Фантомная боль Тырин Михаил

...Удар пришелся как раз по суставу. Он был таким резким и болезненным, что Антон схватился за поврежденную руку и согнулся в три погибели, стиснув зубы и выпучив глаза. Про вылетевший из руки нож он даже и не вспомнил.

– Ну вот опять, – спокойно сказал инструктор. – Опять та же ошибка. Для чего ты выставил перед собой нож? Ты ведь не собирался меня ударить. Ах, ты хотел защититься! Но я же много раз говорил: нож – это оружие, а не щит и не бронежилет. Ножом нужно бить. Не махать, не крутить, а бить.

Антон успокоил наконец руку и поднял нож.

– Я еще попробую, – хмуро сказал он.

– Конечно. Давай...

Антон встал в исходную позицию, сделал несколько порывистых обманных шагов в стороны, затем отшатнулся, заманивая инструктора на себя, и снова рванулся, выбрасывая вперед стальное жало. И в то же мгновение понял, что падает, споткнувшись о колено инструктора. В панике он замахнулся ножом, надеясь куда-нибудь да попасть, однако инструктор легко ушел в сторону, предоставив Антону возможность благополучно свалиться на пол.

Антон сгруппировался и откатился в сторону, чтобы не попасть под ноги противника, которые могли молотить не хуже лошадиных копыт. Вставать не хотелось. Но он все же встал и повторил атаку, дополнив ее ударом ногой с разворота. Поступок был довольно самонадеянным. Инструктор лишь слегка отстранился от просвистевшего в воздухе каблука, легко поймал Антона за руку, провернул его еще раз, чтобы лишить равновесия, заломил кисть – и нож выпал сам собой.

Антон молча встал, отряхнулся и вздохнул, глядя в сторону. Он уже давно перестал утешать себя тем, что опытного инструктора в любом случае невозможно победить. Дело было в другом: Антон действительно не умел как следует драться. И мастерство прибавлялось катастрофически медленно.

– Ты сам-то понимаешь свою ошибку? – невозмутимо проговорил инструктор. – Получается, что, когда ты берешь нож, он становится твоим хозяином. А должно быть наоборот. Зря ты думаешь, что холодное оружие делает тебя сильнее. Нет, оно не прибавляет ни силы, ни мастерства. Просто твоя рука становится немного опаснее. Нож – продолжение твоей руки. Его нужно беречь, не показывать раньше времени, не давать противнику возможности выбить или завладеть им. Ножом не защищаются, не пугают – им бьют! Ты хорошо меня понял? Только бьют, а не режут и не колют. Так же, как бьют кулаком. Ты ведь не выставляешь впереди себя кулак, не пытаешься напугать им противника? Точно так же ты не должен замыкаться на оружии. Тогда оно будет помогать, а не мешать тебе.

– Я хочу попробовать еще раз.

– Еще успеешь. Отдохни пока и послушай меня. Я не смогу научить тебя ничему новому – для этого нет времени, да и возраст у тебя не тот, чтобы начинать. Я только покажу, как эффективнее пользоваться тем, что у тебя есть.

– А что у меня есть?! – в отчаянии проговорил Антон.

– У тебя есть реакция. Есть чувство собственного тела и равновесия. При желании из этих способностей можно развить что-то дельное даже за короткий срок. Я запамятовал: по какой методике ты занимался раньше?

– Школа «Соколиная охота». Но это было давно, еще в армии.

– «Соколиная охота»... – инструктор с сомнением поморщился. – Это, кажется, какая-то синтетическая методика, из новых... Ничего хорошего.

– У нас в армии все очень ценили этот стиль, – заявил несколько обиженный Антон.

– Ну еще бы! У вас в войсках электронной защиты просто не было возможности опробовать его на практике и убедиться, что вы ничего толком не можете.

– Но ведь в эту методику вошли лучшие элементы японских и корейских стилей... – Антон применил последний аргумент.

Инструктор иронично улыбнулся.

– Как ты думаешь, получится что-то хорошее, если объединить в одном изделии лучшие детали автомобиля, холодильника и швейной машинки? То же самое и с боевым искусством. Все эти синтетические стили страдают одним непоправимым недостатком – в них нет целостности и системы. Это касается и самбо, и так называемого современного русского стиля, и твоей «охоты».

– Но в армии мне говорили...

– В армии тебя учили не драться. Там учат просто быть уверенным в себе. Зачем тратить огромные силы на тренировку бойца, если в современной войне практически исключены рукопашные схватки? Гораздо проще позаниматься с тобой акробатикой, показать несколько красивых телодвижений – и вот ты уже чувствуешь себя суперменом. Это просто психологический прием, иллюзия.

Антон хотел еще что-то сказать, но инструктор остановил его коротким, быстрым жестом.

– Все, с теорией покончим, продолжаем тренировку.

Антон перевел дыхание, поднял с пола нож.

– Пробуй выпады на средней дистанции, – подсказал инструктор.

Антон отвел правую руку с ножом немного назад, а левую, расслабленную, поставил перед грудью, чтобы отражать удары.

– Поставь ноги правильно – упор на ту, что сзади.

Стойка вдруг показалась Антону напряженной и неестественной, но он знал, что это от усталости. Попрыгав немного на месте, чтоб утвердить линию равновесия, он двинулся вперед, имитируя легкие удары ногой в голень и нижнюю часть корпуса. Инструктор слабо реагировал на обманные движения – он был достаточно опытен, чтобы предсказывать истинные намерения противника. И когда Антон решился на окончательный удар ножом в шею, его уже ждала ловушка. Скрещенные ладони инструктора мягко оплели атакующую руку, повели вниз, и через секунду Антон, сам не зная как, оказался блокирован со всех сторон замысловатым замком. Он попытался вырваться, но инструктор чуть увеличил усилие и суставы хрустнули. Антон снова рванулся, однако сделал себе еще больнее.

– Вначале ты действовал правильно, – сказал инструктор, не отпуская его из захвата, – а потом все испортил. Ты бросаешься в атаку, как в пропасть, не оставляя пути для отступления. Действуй аккуратнее, мягче, умнее... И вот теперь – зачем ты пытаешься вырваться? Ты же видишь, я держу надежно и силой тут ничего не добьешься.

Антон поворочался еще немного и убедился, что инструктор совершенно прав.

– Будь умнее. Что делает ива, когда на ней скапливается шапка тяжелого снега? Разве она сопротивляется? Нет, она гнется – и сбрасывает снег. Думай, как избавиться от меня. Это не так сложно.

Антон расслабился и попытался почувствовать свое тело. Он сразу обнаружил, что локтем левой руки можно немного пошевелить, что плечо прижато лишь сбоку, но не блокировано... Он собрался с силами, расслабился, выдохнул воздух – и вывернулся из захвата, как шуруп.

– Ну вот! – инструктор добродушно усмехнулся. – Советую только соображать побыстрее. Ведь если ива начнет сопротивляться снегу – она сломается.

– У меня получается хоть что-то? – спросил Антон, тяжело дыша.

– Работай, старайся... – пожал плечами инструктор. – Учти, сегодня я тебе немного поддался.

Он кивнул, прощаясь, и вышел.

До ужина оставалось около часа. Антон посидел немного на скамейке, восстанавливая силы, затем поплелся в душ. Раздевшись, встал перед зеркалом. Ему показалось, что тело уже начало меняться. Оно выглядело более прямым и угловатым, чем раньше. Мышцы особенно не увеличились, но стали тверже и как-то ровнее. Изменения казались совсем мизерными. Но Антон знал, каким трудом они достаются. Поэтому он даже немного погордился собой.

Солнце уже спряталось за деревья, но на улице пока было светло. Антон свернул на дорожку и вдруг лицом к лицу столкнулся с Сергеевым. Тот кивнул, пробормотал что-то и быстро прошел мимо. Сергеев выглядел расстроенным, его лицо казалось серым и постаревшим. Антон пошел дальше, пытаясь сообразить, что это означает. А пройдя сотню шагов, увидел Анну. Если Сергеев выглядел просто расстроенным, то Анна, похоже, была едва ли не в истерике. Она почти бежала куда-то, не замечая ничего вокруг, вжав голову в плечи и прикрыв ладонями лицо.

Антон даже остановился, чтобы посмотреть ей вслед. Ему и в голову не пришло в этот момент подойти, спросить, успокоить – людей в таком состоянии лучше не раздражать утешениями.

Неожиданно его хлопнули по плечу. Это был Гоблин.

– Видал? – сказал он, скривив рот. – Семейная сцена. Я слышал, как они брехались, такой шум стоял, как в курятнике. Вот тебе и вся любовь.

– Кто брехался? – не сообразил Антон. – Они поссорились с Сергеевым?

– Ну да! – Гоблин ухмыльнулся и хрюкнул: – Давай теперь Анке на Восьмое марта резиновый член подарим, а?

Антон невольно развернулся на Гоблина всем телом и смерил его ненавидящим взглядом.

– А ты чего радуешься?! – выпалил он. – Думаешь, теперь она тебя, корявого, к себе пускать будет?

Он повернулся и пошел в свой домик. Проходя мимо жилища Анны, Антон немного замедлил шаг, будто надеялся найти какие-то следы недавней ссоры. Но тут ему стало стыдно за свой неуместный интерес к чужой жизни, и он собрался идти дальше.

Собрался... но не пошел.

Таинственная дверь была открыта. Из проема выбивался сноп довольно яркого света.

Антон медленно и опасливо приблизился. Из-за двери не доносилось никаких звуков. Он увидел крошечную комнату, в которую вмещался только широкий стол и крутящееся кресло. Однако не стол заинтересовал Антона, а то, что было на нем. Он мигом позабыл про свою робость и стеснительность. На столе стоял мощный сетевой терминал «Континент». Включенный! По горящему в углу экрана красному индексу Антон понял – терминал подключен к сети!

Ноги сами перевели его через порог. Он сел в кресло, привычно придвинул клавиатуру. Проверил уровень погружения в сеть – четыре единицы! Раньше, чтоб пройти четыре уровня защиты, ему иногда приходилось тратить по месяцу...

На экране был какой-то малоинтересный текст. Антон, не вчитываясь, закрыл активное окно, поместив значок в самое видное место – чтоб в случае необходимости быстро вернуться. Затем вышел в корневой каталог. Пробежался взглядом по названиям и легко понял, что здесь в основном были программы статистического анализа или поиска по ключевым понятиям. Все это было хорошо знакомо и поэтому неинтересно. Однако Антон понимал, что одни лишь простые и доступные программы никто не стал бы прятать в сеть аж на четыре очка. Где-то должны быть либо закрытые данные, либо дорогие сверхмощные программы, которые по карману только государственным спецслужбам.

От чувства близости к сокровенным тайнам ЭКОПОЛа у него вспотели ладони. Он начал торопливо заглядывать в разделы, но ничего интересного для себя пока не находил. Поэтому, слегка разочаровавшись, он переключился на другой сервер. И нашел там раздел «ТЕКСТЫ».

По своему опыту Антон знал, что хранящиеся в памяти тексты могут иногда дать наиболее полное представление о содержании всего сервера и даже о личности его хозяина или пользователя. Раньше, проникая в чужую сеть – с разрешения хозяина или без такового, – он почти всегда начинал знакомство с «ТЕКСТОВ». И на этот раз он решил применить свой метод.

Раздел содержал несколько каталогов: отчеты, бланки, списки, адреса, переписку, рапорта, переводы и так далее, в том числе несколько малопонятных аббревиатур, напоминающих сокращенные названия каких-то учреждений.

Антон открыл каталог «Сводка» и просмотрел первый попавшийся файл. Он увидел список всех мало-мальски значительных событий в стране, касающихся компетенции Экономической полиции. Список охватывал лишь один день, но читался, как детектив: здесь были и хищения по подложным документам, и разоблачение лабораторий по производству фальшивых кредитных карт, и конфискации партий товаров с поддельными торговыми марками, и незаконное использование файл-документов и электронных подписей, и даже взятки. Антон подумал, что он за приличные деньги мог бы предложить эту сводку любой телередакции. Из каждого такого сообщения можно сделать если не сенсацию, то как минимум интересный репортаж. Тем более что ЭКОПОЛ крайне редко делился своими сообщениями с прессой. Никто не хотел на свою голову лишних неприятностей: Экономическая полиция и без того прочно держала первое место по разжиганию скандалов.

Впрочем, чтение сводки Антону быстро надоело – собранные в кучу скандалы теряли свою притягательность. Он вышел из каталога и попробовал просмотреть «Переписку».

И тут наткнулся уже на настоящую сенсацию.

Он едва не прошел мимо этого небольшого фрагмента текста, но зрение где-то на подсознательном уровне зацепилось за знакомое сочетание букв – Евгений Моисеев. Антон несколько секунд тупо смотрел в экран, хмурясь и вспоминая, где он мог слышать это имя. Наконец память подсказала, что Моисеев – главный инженер «Мосэлектроники», третье лицо на фирме после самого Мельникова. Более того, Моисеев был одним из тех немногих избранных, кто допускался в святая святых – лабораторию по выращиванию биокристаллов для «Хризолитов».

Антон даже задержал дыхание от приступа неудержимого любопытства. Ему было особенно интересно все, что касалось производства «Хризолитов». И вот судьба подарила ему шанс узнать нечто такое, что доверялось далеко не каждому.

Он придвинулся поближе к экрану и начал читать.

«...Состояние здоровья Е. Моисеева по-прежнему вызывает опасения. В настоящее время жизнедеятельность мозга поддерживается лишь благодаря усиленному использованию электронного нейростимулятора. Ожидаемого улучшения не произошло – Моисеев приходит в сознание лишь на короткое время, появились ложные фантомные головные боли, наблюдается омертвение поврежденных участков мозга. Внутренний консилиум отвергает предположение, что это прямые последствия черепно-мозговой травмы, полученной в автокатастрофе. По мнению врачей, деструктивные изменения в мозгу вызваны либо особенностями организма пациента, либо внешними воздействиями неясного характера...»

Антон перестал читать. Ему стало страшно. Эта информация предназначалась явно не для людей его уровня. За такие сведения можно получить состояние, либо лишиться жизни. Если кто-то узнает, что главный инженер «Мосэлектроники» лежит чуть ли не при смерти, на международном и внутреннем рынках начнется такая круговерть, что не один десяток фирм пойдет прахом, не одна сотня контрактов превратится в пустые бумажки. Потому что главный инженер – это не просто исполнитель приказов начальника. Это носитель важной технологической информации, которая не доверена больше никому. Попробуй пусти слух, что у фирмы больше нет главного инженера, – никакой маклер не станет с ней связываться. Время не такое, чтоб рисковать...

Антон поспешно закрыл файл, вернулся в исходный текст, с которого начал свои изыскания в сети. Ему вдруг пришло в голову, что он слишком увлекся и в эту комнату давным-давно мог кто-нибудь зайти. Он отодвинул клавиатуру и торопливо – уже почти панически – вылез из кресла...

– Ты слишком любопытный.

Антон почувствовал, как кожа покрывается мурашками. В дверях стояла Анна. Она уже выглядела почти спокойной, хотя глаза все еще были красными, а из глубины груди вырывались редкие, почти неслышные нервные всхлипы.

– Слишком любопытный, – повторила она. – Не надо так спешить. Придет время – и так все узнаешь.

Она говорила так, будто изрекала какое-то горькое предсказание. Антон решил, что это от нервов. И еще он с облегчением понял, что никакого скандала в данный момент не будет. Анна удивительно хладнокровно держала себя в руках, хотя и была несколько скованной.

Антон понял, что она испугалась не меньше, чем он. Еще бы – она оставила без присмотра терминал, подключенный к закрытой сети, а этим воспользовался посторонний. За такие вещи можно не только работы лишиться, но и вообще доброго имени.

Ему стало жаль Анну. Ей и без того сегодня досталось.

– Я никому не скажу, – ничего умнее в этот момент Антон не придумал.

– Спасибо, – усмехнулась Анна. – Я тоже никому не скажу.

Она взяла со стола дистанционный пульт и повернулась к видеопроигрывателю. Антон только теперь понял, что все это время на крошечном экранчике над столом плясала какая-то картинка. Он все стоял, а Анна занималась со своим пультом – искала нужную запись на видеодиске. Антон чувствовал, что ему давно пора сделать отсюда ноги, но почему-то не мог просто так взять и уйти. Нужно было сказать что-то напоследок. Или сделать... Как-то искупить свое преступное любопытство.

– А почему на экране помехи? – спросил он совершенно не к месту, заметив, что Анна начала проигрывать диск на увеличенной скорости.

Она обернулась:

– Что?

– Помех не должно быть. Это же оптическая запись – при любой скорости воспроизведения экран должен быть чистым.

Анна, видимо, чувствовала, что Антон говорит какие-то лишние вещи и совершенно не по делу, но стеснялась просто выставить его за дверь.

– Я не знаю, – сказала она. – Может, нужно наладить аппаратуру?

– Нет, – Антон покачал головой, внезапно заинтересовавшись: – Неисправная аппаратура просто не работала бы, и все. А что это за запись?

По изменившемуся лицу Анны он понял, что вопрос уж вовсе неуместный. Но Анна, как ни странно, поколебавшись несколько секунд, решила ответить:

– Это частное письмо. Я занимаюсь легальным контролем переписки.

Антон подошел. На экране он увидел очень смуглого курчавого мужчину, похожего то ли на кавказца, то ли на араба. Он улыбался в экран и говорил что-то на чужом языке.

Глядя на него, Антон подумал, что Анне сейчас нужен собеседник, живой человек. Именно поэтому она не выгнала его сразу.

– Зачем вам это? – спросил он.

– Я перевожу письмо этого господина на русский язык. Есть подозрения, что здесь может прозвучать что-то по нашей части.

– ЭКОПОЛ просматривает все письма? – с ужасом спросил Антон.

– Зачем все? Только некоторую часть. Если есть основания для подозрений.

– А при чем тут... Я думал, вы связистка.

– Это здесь я связистка. А настоящая профессия у меня немножко другая. Иногда начальство мне подбрасывает работу сюда, чтоб квалификацию не терять. Я сама попросила, это же моя обязанность.

Анна говорила без напряжения, с каждой минутой к ней возвращалось самообладание. Они непринужденно болтали с Антоном о столь деликатных вещах, будто приятели за кружкой пива.

– Ну ладно, я пойду... – пробормотал Антон, понимая, что их разговор может зайти в чересчур закрытые области и Анна, возможно, завтра будет переживать из-за этого.

И уже на пороге его озарило.

– А эта информация, которую вы ищете... Она может быть зашифрована?

– А что? – нахмурилась Анна.

– Ну может?

– Конечно, может. Зачем тебе?

– Да ведь это и есть шифровка! Вот эта полоса помех при быстром воспроизведении – это шифровка.

– Так... – Анна на секунду задумалась. – Ну-ка, зайди.

Она взяла Антона за руку, затащила в комнату и заставила сесть в кресло.

– Что ты об этом знаешь?

– О чем, о шифровании? Много знаю, я сам этим занимаюсь.

– Разве ты профессиональный криптолог?

– Нет, не профессиональный, но...

– Понятно. С чего ты решил, что это шифровка?

– Просто есть такой метод шифрования – прятать информацию в помехах, в шуме. Я бы не догадался, если б вы не сказали, что на этой записи могут быть какие-то секреты. Если хотите, я прямо сейчас посмотрю.

Анна отвела взгляд и на несколько секунд задумалась.

– А что... – неуверенно произнесла она. – Попробуй.

У Антона, что называется, зачесались руки. Он крутанул кресло к монитору, положил руки на клавиши, и мир перестал для него существовать.

Вырезать из изображения помехи и поместить их в отдельный файл не составило труда – эту операцию можно было сделать даже с помощью любительской видеокамеры формата «Хай Дигитал». Первый запрос Антон сделал стандартным: произвести частотный анализ полученного нагромождения букв цифр и символов, проверить, нет ли в этом хаосе следов структуры или цикличности. Меньше чем через минуту компьютер дал ответ: ни структуры, ни цикличности в массиве не обнаружено. Антон приуныл – могло оказаться, что он «расшифровывает» действительно настоящие помехи.

«Не может быть никаких помех цифровой записи», – упрямо сказал он себе и продолжил просмотр. И тут он заметил, что четырнадцать различных символов повторялись подозрительно часто. Это следовало обдумать...

– Ну что? – поинтересовалась Анна.

– Пока ничего, – буркнул Антон. – Отдаленно похоже на зашифрованную графику. Могут быть здесь какие-то рисунки, чертежи?

– Могут, – оживилась Анна. – Очень даже могут! У тебя что-то получается? Или лучше передать диск нашим штатным шифровальщикам?

– Нет-нет, я сам! – умоляюще воскликнул Антон.

Он задумался. Логично было предположить, что если помехи спрятаны в цифровом изображении, то исходная информация вполне может быть спрятана в помехах. Но как ее достать, если даже компьютер признал предложенный ему материал абракадаброй? Антон начал вспоминать все известные ему способы шифрования и в конце концов пришел к выводу, что он имеет дело скорее всего с многоалфавитным шифром, где каждый значащий символ имеет несколько вариантов обозначения. Но могло быть и другое: шифр перестановки, спрятанный дополнительно в нагромождении случайных символов. Или неслучайных?..

Вторая версия понравилась ему даже больше, но вскрыть такой шифр за один вечер было практически невозможно. Нужен ключ: сложная функция, которая давала бы на выходе набор псевдослучайных чисел.

– Ну что? – напомнила о себе Анна.

– Надо найти ключ, – тихо сказал Антон. – Здесь должен быть математический ключ. Подобрать его невозможно. Если его нет в тексте, я сдаюсь.

Анна вздохнула и присела на край стола. Антон понял: она не представляет, как можно найти какой-то смысл в той математической абракадабре, с которой работал Антон. Она уже не верила, что у него что-то получится, и была разочарована.

Но Антон все еще надеялся. Его мозг работал сейчас так же напряженно, как компьютер, хотя и не так быстро.

– А этот человек в записи не говорил никаких математических формул?

– Да нет, – пожала плечами Анна. – Самое обычное письмо на родину – жив, здоров, работаю... И пятнадцать минут такой вот болтовни.

– Угу... – промычал Антон и снова ушел в поиск.

Через пятнадцать минут ключ был найден. Функция длиной в две стандартные строки пряталась на служебных треках диска, которые компьютер в обычном режиме игнорирует. Не говоря пока Анне ни слова, Антон задействовал функцию, и умная машина начала отделять смысл от хаоса. Результат, выданный на экран, также напоминал предсмертный бред сгоревшего компьютера, но теперь в нем была уже структура. Антон быстренько повторил частотный анализ и с облегчением откинулся на спинку кресла.

– Это шифровка, – сказал он Анне, и теперь голос его звучал уверенно. – Здесь примерно десять процентов текста, а остальное графика. Всего около двух гигабайт информации.

– Ты уже разгадал? – удивилась Анна.

– Пока нет, но уже скоро.

– А откуда ты тогда знаешь про графику, текст?

– Графику легко отличить по часто повторяющимся компонентам. Смотри, вот этот набор символов повторяется на протяжении всего массива, меняется только чередование...

Он и сам не заметил, как начал называть Анну на «ты». Она не возражала – то ли заразилась азартом и энергией Антона, то ли увидела в нем уже коллегу, брата по разуму, с которым необязательны дежурные формальности.

– Подожди минутку, – тихо сказала Анна и достала из кармана крошечную радиостанцию.

Антон, не обратив внимания на ее слова, продолжал возиться с шифром. Его прямо-таки раздирало любопытство: что могло таиться на этом диске с бесхитростным семейным посланием простоватого араба?

– Андрей, это я, – проговорила Анна в микрофон радиостанции. Голос ее звучал прохладно и напряженно. – Зайди, пожалуйста. Нет, я не об этом. Нет, об этом поговорим потом. Зайди, это действительно важно.

Антон понял, что она разговаривает с Сергеевым, и насторожился. Неизвестно, что скажет начальник лагеря, когда увидит его копающимся в секретной ведомственной сети.

Он продолжал работать – устанавливал режимы поиска биграмм, разбивки на гласные-согласные-пробелы, вычленения слогов и окончаний. Правда, пальцы бегали по клавишам уже не так азартно.

Когда в комнату вошел начальник лагеря, Антон невольно напрягся. Сергеев удивленно сдвинул брови, нахмурился, крутя пальцами свою бамбуковую палочку. Анна тут же взяла его за рукав и потянула на улицу.

– Идем, нужно поговорить.

Антон решил воспользоваться их отсутствием. Ему нужен был табличный вариатор. Наверняка похожая программа была и в сети ЭКОПОЛа, но Антон предпочитал пользоваться своими инструментами. А потому, выждав несколько секунд, приказал компьютеру немедленно выйти в федеральную почтовую сеть и связаться с Курском.

– Але! Кто это?.. – услышал он голос Витьки Сапожникова.

– Витя, это я, Антоха. Мое барахло еще цело?

– Конечно! А почему я тебя не вижу? И где ты пропадаешь, я уже раз восемь пытался на тебя выйти. Даже Система не отвечает.

– Потом расскажу, – тихо сказал Антон, приблизив голову к микрофону. – Витя, найди мою директорию «ВАРИА-ТАБ» и срочно слей ее на меня.

– Сейчас сделаем. Я тебе минут через десять перезвоню, ты на каком номере?

– Витя, через десять минут будет поздно, сливай сейчас! – Он нашел наконец замаскированный видеоглазок и щелкнул выключателем. На том конце провода его сразу увидели. Да и сам он получил возможность лицезреть всклокоченную Витькину голову.

– Ой, а где это ты?

– Все вопросы потом, начинай скачивать файлы.

– Но я не могу сейчас перегрузиться – у меня слетит восьмой уровень «Подземных демонов», а я почти месяц пилил защиту...

– Витя, начинай, черт тебя побери!

– Ладно, – испуганно согласился Витька.

По экрану пробежала рябь – телефонная линия была перегружена одновременной передачей информации и телевизионного изображения. Но через минуту обычное качество экрана восстановилось.

– Все! – доложил Витька. – Принял нормально? Да, кстати, про тебя Джамбул спрашивал! Или я уже говорил?..

Антон хотел было ответить, но тут Витька посмотрел куда-то ему за спину и удивленно округлил глаза.

– Ой, а это кто?

Антон резко обернулся и увидел, что Анна и Сергеев уже вернулись. Он рефлекторно ударил по клавишам, и соединение отключилось, закрыв окно с Витькиной физиономией.

– Это еще кто? – недовольно спросил Сергеев, кивнув на экран.

– Один друг, – смущенно пробормотал Антон. – Я одолжил у него одну программку...

– Ладно, потом обсудим. Анна сказала мне, что... В общем, что у тебя вырисовывается? Еще много работы?

– Теперь уже нет. Скоро вы все увидите...

Он торопливо повернулся к монитору, как будто боялся, что сейчас его прогонят. Присутствие Сергеева очень смущало.

Антон наконец начал вычисления. Довольно быстро он определил, что из числа символов шифровки легко извлекается корень пятой степени – результатом оказывалось почти целое число. Он построил на своем вариаторе пятимерную таблицу и начал вертеть ее, как кубик Рубика. Одновременно компьютер анализировал полученные результаты, помещая в регистратор то, что более всего походило по структуре на осмысленный текст.

– Это не русский язык, – определил Антон через несколько минут, хотя текст еще не был расшифрован.

– Естественно, – тихо ответил Сергеев. – Ты уже заканчиваешь?

– Да! Осталось самое легкое. Можно сказать, я свою работу сделал, остальное доделает компьютер.

– Да? – Сергеев хмыкнул. – Ну, раз так, можешь быть свободен. Между прочим, ты опоздал на ужин. Иди, пока столовая не закрылась.

– Ничего, ради такого дела я могу и без ужина, – улыбнулся Антон.

Однако Сергеев решительно подошел и положил ему руку на плечо.

– Я же сказал: ты можешь быть свободен, – настойчиво повторил он.

Антон возмущенно уставился на начальника лагеря. От обиды его даже бросило в жар. Еще бы – после того, как он сделал самое трудное, в момент, когда желанный результат вот-вот появится на экране, когда нетерпение уже заставляет ерзать и чуть ли не подпрыгивать на стуле, – в этот самый момент его выгоняют, как мальчишку!

– Ну? – Сергеев выжидательно наклонил голову.

Антон встал, изобразил на своем лице как можно больше возмущения и вышел, открыв дверь ударом ноги. Обида душила его, когда он не чуя под собой ног шел к домику. Не отпустила она и когда он, не разуваясь, свалился на свою кровать. Сержант пробормотал что-то, но Антон ничего не слышал и не отвечал.

В этот момент ему хотелось все бросить, всех послать к чертовой матери и уйти из лагеря, гордо подняв голову. Лишь одно обстоятельство не позволяло падать духом – гордость за самого себя и свою умную голову. Ибо он сумел то, чего не осилил даже могущественный ЭКОПОЛ! Но что толку – он не смог увидеть плоды своего труда. Его даже не похвалили, спасибо не сказали. Выставили за дверь, как дворового пса...

Чтобы отвлечься от грустных размышлений, Антон стал размышлять над той интригующей информацией о здоровье Евгения Моисеева, на которую наткнулся в каталоге «Переписка». Он понимал, что стал обладателем сведений, которые дорого стоят. Разумеется, он не стал бы никому их продавать. Во-первых, он старался по возможности придерживаться морального кодекса «честных хакеров», которые охотились за чужими тайнами не из-за корысти, а ради одного лишь интереса. А во-вторых, ему, как системщику-патриоту, была небезразлична судьба знаменитой фирмы и ее продукции, благодаря которой страна обрела мощное влияние на международном рынке. Он уважал конструктора Мельникова, он гордился, что живет в государстве, в котором был изобретен знаменитый на весь мир «Хризолит». И никакие деньги не могли изменить его принципов. Так по крайней мере ему казалось.

Антон поразмышлял немного над странной формулировкой «фантомные головные боли». Он знал, что фантомной болью называлось особое биологическое явление, когда у человека болит, скажем, отрезанная рука. Но что значит «головные»? Ведь не могли же Моисееву ампутировать голову. И почему «ложные»? Можно было подумать, будто у него болит голова, которой нет. Или ему кажется, что у него болит какая-то другая голова.