Рецепт любви Кузнецова Юлия
А у Иры стучало – в ушах, в груди, в горле…
«Ты его все еще любишь?» – написала ей Сашенька.
«НЕТ».
«Почему же нервничаешь?»
«Не знаю! Мы только вчера расстались. А он уже клеит Корнееву. Неприятно».
Ира и сама толком не могла признаться себе, почему она так нервничает из-за Влада. Скорее всего, потому, что она остро почувствовала его неприязнь. А кому приятно, когда тебя в открытую ненавидят?
Ей казалось, что он так и сверлит ее глазами. Так бывает: крикнет кто-то в школьной столовке: «Таракан!» Все засмеются. Но даже если таракана и в помине нет, продолжать есть обед как-то противно. Вот и сейчас. Она не осмеливалась обернуться и проверить, смотрит он на нее или нет, но ей казалось, что она ощущает спиной волны его отвращения.
– Как твои-то? Не удавят? – спросила Сашенька, когда урок закончился и они принялись заталкивать в рюкзаки толстые тома «Войны и мира». – Прости, это из-за меня. Мне тоже «три с минусом» влепили. Это от «двойки» недалеко. Я в следующий раз получше подготовлюсь.
– Нет, Саша, – прервала ее Ира, – ты добрая, но так ты меня только избалуешь. Во-первых, я сама виновата. Во-вторых, я сама должна подготовиться к следующей самостоялке.
– К самостоялке по литературе? – уточнила Ляля. – А когда она будет?
– Самостоятельным по всем предметам, девчонки, – твердо сказала Ира, – все! Хватит валять дурака. Пора начать учиться.
– Вот это речи, – восхитилась Ляля, – балдею от тебя, мадам Зарипова! Это на тебя так расставание с Владом действует?
– Нет. У меня теперь мотивация для учебы есть. Иначе меня в кулинарную школу не пустят.
– В кулинарную школу! – обрадовалась Сашенька. – Значит, у тебя там все получилось?
– Ага, – кивнула Ира, складывая в несколько раз самостоятельную работу и засовывая листочек в кармашек рюкзака, – спасибо, что в тот раз не стали меня слушать. Не спугнули мою удачу.
– Ну, хоть какие-то мои советы тебе пригодились, – съязвила Ляля, но было видно, что она довольна, – не про парней, так хоть про хобби. Хороший совет всегда лучше вашей «доброты».
Она посмотрела на Сашеньку, и та надулась.
– Неправда, – запротестовала Ира, – мне вы обе дороги! Одна – поддержкой своей, другая – советами!
Но Сашенька теребила край джемпера, а Ляле вдруг срочно потребовалось ответить на эсэмэску. Ира поглядела на обеих и рассмеялась:
– Если помиритесь, приходите сегодня на брауни. В пять.
– Ура! – обрадовалась Саша. – Долой Виноградова! Даешь брауни!
– Ну ладно, – лениво потянувшись, сказала Ляля, – так и быть… вообще, есть в этом твоем расставании и плюсы. Сашушера, мир! Ирка, готовься все про нового парня рассказывать. Ты можешь Владу голову дурить, что у тебя нет никого, и литераторше, но Ольгу Павлову провести в этом деле еще никто не мог!
Брауни у Иры вышел необычный. Она добавила грецкие орехи и карамель, и пирог превратился в настоящий торт.
Ляля с Сашей, толкаясь локтями, алчно уничтожили его, даже не присаживаясь к столу. А потом Ира, как она ни отнекивалась, все же рассказала им о Тимофее.
– Мне он уже по одному описанию нравится, – кивнула Ляля, – и плюс, если он в школе учится на Пудовкина, значит, родители нормальные.
– Ты как моя мама, – проворчала Ира. – Раз семья крутая – надо брать!
– Главное, что он тебя поддерживает, – сказала Сашенька, собирая пальчиком крошки от брауни.
– Игра неплохая, с этими стишками, – согласилась Ляля, – романтик!
– Только вот болтает он много, – сказала Ира, помешивая чай, – и еще ведет себя странно. Ко всем девчонкам клеится.
– Это он для отмазы, – заявила Ляля, – а по-настоящему нравишься ему только ты. Это же по стишкам видно! Кареглазый, говоришь? Волосы «каре» подстрижены, да? Моя любимая мужская прическа! А то, что болтает, тоже плюс! Ты же у нас молчаливая. Противоположности сходятся!
– Откуда ты знаешь? – спросила Сашенька.
– А вы, что, забыли, как я встречалась в прошлом году с Карповым? Я высокая, он низкий, я кино люблю, а ему выставки подавай с картинами, я кофе и пирожные люблю – а он только воду хлещет и еще сыроед! И ничего! Целых две недели провстречались!
– Но потом-то расстались!
– Ну да, – призналась Ляля, – запарил он меня своим сыроедением. Я конфету – он морковку. Я – бутерброд, он – ветку петрушки жует. И смо-трит на меня голодными глазами. Как будто меня съесть готов! Но это, Ир, исключение из правил. Вон, в передаче «Давай поженимся» говорят, что противоположности сходятся, все-таки.
– Я смотрю программу «Едим дома», – улыбнулась Ира.
– Смотришь-смотришь, – проворчала Ляля, – а брауни только один испекла! Завтра чтобы два таких сделала, ладно?
– Ладно… Я теперь в кулинарную школу хожу, меня там и не такому научат. Все, девчонки, мама скоро с обхода придет. Давайте я провожу вас и мусор заодно выброшу. А то мне еще посуду мыть и убирать кухню. Мне сейчас очень важно не проколоться.
Ира, проводив подруг, возвращалась домой через двор. Улица была залита солнцем, но в тенистых местах еще остались островки льдинок, крепко цеплявшиеся за асфальт, словно засахарившиеся пенки варенья – за край стакана.
Дул ветер, и Ира перекладывала из руки в руку ведро и по очереди втягивала в рукава то правую, то левую руки, пряча их от холода. Послышались громкие птичьи крики. Она подняла голову: ветер раскачивал из стороны в сторону березу, на которой был укреплен скворечник. Из окошка торчала вертлявая головка серого птенца. Он высунулся из окошечка почти наполовину, словно пытаясь разглядеть, кто галдит внизу. А галдели его родители. Яростными криками они отгоняли кошку, которая подкрадывалась к другому птенцу, выпавшему из скворечника. Кошка кралась неторопливо, при особенно громких птичьих криках она приостанавливалась и спокойно ждала. Ведь она знала – птенец никуда не денется!
Ире почудилось что-то неотвратимо-зловещее в этом спокойном ожидании. Надо спасти птенца, но как его потом засунуть обратно в скворечник? «Сбегаю к дворнику», – решила Ира.
Таджик Бахром жил в каморке с другой стороны дома. Ира мысленно перебирала слова, которыми она быстро и доступно объяснит Бахрому, что ей нужна лестница, и вдруг застыла на месте.
На скамейке под балконами сидела парочка и целовалась с такой сумасшедшей страстью и яростью, словно назавтра уже объявили конец света. Его руки были у нее на талии, ее руки – на его плечах. Плечах светло-зеленой куртки. Влад и Полина Корнеева!
Кровь прилила к Ириным щекам, она отступила и зажмурилась. Открыла глаза: эти двое не исчезли, не провалились сквозь землю, не растворились в воздухе. Они по-прежнему целовались, как психи.
«Гад паршивый! – вдруг вскипела Ира. – Почему нужно это здесь делать?! Под моими окнами? Другого места не нашлось? Они же оба тут не живут! Значит, он нарочно это делает! Чтобы достать меня, так, что ли?!»
Она представила себе, как подбегает и надевает Владу на голову ведро! А может, лучше побежать домой и бросить в них чем-нибудь? Тухлым помидором, например! Будут знать, как устраивать тут спектакли под чужими балконами! Расселись, ишь! Тут школа напротив, между прочим! Сейчас малышей с продленки забирают, а эти двое изображают сцену из сериала «Невозможная любовь»!
А если… если у них на самом деле любовь?!
Ира попятилась. Может, и правда? У этих двоих – настоящие чувства друг к другу, любовь, про которую пишут в книгах, показывают в кино. Но почему, почему тогда так неприятно все это для нее, для Иры?! Ведь если бы она была хорошим человеком, она просто пожелала бы этой паре счастья, а не мечтала надеть им на головы мусорные ведра?
Она поплелась домой. Птичьего чириканья больше не слышалось. И птенец не торчал из скворечника. И кошки тоже не было, и выпавшего птенца. Только ветер остался и все так же сильно раскачивал березу.
Мама была уже дома. Она стояла в дверях и молча смотрела на Иру, которая медленно расстегивала куртку.
– Я все уберу сейчас, – вспомнила Ира и торопливо добавила: – Я мусор выносила.
– Ира, – холодно сказала мама, – это что?
Только сейчас Ира заметила листок у мамы в руках. Ее сочинение!
– Ты проверяла мой рюкзак?!
– Это валялось на полу, – покачала мама головой, – прятать надо было лучше! Мне интересно, что ты скажешь в свое оправдание.
Ира взглянула на маму. Ей очень хотелось сказать: «Влад легко променял меня на другую девушку». Но она знала, что ответит мама: «Ты сама виновата». И это, в общем-то, правда…
– Я вот что скажу, мам, – Ира постаралась вложить в свои интонации всю силу, всю твердость, на какую была способна, – это была последняя двойка! Из прошлой жизни. Больше ты их не увидишь.
Мама покачала головой и отправилась в кухню.
А Ира добрела до своей комнаты. Села на кровать и, взяв ослика Иа, невидящими глазами уставилась на Гордона Рамзи, все так же подмигивающего ей с экрана. В груди ее горела какая-то точка, в которой скопились горечь и разочарование, словно эту точку выжгли в ее груди лазерной указкой. Значит, Влад никогда не любил ее? И когда целовал, и когда прижимал к своей груди… Значит, ему действительно было все равно – что Ира, что другая девчонка? Просто без разницы. Он ничего к ней не чувствовал, а она ведь верила ему! Слушалась его. Ну, по крайней мере, пыталась.
Самое ужасное – что точка эта не прекращала болеть. Она ныла и ныла, и Ира всерьез испугалась: а вдруг на самом деле она все еще любит Влада? Вдруг то, что ноет у нее в груди, – это и есть любовь? Кто ведь ее знает, какая она на самом деле? Ее показывают в кино, но вроде как – снаружи. А вдруг любовь – это когда горит и болит одна точка в груди?
Ослик Иа смотрел на Иру молча и грустно, как бы подтверждая верность ее сомнений. И она уже чуть было не собралась зарыдать по Владу, как тут вернулся с дежурства папа.
Он заглянул к Ире, и она выложила ему все. И про то, что Влад обменял ее на Полину. И о том, что в груди у нее что-то болит.
– Ты вот говоришь, что верила Владу, а он тебя никогда не любил, – сказал папа, – а помнишь, я тебя как-то спросил: как ты сама к нему относишься, к своему Владу? Ты замялась. Ты уверена, что сама-то любила его без оглядки?
– Не уверена, – призналась Ира, – но, пап, вот тут-то больно! – Она ткнула пальцем себя в грудь. – Это что значит, пап?
– По-моему, это просто обида в тебе ноет. Это нормально. Каждый человек – собственник. Хочет всем нравиться. И очень огорчается, когда узнает, что нравится он далеко не всем. Однако, как мне кажется, лучше делать то, что ты считаешь нужным, чем пытаться всем-всем понравиться.
– Тем более, что, наверное, это невозможно, – грустно сказала Ира.
– Слушай, это был бы ужас! Ты только представь – целыми днями пытаться всем понравиться. Врать, изворачиваться, подстраиваться под всех, наступать на горло собственной песне, лишь бы тебя любили! Это как вы в своих фейсбуках лайками обмениваетесь. Представляешь, писать посты в блоге или в соцсетях только для того, чтобы всем понравиться.
– У нас есть такие в классе.
– Да они везде есть, даже в нашей поликлинике. Вот гардеробщица наша, помнишь? Она понятия не имеет насчет лайков, но все время в напряжении – всем пытается понравиться. Тебе это надо?
– Нет, – твердо сказала Ира.
И – словно по мановению волшебной палочки – в груди у нее перестало ныть.
– Не обращай на него внимания, – подытожил папа, – он еще вернется к тебе. Не знаю, нужен ли он тебе будет к этому моменту, но вернется. А ты пока займись делом. У тебя ж оно вроде есть!
Папа подмигнул Ире.
– Ага! Пап… Я тебя так люблю! Мне так полегчало.
– Ну, я все-таки врач, – засмеялся папа, – «скорая душевная помощь». И я тоже тебя люблю.
– Пап… а мама почему меня не понимает?
– Как же не понимает? Все она понимает. Просто переживает за твое будущее. То есть за уроки. Но она сказала, что ты ей с горящими глазами пообещала сегодня больше «неудов» не приносить. Так что, малыш, дерзай! У тебя сейчас все карты на руках. Налегай на уроки и кулинарные занятия! А любовь тебя потом сама найдет. Никуда не денется.
Глава 13
Экзамены
Апрель был в разгаре. И хотя по ночам еще бывали заморозки, днем уже по-настоящему пахло весной. Девчонки перешли на очень короткие куртки, открывавшие пупок, а кто-то, кто жил рядом со школой, даже осмеливался добежать до класса в одном пиджаке.
– Вот, Зарипова, – сказала литераторша, положив перед Ирой очередной листок, – ведь можешь, когда хочешь!
На листочке была выставлена не «пятерка», а «четверка», но Иру охватила такая радость, что она не сдержалась и обняла Сашеньку.
– Если Зарипова захочет, – громким шепотом начал было Влад, но литераторша прервала его:
– Так! Дети мои! В воскресенье у нас экскурсия по дому-музею Толстого. Едем в Ясную Поляну.
Ира не слушала. Она смотрела на Полину Корнееву, которая обернулась и послала Владу кокетливую улыбку. На самом деле Иру уже почти не трогала вся эта история. Конечно, приятного мало в том, что у кого-то любовь, а у тебя – никакого намека (стихи Тима не в счет, он же не делал никаких шагов в реальности). Но в целом, Иру уже ничего не царапало по сердцу. Даже эти подколы Влада («Если Зарипова захочет…»). Он, кстати, часто подкалывал ее, громко разговаривал с Полиной при Ире, обнимал ее за талию. Но это Иру как раз даже смешило. Ребячество и детский сад, по-другому и не скажешь.
– Не забудьте бутерброды и зонтики, в воскресенье обещают дождь, – продолжила литераторша, – и блокноты! Или электронику свою берите, неважно. Там будет много полезной информации.
– Погодите, – вдруг словно очнулась Ира, – в воскресенье?
– Да, Ира, а что? – спросила литераторша с улыбкой.
И Ира не осмелилась спросить, что будет, если она не поедет в Ясную Поляну. Не стоило портить отношения с литераторшей. Ведь учительница только-только в нее поверила. «Четверку» поставила, по имени ее назвала.
– Нет, ничего… Простите.
Но, как бы хорошо учительница ни относилась теперь к ней, на экскурсию поехать у Иры все равно не получится. В это воскресенье ее ждал экзамен в кулинарной школе.
Она низко склонила голову, чтобы никто не мог видеть ее лица, и закрыла глаза, вспоминая прошлое воскресенье. Урок закончился. Марина Аркадьевна объявила об экзамене, рассказала, что он будет состоять из двух частей: теоретической (по ее курсу) и практической (приготовление любого блюда из курицы на выбор), и вышла.
– Будешь сдавать? – спросила Иру Карина, собирая вещи.
– Как она может сдать? – вступилась Люда. – Мы за три месяца будем отчитываться, а Ирка? За три недели?
– Ирина Прекрасная, – завопил Тимофей, – я готов позаниматься с вами дополнительно!
Тимофей не знал, что Ира попросила Марину Аркадьевну помочь ей нагнать ребят. И та неожиданно согласилась. Она стала давать Ире дополнительные уроки, и иногда Ира приходила к ней по вторникам и четвергам, чтобы отчитаться и получить новые задания. Денег Марина Аркадьевна не требовала. Она ведь не обучала Иру в классе и не приходила специально, просто немного задерживалась после своих уроков труда, но даже то, что Ира просто приносила ей результаты своей домашней готовки и получала следующее задание, очень помогло ей в получении кулинарных навыков. Еще Марина Аркадьевна приносила из дома книги по кулинарии, и кое-какие Ире так понравились, что она нашла их в букинистическом интернет-магазине и купила, грохнув на это последние карманные деньги. Зато папа был просто счастлив. Каждый день у них на ужин было что-то необычное и вкусное. А какие воскресные завтраки теперь устраивала Ира! То пекла сырники в духовке и подавала их с клубничным муссом, то делала особую яичницу с мягким сыром и сухариками, то варила овсяную кашу, вроде бы обычную, но добавляла туда кусочки груши, пломбир и корицу. Ире даже показалось, что и мама была довольна, ведь ей теперь приходилось меньше готовить самой.
– Только, чур, в моей комнате! – продолжал дурачиться Тимофей.
– И при запертых дверях, – фыркнула Карина, покидая класс. – Люд, я жду тебя на крыльце.
– Конечно, – кивнул Тимофей, – при запертых. Чтобы нас не отвлекали от рецептов!
– Да я курс в целом освоила, – пробормотала Ира, – я же у девочек конспекты брала. И…
Она запнулась. Марина Аркадьевна не предупреждала ее, что следует молчать об их дополнительных занятиях, но Ире показалось, что не стоит о них говорить. Начнут дразнить любимицей, а Марине Аркадьевне это точно не понравится, она всегда показывает, что у нее ко всем отношение одинаковое – требовательное.
– В обшем, – сказала Ира, – у меня только одно блюдо не получается.
– Какое? – спросил Игорь.
– Оно… оно не из программы, оно из Интернета. В смысле – из ЖЖ.
– Хочешь, обсудим?
– Когда?
– Ну хоть сейчас.
– Правда? – обрадовалась Ира.
Тимофей плюхнулся на пол и разлегся посреди класса.
– Я убит, – пожаловался он, – ранен в самое сердце. Игорек отбил у меня девушку!
– Тим, перестань, – растерялась Ира.
Она умоляюще посмотрела на девчонок. Тимофей нравился Ире все меньше и меньше. Какие-то дурацкие шутки, крики – у него был просто бешеный темперамент. Ире была не по душе эта театральность. Правда, Тим подбрасывал ей иногда стихи, и они были один лучше другого, но на следующем же занятии он портил весь романтический настрой Ире какой-нибудь нелепой выходкой.
– Тим, – строго сказала Люда, – вставай, простудишься!
– Нет! Нет! Я вызову его на дуэль! Игорь! Ты будешь драться?
– На половниках? – откликнулся Игорь, невозмутимо раскладывая по коробкам блендеры и соковыжималки.
– Он еще и издевается над моим разбитым сердцем! Черствятина!
– Ну хватит! – рассердилась Ира. – Тим! Шутки в сторону!
Уж кем-кем, а черствятиной Игоря назвать было никак нельзя. Он всегда был готов ей помочь!
– Что? – опешил Тим, приподнимаясь. – Мои гениальные шутки – и в сторону? Ирина, даю вам отставку! Людмила Великолепная, я вас обожаю!
– Я этому очень рада, пойдемте скорее к остановке, – в тон ему ответила Люда, закатив глаза, – а то Карина Премудрая нас сейчас удавит.
– Спасибо, – прошептала ей Ира и подумала, что хорошо было бы познакомить Люду с Сашей и Лялей.
Они остались с Игорем вдвоем. Он, наконец, закончил возиться с приборами и подсел к ней. Ира смутилась. Непривычно все-таки было сидеть вот так, посреди пустого класса, вдвоем, не слышать дурацких шуток Тимофея или строгого голоса Марины Аркадьевны. Игорь достал из рюкзака планшет, загрузил поисковик, передал его Ире.
– Покажешь рецепт?
Ира кивнула, нашла нужный блог и вернула планшет Игорю. Их пальцы соприкоснулись – и бац! Ну, конечно, заряд тока!
– Прости, – пробормотала Ира, – я… я синтетику ношу, она…
– Был бы на моем месте Тимофей, он сказал бы, что это искра любви проскочила, – хмыкнул Игорь и углубился в рецепт. Ира улыбнулась:
– Думаешь, получится у меня это блюдо?
– «Готовить может каждый!» «Рататуй» смотрела?
– Да, но…
– Давай-ка мы сейчас это приготовим!
– Но у нас нет курицы!
– В морозилке есть. Как-то осталась после занятия по запеканию. У нас была девочка, которая много спорила с Мариной Аркадьевной.
– Наташа?
– Да. Ну вот, она не пришла на то занятие и никого не предупредила, что ходить больше не будет. А продукты уже были закуплены. Пришлось заморозить. Ну, что, попробуем?
У Иры действительно все получилось. Она вытаращила глаза, когда Игорь достал из духовки то, что она туда поставила час назад.
– Неужели… – пробормотала она, – неужели сок не вытек?! Ой, Игорь, если бы ты знал, сколько раз я пыталась…
– Я думаю, ты вполне можешь сдать этот экзамен, – сказал он, – ты должна попробовать. С этим блюдом.
– А если не получится? Марина меня выгонит?
– Вряд ли. Просто сочтет выскочкой. Не волнуйся, я шучу. Все у тебя получится, я в тебя верю.
«Я в тебя верю», – прошептала Ира, возвращаясь из воспоминаний на урок литературы. Игорь верит в нее! Вот бы нос у него не был таким большим… И эспаньолку эту дурацкую сбрить… Если бы не нос, бородка и торчащие уши, Ира – после таких его слов – влюбилась бы в него без памяти! Хотя с другой стороны… Эспаньолка делает его похожим на какого-то французского повара. Ира улыбнулась. А что, это правда!
– За прогул покараю, и весьма сурово! – раздался над ее ухом голос литераторши. – Все поняли?
– Да, – прошептала Ира и поставила себе в телефоне на воскресенье «напоминалку» – «попросить С. или Л. сказать М., что я заболела».
В воскресенье утром Ира убежала из дома очень рано, еще до того, как вернулся после дежурства папа.
День обещал быть отличным: теплый воздух, птичьи напевы, первые травинки на обочинах радовали взгляд. Ира вспомнила, как она шла на занятия месяц назад и волновалась, не зная, куда себя саму девать. Сегодня же она вышла пораньше не для того, чтобы убить время, а для того, чтобы подготовиться получше! Игорь обещал прийти пораньше и открыть ей класс, чтобы она успела приготовить все, что ей потребуется для сдачи экзамена.
Ира почти бежала по улице, придерживая сумку, куда утром она аккуратно уложила пакетик с веточками розмарина, чеснок и два темно-желтых лимона, и ловила себя на мысли, что очень радуется возможности побыть с Игорем наедине хотя бы полчаса.
У входа в класс Ира замедлила шаг. Игорь был не один! Она прислушалась.
– Ну и почему? – спросил знакомый голос.
Марина Аркадьевна. Сердитая.
– Да потому, что она по-настоящему талантлива! – сказал Игорь. – Вы же понимаете, как…
Ира вошла в класс, оба повернули в ее сторону головы и замолчали.
– Здравствуйте, – кивнула Ира, – я пораньше пришла, Марина Аркадьевна. Если можно, я сделаю пока маринад.
– Вообще-то, время всем дается одинаковое, – нахмурилась учительница, – никакой форы.
– Но ведь вы всегда давали фору для тех, кто готовит сложные блюда, – вмешался Игорь, – просто народ в последнее время халявит и выбирает самое элементарное.
– Игорь, когда у вас будет собственная кулинарная школа…
– То я приглашу вас в нее директором, – кивнул Игорь.
Ира следила за их спором со страхом, ей вовсе не хотелось злить Марину Аркадьевну своим выбором блюда, однако учительница улыбнулась Игорю. Ира подумала, как странно – вроде бы тут со словами лучше всех управляется Тимофей – и шутки у него наготове, и стихи он классные пишет, но Игорь всегда умеет выбрать правильные слова, которые на всех действуют.
А Тимофей удивил Иру на письменной работе. Потребовал позволить ему, чтобы он ответы на вопросы не писал от руки, а печатал на компьютере в классе информатики.
– Мы в школе давно все самостоятельные на компах делаем, – заявил он, – я ручку в руках сто лет не держал!
Ира растерянно посмотрела на него. Все стихи, кроме объявления, были написаны ровным красивым почерком, на бумаге. Может, Тимофей намекает, что пора ей что-то спросить у него про эти стихи?
– В смысле, ты пишешь от руки только в особых случаях? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно, ведь она в первый раз коснулась их общей тайны!
– Да, – сказал Тимофей, – от руки я пишу только любовные записки. Желаешь парочку?
Ира не знала, как ответить. У нее ведь уже было несколько записок от Тимофея. Если честно, она их считала немножко любовными. Ведь не станешь прятать девочке стихи в сумку, если она тебе не нравится? А тут он спрашивает как-то в лоб…
– Я желаю, – сердито сказала Марина Аркадьевна, – желаю, чтобы вы, Тимофей, изобразили всю любовь к кулинарии в своей записке ко мне!
– И любовь к курицам, – добавила Люда, и все засмеялись.
Потом началась практическая часть.
Тимофей со своей задачей справился быстро. Просто обжарил куриное филе и завернул его в рулеты, нафаршировав мелко порезанной курагой и сушеной вишней и закрепив для прочности зубочистками.
– Тимофей, – сказала Марина Аркадьевна, – время не щадит то, на что не было потрачено времени!
– Наговариваете, – обиделся Тимофей, – я, знаете, сколько времени потратил, пока торговался на рынке за эту вишню!
И он, поставив свои рулеты на стол, занялся любимым делом – стал приставать ко всем остальным с шуточками и анекдотами.
– Отстань, Тимка! – отгоняла его Люда, переворачивая на сковородке шипевшие куриные оладушки. – Если они сгорят, не знаю, что я с тобой сделаю!
– Не приближайся, – предупредила Карина, выставив вперед венчики миксера.
Она колдовала над какой-то сложной куриной запеканкой.
– А к кому можно пристать-то? – расстроился Тимофей. – Игорь, хоть ты со мной поговори! Вот что ты готовишь?
– Петуха в вине, – ответил Игорь, не отрывая взгляда от сотейника, в котором он тушил свое блюдо.
– Это нечестно! Петух – это не курица! Марина Аркадьевна, ваш любимчик себе много позволяет! Он бы еще голубя пожарил! Или канарейку!
– Или Тимофейку, – мрачно ответил Игорь.
– Тим, иди сюда, – позвала Ира, – поговори со мной, я все равно жду, пока у меня запечется.
Игорь вдруг бросил на нее такой яростный взгляд, что она чуть не подскочила. Что это с ним?! Она же просто из жалости Тима позвала…
– Не, – покачал головой Тим, – я боюсь, что меня твой Отелло придушит. Погоди-ка, а почему это тебе нечего делать?! Что ты готовишь на практической части?
– Ну… у меня уже все в духовке.
– А что там? Я не видел! Когда ты успела туда что-то запихнуть? Это нечестно! Марина Аркадьевна! Это нарушение правил! Я буду жаловаться!
– Тимофей, не волнуйтесь, все под моим контролем. Ира все сделала сама, на моих глазах. Чуть раньше вашего прихода. Однако я-то лично обратила внимание на то, что Ира допустила несколько ошибок. И у меня совсем нет уверенности в том, что у нее все получится. Так что, Ира, вам, конечно, можно ничего и не делать, но я бы на вашем месте проанализировала пока что все ваши действия.
Ира с ужасом уставилась на духовку. Где она сделала ошибку?! Какую?! Почему Игорь ей не намекнул? Хотя при чем тут Игорь – она сама должна со всем справляться!
Она встала со стула. Села, затеребила прихватку. Ей теперь было не до Тимофея. Она открыла конспект и начала изучать рецепт сначала. Тут вроде все правильно, а тут… Ой!
Ира уставилась в конспект. Она, что, забыла лимонную цедру?! Вот балда!
– Горит! – крикнул Тимофей и подбежал к духовке. Он достал форму, в которой возвышался огромный кусок теста. Оно ни капельки не подгорело, но его и в самом деле пора уже было доставать.
– Это же, это же… – пробормотал Тимофей, – погодите! Я знаю, что это! И что, сок совсем не вытек?! Ни капли?
Он схватил нож, но Игорь отобрал его.
– Ира сама разрежет, – твердо сказал он, – это ее момент славы.
– А знаете, – вмешалась Люда, – я тоже догадалась, что это такое. Только, помните, у нас раньше, осенью, еще одно правило было? Когда кто-то что-то такое шикарное готовил, мы это на пикник с собой брали и там пировали!
– Отличная идея, Людмила Прекрасная! – завопил Тимофей.
– Ну вот, а я только что поставила свою запеканку! – проворчала Карина.
– Погодите, – испуганно пробормотала Ира, – может, и не получилось ничего! Я… я кое-что забыла…
– Хорошая мысль, – сказала Марина Аркадьевна, – действительно, была у нас такая традиция. Карина, твою запеканку мы дождемся. А вы, Ира, раз уж назвались груздем…
– Назвался груздем, лечись дальше, – пошутил Тимофей, – можно собираться, да?
Через час они устроились на скамейке в парке за школой. Марина Аркадьевна торжественно вытащила из плетеной корзины Ирину форму и вручила девушке нож:
– Момент истины!
– Момент славы!
– Давай, Иришка!
Ира зажмурилась… и все-таки воткнула ножик в свое изделие и разделила его на две части. Сразу в воздухе пролился необыкновенный аромат: смесь лимона, розмарина и чеснока, которой она обмазала куриную тушку, прежде чем запечь ее в тесте.
– А-аа! – завопил Тимофей и, сунув руку за кусочком куриного мяса, сразу обжегся.