Технология возврата Семашко Николай

– Хозяин, подождите, – поднял я руку. Обращение Хомяку понравилось, и он важно застыл, скрестив руки.

– А куда все запропастились? Обычно крестьяне по двору ходят, да и люди с оружием всегда есть. А сегодня тихо, нет никого…

– Вообще-то тебя никакие дела касаться не должны. За сам вопрос я уже тебя в яму должен посадить – вдруг ты под шумок побег замышляешь? Но, так и быть. Шеф на сходку поехал к Барину и ребят всех забрал. Так что я! – он поднял палец вверх, – я сегодня замещаю шефа по всем вопросам. Все, занимайтесь. Некогда мне.

С важным видом управляющий попятился к выходу, двинул ногой в дверь и вышел.

– А кто такой Барин? – недоуменно повернулся я к напарнику.

– Не все ли равно? Бери вилы, пошли. А то в самом деле к вечеру в яме окажемся.

Хмыкнув, я подхватил черенок, сделал пару финтов вилами и отправился следом.

Потратив полчаса на раздачу сена оглушительно мычащим рогатым созданиям, я воткнул вилы в песок и отошел за угол по приспичившей нужде. Но раздавшаяся возле ворот автоматная очередь заставила меня передумать. Я быстро подтянул штаны и бегом рванул к соседнему сараю – «позырить» лучше всего было оттуда. Хромого не было видно; наверное, опять задумался, или просто толстые стены сарая скрыли доносившиеся звуки.

Распластавшись на земле за колонной, один охранник «поливал» из автомата калитку. Второй лежал в луже крови и держался за бок. Автомат валялся рядом. Оглянувшись, первый бандит вытащил из кармана гранату, швырнул ее за ворота и побежал к сараям. А через забор уже перепрыгивали нападавшие.

Опачки! Если я сейчас не сбегу, буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. А то в таких условиях протяну недолго. Медленно отойдя назад, я повернулся и побежал к сараю с коровами – Пашу нужно забрать с собой. Шансом на спасение друга пренебрегать не стоит.

Возле ворот я нос к носу столкнулся с незнакомым мужиком с автоматом – вероятно, одним из напавших на нас боевиков. От неожиданности я поскользнулся, поэтому очередь, направленная в меня, пришлась в воздух. Я же, плюхнувшись на спину, случайно двинул боевика ногами по голеням. Тот, нелепо взмахнув руками, тоже упал, ударился головой об камень и затих. Подскочив, я с перепугу двинул ему ногой под дых, потом еще раз. Вроде не двигается. Блин, что же это такое? Весь дом обложили. Шансы на побег резко упали – если не «свои», так «чужие» бандиты пристрелят. А счастье было так близко…

Из ворот выглянул взъерошенный турок. Моментом оценив ситуацию, он отбросил вилы, схватил меня за плечи и потащил внутрь.

– Ты с ума сошел?! Тут сейчас вся банда будет.

– Не будет, – я сбросил его руки и вкратце обрисовал ситуацию. – Теперь понимаешь? Бежать надо прямо сейчас, пока все стрельбой заняты.

Павел подумал немного, подошел к стене, взял черенок от лопаты и похромал к выходу.

– Ты беги, – обернулся он на ходу. – Я здесь останусь.

– С ума сошел? Они же тебя убьют!

– А ты не подумал, что здесь остались дети, женщины?! – крикнул он в ответ. – Ребенок не виноват, что его отец бандит и убийца. Сын за отца не в ответе – слышал такое? Они ведь защититься не могут. Представляешь, что сейчас будет твориться в главном доме? И я, – перевел дух турок, – я пойду их защищать. И неважно, убьют меня или нет. Человек должен оставаться человеком в любой ситуации, воняет от него дерьмом или Шанелью…

– Че кричать-то? – буркнул я, перехватывая трофейный автомат поудобнее. – Пошли, что ли.

Встретившийся нам боевик вряд ли полез через забор в одиночку. Так и оказалось – около дверей сарая я услышал приглушенный гомон и вовремя потянул напарника за руку. Мы попятились к сваленным у стены рулонам сена. Гомон прекратился, и в рывком распахнутую дверь влетел небольшой кругляш. Ёп, граната! Толкнув турка в сено, бросился следом сам. Повезло – спрессованные рулоны защитили нас и от взрыва, и от осколков. Затем в сарай забежали люди. Им не хватило нескольких секунд, чтобы меня разглядеть – переход с яркого солнца в темноту гарантированно ослепляет. Я же в полумраке видел хорошо, поэтому встал, почти не скрываясь, и в несколько коротких очередей утихомирил всех. Это оказалось несложно. Сколько я читал про переживания книжных героев! Месяцами их терзали душевные муки за отправку негодяя на тот свет. И плевать им было, что негодяй, образно выражаясь, пил кровь младенцев и пачками убивал невинных до завтрака и после. Я, почему-то, ничего не почувствовал. Может, я такой же, как они?

Пока я страховал напарника, прикрывая двери, турок сноровисто пробежался по трупам и собрал оружие и боеприпасы. Затем он показал пальцами на противоположную сторону сарая. Я согласно кивнул – уходить надо быстрее, пока атакующие не хватились подкрепления. И сваливать через дверь граничило с самоубийством. Мы по пластунски проползли в проем для выброски навоза и, пригнувшись, побежали к гаражу. Проход в общий подвал позволял проникнуть в дом с неожиданной для нападавших стороны.

Первые бандиты уже орудовали в доме. Через дверь в подвал были слышны крики и звон разбиваемой посуды. Тихонько приоткрыв створку, мы оказались в доме Шефа. Бандиты были неопытные – вместо того, чтобы обезопасить себя зачисткой помещения, сразу занялись грабежом. Поэтому стрелять не пришлось – всех встреченных мы тихо уложили прикладами на землю. Турок сноровисто принялся связывать им ремнями автоматов руки и ноги; я пошел наверх – не хотелось повторить совершенной боевиками ошибки. Вроде никого нет – повезло, все собрались в одной комнате.

Из двух противоположных комнат раздалась какая-то возня. Блин, какую же выбрать? Взяв автомат наизготовку, тихонько нажал на дверную ручку. Открывшаяся без скрипа дверь явила мне следующую картину: три женщины сидели верхом на боевике, который безуспешно пытался подняться с пола – мешали связанные руки и спущенные штаны. Я кивнул головой, мол – все в порядке? Одна из них закивала и отчаянно затрясла рукой, указывая на противоположную комнату. Сейчас проверим, что у них там.

В соседней комнате боевик подмял под себя молодую девушку в разорванной одежде и расстегивал ремень, жизнерадостно хрюкая в предвкушении удовольствия. Я обломал ему весь кайф, что было силы треснув прикладом по затылку. Что-то хрустнуло, и недоказанова мешком осел на пол. Никогда не любил насильников. Давил бы гадов голыми руками. Видно, моя ярость отразилась на лице, потому что девушка вжалась в изголовье кровати, прикрылась руками и зажмурилась.

– Не трону я тебя, не бойся, – не своим голосом сказал я, тяжело опершись на дверной косяк. – Возьми одеяло, прикройся.

Снизу раздалась автоматная очередь. Подхватившись, я бегом рванул дяде Паше на помощь. Никогда себе не прощу, если пристрелят моего единственного друга в этом мире.

– Гости заходили, – крикнул турок, подымаясь мне навстречу. – Одного уложил, может, еще зацепил кого. Внизу окон много, а на второй этаж ведет только одна лестница. Продержимся. Должны же вернуться домой наши кормильцы! Вот их они и встретят. Если друг друга перестреляют, печалиться не буду.

Похромав до дивана, турок тяжело свалился, поджав ноги. Черт, я и забыл, что он инвалид! Как же напарник выдержал нашу вылазку? Я присел на пол у двери, пододвинул к себе автомат и стал ждать.

Внизу раздались выстрелы, послышался топот ног. Боевики обшаривали комнаты, простреливая двери. Я дождался, пока пришедшие окажутся подо мной, и бросил вниз одну за одной две гранаты. Меня осколки не достанут, а дому и так нужен был ремонт…

Больше к нам никто не заходил. Боевики явно были в замешательстве – тяжелого оружия, чтобы прострелить толстые стены, у них не было. Не зря же они поперлись сюда именно сегодня – значит, дали наводку, что на базе никого не будет; значит, рассчитывали обойтись без потерь. И никто не планировал вмешательства двух пленных рабов. Да я сам себе удивляюсь – насколько обезбашенным надо быть, чтобы решиться на такое предприятие. Видимо, я сильно изменился за последнее время.

Свалить боевики не успели. Подъехало несколько машин, послышались матюки, и перестрелка началась заново. Только недавние нападающие перешли в разряд обороняющихся. Ну, и я вас сверху немного приглажу. Короткими очередями я отправил в дальние края еще трех человек, прежде чем по окну начали стрелять. Укрываясь от выстрелов, я перешел в другую комнату, где сидела закутавшаяся в одеяло девушка, и приголубил еще двоих. Под перекрестным огнем боевики не выдержали и, побросав оружие, застыли с поднятыми руками. Огонь со стороны ворот прекратился; из-за забора показались знакомые лица. А вот хрен вам! Быстро поменяв магазин, я прицелился и уложил троих оставшихся. Если бы не подоспела подмога, эти «сдавшиеся» с большой охотой перестреляли бы нас, а потом занялись пленницами. Так что все я сделал правильно.

Двор наводнился «своими» бандитами. Я бросил автомат, подошел к дивану, на котором лежал дядя Паша, и опустился на пол. Наверное, начало сказываться психическое напряжение – голова гудела, руки тряслись и отказывались подчиняться. Я сидел на полу, как мешок с мукой, и не смог подняться даже при виде входящего в помещение Босса – сильнейшее нарушение местного этикета. Не взглянув на меня, главарь прошел мимо и зашел в комнату к женщинам, откуда уже выносили брыкающегося пленника.

– Здорово, Контуженный! – присел рядом на корточки Валет. – Давно не виделись. Куришь?

Я молча кивнул. Бандит выташил пачку, щелкнул зажигалкой и передал мне зажженную сигарету. Я посмотрел на уголек, вдохнул ноздрями аромат – и затушил сигарету об пол. Не стоит начинать после такого длительного перерыва. Неверно истолковав мои действия, Валет нахмурился, но ничего не сказал. И правильно. Пофиг мне сейчас на все, а уж тем более – на душевные переживания взявшего меня в плен бандита.

– Ты даже не представляешь, что ты сделал, – продолжил помощник главаря. – Ты спас единственную дочку шефа, она же – моя невеста. Понимаешь ситуацию?

Я сделал усилие и изобразил изумление. Да, полетят теперь головы, за дело и просто так. И полетят в буквальном смысле. Ведь неспроста нападение произошло именно в отсутствие основного состава банды. Значит – знали, что никого нет. Значит – либо атаку спланировал Барин, с которым у Шефа была встреча, либо инфу слили свои, что более вероятно. Не будет же так явно подставляться главарь другой банды.

Хотя, мне-то что? Я мог сбежать, а вместо этого опять сижу в окружении бандитов, не зная, что будет дальше. Зато совесть не будет мучать по ночам, если жив останусь…

Перед моим опущенным взором возникли добротные кожаные ботинки. Шеф стоял и пристально смотрел на меня, затем похлопал по плечу.

– Пошли, разговор есть. Валет, тоже пойдем поговорим.

Я тяжело встал, встряхнулся и молча пошел за главарем. Решается моя судьба, а мне фиолетово. Нельзя так себя держать. Эта усталость – психологическая, как реакция на проведенный бой. Поэтому яйца в кулак, морду – клином, и вперед, зарабатывать очки, пока масть прет. Ну, или пока ствол к виску не приставят…

Мы зашли туда, где женщины пинали недавно связанного «мачо». Теперь в комнате никого не было. Я прикрыл за собой дверь и стоял, переминаясь с ноги на ногу.

– У меня проблема, – сказал Шеф, глядя мне в глаза. Ну, блин. На то ты и главарь банды, чтобы решать разные проблемы. Главное, со мной разберитесь по-человечески. Устал я за вами какашки подбирать.

– За то, что ты сделал, я должен тебя наградить и принять в коллектив, – кашлянув, сказал он. – Но, видишь ли, какое дело. Не будут мои ребята с тобой работать, потому что это «западло» – есть, образно выражаясь, из одной миски с рабом. Я могу им приказать, но авторитет потеряю. А с этим делом у меня и так в последнее время проблемы. Поэтому выхода лично я вижу два. Первый сразу опустим – убивать тебя я не стану, хотя некоторые уже просили. Мол, если рабу дать оружие, он начнет стрелять. И не в кого-нибудь, а в нас самих. Да и как я могу убить спасителя моей семьи? Я лучше над пленниками поработаю, злее буду.

Я внутренне содрогнулся. Кто выжил в нападении, тем реально не повезло. После допроса сами будут пулю просить, для облегчения страданий.

– Вот. А насчет тебя решение такое. Виталий выдаст тебе комплект одежды, сухпаек на несколько дней и проводит до ворот. Я скажу своим – на нашей территории тебя не тронут. Не знаю, вылечил ты свои мозги, или нет, но лучше пробирайся к родне или знакомым. Я тебе посоветую идти в Минск. Вопрос закрыт. Еще что-нибудь?

– Есть одна просьба, – сказал я. Валет украдкой махнул рукой – мол, какая еще просьба? Живым отпустили, радуйся.

– Я прошу отпустить со мной Пашу.

– Кто это? А, твой хромой напарник? А он тут при чем? Разговор был про тебя одного. Хочешь – иди, не хочешь – возвращайся в сарай. Я сказал.

– Без него не пойду, – твердо повторил я, сверля глазами бандита. Главарь помолчал немного.

– Ты свой выбор сделал. Валет, отведи его на рабочее место.

Я молча шел за бандитом, следом ковылял хромой турок. А на душе так погано – не передать словами. Вот же гад. Ничего ему не стоило отпустить обоих, нет же – на принцип пошел. Ладно. Я не я буду, если при первой же возможности не сбегу. И дернуло же на защиту пойти! Хотя нет, это как раз-таки правильно было. А в остальном – косяк…

Паша бросился на меня с кулаками, когла услышал пересказ разговора с главарем.

– Да как ты мог! – вопил он, размахивая руками. – Дурачина, уходить надо было! Черт со мной, я уже старый, и так скоро помру! А ты жизнь свою загубил на ровном месте!

Я молча уклонялся от ударов. Ну не мог я бросить старого ворчуна, пережив с ним такое. Мы своих не бросаем. Дед рассказывал, в войну могли половину отряда положить, чтобы одного с поля боя вынести. Потому что человек, с которым ты перенес столько тягостей, даже не брат тебе. Он становится еще ближе, и эту неразрывную связь никак уже не изменить. Турок тоже это понимал. Перестав на меня бросаться, он сел возле стены, обнял себя руками и качался из стороны в сторону, бубня что-то себе под нос. Я взял вилы и молча начал чистить загон. В этом состоянии и застал нас Валет.

– Не кипешуйте, хлопцы, – ухмыльнулся он. – Амнистия!

С этими словами бандит бросил на солому два тюка с одеждой. Мы переглянулись.

– Что стоите? Раздевайтесь, мойтесь. Я вам мыло принес. Не одевать же чистую шмотку на ваши вонючие туловища. Рюкзак с хавчиком – за дверью. Да что вы стали, блин? Отпустили вас, обоих! За ворота выведу, переночуете за старым дубом, там кострище есть, валежник рядом. Давайте в темпе, меня невеста ждет.

В замешательстве я начал скидывать с себя рванье. Валет, ухмыляясь, сел на ящик, достал сигарету и закурил. Да, удивил меня Шеф. И авторитет перед «братками» не потерял, и со мной по-человечески рассчитался. Стратег, блин.

Через некоторое время, чистые и переодетые, мы снова шли следом за бандитом, но совсем с другим настроением. Впереди нас ждала неизвестность, а главное – свобода.

Когда стемнело, разожгли костер. Сушняка вокруг действительно было много. Меня даже посетила мысль, что его преднамеренно разбросали здесь побольше – не могло столько валежника собраться здесь естественным путем. Так или иначе, давно я не испытывал такого сильного чувства удовлетворения. Сытые и счастливые, мы лежали возле весело потрескивающего костра и смотрели в усеянное звездами небо.

– Куда ты пойдешь теперь, дядь Паш? – спросил я, пуская в небо колечки дыма. Валет не поскупился, и всунул в рюкзак целый блок сигарет. Не выбрасывать же их, в самом деле. Израсходую потихоньку, порадую измученную душу.

– В Минск, конечно. Меня уже, поди, списали совсем. Из пункта «А» выехал, в пункт «Б» не приехал. А здесь война. Вот племяши удивятся! Слушай, пойдем со мной! – оживился турок. – Рабочие руки везде нужны, а мы с тобой вроде как закаленные. Со всем на свете справимся!

– Нет, не пойду, – отказался я. – У меня своя дорога. Утречком встану, и буду искать то место, где меня нашли. Ну, я же рассказывал тебе.

– Да, знаю, – отмахнулся Хромой. – Никак, понимаешь, не верится мне… Я много всего повидал, но чтобы человек из другого времени – не знаю. Может, тебя в самом деле миной накрыло?

Я молча отвернулся. Единственный человек, которому я все рассказал, до сих пор мне не верит. Черт с ним. Мне сейчас главное – дойти до этих рунных валунов и на месте разобраться, что же в самом деле произошло. Ведь это действительно произошло, и я пострадал от действий непонятных мне сил. Я должен понять, что случилось и как теперь с этим жить.

В кустах затрещали ветки. Паша встрепенулся и подхватил с земли толстую палку, которой поворачивал угли в костре. Всполохи огня осветили девушку, испуганно замершую на границе видимости с корзиной в руках. Постояв немного, она решилась и, сделав несколько шагов, присела у костра.

– Чего тебе, красавица? – приветливо спросил турок. Гостья не ответила, только посмотрела на меня. Вспомнил! Это ее я спас от насильника. Так вот, значит, какая невеста у Валета…

– Спасибо вам! – шмыгнула носом девушка. – Я пирожков вам принесла, еды всякой. Мне Виталик сказал, где вас найти, специально сюда отправил.

– Так батяня твой расплатился уже с нами. А больше и не нужно ничего.

– Я же от себя, от чистого сердца!

– Ладно, не начинай, – отмахнулся турок, роясь в корзине. – Спасибо тебе, конечно, дочка, за заботу, но скажи – не страшно тебе одной по темноте гулять, после того, что случилось сегодня?

– Я не одна, папа ко мне охранника приставил, – сказала девушка. – Вот еще, возьмите. Мне папа подарил, давно еще. Мне это ни к чему, а вам пригодится. Вы хорошие, в людей стрелять не будете.

С этими словами она вытащила из-за пазухи тряпичный сверток и передала мне. Е-мое! АПС – автоматический пистолет Стечкина, с двумя запасными обоймами, вычищенный, весь в масле. Ничего не скажешь, хорош подарок! Я такие в армии пристреливал. Выбирали лучших стрелков из сержантского состава, и отправляли в тир, вместе с ящиками оружия, пристреливать стволы перед отправкой в часть. До этого, во время учебы, я был кандидатом в сборную по стрельбе – пули ложил кучно, но не всегда в центр, поэтому и завернули. Зато в тире так навострился – хоть медаль на «плазме» вырезай.

– Ну все, я пойду, – поднялась девушка. – Корзину себе оставьте, пригодится.

– Подожди, – попросил я. – В какой стороне находится место, где в прошлом году журналистов разбомбили? Меня там в плен взяли, хочу еще раз побывать, на местах, так сказать, боевой славы.

– Так это вам в другую сторону от усадьбы надо. Вон туда пойдете, все время прямо. Не ошибетесь, там одна дорога. Через две деревни на перекрестке налево, и еще пару километров. Там рядом еще ориентир – старые рунные камни.

Я так и подскочил.

– Их я в первую очередь хочу посмотреть! А что ты про них знаешь?

– Да ничего особенного. Никто не знает, откуда эти надписи. Приезжали как-то историки, до войны еще. Смотрели, фотографировали. Ну, а потом сами знаете. Не до истории было.

С этим я был согласен. По рассказам крестьян, здесь такие бои шли, что главной задачей населения было найти, где схорониться. Бандитам тоже на историю плевать. Значит, ориентироваться будем на месте.

Поднимая пыль новенькими «берцами», мы с напарником неторопливо шли по наезженной дороге. Впереди показалась первая деревня из двух обещаных, и там явно было не все в порядке: вокруг нескольких машин сновали люди, загружая в багадники мешки и кудахтающих кур.

– Это не грабеж, – сказал турок, приложив руку ко лбу. – Нет, ну, в принципе, это, конечно, грабеж, просто крестьяне отдают дань своей «крыше». Так что, расслабься. Давай лучше присядем, перекусим.

Пожав плечами, я сбросил рюкзак, отнес его на травку неподалеку и накрыл скромную «поляну». Ждать пришлось недолго – машины развернулись, и направились прямиком к нам. В бинокли смотрели, что ли?

– Кто такие? – высунувшись в окно, требовательно спросила бритая голова.

– Вольные мы, – поклонившись, сказал турок. – Босс отпустил, за заслуги. У Валета можете спросить.

Бритый перевел взгляд на меня и некоторое время рассматривал.

– Ладно, поехали, – буркнул он. Машины сорвались с места и уехали в сторону поместья.

– Могли бы быть проблемы, – посмотрев им вслед, сказал дядя Паша. – Что тебе, поклониться жалко, что ли?

– Накланялся уже по гроб жизни, – хмуро ответил я, увязывая остатки трапезы.

– Зря. Поклониться не тяжело, а получил бы пулю – и конец истории. То, что тебя выпустили, еще не значит, что за тобой какая-то сила. Гордость потерпит, а пулю из головы не выковыряешь.

На этой лирической ноте мы пошли в деревню. Крестьяне, безропотно отдавшие запасы продовольствия, с опаской косились на двух исхудавших проходимцев, но мы не обижались, а, вежливо кивая, пошли дальше.

Вот и знакомые места. Дорога, рядом – заросшая травой воронка, ставшая последним пристанищем несчастных журналистов. Значит, слева – камни.

Так и оказалось. Бандиты лишь поверхностно осмотрели место моей неудачной рыбалки. За одним из поваленных камней, к моему превеликому удовольствию, торчал уголок туристической сумки. Моей сумки. Турок, покачивая головой, с удивлением смотрел, как я вытаскивал на свет божий мотки лески, крючки, блесны. Банку с протухшей кашей, поморщившись, выбросил в кусты. Затем появились сокровища: мобильник, портативное зарядное устройство и связку ключей от машины. Самой машины рядом не было, но ключи я выбрасывать не стал. А вдруг? Проверил телефон. Естественно, батарея в нуле. Я вторкнул в разъем провод и начал неторопливо крутить ручку зарядного.

– Что ты делаешь? – нарушил молчание турок.

– Мобильник заряжаю. Что за глупый вопрос. Классную штуку китайцы придумали, да? Встроенный аккумулятор заряжается от сети, от компьютера и от небольшой динамо-машины вот здесь, сбоку, видишь? Я кручу ручку, в устройстве появляется ток и заряжает аккумулятор, а заодно и батарейку телефона. Специально для рыбалки купил. Тут еще и радио есть, и фонарик.

– Да, – почесал голову напарник. – Я у нас такого не видел.

– Ты «у вас» многого не видел, пока в плену сидел. Может, и здесь такие штуки делают. На вот, крути. Я пойду еще одну штуковину поищу.

Передав устройство дяде Паше, я поднялся и начал вертеть головой. «Так. Костер у меня был справа. Потом я поднялся, повернулся, кажется, еще вправо, в сторону дороги. Прошел несколько метров, и меня поймали. Значит, ищем здесь». Порыскав в высокой траве минут десять, я поднялся и почесал голову. Ничего. Пройдемся еще раз. Здесь стоял, здесь поймали. Носком ботинка ковырнул комок земли в траве. О, вот и мой доисторический «ноутбук». Наверное, забросало грязью во время ливней. Все, можно собираться домой.

Турок усердно крутил ручку зарядного устройства. Оживший «мобильник» сеть не нашел. Неудивительно. Вряд ли поблизости есть хоть одна передающая станция. Зато нашел несколько станций по радио. Передавали веселенькую музыку, погоду и новости. А вот это действительно интересно…

Какая-то поп-звезда пришла на вручение престижной премии без нижнего белья и активно это демонстрировала. Американские военные, окрыленные очередным успехом в Иране, решили напасть на Гондурас. На вопрос ведущего, зачем американцам страна, в которой нет никаких полезных ископаемых, кроме бананов, присутствующий в студии генерал меланхолично произнес – а вдруг? Про нашу местность не было сказано ни слова.

– Ну что, дружище, пора прощаться, – я поднялся с камня и начал собираться. Сумку с вещами и пистолетом оставил Паше. Меня и так первый же патруль остановит, зачем мне лишние проблемы? А Паше пригодится. Турок недоуменно посмотрел на меня.

– Ты что, серьезно? Дружище, я, конечно, верю, что ты нормальный, но, блин… С трудом, короче.

Я бросил ему камень с наполовину раскрытыми створками.

– Эта штука перенесла меня сюда. Надеюсь, она работает в обе стороны, так что здесь наши пути расходятся. Тебе нужно к родственникам в Минск, а я хочу домой.

Обнявшись с напарником, я стал в центр камней и открыл «ноутбук». Крышка щелкнула, снова явив общественности символы – только они не светились, как в прошлый раз. Я набрал в грудь побольше воздуха, задержал дыхание и нажал на знакомый символ. Затем еще раз. И еще раз.

Ничего. Ни сирены, ни свистопляски. Растерянно выдохнув, я с недоумением посмотрел на прибор. Что произошло? Может, сломался? Но ведь работал же он после многовекового нахождения в проточной воде! Я раз за разом нажимал на кнопку, обходя по кругу стоящие камни, и все безрезультатно. Паша печально смотрел на меня, качая головой.

– Я не псих! – от отчаяния бросив на землю прибор, крикнул я. – Эта штука работала, а я из другого времени. Ну скажи, ты же видел мои вещи, они же не отсюда. Я вообще приехал на рыбалку!

Турок дружески обнял меня за плечи и усадил на камень.

– На вот, выпей, полегчает.

Я машинально отпил из протянутой фляжки и закашлялся. Хороший самогон, крепкий. Надо же – заныкал от меня такую «весчь». Наверняка Валет подкинул. Немного отпустило, и я завалился на спину, глядя в синее до безобразия небо. Никаких чувств, кроме обиды и опустошенности. Только этим моментом я жил целый год рабства – жил и надеялся, что все-таки доберусь до этого непонятного места, найду прибор и вернусь домой. Теперь надежда иссякла, а старик уверился, что я ненормальный. Я еще смогу, наверное, его убедить, но какой теперь в этом смысл? Остаток жизни я проведу в этом сумасшедшем мире, единственный нормальный из всех. Ученые мужи будут ломать головы над возможностью существования параллельных миров, прыжков во времени, а я – настоящее, живое доказательство их наличия – могу оказаться в «психушке» за одну только свою историю…

До Минска решили идти своим ходом. Я плелся сзади за турком, невесело топая по лужам, оставленным недавним дождем. Остаток вчерашнего вечера и всю ночь мы провели на старом кострище, и я высосал всю фляжку, пытаясь смириться со злой шуткой, которую сыграла со мной судьба. Мне удалось забыться, и теперь я мысленно подстегивал тяжелое похмелье. «Ну, давай, прибей меня окончательно. Чтобы жизнь медом не казалась. Мало тебе рабства в чужом времени? Вот, сдохни сейчас на этой дороге!»

Я увлекся самобичеванием и не заметил, как турок уже некоторое время тревожно оглядывался, замедляя шаг. Затем он совсем остановился и потянул носом воздух.

– Ты ничего не чувствуешь?

– Вроде нет. Воздух, как воздух. Пованивает немного, но я думал, что это ты…

Напарник хмыкнул и показал мне кулак.

– Дымом пахнет, не слышишь? Пожар где-то.

Мы прошли еще немного вперед, и действительно увидели поднимавшийся из-за деревьев столб черного дыма. А это что – женские крики, или мне показалось?

Деревня была пуста. Крики и дым исходили из поселкового центра, на котором очередные сборщики дани «наказывали» несогласных сельчан. Горел жилой дом с настежь распахнутыми окнами, а на улице девица с кулаками бросалась на бандитов, заталкивающих в «бобик» сильно помятого мужика. Больше на улице никого не было – крестьяне самоустранились от разборок, проявив исконно белорусскую толерантность. Короче говоря, струсили.

Затолкав мужика в машину, один из боевиков повернулся, заломал девахе руки и начал срывать платье. На нас они внимания не обращали. Чего можно ждать от двух оборванцев, неизвестно как оказавшихся в деревне? Банды все боятся. Прикрикнешь разок – отвалят, а нет – пулю промеж глаз… Не, брат. А «превышение полномочий» не хотел?

– Только не вздумай… – начал турок, обращаясь ко мне. «Пах»! «Пах»! У ближнего бандита на футболке появились красные пятна и он завалился на деваху. Та екнула – и закричала еще сильней. «Пах»! Следующий. Выпустив на бегу несколько пуль по стеклам, я обежал машину и двумя выстрелами добил сидящих в кабине, с запоздалым раскаянием вспомнив про мужика в салоне. Вроде его не зацепило.

– Чего стоишь? – крикнул я продолжающей вопить девахе. Господи, заткните же ее кто-нибудь! – Забирай своего мужика и проваливай!

Мгновенно перестав реветь, крестьянка уцепилась в своего мужчину, и оба, не оглядываясь, юркнули в ближайший двор.

Черт! Опять подступило похмелье. Дожидаясь, пока перестанет мутить, я оперся на раскрытую дверку.

– Что ты наделал? – подскочил турок. – Их же хватятся, и за нами отправят погоню! И от деревни камня на камне не оставят.

– За деревню не волнуйся. У крестьян оружия нет, да и что они видели? Налетели, постреляли… На нас выйдут по следам, да и местные покажут, но я надеюсь, что к тому времени будем уже далеко. Зато мы постреляли бандитов, разжились провизией и «колесами». Да не кисни ты! – я хлопнул напарника по плечу. – Мы действовали по ИХ законам, а топать пешком до самого Минска я не хочу. Помоги лучше трупы вытащить.

Разобравшись с телами, я слил бензин в бак из запасной канистры. Взревев мотором, «уазик» сорвался с места, подняв столб пыли. Да уж, следов мы оставим предостаточно. Единственное, что не может не радовать – их обнаружат не скоро.

Погоню мы обнаружили на подъезде к Привольному. Объезжая очередную воронку, оставшуюся со времен недавней войны, я увидел в боковое зеркало поднимающуюся пыль. Бандиты гнали по ухабистой дороге, не снижая скорости. То ли их гнала месть за убитых товарищей, то ли приказ «пахана» – было уже неважно.

– Держись крепче! – прокричал я напарнику, нажимая педаль газа. Многострадальный «бобик» зарычал прогоревшим глушителем и начал набирать скорость. Увидев, что их заметили, бандиты начали стрелять. В задней двери появилось несколько дырок. Мда, ответить нечем – два трофейных «макарова» не в счет. Поэтому пригнулись – и газуем дальше.

Выскочив на поворот, я увидел картину, от которой волосы встали дыбом. Еще бы – по обе стороны дороги стояли две БМП, повернутые дулами пушек в сторону дороги. Стояли брустверы из мешков с песком, а дорогу перекрывали бетонные блоки, образовывая так называемый «лабиринт контроля».

– Из машины! – я резко дал по тормозам, и мы «ласточкой» прыгнули в кюветы. Сзади выскочил «пикап» с боевиками, палящими по бедному «уазику», и на БМП заработали пулеметы. Обе машины превратились в решето, я изо всех сил вжимался в землю, как будто это могло спасти от пули из крупнокалиберного пулемета. Не прошло и минуты, как все было кончено.

– Мужики, не стреляйте! – крикнул я из кювета, предусмотрительно не высовываясь наружу. В ответ раздалась еще одна очередь. Там, где я только что лежал, расцвели фонтанчики пыли.

– Офонарели, блин? Мы свои, не стреляйте, говорю!

Мне ответил мегафон.

– Медленно поднимайся, чтобы я видел!

Медленно подняв руки, я поднялся на колени, затем встал и, держа на пальце «макаров», пошел к блокпосту. Несколько человек, укрывшись за бруствером, держали меня на мушке.

Навстречу вышел один человек с автоматом наперевес.

– А теперь скажи, почему я не могу пристрелить тебя прямо здесь?

– Мы не бандиты. Были в рабстве, вырвались, идем в Минск. По дороге нарвались на бандитов, захватили машину, они следом. Финал вы видели.

– Ладно, стрелять пока не буду. Убедил… почти. А «мы» – это кто?

– Напарник со мной, турок по национальности. У него в Минске родственники.

Человек поднял мегафон.

– Эй, турок, – разнеслось над дорогой. – Выходи, руки над головой.

Над развороченным асфальтом выросла всклокоченная голова, и напарник присоединился ко мне. Убедившись, что больше никто не выйдет, нас обыскали бойцы и определили в местный «обезьянник» – небольшую комнату с небольшим зарешеченным окошком.

– Опять «нары», – я завалился на» кровать» и вытянул ноги. – Дядя Паша, ну тебя, допустим, пробьют по базе и выпустят. А я? Потеря памяти, документов нет, даже проверить не смогут. Назад, на ничейные территории?

– Хрен его знает. Точнее сказать не могу.

Я предполагал, что будет дальше. Со сменой караула нас отправят в так называемый «отстойник», где будут держать до выяснения личности. А там, если докажут связь с бандитами – к стенке, если нет – иди работай на восстановление страны. Меня пробить не смогут даже по отпечаткам пальцев, несмотря на то, что в Беларуси проводили поголовную дактилоскопию. А как получить новые документы, я не знаю, ни разу с этим не сталкивался. Вот такой вот коленкор… Ладно, что гадать. От бандитов избавились, а со своими все одно полегче будет.

К вечеру захотелось есть, но, сколько я ни барабанил в дверь, ответа не добился.

– Отдыхай, пока время есть, – философски заметил напарник, не вставая с нар. Все это время, пока я мучался в раздумьях, он бессовестно продрых, закинув ногу за ногу. Эпикуреец, блин. Я начал стучать еще громче. Наконец загремел замок, и в дверях показались несколько человек, но без еды, а с какими-то документами.

– Четинкая Павел… м-м-м… Аазиз-оглы? – с трудом выговорив незнакомые слова, спросил один из них. Турок спрыгнул с нар, потянулся и подошел к вошедшим.

– Это я.

– Пройдемте с нами. Вещи заберете в коридоре.

Ни говоря ни слова, мы крепко обнялись. Дядя Паша ушел с военными, а я взял оставленную кем-то миску с борщом и снова поднял шум.

– Ну, чего тебе? – лениво поинтересовались за дверью.

– Ложку хоть дайте, что ли!

– Может, тебе еще и заварки налить? – выдал невидимый собеседник бородатейшую шутку и ехидно засмеялся, довольный собой. – На, держи.

В дверную щель просунули гнутую алюминиевую ложку. Вот крахоборы! Даже здесь зажмотили. Кое-как выровняв прибор, я быстро опустошил миску. Чем же еще заняться? Непривычно скучно. Ни стрельбы, ни работы, ни гонений. Я плюхнулся назад, решив последовать мудрому совету турка и «надавить на массу».

Утром загремела дверь, и меня попросили на выход. В коридоре я столкнулся с дядей Пашей, который обнял меня так, что хрустнули ребра. Ничего не понимая, я пошел следом за ним и сел в тонированный микроавтобус с дипломатическими номерными знаками, где нас встретил пожилой мужчина азиатской наружности в костюме «от кутюр».

– Здравствуйте, Роман Александрович! – поздоровался он. – Позвольте представиться. Четинкая Мехмет, Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Анатолия в Польше.

В голове начали складываться кусочки мозаики. Значит, это и есть «родственник» дяди Паши. Недаром напарника так быстро выдернули из «отстойника», да и меня следом. Я благодарно кивнул бывшему рабу, тот довольно ухмыльнулся, мол – знай наших!

После обмена любезностями ехали молча, а я во все глаза смотрел на окрестности. Улицы Минска не подвергались бомбежкам, поэтому вокруг было чисто и ухожено. Изредка глаз цеплялся за патрули в военной форме, но и те никого не останавливали, а прогулочным шагом меряли мостовую. Здесь жизнь текла своим чередом.

Доехав до площади Независимости, мы свернули куда-то во дворы и остановились возле одного из жилых домов.

– Приехали, – сказал Мехмет, по дороге не проронивший ни слова. – Выходите, ваши вещи принесут.

Квартира, в которую мы поднялись, немного меня удивила. Я ожидал турецких ковров, кальяна и еще чего-то в этом роде. В фантазиях промелькнули наложницы, демонстрирующие танец живота. На самом деле все было по-офисному строго, не считая кожаных диванов.

– Что-то не так? – спросил посол, заметив мой обескураженный взгляд. Я, немного замявшись, высказал свои мысли.

– Ну, что вы, – засмеялся он. – Я же не могу демонстрировать гарем всем посетителям. Они пудрят носики в соседней комнате.

– Да шутит он, – спас меня дядя Паша. – Весь его гарем вон, на кухне, ужин готовит.

– Что вы там про меня говорите? – с сильным акцентом сказала пожилая турчанка, выглядывая из дверей. – О, у нас гости. Сейчас ужин будет. А это… Павел?!

Минут десять слезы радости лились ручьем, затем хозяйка снова захлопотала и потащила нас ужинать.

– Накрывай пока на стол, а мы покурим на балконе, – распорядился Мехмет, приглашая нас на выход. А то – во все времена серьезные разговоры велись либо на кухне, либо на балконе. Либо в другом, таком же подходящем месте.

Достав из ящика какие-то коробочки, посол подключил их к сети, пощелкал тумблерами. Затем наглухо закрыл ставни стеклопакетов.

– Все, готово.

– А что это? – указал я на ящик.

– «Глушилки», для защиты от прослушивания. Мне Павел кое-что рассказал про тебя, и в голове это не укладывается. Хотелось бы услышать первоисточник. Я слушаю.

Подумав, с чего начать, я мысленно махнул рукой и выложил все, как есть. А что скрывать? Если обращаться к нашим спецслужбам, то сначала меня закроют, как бы для обеспечения моей же безопасности, мои вещи с «прибором» отдадут в Академию наук, там его сломают в поисках истины, а обломки забетонируют, чтобы никто не нашел. И, боюсь, мое тело окажется рядом с обломками в том же фундаменте. Нет человека – нет проблемы. У государства и так после войны забот выше крыши. Зачем безопасникам лишний геморрой? А так – нет прибора, и никто его не находил, и спросить некого. А сам я с этим не разберусь. Что за камни? Почему прибор не сработал? Турки могут помочь, тем более, поддержкой посла я уже заручился. Не факт, что гладко пойдет и дальше – я белорус, а моей страны нет на карте. Я жил в Бобруйске, а на месте моего города руины. Короче, посмотрим по ситуации.

Беседа плавно перешла за стол, где уже Павел рассказывал о своих приключениях. Затем продолжали уже вместе. К концу нашего повествования окружающие молча сидели, завороженно глядя на нас.

– По вашим рассказам можно фильмы снимать, – покачал головой посол. – Ладно. Я в посольство, а вы осваивайтесь тут. Единственная просьба – не выходите наружу. Эта квартира принадлежит посольству, а значит, здесь территория Анатолии. Так меньше проблем с властями. Войти сюда можно только с моего разрешения, а все, что попросите, доставит охрана.

Мы остались одни. Напарник с хозяйкой ушли на кухню – им было о чем поговорить, а я удобно устроился на диване, взял пиво, пульт и начал переключать каналы.

День пролетел незаметно. Я успел еще раз выспаться, принять ванну и посмотреть очередную экранизацию «Бэтмена», посмеиваясь над» суперкрутым» главным героем, когда наконец приехал посол. Переодевшись, он позвал нас на очередное мини-совещание.

– Значит, так. Вы двое будете пока жить в соседнем доме, посольство арендует там квартиру. Так будет лучше и нам, и вам.

Конечно, я его понимал. Когда живешь с семьей, хочется чувствовать себя комфортно, походить беспрепятственно по квартире в трусах, наконец. И ясное дело, двое свалившихся на голову беженцев будут мешать.

– Павел, с твоими документами проблем не будет. Я уже отправил запрос в Анатолию на подтверждение твоих данных. С тобой, Роман Александрович, посложнее. К счастью, ситуация в твоей стране нам на руку. После бомбежек не осталось архивов, и невозможно определить, существовал ли ты вообше. Общая схема такая. Орган, принявший тебя, как беженца, с твоих слов составляет досье и отправляет по месту названной тобой прописки, где должны подтвердить информацию об этом. Милиция проверяет по базе отпечатки твоих пальцев, и, если все чисто – данные отправляются в паспортный стол, где делают новый паспорт. Только не забудь, что страны «Беларусь» у нас уже нет. Будешь поляком, или русским. Поляком проще – меньше геморроя.

Опа. Поверил, значит! Ффух. Можно расслабиться. Я и не заметил, в каком напряжении сидел с начала этого разговора.

Мехмет заметил мою реакцию, но проигнорировал.

– По готовности ваших документов вы принимаетесь на работу в посольство в качестве рабочих высокой квалификации. Большей защиты организовать пока не могу. Роман, я заметил, как ты отреагировал на мои слова. Да, я тебе верю. Сейчас объясню, почему. В молодости у меня был друг-историк, защищавший кандидатскую по теме «необъяснимые явления древних мифов и сказаний». Он видел во мне благодарного слушателя, и тренировался в докладе. Смысл такой: некоторые мифические герои по результату выполнения своих подвигов либо уносятся в волшебную страну богов, либо в Валгаллу, отмечать свои победы с былыми соратниками, либо уходят в неизвестную пещеру, где засыпают «вековым сном», ожидая возникновения новой вселенской проблемы – исчезают непонятно куда с возможной технологической подоплекой вопроса. Случай, примерно похожий на твой. В общем, нашел я его. Сейчас это уважаемый человек, доктор наук. Историк-археолог. Именно он убедил меня в подлинности твоего рассказа. И, как крайне заинтересованное лицо, просит тебя поговорить с ним.

– А как я это сделаю? Без документов меня никуда не пустят. Конечно, я хочу встретиться с человеком, который мне верит, тем более, с доктором наук. Но…

– Зачем куда-то ехать, если за окном двадцать первый век? Поговорим по Скайпу, всего и делов. Можно это сделать прямо сейчас, я буду переводчиком…

– Костян, помоги! – прохрипел я, обливаясь потом. Руки дрожали, пот заливал глаза, и штанга никак не хотела подыматься. Накачанный парень подхватил гриф, и я облегченно сполз с лежанки.

– Зря ты себя до изнеможения доводишь, – с осуждением сказал Костян, снимая с грифа «блины». – Есть же проверенная система, которой нужно следовать.

– Ничего, все нормально.

Я с некоторым самодовольством посмотрел на себя в зеркало. Благодаря хорошему питанию, от худющего «сдохлика» не осталось и следа. В зеркальной стене отражался мускулистый «жлоб», весь мокрый от пота. Немного отдохнуть, и продолжим.

Подхватив тренировочную палку, я отошел в дальний угол, чтобы никому не мешать, и повторил комплекс упражнений, с которых когда-то начал мое обучение турок. Эх, Костян. Не понимаешь, что тренироваться нужно именно после таких физических нагрузок – мышечная память эффективнее на триста процентов, а эффективность тренировок повышается вдвое. Хорошо! Мышцы звенели от удовольствия. Спасибо Мехмету, приобрел абонемент в спортзал для работников посольства.

Жизнь моя, в общем-то, наладилась. В тумбочке у кровати лежал польский паспорт на мое имя; на основании этого нас с Пашей приняли на работу в посольство. Работы было немного, даже стыдно было получать зарплату, эквивалентную полугодовой на «Агромаше». Турок всегда сидел на работе, давая мне возможность заниматься своими делами. Объяснял это возрастом и хромотой. Поэтому я часами висел в спортзале, поднимая свои навыки, и плотно общался с профессором из Академии наук. После нашего разговора через сеть он развил бурную деятельность и организовал «обмен опытом» с Академией наук Польши. Группа студентов и ученых исторических направлений с радостным удивлением отправилась в далекую Анатолию, дав возможность прилететь профессору и его группе. Я тоже сильно удивился, узнав, сколько стоила эта затея, но потом решил не брать в голову. С меня денег не требуют, и ладно.

Присутствуя на профессорских лекциях, я сильно расширил свой кругозор. Оказывается, камни, перебросившие меня сюда, подходили под общее название «мегалиты» – доисторические сооружения из больших каменных блоков, либо глыбы со следами древней обработки. Где-то они были просто навалены в кучу, где-то в виде строений определенного назначения. Сейчас я сидел на очередном таком слушании, где совместно с турецкими учеными выступали их коллеги из Вильнюса.

– Все мы знаем, – доносилось с трибуны, – что официальная история в той или иной степени лжет. Точки отсчета времени постройки большинства мегалитов приняты «на глазок» матерыми учеными в сороковых годах прошлого века. Даже радиоуглеродный анализ невозможно провести без примерного указания временного интервала постройки. А сколько таких сооружений без нормальной датировки разбросаны по всему земному шару? Фундаментальная наука в упор не хочет видеть противоречия своего учения с фактическим знанием, подтверждение которого лежит буквально на поверхности. Как известно, мегалитические сооружения Малой Азии датируются девятым тысячелетием до нашей эры, и авторство тут же приписывается народу, населяющему эти места. Вдумайтесь в эти слова: как человеческое сообщество, находящееся на заре развития земледелия и скотоводства, смогло возвести такие циклопические постройки? Да они землю палкой копали! В шкурах ходили! А объем проведенных работ возможен только при наличии сложных современных станков. Еще сто лет назад мы были не в состоянии сделать что-либо подобное. История врет!

Докладчик сделал паузу, промачивая горло. Да, на эту тему мы долго беседовали с профессором. Под его влиянием я даже начал изучать турецкий язык, а профессор – русский. Штатным же переводчиком был турецкий аспирант, проходивший обучение в РУДН. Интереснейший собеседник, он был уверен, что нужно идти дальше. Почему, например, никто не рассматривает следующую возможность – человечество развивалось так, как ему и положено, не имея вообще никакого отношения к постройке мегалитов? Да, большинство сооружений вполне могли быть построены людьми данного периода. Но на их фоне тем более выделяются идеально обработанные поверхности многотонных каменных блоков, иногда перекрытых известью, а кое-где и слюдой. И уж тем более, древние землепашцы не моглы соорудить перебросивший меня сюда прибор.

Это вообще отдельная песня. Турок, увидев раскрытый камень с символами, впал в невменяемое состояние. Он танцевал, подпрыгивал, кричал что-то на своем языке, блаженно улыбаясь. Затем незамедлительно потребовал его себе в безраздельное владение, и немного удивился, когда я его послал. Дело чуть не дошло до драки. Пришлось позвонить Мехмету. Сошлись на следующем – я буду лично присутствовать на исследованиях, и смогу их остановить по первому требованию. А самих исследований была масса. После этого мы еще больше сблизились, и на ломаном русско-турецком общались уже без переводчика.

– … поэтому я предлагаю пересмотреть общепринятую датировку появления человечества на планете, – закончил докладчик, и под бурные аплодисменты сошел с кафедры.

– Как дела сегодня? – спросил профессор, когда мы сели в машину. – Поработаем? До вечера лаборатория в нашем распоряжении, на твоей работе я уже договорился.

– Поработаем, – согласился я. – Только на квартиру заедем. Ключ из сейфа забрать. Слушай, док, неужели мне обязательно присутствовать на всех этих сходках? С тех пор, как мы вместе работаем, через меня столько информации прошло – обалдеть можно!

Ключом мы назвали камень с символами. Надо же его как-то называть. Приборов в лаборатории много, а Ключ – один…

Страницы: «« 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Это произведение об одинокой женщине, жизнь которой сложилась не лучшим образом. Мистический и загад...
Вследствие того, что сочинялось это в конце года, вполне естественно, что практически на каждой из д...
«Не откладывай жизнь на потом, не жди удобного момента, чтобы ее начать. Живи немедленно. Твоя жизнь...
Книга включает в себя роман и психологическую статью, помогающую понять сущность процесса психотерап...
Считается, что глубину семейных отношений могут прочувствовать только те пары, которые проверили вре...
Книга — тренажёр для родителей детей младшего школьного возраста. С её помощью родители сумеют помоч...