Адамово Яблоко Погодина-Кузмина Ольга

В такие минуты, закрыв глаза, глотая безвкусный чай или повиснув на поручне в вагоне метро, как лемур на ветке, Игорь предъявлял сознанию весь перечень материальных доказательств существования Георгия. Он вспоминал вкус устричного соуса и сыра горгонзола, запах дорогой кожи в движущемся убежище, где можно было лечь головой на теплое под тонким сукном колено и чувствовать счастье спящей кошки; вспоминал ощущения своего тела, опустошенного и легкого по утрам, как высосанная ракушка.

В агентстве Игорь на время отвлекался от плетения спасительного кокона из вещества своей любви, лишь мгновеньями ощущая странность в том, что и без Георгия жизнь продолжает двигаться по своему кругу: занятия, тренировки, съемки, пицца в кафе на первом этаже или в стекляшке напротив. Обедал он почти всегда с Денисом, парнем с Украины, с которым их почти одновременно взяли в «Фэшн-Хаус». И хотя Денис был страстно любопытен, у Игоря все же хватало рассудительности не делиться с ним подробностями своих отношений с Измайловым. Игорь отчасти гордился своей выдержкой, пока вдруг не узнал, что именно это свойство его характера давно служит предметом горячего осуждения коллег.

– Понимаешь, все думают, что у тебя корона. Ну типа звездой себя считаешь, – призналась Катя Саламатина, Китти, как называли ее в агентстве и даже на официальных подписях к фотографиям. – Поэтому ни с кем не хочешь общаться. Я-то сразу поняла, что ты нормальный парень, но им же не докажешь. Борька Комаров еще пустил пулю, что ты вкладыш. Ну стукач. Измайлову передаешь все, что в нашем дурдоме творится.

Они ехали на показ коллекции начинающего модельера в каком-то полулегальном казино – Игорь сам не знал, зачем согласился на эту работу, которой раньше ему никогда не предлагали. Он помог Китти донести сумку до такси, а она предложила добираться вместе.

– Но я лично никогда в это не верила. Я же вижу, что у вас все серьезно. Кстати, тебе респект, как ты Измайлова поймал за яйца. Прямо надо опыт перенимать. Чтоб он столько долго с кем-то встречался – это прямо рекорд Книги Гиннесса! Ты, главное, дальше действуй по-умному, а то с тебя станется все прощелкать.

– Что прощелкать? – спросил Игорь, пытаясь прочесть смысл ее слов по выражению лица.

Она засмеялась.

– Зайчик, не прикидывайся глупее, чем ты есть. Измайлов – единственный среди наших хозяев порядочный мужик. Он своим бывшим мальчикам всегда помогает устроиться. Женьке Винокурову контракт сделал в Германию, тот теперь в Мюнхене на телевидении работает. А Юрка Кошелюк попросил денег и в Москве открыл магазин спортивной обуви. Просто они оказались ребята с мозгами, а не только с чем-то между ног. Все знают, что Измайлов может быть хорошим трамплином, если захочет.

Слышать это было очень неприятно, но Игорь все же решился задать вопрос, мучивший его и раньше.

– А из тех, кто сейчас работает… с кем у него что-то было?

– Ну, это ты сам узнавай, я-то зачем буду конфликтную ситуацию провоцировать? Кстати, обычно такие вещи делаются втихаря, через Василия или через Фреда, даже мы не сразу узнаём. Поэтому все тогда припухли на открытии «Альмагеста», когда он сам за тобой в раздевалку заявился. И сразу повез тебя на своем водиле. И в Испанию он тебя возил почти открыто, и в рестораны, и все такое. В общем, чудеса, что он все делает так. У него же деловая репутация и всякая такая фишка.

– Я об этом не думал, – проговорил Игорь, хмурясь.

– Правильно, зачем тебе-то об этом думать, – пожала плечиками Китти. – Просто лови свой шанс, пока все не кончилось. Говорят, ты уже и с Максом Измайловым общаешься? Кстати, как он там?

– Нет, не общаюсь. Это у него корона.

Китти рассмеялась серебристым смехом.

– Да уж, это точно! А что ты хочешь – наследный принц.

Они вышли из такси у какого-то перестроенного заводского корпуса, и Китти присоединилась к ожидавшим ее девушкам, а Игорь спустился в подвальный этаж, в тесную комнату, которую им отгородили под примерочную.

Там между стойками с костюмами было одно только зеркало, и перед ним Андрей причесывал Рената, а остальные толкались вокруг. Душная смесь запахов туалетной воды, пота и лака для волос волной перемещалась по комнате, как только кто-нибудь распахивал дверь.

Игорь нашел свою фамилию на подколотых к костюмам лоскутах бумаги, начал раздеваться.

– Ребята, ну сказано же, в одежде не курить! – крикнула, пробегая через комнату, администратор Наташа. – Сейчас Василий увидит и оштрафует всех! Давайте быстрей, перед началом проверка в коридоре.

Игорь так и не добрался до зеркала, только намочил волосы над раковиной в служебной уборной. После разговора с Китти он вдруг начал чувствовать на себе насмешливые и неприязненные взгляды других парней, слышать шепот за спиной и даже одернул себя: «Станешь параноиком».

Через четверть часа они вместе с девушками выстроились в коридоре, и костюмерша быстро пошла вдоль ряда, одергивая складки, застегивая или распахивая пиджаки и рубашки, поправляя шарфы. Дизайнер двигался следом и высоким капризным голосом объяснял:

– Идея заключается уже в самом названии коллекции – «Инфант». Думайте о том, как важна здесь концепция сексуальности, изнеженности. Современный мужчина все больше становится женственным, рафинированным и желанным. Это мужчина-ребенок, анфан-террибль, красивая игрушка, одинаково привлекательная для женщин и для мужчин своего пола.

– И не бегать по языку, – добавил Василий. – Идем чёсом, в среднем темпе, ближе к медленному. Нормально фиксируем поворот! По четыре выхода, меняем быстро, прошли мужские, сразу пошла женская, без паузы. Всем понятно? Увижу, кто курит в костюмах, – будем прощаться. И не путать номера.

На первом же выходе Игорь ошибся. Он должен был завершать, за Борей Комаровым, но почему-то решил, что его очередь за Денисом. Боря отпихнул его локтем и быстро тихо прошипел:

– На плешке научился первым вагоном лезть?

Игорь не совсем понял значение этих слов, но ощутил колючую враждебность Бори. Они прошли. Василий подгонял, и Игорь вместе со всеми поторопился переодеться, путаясь в длинных плиссированных манжетах, в кружевах на обтачке рубашки. Продолжая размышлять над словами Китти и над обидной фразой Бори, он отработал второй проход, рассеянно глядя в зал, где блестели хромом и стеклом столы, смутно белели лица гостей.

В перерыве им принесли шампанское и кофе в бумажных стаканчиках. Игорь хотел подойти к Боре, но появился Василий Николаевич и снова начал кричать:

– Если я сказал в медленном темпе, не значит, что надо ползать как мухи по дерьму! Сейчас работаем в зале, у столов. Еще раз для тупых – улыбаться нужно, а говорить с гостями, пить и есть нельзя! И если хоть один инцидент с клиентами, всех оштрафую, разбираться не буду…

Игорь машинально сел на стул у зеркала, не слушая, размышляя о том, нужно ли отвечать Комарову. Но когда Василий вышел, Боря сам направился к нему.

– Ты такая простая, даша! Все стоят, а она сидит!

Он резко выбил из-под Игоря стул, и тот больно упал на копчик.

Кто-то громко засмеялся, их обступили. Стельмак, Ренат, Дима Лыков – все «старенькие». Всем было любопытно, чем закончится ссора. Сидя на полу, Игорь видел кривые, брезгливые усмешки на их красивых лицах, чувствовал, как прямо над головой сгущается враждебность.

Он медленно поднялся, глядя на Борю, белого от ненависти.

– Что тебе надо?

– Ты, дешевка, – воскликнул Комаров, срываясь на фальцет, – думаешь, если Измайлов тебе в рот пару раз кончил, ты уже звезда на болоте? Думаешь, мало вас тут было?

Злость вскипела в груди Игоря, заклокотала в горле, не давая дышать. Комаров вдруг отлетел, опрокинув стойку с костюмами, и тогда только Игорь сообразил, что ударил его в челюсть. Снова раздался смех, кто-то бросился поднимать Борю и костюмы.

– Вы дебилы оба, теперь всех оштрафуют из-за вас! – досадливо воскликнул Женька Стельмак.

Опомнившись, Комаров кинулся на Игоря.

– Сука, урод, убью! Он мне челюсть сломал!.. У меня кровь во рту…

Его удержали за руки.

– Ты сам урод, – постепенно приходя в себя, пробормотал Игорь.

– А ты бы правда заткнулся, Воеводин, – с угрозой посоветовал Ренат. – Ты один, а нас тут много.

– Если я захочу, вас никого тут не будет, – не узнавая собственный голос, произнес Игорь и, захватив с вешалки свою куртку, вышел в коридор.

Денис догнал его.

– Класс ты ему дал. И правильно! Они нам завидуют, что мы молодые, вот и бесятся. Как будто сами бы не пользовались. А Комарову и Ренату уже по двадцать пять лет! Я не хотел передавать, но они все время смеются над тобой и наговаривают… Что ты ходишь, как железный дровосек, и пред камерой – как колода, и двух слов связать не можешь. Что у тебя зажим и профнепригодность, а Василий тебя держит потому, что ты тогда Измайлову… ну, прямо в лифте, и все остальное. И что они вдвоем тебя… ну, это делают… вместе с Марковым.

Игоря передернуло от отвращения. В конце коридора он остановился.

– А ты куда? – спросил Денис.

– Домой, – ответил Игорь.

– Так вот и уйдешь? А Василий?..

– А что Василий? – Игорь сплюнул на пол. – Что он мне сделает? Оштрафует?.. Я, может быть, совсем из агентства уйду.

– А костюм?

Игорь сейчас только сообразил, что так и вышел в кружевной рубашке и брюках из зеленой парчи.

– Потом верну.

– Так, а что сказать Василию?

– Ничего. Нет, скажи – пошел он в задницу. И этим передай, что я им запомню железного дровосека. Я только пальцами щелкну вот так, и они об этом пожалеют… и про Измайлова в лифте… и про Маркова тоже!..

При этих словах лицо Дениса вытянулось. Игорь обернулся и увидел Василия и Маркова, подходивших к ним.

– Кто тут шумит? И что конкретно? – спросил Александр Николаевич, уставившись на Игоря веселыми желтыми глазами.

Игорь подумал, что Василий сейчас начнет орать, но тот молчал и только улыбался Маркову, словно невеста жениху. У Дениса было такое лицо, словно это ему, а не Комарову дали в челюсть.

– Ну, пойдем, расскажешь по порядку, – Марков повернул ручку двери с надписью «Вход воспрещен». – Уж ты как хочешь, Николаич, но этого бойца я забираю. А то в карты мне сегодня не везет, надо сваливать, пока штаны не проиграл.

Игорь хотел возразить, что уходит сам, но что-то объяснять сейчас было глупо, поэтому он молча вышел вместе с Марковым. Они оказались на площадке широкой лестницы, застеленной ковровой дорожкой. Охранник наставил на них рацию, но Марков остановил его жестом.

– Спокойно, родной, свои. Ситуация под контролем.

И, сжав руку Игоря выше локтя, повел его вниз.

На улице, под козырьком подъезда, Игорь высвободился. Сильный холодный дождь хлестал по асфальту, и пятна фонарей вдоль трассы расплывались, как если смотреть сквозь слезы.

– А ты, оказывается, конфликтный пацан, – заметил Александр Николаевич. – Хотя тут я поддерживаю. Бывает, люди слов не понимают. Лучше один раз в рыло сунуть, чтобы знали, с кем ведут базар.

Игорь немного удивился, что он уже знает подробности их с Комаровым ссоры. Хотя спиртным от Маркова не пахло, он казался подвыпившим и был в хорошем настроении. Глядя на его круглую голову и пушистые усы цвета соли с перцем, Игорь подумал, что он похож на крепкого задиристого кота.

– Ну что, подвезти тебя?

– Спасибо, не надо, я машину поймаю, – Игорь натянул куртку на голову, чтобы выйти под дождь.

Марков пиликнул брелоком сигнализации своего «лэнд-крузера».

– Хрен тут поймаешь. Вокруг промзона, там – выезд на кольцевую. Да не ломайся, что ты как школьница после первых месячных! Куда тебе?

– На Пионерскую.

– А мне в Коломяги. Соседи, значит.

Под защитой стеклянного навеса они вышли на стоянку, и, поколебавшись, Игорь забрался в высокий джип. Марков включил музыку, рванул с места и прямо по тротуару выскочил на пустую дорогу, развернулся на двойной сплошной.

Приемник в машине был настроен на «Русский шансон». Мужской голос проникновенно выводил под мелодию вальса: «В тебе было столько желаний, и месяц над нами светил…»

– Ну, так чего вы там не поделили? – убавив громкость, полюбопытствовал Марков. – Или они всё возвышения тебе не могут простить?

– Какого возвышения?

Тот поднял брови, делано удивляясь.

– А какого еще тебе надо?

– Мне ничего не надо, – отозвался Игорь.

– Да ну? Вот мне повезло сегодня. Встретил бескорыстное сердце. Может, и дяде Саше тут чего отвалится за здорово живешь?

Игорь отодвинулся от него, отвернулся к окну.

Дождь заливал стекла машины, безлюдные улицы, темные дома. Игорь, в последние дни как-то утративший чувство времени, вдруг сообразил, что уже полночь.

Марков спросил, глядя на дорогу:

– А знаешь такую песенку? Как положено друзьям, все мы делим пополам… И снежинку, и дождинку.

Он вдруг резко остановил машину.

– Ну что, стажер, наладим контакт?

Игорь отпрянул, нашаривая ручку двери, чтобы выскочить наружу.

– Умора с тобой, ей-богу! – Марков расхохотался, показывая щель между широких передних зубов. – Сиди, кому ты нужен. Сигарет пойду куплю.

Увидев, что они стоят перед ночным магазином, Игорь понял, каким выглядит дураком. Мягкий голос из радио все повторял припев вальса: «Как было тепло, что нас с тобой вместе свело, девочка-пай, рядом жиган и хулиган…»

Через залитые дождем окна магазина он видел, как Александр Николаевич покупает сигареты, минеральную воду, еще какую-то мелочь – шоколадки, леденцы в коробочках. Кто-то позвонил ему, и он вернулся к машине, плечом прижимая к уху коммуникатор, отрывисто отвечая:

– Да, получили. Само собой, мин херц, как только – так сразу. Доработаем и зашлем.

Он кинул в ноги пакет с покупками, подмигнул Игорю, показывая на трубку.

– Ты-то как там? Смазал лыжи парочке альпинистов? А калькуляторшу не оприходовал еще? Смотри, она же скользкая рыба, уплывет из-под носа. А у нас дождь льет, мозгляво. Вернешься, я смотаюсь на недельку в Таиланд с семьей. Кстати, тут тебе привет передают. Помнишь парнишку, на открытии подарки разносил, Игорь зовут… Тут у меня под бочком. Хочешь поговорить?

С ощущением нелепости и непоправимости происходящего Игорь взглянул на Маркова, взял трубку и сразу начал путано объяснять:

– Мы просто были в казино, так случайно получилось. То есть мы в машине, я домой еду… Там хорошая погода? А у нас тут дождь, просто льет как из ведра.

– В казино? – переспросил Георгий чужим, неузнаваемым голосом.

– Да, но мы уже вышли. Тут был показ, я согласился, раз тебя нет… Когда ты приедешь?

– Согласился, раз меня нет? – уточнил Георгий таким тоном, что у Игоря упало сердце.

– Просто, чтобы он меня подвез…

– Хорошо. Дай мне Маркова.

Игорь отдал телефон. Александр Николаевич сначала фыркнул в трубку, затем улыбка сошла с его лица.

– Да ладно, что ты с этим тендером? Все нормально будет, не первый раз замужем. Фридман обещал… Сказано – сделано. Да, понял… Постараюсь. Хорошо, без «постараюсь» сделаю, сказал. Тебе тоже не скучать.

Он убрал телефон, нашарил в пакете у своих ног сигареты, открыл окно.

– Блядство, так и льет…

В эту минуту Игорь понял, что все это – случайную встречу, приглашение подвезти, телефонный разговор – Марков подстроил нарочно. Он пришел в казино, узнав от Василия, что Игорь будет там, зная, что Георгий будет звонить примерно в это время.

– Зачем вы так сделали? – проговорил Игорь, заглядывая Маркову в лицо и убеждаясь в справедливости своей догадки.

– Что я сделал? – покривился тот.

– Зачем вы сказали про меня?

Марков смотрел на дорогу перед собой.

– А чего ты схватил измену? И вопросов много задаешь. Учти, с таким характером тебя нигде долго терпеть не будут – ни в коллективе, ни в койке.

– Это не вам решать, – ответил Игорь резко.

– Ну-ну… Знаешь анекдот про гнома? Уже такой большой, а еще веришь в сказки.

Он высадил Игоря возле метро, на углу проспекта.

Дождь на какое-то время утих, но по асфальту текла грязная вода; глинистая тропинка под домом, где Игорь обычно срезал путь, превратилась в болотце. Чтобы не испачкать дизайнерские брюки, он старался обходить или перепрыгивать лужи, но ботинки все равно промокли; на душе у него было смутно, как будто и на нее налипла грязь. Случайно он взглянул на окна и увидел, что в кухне и в комнате отчима горит свет. Это был дурной, тревожный знак.

Тогда только он вспомнил, что несколько дней назад тетка говорила про дядю Витю. Кажется, тот звонил из своей «горячей точки». Погруженный в мечты, Игорь, почти не слушал ее, о чем теперь пожалел. Это была самая длительная и дальняя командировка отчима, и он мог, как часто делал, вернуться раньше срока, никого не предупреждая.

При этой мысли Игорь почувствовал холод в животе, но тут же успокоил себя – не может быть, чтобы все так сразу. Просто тетка моет в квартире полы.

Он успел только вставить ключ в замок, как дядя Витя распахнул дверь изнутри.

На отчиме была свежевыглаженная серая рубашка, в вырезе виднелась золотая цепь. Лицо его потемнело от загара, волосы и брови выгорели. А глаза, голубые, как застиранный ситец, сделались еще светлей.

– Ты знаешь, сколько времени? – спросил он вместо приветствия, цепко оглядывая лицо и прическу Игоря, куртку, парчовые штаны.

Тетка, маячившая за его спиной, попыталась прийти Игорю на выручку.

– Я тебе говорила, Витенька, их иногда задерживают допоздна. Но он меня всегда предупреждает, звонит заранее. Мне тоже не нравится, что поздно, но деньги хорошие платят…

– Язык есть, сам ответит, – потребовал отчим, и Игорь почувствовал, как стремительно уменьшается под его взглядом, словно герой какой-то мрачной сказки. – Ну?

– Я по работе задержался, – выдавил из себя Игорь, стараясь побороть первый приступ паники. – Так получилось. Я не хотел.

– Ну, дальше! Что дальше?

– Я больше так не буду…

– Что ты не будешь?

– Опаздывать…

– Что еще нужно сказать?

– Тетя и отец, извините меня, пожалуйста. Я не хотел вас огорчать…

Дядя Витя посторонился. Тетка заморгала Игорю из-за его плеча.

– Поцелуй отца-то, четыре месяца не виделись!..

Отчим ждал, и, преодолевая страх, Игорь подался вперед и чмокнул сухую горячую щеку.

– С приездом.

Тот замер на секунду – Игорь видел, как на его шее шевельнулся кадык.

– Ладно. Иди, вымой руки и переоденься. Будем ужинать. А то, что на тебе сейчас надето, положить в помойное ведро.

В своей комнате Игорь снял дизайнерский костюм, сложил в пакет. Он действовал почти машинально, стараясь не думать о том, что мог увидеть и понять отчим по его лицу и одежде. Из сказки, в которой властвовал Георгий Максимович, Игорь словно вернулся в реальный мир, как девочка Элли, унесенная ураганом. Мысль о том, что он уже не сможет найти обратную дорогу в Изумрудный город, была такой пугающей, что он даже не хотел обдумывать ее до конца.

Стол был накрыт, тетя Надя вытирала хрустальные рюмки. Игорь сунул в мусорное ведро пакет с вещами, сел. Отчим достал из шкафчика бутылку коньяка и опустился на свое место, которое никто не занимал, даже когда тот бывал в отъезде.

– Ты бы предупредил, Витенька, когда приедешь. Я бы пирог испекла, – пробормотала тетка, нарушая напряженное молчание за столом. – А так получается простенько, непразднично.

– Значит, нельзя было, раз не предупредил, – отрезал отчим сурово. – Я не на курорт ездил.

– Ничего, завтра поставлю тесто. С мясом, как ты любишь. А что еще приготовить? Оливье? Люди же придут.

– Я с утра на рынок съезжу, а с кладбища вернемся – этот тебе поможет. Оливье, жаркое с картошкой, нарезку. Список мне напишешь, что купить.

Поймав тень недоумения на лице Игоря, отчим вкрадчивым тоном, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовался:

– А у тебя какие планы на завтра? Кино, театр, дискотека? Может, ты наплевал, что твоей матери четыре года?

Игорь молчал, опустив глаза в тарелку. Из-за переполнявшей его любви он и в самом деле забыл про годовщину смерти матери, и теперь его сердце болезненно и виновато сжалось.

– Там, наверное, совсем размокло в такую погоду, – подумала вслух тетка. – Два дня льет.

– Не растает, не сахарный, – ответил отчим, разливая коньяк.

Тетка подняла рюмку.

– Ну, с возвращением, Витенька. За твое здоровье. Слава богу, что всё благополучно. А то мы уже заждались.

– Я заметил, как вы заждались, – зло возразил дядя Витя.

Игорь взял рюмку и через силу проглотил немного жгучей жидкости с карамельным привкусом.

– А у нас всё ничего, – поторопилась успокоить его тетка. – Я все там же работаю, только один день отдала. Игорь зарплату приносит неплохую. Вроде бы нравится ему, дальше учиться хочет по этой линии. Старается. Начальство его ценит.

Отчим криво усмехнулся.

– Ценит, говоришь?.. Понятно. А сам-то что скажешь?

– Работа как работа, – проговорил Игорь.

– Ну а ты расскажи подробнее. Нам же с Надеждой тоже охота приобщиться. Что там происходит, в мире шоу-бизнеса? Как ты там стараешься?

Игорь видел, как он бережно, по нитке, закручивает в клубок скопившуюся в нем злобу.

– Я пока учусь, – ответил Игорь через силу. – Иногда снимаюсь в рекламе. Одежду показываю… Сегодня был показ коллекции одного модельера. В ночном клубе, поэтому поздно.

– Ну, значит, нашел место в жизни? – повышая голос и взвинчивая себя, продолжал отчим. – Вышел в люди? Вот так – выставляться голым напоказ? Чтоб тебя приценивали, как кусок мяса в магазине?

– Я не хожу голый, – возразил Игорь, начиная задыхаться.

– И почему? Там ведь оно в порядке вещей?

Вилкой размазывая соус по краю тарелки, Игорь молчал. Как всегда во время таких допросов, он чувствовал себя виноватым, слышал предательскую дрожь в собственном голосе, даже когда говорил только правду. Дядя Витя, раскрасневшийся от гнева и коньяка, не сводил с него глаз.

– Как ты съездил, Витенька, расскажи, – заискивающе улыбнулась тетка, отважно принимая огонь на себя. – Интересная страна?

К удивлению Игоря, отчим позволил сменить тему. Наливая коньяк, он кивнул.

– Интересная. Пятый год засуха, продуктов нет, один опиум выращивают. Гуманитарную помощь сразу разворовывают и перепродают. Водохранилище высохло, даже в гостинице воду давали на час-полтора в день. Электричество тоже постоянно отключают. Деньги дешевые, как бумага, а дрова продают на вес, по килограммам.

– А мы всё жалуемся, – тетка покачала головой. – Вот где ужас-то, наверное.

– Как наши ушли, так война не прекращается. Дома стоят полуразрушенные, а в них так и живут семьи с детьми. И просто в железных контейнерах живут, как зверье. И порядки звериные, испражняются прямо на улицах, в канавы. Женщины выходят из дому все закрытые с головы до пят и в сопровождении мужчин. Иначе камнями могут забить. Считается, что женщина – это тень мужчины.

– А что у них по вере? Мусульманство?

– Ислам. Перед нами французы ехали из Красного Креста – подорвались на растяжке… Мы в Москву прилетели как из ада в рай. В аэропорту светло, чисто, в гостинице – горячий душ.

Он выпил и налил еще.

– Но и у нас, я заметил, черных больше становится с каждым годом. Пустили в дом зверье, а эти твари быстро наглеют. Дальше будем терпеть, они нас на улицах резать пойдут.

– Это точно, совсем хозяевами стали, – вздохнула тетка. – Сама видела, на рынке черный женщину ударил. Что она у него перец украла. А она взяла, потому что недовес…

Радуясь, что отчим оставил его в покое, Игорь еще какое-то время давился вареной картошкой, потом положил вилку.

– Спасибо. Можно я пойду?

– Пойдешь? – вдруг вскинулся дядя Витя. – А что, неинтересно? Или так устал от своей работы? Ты хоть понимаешь, откуда я приехал?.. Что из этой мясорубки не каждый возвращается?.. Или как? Лучше бы на мине подорвался? Этого ты хотел? Смотреть в глаза!

– Не хотел, – пробормотал Игорь, не поднимая головы.

Отчим стукнул кулаком по столу так, что зазвенела посуда.

– Я сказал – смотреть мне в глаза!

Его лицо побагровело, белки налились кровью. Но, глядя на него, Игорь с удивлением осознал, что не испытывает привычной паники. Только отвращение и подступающую к горлу дурноту. Он почувствовал, что и дядя Витя подспудно ощущает в нем эту перемену и начинает нервничать, словно человек, потерявший дорогу в темноте.

– Значит так, смотри и слушай, – продолжал отчим, все еще сжимая кулак. – Про свою работу блядскую забыл. Приказ не обсуждается. Я сам ухожу из подразделения. Так что больше командировок не будет. Завтра поедем на кладбище, придут гости, и я поговорю насчет дальнейшего. Может, лучше тебя и правда отправить в этот призыв, сразу, как исполнится восемнадцать. Послужишь в нашем округе, получишь водительские права. Заодно дурь из головы выбьют.

– Как, Витенька, ты уходишь из подразделения? – искренне удивилась тетка.

– Перевожусь в запас. Может, преподавать. Хватит по войнам мотаться. Когда повысят, по деньгам будет не меньше.

Тетка закивала.

– Ну и правильно, и хорошо. Здоровье дороже. Что они, деньги – и так проживем.

Она хотела взять тарелку Игоря, но отчим кивком головы заставил ее сесть на место.

– Что ты прыгаешь вокруг него? Сам помоет. Слуг нет.

Игорь поднялся. Спиной чувствуя его взгляд, стряхнул остатки картошки в ведро, ополоснул тарелку и пробормотал:

– Спасибо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Игорек, – негромко отозвалась тетка.

В своей комнате Игорь открыл окно, закурил. Тучи разошлись, на небе высыпали звезды, мелкие и острые, как осколки стекла. Глядя на них, Игорь подумал о Георгии Максимовиче, который где-то в далекой Швейцарии сейчас спит, или пьет вино, или вот так же смотрит в небо. Еще в машине Маркова он почему-то уверился, что уже не сможет доказать свою невиновность, что Георгий даже не станет слушать его оправданий. И думать об этом было так же тяжело, как о дяде Вите, который снова явился, чтобы сломать и раздавить все надежды, которыми Игорь в последнее время жил.

Он вспомнил: небесные тела, двигаясь в космосе по своим орбитам, издают прекрасный звон, эти звуки постоянно воздействуют на нас… Почему тогда человеческая жизнь устроена так нелепо и несправедливо?..

Дядя Витя пришел в середине ночи. Он вошел бесшумно, в носках, постоял какое-то время у кровати, сдерживая дыхание, затем осторожно лег.

Он долго лежал без движения, а Игорь, с гулко стучащим сердцем, пытался дышать глубоко и ровно, притворяясь спящим, хотя оба знали, что он не спит. Потом отчим придвинулся ближе и осторожно дотронулся до него. Постепенно прикосновения становились уверенными и грубыми, но Игорь продолжал изображать глубокий сон.

Затем реальность исчезла. Повинуясь обратному отсчету, который вел дядя Витя, Игорь уменьшился в двенадцатилетнего мальчика и забыл всё, что будет с ним позже. Он лежал в постели с высокой температурой, мать ушла на работу, а дядя Витя монтировал фильм на компьютере. Нужно было выпить порошок, и отчим высыпал лекарство на ложку, а Игорь проглотил, и когда дядя Витя раздевал его, он никак не мог проснуться и закричать, как бывает во сне, когда нужно бежать, а ты не можешь пошевелиться.

Дядя Витя уже хрипло и жарко дышал ему в затылок, когда наступила очередь жестокой фантазии, которой Игорь всегда отдавался в этот момент. Перед его глазами быстро, но очень подробно разворачивался виртуальный мир компьютерной игры. В этой игре он вставал и сбрасывал отчима с дивана, бил кулаком в лицо и ногой в живот, а потом выхватывал из-за пояса свои космические бластеры и расстреливал дядю Витю с двух рук. Кровавые мозги и внутренности расплескивались в воздухе красивыми алыми брызгами.

После судорог агонии отчим еще минуты две лежал рядом, восстанавливая дыхание. Потом он встал и ушел. Игорь перевернулся на спину и, одной рукой вытирая текущие по лицу слезы, другой начал ласкать себя, пытаясь представить прикосновения Георгия Максимовича, мысленно отрывая и комкая страницу памяти, хранящую образ дяди Вити.

Потом Игорь хотел подняться и принять душ, но усталость пересилила брезгливость, и, натянув на голову одеяло, он уснул.

Утром, когда отчим уехал в гараж за машиной, а тетка ушла за хлебом, перед этим сунув Игорю спасенный из ведра пакет с дизайнерским костюмом, Игорь смог позвонить Денису. Тот ждал звонка.

– Слышь, чего было! Комаров с Ренатом так обделались, даже приятно посмотреть…

Захлебываясь от избытка злорадных чувств, Денис рассказал, как Боря с Ренатом и еще двое «стареньких» пожаловались на Игоря и потребовали его наказания. Но Василий собрал всех и объявил, что Комаров уволен, а Ренат и другие доносчики оштрафованы на половину зарплаты. Про костюм не вспомнили, но кто-то из девчонок видел, как Игорь уехал с Марковым, и теперь все обсуждают эту тему.

– Кстати, вот интересно, – проговорил Денис задумчиво, – эти штрафы, на которые Василий нас опускает, куда они идут? Прикинь, он же никому не отчитывается – взял, и двести зеленых на кармане. – Денис никак не мог побороть провинциальный говор, и теперь у него получалось смешно – «узял». Он как-то признался, что решил дружить с Игорем, чтобы перенимать правильную речь.