Дышите свободно. Как беспорядок в доме поможет разобраться в себе Розенфилд Лорен

Келли ведет меня через двор. Я замечаю домик на дереве и грядки с овощами. Келли тянет к земле. А еще у нее есть любимая дочь, красавица Луна.

– Я чувствую, что во многом сама хороший пример для Луны. Я высокодуховный, любящий и добрый человек, и могу привить ей мои лучшие качества.

Я киваю и улыбаюсь, глядя как Келли и Луна идут по двору, соединенные невидимой нитью. Духовность, любовь, доброта – все это одинаково присуще им обеим.

– Но когда дело доходит до порядка, – вздыхает Келли, – я ума не приложу, как научить Луну поддерживать его, потому что сама этого не умею.

И это тоже правда. Гуляя по дому Келли, понимаешь, что она не в силах сказать «нет» ни одной вещи. Хотя целыми днями она трудится в местной медицинской лаборатории, чтобы помогать обеспечивать семью, в душе Келли – рукодельница и художник. Все, к чему она прикасается, обещает обрести новую жизнь. В доме я насчитала как минимум четыре зоны для рукоделия, до отказа набитые инструментами для творчества, обрезками тканей и найденными на улице сокровищами – и все это Келли искренне намеревается превратить в нечто прекрасное. Ей определенно близок девиз всех ремесленников: «Это пригодится!» К сожалению, у людей, склонных к накоплению хлама, девиз тот же.

Тем не менее этот дом пропитан очарованием творчества и всеобщим наслаждением красотой. Келли показывает мне их семейный «алтарь» с фотографиями и памятными подарками, которые говорят о царящей здесь взаимной любви.

Обойдя дом, я предлагаю начать с комнаты одиннадцатилетней Луны, где все от стены до стены завалено куклами, мягкими зверушками, одеждой, книгами и поделками. Дочь переняла у матери вкус к жизни и способность видеть потенциал к новым воплощениям в каждом предмете. Здесь кругом, на полке, стуле, столе, существует маленький мирок, созданный с помощью кукол, предметов интерьера, шарфов и статуэток.

– Мне нравится, что она до сих пор маленькая девочка. Все еще очень наивная и непосредственная. Я хочу сохранить в ней эту невинность как можно дольше, – говорит Келли.

Я понимаю. В глазах матери внешний мир полон вероломства. Опасения Келли небезосновательны. В наше время девочки взрослеют быстро, а СМИ пропагандируют раннее расставание с детством. Влияние сверстников тоже велико – интернет и социальные сети слишком легко подвергают детей воздействию неоднозначных и травмирующих образов. Ориентироваться в таком мире непросто. Так и хочется уберечь детей от всего, что их окружает.

И все-таки дети взрослеют. Пытаться консервировать в них детство и ограждать от искушений и уловок внешнего мира – тщетное занятие. Вопрос не в том, повзрослеют ли они, а в том, как они повзрослеют. Каждый родитель должен знать, каким он хочет видеть своего ребенка в будущем. И сегодня – лучшее время, чтобы начать задумываться над этим.

И потому в самом начале я задаю необычный вопрос – по крайней мере, не тот, что вы ожидаете услышать от профессионала по избавлению от беспорядка:

– Луна, кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

– Хочу быть дизайнером, – говорит она, не колеблясь.

– Чудесно, – отвечаю я. И действительно так думаю. Ее ответ станет путеводной нитью в нашей работе. Мы сделаем комнату такой, чтобы дизайнер в душе Луны остался доволен и начал творить.

Мнение доктора Грин

Приятно, что Келли не хочет передавать дочери собственные привычки (и заметьте, как в этом проявляется сила ее самосознания). Келли знает, сколько досады и напряжения подобные привычки принесли ей самой. Своей дочери она желает лучшей судьбы. Говоря языком психологов, она делает это не только ради дочери, но и для маленькой девочки внутри себя. В свое время Келли упустила возможность научиться поддерживать чистоту и порядок, и теперь она намерена наверстать упущенное вместе с ребенком.

Келли испытывает и другую трудность, с которой сталкиваются все родители: как защитить детей и привить им правильные убеждения, но при этом не стоять у них на пути, позволяя взрослеть? Как сделать процесс взросления здоровым? Келли необходимо создать для Луны пространство, где девочка сможет превратиться в ту женщину, которой ей суждено стать.

Луна на пороге полового созревания. Ее мама прекрасно знает, что дочери предстоит удивительно преобразиться. Родители мальчиков понимают, что вскоре их сыновья тоже испытают подобные физические и эмоциональные трансформации. У племенных народов для таких периодов существует обряд инициации, но в современной культуре мы стараемся сделать вид, что ничего особенного не происходит. Мы ощущаем некоторую стыдливость из-за того, как меняется тело. Одновременно реклама и телешоу создают вокруг этой темы шумиху – но в совершенно неуместной, травмирующей манере. И вместо того чтобы перейти к зрелости безопасно, дети остаются предоставленными сами себе. Они познают происходящие в них перемены через культуру, стремящуюся принизить это преображение или сделать из него сенсацию. Вот настоящий источник опасности, пугающий Келли и других родителей.

Суть обряда инициации заключается в том, чтобы с помощью ритуала отпустить старое и пригласить новое. Келли хочет научить дочь быть женщиной в высшем понимании этого слова – той, кто уважает и любит себя. Чтобы достичь этого, Келли должна позволить Луне и даже подстегнуть ее к тому, чтобы избавиться от всего, что больше не служит ей.

Если следовать двойственному общественному убеждению, будто невинность обещает сохранность, а зрелость таит опасности, мы откажемся от возможности вести прогрессивный диалог, представляющий собой безопасный, целостный и здоровый подход к взрослению. Избавление от хлама совместно с детьми – шанс позволить начаться такому диалогу.

Лорен учит Луну (и Келли) избавляться от хлама

– Если ты собираешься стать дизайнером, тебе нужно место для творчества.

– У меня есть этот стол, – Луна пожимает плечами, – только работать на нем негде.

Так и есть. Стол завален разным хламом.

– Что ж, – говорю я матери и дочери, – Луна ясно обозначила, что хочет быть дизайнером. Наша задача – освободить место для осуществления этой мечты.

Обычно, когда в дом приходят уборщики, они спрашивают: «Вы пользуетесь этим? Не хотите пожертвовать это? Выбросить то? Продать вот это?» У меня есть свой набор вопросов для Луны. Просматривая вещи на этом столе, мы будем спрашивать: что отражает тот или иной предмет – кто ты есть сейчас? кем хочешь стать в будущем? или кем была в прошлом?

Если предмет представляет Луну в настоящем – как начинающего художника, – он остается на столе. Если он олицетворяет девушку, которой Луна хочет вскоре стать, он тоже может остаться. Если же предмет представляет прошлое Луны, нам придется задать другие вопросы: является ли эта вещь значимым символом твоего прошлого, или это безделушка?

Затем мы выделим в комнате Луны полку для значимых символов ее прошлого. У нас нет цели выбросить ее прошлое за порог. Мы готовы воздать ему должное, но так, чтобы оно не занимало активное пространство.

Луна и Келли кивают, они поняли принцип, и мы приступаем к работе. Луна на удивление легко определяет, что относится к прошлому, настоящему и будущему. Со скоростью молнии она решает, какие вещи имеют значение, а какие нет. Последние она без колебаний отправляет в пакеты для мусора или благотворительности. Келли приятно удивлена уверенностью и решительностью дочери.

– Я пыталась наводить с ней порядок раньше и всегда спрашивала: «Ты привязана к этой вещи?» Но нам так и не удавалось добиться перемен.

– Вопрос был поставлен некорректно, – объясняю я. – Когда тебя спрашивают, привязан ли ты к вещи, всегда отвечаешь «да». Если бы не было привязанности, не было бы и вещи. Важнее спросить о другом: «Как данная вещь помогает тебе быть тем, кто ты есть или кем ты хочешь стать?» Вот это действительно важный вопрос для всех нас – в любом возрасте.

Вскоре стол Луны остается пустым, и мы ставим на него настольную лампу. Стакан с фломастерами и карандашами занимает место сбоку, а рядом с ним оказывается стопка чистых листов. Мы расчистили место на полу и подвинули кресло к столу. Будущий дизайнер Луна готова взяться за работу. Она улыбается во весь рот.

Пока мы с Луной любуемся ее рабочим местом, Келли исчезает. Минуту спустя она возвращается с самодельной куклой.

– Это моя, – говорит Келли, трогая выцветшие волосы, сделанные из ниток. – Тетя сшила ее для меня еще в то время, когда эти «куклы-капустки»[10] были в моде. Я и подумать не могла о том, чтобы остаться без нее, но теперь, кажется, готова. Вы можете забрать ее у меня?

– Уверены? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает Келли, мягко вкладывая куклу мне в руку.

– Хорошо. Я передам ее на благотворительность. И уверяю вас, найдется маленькая девочка, которая окажется безмерно счастлива встрече с ней.

– Подождите, – Келли тянется к кукле и снимает с ее руки крошечный больничный браслет.

– Сохраню его на память, – говорит она, пряча браслет в карман и улыбаясь. – Это значимая деталь.

Вот один из тех моментов, когда то, чем я занимаюсь, делает меня безмерно счастливой: Луна научилась избавляться от хлама, чтобы в ней расцвела будущая женщина. А Келли отпустила своего внутреннего ребенка.

Прежде чем уйти, я обнимаю обеих. Я говорю, как сильно горжусь ими. И это истинная правда.

Удовольствие. Веселье. Творчество. Внимательность. Взросление. Воодушевление. Яркость. Легкость. Расслабление. Побуждение. Дружба. Счастье. Радость. Полнота жизни. Отдых. Вдохновение. Любознательность. Поддержка. Интерес.

Дженнифер и ее муж Боб – знатоки искусства и дизайна. И правда, их дом – просторный, светлый, весь в причудливых предметах современного искусства – напоминает иллюстрации из журнала. Повсюду – сувениры, которые Дженифер и Боб привозят из своих путешествий с тремя детьми школьного возраста. Эти вещицы со вкусом расставлены и развешены по дому, построенному по их собственному проекту всего два года назад.

Я прихожу, и Дженнифер приглашает меня в комнату, смежную с кухней, чтобы сделать капучино.

– Мы с Бобом ходили на курсы по приготовлению кофе, пока жили с детьми в Тоскане. Мы выяснили, за сколько секунд получается идеальная пенка – ровно за двадцать три. – Она протягивает мне капучино, лучше которого я не пробовала. Я говорю об этом Дженнифер.

– Просто я знаю, как правильно прессовать молотый кофе, – отвечает она, подмигивая, а потом извиняется, что не изобразила на пене никакого узора. – Это двухпроцентное молоко. Для рисунков на пене нужно цельное.

Пока я знакомлюсь с домом, я встречаю яркие, забавные и очаровательные сокровища, идеально соответствующие обаятельной и солнечной Дженнифер. Она заливается смехом, показывая мне стенной светильник. «Потрогайте лампу», – говорит она. Протягивая руку, я понимаю, что это вовсе не лампа, а голограмма. Потрясающе.

Во дворе я вижу панорамный бассейн с фонтаном. В гостиной – плоский телевизор, спускающийся с потолка и загораживающий огромную картину над каминной полкой. Одно нажатие кнопки, и телевизор поднимается вверх, а картина оказывается на виду.

– Боб настаивал на телевизоре в гостиной, а мне не хотелось, чтобы экран оказался центральным элементом. Мы нашли компромисс. Круто, правда? – На ее лице появляется озорная улыбка.

Но вот с удивительными гаджетами, сказочными рисованными пейзажами, трогательными предметами искусства и умопомрачительными оптическими иллюзиями покончено. Дженнифер приводит меня в небольшой кабинет, который называет своим центром управления. Мы рассматриваем маленькую латунную шайбу величиной с ноготь, обнаруженную вместе с горсткой других запчастей в миниатюрной коробочке в ящике стола.

– От чего это? – спрашиваю я.

Вдруг Дженнифер перестает улыбаться и сдвигает брови:

– Не знаю. Не представляю, сколько уже храню ее. Пару лет, если не больше. Я все надеюсь выяснить, откуда эта деталь.

– Значит, можно выбросить? – говорю я, надеясь на ее согласие.

Но Дженнифер упрямится:

– Как только я выброшу шайбу, вещь, которой она принадлежит, сразу найдется.

Я понимаю проблему Дженнифер: она беспокоится, что существует некий пазл с недостающими деталями. Поэтому пытаюсь возразить, призывая логику профессионала по избавлению от хлама:

– Эта потерянная шайба валяется у вас два года. А значит, в течение двух лет вы обходились без вещи, от которой она отпала, так?

– Так, – говорит Дженнифер. Она понимает, к чему я клоню, и видно, что боится оказаться в западне. – И что же?

– Раз это ни на чем не сказалось, едва ли эта вещь – чем бы она ни была – играет существенную роль.

– Я понимаю, – отвечает Дженнифер и делает глубокий вдох, собираясь с духом. Медленно выдыхая, она раскрывает ладонь: – Хорошо, думаю, стоит ее выбросить.

С этими словами она роняет шайбу в мусорное ведро. Дженнифер улыбается, и по ее лицу я понимаю, что она испытывает облегчение.

– Но знаете, – говорит она с веселым смехом, и вокруг ее сияющих глаз появляются лучики морщинок, – завтра выяснится, от какого устройства эта шайба.

Дженнифер постоянно боится, что упускает отдельные части целого. Она признается, что каждый новый день для нее – импровизация. «Сегодня не бывает похожим на завтра. Я продираюсь вперед как могу», – говорит она. Многие считают такую жизнь приключением. Для Дженнифер же это источник мучительной тревоги. Ей кажется, что нужных вещей никогда нет под рукой. Она чувствует, что тратит непомерное количество времени на поиск необходимых бумаг и других предметов.

Ирония в том, что причина, по которой Дженнифер не способна найти нужное, заключается в нежелании выбрасывать вещи, потому что они когда-то могут понадобиться. И этот страх сводит к нулю возможность найти что-то действительно важное.

Среди тех, кто копит хлам, такой парадокс весьма распространен.

Мнение доктора Грин

Зачастую жизнерадостным людям, верящим, что все возможно, трудно сосредоточиться. Всякая заманчивая перспектива притягивает их внимание. Любой потенциальный вариант изменить жизнь – новый проект. Если они занимаются чем-то одним, но замечают, как поблизости забрезжило что-то еще, они не в силах устоять на месте и бросаются навстречу очередной альтернативе. Эта способность видеть новые перспективы кажется довольно привлекательной, сродни милой детской непосредственности.

Но когда ни одно из дел не завершено, потому что все они в процессе, начинаются проблемы. Зов неизведанного куда заманчивее текущего проекта. И со временем скапливается множество брошенных на полпути проектов. Венчает их чувство тревоги – ведь приоритеты не расставлены. Ничто не выделяется на фоне остального. Все дела требуют одинакового внимания, и это сбивает с толку.

Порой творческие от природы люди страдают тем, что я называю пристрастием к новому. Едва взявшись за что-то, они теряют к этому занятию интерес. В работе над проектом возникают длительные периоды скуки. На пути встречаются препятствия, и воображаемая новая перспектива кажется куда веселее. Выбрать что-то одно – значит автоматически отказаться от другого. А сказать «нет» одним возможностям в пользу других бывает очень трудно.

Я советую Дженнифер и другим похожим на нее людям, полным энергии и любящим перспективы, создать систему оценки новых возможностей и четко определить, какое время позволительно отвести каждому проекту. Ограничивая число альтернативных вариантов, Дженнифер позволит приоритетным задачам выйти на первый план. Это уменьшит беспокойство, возникшее из-за обилия потенциальных перспектив.

Лорен дает Дженнифер урок наведения порядка

Обойдя вместе со мной дом, Дженнифер решает избавиться от хлама в ее «центре управления». Страх упустить что-то важное в жизни у нее связан именно с этой зоной. Дженнифер признается, что, запертая в ограниченном пространстве, она чувствует себя неспокойно.

Когда я прошу назвать ключевые слова, которыми мы будем руководствоваться, наводя порядок, Дженнифер перечисляет:

– Коммуникабельность, открытость, фокус, единство.

Я записываю их на листе бумаги и прикрепляю его на пробковую доску.

– Кофе, – тихо произносит Дженнифер. Я смотрю на нее с недоумением. Кофе мы давно выпили, и чашки уже стоят в раковине на кухне. Дженнифер видит мою озадаченность и объясняет:

– То, что вы записали, складывается в акроним КОФЕ: коммуникабельность, открытость, фокус, единство. Мне хорошо даются словесные игры.

– Ух ты, – киваю в знак согласия. Я впечатлена.

У Дженнифер острый ум, и она это знает. Ей ни к чему переживать и тревожиться. Я переношу ее запоминающийся акроним на лист бумаги побольше и прикрепляю на доску вместо предыдущего. Дженнифер не отождествляет себя с этими многообещающими ключевыми словами, но готовится убрать с дороги все, что способно помешать ее КОФЕ-намерениям.

В результате мы навели порядок на заваленном бумагами столе. Пробковую доску, где появились календарь и список дел, разделили на три секции: текущий, грядущий и следующий за ним месяцы. И оставили на доске свободное место для детских рисунков.

Все потенциальные возможности по-прежнему здесь, но теперь они отлично видны. Ни один из вариантов не спрятан и не упущен. Никакого беспокойства, страха, тревоги.

– Как вы себя чувствуете? – спрашиваю я, когда дело сделано.

– Так, будто у меня появилась комната, где я могу дышать, – отвечает Дженнифер, сияя.

Так оно и есть. И этого мы и добивались.

Сосредоточенность. Общительность. Единство. Гибкость. Творчество. Вдохновение. Воодушевление. Бесстрашие. Храбрость. Мужество. Удовольствие. Изобилие. Богатство. Проницательность. Контактность. Оживленность. Интуиция. Сотрудничество. Информативность.

Когда я захожу в дом, Елена плечом придерживает телефон у уха. Она обсуждает с подрядчиком ремонт потолка на нижнем этаже. Пока Елена была в отпуске со своим мужчиной и тремя детьми, труба дала течь, и потолок рухнул. Обсуждая по телефону последние детали, она поднимает вверх указательный палец, давая понять, что почти закончила.

Отключив телефон, Елена обнимает меня.

– Я так рада, что вы здесь. Если честно, я чуть не отменила нашу встречу. – Она смотрит туда, где был потолок, и вздыхает. – В доме полный кавардак. Но потом я поняла, что ищу отговорки. Думаю, я просто очень боюсь того, с чем придется столкнуться, когда мы начнем осматривать дом.

Елене кажется, что последние несколько лет ее жизнь – движение от одной трагедии к другой. Ее отношения с нынешним партнером (они не женаты, но Джозеф – отец ее третьего ребенка) завязались после развода с первым мужем, Ти. Джозеф с Еленой были лучшими друзьями, и, когда Елена поняла, что ее брак разваливается и ей предстоит стать матерью-одиночкой с двумя детьми на руках, Джозеф оказался для нее опорой. После развода дружба стала еще крепче. Елена и Джозеф начали видеться каждый вторник за жасминовым чаем. Джозеф писал письма, в которых признавался, что восхищается Еленой. Он говорил ей, какая она сильная и красивая. Дружеские письма превратились в романтические, а затем и дружба переросла в любовь. Вскоре Елена забеременела. Они построили этот дом и начали совместную жизнь.

Но все оказалось не так просто. Ти, любитель путешествовать по миру, незримо присутствует в их жизни. Между странствиями он видится с двумя детьми и всегда привозит им подарки из-за границы. Дети обожают Ти и восторгаются присущим ему духом приключений и беззаботности. Старший ребенок Елены начал перечить Джозефу, кажущемуся ему деспотом и занудой, ведь он заставляет мальчика делать уборку. Даже когда Ти далеко, он будто все равно где-то рядом – эдакий идеальный отец: веселый, сговорчивый, ведущий необычную жизнь. На таком контрасте и возникло напряжение между старшим сыном Елены и Джозефом, живущим вместе с детьми и требующим не разбрасывать носки, поливать цветы и гулять с собакой. Елена начала беспокоиться, что ее нынешние отношения тоже обречены и ей вновь предстоит стать матерью-одиночкой – на этот раз с тремя детьми. Ничего удивительного, что ей было страшно показывать мне дом.

Мы решили, что займемся наведением порядка в их спальне. Комната с видом на безмятежный зеленый луг, усеянный дикими цветами, создана быть оазисом романтики. Огромное окно с великолепной панорамой находится прямо напротив кровати. Широкие стеклянные двери ведут на террасу с двумя стоящими друг напротив друга креслами. Недалеко от дверей – шезлонг с журнальным столиком. Да, вроде бы обстановка романтическая, и все же романтики в ней не осталось. На шезлонг брошен скомканный плед их маленькой дочки, рядом на полу лежат две мягкие игрушки. Вид за шикарным большим окном закрыт моделью корабля, ранее принадлежавшей отцу Джозефа.

– Терпеть не могу эту вещь, – ворчит Елена, качая головой.

Когда я спрашиваю, часто ли они с Джозефом проводят время на террасе, она выглядит смущенной:

– Стыдно сказать. Никогда.

Я прошу Елену представить ее возлюбленного, чтобы выбрать слова-символы для этой комнаты. Она закрывает глаза и кладет руку на сердце. Я вижу, как сильно она любит Джозефа. Ее лицо становится безмятежным, появляется легкая улыбка. Не открывая глаз, она слегка покачивается, точно танцует в его объятьях, и говорит:

– Любовь. Близость. Романтика. – Елена открывает глаза и оглядывает комнату. – Знаете, когда мы перекрашивали здесь стены, мы выбрали краску с названием «Родственная душа». И она очень подходит. Потому что мы и есть родственные души.

И мы добавляем это словосочетание к ее списку символов.

Когда мы обходим комнату в поисках вещей, не соответствующих выбранным словам-символам, я нахожу банку с деньгами – в ней около семидесяти долларов монетами и мелкими купюрами. Я спрашиваю Елену, для чего это здесь. Она качает головой:

– Наверное, я складывала сюда деньги на случай, если с Джозефом ничего не получится. Я думала: «Если мне когда-то суждено снова остаться одной, у меня будут свои деньги».

Она смотрит на меня, и я вижу, что нас посещает одна и та же мысль. Она продолжает:

– Говорю это и понимаю, что таких денег едва ли хватит на один поход в магазин.

– Елена, – отвечаю я, стараясь поймать ее взгляд, – слегка неуместно держать деньги на черный день в спальне, которую вы делите с любимым мужчиной, опорой вашей семьи.

Она принимается хохотать:

– Боже мой! А я об этом даже не думала!

Мнение доктора Грин

Елена эмоционально травмирована распадом прошлых отношений, а потому не позволяет себе расслабиться в настоящих. Предыдущий разрыв заставил ее страдать, и теперь она постоянно предчувствует новое потрясение. Это похоже на то, как, падая, мы напрягаем мышцы. Мы готовимся к удару, но в конечном итоге напряжение в теле способно нанести еще больший вред. Стоит расслабиться, и падение не будет таким болезненным.

Глубоко в душе Елены царит страх, что ее сердце снова будет разбито, и она заранее испытывает разочарование, чтобы при плохом раскладе не оказаться застигнутой врасплох. К несчастью, люди с душевными травмами переживают свое горе снова и снова. Но хотя Елена полагает, будто защищает себя от потенциальной боли, на деле она лишь подготавливает для нее почву.

Нынешним отношениям не суждено стать счастливыми, пока Елена не взглянет на свой прошлый опыт с подлинным сочувствием к себе. Сейчас ей нужно расслабиться и позволить зародиться доверию. Причина недоверия вовсе не в Джозефе – она заключается в Ти. Бывший муж продолжает бросать тень на отношения с Джозефом. Елене необходимо отпустить прошлое и простить Ти, чтобы полноценно жить настоящим вместе со своим возлюбленным. В любых романтических отношениях есть риск получить душевную рану. Нет никакой гарантии безопасности. Но если все время готовиться к боли, у любви и доверия не появится и малейшего шанса.

Лорен помогает Елене избавиться от хлама в спальне

Для начала мы с Еленой решили найти все вещи, не имеющие ничего общего с родством душ, любовью, близостью и романтикой. Мы извлекли целую армию детских игрушек, пледов и книг. Убрали из комнаты рабочие документы, модель корабля и еще одну банку с монетами. (Елена покраснела: «Я и забыла, что она здесь!»)

Но это не все. Мы нашли несколько вещей, принадлежащих Ти: детское фото Ти и его брата; две его старые игрушки; в ящике стола обнаружили чековую книжку, привязанную к их общему банковскому счету, и свадебное кольцо – сломанное надвое. («Символично, да?» – спросила Елена.) Ти – повсюду. Но теперь Елена намерена прогнать его. Она знает: пришло время отпустить воспоминания о первом браке. Женщина понимает, что от этого зависят ее нынешние отношения.

И вот мы находим сокровище. В том же ящике стола хранятся любовные письма, которые Джозеф писал Елене, когда их дружба волшебным образом переросла в любовь. Елена положила письма на кровать, где только что лежали ежедневник и мягкая игрушка.

– Пожалуй, мы перечитаем их сегодня вечером, – сказала она и посмотрела в сторону окна. – Думаю, я знаю, что поставить на подоконник. Горшок с жасмином – как напоминание о жасминовом чае, который мы пили, когда только поняли, что влюблены друг в друга.

Ее глаза наполнились слезами.

Она сказала:

– Такое чувство, будто впервые за много лет я знаю, чего хочу. Я переживала один кризис за другим с тех пор, как рухнул мой брак с Ти. Все это время я непрестанно спрашивала себя, что же мне действительно необходимо. Теперь я знаю: быть с Джозефом, – она замолчала, вытирая слезы. – А еще я хочу поблагодарить вас, потому что вы спасли мои отношения.

Отдых. Расслабление. Любовь. Поддержка. Интимность. Нежность. Близость. Интуиция. Ласка. Легкость. Убежище. Связь. Доброта. Простота. Принятие. Безмятежность. Открытость. Радость. Исцеление. Благодарность.