Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила Михайловский Александр
Часть 8. Открытый перелом!
Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврическаго, Царь Грузинский, Государь Псковский, и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский, и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский, и всея Северныя страны Повелитель; и Государь Иверский, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель; Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голстинский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский,
и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляем всем Нашим верным подданным:
Вчера Нами было получено донесение о попытке захвата корабля Императорского Военно-Морского Флота "Сметливого", произведенной кораблями Британского Королевского Флота в Восточно-Китайском море, в нарушение мира между Нашей Державой и Британской Империи. Попытка сия была произведена, несмотря на вымпел, указывавший на присутствие на борту брата Нашего, Великого Князя Михаила, и в нарушение всех правил ведения войны, присущих цивилизованным державам, а также без всякого объявления войны. Нападение сие было отбито, оба корабля Британской Империи были потоплены, но несколько Наших верных моряков, а также и Наш брат, были ранены.
Кроме того, Нам стало известно о помощи, выделяемой Британской Империей лицам, занимающимся подрывной и террористической деятельностью, сеящим смуту среди наших подданных.
В наших заботах о сохранении мира в Европе, Мы решили не объявлять войну Британской Империи в надежде о получении исчерпывающих объяснений от короля Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии и его правительства, а также твердого обещания впредь не предпринимать каких-либо действий, направленных во вред Нашей Империи и Нашим подданным.
Но враждебные Нам действия Британской Империи не могут оставаться без ответа. Посему мы повелеваем:
Ввиду того, что поддержка подрывных элементов осуществляется под прикрытием дипломатических миссий Британской Империи, все они должны быть немедленно закрыты, а весь их персонал должен покинуть Нашу территорию не позже двадцать третьего февраля сего года.
Дабы не подвергать персонал Наших дипломатических миссий на
территории Британской Империи опасности, они также подлежат
немедленному закрытию, а персонал их должен немедленно вернуться в Наши пределы. Все подданные Российской Империи, находящиеся в Британской Империи, призываются также немедленно покинуть пределы Британской Империи, чтобы не подвергаться опасности и произволу властей Британской Империи.
На все имущество и все активы Британской Империи и ее подданных, находящиеся в Нашем государстве, наложить арест, дабы сии средства не были использованы для поддержки подрывной деятельности в Нашей империи.
Все подданные Британской Империи, кроме сотрудников дипломатических миссий, подлежат немедленному интернированию и аресту их имущества.
Торговые отношения с Британской Империей также повелеваю немедленно прекратить, а выполнение существующих контрактов отложить до особого Нашего распоряжения.
Мы предупреждаем брата Нашего короля Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии Эдуарда VII и его правительство, что при любых дальнейших действиях во вред Нашей Империи и Нашим гражданам, у Нас не останется иного выбора, как объявить войну Британской Империи.
Во хвалу Господню за чудесное спасение Нашего брата Великого Князя Михаила, и в благодарность Нашему народу за верность, стойкость и мужество, проявленных им при защите отечества, повелеваю отменить все выпускные платежи, а недоимки за просроченные платежи не взыскивать в течение десяти лет, и не начислять процентов и пеней по сим недоимкам.
Дан в Санкт-Петербурге в девятнадцатый день февраля в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот четвертое, Царствования же Нашего в десятое.
На подлинном Собственною Его Императорскаго Величества рукою подписано: НИКОЛАЙ
Часа через три после отправления поезда из Батум, настало время обедать. За столом собрались все, помимо меня, майора Османова, ротмистра Познанского пригласили спецназовцев сержанта Германа Курбатова, рядового Игоря Палицина, и, конечно же, товарища Кобу. Он был крайне удивлен нашим приглашением, как и тем фактом, что нижние чины садятся за один стол с офицерами, и поначалу долго отказывался, дескать, он сыт, и кушать не хочет. Но потом, унюхав запахи лаваша, чебуреков и прочих деликатесов, которыми снабдили нас в дорогу гостеприимные батумские жандармы, не выдержал и капитулировал. Голод он, как говорится, не тетка. Перед выходом к столу, ребята переодели товарища Кобу, дав вместо тех обносков, что были на нем, новенькую форму без знаков различия нашего образца. С непривычки пока на нем все топорщилось. Игорь, который был штатным парикмахером в своем взводе, аккуратно подровнял прическу нашего новичка - результат внушал. Вместо недавнего заключенного бомжеватого вида, перед нами сидел типичный новобранец кавказской национальности.
За столом товарищ Коба поначалу чувствовал себя скованно, с подозрением поглядывая на жандармский мундир нашего любезного ротмистра Познанского. Напротив, на нашу камуфлированную униформу он смотрел с явным любопытством. А уж когда я обратился к Мехмеду Ибрагимовичу, - "Товарищ майор...", глаза у нашего подопечного полезли на лоб. Когнитивный диссонанс, он и у будущего товарища Сталина, тоже когнитивный диссонанс. Лица наших спецназовцев были бесстрастны, Михаил Игнатьевич, напротив, сияя как медный таз, наслаждался классической итальянской "комедией положений".
Чтобы разрядить обстановку, я решил наконец-то первым начать разговор с Кобой, чтобы он не дичился, и почувствовал исходящее от нас доброжелательство и желание сотрудничать.
- Иосиф Виссарионович, - сказал я, передавая ему лаваш, - а ведь мы могли встретиться с вами, когда ехали в Петербург из Порт-Артура, Вы опередили нас на чуть-чуть, всего на какие-то две недели. Не могли чуть подождать со своим побегом, сразу бы вместе поехали в Питер.
- А вы, Николай Арсеньевич, приехали прямо с фронта? - с удивлением спросил меня Сталин, - вы там воевали, или... - он замялся, - были по жандармским делам?
- Жандарм у нас здесь только один - Михаил Игнатьевич, - я кивнул в сторону ротмистра Познанского, - а мы с майором Османовым проходим совсем по другому ведомству, к Корпусу жандармов отношения не имеющему. Мы к вам с товарищами, проездом через Питер, прямо из самого Чемульпо.
- Я сразу понял, что вы не из жандармов, - ответил Сталин, - да и говор у вас какой-то... Не русский, скажем так...
- Так я и есть не русский, я осетин. А Мехмед Ибрагимович, так тот вообще турок. Сержант Курбатов - из Боровичей, отец русский, мама из тамошних карел. Рядовой Палицын - мордвин. Михаил Игнатьевич... - обратился я к Познанскому.
- Я из дворян Полтавской губернии, но род наш - из Ржечи Посполитой, так что у меня и польской, и литовской и, говорят, татарской крови хватает - с легким поклоном включился в разговор ротмистр.
- Вот видите, продолжил я, - нас тут, как сказано в Писании, каждой твари по паре, а точнее, по одной штуке, что, вообще-то не мешает нам верно служить нашей общей Родине - России..
- Господа, я не хотел вам обидеть, - извинился Коба, - в данном случае я имел в виду лишь то, что ваш русский язык какой-то необычный, не такой, на каком обычно говорят в Российской империи.
- Ах, вы об этом... - я на мгновение задумался, - Сосо, можно вас так называть, ведь мы же с вами почти ровесники? А вы можете звать меня Нико. Договорились?
Товарищ Коба кивнул, и я продолжил, - Сосо, вы знаете, ведь мы действительно не подданные Российской империи, но Россия для нас была и есть родная земля... Вот такой вот парадокс и загадка... Но, что тут к чему, мы расскажем вам позже, договорились?
На этот раз настало время задуматься будущему товарищу Сталину. Он какое-то время помолчал, а потом сказал, - Господа, если вы не хотите мне рассказать о том, откуда вы к нам приехали, и кто вы, то я не буду настаивать. Но наверняка откуда-то издалека. Из Америки там, или из Австралии... У вас не только говор нездешний, но поведение и поступки.
- Отлично, Сосо! - я откинулся назад и побарабанил пальцами по столу,
- Вы правы. Мы действительно попали к вам издалека. Именно попали, а не приехали, пришли, приплыли, или прилетели. - Не понимаете? Нет, мы расскажем вам об этом во всех деталях, но не сейчас, а чуть позже. А пока, Сосо, разрешите прочесть вам одно стихотворение, написанное одним юным грузином. Правда, прочту я его не по-грузински, а в русском переводе, вы уж меня извините.
И я начал читать:
Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым дубовым пандури,
С нехитрою песней своей.
А в песне его, а в песне -
Как солнечный блеск чиста,
Звучала великая правда,
Возвышенная мечта.
Сердца, превращенные в камень,
Заставить биться сумел,
У многих будил он разум,
Дремавший в глубокой тьме.
Но вместо величья славы
Люди его земли
Отверженному отраву
В чаше преподнесли.
Сказали ему: "Проклятый,
Пей, осуши до дна...
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!"
Едва я прочитал первые строки этого стихотворения, как товарищ Коба побледнел так, что стали заметны даже оспинки на его небритом лице. А к концу чтения он был готов хлопнуться в обморок.
- Цминдао гмерто! (Святый Боже!) - воскликнул Коба, - откуда вы знаете эти стихи! Господа, да кто вы! - похоже, товарищ Сталин был испуган не на шутку. Еще бы, непонятны люди в странной военной форме, прибывшие Бог весть из какой дали, которые знают его стихи, написанные еще лет десять назад, в шестнадцатилетнем возрасте. И опубликованы они были лишь один раз под псевдонимом Сосело в малотиражной грузинской газете "Квали".
- Товарищ Сосо, что с вами? - спросил слегка перепуганный Мехмед Ибрагимович, - Николай Арсеньевич просто хотел напомнить вам о тех временах, когда вы, тогда еще учащийся Тифлисской духовной семинарии, мечтали о справедливости для всех людей, и писали замечательные стихи. Нате вот, выпейте немного хванчкары, может вам станет полегче...
И Османов протянул стакан с вином еще не пришедшему в себя будущему товарищу Сталину. Сосо схватил стакан, и залпом выпил вино. Лицо его быстро приняло обычный цвет, и он, переведя дух кивнул. Универсальный адаптоген - алкоголь сделал свое дело.
- Господа или товарищи, - махнул рукой Коба, - я вам очень благодарен, за то, что вы напомнили мне о моих юных поэтических опытах. Но, ОТКУДА вы о них знаете?! Чем больше я нахожусь рядом с вами, тем больше я чувствую исходящую от вас Великую Тайну. Страшную Тайну. Может быть вы ангелы - посланцы Господа нашего... Или же вы явились из Преисподней?
- Сосо, сын Бесо, - сказал я со вздохом, - вы и правы и неправы... Господь, конечно, приложил свою руку к нашему появлению в этом мире, дав на дорогу отеческое напутствие - жить честно и поступать по совести. А что касается ангельского чина, то на ангелов мы похожи довольно мало. А вот мир, из которого мы пришли - он все больше и больше становился похожим на самую настоящую Преисподнюю. А пришли мы из более далеких мест, чем даже Америка или Австралия, да и сам Господь вряд ли сумеет сделать будущее прошлым, и наоборот. Возможно, что все рассказанное нами покажется вам сказкой, фантазией, мечтой... Но только все это самая, что ни на есть правда. Итак, слушайте. Сто девять лет тому вперед...
Сознание медленно выплывало из тумана. Первое что я ощутил когда очнулся, это была невероятная тяжесть, лежащая на груди, будто огромная чугунная плита. Хотелось столкнуть ее, но не было сил. Каждый вздох давался с трудом. Потом в оглушающей ватной тишине прорезались невнятные звуки. Я прислушался. Прямо над моим ухом, что-то тикало и попискивало.
Так я и лежал, то частично приходя в себя, то проваливаясь в забытье. Думать совершенно не хотелось. Потом, во время очередного возвращения сознания, мне все-таки удалось разлепить слипшиеся веки. Первое что я увидел, это был белый потолок над моей головой, и льющийся с него неземной белый свет. Чуть опустив взгляд, я увидел что возле моей постели завернувшись в белый халат, накинутый поверх черного адмиральского мундира, сидит Сандро, собственной персоной.
И тут я вспомнил все. Корабль-ловушка, шлюпки, какие-то люди с оружием в руках , лезущие на борт "Сметливого". Крейсер под британским флагом, выстрел, взрыв, боль и темнота. Я еще подумал: "Наверное я мертв и в раю. Вот ты и доигрался мальчик, все, больше у тебя не будет ничего". Еще раз посмотрев на Сандро, я моргнул, думая, что от этого наваждение исчезнет. Ведь, откуда в раю взяться живому и здоровому Сандро. Наваждение не исчезло, совсем наоборот - заметило мои моргания и приложило палец к губам, - Т-с-с, - сказал призрак, - молчи, профессор сказал, что тебе вредно говорить.
И тут мне стало так обидно... - Ну вот, думал что отмучился, а теперь все начинать с начала. А тут еще это ранение, месяцами лежать на койке, смотреть в потолок. Судя по тому, что я совершенно не чувствую своего тела, то приложило меня очень сильно. Может быть, я даже останусь парализованным на всю жизнь? - Последняя мысль меня очень сильно напугала. Никому не хочется годами лежать бесчувственным бревном, и ждать конца. Но, если я в плавучем госпитале "Енисей" у пришельцев из будущего, то у меня есть шансы. Маленькие, но есть.
Сергей мне рассказывал при пришитые руки и ноги и про людей, которые стали ходить, получив, казалось бы безнадежные травмы. Я решил отложить выяснение этого вопроса на потом. И обязательно надо будет переговорить с этим самым профессором. А как мне сейчас говорить, я кончиком языка пошевелить не смогу. После этой мысли я закрыл глаза, и снова провалился в сон.
Следующий мой приход в сознание уже можно было описать словами: "проснулся". Немота тела почти прошла, и к своей огромной радости я даже смог чуть-чуть пошевелить кончиками пальцев. Язык хоть и лежал во рту словно раздувшийся вареник, но тоже начал понемногу шевелиться. Сандро попрежнему сидел у моей постели. На этот раз он, видимо для того, чтобы убить время, увлеченно читал какую-то затрепанную книгу. На обложке крупными буквами было написано "ПОРТ-АРТУР". Именно так, без твердого знака на конце. Я тихонько кашлянул, и Сандро, опустив книгу, перевел взгляд на меня.
- Ну, Мишкин, как ты себя чувствуешь, - спросил он.
- Живой пока, - прохрипел я, - как там наши дела?
Очевидно он все правильно понял, потому что ответил, - Там - все в порядке, иначе бы мы с тобой не говорили. Сейчас мы допрашиваем тех мерзавцев, что устроили эту провокацию. По счастью людям полковника Бережного удалось взять живыми всех британских главарей. Открываются такие ужасные тайны, что мне приходится докладывать Ники даже не ежедневно, а чуть ли не ежечасно. Да у нас новость - мы почти воюем с британцами.
- Что значит - "почти"? - удивился я.
- Ники предупредил всех, в том числе и британцев, что если в любой точке мирового океана британский военный корабль, подходит к русскому военному кораблю на дистанцию артиллерийского выстрела, то наш командир просто обязан немедленно открывать огонь на поражение.
Здесь, на Тихом океане британским кораблям под страхом немедленного уничтожения запрещено покидать свои базы. Вэйхавэй, Гонконг, Сингапур под контролем. На Балтике красная черта - Датские проливы, тут мы едины с немцами и датчанами. На Черном море наш флот тоже готов вступить в бой при попытке британцев проникнуть в Черное море через Проливы. Французы в панике, немцы торжествуют. У нас с Германией вот-вот будет союз, который решено назвать "Континентальный Альянс". Австрия обиделась на Берлин и теперь Вена ищет марьяжа на стороне. Союз с Лондоном будет для них чистым самоубийством, но как говорится: "Кого Господь хочет наказать, того он лишает разума". Я уже предупреждал Ники, чтоб он не лез в балканское болото. Уж больно там мерзкие черти водятся. Простой народ в Болгарии, Сербии, Черногории, Греции искренне стоит на нашей стороне, а вот знать, и получившая образование в Европе интеллигенция, это есть наши самые злейшие враги.
- Хорошо, - прохрипел я, - как говорит поручик Никитин, лекцию о международном положении ты мне прочел. Спасибо. Приятно знать, что из-за тебя твой родной брат готов объявить войну самой могущественнной стране мира. Теперь скажи мне, что там с Ольгой?
- С ней все нормально, пьет микстуры, - ответил Сандро со вздохом, - дышит соленым морским воздухом, лечит расшатанные нервы. С Ариной она рассталась, теперь там вместо нее какая-то кореянка из нового персонала. Ходит за Ольгой как за дитем малым. Профессор сказал, что это совсем не несчастная любовь к твоему Сергею, точнее не только эта любовь. Ей бы нормального мужа, чтоб делал ей по одному ребенку в год, и она была бы счастлива.
А от кузена Ольденбургского детей ждать бесполезно. Знаешь, этим случаем уже заинтересовались и Ники, и ваша МамА. Дескать, не оскорбил ли чем твой боевой друг Сергей, твою сестру? Только все гораздо сложнее.
Мне профессор по секрету сказал, что наша Ольга несмотря на ее замужество до сих пор является девственницей. Этот ее, с позволения сказать, супруг, все больше с содомитами развлекается. Ну, а ты что скажешь? Только учти, что дело это почти государственное.
- Сергей, он гордый, - тихо прошептал я, - В смысле оскорбления, так там все совсем наоборот было. Я видел. Это Ольга за ним бегала, а он с ее компаньонкой-бесприданницей сошелся. Говорит, - Моя фамилия Никитин, и я никогда не стану господином Романовым.
- Да-а-а, - протянул Сандро, - другие бы на его месте в лепешку разбились. Бедный поручик и царская дочь...
- Он не просто бедный поручик, - прошептал я, - не забывай об этом Сандро.
- Да не забываю, я не забываю, - ответил он, - Как тебе такая новость - сегодня утром, во время прогулки, Ольгу видели мило беседующей с известным тебе полковником Бережным. А потом они завтракали за одним столиком.
- Сплетник, - сказал я, - А вообще-то Бережной - это тот, кем станет Никитин через пятнадцать-двадцать лет службы - матерый волчара, Акела из сказки Киплинга. Он здесь второй человек после адмирала, крепко стоит на ногах. Кроме того, он не настолько стар, и еще способен дать ей возможность почувствовать себя женой и матерью. Но, Сандро, давай постараемся освободить Ольгу от пут прежнего брака, и дадим ей право самой решать - выходить ли ей вообще замуж, и за кого.
- Ладно, - кивнул Сандро, пусть решает сама. А тебе вот, - с этими словами он положил на мою грудь маленький эмалированный белый крест, на черно-оранжевой георгиевской колодке, - Ники просил тебе торжественно вручить. Ты награжден за мужество и героизм, проявленные при отражении неприятеля. Только ты такое лицо не делай, мы знали куда едем, а потому у меня целый чемодан крестов. Ники там указы подписывает, а я тут от его имени вручаю.
Ты не думай, за то дело не только тебя наградили, невместно это. Твоему другу Сергею вручили Золотое оружие "За храбрость". Полковнику Бережному - Георгия 3-й степени. Один Владимир 4-й степени с мечами даже отправили в Германию, чтобы немцы потом вручили своему агенту, который первым сообщил о подготовке провокации. Капитану 2-го ранга Гостеву тоже дали Владимира 4-й степени с мечами. Всем рядовым и унтерам дали солдатские кресты, а офицерам "Сметливого" - по "клюкве".
В отличие от тебя, вручать будем торжественно, после того как "Сметливый" присоединится к эскадре, так сказать, на виду у всех.
- Сандро, - спросил я, поморщившись от неловкого движения, - скажи, что говорит ваш профессор, долго я буду здесь лежать?
- Во первых это не мой профессор - ответил Сандро.
- Ладно, не придирайся к словам, - поправился я, - так что сказал профессор?
Сандро пожал плечами, - Профессор Сергачев сказал, что через неделю ты будешь уже ковылять на костылях, а через месяц бегать за молоденькими санитарками. Они заковали твою поломанную ногу в такую вот интересную штуку, Вот смотри... - с этими словами Сандро откинул в сторону край одеяла. Я чуть приподнял голову и скосил глаза. Моя нога была закована в странную цилиндрическую металлическую конструкцию из спиц, колец, и штырей. Сандро закинул одеяло обратно, - Наши костоправы, скорее всего, заковали бы тебя в гипс, и заставили месяцами лежать неподвижно.
- Да-а-а, - только и сумел сказать я, уставившись в потолок. Этот разговор меня изрядно утомил, а, кроме всего прочего, я должен был заново обдумать все свои прошлые поступки и планы на будущее. Если мне суждено что-то сделать, то я должен сделать это хорошо. При первой же возможности я должен буду вернуться к начатым на "Сметливом" тренировкам.
И еще... Чего не хватает нашему гвардейскому корпусу, так это лейб-гвардии батальона Морской пехоты, шефом которого я собираюсь стать сам. И что бы там не говорили, кандидат на должность командира этого батальона у меня уже есть. Как только я поднимусь на ноги, я буду просить Ники о создании такого батальона. Вряд ли он мне откажет. А адмирала Ларионова попрошу о том, чтобы он отпустил поручика Сергея Никитина и его людей со мной в Санкт-Петербург. И с кем бы не свела меня судьба, я в первую очередь буду сравнивать этого человека с поручиком Никитиным, с полковником Бережным, с адмиралом Ларионовым. Это даст мне возможность отличать дурных людей от хороших.
С этой мыслью я снова погрузился в сон...
Кайзера и фон Тирпица Николай встречал по первому разряду. В Царском павильоне, выходящем на Введенский канал, на перроне был построен почетный караул сводной роты гвардейских полков. Гуднув, окутанный дымом и паром локомотив плавно въехал под своды павильона, и остановился у прочерченной мелом полосы. Ступени личного вагона царского поезда замерли напротив красной ковровой дорожки. Лишь только в проеме двери появилась фигура кайзера Вильгельма II, как духовой оркестр грянул: "Heil dir im Siegerkranz, Herrscher des Vaterlands! Heil, Kaiser, dir!" ("Честь победителю, Страны властителю! Кайзер, виват!"). Это был гимн Германской империи.
Вильгельм, услышав его заулыбался и приложил к своей знаменитой каске с шишаком правую руку. Левую, с детства недействующую, он прижал к боку. Потом, когда он спустился по ступенькам на ковровую дорожку, оркестр заиграл "Боже царя храни..." Кайзер снова взял под козырек.
Обменявшись приветствиями на государственном уровне, монархи стали здороваться друг с другом лично. Вильгельм обнял Николая, и я расслышал, как он шепнул ему на ухо по-немецки, - Ники, я так рад, что мы теперь станем настоящими друзьями. Теперь мы устроим для кое-кого настоящую королевскую охоту. Не все же нам по косулям и кабанам палить!
- Гм, - подумал я, - кузен Вилли сразу берет быка за рога. Надо будет присматривать за ним, а то, поддавшись его напору и обаянию, Николай может наделать глупостей. Впрочем, вон, как Петр Николаевич Дурново поглядывает на обнимающихся монархов. Если что, он переведет разговор на более нейтральные темы.
Ну, так и есть, поздоровавшись с Вильгельмом, он как бы ненароком спросил, - Поздравляю вас с благополучным прибытием в Санкт-Петербург, Ваше Королевское Величество. Мы ждали вас еще позавчера, и были очень обеспокоены тем, что вы куда-то запропостились. Мы уже не знали, что уже и думать...
- Да! - подхватил тему Вильгельм, - Ники, у тебя совершенно ужасная страна. Здесь все, как на Северном полюсе. И как вы тут живете?! Больше суток мы простояли на каком то полустанке в этой дикой Лифляндии. Неужели мои предки-крестоносцы потратили столько сил и крови, чтобы ее завоевать? Не стоило эта ужасная местность жизни даже одного германского рыцаря.
Так вот, сначала нам пришлось ждать, пока не закончится эта ваша ужасная "метьель", а потом, пока солдаты и местные жители, которые, как мне показалось, не понимают ни немецкого, ни русского языка, и говорят на каком-то варварском наречии, деревянными лопатами не уберут снег с путей. Совершенно невозможно представить такое в нашей уютной Германии. Наш снег, когда он есть, по сравнению с вашим, это, как домашний котенок рядом с диким тигром.
Я усмехнулся и посмотрел на свиту Николая. Рядом с мрачной фигурой фон Плеве, который уже успел прознать о готовящемся на него покушении, торчала роскошная борода управляющего морским министерством вице-адмирала Степана Осиповича Макарова. Кстати, на днях он должен стать полноправным министром - Генерал-адмирал Великий князь Алексей Александрович, как человек, который самоустранился от управления флотом, был отправлен в отставку, его должность упразднена. Государственный совет принял решение о назначении морского министра. Кандидатура, несмотря на все интриги адмиралов под Шпицем, пошла рекомендованная нами. Правда, недовольные адмиралы готовились к фронде против "боцманского сына", так что на первых порах Степану Осиповичу будет трудновато. Я чувствую, что среди золотопогонной братии необходимо провести большую чистку. Засиделись, господа сухопутные адмиралы, отстали от жизни, пора и на покой.
А за спиной кайзера маячит внушительная фигура адмирала Альфреда фон Тирпица. Он чем-то похож на Степана Осиповича. Может тем, что они оба влюблены в море и корабли, и делают все возможное, чтобы флоты, находящиеся под их началом, были прекрасно оснащены и обучены.
Я невольно представил себе, как рядом с ними будет смотреться наш адмирал, Виктор Сергеевич Ларионов. У того, правда, с растительностью на лице победнее. Но, мне кажется, он быстро бы нашел общий язык с Макаровым и фон Тирпицем.
Кстати, в наших планах есть и такой пункт, как приватная беседа адмиралов со мной и Ниной Викторовной. Адмирал Макаров еще не в курсе всех дел, происходящих на Дальнем Востоке, хотя и о многом он догадывается. Пора, пора раскрыть перед ним карты. Он, несомненно, заслуживает этого.
Вон, и Нина Викторовна стоит среди приглашенных на встречу кайзера. Они рядышком с Великой княжной Ксенией Александровной. Императрицы на вокзал не приехали. Ныне царствующая - по состоянию здоровья, вдовствующая - из-за того, что с детства не переваривает пруссаков, и Вильгельма в особенности. Ей не нравятся его подчеркнутое солдафонство и плоские казарменные шуточки.
Однако кайзер, как мне было хорошо известно, обожал политические экспромты, чем немало озадачивал порой свое министерство иностранных дел. Все помнили, как в 1896 году кайзер послал поздравительную телеграмму Паулю Крюгеру, президенту бурской Южно-Африканской республики, на которую напали отряд англичан под командованием Джеймсона. Буры разгромили захватчиков, и кайзер поздравил их с победой. Это вызвало взрыв возмущения в Британии. Весь мир сочувствовал бурам. Однако публично высказался лишь Вильгельм.
Вот и сейчас чувствовалось, что кайзер вот-вот отмочит какую-нибудь "шутку". Посол Германии в Петербурге фон Альвенслебен вырос за спиной своего монарха, и приготовился отвлечь его какими-то расспросами о здоровье его супруги и детей. Но Вильгельм, похоже, закусил удила.
Он снова картинно обнял Николая, а потом, отстранившись, картинно положил руку на эфес своей сабли, и громко, чтобы слышали все, прокричал,
- Как варварски и подло поступили эти неотесанные грубияны, живущие на своем ужасном острове, и поедающие по утрам свою отвратительную овсяную кашу. Они посмели поднять руку на брата моего лучшего друга, императора России Николая! Этому бесчестному поступку нет прощения! Мой царственный брат, - Вильгельм повернулся к Николаю, - знай, что если дело дойдет до кровавой мести за обиду, нанесенную твоему брату и наследнику, то я буду сражаться вместе с тобой.
С этими словами Вильгельм выхватил правой рукой саблю из ножен, и воздел ее над головой. - Боже, покарай Англию, - воскликнул он, - иначе мы это сделаем сами!
В толпе встречающих раздались крики восхищения. Но многие были шокированы такой воинственной речью, особенно, представители дипломатического корпуса. Некоторые из них стали протискиваться к выходу. Похоже, что они спешили сообщить своим правительствам о речи Вильгельма на Царскосельском вокзале.
Царь и кайзер в сопровождении свиты направили к тому месту, где их уже поджидали придворные кареты.
А я остался на перроне. Один из слуг, обслуживавших пассажиров царского поезда, подошел ко мне, и незаметно сунул в мою ладонь небольшую пластмассовую коробочку. Я усмехнулся. Надо будет, приехав во дворец Великого князя Александра Михайловича, прослушать то, о чем говорили кайзер и адмирал фон Тирпиц. Наступили новые времена, и наша спецтехника должна помогать российским политикам и дипломатам с большим успехом отстаивать интересы России...
Рассвет уже окрасил небо в нежные розовые и голубые цвета. Самое время выйти, постоять одному на палубе и подышать морским воздухом. Я уже знаю, что чуть попозже на палубу выйдет и принцесса Ольга, встанет рядом, взявшись руками в перчатках из тонкой черной кожи за холодные мокрые леера, и будет молчать. Находясь вместе, мы в основном молчим, и даже за столом речь не заходит ни о чем большем, чем просьба передать хлеб или соль.
А о чем, позвольте, говорить? Бедную девочку, несмотря на то, что она самая настоящая царская дочь, жизнь ломала, мяла, и била с размаху об пол. И вот сейчас банальная несчастная любовь, а ее подруга - разлучница. Правда, у девиц в наше время такие приключения бывают еще в подростковом возрасте. Но там почти сто лет разницы, и надо учитывать те успехи, которых за эти годы достигли эмансипация с акселерацией.
Бедная девочка, я могу ее только жалеть, ведь мы с ней из совершенно разных миров. Нам, выходцам из XXI века, здесь делегированы полномочия демиургов. Мы кроем и шьем новый мир, имея в виду только одну цель и один лозунг - Россия превыше всего. Наши действия по всему миру уже отзываются судорогами военных приготовлений. Русско-японская война фактически завершена, Япония полностью разгромлена. Осталось только заявиться в Токийский залив и предъявить императору Мацухито ультиматум. Но все же лучше, чтобы японцы сами пошли на переговоры о мире. Тогда этот мир скорее будет принят ими, как справедливый.
Но на месте одной, почти законченной войны, грозит вспыхнуть другая, уже с Англией. Состояние Николая II после британского нападения на "Сметливый" и ранения его брата можно охарактеризовать словами "тихая ярость". Перефразируя Троцкого, можно сказать, что между Россией и Британией сейчас ни мира, ни войны. И это при том, что в России полным ходом идет мобилизации армии, начавшаяся еще в начале русско-японской войны. Правда, теперь повоевать солдатикам, скорее всего, придется в Афганистане и Индии против Англии, на Кавказе против Турции, и возможно, даже в Европе против Австрии. Назревает что-то вроде Первой мировой, только с совершенно другим коалиционным составом.
Да, работая демиургами, иногда нам приходится отрезать от мира лишнее, и выбрасывать это лишнее в мусорную корзину. Лично я, совершенно уверен в том, что мир прекрасно обойдется без лоскутного австро-венгерского одеяла. Вот уж где воистину тюрьма народов Европы!
Также необходимо избавиться от Оттоманской империи, самого настоящего зиндана народов Азии. Эту потерю мы тоже не будем особо долго переживать. А самое главное, нужно как можно сильнее урезать англосаксонского осетра. В этом корень всех мировых проблем! Но пока об этом думать еще рано, сейчас мы должны до конца разобраться с японской проблемой...
Высадка на Окинаву, состоявшаяся в течение этой ночи, судя по официальным сообщениям с борта "Москвы" и моему личному разговору с Виктором Сергеевичем, прошла до смешного легко. На острове фактически не было регулярный войск, одно ополчение, а германские береговые орудия установленные на фортах были выпущены в 1870-80-х годах и фактически устарели уже на два поколения. Расчеты при них составляли береговые артиллеристы 3-го класса, то есть говоря по русски: "3-й сорт - не брак". Русские броненосцы, подошедшие к Нахе перед самым закатом, бабахнули по фортам главным калибром, подняв над японскими укреплениями исполинские столбы дыма и земли. При попадании в плотный грунт срабатывают даже дубовые трубки новых русских снарядов.
Кроме всего прочего огонь корректировался поднятым с "Москвы" вертолетом. Не дожидаясь второго и последующих русских залпов, японская орудийная прислуга покинула форты. И вовремя, если первый залп лег с небольшим недолетом, то, после корректировки, второй и последующие накрыли японские позиции. Полчаса русская корабельная артиллерия главного и среднего калибров мешала японские укрепления с дерьмом. Потом уже в сумерках в горло бухты под прикрытием "Североморска", "Адмирала Ушакова" и крейсера "Баян" рванулись все четыре БДК, вслед за которыми потянулись пароходы с дивизией Кондратенко. Ошарашенные японцы почти не оказывали десанту сопротивления.
Первая волна морской пехоты на катерах взяла под контроль пирсы, а БМП-3Ф, лязгая гусеницами, поползли вверх по склону в город. Губернатор Окинавы просто не успел организовать хоть какое-то сопротивление. К полуночи Наха была уже в руках десанта, а к настоящему моменту это можно сказать и обо всем острове. В три часа ночи по местному времени Великий Князь Александр Михайлович, от лица Императора Николая II, торжественно зачитал перед двумя десятками членов городского совета Нахи акт "О восстановлении суверенитета королевства Рюкю, под протекторатом Российской империи". После этого, ни о каком местном сопротивлении не могло быть и речи, Окинава пала в наши руки как перезрелый плод. Так что теперь ход за микадо и его правительством. Только я не представляю, с какими лицами эти господа, сами развязавшие войну, пойдут к нам на поклон. Не принято такое сейчас в Японии. Не знаю, не знаю...
Ольга появилась несколько позже, чем я ожидал. Тихо, как привидение, прошла по палубе, тихо сказала, - Здравствуйте, - и встала рядом. Опять она вся в черном, как вдова.
- Добрый день, ваше Императорское Высочество, - так же тихо сказал я.
И тут случилось неожиданное. Ольгу прорвало, - Слава, - сказала она с таким особым бабьим придыханием, - Скажи, а можно без императорских Высочеств? Можешь ты называть меня просто Ольгой, Олей, Оленькой?! Или вы, господин полковник, предпочитаете, чтобы вас называли Вячеслав Николаевич?
- Вот те на?! - подумал я, - Если я сейчас брякну что-нибудь официозное, то Ольгу опять, блин, заклинит. И виноват во всем будет некий полковник Бережной, которому нет, и не может быть прощения. Но и быть запанибрата с любимой сестрой императора, к тому же формально замужней, тоже не стоит. Надо выбрать средний путь.
- Уважаемая Ольга Александровна, - сказал я, - На людях я могу называть вас именно так. А вы можете звать меня, или господин полковник, или Вячеслав Николаевич. Как вам больше нравится. Наедине, если вам так угодно, я буду звать вас Ольгой, а вы можете называть меня Славой, или как вам будет угодно. - я сделал строгое лицо и добавил, - Но это только наедине!
- Правда? - чуть заметно улыбнулась она, - Большое спасибо, Вячеслав Николаевич. Наверное, нам и в самом деле не стоит слишком фамильярничать. Но ведь и это, уже кое-что, ведь правда?
Сказать честно это была ее первая улыбка за несколько дней. Потом мы стояли, дышали холодным утренним воздухом моря, любовались на восход над морем и молчали. А зачем нам что-то было говорить, если ее рука в перчатке легла поверх моей. Скажу честно, таких острых ощущений я не испытывал с подросткового возраста.
Присутствуют:
Император Мацухито
Премьер министр - Кацура Таро
Министр Иностранных Дел - Дзютаро Комура
Министр армии - Тэраути Масатакэ
Министр флота - Ямамото Гомбей
Политик, дипломат и экс-премьер маркиз Ито Хиробуми
Речь императора перед своими верноподданными была крайне лаконичной.
- Господа, два месяца назад четверо из здесь присутствующих убеждали меня, что война против России будет короткой, победоносной, и принесет Стране Восходящего Солнца невиданное процветание и уважение соседей. Мы предпочли это решение мирному разрешению спора, которое нам предлагалось советником Императора Николая статс-секретарем Александром Безобразовым.
И что же? Каков результат? Месяц назад эта война началась внезапным, еще до объявления войны, нападением нашего флота на русские корабли в Чемульпо и Порт-Артуре, в результате чего японцы тут же прослыли варварами, не умеющими соблюдать цивилизованные правила ведения войны. Вот вам и уважение соседей.
Но, господа, главное не в этом. Неуважение соседей можно было бы пережить, если мы победили, а они проиграли. Главное результат. А он таков, что меньше чем через месяц после начала войны наш флот частью потоплен, частью пленен... Наши храбрые моряки в плену! Вице-адмирал Хейхетиро Того из русского госпиталя просит нашего разрешения провести обряд сэппуку...
Да, господа, русские доставили нам письма пленных японских моряков и солдат своим родным, а также полные списки военнопленных. Кроме флота потерпела поражение и наша армия в Корее. Если вы не знаете, то слушайте: неделю назад ее последние остатки были, либо уничтожены, либо взяты в плен. Результатом вашего самонадеянного решения стала полная блокада наших островов. Это значит не только то, что в наши порты не приходят иностранные корабли с необходимыми нам грузами, но и то, что наши рыбаки не могут выходить на свой промысел. Страна на пороге голода.
Премьер-министр Кацура Таро, низко поклонившись своему императору сказал, - Божественный Тенно, во всех наших бедах и поражениях виновны корабли-демоны, которые были призваны русскими...
- Призваны русскими? - император вопросительно приподнял одну бровь, на тяжелом малоподвижном лице, - Или вызваны из неведомых бездн вашим вероломным нападением на русский флот. Есть свидетельства, что эти корабли появились только после того, как контр-адмирал Уриу сделал свой первый выстрел по русскому крейсеру "Варяг".
В этом случае русские проявили себя, как истинные самураи, которым не престало жаловаться на остроту своего меча. Они вступили в бой с многократно превосходящим противником безо всякой надежды на победу, из одного лишь желания защитить честь своей страны и своего императора. Русский царь может гордиться, что ему служат такие воины.
Мы приняли решение за проявленное мужество наградить капитана 1-го ранга Руднева Орденом Восходящего Солнца 3-й степени. Хотя он заслуживает награждения высшим орденом нашей империи - Орденом Хризантемы.
А вот наши моряки, наоборот, совсем не покрыли себя славой в том бою. Да и много ли славы в том, чтобы напасть вшестером на одного. Такие "подвиги" более пристали "вакоу" (морским разбойникам), чем отважным самураям. - Император Мацухито нахмурился, и кивнул какой-то своей внутренней мысли,
- Итак, господа, я крайне разочарован результатами вашей политики, и сейчас мне нужны не объяснения, а принесенные извинения. Если вы все еще настоящие японцы и истинные самураи, то вы все прекрасно поняли. Можете идти, вы все свободны. В ближайшее время будет назначен новый кабинет министров, которому и будет поручено хотя бы частично исправить все содеянное вами.
Потом Император Мацухито спокойно, безо всякого выражения на лице, посмотрел на Ито Хиробуми, - А вы, дорогой маркиз, пожалуйста, останьтесь. Все сказанное выше к вам совсем не относится, - император дождался того момента, когда бывшие члены кабинета вышли из залы,
- Маркиз, я знаю вас много лет. Вы были моим советником и наставником. Вы, как наш верный слуга, отговаривали меня от потворства этой авантюре. Теперь я намерен поручить вам, исправить обрушившиеся на нашу страну несчастья. Вы в своем лице пока совместите все четыре поста. Сейчас это не сложно, поскольку у нас практически не осталось флота, а почти вся армия блокирована на острове Кюсю. Я понимаю, что это трудно в вашем возрасте, но вы сможете это сделать для того, чтобы спасти честь нашей страны. Конечно, исправление несчастий должно производиться в той мере, в какой это вообще возможно. Даже демоны, насколько мне известно, не умеют оживлять убитых. В первую очередь нам нужен мир с Россией и снятие морской блокады.
- Божественный Тенно, - склонился в поклоне маркиз Ито, - разъяренные нашим неожиданным нападением победители потребуют от нас тяжелых и унизительных уступок.
- Сейчас, дорогой маркиз, я вам покажу одну бумагу, - Император ударил молоточком в серебряный гонг, - прочитав ее, вы поймете, насколько сложная задача стоит перед вами, - в этот момент вошел молчаливый секретарь и внес на позолоченном подносе простой почтовый конверт. Император дождался, пока слуга, встав на колени, поставит поднос на столик, а потом, снова встав на ноги, низко поклонится, после чего удалится, а затем продолжил, - Это письмо написано личным представителем императора России, хорошо вам известным Великим Князем Александром Михайловичем, которому и поручено проведение мирных переговоров с нами. Письмо написано по-английски, так что, берите, читайте...
Вздохнув, маркиз с поклоном взял в руки конверт, вытащил письмо и углубился в чтение. Несколько минут спустя он осторожно, будто взведенную гранату, вложил письмо в конверт, - Ваше Величество, - заявил он, - я думал, что все будет значительно хуже.
- Маркиз, - кивнул император Мацухито, - условия мира, изложенные в этом письме, названы предварительными. Чем больше мы медлим - тем хуже будет наше положение. Вы должны найти способ немедленно вступить в переговоры с Великим Князем Александром Михайловичем. Указ о вашем назначении на все посты уже подписан.
- Божественный Тенно, - опять поклонился маркиз Ито, - Три недели назад в Военно-морском арсенале в Куре введен в строй новый крейсер "Цусима". Если прямо сейчас дать телеграмму о снятии замков с орудий и выгрузке боезапаса, то я успею прибыть в Куре на курьерском поезде как раз к моменту завершения работ. После Чемульпо и Порт-Артура русские не рискнут допустить к себе близко японский военный корабль, способный вести бой. Как только все будет готово, я немедленно выйду в море на поиски русской эскадры.
- Дорогой маркиз, - кивнул император, - скорее всего корабли-демоны найдут вас первыми. Наши военные моряки уже не один раз испробовали эту их способность на своей шкуре. Ступайте, и да прибудет с вами милость богини Аматерасу Омиками. Она вам очень понадобится, поскольку на переговорах вы встретитесь не только с Великим Князем Александром Михайловичем, но и с вождем демонов, именующим себя адмиралом Ларионовым. А это противник куда серьезнее, не мне вам говорить, что таким созданиям открыты, и прошлое, и будущее, а также их совершенно невозможно обмануть.
Сразу скажу, что только из-за его участия в этом деле я согласен на все условия, изложенные в этом письме. С демонами не спорят, как не спорят с тайфуном, землетрясением или цунами. Если ваш дом смыт в море гигантской волной, то в этом виновны только вы сами, построив его в таком опасном месте. Так что передайте Великому Князю, что мы согласны признать православие второй государственной религией, и выдать за принца Михаила нашу юную дочь Масако, отдав за ней в приданое Курильские острова. То, что этот молодой человек, младший брат императора, в первый же день добровольно отправился на войну, делает его достойным звания самурая и жениха моей дочери. Также мы согласны сдать России в аренду остров Цусима для устройства там военно-морской базы, и вновь признать независимость княжества Рюкю, под протекторатом России. У русских есть хорошая поговорка, как раз подходящая к нашему случаю: Снявши голову, по волосам не плачут.
- К тому же, - подумал маркиз Ито, - как я слышал, у русского императора Николая и императрицы Александры нет сыновей, и наследовать им будет, либо сам принц Михаил, либо его старший сын. Божественный Тенно умен. Он заглядывает не только в завтрашний день, но и на годы вперед. Если его мысль верна, то выигрыш превзойдет все ожидания от этой злосчастной войны. Надо будет немедленно распорядиться выпустить из тюрьмы русского священника Николая, проповедующего в Токио, и взять его с собой на переговоры, вдруг и пригодится... И надо будет не забыть надеть русский Орден Святого Александра Невского, которым наградил меня русский император в 1896 году...
Еще раз низко поклонившись монарху, маркиз покинул залу приемов, оставив императора наедине со своими мыслями.
Сегодня утром курьер из Адмиралтейства известил нас и хозяйку дома о предстоящем визите двух адмиралов: русского - Степана Осиповича Макарова и немецкого - Альфреда фон Тирпица. Визит должен быть неофициальным, но до предела деловым. Забегали, захлопотали слуги, готовя для встречи гостиную. Мы, с Ниной Викторовной, тоже прифрантились и стали ждать дорогих гостей.
Ровно в десять часов к парадному подъезду дворца подкатили сани, из которых вышли два адмирала, похожие ак два брата-близнеца своими роскошными бородами. У Степана Осиповича она была двойная, пегая с проседью, а у Альфреда фон Тирпица такая же раздвоенная, но ярко-рыжая. Я прикинул, что сейчас Тирпиц был даже моложе меня на три года. Но жизненный опыт у нас хоть и сопоставим по объему, но совершенно разный, а значит - потягаемся.
На дисплеях камер наружного наблюдения было видно, как поднявшиеся по лестнице, адмиралы вошли в здание. Значит и нам с Ниной Викторовной тоже пора выходить на "исходные". Встретились мы с гостями на парадной лестнице, хозяйка дома быстро представила нас друг другу, проводила в гостиную, предназначенную для переговоров, и откланялась, сославшись на домашние дела.
Гостиная была оформлена в стиле "а-ля рюсс", и самым заметной деталью обстановки в ней, был водруженный на стол здоровенный никелированный тульский самовар, изготовленный Торговым домом братьев Шемариных. Он только что вскипел, и еще время от времени побулькивал, показывая, что внутри его семь литров кипятка. Прочие предметы чайного обихода, как то: чашки, блюдца, заварочные чайники, сахарницы, розочки с вареньем и конфетами, были изготовлены Императорским фарфоровым заводом. На них были рисунки на военно-морскую тематику.
После того, как все предварительные ритуалы были закончены, мы вчетвером уселись вокруг стола и стали наливать в чашки ароматный, свежезаваренный чай.
- Господа, - прокашлявшись, начал Степан Осипович, - вчера я имел доверительную беседу с Государем, в которой он раскрыл мне вашу главную тайну, и просил, чтобы вы, в свете намечающегося подписания союзного договора между Россией и Германией, поделились со мной и нашим гостем из Германии имеющейся у вас информацией. Кроме того, вполне вероятно, что в ближайшее время нам плечом к плечу придется сражаться с британским флотом. Между прочим, я с самого начала подозревал, что ваша эскадра - это нечто большее, чем кажется с первого взгляда. Я читал рапорт капитана 1-го ранга Руднева о деле при Чемульпо, а так же донесение Наместника Алексеева Государю, о разгроме японского флота у Порт-Артура. В первом случае я вообще ничего не понял. Как писал Всеволод Федорович, японские крейсера по непонятной причине вдруг стали взрываться один за другим. Уже потом появились ваши корабли, высадили десант, и выбили японцев сначала из Чемульпо, потом из Сеула. Кстати, герра фон Тирпица весьма заинтересовала конструкция ваших десантных кораблей, да и нам, на Черном море было бы неплохо обзавестись подобными новинками. Но с огорчением должен сказать, что самого главного я в тех событиях так и не понял.
- Не удивительно, Степан Осипович, - кивнул я, - японцы, которые в отличие от вас, присутствовали при сем, тоже в них ничего не поняли, что было куда важнее. А поразило их корабли ракетное оружие, которое опережает ваше время на сотню лет. - Я достал справку, приготовленную для меня на эскадре: "Японский крейсер "Асама" был поражен ракетой "Вулкан" российского производства. В полете ракета в 2,8 раза обгоняет звук, что примерно соответствует скорости облегченного бронебойного снаряда у уреза канала ствола, - Нина Викторовна вполголоса переводила фон Тирпицу мои слова на немецкий, - но по своим прочим характеристикам она весьма далека от такого снаряда. Стартовый вес этой ракеты 375 пудов, боевая часть весит 63 пуда или одну метрическую тонну что примерно соответствует снаряду шестнадцатидюймового орудия. Но, если в артиллерийском снаряде взрывчатое вещество занимает от 3-х до 10-ти процентов объема, то в боевой части "Вулкана" его ровно половина. - адмирал Макаров непроизвольно присвистнул, потом, опомнившись, извинился за бестактность.
- Да, господа, это так.. А применил наш Виктор Сергеевич этот ужасный снаряд всего лишь против броненосного крейсера, и лишь потому, что избиваемый превосходящими силами противника "Варяг" нужно было срочно спасать, что и было проделано со всей возможной эффективностью. Ракеты, атаковавшие японские бронепалубные крейсера были совершенно другого класса. Не вдаваясь в особые технические подробности, могу только сказать, что они предназначены для уничтожения небронированных кораблей водоизмещением до 5000 тонн. Японские крейсера-"собачки" как раз вписывались в этот стандарт. А потом, действительно, явилась наша эскадра "вся в белом" и начала наводить порядок уже на берегу...
- Теперь все понятно, - кивнул Степан Осипович, -- то есть понятно как раз далеко не все, но я надеюсь, что позднее мы поговорим об этом более подробно. Вон герр фон Тирпиц собирается для установления полного понимания, воспользовавшись услугами нашего Транссиба, отправиться на Дальний Восток и лично познакомиться с победителем адмирала Того и его замечательной эскадрой.
-Ja, ja! - закивал фон Тирпиц, после того, как Нина Викторовна закончила перевод сказанного адмиралом Макаровым.
- Кстати, - продолжил Степан Осипович, - а вы не можете сказать какое секретное оружие использовало ваша эскадра в деле при Порт-Артуре. Там вы вроде не применяли ничего нового, только пятидюймовую артиллерию. И в то же время малыми силами сумели разгромить одну из сильнейших эскадр в мире?
- Степан Осипович, - сказал я, - все дело в нескольких преимуществах, которые наши артиллерийские системы имеют над японскими, это: скорострельность, кучность, точность, дальность. Еще сыграли свою роль фугасные снаряды с замедлением подрыва и тактика стрельбы на недолетах при атаке противника с кормовых углов, - сказать честно, готовясь к подобному разговору, я очень долго учил правильно произносить эти слова. Ну, почему мы не взяли с собой в Питер ни одного военного моряка?!.
- Как это - стрельба на недолетах? - оживился Макаров.
Я взял со стола бумажную салфетку и достал из кармана карандаш. Макаров и Тирпиц придвинулись поближе, понимая, что сейчас, в отличие от информации о ракетах, будет то, что они сами смогут использовать на практике.
- Итак, - начал я, - обычно точка прицеливания устанавливается в середине борта корабля противника. Тогда, при настильной стрельбе, снаряды бьют прямо в самую сильно защищенную часть корабля, укрытую бронепоясом. Те же из них, кому суждено дать перелет, свистят между мачтами. А недолеты падают в воду, что верно для бронебойных снарядов, или же рвутся на поверхности моря, что верно для фугасов со взрывателями мгновенного действия.
У нас картина должна быть несколько иной. Во-первых, взрыватель на фугасном снаряде срабатывает не сразу а с замедлением, в результате чего снаряд, нацеленный с недолетом, падает в воду, продолжая свое движение с сторону корабля, погружается, и только потом взрывается, зачастую уже под корпусом. И, если учесть, что обстрел велся со стороны кормы причем, массированный, то десятки взрывов бьют по винтам, перу руля, расшатывают и рвут клепаные швы. Обращаю ваше внимание, что единичный снаряд не может нанести кораблю серьезные повреждения, а вот несколько десятков таких взрывов превращают в беспомощного калеку, грозный боевой корабль не имеющий ни одного повреждения в надводной части.
Что же касается уничтоженных броненосцев, то могу сказать, что это было сделано мощными, быстроходными и дальнобойными самодвижущимися минами. При скорости такой мины в двести узлов, и дальности хода семьдесят кабельтовых, ни у одного корабля нет шансов на спасение. - я посмотрел на адмиралов, - Но, господа, давайте закончим этот чисто специальный разговор, и поговорим о насущных проблемах.
- А одной из главных насущных проблем у нас является ожидаемая война с Англией? - спросил Макаров.
- И это тоже, - сказал я, - но не только. В нашей войне с японцами в числе подстрекателей к ней, кроме англичан, были еще и американцы. Так что не исключен вариант, когда на море вам с герром фон Тирпицем придется сражаться против объединенных флотов Англии, Франции и САСШ.
А наши корабли в это время будут на другой стороне земного шара, и ничем не смогут помочь в этом сражении, которое, скорее всего, произойдет в Северном море или на Балтике. И оно, более, чем вероятно, будет сугубо оборонительным.
Поэтому, первая наша задача - не допустить противника на Балтику, ради чего Германии придется найти взаимоприемлемое соглашение с Данией, и включить ее в оборонительный союз. Вдовствующая императрица Мария Федоровна сказала, что возьмет этот вопрос на себя. Оборона датских проливов на заранее выставленной минной позиции прикрытой береговой артиллерией, сведет на нет все попытки прорыва, а если наши противники все же на это решатся, то для них она закончится кровавой мясорубкой, в которой прорывающиеся будут нести огромные и неоправданные потери.
Ни Англия, ни САСШ не обладают значительными сухопутными армиями, а значит - на суше Германии придется иметь дело только с французами. В нашем прошлом Германия трижды воевала с Францией. Два раза, в 1869 и 1940 годах, один на один. И оба раза Франция терпела страшное поражение. Лишь один раз, в 1918 году Германия была побеждена, и то лишь потому, что половину немецких сил отвлекали на себя русские армии.
Но это так, сведения на всякий случай... К серьезной же войне Англия сейчас не готова, в том числе и из-за перспективы получить удар по своим Дальневосточным владениям на море, и по Индии со стороны суши. Англичане убеждены, что как только на Хайберском перевале блеснут пики наших казаков, то тут же в Индии полыхнет восстание в сто крат страшнее Великого Сипайского, о котором они до сих пор вспоминают с ужасом.
Поэтому, и в России и в Германии необходимо готовить все имеющиеся в наличии быстроходные торговые корабли к роли вспомогательных крейсеров. Обучать команды, готовить места под установку орудий и минных аппаратов. То есть то, что делается у нас в Добровольном флоте. И эта армада по первой же команде должна выйти в море и начать истреблять британскую торговлю.
Что же касается чисто военного флота, то необходимо быстро достраивать уже заложенные корабли, и обучать их команды. Брать на вооружение, Степан Осипович, не только облегченные бронебойные снаряды для стрельбы на ближней дистанции, но и утяжеленные фугасы, несущие максимальное количество взрывчатки для стрельбы на предельную дальность. Для бронебойных снарядов вводите ваши колпачки из мягкой стали, в этом тоже есть польза. Чем лучше господа адмиралы вы подготовитесь к вероятному конфликту, тем менее вероятным он окажется.
Так что единственный совет, который мы с Ниной Викторовной можем вам дать, это срочно начать обучение и тренировку личного состава флотов. Маневры в открытом море и орудийные стрельбы, торпедные стрельбы и дальние походы - другой панацеи нет.
И вот еще что... Снимайте срочно с броненосцев и крейсеров минные аппараты. Где это возможно - заменяйте дерево на металл. Сразу после начала войны перед выходом в море сдавайте на берег деревянные шлюпки - все равно, в условиях реального боя они не помогут спастись команде...
Адмирал Макаров кивнул, - Я это уже понял, прочитав рапорт Всеволода Федоровича Руднева. Он пишет, что осколки японских снарядов в первые же минуты боя превратили корабельные шлюпки, сначала в решето, а потом в щепу - пищу для огня. - Макаров повернулся к Тирпицу, и сказал, - Альфред, очевидно, придется признаться в том, что если в современном бою корабль тонет, то он тонет вместе со всей командой. Особенно это актуально для северных морей, где бесполезны пробковые плотики и жилеты.
На что германский адмирал ответил, что военные моряки вообще-то выходят в море не ради спасения своей жизни, а ради службы своему отечеству. И каждый из них должен понимать, что спастись он сможет только вместе со всеми остальными и самим кораблем, а в противном случае ему и жить то незачем.
Потом мы отдали долг прекрасному китайскому чаю. Размякшего фон Тирпица наша Нина Викторовна отвела в сторонку, и нежно воркуя, стала увлекать его предложением совместить морскую карьеру с карьерой политического деятеля. - Альфред, - голосом обольстительной русалки Лорелеи обольщала она суровое сердце германского моряка, - из вас получится превосходный канцлер. Если кайзер Вильгельм предложит вам эту должность, не раздумывайте, соглашайтесь...
А я, пользуясь тем, что внимание германского гостя отвлечено нашей матерью-командиршей, передал светочу русской военно-морской мысли большой плотный пакет с посланием адмирала Ларионова, составленного как раз для такого случая. Пусть немцы и союзники нам, но всего им знать не обязательно.
Разошлись мы уже после полудня, довольные друг другом. Как шепнула мне Нина Викторовна, она, кажется, уломала фон Тирпица и он будет не против того, чтобы возглавить правительство Германской империи. Осталось за малым - убедить кайзера сделать своему адмиралу это предложение. Ну, эту задачу Нина Викторовна взяла на себя.
Ну а мне предстоит большая работа со Степаном Осиповичем и Алексеем Николаевичем Крыловым. Кстати, надо вместе с адмиралом Макаровым нанести ему визит - ведь Опытовый бассейн, где проводятся исследования корпусов новых проектируемых судов - всего в двух шагах от дворце Великого князя Александра Михайловича. Знаю только, что работы всем будет непочатый край. В условиях новых политических реалий нужно определить параметры большой кораблестроительной программы и начать создавать новый флот, наибольшим образом соответствующий этим новым условиям.
Губернатор германской колонии Циндао Оскар фон Труппель выглянул в окно своей резиденции, из которого хорошо просматривалась гавань. На внутренний рейд медленно входил корабль непривычных очертаний, на мачте которого развевался андреевский флаг. Сердце генерал-губернатора забилось чаще. Это был один из ТЕХ САМЫХ кораблей. Схватив лежащий на рабочем столе бинокль - вещь, без которой не мог обходиться ни один моряк, Оскар фон Труппель направил его на русский корабль. Точно, боевые повреждения, пробоина в рубке и брезентовый пластырь на левой скуле, наверняка прикрывающий дыру от снаряда. Больше ничего, но для такого корабля и этого много. Капитан цур зее терялся в догадках, как могло случиться, что такой совершенный корабль подпустил противника на дистанцию артиллерийской стрельбы.
- Наверняка опять какое-то чисто азиатское коварство, - пробормотал себе под нос Оскар фон Труппель, и начал собираться, чтобы нанеси традиционный визит вежливости.
Личный катер губернатора всегда находился под парами, в полной готовности к выходу в море. Так что стоило коляске фон Труппеля подкатить к пристани, как подняв на мачте губернаторский вымпел, и пачкая бледно-голубое небо жирным угольным дымом, катер сорвался с места. Вздымая перед носом белопенный бурун, он понесся навстречу русскому кораблю.
Сорок минут спустя, СКР "Сметливый" уже ошвартовался правым бортом к причальной стенке. Почти сразу же на его борт поднялась бригада немецких рабочих, обслуживающих корабли Восточно-Азиатской крейсерской эскадры. Кстати возглавлял их инженер представленный как Макс Шмидт, подозрительно похожий на флотского офицера, полчаса назад одевшего рабочий комбинезон. Старший офицер "Сметливого", капитан 3-го ранга Ивлев на это только пожал плечами. Ничего другого от "немецких камрадов" он и не ждал. Дружба - дружбой, а служба - службой...
Скорее всего, герр Шмидт служил старшим механиком на одном из дислоцированных в Циндао крейсеров. Не теряя времени даром, немецкие специалисты приступили к осмотру повреждений. Особенно плохо дело было с пробоиной в борту. "Сметливому" повезло, что пока он шел к Циндао, погода стояла хорошая, и волнения на море практически не было. Достаточно было даже не очень сильного шторма, чтобы у экипажа начались бы большие неприятности.
Больше всего гостей поразил сварной корпус корабля. Совершенно не годился стандартный для этих времен метод ремонта, когда рабочие, срубая заклепки, удаляли поврежденные листы обшивки, а потом на их место заново приклепывали новые. Дыру в борту предстояло ЗАВАРИВАТЬ, что приводило немцев в определенное возбуждение.
Тем временем, губернатор Циндао, сидя в капитанской каюте "Сметливого", прихлебывал из фарфоровой чашки обжигающий чай, и с ужасом и восхищением выслушивал от капитана 1-го ранга Гостева историю, которой знаменитому писателю Карлу Маю, хватило бы на пару приключенческих романов.
- Жизнь, если захочет, как бык овцу кроет самую бурную человеческую фантазию, - думал он, - Кто мог подумать, что томми выдумают такой изощренно-коварный ход, чтобы подобраться поближе к грозному врагу. И самое главное, если у них хватило нахальства проделать все это с русским кораблем, то чего же тогда ждать от них нам, бедным немцам?
Попутно Оскар фон Труппель познакомился со всемирно известным американским писателем Джеком Лондоном, который, как выяснилось, тоже оказался свидетелем тех событий. Американец воспользовался случаем, и попросил губернатора переправить вместе с дипломатической почтой в Европу и Америку несколько плотных пакетов со статьями и фотографиями. Между прочим, один из пакетов был адресован германской газете "Берлинер Цайтунг".