноглазый главарь дал знак Косому, и тот вытащил кляп изо рта Конна.
– Отец насадит вас на меч, ублюдки Нергала, – вот были первые слова маленького принца, и в них сквозило такое убеждение, как будто смерть бандитов от руки отца являлась для Конна столь же очевидным фактом, как и восход Ока Митры по утрам и заход его по вечерам.
Зенобия бросила быстрый осуждающий взгляд на сына. Она запретила ему, будущему королю Аквилонии, выражаться подобно разбойнику с большой дороги. Однако, как видно, влияние отца оказалось сильнее воли матери.
– Смотри-ка, Йенус, этот сопляк назвал нас ублюдками Нергала, – обиженно заявил Одинокий Зуб.
– А вы такие и есть, раз держите нас здесь, – сказала Зенобия, решив разделить с сыном ответственность за оскорбление.
– Заткнись, женщина! – гаркнул главарь. – Не вынуждай меня портить тебе фигурку. Скажи лучше, есть ли у тебя что добавить к моему письму.
– У меня есть, – заявил Конн. – Напиши ему, где ты нас держишь.
– Этот сопляк начинает меня раздражать, – мяукнул Струто. – Неужели ты это стерпишь, Йенус?!
Одноглазый встал, подошел к связанному мальчугану и слегка пихнул его ногой.
– Закрой свою пасть, молокосос, иначе я сделаю это за тебя!
– Не трогай моего сына, подонок! – воскликнула Зенобия.
– Ну, а что ты мне сделаешь, если трону? – глумливо осклабился Йенус и с силой пнул Конна в бок. Мальчик скривился от боли, но не издал ни звука.
– Смотри-ка, терпеливый, – заметил Косой.
– Терпеливый или нет, а ножа забоится, – Йенус ухмыльнулся и обнажил кинжал.
Зенобия побледнела и попыталась ногой толкнуть главаря.
– Лежи! – прикрикнул на нее главарь. – Я возьму тебя после.
– Нет, возьми сейчас, только сына моего не трогай, – воскликнула Зенобия, чтобы выиграть время. Женская интуиция подсказывала ей, что помощь близка. Скоро придет спаситель и освободит жену и сына…
– Ну что ж, сама напросилась, маркиза, – осклабился Одноглазый Йенус. Он стал расстегивать штаны.
– Оставь маму, тварь! – гневно вскричал ребенок.
– Воткни ему кляп обратно, Косой, – приказал Йенус. – Этот сморчок утомил меня.
Косой поднял кляп и наклонился к Конну. Неожиданно мальчик рванулся вперед и вцепился зубами в нос разбойника. Косой взвыл от дикой боли.
– Глядите, волчонок откусил нос Косому! – завопил Струто.
Оставшийся без кончика носа головорез с воем бросился вон из логова. Проводив его взглядом, Йенус повернулся к Конну и поднял кинжал.
– Прощайся с жизнью, сопляк! Никому не позволено уродовать моих людей!
И стал опускать кинжал, целя в горло мальчику. Внезапно Йенус хрюкнул и стал заваливаться на спину. Спустя мгновение тонкий малиновый луч оставил свою метку на затылке Струто. А еще несколькими мгновениями позже мертвы были все бандиты.
– О, Митра! – прошептала изумленная Зенобия.
И было чему изумляться. Она ожидала увидеть Конана с мечом, а вместо этого не увидела ничего. Малиновые лучи смерти исходили как будто из пустоты.
– Митра поразил их своими молниями, да, мама? – спросил маленький Конн.
– Помолчи, сынок.
Зенобия затаила дыхание. Ей послышались приближающиеся шаги. Глаза королевы полезли на лоб, когда она увидела, как кинжал Йенуса сам собой поднимается в воздух и летит к ней… Тут Зенобии стало страшно, как никогда прежде. Ей нечасто приходилось сталкиваться с магией, но даже небольшой опыт таких встреч явственно говорил ей, что самый невинный чародей вполне может оказаться опасней самого злого разбойника. А этот чародей, за пару мгновений уничтоживший банду головорезов, явно не относился к числу невинных.
– О-о-ой, – простонала Зенобия, с замиранием глядя, как кинжал опускается к ее груди.
– Не трогай маму, ты, кинжал! – приказал Конн.
Кинжал проигнорировал волю маленького принца и достиг-таки своей цели: первая веревка лопнула. Следом он перерезал и остальные. Освободив Зенобию, кинжал полетел к Конну. Тот смело подставил ему свои руки.
– Это добрый кинжал, мама, – сказал мальчик. – Кинжал Крома, – немного подумав, он добавил: – Или Митры.
Только с тела Конна спали последние путы, перед Зенобией и ее сынок предстал человек, возникший точно из воздуха. В одной руке он держал всё тот же кинжал, а другой рукой заталкивал в карман куртки полупрозрачный отрезок материи. За поясом незнакомца торчала изогнутая трубка, в которой Зенобия узнала бластер. Одет пришелец был во всё черное, и верхнюю часть лица его прикрывала маска.
– Опять ты… – закрыв на мгновение глаза, заметила Зенобия.
– Вашу руку, мэм, – с галантностью истинного кавалера Рэнквист подал ей руку и помог подняться.
Конн встал сам, с любопытством глядя на нежданного спасителя.
– Тебя привел Кром? – деловито вопросил мальчик. – Или Митра?
Рэнквист усмехнулся и дружески похлопал Конна по плечу.
– Знаешь, в чем твоя проблема, сынок?
– Я тебе не сынок, – обиженно промолвил Конн, отодвигаясь от пришельца.
Англичанин, ничуть тем не смутившись, закончил свою мысль:
– Ваша проблема, господа туземцы, в том, что вы слишком много верите в своих богов и слишком мало – в самих себя… Ну а теперь, может быть, поищем нашего обожаемого короля, пока он опять не вляпался в какую-нибудь малоприятную историю?
Барон дю Можирон пил утренний чай. Он обожал этот чудесный кхитайский напиток, а вино, напротив, не признавал. Может быть, поэтому голова барона всегда была ясной. Во всяком случае, именно за ясную голову и за преданность ценил дю Можирона Вибий Латро. Барон служил Вибию еще когда тот был канцлером при Нумедидесе, и разделил с ним тяготы изгнания. Когда же немедийцы бросили Вибия в темницу, дю Можирон был среди друзей, чьими стараниями Латро вновь обрел свободу. Придя к власти при короле Джейке, Вибий Латро не забыл своего преданного друга: из таких, как дю Можирон, и состояла его знаменитая «старая гвардия». Дю Можирон был в числе первых, кого новый наместник Аквилонии призвал к себе на службу. Поскольку – так уж получилось – в Тарантии барона не любили, король Джейк и герцог Вибий назначили его новым послом Аквилонии в Офире, и сим назначением дю Можирон был весьма и весьма доволен. Попивая чай из широкой серебряной чаши, барон чувствовал себя превосходно.
В дверь постучали. Не открывая глаз, дю Можирон проговорил:
– Ну, кто там еще?
– Это я, капитан Левий, – послышался голос за дверью. – К вам просится какой-то зингарец, господин барон.
Дю Можирон поморщился. Глаза открывать так не хотелось. Тем более из-за какого-то зингарца.
– Что ему нужно?
– Он говорит, по важному делу.
– Гони его, Левий, – лениво протянул барон. – У нас тут посольство, а не судейская управа.
– Ваша милость! – послышался издалека другой голос. – Я по поводу короля вашего…
– Ну ты, заткнись, плетей получишь, – сурово проговорил капитан Левий, но было уже поздно: заслышав про короля, дю Можирон поперхнулся чаем. Барон закашлялся и понял, что день окончательно испорчен.
– Давай сюда этого зингарца, капитан, – мрачно процедил барон, – а потом отведешь его к градоначальнику, чтобы посадил в тюрьму за нарушение государственного владения Аквилонии…
– Ваша милость! – вошедший в кабинет посла Гильмо плюхнулся на колени и, понимая, что здесь его долго слушать не станут, сразу перешел к делу: – Бывший король Аквилонии Конан в Ианте, ваша милость!
Серебряная чаша с чудесным кхитайским напитком полетела на пол.
– Что ты несешь, болван?! – прогремел посол. – Узурпатор давно мертв! Его Величество король Джейк Громовержец собственноручно пристрелил Конана!
– Никак не может такого быть, ваша милость, – дерзко возразил зингарец. – Ибо не далее как час тому назад Конан собственноручно пытал почтенного Ральдрика, моего хозяина. Клянусь Митрой, это был он!
– Какой-такой Ральдрик? Чего ты тут мне голову морочишь?
– Ральдрик – хозяин гостиницы «Быки Офира», что напротив посольства вашего, господин барон, – Гильмо показал рукой на окно. – Я помощник его, Гильмо. Вчера к нам прибыл здоровенный мужчина, он называл себя маркиз дель Сантос из Зингары. Только не зингарец он, а киммериец, ибо поминал Крома и сквернословил. С ним прибыли двое: красивая женщина и мальчик двух лет от роду, который выглядит на все пять…
– Как есть, Зенобия и Конн, – растерянно пробормотал посол.
– Я и подумал, вас заинтересует эта информация, – почтительно добавил Гильмо.
Дю Можирон покачал головой. Возможно ли такое? Мог ли Конан спастись и бежать в Офир? Мог, конечно. В душе барон и сам не верил, что дурак, чужак и узурпатор Джейк взаправду убил прежнего узурпатора. Вот только можно ли доверять словам какого-то зингарца?
– Чем докажешь?
С доказательствами у Гильмо было туго. Повинуясь наитию, он извлек золотой с профилем старого короля.
– Поглядите на эту монету, ваша милость. Это не настоящая зингарская песета, а аквилонская подделка. Конан вчера всучил ее Ральдрику.
Зингарец говорил правду. Каким бы невероятным ни казалось совпадение, для Можирона фальшивая песета была лучшим доказательством правдивости показаний Гильмо. Ибо кто, как не он, дю Можирон, руководил по приказу короля Вилера всей тайной операцией по чеканке таких монет? И где еще можно было встретить такие монеты, как не в королевской сокровищнице Аквилонии?
Посол вернул песету Гильмо и призадумался.
– Знаешь ли ты, где можно найти киммерийца?
– Я догадываюсь, где он может быть, – ответил зингарец.
– Хорошо, – сказал дю Можирон. – Капитан Левий, возьми десять своих людей и следуй за этим человеком. Нет, двадцать! Но помни: Конан нужен мне живым. Ладно, возьми всех.
– Слушаюсь, господин барон.
– А ты, Гильмо, учти вот что. Если выведешь нас на киммерийца, получишь награду. Ну, скажем, сто аквилонских золотых марок.
– Ваша милость щедры… – Гильмо низко поклонился.
– Если же нет – я позабочусь о том, чтобы ты остаток жизни провел в темнице. Полагаю, ваш градоправитель не захочет ссориться с великой Аквилонией из-за такого, как ты, – не без высокомерия произнес посол.
Зингарец задрожал всем телом, представив, что, наверное, градоправитель действительно не захочет из-за него ссориться с великой Аквилонией. А это значит, обратной дороги нет. Золото или темница – среднего не дано.
– Я выведу ваших воинов на Конана, не сомневайтесь, ваша милость, – сказал Гильмо.
4. Шпион, кутруб и Железная Башня
Быстрыми шагами Конан шел по Болоту. Так назывался северный пригород Ианты, где обитали представители городского «дна» – бродяги, дешевые проститутки, нищие, да и просто разбойники. Болото в Ианте было подобием знаменитой шадизарской Пустыньки. Киммерийца переполнял гнев. Он не понаслышке знал, какие нравы царят в подобных злачных местах. От мыслей, что могут сделать нелюди этого самого Одноглазого Йенуса с Зенобией и Конном, ему становилось дурно.
Чумазый мальчишка, испуганно косясь на огромного северянина, вел его к логову бандитов. Запястье, которое сжимали железные пальцы, давно затекло, но провожатый боялся даже заикнуться об этом. Конан взаправду больше походил на свирепого слугу Нергала, чем на живого человека; редкие встречные в страхе шарахались от него.
Часом прежде киммериец побывал в таверне Глухого Пью. Означенный Пью сперва не мог понять, чего надо от него разъяренному зингарскому гранду, но после увесистых тумаков, пожалованных ему от милостей маркиза, слух у Глухого Пью прорезался, а еще спустя некоторое время, стоившее трактирщику трех сломанных ребер, Пью сам вызвался дать Конану провожатого в лице этого чумазого мальчишки, имевшего несчастье подвернуться под руку.
– Вот, гсподин, к Однглазму Йенсу – туда, – глотая звуки, проблеял мальчишка, указывая на покосившуюся дверь почти утонувшей в земле лачуги.
Конан кивнул, отпустил своего провожатого, дал ему пинок под зад и, убедившись, что тот изо всех сил улепетывает, обнажил свой меч. Никого вокруг не было; даже в Болоте логово Одноглазого Йенуса пользовалось дурной репутацией. Бесшумно, как горный барс, Конан скользнул к заветной двери. Внезапно дверь лачуги отворилась, и навстречу киммерийцу шагнул одетый во всё черное человек, который на разбойника Болота походил не более, чем корсар с Барахских островов – на кхитайского императора. Нервы Конана были напряжены до предела; секундное замешательство прошло, и варвар взмахнул мечом. Он не горел желанием выяснять личность неизвестного – всякий, выходящий из логова врагов, был для него врагом.
Однако человек в черном был еще быстрые. Меч Конана вонзился в трухлявое дерево. Леопардом отпрыгнув в сторону, незнакомец негромко воскликнул:
– Руки вверх, киммериец!
Дуло бластера было направлено на Конана.
– Ты – здесь!.. – выдохнул потрясенный киммериец.
– Он вытащил нас, – прошептала Зенобия, подходя к мужу.
– Он помог нам выбраться, – буркнул маленький Конн.
– С вами всё в порядке? – спросил Конан.
– Да, – ответила Зенобия. – Но еще чуть-чуть, и было бы поздно.
В голосе жены Конану почудился оттенок упрека, и варвар почти что с ненавистью посмотрел на пришельца.
– Не ревнуй, – усмехнулся тот в усы, – был бы у тебя вертолет, ты бы, наверное, успел быстрее, чем своими двоими.
– Я должен снова поблагодарить тебя, – выдавил Конан.
– Не стоит благодарностей. Как-нибудь сочтемся.
– Послушай, убери свою штуку, – молвила Зенобия, кивнув на бластер. – Конан тебе ничего не сделает. Верно, дорогой?
– Угу, – буркнул киммериец.
– Поклянись Кромом, – предложил хозяин бластера.
– Что для тебя Кром? – вопросил Конан, уже понимая, что надолго его терпения на этого пришельца не хватит.
– Для меня – ничто. Важно, что Кром значит для тебя. Ну как, клянешься, киммериец?
– Клянусь Кромом, я тебе не трону. И что теперь?
Пришелец спрятал бластер. Не упуская Конана из поля зрения, он оглядел окрестности.
– Навряд ли место подходящее для короля Аквилонии. Тебе пора сматываться из этого города, не находишь?
Конан кивнул. Предстояло вернуться в гостиницу Ральдрика и забрать своих лошадей. Киммериец был уверен, что трусливый хозяин не осмелится к ним прикоснуться.
– А ты?
– А я покину тебя. Было очень приятно познакомиться, мэм. Вы прекрасны, вы составляете честь своему героическому супругу, путешествуя с ним. И тебе счастливо, сынок!
– Я не твой сын, – опять буркнул Конн, которого загадочная личность нежданного спасителя одновременно пугала и притягивала.
– Постой, – проговорил Конан. – Ты что же, так ничего толком и не объяснишь?
– Нет, – просто ответил пришелец.
– Сзади!! – вдруг крикнул киммериец своему неожиданному союзнику.
Однако тот, ожидая подвоха от Конана, не сразу обратил внимания на настоящую опасность. А когда заметил ее и выхватил бластер, было уже поздно. Арбалетный болт впился в его правую руку, и Рэнквист, скривившись от боли, выпустил свое оружие.
– Всем оставаться на местах, – пролаял начальственный голос. – Именем короля Джейка вы все арестованы!
На Конана и его спутников смотрели стрелы взведенных арбалетов. Киммериец со злостью прикусил губу. Так глупо попасться! Будь он один, он еще попытался бы выбраться. Но рядом стояли Зенобия и Конн; варвар опасался, что они могут стать жертвами потасовки. Поэтому он подчинился. Арест – это еще не смерть! Как-нибудь выберемся, и не из таких передряг выбирались, решил киммериец.
– Левий, какая встреча, – насмешливо протянул он. – Как ты нашел меня, шакал?
Аквилонский капитан кивнул на тощего человечка, прятавшегося за его спиной.
– Ты напрасно нарядился зингарцем, варвар. Этот малый настоящий зингарец, он признал тебя.
Бедняга Гильмо съежился под пристальным взглядом Конана и подумал, что сто золотых монет достанутся ему с чрезмерным риском для жизни.
– Вяжите их, – приказал Левий своим подчиненным. – И чтоб без фокусов, варвар! Не то твои получат по стреле.
Конан мрачно кивнул и мысленно представил свой меч в груди предателя.
Арестованных приковали к стене в подвале аквилонского посольства. Не оставили в покое ни маленького Конна, ни раненого в руку пришельца. Оружие у них забрали, включая бластер. Дю Можирон с довольной улыбкой прохаживался мимо своих пленников.
– Мы снова встретились, бродяга варвар, – сказал барон. – Вот так удача!
Удача еще понадобится тебе, клянусь Кромом, подумал Конан, но вслух ничего не сказал. Угрюмо молчали и его товарищи по несчастью.
– А это наша прекрасная королева Зенобия, – усмехнулся посол. – Прости, что я не могу предложить тебе королевские покои. Мы привыкли жить скромно.
– Ты предатель! – крикнул маленький Конн.
– А вот и наш волчонок, сын киммерийского волка, – осклабился дю Можирон. – Итак, вся славная семейка в сборе. Ну, а ты что за птица, хотел бы я знать?
Последнее, как нетрудно было догадаться, относилось к пойманному пришельцу. Тот молчал, понурив голову; маску с него сняли еще при аресте. Барон покрутил в руках бластер и направил его на незнакомца. Тот поднял голову и с беспокойством заметил:
– Эй, вы, пожалуйста, поосторожнее с этой штукой.
Дю Можирон не стал нажимать на курок и спрятал бластер в свой камзол.
– Ну, ладно, – сказал он. – Не буду вас пытать. Ведь мы цивилизованные люди, не правда ли? По крайней мере, большинство из нас, – барон подмигнул Конану. – То-то герцог обрадуется! Пойду, сообщу ему о вашей поимке. Он и решит, что с вами делать.
– Твой герцог собака! – рявкнул Конан в спину дю Можирону.
Когда посол вышел, он вздохнул:
– У нас есть несколько дней. Пока гонец доедет до Тарантии и вернется обратно…
– Нет у нас дней, – перебил его пришелец, – у нас несколько минут, от силы час. Посол свяжется с Вибием по видеофону.
– Чего-чего???
– Посол свяжется с Вибием по видеофону, – повторил пришелец. – С помощью видеофона можно видеть и слышать человека, который находится на другом конце материка. Джейк велел снабдить видеофонами всех послов.
Пришелец оказался прав. Через несколько минут дю Можирон вернулся с небольшим аппаратом, спереди напоминавшем овальное зеркало. В зеркале этом Конан с изумлением обнаружил лицо Вибия Латро. А Вибий Латро в Тарантии с еще большим изумлением обнаружил на экране видеофона физиономию своего давнишнего врага, которого считал погибшим.
– Вот, Ваше Высочество, – чувствуя себя на вершине славы, проговорил посол. – Конан-киммериец собственной персоной, как я имел честь докладывать. Что прикажете с ним делать?
– Конан, в самом деле, – пробормотал наместник в Тарантии. – А это еще кто?
Пришелец кисло улыбнулся герцогу.
– Здравствуйте, Ваше Высочество.
– Роберт… – Вибий казался ошеломленным еще более, чем прежде, когда признал Конана. – Вот так так! Что вы делаете в Ианте, Роберт? Каким ветром вас туда занесло?
Хотя бы теперь знаю, как его зовут, подумал Конан.
– Я прилетел сюда на «Черном коршуне».
– Он был застигнут моими людьми на месте преступления вместе с Конаном, Зенобием и Конном, – доложил дю Можирон.
– Это не то, что вы думаете, Ваше Высочество, – заявил Роберт. – Я вам всё объясню…
– Объяснять будете дознавателю в Железной Башне! – крикнул герцог Тарантийский. – Вы изменщик, как я погляжу! Можирон!
– Слушаю, Ваше Высочество!
– Арестованных заковать в кандалы и отправить в Тарантию! Немедленно! Головой отвечаешь за них, барон!
Вибий отключился, и вскоре выяснилось, что в посольстве нет подходящих цепей, достаточно надежных, чтобы удержать Конана. Поэтому дю Можирон приказал заковать в кандалы Роберта, Зенобию и Конна, а тем временем найти в Ианте цепи, которые подошли бы огромному варвару – хотя бы ради этого пришлось ковать их заново.
– Нам повезло, что ты такой здоровый, – сказал Роберт, когда пленники снова остались одни. – Еще отсрочка. Эх, добраться бы до моего бластера… Что ты делаешь, киммериец?
– Не видишь – перетираю веревки, – спокойно проговорил Конан.
– Давай, дорогой, я знаю, у тебя получится, – с надеждой молвила Зенобия, чьи шея, запястья и щиколотки уже были обвиты змеями стальных цепей.
Пришелец с интересом наблюдал за усилиями Конана. Поймав его взгляд, киммериец усмехнулся.
– Так что, ответишь на мои вопросы, Роберт из Будущего?
– Нет.
– Вот ты упрямый! А всё-таки скажи, на кой тебе понадобилось спасать нас тогда, в Тарантии? И теперь?
Пришелец молчал.
– Ну, раз молчишь, я скажу за тебя. Ты ведешь свою игру, верно? Против Джейка и Вибия. Может, сам думаешь напялить мою корону? Нет, не вяжется. С чего бы тебе тогда выручать другого аквилонского короля? И на кой тебе следить за каждым моим шагом? Я не спрашиваю, как ты следишь. Готов биться об заклад, ты не обучен магии. Штучки из Будущего, верно?
Пришелец молчал.
– Нет, парень себе на уме, ты не так хитер, как думаешь о себе, – продолжил Конан. – И вот ты проиграл…
– Ничуть не проиграл, – тот сумрачно покосился на свои кандалы, – я выберусь, киммериец.
Киммериец усмехнулся. Несмотря ни на что, ему нравился этот странный тип. Нравилось и то, что Роберт играет на его стороне, пусть и по непонятным – пока! – правилам. Такого человека иметь неплохо, если не другом, хотя бы союзником. Хитроумный, быстрый, ловкий – на стороне врага этот пришелец может быть очень опасен.
– Хочешь, я скажу тебе, кто ты, – неожиданно предложил Конан. – Считай, что твоя тайна раскрыта! Как, присоединишься тогда ко мне?
Пришелец молчал, опустив голову, и Конан не мог видеть, что творится с его лицом.
Читать бесплатно другие книги:
