Убийство в Леттер-Энде. Приют пилигрима (сборник) Вентворт Патриция
– Глупо, – ответила Джулия.
У Элли стало легче на душе. Есть что-то необычайно успокаивающее в том, когда тебе говорят, что твои страхи глупые. Она снова взяла руку Джулии и нашла ее утешающей, сильной.
– Наверно, ты права. Но старшая медсестра говорит, что в госпитале ему лучше не станет, и я очень боюсь, что Лоис не позволит ему находиться здесь.
– Не позволит, раз ты боишься. Чем больше страшишься таких людей, как Лоис, тем больше они втаптывают тебя в грязь.
Элли перевела дух.
– Знаю. Но ничего не могу с собой поделать – я боюсь.
– Это пагубно, – заметила Джулия.
Элли стиснула ее руку.
– Не надо так говорить. Я ничего не могу поделать – такова уж моя натура. Для Лоис я половик, и она будет вытирать об меня ноги, пока я не стану такой, как Минни, только гораздо менее доброй.
– Будет, если ты позволишь ей, – сказала Джулия.
– Я не могу остановить ее. Но завтра поговорю с Джимми – пользы от этого не будет…
– Не знаю – возможно, и будет. Я тоже поговорю с ним, и – возможно, Энтони. Вместе мы можем подвести его к мысли, что это его дом, и если он хочет, чтобы Ронни находился здесь, – ему решать.
Элли отозвалась угасшим голосом:
– Ты не знаешь Лоис – она как-нибудь обведет его вокруг пальца. Она всегда это делает.
– Что ж, мы все же попытаемся.
Джулия скорее почувствовала, чем поняла, что Элли дрожит.
– Это ничего не даст – Лоис умеет настоять на своем. Ты знаешь старую миссис Марш…
– Она тут при чем?
– Вот слушай. Когда ее сын вернулся из Индии, она очень радовалась, и этот толстяк был добр к ней на свой глупый манер.
– Да, он был не таким уж плохим. Джо Марш мне, в общем, нравился.
Элли дернула ее за руку.
– Он стал еще толще и глупее. И женился на мерзкой девице из Крэмптона – совершенно бесчувственной. Лоис взяла ее сюда как швею. Право, это жуткая особа. Послушала бы ты, что говорит о ней Мэнни.
– Возможно, послушаю.
– Так вот, эта ужасная Глэдис с самого начала решила избавиться от миссис Марш и добилась своего. Миссис Марш со своей негнущейся ногой не могла найти постоянную работу, но приглядывала за малышами, пока матери ходили в кино, и ей это нравилось. Притом это был ее коттедж, она жила там с тех пор, как вышла замуж за отца Джо, а Глэдис выгнала ее и отправила в приют для инвалидов.
После небольшой паузы Джулия поинтересовалась:
– Какое отношение это имеет к Лоис?
Элли с горячностью ответила:
– Да ведь Лоис надоумила и поддержала ее! Мэнни в ярости. Марши ей какая-то родня…
– Джимми в курсе?
– Не знаю – и не знаю, как это было сделано. Он думает, что ей пришлось лечь в больницу из-за ноги.
Джулия удивленно спросила:
– Почему ты не сказала ему?
– Это бессмысленно. Такие вещи происходят постоянно, только Джимми ничего не замечает. Лоис поступает по-своему, а он этого не видит. Она хочет захватить коттедж старого Ходсона для своих друзей – и вот увидишь, захватит.
– Джимми этого не сделает.
– Она его заставит. Ты не знаешь Лоис так, как я. Она убедит Джимми, что старому Ходсону гораздо лучше уехать к снохе. А там он возненавидит эту жизнь, и ему будет становиться все хуже. Лоис настоит на своем, и ее друзья получат коттедж на выходные.
Наступило молчание. Джулия могла бы сказать многое. Но подумала, что, пожалуй, лучше промолчать. Элли требовалось утешение, а не новые переживания. И Джулия молчала, потому что не могла придумать ничего утешительного.
Через несколько секунд Элли снова прорвало:
– И с Ронни будет то же самое – вот увидишь! Джимми скажет «да» мне, тебе и Энтони, а потом Лоис возьмется за него, и он скажет «нет». Она убедит Джимми, что Ронни будет гораздо лучше в госпитале или в санатории для долечивания, как миссис Марш лучше в приюте для инвалидов, а бедному старому Ходсону – в Лондоне вместе со снохой, которой не нужен тесть. Я бы не возмущалась так, если бы Лоис сказала честно, что это ее личное желание. Но нет. Она делает вид, будто так будет лучше для всех, вместо того чтобы признаться, что хочет этого для себя.
Джулия настойчиво сказала:
– Элли, перестань дрожать. И перестань взвинчивать себя из-за Лоис. Этим ничего не добьешься, только изнервничаешься. Она подлая тварь, я всегда это знала. Но она жена Джимми. Для Ронни можно будет кое-что сделать. Я здесь для этого. Первым делом нужно найти работу, где тебе позволят жить вместе с Ронни.
Элли вздохнула:
– Это бесполезно. Я пыталась. Поместила объявление, указав номер почтового ящика. Пришло только два ответа, и оба от тех, кто загружает прислугу по полной. Вся работа по дому – стряпня и прочее. Я не смогу выполнять ее и при этом заботиться о Ронни.
– Что ты написала в объявлении?
– Я хотела, чтобы оно выгодно отличалось среди других – сейчас место прислуги ищут многие. И написала: «Ищу работу по дому, где смогу жить вместе с мужем. Он потерял на фронте ногу».
– И получила всего лишь два ответа?
– Всего лишь.
Джулия лежала, хмурясь в полутьме. Взошла луна. Она видела спинки в изножьях кроватей. Видела массивный черный гардероб у противоположной стены. В трех окнах видно было освещенное небо. Неторопливо произнесла:
– Элли…
– Да?
– Если Ронни сможет поехать в хороший санаторий для долечивания, не будет ли там для него лучше, чем ссориться здесь с Лоис?
Элли отдернула руку.
– Я не смогу видеться с ним…
– Но если ему станет лучше? Он снова сможет работать, и вы всегда будете вместе.
Элли сказала сдавленным голосом:
– Не думала, что и ты будешь против меня.
– Я не против.
Оправдываться было не в духе Джулии.
– Ты не понимаешь.
– Тогда, может, объяснишь?
Элли снова взяла ее за руку.
– У нас нет никакой возможности. Мы провели вместе месяц, потом два выходных, а потом он лежал в госпитале. Это лишает нас возможности. Я езжу туда уже измотанной. Лицо у меня бледное, и часто я не могу найти темы для разговора. Не могу быть веселой, улыбчивой – такой, какой он хотел бы меня видеть. – Она снова расплакалась. – Джулия, у него такая хорошенькая медсестра!
Глава 7
Наутро Джулия после завтрака поговорила с Джимми Леттером наедине. Он курил на террасе трубку, она увела его в кабинет и плотно закрыла дверь. Гостиную Лоис изменила почти до неузнаваемости – там были новые чехлы, новые шторы, новые ковры, новые украшения, вся мебель стояла на новых местах. Но кабинета она пока еще не коснулась. На полу там лежали старые потертые ковры, на окнах висели старые коричневые шторы. На полках стояли старые потрепанные книги. Разумеется, там никто и никогда ничего не штудировал, но это была комната Джимми, а раньше его отца, и Джулия почувствовала себя гораздо спокойнее, когда привела его сюда. Она заперла бы дверь, но ключ был давно потерян, никто не знал, как и когда.
Сев на подлокотник одного из больших кресел, она сказала:
– Джимми, я хочу поговорить с тобой о Ронни.
Энтони часто говорил ей, что она напрочь лишена такта, и когда она бросала в ответ: «А какой смысл подходить к делу издали? Если я хочу что-то сказать, то говорю», он со смехом замечал: «Мне ли этого не знать!»
Ну вот, она сказала то, что пришла сказать, и Джимми нахмурился. Трубку он держал в руке, и между ними поднимался дымок. Не успел он и рта открыть, как Джулия поняла, что Лоис ее опередила.
– Знаешь, Джулия, это не годится – я имею в виду его пребывание здесь. Никуда не годится. Само собой, Элли этого хочется, да и я сам был бы доволен, если бы он жил в нашем доме, бедняга. Но, как говорит Лоис, Элли в гроб загонит себя заботой о нем. Видно же, что ей это не по силам. Да ведь бедный Ронни калека – ей никак с этим не справиться. Поверь, я и так очень о ней беспокоюсь. Здесь она дома, со всеми удобствами, Лоис заботится о ней, и все равно она похожа на привидение – бледная, понурая. А ты хочешь, чтобы она взялась за тяжелую работу сиделки. Слышать об этом не хочу!
Щеки Джулии вспыхнули красными флагами. Она редко приходила в такой гнев. Но ей хватало ума понять, что раз она ведет игру за Элли, то нужно сдерживаться. Будь это ее личная игра, она бы резко швырнула карты на стол и с удовольствием выложила бы все, что думает о Лоис. Но это была партия Элли.
Щеки ее горели, глаза сверкали ненавистью, но язык она держала на привязи. Джимми, поглядев на Джулию с легким беспокойством, поразился ее сходству с Марсией. А он не только был очень привязан к Марсии, но и уважительно относился к ее суждениям. Это уважение и сходство стали незаметно окрашивать его мысли. Молчание Джулии дало им время подумать. Когда она наконец заговорила, голос ее звучал очень тихо:
– Джимми – помнишь, какой штат прислуги был здесь до войны?
– Это было давно, – ответил он. – Теперь все переменилось.
– Знаю. Но все равно, помнишь? Здесь была миссис Мэнипл, судомойка под ее началом, после полудня приходила служанка для черной работы, и миссис Хаггинс мыла кухонные полы. Это что касается кухни. Для остальной части дома был дворецкий, горничная, уборщица, служанка для черной работы до полудня и миссис Хаггинс, когда требовалась дополнительная работа – весенняя приборка или появление гостей.
Джимми сердито затянулся трубкой.
– Какой смысл говорить об этом? Всем пришлось снизить расходы.
– Знаю, что пришлось. Но задумайся на минутку, Джимми, и ты поймешь, почему у Элли усталый вид. Она и Минни делают то, что делали мужчина и три служанки.
– Ты не учитываешь Лоис.
Джулия посмотрела на него.
– Да – Лоис я не учитываю.
Джимми отвернулся, подошел к письменному столу и принялся поднимать с него то одну вещь, то другую и резко ставить их на место. Когда повернулся, лицо его было багровым. Он сердито спросил:
– Как это понять?
Правая рука Джулии сжалась в кулак, и ногти впивались в ладонь. Нельзя показывать Джимми, что и она сердита. Этим его не проймешь. Мама никогда не сердилась ни на него, ни на других. Поэтому все ее слушали. Если бы только возмущение не кипело в душе – так, что начинаешь чувствовать, что тебе на все наплевать…
Но нужно думать об Элли. И Джулия заговорила таким сдержанным, рассудительным голосом, что удивилась сама.
– Послушай, Джимми. Я не хочу устраивать ссору. Я хочу высказаться. Хочу, чтобы ты меня выслушал, и только. Лоис ставит в вазу букеты цветов – вот и все, что она делает по дому. Сердиться на мои слова не нужно – это правда. Это ее дом, и она не обязана делать больше того, что желает. До этого она не жила за городом. Она подолгу жила в отелях, поэтому даже не знает, сколько в доме дел.
Джулия почувствовала, что она довольна собой. Она мягко разубеждает Джимми. Кто это сказал, что она лишена такта? И продолжала все оживленнее:
– У меня есть очень хороший план, и больших расходов он не потребует – уверяю тебя. Если миссис Хаггинс станет бывать здесь ежедневно, а не раз в неделю на кухню к Мэнни, дела значительно изменятся к лучшему. Видишь ли, и Минни, и Элли нельзя назвать сильными. Не с их мышцами заниматься тяжелой работой, и они ужасно от нее устают. А миссис Хаггинс сильна, как лошадь, – она быстро со всем справится. Минни и Элли будут заниматься тем, что полегче.
Джимми перестал сердиться. Вид у него стал недоуменным.
– Но миссис Хаггинс приходит. Я не раз ее видел.
– Приходит по субботам, драит кухонные полы, и только.
Джимми сказал с беспокойством:
– Я думал, она делает еще что-то. А потом еще жена Джо Марша – я видел ее здесь.
– Она только шьет для Лоис.
– Ты уверена, что не помогает по дому?
– Совершенно уверена.
Джулия помолчала, давая ему время осмыслить сказанное.
– Джимми – по поводу Ронни – выслушай, пожалуйста. Не занимайся Элли тяжелой работой, не езди на велосипеде в Крэмптон, что ее изматывает, думаю, она могла бы заботиться о Ронни. Она была бы счастлива, а счастливые люди способны горы свернуть… Нет, послушай, пожалуйста. Он уже ходит с костылем. Если отдашь им старую классную комнату, ему не придется подниматься наверх, туалет прямо напротив. Все будет совсем необременительно – и, Джимми, как станет счастлива Элли! Ты всегда бывал к нам так добр.
Джулия уже не сердилась. Она припоминала все случаи, когда Джимми проявлял доброту, – их было множество, они уходили в прошлое все глубже, глубже, пока не исчезали из памяти. Она смотрела на Джимми с очаровательной улыбкой.
Он подошел к ней и обнял ее за плечи.
– Ладно, ладно, дорогая моя, – я подумаю. Очень хорошо, что ты это высказала. Очень хорошо, что ты снова здесь. Я сильно скучал по тебе. Ты не давала мне возможности сделать что-то для тебя в последние два года, так ведь? Но мы подумаем, что можем сделать для Элли. Она тревожится, правда?
– Она совершенно извелась.
– Ну-ну, мы не можем с этим мириться. Я сделаю, что смогу.
Глава 8
– Джимми – дорогой!
Джимми Леттер взъерошил свои светлые волосы.
– Ну, похоже, это хороший план. Джулия говорит…
Лоис со смехом подошла к нему и прижала ладонь к его губам.
– О, мой дорогой, раз это говорит Джулия… Нет, Джимми, право же – это уже слишком! Она знать нас не желает два года, а потом является и хочет перевернуть весь дом вверх тормашками. Знаешь, в конце концов это наш дом…
– Оно так…
Лоис засмеялась снова.
– Рада, что ты это признаешь! Но он перестанет быть нашим, если ты позволишь Джулии распоряжаться здесь. Она из этих неугомонных, беспокойных людей, а я не думаю, что нам нужны беспокойства.
Джимми нахмурился:
– Она говорит, Элли совершенно извелась.
Лоис вздохнула:
– Элли расстраивается из-за мужа. Не представляю, что нам тут можно поделать. Ей нужно взять себя в руки и не раскисать. А она становится истеричной.
Джимми продолжал хмуриться.
– Джулия говорит, ей не следует слишком много работать. Миссис Хаггинс приходит всего раз в неделю. Не можем ли мы привлечь ее к ежедневной работе?
Изящные брови Лоис поднялись.
– Наверное, можем – раз Джулия считает, что так нужно. Есть у нее еще предложения? Если да, то, само собой, ей нужно только высказать их.
– Зря ты так, – грубовато сказал Джимми. – Она не это имела в виду.
Лоис рассмеялась снова.
– Не это? Интересно, что же.
Она положила руки на плечи Джимми и поцеловала его в подбородок.
– Теперь, дорогой, послушай меня. Джулия не пробыла здесь даже суток и уже предлагает все тут переустроить, направить нас всех на путь истинный. Знаешь, это никуда не годится. Я бы возмутилась, если б не мой слишком уж мягкий характер. Насколько я понимаю, Джулия из сорта импульсивных, благонамеренных людей. Она очень любит Элли и очень любит настаивать на своем. Но право, дорогой, я не могу допустить, чтобы она так совалась в наши дела. Это уже не шутки.
Джимми обнял ее.
– Послушай, Лоис, не могли бы мы позволить Ронни пожить здесь – какое-то время?
Лоис отодвинулась от него. От ее веселости не осталось и следа.
– Да, конечно – если хочешь, чтобы здоровье у Элли пошатнулось. Джулия наверняка считает, что она в силах заниматься тяжелой работой сиделки. Я нет. Я думаю, что ей нужны покой и перемена обстановки. Собственно, я собиралась поговорить с тобой о своем плане. Нам нельзя и дальше жить таким беспорядочным образом. Я хочу иметь возможность устраивать приемы гостей. Я еще не приняла решения, но слышала о превосходном дворецком и двух горничных. Конечно, они будут стоить больших денег, но, думаю, нам пора вернуться к цивилизации. Если Элли хочет остаться здесь, то пожалуйста, пусть остается, но я думаю, ей будет лучше сменить обстановку. Ронни могут перевести в санаторий для долечивания, а она может снять комнату поблизости от него. Я не хочу, чтобы, когда новый штат прислуги будет устраиваться, тут находилось много людей. Кстати, я слышала об очень подходящем месте для Минни Мерсер. Тетушка Бренды Грей нуждается в компаньонке. А Минни – прирожденная компаньонка, так ведь?
Джимми отступил на шаг.
– Постой-постой, Лоис, – как это понять? Относительно Минни. Она не уходит отсюда. Для этого нет никаких причин.
Лоис улыбалась.
– Дорогой, нет никаких причин ей оставаться. Вряд ли можно ожидать, что она будет работать под началом дворецкого.
– Об этом не будет и речи. Да ведь Минни живет здесь двадцать пять лет! Она была подругой Марсии. С какой стати ей уходить от нас?
Лоис грациозно пожала плечами.
– Не спрашивай меня. Но думаю, она вполне разумна. И мне не придется предупреждать ее о предстоящем выселении.
– Предупреждать о выселении? – Джимми ошеломленно глядел на нее.
– Дорогой, откровенно говоря, Минни не сможет приспособиться. Если у нее хватит ума это понять, мы будем избавлены от неприятностей. – Лоис улыбнулась снова и послала мужу воздушный поцелуй. – Приободрись, дорогой! Ты не представляешь, как будет хорошо, когда дом снова станет вестись подобающим образом.
Они находились в малой гостиной, окна ее выходили на распланированный сад. В течение более двухсот лет эта комната принадлежала хозяйке дома. Пока что Лоис оставляла комнаты в том же виде, в каком ее унаследовала Марсия от своей предшественницы, матери Джимми Леттера, скончавшейся при его родах. Для Лоис здесь были повешены светлые парчовые шторы, для ее ступней был расстелен выцветший ковер. Однако большая часть мебели сохранялась с прежних времен. Лоис собиралась обставить эту свою комнату на современный манер. Даже посылая Джимми воздушный поцелуй, она мысленно заменяла диван викторианской эпохи пружинной софой и отправляла акварельные наброски на чердак. Джимми питал сентиментальную привязанность к ним, их рисовала его мать, но когда комнату будут отделывать, рисунки придется снять. И Лоис собиралась позаботиться, чтобы их больше не развешивали.
Ни она, ни Джимми не слышали, как во время их разговора приоткрылась дверь. Рука, открывшая ее, не притворила ее снова. Выходя, Лоис нашла дверь приоткрытой.
Глава 9
Энтони едва не столкнулся с Минни Мерсер в коридоре прямо напротив своей комнаты – вернее, это она едва не налетела на него, и он еле избежал сильного столкновения, успев сделать шаг назад. Минни натолкнулась на его вытянутую руку, и ему пришлось поддержать ее, чтобы она не упала. Тут в свете из открытой двери он увидел ее лицо – совершенно белое и застывшее, – а глаза, устремленные в одну точку, казались почти бесцветными. Энтони провел на войне пять лет и способен был узнать шоковое состояние. Поддерживая Минни, он ввел ее в комнату, прикрыл дверь и усадил в кресло. Казалось, она не понимала, что Энтони делает, но когда он спросил: «Минни, что случилось?», ее руки задрожали. Она с трудом выпрямилась и положила руки на колени, безуспешно пытаясь унять дрожь. Глядя мимо него на какую-то далекую точку, она ответила:
– Мне придется… убраться отсюда.
– Минни, дорогая!
– Она хочет этого.
– Дорогая моя, не понимаю, о чем ты.
Минни очень медленно произнесла сдавленным голосом:
– Я прожила здесь двадцать пять лет… но все равно… она меня выгонит.
Энтони начал понимать, что происходит. Положил руку ей на плечо.
– Минни, ты ужасно выглядишь. Откинься на спинку кресла и расслабься, а я приготовлю тебе что-нибудь выпить. Потом, если хочешь, можешь рассказать мне все.
Минни покачала головой. Две слезы медленно выкатились из ее глаз и поползли вниз по щекам. Она сказала:
– Ты ничего не сможешь поделать – никто не сможет. Раз она решила выдворить меня, мне придется уйти.
Энтони придвинул стул и сел рядом с ней.
– Откуда ты знаешь, что она решила тебя выдворить?
Две слезы упали на ее дрожащие руки. На их месте появились другие, такие же горькие, тихие. Минни не повернула головы, не взглянула на него, не изменила голоса.
– Я пошла в малую гостиную спросить ее о чем-то – уже не помню о чем. Открыв дверь, услышала, как она произнесла мое имя. Она сказала: «Я слышала об очень подходящем месте для Минни. Тетушка Бренды Грей нуждается в компаньонке. Минни – прирожденная компаньонка».
Лицо Энтони помрачнело и посуровело.
– С кем она разговаривала?
– С Джимми. – Ее сдавленный голос впервые дрогнул.
– А он что сказал?
– Он как будто не понял.
– Так-так?
– Она говорила с ним. Сообщила, что я съезжаю, и Джимми спросил, почему. Она внушила ему, что я сама хочу съехать. Сказала, что это хорошо, так как ей не придется предупреждать меня о выселении. Здесь будет дворецкий и две горничные, и она сказала, что я не смогу приспособиться.
– Но, Минни, ты жила здесь в те годы, когда тут был полный штат прислуги.
– Двадцать пять лет, – проговорила Минни, – это долгий срок. Но я помогала Марсии, после ее смерти заботилась о девочках. А теперь для меня здесь нет места.
– Джимми не позволит выдворить тебя, – сказал Энтони с надеждой.
Она повернулась лицом к нему. Слезы продолжали струиться, но взгляд Минни был уже не застывшим, а кротким и очень печальным, как ее голос:
– Дорогой мой, нельзя втягивать его в эту историю. Так не годится. Не нужно вставать между мужем и женой. Это нехорошо и лишь приводит к неприятностям. Раз она хочет, чтобы я ушла, я ничего не могу поделать – только уйти. – Руки ее продолжали дрожать. Минни встала. – Энтони, ты был очень добр. Извини, что я расклеилась. У меня просто не было времени взять себя в руки. Шок, неожиданная встреча с тобой… и твоя доброта.
Минни быстро вышла из комнаты, оставив позади весьма рассерженного молодого человека. Легко было сказать, что никто ничего не сможет поделать, но Энтони никак не собирался опускать руки. Подумал, что, видимо, лучше всего будет поговорить с самой Лоис. Джимми можно довести до крайности, но невозможно удержать там, не задев одного из полудюжины его принципов. Изгнание Минни – затронет ли оно какой-то из них или нет? Не исключено. Разговаривать с Джимми очень трудно. Он будет уступать, уступать, уступать, а потом вдруг упрется и ни в какую. Энтони видел это десятки раз – иногда речь шла о пустяках, иногда о важных проблемах. Но мелкие или значительные, все вопросы были как-то связаны с Леттер-Эндом…
Гостеприимство его дома как раз и может оказаться той почвой, на которой Джимми будет упорно стоять до конца. Энтони был почти уверен, что Лоис не заставит его выгнать из дома Элли или Джулию, как бы ни подольщалась к нему. Относилось ли это и к Минни, он не знал. Может быть, да, может, и нет. Джимми непредсказуем. Энтони решил, что стоит поговорить с Лоис, и, если дело дойдет до ссоры, он с большим удовольствием выложит все, что о ней думает. Само собой, сперва нужно будет поговорить с Джимми. Пусть Джимми скажет ему о планах Лоис. Он охотно выложит все близкому человеку.
Из окна Энтони увидел Лоис, идущую с корзинкой к розарию. Нужно поговорить минут десять с Джимми и последовать туда за ней. Если возникнет ссора, розарий для этого превосходное место – от дома далеко, никто не вмешается.
Разговор с Джимми занял четверть часа. Кузен был так расстроен, что нуждался в утешении. Он расхаживал взад-вперед по кабинету, ерошил волосы и спрашивал, почему Минни захотела покинуть их после стольких лет.
– Я думал, она любит нас всех, думал, она здесь счастлива. Но Лоис говорит, она хочет съехать – я не могу этого понять!
– Может, Лоис сумеет уговорить ее остаться.
Джимми повеселел:
– Да-да, – Минни не может всерьез хотеть уйти – Лоис должна убедить ее!
– Думаю, Лоис сможет. Очевидно, Минни взбрело в голову, что она здесь нежеланна.
Вот и все, что отважился сказать Энтони, но Джимми ухватился за это.
– Вот-вот! Чего только не выдумывают женщины. Минни всегда себя принижала. Она совершенно бескорыстна – всегда была такой, – и готова сделать для каждого все, что угодно. Может, вообразила, что стала никому не нужна. Как нам теперь быть?
– Ты не будешь против, если я поговорю об этом с Лоис?
Джимми повеселел еще больше.
– Нет, конечно, нет – с какой стати? Блестящая идея. Знаешь, меня очень расстраивает мысль, что я не докопался до сути дела. Не помню, чтобы меня что-то так сильно расстраивало. Мне это не по душе, Энтони, совершенно не по душе. Да ведь – дай припомнить – Минни на три года младше меня, а мне пятьдесят один. Она живет здесь двадцать пять лет. Когда она поселилась здесь, ей было двадцать три, она была очень хорошенькой. И с тех пор она здесь, как родная. Никак не могу этого понять. Иди, поговори с Лоис, и постарайся добраться до сути.
Энтони нашел ее в самом романтическом окружении. Красивая миссис Леттер в своем розарии, солнце первых дней осени ярко освещает ее золотисто-каштановые волосы, безупречную свежую кожу, никогда не покрывавшуюся ни загаром, ни веснушками. Льняное платье медового цвета превосходно сочетается с сентябрьскими цветами. Корзинка на ее руке заполнена розами всевозможных медно-красных оттенков.
Чувство меры Энтони восстало. Ссора здесь станет вопиющей нелепостью. Что ж, может, в ней и не будет необходимости. Как-никак, в уме Лоис не откажешь. Нет ни малейшего смысла расстраивать Джимми, устраивая скандал.
Когда он подошел, Лоис очаровательно улыбнулась.
– Как мило с твоей стороны! Я как раз хотела, чтобы кто-нибудь понес корзинку.
Энтони взял корзинку с цветами.
– Ты любишь, чтобы тебе прислуживали, так ведь?
– Очень.
– Джимми говорит, ты собираешься снова завести целый штат прислуги – дворецкого и горничных.
Лоис срезала ножницами еще одну розу и беззаботно сказала:
– Да – это будет облегчением!
Вместо того чтобы опустить розу в корзинку, Лоис поднесла цветок к носу Энтони.
– Ну? Разве не так?
– Может быть. Сейчас Джимми очень расстроен.
Она издала журчащий смешок.
– Это из-за Минни. Ничего, переживет. Надеюсь, ты не подстрекал его?
– Он не нуждается в подстрекательстве. Послушай, Лоис, мы были хорошими друзьями и никогда не ходили вокруг да около. Почему ты выгоняешь Минни? Я знаю, ты сказала Джимми, что она хочет уйти, но я с этим не примирюсь.
– Дорогой, как грозно!
– Я хочу знать, зачем ты это делаешь.
Теперь Лоис щелкала ножницами: срезала то лист, то засохший бутон. Она с улыбкой поглядела на Энтони.
– Видишь ли, я думаю, что она живет здесь слишком долго.
Читать бесплатно другие книги:
