Никогда не сдаваться! Лучшие речи Черчилля Черчилль Уинстон

«Мы все еще капитаны своих душ»

9 сентября 1941 года

Палата общин

Мужественное сопротивление советских войск и то мастерство, с которым им удается сдерживать наступление нацистов на всем протяжении линии фронта, ясно свидетельствуют о том, что надеждам Гитлера на быструю победу над русскими не суждено сбыться. За последние три месяца пролилось больше германской крови, чем за любой год прошлой войны. Уже сейчас очевидно, что, несмотря на успешно установленные нацистами многокилометровые линии коммуникаций, которые, впрочем, подвергаются регулярным нападениям и могут быть уничтожены в любой момент, войскам Гитлера вряд ли придется легко в условиях надвигающейся суровой зимы, на бескрайних просторах от Северного Ледовитого океана до Черного моря, под непрекращающимся огнем контратак со стороны русских. С того самого момента, когда 80 дней назад Россия подверглась германской агрессии, мы изучили все возможные пути предоставления нашему новому союзнику оперативной и действенной помощи. Сейчас я не намерен говорить о совместных военных операциях, поскольку данная информация является секретной, и ее полное и даже частичное разглашение неминуемо нанесет вред нашим интересам. Никто из представителей правительства также не вправе обсуждать такого рода вопросы в рамках парламентских дебатов. Что касается материальной помощи России, то здесь можно сказать несколько больше. Я согласовал с президентом Рузвельтом текст послания, которое мы направили господину Сталину и содержание которого позднее было предано огласке. Разумеется, Советскому Союзу нужны срочные поставки необходимых товаров и сырья в громадных количествах. Значительная часть предприятий военной и металлургической промышленности России оказалась в руках врага. В то же время Советский Союз располагает приблизительно 10–15 миллионами солдат, которых нужно обеспечить снаряжением и оружием. Основная задача англо-американо-русской конференции будет состоять как раз в том, чтобы помочь русским снабдить всю эту огромную массу солдат всем необходимым, дать им время реализовать свой потенциал и наладить регулярные поставки нужных товаров и амуниции…

Путь, которым мы шли до сих пор, был труден и опасен, но мы сами выбрали его, повинуясь велению долга. В настоящий момент преобладающие среди британцев настроения показывают, что наш народ мудро и дальновидно воздерживается от любых проявлений бессмысленного и преждевременного ликования. Сейчас, безусловно, не время расслабляться и строить радужные планы. Однако неоспорим тот факт, что год назад наше положение казалось отчаянным и почти безнадежным всем вокруг, кроме нас самих. Сегодня у нас есть полное право во весь голос заявить охваченному ужасом остальному миру: «Мы все еще хозяева своей судьбы! Мы все еще капитаны своих душ!»

«Никогда не сдавайтесь!»

29 октября 1941 года

Хэрроу Скул

Когда Черчилль во второй раз посетил свою альма-матер в статусе премьер-министра, в его честь к традиционному гимну школы «Stet Fortuna Domus» («Дому счастья быть вовеки») был добавлен новый куплет:

Выслушав гимн, Черчилль слегка расстроил директора школы, упрекнув его в том, что в песне напрасно упоминается «страшный час», и затем добавив: «На самом деле нынче вовсе не время для страха – пришло время подвигов, самых великих подвигов за всю историю нашей нации!» По просьбе премьер-министра фраза «страшный час» в школьном гимне была заменена на «грозный час».

Прошел почти год с того момента, как я принял любезное приглашение господина директора и приехал сюда, чтобы от души повеселиться и порадовать друзей, спев вместе с ними наши любимые песни. За прошедшие 10 месяцев в мире произошли воистину катастрофические события самого глобального масштаба – на наших глазах совершались головокружительные взлеты и падения, разыгрывались ужасные драмы, – но разве в этот октябрьский день кто-нибудь из сидящих здесь не благодарит судьбу за то, что случилось в этот период времени? Разве мы не должны быть признательны ей за то, что по ее воле положение нашей страны, нашей любимой родины, столь заметно улучшилось? Ведь когда я приезжал сюда в прошлый раз, наша нация были одинока перед лицом противника, и мы почти полгода оставались в гнетущей изоляции. Нам не хватало оружия. Сегодня мы не так уж плохо готовы к войне, а тогда нам действительно было нечем обороняться. Нам угрожала огромная опасность со стороны противника, особенно его авиации; впрочем, вражеские бомбардировщики и сейчас продолжают наносить по нашим городам мощные удары. Думаю, многим из вас уже пришлось столкнуться с суровыми испытаниями, и сейчас, я полагаю, вы начинаете терять терпение в условиях затянувшегося затишья, когда ничего особенного вроде бы не происходит…

Однако мы должны уметь не только энергично действовать, но и терпеливо ждать. Считается, что британцам лучше всего удается как раз последнее. Наша нация не привыкла жить от одного переломного момента до другого; нам вовсе не нужно, чтобы каждый день войны был судьбоносным; но стоит нашему народу (пусть и несколько позже, чем следовало бы) принять окончательное решение, как мы обязательно доведем дело до конца, пускай на это уйдут месяцы или даже годы.

Еще один урок (который, как мне кажется, важно извлечь в нынешней ситуации, вспоминая об обстоятельствах нашей встречи 10 месяцев назад и сравнивая их с тем, что мы имеем теперь) состоит в том, что с виду положение вещей может быть очень обманчивым и, по меткому выражению Киплинга, мы должны «…равно встречать успех и поруганье, не забывая, что их голос лжив»[31].

Невозможно по одним лишь внешним проявлениям судить о том, как на самом деле в дальнейшем будут развиваться события. Иногда мы даем волю воображению, и тогда нам кажется, что все гораздо хуже, чем на самом деле; хотя, стоит признать, без воображения мы тоже немногого стоим. В то же время, как известно, люди с хорошо развитым воображением видят куда больше потенциальных угроз, чем существует в реальности, и уж точно больше опасностей, чем следовало бы. Таким фантазерам надлежит молиться об обретении мужества, без которого они вряд ли справятся со своим буйным воображением. А что до всех остальных, то мне бы хотелось, обращаясь к вам, еще раз подчеркнуть самое главное, что вы должны усвоить после всего пережитого за последние 10 месяцев. Никогда не сдавайтесь! Никогда не уступайте! Никогда-никогда-никогда – ни в чем: ни в великом, ни в ничтожном, ни в большом, ни в малом, – если только честь и здравый смысл не велят вам поступить иначе. Никогда не пасуйте перед трудностями, никогда не сдавайтесь на милость врага, даже если его превосходство кажется очевидным. Всего год назад мы пребывали в полной изоляции, и тогда многие наши соседи думали, что наша песенка спета, что нам конец, что всем нашим традициям, нашим гимнам, нашей школе и всей нашей страны суждено кануть в Лету, окончательно и бесповоротно.

Сейчас настрой совершенно иной. Наши соседи, как и мы, полагают, что Британия стоит на пороге новых великих свершений и открывает очередную эру своей великой истории. Да, наша родина приняла на себя главный удар противника. Но никто из нас не дрогнул, ни у кого не возникло даже мысли о том, чтобы сдаться, – и в итоге, совершив то, что многим за пределами наших островов казалось почти чудом, но в осуществимости чего нам самим не приходилось сомневаться, мы в конце концов оказались в достаточно благоприятном положении, что позволяет нам надеяться на грядущую победу и уверенно идти к ней, преодолевая все мыслимые и немыслимые препятствия.

Вы только что спели школьный гимн с новым куплетом, который был написан в мою честь, чем, надо сказать, несказанно польстили мне. Так вот, в этом куплете есть одно слово, которое я очень хотел бы исправить. Я намеревался это сделать еще в прошлом году, но, признаться, не отважился. Помните строчку: «И в страшный час…»?

Надеюсь, господин директор школы разрешит мне заменить в этой фразе слово «страшный» на «грозный»: «И в грозный час один из нас сумел сплотить народ…» Так-то оно лучше.

Не стоит нынче говорить о «страшном часе». Давайте будем считать его «грозным часом». Потому что на самом деле сейчас вовсе не время для страха – пришло время подвигов, самых великих подвигов за всю историю нашей нации, и мы должны благодарить Господа за то, что нам – каждому из нас по-своему – выпала возможность внести свой вклад в общее дело, которое навсегда останется в памяти нашего народа.

Закон о ленд-лизе

10 ноября 1941 года

Мэншн-Хаус, Лондон

Что нам принес этот год? Наша древняя ратуша лежит в руинах, сфера нашего внешнеполитического влияния сократилась до минимума, и практически вся Европа оказалась под каблуком нацистской тирании. Война, которую Гитлер начал вторжением в Польшу и которой сейчас охвачен весь европейский континент, перекинулась в Северо-Восточную Африку и вскоре может затронуть значительную часть Азии, а затем боевые действия наверняка распространятся и на остальные части земного шара. Тем не менее, следуя примеру, который вы, уважаемый лорд-мэр, подали, решив отпраздновать свое вступление в должность в соответствии с освященной веками традицией организации подобных торжеств, я, будучи вашим гостем, постараюсь сыграть, хотя бы в общих чертах – военное время, как известно, не терпит длинных пространных речей, – ту роль, которая традиционно отводится на таких праздниках человеку, занимающему мой пост.

Положение Европы хуже некуда. Расстрельные команды Гитлера день за днем трудятся не покладая рук в дюжине стран. Безжалостно уничтожаются норвежцы, бельгийцы, французы, голландцы, поляки, чехи, сербы, хорваты, словенцы, греки и в первую очередь русские – последним, пожалуй, достается больше всего. Целые тысячи и даже десятки тысяч людей приговариваются к смерти даже после того, как они сдаются на милость победителей: массовые казни давно стали неотъемлемой частью того порядка, который насаждается немцами в завоеванных странах. Весь мир был потрясен убийством французских заложников. После этой страшной резни, жертвами которой стали ни в чем не повинные люди, сердца всех французов, за исключением небольшой клики, заинтересованной в победе немцев, наполнились ужасом и отвращением. Изъявления благодарности нацистам за их великодушие со стороны адмирала Дарлана в такой момент вряд ли могли найти отклик в сердцах французов, а планы сотрудничества с оккупантами и палачами, вынашиваемые этим политиком, не вызывают у его сограждан ничего, кроме возмущения и замешательства. Даже главный преступник и палач, нацист-людоед Гитлер, был напуган мощным всплеском крайнего негодования, который вызвало его зверское злодеяние. Настал черед этому чудищу бояться французов, а не наоборот. В результате Гитлер так и не осмелился продолжить истребление заложников.

Но причина этого, как вы прекрасно понимаете, вовсе не в милосердии, сострадании или раскаянии, проснувшемся в грешной душе этого злодея, а в его страхе и тревоге за собственную безопасность.

По моему мнению, нам следует считать всех людей, ставших жертвами нацистских палачей в разных странах за коммунистические воззрения или принадлежность к еврейской нации, настоящими героями, равными по степени мужества солдатам, отдавшим жизнь за свою страну на поле боя. Более того, в определенном смысле смерть этих несчастных даже полезнее смерти бойцов, павших с оружием в руках. Река крови отделила немцев от всех остальных народов Европы, и она остается полноводной. Это не горячая кровь сражений, в которых противники бьются на равных, а холодная кровь виселиц и эшафотов, которую не удастся смыть на протяжении жизни еще нескольких поколений и в течение нескольких столетий.

Вот каковы основания нового европейского порядка. Вот как празднует свой триумф избранная раса, раса господ. Вот в чем суть системы террора, с помощью которого нацистские преступники и прислуживающие им предатели намерены управлять дюжиной великих европейских государств, а если получится, и всеми свободными нациями мира. Своими чудовищными деяниями они сами обрекают себя на незавидную участь – я бы даже сказал, они сами роют себе могилу. Да, наше будущее до сих пор неопределенно и непредсказуемо, но ясно одно: окровавленным рукам нацистов не суждено вершить судьбы Европы.

С момента прошлогодних торжеств в честь лорда-мэра во внешнеполитическом положении Британии произошли некоторые существенные изменения. Тогда мы боролись один на один с противником, и, кроме нас, других защитников свободы не было. Тогда нам не хватало оружия, и мы значительно уступали врагу в воздухе. А сейчас, как нам поведал полковник Нокс, в активную борьбу с нашим общим противником включилась значительная часть ВМФ Соединенных Штатов. Между тем военная машина Германии натолкнулась на мужественное сопротивление русских, нанесших ей страшный урон, и войска немецких захватчиков оказались застигнуты врасплох надвигающейся суровой русской зимой на просторах бесплодных степей. Наши ВВС наконец-то сравнялись по своей мощи и численности, не говоря уже о мастерстве, с германской авиацией.

Немногим более года назад я объявил в парламенте об отправке британской флотилии в Средиземноморье. Успешная борьба наших кораблей с германскими и итальянскими конвоями (буквально сегодня из адмиралтейства поступила информация о потоплении еще одного итальянского эсминца), беспрепятственное перемещение наших собственных грузовых судов по любым направлениям в этом регионе, сломленный боевой дух итальянских моряков – все свидетельствует о том, что мы остаемся хозяевами в этом регионе.

Сегодня я могу сделать следующий шаг. Благодаря действенной помощи, оказываемой нам в Атлантике Соединенными Штатами, благодаря потоплению «Бисмарка» и завершению строительства партии новых линкоров и мощнейших авианосцев, а также благодаря смертельному ужасу, которым сейчас охвачен итальянский флот, я готов прямо сегодня, на ежегодном чествовании лорда-мэра, официально заявить вам о нашем намерении обеспечить присутствие мощной группировки британских тяжелых кораблей – со всеми необходимыми вспомогательными судами – в Индийском и Тихом океанах для несения там боевого дежурства. Таким образом, мы протянем руку братской помощи народам Австралии, Новой Зеландии и Индии, войска которых уже проявили доблесть в сражениях на средиземноморском театре военных действий. Наряду с мерами, предпринимаемыми главными соединениями флота Соединенных Штатов, этот важный тактический шаг может служить для всех, имеющих глаза и уши, реальным доказательством того, что потенциал защитников свободы и демократии далеко не исчерпан.

Должен признать, что мне как человеку, который почти 40 лет назад, в далеком 1902 году, голосовал за альянс с Японией и всегда делал все возможное для поддержания хороших отношений с этим островным государством, неизменно восхищаясь разнообразными талантами и достоинствами его граждан, очень больно наблюдать за назревающим конфликтом между Японией и англоговорящим миром.

Всем хорошо известно, что у Соединенных Штатов есть свои давние интересы на Дальнем Востоке. Пока Америка прилагает все усилия для того, чтобы сохранить мир в Тихоокеанском регионе. Мы не знаем, получится это или нет, но, если все попытки урегулирования конфликта закончатся неудачей, я, пользуясь удобной возможностью, хочу и даже обязан подтвердить, что в случае начала военных действий между Соединенными Штатами и Японией мы, британцы, в течение часа объявим войну японцам.

Если максимально трезво оценивать нынешнюю тяжелую ситуацию, можно прийти к выводу, что, ввязываясь без всякой на то необходимости в мировую войну и идя на противостояние в Тихоокеанском регионе с государствами, население которых составляет человечества, японский народ решается на крайне опасную аванюру. Учитывая, что основным ресурсом в современной войне является сталь, такая держава, как Япония, где ежегодно производится не более 7 миллионов тонн этого металла, идет на необоснованно большой риск, беспричинно провоцируя конфликт с Соединенными Штатами, в распоряжении которых имеется около 90 миллионов тонн в год. При этом японцы еще не учитывают возможности противостояния с Британской империей. В общем, я очень надеюсь, что азиатский агрессор сможет вовремя разобраться во внешнеполитической ситуации и мир в Тихоокеанском регионе удастся сохранить. Вместе с тем мы уже приняли и продолжаем принимать все необходимые меры для защиты британских интересов на Дальнем Востоке и для защиты общего дела, судьба которого оказалась под угрозой.

Мы с замиранием сердца наблюдаем за тем, как мужественный китайский народ вот уже пять лет в одиночку, без чьей-либо помощи, защищает свободу и независимость родной земли под предводительством великого героя и военачальника генерала Чан Кайши. Если героическое сопротивление Китая против оккупации и эксплуатации не закончится его полным освобождением, это станет колоссальной катастрофой для мировой цивилизации. Вот что до глубины души волнует каждого из нас.

Возвращаясь к разговору о том, насколько наше нынешнее положение отличается от прошлогоднего, я бы хотел также напомнить вам – хотя здесь, в Сити, пожалуй, нет особой нужды напоминать об этом, – что год назад на Американской фондовой бирже никто не хотел дать нам взаймы ни доллара. Пойдя на крайние меры экономии, мы собрали около 500 миллионов фунтов стерлингов и потратили их на закупку вооружения в Америке. Но наши финансовые ресурсы были на исходе – больше взять денег оказалось решительно неоткуда. Тогда нам не оставалось ничего другого, как продолжать заказывать оружие в Соединенных Штатах, не имея ни малейшего представления о том, как мы за него расплатимся: мы надеялись на чудо и, вопреки всему, верили в лучшее.

Потом президент и конгресс Соединенных Штатов пошли на крайне важный политический шаг, приняв в двух редакциях подряд закон о ленд-лизе, в соответствии с которым на поддержку освободительной борьбы выделялось около 3 миллиардов фунтов, причем без открытия специального денежного счета для последующего погашения – на этот факт стоит особо обратить внимание, поскольку он сам по себе уникален. Отныне никто и никогда не посмеет упрекнуть американскую демократию в том, что ее душой и разумом полностью владеют деньги. Закон о ленд-лизе, без сомнения, следует рассматривать как самый бескорыстный закон за всю историю.

Мы, со своей стороны, делаем все, чтобы быть достойными той все более активной помощи, которую мы получаем. Мы добровольно пошли на беспрецедентные финансовые и экономические жертвы, и вот теперь, когда правительство и народ Соединенных Штатов открыто заявили о своей решимости помогать нам в ведении боевых действий, мы сможем ударить по врагу с максимальной силой и яростью.

Теперь мы наконец можем, не рискуя навлечь на себя обвинения в беспечности и ни в малейшей степени не ослабляя напор борьбы с нацизмом, возблагодарить Всемогущего Господа за столь многие чудеса, сотворенные им за такой короткий срок. Все произошедшее должно укрепить нашу уверенность в себе и призвать нас отдать все мужество, что есть в нашей душе, отдать каждую каплю крови, что течет в наших венах, ради достижения избранной нами великой цели.

Многие твердят, что мы должны ждать от Берлина так называемого «мирного наступления». В странах, сохранивших нейтралитет, уже налицо все характерные предпосылки для этого, что может подтвердить наш министр иностранных дел. Судя по многим признакам, нацистские преступники, по вине которых адское пламя охватило всю землю, теперь надеются ускользнуть от карающей длани судьбы и даже сохранить плоды своих бесчестных побед и награбленную добычу.

Чувствуя ответственность перед самими собой, перед нашими союзниками в России, перед правительством и народом Соединенных Штатов, мы должны дать всем четко понять, что независимо от того, будем ли мы действовать в одиночку или нам окажут поддержку, независимо от того, какой продолжительной и трудной будет борьба, британская нация, ведомая правительством Его Величества в тесном сотрудничестве с правительствами доминионов, никогда не пойдет ни на какие переговоры с Гитлером или любой другой силой в Германии, представляющей нацистский режим. Мы уверены в том, что древний лондонский Сити полностью разделяет нашу принципиальную решимость.

Война с Японией

8 декабря 1941 года

Палата общин

Когда по радио сообщили о нападении японцев на американский флот в гавани Перл-Харбор, Черчилль находился в Чекерсе, загородной резиденции премьер-министра, с американским послом Джоном Уинантом и личным представителем президента Авереллом Гарриманом. Они сразу же позвонили президенту, чтобы удостовериться в правдивости этой информации. 8 декабря Британия объявила войну Японии. Три дня спустя Германия объявила войну Соединенным Штатам.

Вчера вечером, узнав о нападении Японии на Соединенные Штаты, я счел необходимым созвать экстренное заседание парламента. Одним из ключевых принципов нашей политической системы является обязательное участие парламента в принятии всех значимых государственных решений, и я рад тому, что в этот поворотный момент войны, несмотря на довольно позднее уведомление, столь многие члены парламента смогли присутствовать на этом совещании. Около месяца назад, заручившись полной поддержкой нации и империи, от имени Великобритании я пообещал, что в случае втягивания Соединенных Штатов в войну с Японией нам понадобится не больше часа, чтобы поддержать США и тоже объявить войну японцам. В связи с этим вчера вечером у меня состоялся телефонный разговор с американским президентом, в ходе которого мы условились о времени для соответствующих заявлений. Президент пообещал, что утром направит соответствующее послание в конгресс, который, как известно, обладает исключительным правом объявлять войну от имени Соединенных Штатов, и я заверил господина Рузвельта, что мы немедленно последуем их примеру.

Однако вскоре стало известно о том, что британские территории в Малайе также подверглись атаке японцев, а спустя некоторое время из Токио поступило сообщение о том, что верховное командование Японии – странно, что не император и не правительство, – объявило о состоянии войны с Великобританией и Соединенными Штатами. Учитывая это обстоятельство, отпала всякая необходимость в том, чтобы ждать решения конгресса США. Разница во времени между Америкой и Британией составляет почти шесть часов, так что наш кабинет одобрил немедленное объявление войны Японии на сегодняшнем собрании в 12:30. Соответствующие инструкции были направлены послу Его Величества в Японии, а в час дня мы направили японскому поверенному следующую ноту:

«Министерство иностранных дел, 8 декабря 1941 года

Уважаемый господин поверенный!

Вечером 7 декабря правительству Его Величества короля Великобритании стало известно о том, что японские войска безо всякого предупреждения, будь то в форме объявления войны или предъявления ультиматума с последующим объявлением войны в случае невыполнения его условий, предприняли попытку высадиться на побережье Малайи и провели бомбардировки Сингапура и Гонконга.

Ввиду этих ничем не обоснованных действий, представляющих собой проявления неспровоцированной агрессии и нарушающих нормы международного права, включая первую статью III Гаагской конвенции, подписанной как Великобританией, так и Японией, в части начала военных действий, послу Его Величества в Токио поручено проинформировать японское императорское правительство от имени правительства Его Величества короля Великобритании о том, что отныне два наших государства находятся в состоянии войны.

С совершенным почтением к Вам, господин поверенный, имею честь быть Вашим покорным слугой,

Уинстон С. Черчилль…»

В результате внезапной атаки японцев военно-морской мощи Соединенных Штатов и Великобритании нанесен очень тяжелый урон. Я не припоминаю другого случая, когда бы наши ВМС понесли столь тяжелые и болезненные потери, как в прошлый понедельник, когда были потоплены линкор «Принс оф Уэлс» и крейсер «Рипалс». В последние несколько месяцев эти два мощных корабля гарантировали нашу обороноспособность в противостоянии военной угрозе со стороны Японии. И линкор, и крейсер точно выполнили поставленные перед ними боевые задачи: они вовремя подошли к месту дислокации вражеского флота и начали обстреливать транспортные и десантные суда противника, с которых в районе перешейка Кра осуществлялась высадка японских войск с целью оккупации Сиама и Малайи. Адмирал Филипс тщательно подготовил и спланировал эту довольно рискованную боевую операцию, которая, впрочем, ничем принципиально не отличалась от многих подобных операций, успешно проведенных нами в Северном и Средиземном морях. На этот раз бой оказался неравным: оба наши корабля были потоплены в результате многократных воздушных атак бомбардировщиков и самолетов-торпедоносцев, действовавших с большим мастерством и решимостью. Сначала крейсер и линкор подверглись удаленной бомбардировке, а затем на них обрушились три волны самолетов-торпедоносцев по 9 машин в каждой, в результате чего в наши корабли попало сразу несколько торпед. При этом, очевидно, нет никаких оснований говорить об использовании новых видов вооружений или взрывчатых веществ или о применении бомб и торпед какого-то исключительного размера. Противник одержал верх, обрушив на нас небывалое количество авиации: волны воздушных атак в конце концов достигли своей цели: оба корабля перевернулись и затонули, успев напоследок уничтожить 7 вражеских самолетов.

Эсминцы группы сопровождения пришли на помощь выжившим морякам и подняли их к себе на борт. К настоящему времени все спасшиеся члены британских экипажей уже благополучно добрались до Сингапура.

Обращение к совместному заседанию конгресса

26 декабря 1941 года

Вашингтон

Черчилль решил не мешкать и уже через день после нападения японцев на Перл-Харбор отправился в Вашингтон на борту линкора «Дьюк оф Йорк», корабля того же типа, что и «Принс оф Уэлс» и «Рипалс», которые были потоплены японцами в ходе воздушной атаки неподалеку от Сингапура. Британский премьер-министр прибыл в Вашингтон 22 декабря и почти три недели провел в гостях у американского президента в Белом доме. Главной задачей Черчилля было убедить американское правительство, что на тот момент первостепенное значение имели разгром нацистской Германии и освобождение Европы, а не ведение боевых действий против Японии в Тихоокеанском регионе. На следующий день после Рождества Черчилль получил приглашение принять участие в совместном заседании конгресса Соединенных Штатов.

Для меня большая честь быть приглашенным присутствовать сегодня здесь, в сенате Соединенных Штатов, и выступать перед представителями обеих палат конгресса. Тот факт, что многие поколения моих американских предков принимали активное участие в жизни Соединенных Штатов, а теперь я, англичанин, стою сейчас здесь и обращаюсь к вам с речью, делает этот момент одним из самых трогательных и волнующих в моей уже достаточно долгой и не такой уж бедной на события жизни. Как бы я хотел, чтобы моя мама, светлый образ которой по прошествии лет не тускнеет в моей памяти, могла сейчас присутствовать здесь. Кстати, мне пришло в голову, что если бы все сложилось с точностью наоборот, то есть если бы мой отец был американцем, а мать – британкой, то я вполне бы мог попасть в конгресс на общих основаниях. В этом случае, думаю, вы бы сегодня не впервые слышали здесь мой голос и мне бы не понадобилось приглашения, чтобы прийти сюда В то же время, будь я членом конгресса, вы бы вряд ли приветствовали меня сейчас с такой теплотой, так что, пожалуй, хорошо, что все сложилось именно так, а не иначе. Впрочем, признаюсь вам, я не чувствую особой робости и смущения, выступая перед вами, ведь в любом законодательном органе, где звучит английская речь, я как рыба в воде.

Я – плоть от плоти палаты общин. В отцовском доме мне с колыбели внушали веру в демократию. «Доверяй людям», – наставлял меня отец. В те давние времена викторианского аристократизма, когда, по словам Дизраэли, мир принадлежал не просто немногим, но очень и очень немногим, я часто видел, как во время выступлений и даже просто на улицах рабочие приветствовали отца одобрительными возгласами. Поэтому всю жизнь я сочувственно относился к общественным движениям против привилегий и монополий, которые набирали силу по обе стороны Атлантики, и без тени сомнения поддерживал идеалы, провозглашенные в Геттисбергской речи: «Власть народа, волей народа и для народа»[32]. Всеми своими должностями и званиями я обязан исключительно палате общин, преданным служителем которой я являюсь. В моей стране, как и в вашей, политические деятели с гордостью называют себя рабами государства и стыдятся, когда о них говорят как о его хозяевах. Члены палаты общин могут в любой день сместить меня с занимаемой должности простым голосованием, если решат, что такова воля народа. Но меня это нисколько не беспокоит. На самом деле я уверен, что парламентарии всецело одобрят поездку в Соединенные Штаты, совершенную мной с разрешения короля для того, чтобы встретиться с американским президентом и обсудить наши военные планы, а также спланировать проведение закрытых совещаний с участием высшего командования вооруженных сил обеих стран.

В первую очередь я хотел бы отметить, что меня сильно впечатлили и вдохновили широта взглядов и здравомыслие всех, с кем мне до сих пор довелось здесь общаться. Тому, кто не знаком со спецификой устройства и масштабами основополагающих институтов американского общества, может запросто показаться, что в них царит атмосфера всеобщего возбуждения, чрезмерного беспокойства и эгоистической озабоченности собственными проблемами, что все внимание местных политиков безраздельно поглощено недавними пугающими и крайне болезненными событиями, связанными с военным ударом по Америке. Соединенные Штаты подверглись нападению со стороны трех отлично вооруженных и могущественных диктатур. Самые мощные милитаристские державы в Европе и Азии – Германия и Япония, а также Италия объявили вам войну и начали боевые действия против вас, которые не прекратятся до полного поражения или победы одной из сторон. Но здесь, в Вашингтоне, в эти памятные дни я прочел на лицах политиков лишь олимпийское спокойствие, которое, будучи весьма далеким от беспечной самоуверенности, является лишь маской, скрывающей истинную целеустремленность и несгибаемую волю к победе. Когда Британия находилась в сложнейшем положении, мы чувствовали то же самое. Мы тоже свято верили в благополучный исход событий. Я не сомневаюсь, что вы осознаете всю тяжесть испытаний, через которые нам с вами предстоит пройти. Противостоящие нам силы громадны, жестоки и беспощадны. Злодеи и их клики, заставившие целые народы свернуть на дорогу войны и завоеваний, знают, что если они не смогут силой оружия сломить сопротивление порабощенных стран, то жестоко поплатятся за свои преступления. Эти негодяи ни перед чем не остановятся. Они располагают колоссальными запасами оружия, отлично обученными и вымуштрованными сухопутными войсками, а также авиацией и флотом. Они тщательно продумывают свои вероломные планы и способны на любую подлость и коварство.

Безусловно, у нас есть некоторые преимущества: например, наши человеческие и материальные ресурсы значительно больше, чем у наших врагов. Но пока нам удалось мобилизовать и задействовать лишь небольшую часть имеющихся ресурсов. К тому же все мы не слишком искушены в жестоком искусстве войны, и потому нас, несомненно, ждет время суровых испытаний. На начальном этапе мы можем потерять некоторые свои позиции, для восстановления которых потребуется немало труда и сил. Нас ждут различные разочарования и неудачи. Многие бедствия наверняка обрушатся на нас еще до того, как мы сможем в полной мере реализовать свой потенциал и собраться с силами. Последние 20 лет молодежи Британии и Америки неустанно твердили: война – это зло (и это правда), она никогда не повторится (а вот это оказалось ложью). Последние 20 лет молодежи Германии, Японии и Италии постоянно внушали, что участие в войне является священной обязанностью каждого гражданина и что агрессия против враждебных стран должна быть осуществлена сразу, как только будет готово необходимое оружие и приняты все организационные меры. Мы строили мирную жизнь. Наши противники плели интриги и готовились к войне. В силу этих обстоятельств, естественно, сначала мы в Британии, а теперь и вы здесь, в Соединенных Штатах, оказались в невыгодном положении, исправить которое может только время, мужество и неустанная работа.

На самом деле мы должны быть благодарны судьбе за то, что она дала нам хоть какой-то срок на то, чтобы собраться с силами и отразить вражеский удар. Кто знает, какие беды и страдания обрушились бы на нас, если бы Германия вторглась на Британские острова сразу после краха французов в июне 1940 года и если бы одновременно с этим Япония объявила войну Британской империи и Соединенным Штатам. А к настоящему моменту, к концу декабря 1941 года, мы уже очень существенно продвинулись на пути от мирной беспечности к полной боеготовности. В Великобритании выпуск военного снаряжения достиг огромных масштабов. Были предприняты впечатляющие усилия по переводу американской промышленности на военные рельсы, и теперь, когда Соединенные Штаты оказались втянуты в войну, ваши заводы и фабрики могут ежедневно принимать такие масштабные заказы, которые буквально за год-полтора позволят поднять военную мощь страны на уровень, далеко превосходящий максимальные достижения диктаторских режимов и их самые смелые прогнозы на ваш счет. При условии, что работа продолжится в том же темпе и без всяких проволочек и что нам удастся задействовать все трудовые и интеллектуальные ресурсы, все мужество, героизм и гражданские добродетели англоговорящего мира и примкнувшей к нему плеяды дружественно настроенных, преданных и готовых к сотрудничеству стран и государств, а также при условии, что все эти силы будут направлены на достижение нашей общей, самой важной цели, я думаю, вполне можно надеяться на то, что к концу 1942 года мы совершенно определенно улучшим свое стратегическое положение, а к концу 1943 года – возьмем инициативу в свои руки и приступим к масштабным наступательным действиям.

Кое-кто может всерьез испугаться и впасть в отчаяние, услышав, как я вслед за вашим президентом говорю, что эта война будет долгой и трудной. Но наши народы должны знать правду, какой бы горькой она ни была. Да и, в конце концов, ведь мы занимаемся самым благородным делом, какое только можно себе представить: мы защищаем не только свои семьи и дома, но и отстаиваем свободу других стран, а значит, к вопросу о том, когда именно придет избавление – в 1942, 1943 или 1944 году, – следует подходить философски, с учетом грандиозных масштабов нашей миссии и ее значимости для истории человечества. Сегодня, сейчас мы – хозяева своей судьбы и нам по силам решить стоящую перед нами задачу; нам хватит стойкости и мужества, чтобы выдержать все испытания и лишения, я в этом уверен. Пока мы преданы своим идеалам, пока наша воля несокрушима, у нас остается шанс на спасение. Говоря словами псалмопевца: «Не убоится худой молвы: сердце его твердо, уповая на Господа»[33]. Даже в самый трудный час мы будем ждать добрых вестей.

Враг уже ощутил первые болезненные удары: доблестно сражающаяся за свою родную землю русская армия нанесла гитлеровской тирании глубокие раны, которые наверняка вызовут нагноение и воспаление не только в плоти нацизма, но и в самом его сердце. Хвастун Муссолини оказался не у дел. Сейчас он лишь лакей и раб, послушно выполняющий волю хозяина. Он причинил много страданий и горя великому итальянскому народу. Он лишился своей империи в Африке и потерял Абиссинию, которая наконец-то обрела свободу. На момент капитуляции французов наши войска на востоке были совсем слабы и плохо экипированы, а теперь они контролируют всю территорию от Тегерана до Бенгази, от Алеппо и Кипра до истоков Нила.

Нам понадобилось несколько месяцев, чтобы подготовиться к наступлению в Ливии. В ходе решающего сражения в пустыне, которое продолжалось последние шесть недель, обе стороны дрались с крайней ожесточенностью. Из-за трудностей с поставками вооружения на фланги, простирающиеся далеко вглубь пустынных территорий, нам так и не удалось противопоставить врагу равные по численности силы. Поэтому нам пришлось использовать количественное и качественное превосходство в танках и самолетах, как британских, так и американских. Благодаря наличию необходимой техники мы наконец-то смогли сражаться с немцами на равных. Мы впервые заставили гуннов на собственной шкуре ощутить смертоносное действие тех самых машин, с помощью которых они поработили Европу. Численность войск противника в Киренаике составляла приблизительно 150 000 человек, из которых на долю немцев приходилась примерно треть. Генерал Окинлек задался целью полностью уничтожить армию противника в этом регионе, и у меня есть все основания полагать, что эта цель будет достигнута. Сейчас, когда ваша страна вступает в войну, я рад возможности представить вам, членам сената и палаты представителей, доказательства того, что, располагая необходимым оружием и тщательно планируя свои действия, мы, безусловно, можем задать жару свирепым нацистам. Те трудности, с которыми Гитлеру сейчас приходится сталкиваться в Ливии, – это лишь начало, лишь первый намек на то, что вскоре станется с ним и его пособниками во всех частях света, затронутых войной.

Есть добрые вести и с океанских просторов. Несмотря на все попытки врага разрушить коммуникации между нашими странами, через Атлантику к нашим берегам постоянным потоком идут караваны судов, доставляя нам оружие и снаряжение, без которых нам было бы гораздо сложнее противостоять натиску нацистов. Не подлежит сомнению тот факт, что Британская империя, которую полтора года назад многие считали если не раздавленной, то по крайней мере надломленной, сейчас на глазах набирает военную мощь. Наконец – надеюсь, вы простите мне эти слова, – тот факт, что Соединенные Штаты вынули меч свободы из ножен и встали на защиту правого дела, стал для меня доброй и радостной вестью.

Все эти потрясающие события последнего времени помогли порабощенным народам Европы воспрянуть духом и снова обрести надежду. Отныне вряд ли кто-то из них подчинится воле поработителей. Вера в лучшее прочно поселилась в сердцах десятков миллионов людей, и, подпитываемое этой светлой верой, в их душах вспыхнуло пламя ненависти к беспощадным завоевателям, которое разгорается все сильнее, подпитываемое презрением к коллаборационистам, этим жалким предателям, прислуживающим врагу. Больше десятка великих древних государств, стонущих сейчас под игом нацизма, ждут часа своего освобождения, когда все их граждане, независимо от вероисповедания и классовой принадлежности, смогут присоединиться в борьбе с немцами и сражаться так, как подобает настоящим воинам. Этот час обязательно придет, и торжественный колокольный звон возвестит о том, что ночь на исходе и близок рассвет.

Внезапное нападение Японии застало наши страны врасплох – откровенно говоря, мы оказались к нему не готовы. В Англии каждый имеет право спросить меня, как так получилось, что мы не сосредоточили достаточное количество современной авиатехники и сухопутных войск в Малайе и Ост-Индии. Я могу оправдать это упущение лишь теми победами, которые генерал Окинлек одержал в ходе ливийской кампании. Если бы мы распределили свои постепенно увеличивающиеся, однако по-прежнему ограниченные ресурсы между Ливией и Малайей, то в результате, скорее всего, их оказалось бы недостаточно для обоих театров военных действий. Да, положение Соединенных Штатов в некоторых частях Тихоокеанского региона стало довольно затруднительным, но, как мы все понимаем, причина возникших проблем вовсе не в том, что вы предоставляли нам помощь для защиты Британских островов и в ходе ливийской кампании, и уж точно не в том, что вы поддерживали нас в битве за Атлантику, от исхода которой во многом зависел дальнейший ход войны и в которой благодаря вам мы смогли добиться успеха. Я готов признать, что было бы гораздо лучше, если бы наши страны располагали достаточным количеством всевозможных ресурсов, которое мы бы равномерно рассредоточили по всем нашим уязвимым позициям, но, учитывая нашу медлительность в крупномасштабных приготовлениях, а также связанные с ними существенные временные затраты, на данный момент мы вряд ли могли бы надеяться на большее.

Распоряжаясь своими пока еще весьма ограниченными силами, Британия до сих пор была вынуждена принимать тактические решения под давлением обстоятельств, в условиях войны, в то время как Соединенные Штаты первоначально действовали в условиях мира. Думаю, время покажет, правильно ли мы распорядились ситуацией – объективно оценивать столь глобальные события можно лишь в исторической перспективе. Теперь, когда мы вместе, когда нас связывают узы подлинного боевого братства, когда две наши достойные нации сплотились и объединили свои силы ради общего дела, перед нами открываются совершенно новые перспективы, гораздо более светлые и радостные.

Многих удивляет тот факт, что Япония решилась сразу развязать войну и с Соединенными Штатами, и с Британской империей. Если честно, мы тоже недоумеваем, почему японцы вынашивали свой тайный план так долго; ведь они запросто могли напасть на нас еще полтора года назад, когда у нас практически не было сил, чтобы противостоять им. Вообще, анализируя сложившуюся ситуацию, нельзя не признать поведение противника иррациональным, несмотря на довольно существенные потери, которые мы уже понесли и которые нам, вероятно, еще предстоит понести в будущем. Вероятно, действиям агрессора есть лишь одно разумное объяснение: по какой-то причине нынешний момент показался Японии наиболее удобным, и, все тщательно рассчитав, враги напали на нас, полагая, что у них есть неплохие шансы на победу. Существует и другая версия, позволяющая понять происходящее. Как известно, уже много лет в политической жизни Японии доминируют тайные общества унтер-офицеров и младших офицеров армии и флота, которым удается навязывать свою волю сменяющим друг друга кабинетам и парламентам с помощью шантажа и убийств, жертвами которых становятся японские политики, противодействующие или недостаточно рьяно поддерживающие их радикальный курс. Вероятно, именно эти общества, ослепленные агрессией и одержимые жаждой завоеваний, втянули Японию в войну вопреки всем доводам рассудка. Злодеи, безусловно, многим рискуют, ведь после их бесчинств в Перл-Харборе, в Океании, на Филиппинах, в Малайе и в Голландской Ост-Индии ставкой в затеянной ими жестокой игре станет их жизнь.

Если мы сравним ресурсы Соединенных Штатов и Британской империи с ресурсами Японии, если мы вспомним еще и о ресурсах Китая, который так долго и храбро сопротивляется агрессии, а также учтем нависшую над Японией угрозу со стороны России, то завоевательные планы японцев покажутся нам еще менее благоразумными. Что, интересно, они о нас думают? Неужели они не осознают, что отныне мы ни перед чем не остановимся до тех пор, пока не преподадим им и остальным захватчикам во всем мире достойный урок?

Уважаемые члены сената и члены палаты представителей, я позволю себе на мгновение отвлечься от суровых потрясений дня сегодняшнего, чтобы обратиться к вопросам, связанным с нашим будущим. Нам предстоит вместе противостоять группе могущественных противников, которые жаждут расправы над нами; мы будем плечом к плечу защищать все, что дорого свободолюбивому человечеству. Второй раз подряд на наше поколение обрушился кошмар мировой войны; второй раз подряд на протяжении нашей жизни рука судьбы протянулась через океан, чтобы призвать Соединенные Штаты на передний край обороны. Если бы мы держались вместе после предыдущей войны, если бы мы вовремя приняли меры предосторожности, нам не пришлось бы столкнуться с новой бедой.

Разве не мы ответственны перед самими собой, перед нашими детьми и перед всем страдающим человечеством за то, чтобы не дать подобной катастрофе случиться в третий раз? Нынче чума войны, поразив Старый Свет, неизбежно оборачивается разрушительными последствиями и для Нового Света. Чувство долга и здравый смысл в равной степени обязывают нас, во-первых, в мирное время обеспечить постоянный контроль над потенциальными очагами размножения микробов злобы и ненависти и, во-вторых, создать такую международную организацию, которая бы на начальных этапах останавливала распространение подобных эпидемий, не позволяя им распространиться по всей земле.

Лет пять-шесть назад Соединенным Штатам и Великобритании не составило бы никакого труда без единой капли крови принудить Германию выполнить положения о разоружении, включенные в мирные договоры, которые все мы подписали после Великой войны. В этом случае мы также могли бы гарантировать Германии доступ к сырью, которое в соответствии с Атлантической хартией должно быть доступно всем нациям, включая и победителей, и побежденных. Мы упустили этот шанс. Подобного случая нам больше не представится. Однако чудовищные удары судьбы заставили нас вновь сплотиться и осознать собственное предназначение: воистину слеп должен быть разум того, кто не видит, что все происходящее здесь, на земле, является частью высшего замысла, покорными исполнителями которого нам выпала честь стать. Будущее сокрыто от нас, но, несмотря на это, я живу надеждой и искренней верой в то, что ради своей безопасности и всеобщего блага британский и американский народы впредь всегда будут идти вместе, рука об руку, к величию, справедливости и миру.

«Ай да цыпленок! Ай да шея!»

30 декабря 1941 года

Совместное заседание канадского парламента, Оттава

Черчилль совершил краткосрочную поездку в Канаду, где 29 декабря 1941 года принял участие в заседании канадского правительства военного времени. На следующий день он выступил перед парламентом Канады.

Я бы хотел обратить ваше внимание на то, что мы никогда не жаловались на судьбу и не просили врага о снисхождении. Мир по душе народам Британской империи. Нам не нужны чужие земли и богатства, но мы совсем не робкого десятка. Мы преодолели трудный путь через столетия, через океаны, через горы и прерии, и теперь вряд ли кто-нибудь посмеет назвать нас мягкотелыми неженками.

Посмотрите на жителей нашей столицы, лондонцев, и осознайте, через что им пришлось пройти. Но они не сдались и не пали духом, в самые сложные моменты они продолжали повторять: «Мы справимся!», они показали нации пример несгибаемого мужества, при этом не требуя к себе особого отношения и открыто заявляя: «Что годится для остальных, то годится и для нас». Мы не просили противника менять правила игры. Мы никогда не опустимся до уровня немцев или японцев, но если кому-то по нраву самые жесткие меры, мы тоже можем их применить. Гитлер и его нацистская шайка посеяли ветер, так пусть теперь пожинают бурю. Какой бы продолжительной ни была борьба, сколь бы тяжелые формы она ни приняла, мы не опустим руки и не оставим поле боя…

Давайте проанализируем случившееся. Мы вступили в эту войну совершенно неподготовленными, поскольку должны были исполнить свои международные обязательства и оказать поддержку Польше, на которую вероломно напал Гитлер и которая после недолгого сопротивления ему покорилась. Затем последовали те семь месяцев неопределенности, которые по эту сторону Атлантики окрестили «странной войной». Потом немцы вдруг обрушили всю свою военную мощь на Норвегию, Данию, Голландию и Бельгию. Все эти страны, безупречно соблюдавшие нейтралитет и до последнего момента получавшие от Германии заверения в дружбе, были застигнуты врасплох, завоеваны и растерзаны. Жуткая бойня в Роттердаме, жертвами которой стали 30 000 человек, показала поистине варварскую сущность немецких летчиков, беспощадно уничтожающих беззащитные города. Варшава и Белград также превратились в руины в результате жесточайших бомбардировок.

Наконец, настал черед Франции пережить страшную катастрофу. Французская армия потерпела крах, а французская нация оказалась в полной растерянности и до сих пор толком не понимает, как ей быть. Французское правительство по собственной инициативе торжественно поклялось нам не заключать сепаратный мир с врагом, намереваясь перебраться в Северную Африку и возглавить Французскую империю, – все эти меры были и в их, и в наших интересах. Находясь в Африке, французское руководство смогло бы при нашей поддержке добиться превосходства на море, а также получить признание Соединенных Штатов и воспользоваться своими заокеанскими финансовыми накоплениями. Если бы все пошло по плану, то уже к концу 1940 года нам удалось бы добиться выхода Италии из войны, а Франция заняла бы законное место в координационных органах союзников и села за стол переговоров на стороне победителей. Однако французские генералы сбили всех с толку. В ответ на мои заверения в том, что вне зависимости от политического курса Франции Британия будет сражаться в одиночку, эти генералы с пеной у рта доказывали своему премьер-министру и сомневающимся членам кабинета: «В течение трех недель Англии свернут шею, как цыпленку». Ай да цыпленок! Ай да шея!

«Требую поставить на голосование вопрос о доверии»

27 января 1942 года

Палата общин

В связи с ухудшением ситуации на всех фронтах Черчилль через Бермуды на гидросамолете поспешил обратно в Англию. Между тем в Северной Африке продолжалось наступление армии генерала Роммеля на восток по направлению к Каиру и Суэцкому каналу. На Дальнем Востоке 25 декабря 1941 года под натиском японцев пал Гонконг, а британские силы в Сингапуре оказались в окружении. В книге мемуаров «Поворот судьбы» Черчилль так описал этот сложный период: «Я твердо решил не идти на уступки, взять всю ответственность за происшедшее на себя и поставить на голосование в палате общин вопрос о доверии». Проведенное после трехдневных дебатов голосование закончилось триумфальной победой Черчилля, в поддержку которого выступили 464 парламентария.

В работе любого правительства бывают моменты, когда необходимо расставить все точки над i. Каждый, кто в течение последних нескольких недель читал газеты и следил за положением дел внутри страны и за ее пределами, наверняка подтвердит, что сейчас как раз такой момент.

Вернувшись в Британию, я пришел к выводу, что обязан удостовериться в поддержке правительства палатой общин и организовать голосование по данному вопросу. Это абсолютно стандартная конституционная демократическая процедура. Думаю, не подлежит сомнению необходимость в проведении дебатов по текущей международной ситуации. Лично я сделал все необходимое для того, чтобы запланированная трехдневная дискуссия стала максимально открытой и подробной. В ходе нее любой член парламента сможет высказать все, что сочтет нужным, об администрации, составе правительства или отдельных его членах и подвергнуть руководство страны сколь угодно жестокой критике при условии неукоснительного соблюдения правил неразглашения военных секретов. Разве не это принято называть свободой слова? Разве можно себе представить более высокий уровень демократии? Общественные институты очень немногих стран обладают достаточным запасом прочности для того, чтобы позволить себе подобные вольности в нынешние неспокойные времена.

Пожалуй, мне следует сразу объяснить членам палаты, почему я решил обратиться к ним за поддержкой именно сейчас и именно в такой форме. Изначально предполагалось не проводить голосования и ограничиться трехдневными дебатами, в ходе которых те из членов палаты, кто не обременен особенно тяжелой ответственностью, без сомнения, принялись бы с наслаждением осыпать правительство бранью. В этом случае представители оппозиционно настроенной прессы – а среди журналистов немало тех, чья враждебность по отношению к руководству страны очевидна, – в конце концов, всюду раструбили бы, что кредит доверия правительству исчерпан, и даже наверняка намекнули бы, что после всего произошедшего они в личных беседах со мной однозначно дали мне понять, что я крайне рискую, затевая голосование по вопросу о вотуме доверия своему кабинету со стороны парламента.

И даже этим дело бы не ограничилось. Нам следует помнить, что известия о наших внутриполитических неурядицах тут же облетели бы весь мир и враги в своих радиопередачах каждый вечер стали бы повторять, что британский премьер-министр отныне не имеет права выступать от имени нации, ибо дни нынешнего правительства сочтены. Те, кто регулярно слушает гневную клеветническую пропаганду, передаваемую в эфире с континента, подтвердят справедливость моих прогнозов. Разумеется, все эти смелые заявления – на самом деле лишь гнусные сплетни, но любые сомнения относительно стабильности положения нашего правительства не идут нам на пользу.

У этой проблемы есть еще один немаловажный аспект. Долгое время наш остров оставался последним оплотом борьбы с нацизмом, не давая угаснуть факелу свободы. Теперь мы уже не одни. Теперь мы среди друзей и единомышленников, мы с теми, кто ведет за собой 26 объединенных наций, на долю которых приходится более 3/4 населения земного шара. В этой связи всем должно быть понятно, что тот, кто в данный момент говорит от имени Британии, представляет не только волю и интересы народа – а в том, что у меня есть на это право, я полностью уверен, – но и волю и интересы членов парламента, в том числе палаты общин. Наше государство кровно заинтересовано в том, чтобы весь мир был официально уведомлен о полномочиях нашего правительства.

За последнее время мы получили немало печальных новостей с Дальнего Востока, и, думаю, велика вероятность того, что по причинам, о которых я расскажу чуть позже, в ближайшем будущем ситуация еще более осложнится. Из нынешнего потока трагических известий когда-нибудь можно будет составить летопись грубых ошибок и просчетов, допущенных как в планировании военных операций, так и в их реализации. Никто не собирается делать вид, будто все происходящее не связано с нашими собственными промахами и неудачами. Шквал бедствий вот-вот накроет нас с головой, и это еще одна причина, по которой я требую официального подтверждения доверия правительству со стороны палаты общин, которая пока еще ни разу за всю войну не уклонилась от исполнения своих обязанностей. В данном случае долг парламентариев состоит в том, чтобы, во-первых, обеспечить максимальную свободу дебатов и, во-вторых, организовать по их итогам открытое прямое голосование. Только так мы сможем разобраться в нынешней ситуации, а все те, кому небезразлична судьба нашего государства, будь то друзья или враги, внутри страны или за рубежом, узнают об истинном положении дел и определятся со своей позицией. Как раз потому, что в проводимых нами свободных дебатах смогут принять участие не более 20–30 членов парламента, я требую, чтобы остальные 300–400 его членов, которые не успеют выступить, выразили свое мнение с помощью голосования.

Мое требование провести голосование по вопросу о доверии руководству страны напрямую связано с тем, что уже сейчас наши дела обстоят не лучшим образом, а вскоре мы наверняка столкнемся с еще более серьезными трудностями. Сегодня решение о вотуме доверия будет официально оформлено и вынесено на рассмотрение. Я не понимаю, как данная мера может кому-то помешать. Если у членов парламента есть конструктивные критические замечания или предложения, связанные с внесением коренных изменений в политический курс, проводимый правительством в его нынешнем составе, то мы с пониманием и даже благодарностью отнесемся к любой, самой жесткой критике, высказанной ими в наш адрес в ходе дебатов. Но если кто-либо из уважаемых коллег просто испытывает неприязнь к правительству и считает, что интересы государства требуют его расформирования, он должен найти в себе мужество выразить свое мнение в ходе голосования. Не нужно бояться высказываться и в ходе дебатов: вы можете говорить прямо, без обиняков, а правительство, со своей стороны, изо всех сил постарается выполнить любые разумные требования. Не стоит юлить и изворачиваться в процессе дискуссии, а при голосовании нужно открыто выражать свою позицию. Лично я не раз голосовал против правительств, в поддержку которых меня до этого избирали, и, анализируя свои решения, я понимаю, что иногда они были полностью оправданы. В это трудное время каждый должен делать то, что считает своим долгом.

В настоящее время палата общин – самое авторитетное законодательное собрание в мире, поэтому ее члены не должны забывать об огромном влиянии, которое любые их действия оказывают на международную политику. При этом нам нужно обязательно учитывать, что за рубежом многие не слишком хорошо знают нашу страну и наши порядки. Когда несколько месяцев назад сюда прилетел Рудольф Гесс, он был твердо убежден, что для того, чтобы отстранить от власти тех, кого он называл «черчиллевской кликой», и обеспечить избрание такого правительства, с которым Гитлер мог бы, проявив великодушие, договориться о заключении мира на почетных условиях, немцам достаточно найти подход к определенным кругам британского общества. Особенно значимым в этой связи представляется тот факт, что Гесс входит в ближайшее окружение Гитлера и, по-видимому, разделяет общие иллюзии, царящие среди нацистов. В то же время, смею вас уверить, что, едва я вернулся в страну, как на меня обрушился поток запросов от дюжины наших встревоженных соседей, обеспокоенных потенциальной отставкой правительства Его Величества. Кроме того, я имел возможность проанализировать огромное количество отчетов о содержании материалов вражеской пропаганды, распространяемых в нескольких десятках стран: судя по этим отчетам, противник явно пытается убедить себя и всех окружающих, что нынешнее руководство Британии вот-вот лишится власти. Мы с вами отлично знаем, что это неправда, но когда о потенциальном роспуске нашего правительства всерьез начинают рассуждать за рубежом, это не лучшим образом сказывается на нашем международном авторитете и эффективности предпринимаемых нами совместных усилий. В данных обстоятельствах я отнюдь не прошу о снисхождении или одолжении. Я лишь хотел бы, чтобы палата открыто выразила свое отношение к правительству, и поэтому, придерживаясь традиционных принципов конституционного парламентаризма, я выступаю за свободные дебаты и открытое голосование…

Никогда не было, да и не могло быть такого момента, когда Великобритания или Британская империя в одиночку на равных противостояла бы Германии и Италии, продолжая при этом битву за Британию, битву за Атлантику и битву за Ближний Восток и в то же время поддерживая в полной боеготовности свою армию в Бирме, на Малайском полуострове и в целом на Дальнем Востоке, чтобы в любой момент отразить удар такой огромной милитаристской империи, как Япония, обладающей более чем 70 механизированными дивизиями, третьим по мощи военно-морским флотом в мире, многочисленной авиацией и огромной наземной армией, состоящей из почти 90 миллионов безрассудно храбрых азиатских воинов. Если бы мы рассеяли свои силы по бескрайним просторам Дальнего Востока, то потерпели бы крах. Если бы мы стали в срочном порядке перебрасывать крупные соединения войск, которые сейчас так нужны на фронте, в регионы, где пока не ведутся боевые действия и куда война может никогда не добраться, мы бы совершили большую ошибку. Поступив таким образом, мы упустили бы свой шанс – который в последнее время превратился в реальную возможность – благополучно выбраться из того ужасного положения, в котором оказались.

В преддверии намеченного голосования члены палаты должны определиться с ответом на вопрос о том, верно ли поступило правительство Его Величества, когда при распределении сил и техники, которые мы могли отправить за рубеж, отдало предпочтение таким направлениям, как Россия, Ливия и в меньшей степени Восточное Средиземноморье и Каспийский регион, где существует опасность открытия нового фронта, и правильно ли было, с нашей стороны, в течение довольно продолжительного времени поддерживать значительно более низкие показатели численности войск и техники на Дальнем Востоке, чем на других театрах боевых действий…

Позвольте мне в заключение вернуться к тому, насколько существенно изменилось наше положение за последние несколько месяцев и в особенности за последние несколько недель. В настоящее время мы вынуждены рассматривать возможность продолжения войны не только в 1942-м, но и в 1943 году, а заглядывать дальше в будущее, как я уже говорил, просто не имеет смысла. В тот момент, когда Соединенные Штаты подверглись внезапному нападению со стороны Японии, Германии и Италии, то есть 7 декабря 1941 года, я твердо решил, что мой долг состоит в том, чтобы пересечь Атлантику и установить максимально доверительные отношения с президентом и правительством Соединенных Штатов, а также укрепить как личные, так и профессиональные связи между британскими начальниками и сотрудниками штабов и их американскими коллегами.

Оказавшись за океаном, я просто не мог не посетить Канаду, наш славный заокеанский доминион. Думаю, члены палаты с радостью и неподдельным интересом прочтут вчерашнюю речь премьер-министра этой страны о ее возрастающем вкладе в общее дело борьбы с нацизмом в виде людских, денежных и материальных ресурсов. Значительную часть этого вклада составляет финансовая помощь, которую канадское правительство уже предложило нашей стране. Речь идет о сумме в 1 миллиард канадских долларов, то есть о 225 миллионах фунтов стерлингов. Уверен, что члены палаты позволят мне выразить нашу искреннюю признательность правительству Канады за это весьма своевременное и щедрое предложение. История Британской империи не помнит более щедрых подарков, что подтверждает серьезность намерений Канады сделать все возможное, чтобы помочь нам победить в этой войне.

За те три недели, что я провел в доме господина Рузвельта, в кругу его семьи, мне удалось наладить с ним не только деловые, но и, смею надеяться, дружеские отношения. Теперь мы можем быть абсолютно искренни друг с другом и обходиться без лишних церемоний. На прощание американский президент пожал мне руку и сказал: «Мы будем драться до последнего, чего бы нам это ни стоило». За его плечами – колоссальный и пока еще не задействованный в борьбе потенциал народа США, со вступлением которого в войну практически все западное полушарие оказывается втянуто в нынешний мировой конфликт.

Хотя я не могу не чувствовать, как постепенно где-то в глубине рождается и набирает силу волна надежды, которая вот-вот подхватит и понесет нас и все истязаемые народы вперед, к благополучному исходу, к конечной цели – к победе и освобождению, в то же время, если честно, сейчас бремя войны кажется мне гораздо тяжелее, чем даже в страшные дни лета 1940 года. Столько открытых фронтов, столько уязвимых мест, столько неизбежных неудач, столько назойливых крикунов, призывающих именно сейчас, когда мы можем вздохнуть более-менее свободно, за чужой счет воспользоваться в корыстных интересах теми сомнительными преимуществами, которые дают нам невзгоды войны! В этих условиях, полагаю, у меня есть полное право обратиться к палате общин, верным слугой которой я являюсь, с просьбой не оказывать на меня давление, не заставлять меня, вопреки голосу совести и здравому смыслу, укреплять свои собственные позиции ценой репутации моих коллег и не принуждать меня совершать поступки, которые, несмотря на их якобы очевидную полезность, на самом деле могут осложнить ход войны. Напротив, я прошу уважаемых парламентариев оказать мне всемерную поддержку и помощь. Не в моих привычках пытаться предсказывать будущее. Я полностью придерживаюсь все тех же убеждений, что и прежде: как вы помните, я никогда не обещал британцам ничего, кроме крови, тяжкого труда, пота и слез. Сейчас, пять месяцев спустя, я бы еще добавил к этому перечню «многочисленные промахи, ошибки и разочарования». Но, видя, как сквозь тучи пробиваются яркие лучи солнца, заливая ярким светом дорогу перед нами, я все-таки беру на себя смелость обратиться к палате общин с требованием дать ответ на вопрос о доверии правительству, чтобы этот ответ стал еще одним эффективным орудием в арсенале Объединенных Наций и помог нам в борьбе с врагом.

«Сингапур пал»

15 февраля 1942 года

Выступление по радио, Лондон

15 февраля генерал Персиваль, осуществлявший общее командование войсками Британии и доминионов в Сингапуре, пошел на безоговорочную капитуляцию и без дальнейшей борьбы отдал территории этой колонии японцам.

Сегодня вечером я адресую свое радиовыступление вам, жители Австралии и Новой Зеландии, чью безопасность мы всячески стараемся обеспечить, а также вам, наши преданные друзья в Индии и Бирме, вам, наши доблестные союзники, голландцы и китайцы, и вам, граждане Соединенных Штатов, с кем нас связывают узы родства и братства. Я обращаюсь к вам в связи с печальным событием – тяжелым военным поражением, чреватым весьма серьезными последствиями. Это настоящий разгром для Британии и Британской империи. Сингапур пал. Весь Малайский полуостров оказался под контролем врага. Над нами нависла новая угроза, в то время как ни одна из тех опасностей, с которыми мы до настоящего времени более-менее успешно справлялись и у себя в стране, и на востоке, не утратила своей значимости. А значит, настал один из тех моментов, когда народу Британии, британской нации в очередной раз предстоит проявить свои высокие моральные качества и свой боевой дух. Это один из тех моментов, когда шок от внезапного горя может послужить мощным стимулом для активного противодействия силам противника и для победы над ним. Это самый подходящий момент для того, чтобы показать ту выдержку и то самообладание, которые вкупе с твердой решимостью не так давно помогли нам спастись из лап смерти. Это еще одна возможность для нашего народа в который раз за многовековую историю Британии продемонстрировать готовность и умение встречать удары судьбы с достоинством и закаляться и крепнуть в упорной борьбе. Мы должны помнить, что отныне мы не одни. У нас много достойных союзников. Три четверти человечества сейчас шагают с нами в ногу. Будущее множества наций зависит от наших действий. Пока нам удавалось держать удар. Значит, мы должны выстоять и сейчас. Так давайте же все вместе смело встретим бурю и преодолеем ее.

Два года премьерства

10 мая 1942 года

Выступление по радио, Лондон

На фоне всех текущих невзгод и неудач Черчилль пытается дать более-менее объективную оценку первым двум годам своей работы на посту премьер-министра.

Сегодня исполняется ровно два года с тех пор, как я начал работу в качестве первого министра Его Величества. В связи с этим мне показалось целесообразным в сегодняшнем выступлении предложить вам на мгновение оглянуться, вспомнить все, через что мы прошли за это время, оценить наше нынешнее положение и с осторожностью, но в то же время с определенной уверенностью заглянуть в будущее.

Страшный период, который мы пережили, был, без сомнения, беспокойным и очень напряженным; мы познали множество неудач и разочарований. Ровно два года назад в это самое время немецкие захватчики безжалостно громили Голландию и Бельгию. Вскоре после этого мы стали свидетелями полного разгрома французов, завершившегося роковой капитуляцией в Бордо. Муссолини, этот итальянский авантюрист, решил, что ему представился шанс добиться легкой победы и заполучить богатую добычу, не пожертвовав ничем. Он вонзил нож в спину гибнущей Франции и хотел покуситься на Британию, которая, как он думал, обречена. Мы остались в полном одиночестве – нам удалось эвакуировать четверть миллиона наших солдат из Дюнкерка, которые во время операции по их спасению были вынуждены бросить боевую технику и оружие. Между тем нам и без того не хватало вооружений: перед лицом победоносной беспощадной Германии и отлично оснащенной, тщательно подготовленной Италии мы оказались почти беззащитны.

Над нашей родиной, над нашим островом нависла угроза вражеского вторжения; Средиземное море оказалось закрыто для нас: отныне мы могли пользоваться лишь обходным маршрутом вокруг мыса Доброй Надежды, находившегося под охраной генерала Смэтса. Казалось, что нашим немногочисленным и плохо экипированным войскам в Египте и Судане суждено погибнуть. Весь мир, даже наши лучшие друзья думали, что мы обречены. Мы и сами уже морально готовились к тому, что нас завоюют или истребят. В этот трагический и судьбоносный момент нашей истории мы объединились: мы все как один преисполнились решимости бороться и если умереть, то с оружием в руках. Мы отринули страх и сомнения; мы бросили вызов врагам; мы поступили так, как велел наш долг, и, по милости Божьей, мы остались в живых.

В те дни мне посчастливилось стать главным представителем интересов и воплощением надежд и чаяний британской нации на опасном повороте ее судьбы. Для меня это была великая честь, далеко выходящая за пределы всего того, на что я когда-либо надеялся и о чем когда-либо мечтал. Это была уникальная возможность, от которой я не имел права отказаться. После падения Франции мы целый год оставались в изоляции, крепко удерживая в руках знамя свободы и не позволяя миру потерять надежду на спасение. Мы сломили сопротивление Итальянской империи, уничтожили или захватили в плен почти всю африканскую армию Муссолини, освободили Абиссинию и защитили и продолжаем успешно защищать Палестину, Сирию, Персию и Ирак от посягательств немцев. Мы потерпели сокрушительное поражение, когда попытались помочь героически защищавшимся грекам. Стиснув зубы, мы перенесли не один тяжелый удар на самых разных фронтах, и еще большее количество ударов враг нанес по нашим городам здесь, в Британии. Все это время мы, ободряемые и поддерживаемые президентом Рузвельтом и Соединенными Штатами, сражались в одиночку против полчищ врагов, полные твердой решимости.

Каково наше нынешнее положение? Разве сейчас у кого-нибудь могут возникнуть сомнения в том, что наше будущее, если только мы действительно достойны его, в наших руках? Как в прошлую, так и в эту войну мы продираемся через многочисленные неудачи и поражения к полной и окончательной победе. Для победы нам не нужно ничего другого, кроме стойкости и упорства. Отныне мы уже не беззащитны – у нас вполне достаточно оружия. Мы больше не одни – у нас есть могущественные союзники, которые, будучи связаны с нами неразрывными узами клятвенных обещаний и общими интересами, борются с нами плечом к плечу в рядах Объединенных Наций. У нынешнего положения дел возможен только один исход. Когда именно мы добьемся своего и как это произойдет, я вряд ли предскажу. Но, зная, какие колоссальные ресурсы находятся в нашем распоряжении, мы должны отдавать себе отчет в том, что, как только они будут полностью задействованы – а это не только может, но и обязательно должно быть сделано, – мы смело шагнем в неизвестность и наконец завоюем победу.

Пока мы боролись в одиночку, наши силы неуклонно росли. Однако только очень прозорливый человек мог бы в те страшные дни решиться предположить, каким именно образом нам удастся победить. И вот, как это уже не раз случалось прежде в истории нашего острова, благодаря своему упорству и твердости – если хотите, даже упрямству – в борьбе с тиранией, поработившей целый континент, мы дождались момента, когда наш враг совершил роковую ошибку. Не только у руководителей демократических стран и парламентских республик, но и у диктаторов бывают промахи. Более того, я смею надеяться, что, когда станут известны все подробности происшедшего, выяснится, что в своих тщательных приготовлениях и злодейских планах диктаторы допустили гораздо более серьезные просчеты, чем лидеры демократических стран, на которые они напали. Даже Гитлер совершает ошибки. В июне прошлого года он без всякого повода вторгся в Россию, нарушив тем самым пакт о ненападении. На тот момент у немецкого тирана была самая сильная в мире армия, закаленная в боях, окрыленная невероятной чередой побед, экипированная всем необходимым снаряжением и самым современным оружием. Гитлер имел два очевидных преимущества: внезапность и вероломство. Он повел в бой на Россию отборных арийцев, гордость германской нации.

Ни одному другому правительству, ни одной другой стране не удалось бы выжить после столь масштабных потерь, какие за короткое время понесли русские под предводительством своего вождя Сталина. Но, как и мы, они твердо решили не уступать. Они встали грудью на защиту родной земли. Они не дрогнули перед лицом противника. С самого первого дня войны, в течение целого года и вплоть до настоящего момента они дрались с непоколебимым мужеством. И с самого первого дня, сразу после нападения нацистов, когда никто не мог предсказать, как будут развиваться события, мы протянули России руку дружбы и заключили с ней союз с целью уничтожения нацизма. Тогда Гитлер совершил вторую грубейшую ошибку. Он забыл о зиме. В России, знаете ли, бывает зима, когда температура месяцами держится на очень низких отметках. Выпадает снег, свирепствуют морозы – в общем, приятного мало. Так вот, Гитлер почему-то совершенно забыл о русской зиме. В школе он, должно быть, не отличался особым прилежанием и прогулял тот урок, на котором остальным ученикам рассказывали об особенностях северного климата. Невежество обошлось тирану очень дорого: наступившая зима застала врасплох легко одетых солдат вермахта, а тут еще и осмелевшие русские, как назло, пошли в контратаку. Никто не может сказать наверняка, сколько миллионов немцев уже сгинули в заснеженной России. Ясно только, что, по самым скромным подсчетам, их там погибло больше, чем за все четыре с четвертью года прошлой войны. Впрочем, Гитлер настолько ослеплен жаждой крови и завоеваний, а его власть над немцами так велика, что на днях он пытался вдохновить своих верных бойцов на подвиги, заявляя, что во вторую русскую зиму его войска будут лучше одеты, а техника более тщательно подготовлена, чем в первую.

Из этого заявления следует вывод о том, что война будет продолжаться еще очень долго. Такой прогноз должен был отрезвляюще подействовать на немецких солдат, охладив их пыл, подобно ледяным ветрам России. Через какие еще страдания и муки придется пройти воинам Германии в этой кровавой бойне? Какие испытания предстоят Гитлеру? Бесстрашные войска русских уже гораздо лучше экипированы и вооружены, чем в прошлом году, и к тому же имеют достаточный опыт борьбы с нацистскими захватчиками. Агрессору придется сражаться с окрепшим и собравшимся с силами противником. А что между тем происходит у Гитлера за спиной? За спиной у него – закованная в цепи, голодающая Европа, где расстрельные команды трудятся не покладая рук и где, вопреки их усилиям, растет огромная ненависть к слову «нацизм», такая страшная ненависть, какой никто никогда не испытывал ни к одному другому слову за всю историю. Европе достаточно малой искры, чтобы заполыхать пламенем освободительной борьбы.

Но это не все опасности, подстерегающие Гитлера. Ему не дают покоя мы и наши союзники, великая Республика Соединенных Штатов. Королевские ВВС постоянно усиливают свой натиск: налеты британских, а теперь еще и американских бомбардировщиков на Германию должны стать отличительной особенностью этого года мировой войны. Пришло время использовать наши военно-воздушные силы, все более значительно превосходящие по численности и мощи авиацию противника, для регулярного нанесения массированных ударов по Германии, этому очагу мирового зла, этому стратегическому плацдарму, откуда железная рука нацизма сейчас тянется к самому сердцу России. Теперь, когда германские армии истекают кровью и растрачивают свои силы на ведение боевых действий по всему русскому фронту протяженностью 2000 миль, когда в Третий рейх непрерывно поступают известия об огромных потерях, исчисляемых сотнями тысяч человеческих жизней, пришло время примерно наказать народ Германии за злодеяния его правителей непосредственно на его земле, разрушая у него на глазах фабрики и порты, от которых зависит успех нацистов в войне.

В последнее время немецкая пропаганда неоднократно обращалась к британской общественности с призывом отказаться от жестоких методов ведения войны, которые, по мнению немцев, являются исключительной прерогативой «расы господ». Похоже, господину Гитлеру не понравилось, как мы обошлись с его страной, и потому он обрушил на нас очередную порцию страшных угроз, причудливо перемежающихся с жалобными стенаниями. Он официально предупредил нас, что, если мы продолжим бомбить немецкие города и находящиеся в них заводы и военные базы, он нанесет ответный удар и разрушит все наши соборы и исторические памятники, во всяком случае, те из них, что находятся вблизи побережья. Что ж, нам не впервой слушать такие обещания. Полтора года назад, в сентябре 1940 года, когда Гитлер полагал, будто обладает подавляющим превосходством в воздухе, он уже заявлял, что «сотрет с лица земли» наши города – я дословно цитирую его выступление. И, следует признать, этот злодей сделал все, чтобы выполнить свое ужасное обещание. Теперь, когда обстоятельства изменились, господина Гитлера вдруг стал волновать вопрос о гуманности столь жутких способов ведения войны. Как жаль, что эта мысль не пришла ему в голову перед бомбардировкой Варшавы, накануне убийства 20 000 голландцев в беззащитном Роттердаме или когда он решил жестоко отомстить свободолюбивым жителям Белграда! В дни своего триумфа нацистский лидер не упускал возможности хвастливо заявить о том, что на каждую тонну бомб, сброшенную нами на Германию, он ответит десятком или даже сотней тонн бомб, сброшенных на Британию. Так он говорил и так думал. Нам действительно в течение какого-то времени приходилось очень туго от превосходящих сил противника и его неуемной кровожадности.

Но теперь все изменилось с точностью до наоборот. Мы способны доставить в Германию во много раз больше тонн взрывчатки, чем Гитлер может направить сюда, и это соотношение будет продолжать увеличиваться в нашу пользу на протяжении будущего лета, и осени, и зимы, и весны, и потом в следующем году до самого конца войны! Точность наших бомбардировок возросла почти в два раза, и, если мы будем продолжать в том же духе, думаю, этот показатель еще улучшится. Наряду с этим предпринятые нами меры по борьбе с немецкими рейдерами более чем оправдали не только то колоссальное количество времени и сил, которое было потрачено на их разработку, но и тот впечатляющий размах, с которым эти меры реализуются. За апрель мы уничтожили десятую часть всей ударной авиации, которая участвовала в атаках на наш остров; при этом, несмотря на то, что мы задействовали в десятки раз больше самолетов, доля наших потерь оказалась намного меньше. Мы долго ждали возможности поквитаться с противником, терпеливо снося все тяготы, и наконец дождались.

Вы, должно быть, помните, как в немецких пропагандистских фильмах, призванных держать в страхе нейтральные страны и служить прославлению невероятной жестокости нацистов, часто можно было видеть кадры, на которых эскадрильи тяжело нагруженных грозных бомбардировщиков сначала летят боевым порядком, а потом сбрасывают град бомб на беззащитные города и деревни, превращая их в дымящиеся безжизненные руины. С самого начала войны это преподносилось нейтральным странам в качестве иллюстрации немецкого подхода к ведению боевых действий. Таким образом немцы хотели заставить весь мир поверить в то, что сопротивляться Германии невозможно и что самый безопасный и простой выход в этой ситуации – добровольная капитуляция и беспрекословное подчинение. Отныне все это в прошлом! Жернова Господни мелют медленно, но верно. Что до меня, то я вижу проявление высшей, идеальной справедливости в том, что самих злодеев, обрушивших столько ужасов и суровых испытаний на человечество, теперь ждут сокрушительные удары заслуженного возмездия.

У нас есть полный перечень немецких городов, где размещаются промышленные объекты, составляющие основу военной машины нацизма. Мы во что бы то ни стало должны поквитаться с ними так же, как мы уже поквитались с Любеком, Ростоком и еще полудюжиной стратегически важных населенных пунктов. При этом мирные граждане Германии могут легко избежать опасности. Все, что им нужно сделать, – это покинуть те места, где производится военное снаряжение, уйти с работы, отправиться в сельскую местность и оттуда наблюдать за тем, как горят фабрики, заводы, порты и покинутые дома. В этом случае у немцев будет время подумать и раскаяться, вспомнить о миллионах русских женщин и детей, обреченных ими на смерть в снегах, о массовых казнях крестьян и военнопленных, совершаемых нацистами – где с большим размахом, где с меньшим – в столь многих древних государствах Европы. Быть может, в результате немцы поймут, что вся вина за ту череду бедствий и массовых убийств, которая в конце концов приведет Германию к неминуемой гибели, лежит на преступном гитлеровском режиме и что свержение тирана – это первый шаг на пути к освобождению всего человечества.

Сейчас, в этот период затишья – пусть и предвещающего бурю, но все-таки затишья, – мы ждем, когда яростный ураган с новой силой разразится на русском фронте. Мы не знаем, когда именно он начнется; у нас пока нет никаких сведений о массовой передислокации немецких войск, без которой невозможна ни одна их крупномасштабная наступательная операция. Возможно, гитлеровцам удалось сохранить свои приготовления в тайне, или же они пока отложили дальнейшие действия на восточном направлении. Но сегодня уже 10 мая – время уходит. Мы шлем свой привет русским войскам и надеемся, что тысячи танков и самолетов, которые Британия и Америка отправили им на помощь, станут полезным дополнением к тем впечатляющим запасам военного снаряжения, которые они сами смогли себе обеспечить.

Есть, однако, один серьезный вопрос, о котором я не могу не упомянуть. Советское правительство выразило мнение, что в ходе своего наступления немцы могут пойти на отчаянный шаг, применив против армии и народа России отравляющий газ. Мы, со своей стороны, твердо решили не использовать это гнусное оружие до тех пор, пока немцы не применят его первыми. Тем не менее, зная подлый нрав главного гунна, мы не преминули принять все необходимые предупредительные меры. В связи с этим я хотел бы прямо сейчас заявить, что к любому случаю неспровоцированного применения отравляющего газа против русских, наших союзников, мы будем относиться точно так же, как мы бы отнеслись к применению газа против нас самих, и как только нам станет достоверно известно о том, что Гитлер совершил это страшное преступление, мы немедленно воспользуемся нашим значительным и все возрастающим преимуществом в воздухе для того, чтобы обеспечить максимально широкое использование химического оружия против военных объектов на всей территории Германии. Так что теперь только Гитлеру решать, хочет ли он сделать войну в воздухе еще ужаснее. За последнее время мы провели модернизацию своих оборонительных средств и средств предупреждения, о чем я сейчас официально заявляю, чтобы предостеречь противника от опрометчивых и необдуманных шагов. В одном я уверен: народ Британии, установивший с Россией отношения самого настоящего воинского братства, смело пойдет на любые жертвы и лишения, которых может потребовать этот боевой союз.

Тем временем полным ходом ведется доставка в Россию танков, самолетов и военного снаряжения из Соединенных Штатов и Британии. На нас лежит обязанность по сопровождению северных конвоев до пункта назначения. Наши матросы и моряки торгового флота со свойственными им упорством и мужеством преодолевают страшные шторма, бушующие за Северным полярным кругом, без устали борются с подстерегающими их повсюду немецкими подлодками и береговой авиацией и отражают атаки немецких эсминцев и прочих надводных кораблей. Конечно, без потерь не обошлось, и мы лишились некоторого количества грузовых судов и кораблей сопровождения, однако до сих пор не было ни одного конвоя, который бы не сумел прорваться к месту назначения. Мы не собираемся останавливаться на достигнутом и будем драться изо всех сил, чтобы одержать верх над врагом на северном пути.

Что еще мы можем сделать для того, чтобы облегчить положение России? Многие побуждают нас вторгнуться в континентальную Европу и открыть второй фронт. Разумеется, я не собираюсь полностью раскрывать все наши планы, но в этой связи считаю нужным сказать следующее: меня радует воинственный и энергичный настрой британцев, который находит горячий отклик по другую сторону Атлантики. Ведь гораздо приятнее на третий год этой тяжелой войны видеть не то, как все вокруг обессилели и устали от нее, а то, как все охвачены жгучим желанием сцепиться с врагом в ближнем бою. Гораздо лучше, когда тысячи людей собираются на Трафальгарской площади вовсе не для того, чтобы жаловаться и причитать, и не для того, чтобы требовать мира, что в других странах и в ходе других войн часто становилось причиной нерешительности и бездействия правительств, а для того, чтобы призывать к наступательным действиям и немедленной расправе над врагом. Ничто так не ободряет и не вдохновляет, как ощущение неистощимой энергии, переполняющей душу свободолюбивой нации, которая бесстрашно рвется вперед, чтобы постоять за правое дело. Мы должны быть достойны своего народа и равны ему и в смелости, и в благоразумии.

На этой неделе все наши мысли были заняты двумя островами – очень большим и очень маленьким – Мадагаскаром и Мальтой. Мы сочли необходимым принять соответствующие меры предосторожности, чтобы Мадагаскар не оказался в руках врага в результате постыдного и трусливого бездействия вишистов и их преступного попустительства, которое уже причинило нам достаточно вреда в Индокитае. Три месяца назад мы приняли решение об отправке на этот остров экспедиционных сил, и два месяца назад они покинули наши берега. Их первоочередной задачей было защитить Диего-Суарес, удобную гавань в северной части Мадагаскара, от японцев, поскольку, захватив ее, они могли бы парализовать сообщение между нами, Индией и Ближним Востоком. Пока войска были в пути, у меня, если честно, мурашки пробегали по коже всякий раз, когда я натыкался в газетах на слово «Мадагаскар». Меня охватывала тревога при виде многочисленных аналитических статей с кучей схем и топографических карт, доказывающих, насколько важно нам занять Мадагаскар, не уступив его японцам, и, как там говорилось, «в кои-то веки опередить противника». Разумеется, при этом не могло быть и речи ни о какой утечке информации или разглашении секретных сведений. Как известно, великие умы мыслят одинаково. Но по степени своей губительности проницательная журналистская догадка, пожалуй, ничем не уступает утечке информации. И какое же неимоверное облегчение я испытал, когда узнал о том, что трудности, с которыми столкнулись наши солдаты, и понесенные ими потери оказались не столь значительны и что операция была успешно проведена в кратчайшие сроки.

Отныне мы распоряжаемся этим островом по доверенности, от имени той доблестной Франции, которую мы когда-то знали и с которой стояли плечом к плечу на страже мирового порядка, той самой Франции, без возрождения которой в статусе одной из великих мировых держав немыслимо будущее Европы. Мадагаскар находится под защитой Объединенных Наций. Немцы принудили подконтрольный им режим Виши выступить с угрозами и протестами по этому поводу. Но та Франция, которая поднялась против завоевателей в Сен-Назере и которая однажды с безудержной яростью обязательно восстанет против нацистов, хорошо понимает наши мотивы и доверяет нам.

Другой остров, тот, что поменьше, – Мальта, крошечная твердыня, хранящая тайны многовековой истории и овеянная романтикой рыцарства. Сегодня мы приветствовали на наших берегах вернувшегося на родину героического защитника Мальты – генерала Добби. Тяжелое бремя, которое он с таким достоинством нес в течение столь долгого времени, дает ему право просить об освобождении от обязанностей и отдыхе. Лорд Горт – вот кто теперь будет контролировать ситуацию. Его усилия по защите Гибралтара были выше всяких похвал. Не его вина, что судьба оказалась жестока к нашим войскам во Франции. Лорд Горт – прекрасный солдат. После серии жесточайших налетов вражеская авиация пока что оставила Мальту в покое. Создается впечатление, что значительная часть ВВС противника была переброшена на восток. Интересно, с какой целью? Даже если начнется еще одно воздушное сражение за Мальту, в небе над которой противник добился колоссального превосходства в силе, пожертвовав ради этого многочисленными самолетами, – а ведь с каждым днем ему приходится относиться к своей авиации все более бережно, – так вот, если враг затеет очередное воздушное сражение, оно обязательно завершится для нас решительной победой. Впрочем, кроме этого, нас наверняка поджидают и другие опасности, и я не знаю никого в Британской империи, кому я бы мог с такой же уверенностью доверить судьбу Мальты и борьбу с этими опасностями, с какой я доверяю лорду Горту.

Если мы сегодня попытаемся проанализировать ход военных событий вплоть до настоящего времени, станет очевидно, что история этого мирового противостояния как бы распадается на четыре четко различимые главы. Первая закончилась с захватом нацистами Западной Европы и падением Франции. Конец второй главы, где Британия в одиночку продолжала борьбу с нацизмом, наступил, когда Гитлер напал на Россию. Начавшуюся после этого третью главу я бы назвал главой «вечной славы русского оружия». Первая страница четвертой главы, которая продолжается и поныне, была написана в Перл-Харборе, когда японские милитаристы вероломно напали на Соединенные Штаты и Великобританию на Дальнем Востоке.

В результате агрессии Италии в 1940 году война распространилась из Европы в Африку. В военный конфликт, развязанный Японией, оказалась втянута вся Азия, включая непобедимый Китай, а также – в той или иной форме – весь Американский континент. В результате целый мир стал полем боя, от исхода которого зависит судьба всех государств и наций. Эта последняя глава – мировая война – создает для нас множество трудностей и безмерно осложняет нашу задачу. Но разве есть хоть один здравомыслящий человек, который бы не видел, что чаша весов в этом жутком противостоянии уже решительно склонилась на сторону борцов за дело свободы? Да, японцы сумели воспользоваться тем, что мы воевали на других направлениях, а Соединенные Штаты долгое время старались сохранять нейтралитет, в результате чего мы лишились своих земель в Ост-Индском архипелаге, которые Япония давно мечтала заполучить и разграбить, и наконец смогла сделать это быстрее и с меньшими усилиями, чем все ожидали. Но теперь на обширных фронтах японцы будут иметь дело с все более упорным сопротивлением. Вряд ли они могут вновь позволить себе такие потери, которые они понесли в ходе сражения в Коралловом море. Мы пока не располагаем подробной информацией, но, судя хотя бы по тому, что японцы пошли на откровенную ложь, сообщив о потоплении линкора класса «Уорспайт», очевидно, что военно-морским силам Соединенных Штатов и Австралии удалось одержать убедительную победу в исключительно важном бою.

Не оставят японских военачальников равнодушными и потери, понесенные их авиацией в различных регионах, и в особенности у северного побережья Австралии и неподалеку от Коломбо и Трикомали, где они потерпели сокрушительное поражение. Сохранив в тайне свои военные приготовления, на начальном этапе Япония не могла не иметь определенных преимуществ на дальневосточном театре; однако на нынешнем этапе реальная и потенциальная боевая мощь Соединенных Штатов уже во много раз превышает возможности японцев. Мы, со своей стороны, тоже обязательно примем участие в разгроме и наказании этой амбициозной и жадной нации. Однако требуется некоторое время для того, чтобы обе стороны развернувшегося на востоке конфликта смогли показать свою истинную силу. Хотя у меня нет привычки предсказывать будущее, я уже сейчас готов поручиться за то, что вскоре британский и американский флот мертвой хваткой вцепится в горло японцам, а превосходящие силы нашей авиации, прикрывающей наши тщательно спланированные и высокоэффективные военные операции, поставят противника на колени. Разумеется, на это понадобится куда меньше времени, если Гитлер потерпит поражение в Европе.

Поэтому сегодня вечером я обращаюсь к вам со словами ободрения. Вы заслуживаете их, и факты это подтверждают. И для нас не имеет совершенно никакого значения, чем вызваны эти слова – нашими удачами или неудачами. Мы будем держаться до конца и выполнять свой долг, что бы нас ни ждало – победа или смерть. С нами Бог, и у нас нет другого пути!

Вотум недоверия

2 июля 1942 года

Палата общин

Военная фортуна окончательно отвернулась от британцев. Длинная череда поражений завершилась падением крепости Тобрук в Северной Африке – теперь итало-германскую армию под командованием фельдмаршала Роммеля от Каира отделяло не более сотни миль. Критики Черчилля вынесли на рассмотрение палаты общин предложение выразить «недоверие премьер-министру в связи с неудовлетворительным руководством военными действиями». Лорд Хор-Белиша, военный министр в правительстве Невилла Чемберлена, горячо осудил решения Черчилля: «За 100 дней мы потеряли нашу империю на Дальнем Востоке. Чего нам ждать в следующие 100 дней?» После выступления премьер-министра предложение было отклонено большинством в 475 голосов, при 25 голосах «за».

Наконец-то эти долгие дебаты подошли к своему заключительному этапу. Какой поразительный пример ничем не ограниченной свободы наших парламентских институтов – и это, заметьте, в военное время! Все мыслимые и немыслимые аргументы пошли в ход, чтобы подорвать доверие к правительству, чтобы доказать, что министры некомпетентны, чтобы пошатнуть их убежденность в своей правоте, чтобы вынудить армию засомневаться в способности гражданских властей оказать ей необходимую поддержку, чтобы лишить рабочих веры в силу оружия, которое они куют не покладая рук, чтобы выставить членов правительства ничтожествами, способными лишь поддакивать премьер-министру, и чтобы поселить тревогу и сомнения в душе последнего и подорвать его авторитет, причем, по возможности, сделать это с максимально широкой оглаской. Новости об этом парламентском действе быстро разнеслись по всему миру с помощью телеграфа и радио, заставив поволноваться наших друзей и порадоваться наших врагов. Я горячо ратую за эту безграничную свободу, на которую в условиях смертельной опасности вряд ли решилась бы любая другая страна. Но эта история не может закончиться ничем, и сейчас я обращаюсь к палате общин как раз для того, чтобы добиться желаемой развязки.

Хотя я сделал все возможное для того, чтобы подготовить аргументированное и исчерпывающее выступление перед палатой, мне, признаюсь, было совсем непросто – даже во время обличительной и желчной речи достопочтенного члена парламента от Эбб-Вейл [господина Бивена], содержавшей столько тщательно продуманных и расчетливо подобранных критических замечаний, – сконцентрировать свои мысли на этих дебатах, забыв о решающем масштабном сражении, которое сейчас разворачивается в Египте.

Тот, кто поставил вопрос о вотуме недоверия, предложил лишить меня полномочий в области обороны, чтобы кто-нибудь из военных или иное лицо, оставшееся неназванным, взяло на себя обязанности по осуществлению общего военного руководства, чтобы это лицо получило полный контроль над вооруженными силами Британии, возглавило совет начальников штабов, приобрело право назначать и отстранять генералов и адмиралов и было готово в любой момент уйти в отставку, вступив в противостояние со своими так называемыми политическими соратниками, если не может добиться того, чего хочет. При этом новый руководитель должен иметь под своим началом герцога, члена королевской фамилии, в качестве главнокомандующего вооруженными силами и, наконец, – хотя речь об этом не шла, но я рискну предположить, что сие подразумевалось, – использовать премьер-министра в качестве мальчика на побегушках, дающего необходимые разъяснения и извиняющегося и оправдывающегося перед парламентом в случае неудач – а неудачи случаются часто и будут случаться впредь. Как бы там ни было, такова суть предложения. Данный проект не имеет ничего общего с парламентской системой, которой мы пользуемся сейчас, и может легко привести к становлению диктатуры. Я бы хотел дать всем ясно понять, что не собираюсь принимать никакого участия в создании столь сомнительной системы.

Сэр Дж. Вардло-Милн: Я надеюсь, что мой достопочтенный друг не забыл первоначальную формулировку, в которой была важная оговорка: «под контролем кабинета военного времени»?

Г-н Черчилль: Да, якобы действуя под контролем кабинета военного времени, этот всемогущий властелин будет иметь возможность подавать в отставку всякий раз, когда не сможет добиться своего. Таков план, но лично я не имею ни малейшего желания участвовать в его реализации и не верю, что он будет поддержан членами палаты общин. Вынесение на голосование вопроса о вотуме недоверия членами парламента от всех партий является важным событием. Уважаемые парламентарии, призываю вас отнестись к происходящему со всей серьезностью. Какой бы пагубной ни была эта новость для нашей репутации, она уже облетела весь мир, и сейчас, когда все нации, как друзья, так и враги, ждут того, чтобы палата общин приняла решение, вы должны довести дело до конца. Во всех уголках мира – в Соединенных Штатах, в России, в далеком Китае и в каждой порабощенной стране наши союзники хотят знать, есть ли в Британии единое сильное правительство и могут ли быть оспорены его политические полномочия. В этом голосовании важен каждый голос. Уверяю вас, если те, кто выступал с резкой критикой в наш адрес, окажутся в позорном меньшинстве и инициированное ими голосование по вопросу о недоверии национальному правительству превратится в голосование по вопросу о недоверии им самим, то это бесконечно обрадует всех друзей и союзников Британии, разделяющих наши идеалы и цели, а для тиранов, свержения которых мы добиваемся, такой исход обернется горьким разочарованием, прозвучит гулким набатом, предвещающим их скорый конец.

Заря победы

10 ноября 1942 года

Званый обед у лорда-мэра, Мэншн-Хаус, Лондон

28 октября началась битва при Эль-Аламейне, и уже к 4 ноября стало понятно, что британской Армии пустыни под командованием фельдмаршала Монтгомери удалось одержать блестящую победу. 7 ноября в ходе операции «Факел» англо-американские войска высадились во Французской Северной Африке, используя в качестве основного плацдарма западную оконечность средиземноморского побережья. Это был первый настоящий военный успех армии союзников.

Я никогда не обещал ничего, кроме крови, слез, тяжкого труда и пота.

Однако последние события открывают перед нами совсем другие перспективы. Мы одержали победу – замечательную, решительную и очень важную победу. Будто лучи восходящего солнца заиграли на касках наших солдат, согрев и озарив радостью наши сердца.

Покойный господин Венизелос как-то заметил, что во всех своих войнах Англия (при этом он, конечно же, имел в виду Британию) всегда выигрывает одно сражение – самое последнее. Кажется, на этот раз наша страна решила не дожидаться финала. Генерал Александер вместе со своим талантливым заместителем и помощником генералом Монтгомери одержал славную и убедительную победу в ходе боевой операции, которую, я думаю, вполне можно назвать «битвой за Египет». Армия Роммеля потерпела сокрушительное поражение. Противник разбит наголову и вряд ли скоро снова соберется с силами.

В этой битве мы дрались не ради того, чтобы закрепиться на каких-то позициях или занять определенный участок пустыни. Генерал Александер и генерал Монтгомери сражались с одной целью: уничтожить живую силу противника, причем организовать разгром в таком месте, где бы поражение было полным, чтобы враг уже не смог от него оправиться.

Все, кто был в составе нашей многонациональной армии – индийские войска, участники движения «Сражающаяся Франция», греки, представители Чехословакии и других стран, – внесли неоценимый вклад в эту победу. Американцы также оказали нам существенную помощь, обеспечив мощную поддержку с воздуха. Но в конце концов, когда в сражении наступил решающий перелом, основная борьба развернулась между британцами и представителями доминионов, с одной стороны, и немцами, с другой. Итальянцы были вынуждены бежать в пустыню, где им не оставалось ничего другого, кроме как умереть от жажды или сдаться. Они предпочли последнее.

Британцы и немцы сцепились в яростной схватке. Они дрались не на жизнь, а на смерть. На этот раз немцы оказались раздавлены и побиты тем же самым оружием, которое когда-то дало им возможность захватить множество небольших стран и даже покорить ряд крупных держав. Нацистов победила та самая техника, с помощью которой они рассчитывали добиться мирового господства. Мы обрушили на врага всю мощь нашей авиации, танков и артиллерии – немцам наконец-то довелось побывать под шквалом огня и градом металла, который они сами не раз обрушивали на других.

Но это еще не конец. Это даже не начало конца. Хотя, возможно, это конец начала. Отныне нацистам будут противостоять войска, вооруженные не хуже, а может быть, даже лучше них. Отныне на многих фронтах Гитлеру придется смириться с превосходством авиации противника, которое он сам раньше цинично использовал против других, которым так хвастался перед всем миром и которое нередко применял в качестве действенного средства убеждения, заставляющего целые народы поверить, что сопротивление бесполезно. Когда я прочел в отчете о том, как крупные подразделения немецкой техники и солдат в беспорядке спасаются бегством по прибрежной дороге под сокрушительными атаками королевских ВВС, я не мог не вспомнить о дорогах Франции и Фландрии, тоже заполненных толпами, но не бойцов, а беспомощных беженцев – женщин и детей, – пробирающихся со скрипучими тележками, груженными нехитрым домашним скарбом, сквозь беспощадный огненный хаос. Я считаю себя достаточно гуманным человеком, но, признаюсь, меня удовлетворила мысль о том, что все происходящее, сколь бы трагичным оно ни казалось, – это справедливое воздаяние.

В скором будущем я представлю парламенту подробный отчет о завершившихся боевых операциях. Сейчас в этой связи я могу лишь добавить, что победа, которую мы одержали, имеет все шансы оказаться окончательной и приобрести решающее значение для обороны Египта.

Но битва за Египет, как бы важна она ни была сама по себе, планировалась и организовывалась таким образом, чтобы стать прелюдией и дополнением к важнейшей операции, проводимой Соединенными Штатами в западном Средиземноморье, – операции, общее руководство которой осуществляют Соединенные Штаты и в которой нашим сухопутным войскам, ВВС и флоту отводится самая ответственная и серьезная роль. Уже опубликованы исчерпывающие сводки новостей из Марокко, Алжира и Туниса. Инициатором проводимых там масштабных боевых действий стал президент Соединенных Штатов, являющийся верховным главнокомандующим вооруженных сил Америки, а я, разумеется, не мог не оказать ему самую активную и действенную помощь…

Сейчас все наши мысли обращены к Франции, стонущей под тяжким ярмом немецкого ига. Многие задаются одним и тем же вопросом: неужели эта страна обречена? Неужели ее славной многовековой истории, изобилующей проявлениями человеческого гения и героизма, ее великой культуре, немало способствовавшей прогрессу человеческой цивилизации, ее идеалам свободы и равенства – неужели всему этому суждено навсегда погрузиться в пучину забвения? Или же Франция сумеет возродиться и снова занять принадлежащее ей по праву место в семье европейских наций? Даже сейчас, когда сбитые с толку и одуревшие от войны французы стреляют в своих спасителей, я готов заявить здесь, на этом собрании, созванном по столь значительному поводу, и заявляю вам: я верю в возрождение Франции! Пока есть такие люди, как генерал де Голль, и все те, кто его поддерживают, – а таких наберется немало: имя им – легион, а также пока жив генерал Жиро, этот доблестный воин, которого не удержит ни одна тюрьма, – пока есть подобные этим героям люди, готовые встать на защиту доброго имени Франции и ее свободы, ничто не сможет поколебать мою веру в светлое будущее этой державы.

Мы хотим лишь одного: чтобы Франция была свободной и сильной, чтобы она восстановила свою империю и вернула себе Эльзас и Лотарингию. Мы не претендуем ни на какие ее владения: у нас нет стяжательских аппетитов и амбиций ни в отношении Северной Африки, ни в какой-либо другой части мира. Мы вступили в эту войну не ради завоеваний или расширения территорий, а для того, чтобы отстоять свою честь и выполнить свой долг, защищая правое дело.

Однако, чтобы ни у кого не было никаких заблуждений на сей счет, я также позволю себе открыто заявить: мы не собираемся ничего никому отдавать. Я стал первым министром короля вовсе не для того, чтобы возглавить ликвидацию Британской империи. Для выполнения этой задачи, если она когда-нибудь встанет, придется подыскать кого-то другого, а в условиях демократии, полагаю, сначала еще нужно будет заручиться поддержкой всей нации. Я горжусь тем, что являюсь частью этого огромного содружества и сообщества наций и народов, объединенных под властью великой британской монархии, содружества, без которого всему, что олицетворяет собой правду и справедливость, скорее всего, было бы суждено исчезнуть с лица земли. Но мы есть, и нас не сокрушить всем бурям и штормам этого мира, который нам предстоит спасти от страшного зла.

Час освобождения

29 ноября 1942 года

Выступление по радио с обращением ко всему миру, Лондон

Две недели назад звон колоколов возвестил о победе нашей Армии пустыни при Аламейне. В британскую военную историю вписана новая славная страница. В то же время в радостной мелодии колоколов можно было отчетливо различить нотки благодарности Всевышнему за то, что, несмотря на свои ошибки и промахи, нам все же удалось приблизить час общего избавления…

С тех пор, как колокола возвестили о нашем триумфе при Аламейне, борцы за правое дело уже успели добиться новых успехов. Восьмая армия продвинулась почти на четыре сотни миль, сокрушив и обратив в беспорядочное бегство те мощные силы (а точнее, жалкие остатки тех мощных сил), которыми так хвалился Роммель и которые, по замыслу Гитлера и Муссолини, должны были захватить Египет. Скорее всего, нас ждет еще одно серьезное сражение на границе Триполитании. У меня есть правило: не предсказывать исход сражения до его начала. Нельзя забывать о тех колоссальных расстояниях, которые приходится преодолевать нашим бойцам в Северной Африке, о тех титанических усилиях, которые приходится прикладывать войскам, о той самоотверженности, которую им приходится проявлять, чтобы без остановки пробиваться вперед с боями, проходя по 20, 30, 40, а то и 50 миль в день. Скажу одно: мы можем быть абсолютно уверены в генералах Александере и Монтгомери и в наших солдатах и летчиках, которые наконец-то начали показывать, на что они действительно способны.

Развернувшаяся по другую сторону Африканского континента, в тысяче миль к западу, масштабная совместная операция Соединенных Штатов и Британии также увенчалась блестящим успехом, несмотря на всю ее рискованность. Обеспечить доставку крупных подразделений численностью несколько сотен тысяч человек со всем необходимым современным техническим оснащением по морским и океанским просторам в условиях абсолютной секретности, а затем одновременно, с точностью до часа или даже до минуты, нанести удар в дюжине разных точек, несмотря на противодействие со стороны немецких подлодок и капризы погоды, – это самый настоящий подвиг, которым еще долго будут восхищаться как примером образцово проведенных подготовительных мероприятий. Все это стало возможным благодаря полному взаимопониманию между британскими и американскими штабами и войсками и объединяющему их духу подлинного товарищества. Ответственность за общее руководство этим грандиозным проектом возложена на президента Соединенных Штатов, а наша Первая армия находится в подчинении у командующего американскими силами генерала Эйзенхауэра, в чье военное мастерство и неугасающую энергию мы бесконечно верим и чьи приказы о наступлении мы будем неукоснительно и своевременно исполнять. С моря операцию поддерживают отборные части королевских ВМС совместно с могучим американским флотом; руководство нашими кораблями и подлодками осуществляет адмирал Каннингхэм, подчиняющийся командующему союзными силами.

Поток хороших новостей со всех театров военных действий не прекращался на протяжении всего ноября, в связи с чем народу Британии предстоит пройти еще одно испытание. Мы доказали, что можем пережить поражение; мы доказали, что можем стойко и невозмутимо выдерживать длительные периоды раздражающего необъяснимого затишья. Теперь я не вижу никаких причин, которые могли бы нам помешать сохранить свой решительный настрой и готовность к действию, не потеряв голову от достигнутых успехов и побед. Я не даю никаких обещаний. Я не делаю никаких прогнозов. Я даже не могу гарантировать, что нас ждут новые успехи. Я советую всем вспомнить бессмертные строки Киплинга:

Вот что я сказал бы во время проповеди этим воскресным днем, хоть и не имею права проповедовать. Давайте не позволим себя одурманить переменчивой фортуне, которая, кажется, сейчас так к нам благоволит; давайте лучше будем и впредь доверять тем глубоководным и неспешным течениям, которые уже позволили нам заплыть так далеко и которые наверняка понесут наш корабль вперед к намеченной цели при условии, что мы сможем с ними совладать. Я убежден, что в конце концов мы обязательно достигнем желанной тихой бухты.

Армия пустыни

3 февраля 1943 года

Триполи

2 февраля немцы окончательно проиграли битву под Сталинградом. 90 000 немецких солдат во главе с фельдмаршалом фон Паулюсом были взяты в плен. Сокрушительное поражение, нанесенное русской армией 21 дивизии немцев, положило конец всем надеждам Гитлера на завоевание России. Тем временем британская Армия пустыни продолжала победоносное наступление в Ливии и Триполитании. Черчилль отправился в Триполи, где выступил с речью перед 2000 офицеров и солдат, которые сами гордо называли себя бойцами армии «пустынных крыс».

В последний раз мы с вами встречались среди окруженных песками скалистых склонов в районе Аламейна и хребта Рувейсат в конце августа, когда всем было понятно, что Роммель вот-вот предпримет последнюю отчаянную попытку завладеть Александрией и Каиром. Победитель получал все. Теперь, проделав изрядный путь от Аламейна, я вновь стою перед вашим замечательным командиром и перед армией, за плечами которой впечатляющая победа, без сомнения, сыгравшая ключевую роль в изменении общего хода войны.

Хваленая армия Роммеля, которая должна была завоевать Египет и на которую народы Италии и Германии возлагали столько надежд, оказалась полностью раздавлена в результате ожесточенного и кровопролитного сражения при Аламейне, стремительного прорыва ее прибрежного фланга и молниеносного натиска наших бронетанковых соединений. Добившись столь желанной победы над противником, вы пустились за ним в погоню и вот уже три месяца, не зная пощады, без передышки преследуете его. Вы преодолели путь в 1400 миль – а ведь это расстояние от Лондона до Москвы. Благодаря вам ход войны изменился самым кардинальным образом.

Только тот, кто лично присутствовал на месте событий, может по-настоящему оценить ту степень мастерства, которая требовалась, чтобы обеспечить необходимые перемещения и перестроения войск, ту степень упорства, выносливости и самопожертвования, которую проявили в бою наши солдаты, и ту степень бесстрашия, с которой действовали наши офицеры и генералы. Я должен вам сказать, что на сегодняшний день слава Армии пустыни уже распространилась по всему миру.

После падения Тобрука наступил мрачный период, когда многие паникеры, плохо знающие британцев и другие народы нашей империи, уже совсем было собирались списать нас со счетов. В последнее время и наши друзья, и враги стали говорить о ваших свершениях с уважением и восхищением. Мы с начальником Имперского генерального штаба как раз прибыли в Касабланку на встречу с президентом Соединенных Штатов, когда Армия пустыни добралась до Триполи, и эта радостная новость повлияла на ход наших переговоров и открыла перед нами широкие и радостные перспективы. Вы имеете право знать о результатах своих подвигов и гордиться ими, ведь вы действительно превосходно справились со своей миссией. Вы отлично послужили на благо своей страны и общего дела.

Должно быть, это незабываемо – день за днем мчаться по бескрайней пустыне, чтобы пересечь которую на самолете, летящем со скоростью 200 миль в час, мне сегодня понадобилось более шести часов. Вы преследовали сломленного противника, не забывая прокладывать за собой линии коммуникаций, доводя до совершенства все аспекты искусства ведения войны в пустыне. Говоря словами старого гимна, «и с каждой ночью ваш шатер походный все ближе становился к дому»[35]. Да, своим маршем по пустыне вы действительно приблизили момент своего возвращения на родину, причем не только для себя, но и для всех солдат, сражающихся на самых разных фронтах этой ужасной войны. Я здесь для того, чтобы выразить вам благодарность от имени правительства Его Величества, правительства Британских островов и всех наших друзей и союзников во всем мире.

Нам предстоит тяжелая борьба. Роммель, пустившийся наутек из Египта, Киренаики и Триполитании и пробежавший без остановки 1400 миль, сейчас пытается выставить себя освободителем Туниса. На восточном побережье этой страны сосредоточено много германских и итальянских войск, пока еще не слишком хорошо оснащенных, но продолжающих накапливать силы. С другой стороны, в ходе другой масштабной операции, задуманной таким образом, чтобы совпасть по времени с вашим наступлением, Первая британская армия, наши американские товарищи и французские войска продвинулись в район, находящийся в 30–40 милях от Бизерта и Туниса. Благодаря этому на театре боевых действий складывается ситуация, все преимущества и недостатки которой очевидны и нам, и противнику.

Вас ждут новые подвиги и победы, и я нисколько не сомневаюсь, что, нанося удары с разных направлений, нам вскоре обязательно удастся уничтожить или навсегда изгнать из Африки всех немецких и итальянских оккупантов. Вы наверняка очень обрадовались, когда после многих сотен миль пустыни очутились в этом оазисе, где растут деревья и трава, и я не думаю, что вы упустите возможность воспользоваться его благами. По мере продвижения вперед с целью выполнения новых боевых задач вам придется сражаться в странах, проведение военных операций в которых, безусловно, будет связано с серьезными затруднениями тактического характера, но, скорее всего, вам больше не придется воевать в суровых условиях пустыни, хотя вы уже отлично научились не только выживать, но и побеждать в столь сложных обстоятельствах.

Я уверяю вас, дорогие наши солдаты и летчики, что ваши совместные подвиги вызывают у всех ваших соотечественников чувство восхищения и благодарности. А когда после войны кого-нибудь из вас спросят, что вы сделали для победы, вам будет достаточно просто ответить: «Я был солдатом Армии пустыни». И если будет написана история этих событий и станут известны все их подробности, ваши подвиги станут самой яркой ее страницей – они послужат источником вдохновения для авторов песен и рассказов, и о них будут помнить даже тогда, когда никого из присутствующих здесь уже не будет на этом свете.