Меняла Душ Самохин Дмитрий

Глава 8

НОЧНОЕ ДЕЖУРСТВО

Что делать человеку, если и жизнь не складывается, и на работе лавина за лавиной сходят, того и гляди с катушек сорвешься, а тут еще очередное дежурство сюрпризы преподносит, которые в дальнейшем могут сказаться негативно как на карьере, так и на кармане.

Павел Лешаков был сержантом патрульно-постовой службы. Ему был выделен сектор, примыкающий к Приморскому парку Победы. Место тихое и спокойное – никогда никаких происшествий. А тут – на тебе: «малевичи»! И нет, чтобы в чужое дежурство, а теперь Лешакову голову под топор начальства подставлять. И ведь не скроешь происшествия. Робот-уборщик в положенное время возле лифтовой кабины появился, попытался очистить ее от несанкционированного рисунка, с заданием не справился и сигнализировал, фиксируя нарушение в Центральном полицейском информатории. А вычислить, на чьем участке непорядок случился – составит две секунды машинного времени.

А что с «малевичами» этими сделать, если они неуловимы, точно духи? Начальство никак в толк взять не может, что это стихийное объединение. У него нет единого управления, которое можно прикрыть, пересажать, чтобы другим неповадно было. Поймаешь одного паренька с распылителем, всю доказательную базу соберешь, начнешь допытываться, кто надоумил, а он – в отказ: «Я сам пошел». И что с ним делать? Зачем Камерам Исправления такой балласт. Ну, промается он несколько месяцев в Камере за мелкое хулиганство, разве его это изменит? А бывало, что удавалось схватить «малевича», так он еще порог ответственности не перешел, и с ним вообще ничего делать нельзя. Возьмут такого на карандаш, родителям штраф навесят приличный плюс компенсацию ущерба. Выдерут они своего художника, да запишут его на прием к психотерапевту. Так разве его этим исправишь? Он только умнее и опытнее станет. В следующий раз осторожней будет.

А начальство права качает: рисунок характерный сделан, заявление от «малевичей» в полицейский участок поступило об их причастности к акции – что значит, неорганизованное стихийное выступление? Вы нам, гражданин постовой, не задымляйте контакты реагирования. Мы сами разберемся, кто чего организовал, и во сколько это обойдется казне. А если вы, господин постовой, не справляетесь со своими обязанностями или получаете от неформальных художников мзду, то мы ведь и освободить вас с поста в состоянии, а заодно и спросить по всей строгости закона о допущенных случаях разгильдяйства на вверенной вам территории. А уж что такие случаи найдутся, в этом можно не сомневаться. Не было – создадим. Не видно – отыщем!..

Лешакову было худо вдвойне. Раскрашенная лифтовая кабина оптимизма не добавляла, а тут еще и на домашнем фронте стали грозовые тучи сгущаться. Марина, жена его законная вот уже двенадцать лет, прознала про Светку, полюбовницу. Как до нее весточка докатилась, оставалось гадать, да вот только лес, как говорится, слухами полнится.

Со Светкой Павел встретился по недоразумению. Ему, сотруднику ППС, с вверенной территории уходить строжайше запрещалось. Солнечный день. Припекало так, что, казалось, на сковородке под парами прохладнее будет, а тут с полной амуницией вахту нести пришлось. Лешаков прогуливался взад-вперед, старясь избрать траекторию, проходящую под тенистым деревом, когда к нему подошла очаровательная барышня, лет на пятнадцать его младше, в слезах и попросила помочь ей попасть в квартиру. Муж пьян, закрыл дверь изнутри, а ей срочно нужно попасть домой и не к кому обратиться. Что дернуло Павла пойти и помочь девушке?.. К тому же в цифровых замках и сенсор-запорах он разбирался так же, как в эволюции членистоногих. Но Павел смело шагнул в пучину неизвестности.

Он оставил пост и пошел за девушкой. По дороге узнал, что девушку зовут Светлана. Когда же они вознеслись на тридцать четвертый этаж фешенебельного дома, где квадратный метр стоил, как месячная зарплата Лешакова, Светлана призналась, что никакого мужа у нее нет. А к нему она подошла, потому что не могла более скрывать свою симпатию.

Лешаков впервые встретил такую смелую девушку, которая шагнула прямо с корабля на бал. В результате его «спасательная миссия» закончилась грехопадением и морем удовольствия. А потом поспешным бегством обратно на пост, пока никто не заметил.

Заметили. Камеры слежения сбросили информацию об отсутствии постового. Пришлось изворачиваться.

С тех пор Лешаков встречался со Светой регулярно. Вот уже три года. Зачем он ей был нужен с мизерной зарплатой, женой, двумя детьми и катастрофической невозможностью делать подарки, даже рублевые, Павел не знал, хоть голову поломал изрядно и даже чуть было не дошел до алкоголизма.

Теперь же Марина все узнала.

Скандала не было. Марина коротко сообщила: «звонила твоя шалава», а затем заперла перед ним дверь спальни. Пришлось Лешакову запустить аэрокресло и воспарить над полом, чего Павел не любил. Фишка была модная и дорогая. Они купили кресло для придания интимной близости экзотических ощущений, но как назло у Лешакова обнаружилась «воздушная болезнь». Его укачивало в аэро-кресле. Пришлось отказаться от мысли заниматься любовью под потолком, как ни уговаривала его Марина попробовать еще раз. Загадив дважды пол в гостиной, испачкав ковер и потратившись на вызов кибера из химчистки, Лешаков попытался вернуть кресло в магазин. Но продавцы не позволили осуществить возврат, сославшись на то, что слабый желудок никак не влияет на качество товара. Так и осталось у них это парящее кресло.

Промучившись ночь и половину дня под потолком, Лешаков вышел на вечернее дежурство в совершенно развинченном состоянии – не то, что за «малевичами» гоняться, в кровати лежать надо и выслушивать указания робоврача.

Лешаков не знал, чем могла закончиться его размолвка с женой, но подозревал, что ничего хорошего ему в отдаленной перспективе не светит…

Мальчик появился внезапно. Вынырнул из кустов и вцепился в рукав фирменной кожаной куртки со сканер-датчиками, грозя оборвать их вместе с рукавом.

Но мальчик был не самым неприятным явлением.

Сначала появился мужчина в черном кожаном плаще и с красным шейным платком. Он прошел мимо и явно торопился, то переходя с шага на бег, то вновь на быстрый шаг. У незнакомца было красивое мужественное лицо, покрытое двухнедельной бородкой – запоминающееся лицо. Он прошел мимо, изредка оглядываясь по сторонам. Когда его взгляд уперся в Лешакова, Павел почувствовал, как покрывается мерзким холодным потом, а душа выворачивается наизнанку, точно ее схватили раскаленными щипцами и стали выдирать из тела. Он вспомнил все свои грехи и ошибки, все свои горести и радости.

А потом гадкое ощущение покинуло его – человек отвел от него взгляд и прошел мимо. На душе же Лешакова осталось такое чувство, что им попользовались и брезгливо выбросили на помойку.

В тот момент, когда вконец расстроенный Лешаков собирался покинуть пост, чтобы сбегать в робомаркет за «горючим», дабы не было так обидно и противно от бесцельно ускользающего дня, на него налетел мальчишка, вцепился в рукав и зашептал горячо, надрывно, точно боялся не успеть все рассказать.

– Господин полицейский, господин полицейский, тот человек… его взять… задержать, арестовать обязательно! Он человека в парке растворил!!! Это ужасно!.. Страшный человек!.. Я боюсь его!.. Но надо арестовать, а то он так и будет ходить и всех растворять, ведь в городе же никого не останется!..

– Прекрати истерику! – рявкнул Лешаков и стряхнул мальчишку с плеча.

Только тут он заметил, что мальчик был чернокожим.

– Говори внятно! Разумно! – потребовал он.

Захлебываясь словами мальчишка затараторил снова:

– Но как же, он ведь человека убил! Я же… он же… Арестуйте его!

– Где убил? – жестко оборвал его Лешаков, лихорадочно соображая, что ему делать с заявлением ребенка. Не обращать внимания или поверить и задержать человека с красным шейным платком – незнакомец Павлу тоже не понравился.

– Да в парке же! В парке! Я же говорю вам, а вы…

Лешаков принял решение. Он приказал мальчишке:

– Стой на месте! – и бросился за успевшим скрыться за поворотом аллеи странным человеком.

Догнать-то его Павел догнал. И даже поговорил о чем-то, только почему-то все время смущался, пытался закончить разговор и скрыться обратно за поворот, чтобы потом либо нахлестаться водки до помрачения рассудка, либо ломануться до ближайшего храма, бухнуться в ноги священнику и исповедаться во всем. Взять, как говорится, все на себя.

Лешаков все-таки спросил незнакомца, был ли он сегодня в парке Победы? Тот ухмыльнулся и ответил, что он прибыл маршрутным аэротакси до станции «Парковая Зона» и тут же направился домой пешком. Но через парк не проходил, поскольку в такую темень, там только голову терять да ноги ломать.

Лешаков тут же почувствовал себя ужасным тупицей и ему стало стыдно. Он извинился перед господином в кожаном плаще и поспешил вернуться на пост.

Мальчонка дожидался его на том же месте, где он его оставил:

– Вы арестовали его? Арестовали?..

Лешаков смерил чернокожего уничтожающим взглядом и рявкнул:

– Ты что меня тут разыгрывать вздумал?! Сопля ночная! Ты что это по ночам на улице ошиваешься?! И как только родители тебя выпустили? Где твои родители живут? Ну-ка, адрес!

Мальчик посерел, что особенно четко было видно при ночном освещении и попытался удрать, но Лешаков оказался проворнее. Он одним прыжком настиг мальца и ухватил за рюкзак, болтающийся у того за спиной. В рюкзаке было что-то округлое и твердое.

Мальчик дернулся несколько раз, пытаясь освободиться, но кто же может вырваться из цепких рук Павла Лешакова.

– А ну, выворачивай пожитки! – приказал он.

И сам сдернул с мальчонки рюкзак, рванул молнию и вытряхнул содержимое на тротуар.

Баллончик с краской предательски звякнул об асфальт.

– Ах, так это ты, малолетняя оторва, ту погань на лифте изобразил?! – взревел угрожающе Лешаков.

– Не погань это! Не погань! – испуганно закричал мальчишка, выдавая себя с головой.

Лешаков торжествующе рассмеялся. Ему в руки попался «малевич». Не Париж, конечно, но инцидент с разукрашенной кабиной лифта можно считать закрытым.

Глава 9

МАТВЕЙ СТАВРОГИН, КРАСНЫЙ КОТ И ВОЛНА

Матвей Ставрогин коснулся замка сенсорключом, приложил большой палец правой руки к глазку сканера, и дверь открылась. Он вошел в квартиру, захлопнул дверь, активируя защитную систему «Цербер», и стал раздеваться. Сперва развязал красный шейный платок, который обвил узлом вешалку, затем сбросил на спорхнувшие с потолка робоплечики черный кожаный плащ, и скинул на чистящий коврик ботинки, шипованные металлом.

Потом Матвей сунул ноги в домашние тапочки и прошлепал в гостиную. Включил головизор, запустил «стол-самобранку», вызвал меню, отметил в нем чашку крепкого кофе и два бутерброда с ветчиной. Направив заказ на кухню, откуда тот должен был поступить в ближайшую минуту на нижний уровень столика, Матвей перебрал несколько телеканалов и остановился на новостях Центрального Петербургского.

И какой черт занес его в этот вечер в парк? Ведь Матвей намеревался добраться до дома пораньше и посмотреть 3D-фильм, взятый в прокате, потягивая пиво и пуская в потолок сигаретный дым. Но он почувствовал запах. Так волк за несколько километров улавливает аромат заблудившегося в лесу ягненка. И Матвей не смог устоять.

Ставрогин испытывал уныние: действо свершилось, жертва была настигнута и хрустнула на зубах, но это не принесло удовлетворения. Так бывало часто. Он вожделел, крошил зубы в дым, а когда получал желаемое, наваливалось невыносимое разочарование.

Несколько дней Ставрогин намеревался провести дома. Он поступал так всегда, когда применял свой Дар. За Даром всегда следовала Волна. И Волну лучше всего было переждать, отлежаться в берлоге. Дождаться, пока все уляжется. Пока схлынет вся муть, которую он поднял со дна реальности.

«Стол-самобранка» проиграл мелодию из «The Beatles», популярную в прошлом веке, приглашая хозяина к ужину. Верхняя панель стола истончилась, уступая место нижнему ярусу, на нем находился заказ. Ярусы поменялись местами. Трансформация закончилась.

Ставрогин засучил рукава, приобнял ладонями кружку и поморщился. Кружка обжигала пальцы. Улыбнувшись, Матвей отхлебнул кофе и крякнул от удовольствия.

Зеркальная стена за его спиной вспухла, впуская в комнату красного кота с изумрудными глазами. Кот был размером с теленка. Он зашипел, извещая Ставрогина о своем присутствии, и прыгнул через диван, на котором сидел Матвей. Приземлившись на ковер перед «столом-самобранкой», кот извернулся, выгнул спину и упал на живот. Замурлыкав, он облизнулся и хищно прищурил на Матвея глаз.

На появления кота Матвей никак не отреагировал, точно это было в порядке вещей. А для него так оно и было. Каждый раз, когда накатывала Волна, вместе с ней к нему являлись странные видения, которые иначе-то и назвать было нельзя. В реальность этого невыносимо красного кота поверить было невозможно. Однако тот махал хвостом, который проходил сквозь бутерброды с ветчиной, словно был бесплотным, пускал жирные слюни на ковер, который оставался сухим, и совершенно беззвучно чесал шею задней лапой.

Впрочем, Ставрогин бы не удивился, если бы кот заговорил. Он даже был уверен, что однажды это обязательно произойдет. Только кот то ли смущался, то ли выжидал более подходящего момента, чтобы удивить Матвея.

Ставрогин медленно потягивал кофе и наблюдал за картинкой головизора. Он выжидал. Что-то еще должно было произойти. Его сегодняшняя охота должна была сказаться на ткани реальности. Матвей знал это. И он выжидал, медленно вращались колеса мыслей в голове.

Ставрогина смущал полицейский, который нагнал его в нескольких шагах от дома. Он нес какую-то беспросветную чушь, ощущая дискомфорт в его присутствии, но этот полицейский упомянул парк. Почему он это сделал? Неужели постовой был свидетелем происшедшего? Сомнительно. Если бы коп все видел, то вряд ли бы осмелился подойти к Матвею. Ставрогин знал о том, что когда он готовится к пришествию Дара, а затем встречает его, вокруг распространяется волна ужаса, которая словно силовое охранное поле распугивала всех недоброжелателей, могущих помешать Изменению. Такие же чувства испытывала и жертва, только ужас парализовал ее, лишал возможности сопротивляться. Хотя последняя жертва, наемный убийца, называющий себя Жнец, оказался сильным противникам. Он даже показал коготки, только они оказались картонными и сломались после первого же выпада…

Но вопрос оставался открытым: почему к нему подошел полицейский? Что он хотел от Ставрогина? И почему так поспешно ретировался, точно почувствовал свою уязвимость? Матвей уловил в нем ауру жертвы, но был измотан, удовлетворен и не хотел охотиться. Только в случае опасности. Значит, полицейский представлял для него опасность. Он собирался арестовать его, но потом передумал. Эта версия заслуживала внимания. Если полицейский размышлял о его задержании, стало быть, у него были на то серьезные основания. Основание могло быть только одно: полицейский стал свидетелем явления его Дара.

Это было плохо. Если не сказать хуже.

Ставрогин поставил чашку с кофе на стол и полез в задний карман брюк. Карман оттопыривала внушительная пачка денег. Он вытащил ее на свет, раскрутил и, оценив на вскидку, бросил на стол. Изменение принесло ему что-то порядка ста тысяч рублей. Сумма приличная – три годовых зарплаты полицейского, попавшегося получасом назад ему на пути.

Так было всегда, когда просыпался Дар и происходило Изменение. После него Матвей обнаруживал у себя деньги. Все купюры новенькие, хрустящие – будто только что покинули банковские закрома. Откуда они берутся у него, и кто ему платит за Дар, Ставрогин так и не узнал за сто пятьдесят лет использования Дара. Он и не стремился к этому. Его вполне устраивала анонимность.

«Срочное сообщение из Москвы! На восьмом внутреннем окружном транспортном кольце случилась грандиозная авария. Роботрейлер, управляемый транспортной компанией, располагающейся в Мюнхене, сошел с забронированного маршрута и, уничтожив разделительную ограду, выпал на встречную полосу, где столкнулся с двумя легковыми карами. От удара летящих на больших скоростях каров роботрейлер переломило напополам. Произошел взрыв! Часть восьмого внутреннего транспортного кольца уничтожена. Движение по восьмому кольцу приостановлено. На место происшествия выехала следственная бригада транспортной прокуратуры города Москвы. Пока что неясно, почему роботрейлер потерял управление. И почему центр управления роботрейлерами в Мюнхене не сумел оперативно перейти на ручное управление и загнать поврежденную машину на полосу стоянки. Это и предстоит выяснить следствию. В катастрофе погибло два человека. Оба – водители легковых каров. Мы выражаем свои соболезнования родственникам погибших…»

Ставрогин дождался.

Волна начала свое распространение.

Он переключил головизор на музыкальный канал и проглотил в голодном порыве бутерброд.

Красный кот, привлеченный ароматом ветчины, выгнул спину, аппетитно замурлыкал и произнес человеческим голосом с легким французским прононсом:

– У тебя сегодня удачный день?

Даже не вопрос, а скорее утверждение.

Ставрогин решил промолчать. Не хватало еще разговаривать с всякими полуреальными котами. Если бы к нему пришел Крышник – другое дело. Но кот…

Но кот оказался на редкость въедливым существом.

– В удачный день надо делиться своей удачей! – нравоучительно промурлыкал он.

Матвей, не замечая кота, расправлялся с бутербродом. Не хватало еще с собственной галлюцинацией разговаривать. Хотя природу видений Ставрогин для себя так и не уяснил. Кот был проявлением реального мира. Только мира иного, живущего параллельно. Сколько их приходило за полтора века. Коты и драконы, крохотные гномы, ростом с наперсток, обыкновенные люди, которые утверждали, что они прибыли из будущего, и зеленые человечки, пытающиеся обратить его в новую веру. Что только не лезло сквозь стены, с потолка, из-под пола, из окна и просто проявлялось из пустоты. Всех уже Матвей и не помнил. В памяти жил лишь один, первый Визитер, – Крышник.

– Ты вообще глухой или как? Или к тебе иное обращение требуется?! – завопил кот, встал на задние лапы и возмущенно вздернул дыбом хвост.

– Что тебе надо? Я очень устал, – тихо произнес Матвей.

– И с чего это такая усталость? Вспахал поле, построил дом, посадил дерево? – поинтересовался кот, встопорщил усы и срыгнул на ковер комочек шерсти.

– Эй! – ожил Ставрогин. – Поаккуратнее с интерьером.

– Чего переживаешь? Волна пройдет, все исчезнет. В том числе и я. Как грустно осознавать собственную конечность.

Когда-то именно Визитеры рассказали Ставрогину о Волне. Они объяснили ему ее смысл и посоветовали не покидать замкнутого пространства, пока Волна не схлынет. Замкнутое пространство могло быть любым, начиная от шкафа, заканчивая туалетом в ресторане. Но лучше всего, если Меняла будет пережидать Волну в своем доме. Поговаривали, что родные стены – они неприступнее любой крепости. За сто пятьдесят лет блужданий Ставрогин так и не обзавелся пенатами, но эта квартира служила ему убежищем последнюю четверть века, и пока расставаться с ней он не собирался.

– Что тебе надо? – недружелюбно повторил Матвей.

– Мне скучно. А тут такая изумительная возможность порезвиться.

– Что-то я не вижу резвости. Приходишь, докучаешь мне своим присутствием, а потом исчезаешь.

– Я пришел к тебе в первый раз и, наверное, в последний. А что, ты не в первый раз играешь на Волну? – игриво спросил Кот.

– Я не понимаю тебя, – отозвался Ставрогин.

– Ай, ай, ай, такой взрослый, а врать не научился! Ты трясешь Столп Мироздания, в твое убежище странники сыплются как яблоки, а ты не понимаешь, что происходит? Плохой мальчик!

Кот повернулся к Матвею задом и, демонстративно подняв хвост трубой, напустил на пол дурно пахнущую лужу.

– Скажи, зачем тебе это надо? – тут же спросил он.

– Что надо? – рассеянно переспросил Матвей, программируя «столик-самобранку» на новую порцию кофе.

– Ты еще спрашиваешь?! – возмутился Кот. – Зачем ты ломаешь естественный ход вещей?

– Это мой Дар! – твердо сказал Ставрогин.

– Твой Дар опасен, он вызывает Волну, а она разрушительна. И тебя это не останавливает? Я удивлен. Я знал, что люди беспечные существа, что они способны спилить сук, на котором сидят, только ради принципа, но это – верх безумства!

– Я несу людям добро, – сухо ответил Матвей.

– А как же тогда погибшие на восьмой кольцевой? Ты принес им добро? – метнув на Ставрогина гневный взгляд, воскликнул кот и вонзил длиннющие когти в ковер.

– Как это связано?! – воскликнул Ставрогин и зажмурил глаза.

Ему предстояли долгие часы, пока не схлынет Волна. Часы бок о бок с этим странным неугомонным существом, который принимал в каждый свой приход разные формы, но сущность его была одна.

Раскрыв глаза, Ставрогин уставился на кота холодным взглядом. Он был готов к диспуту.

Сколько продлится Волна в этот раз?

Он был готов на тысячелетия.

Глава 10

ИНОГДА ОНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ

(идет Волна…)

Волна распространялась кругами.

Волна раскатывалась по Земле.

Дождь лил вторую неделю. Яркий сочный дождь, наполненный изумрудом листвы и дурманящим свежим воздухом, пропитанным ароматом апельсинового дерева. На веранде большого бунгало в плетеном кресле сидел седой мужчина в распахнутой на груди рваной рубахе, хлопчатобумажных белых штанах и широкополой серой шляпе, сплетенной из веток кустарника. Его небритое коричневое от загара лицо находилось в тени шляпы, и при взгляде на него, ничего нельзя было сказать о возрасте человека. Только волосы с проседью и дырки в неровном ряду зубов говорили о том, что мужчина, отдыхающий в дождливый день на веранде своего дома, давно уже перешагнул пятидесятилетний рубеж. Мужчина, выставив босые, черные от грязи, в мозолях и шишках ноги под дождь, задумчиво посасывал длинную изогнутую трубку, которую придерживал возле живота. Клубы ядовито-серого дыма окутывали его голову и медленно рассеивались в воздухе, уступая место новой волне смога.

Мужчину звали Хорхе Луис Каварес. Он наслаждался дождем и своей безмятежностью. Нечасто выпадает такой случай, когда можно посидеть на веранде, ничего не делая, и покурить трубку. Хотя Хорхе Луис мог признаться себе честно, что последнее время таких дней становилось все больше и больше.

Он старел и становился все менее нужен. На его место приходили молодые ребята, полные энергии и с ясной головой. А что может дряхлеющий капитан полиции, если из пистолета он уже не попадает в десятку, схватиться с преступником в рукопашную для него равноценно самоубийству, а просиживать в участке, ломая голову над очередной криминальной головоломкой, изнывая от жары, становится все обременительнее и обременительнее.

Хорхе Луис понимал, что его время прошло. Он уже не тот, да и время не то. Когда он пришел в полицию, ему приходилось охотиться за ворами-карманниками, лазить по городским трущобам в поисках бедолаги, убившего свою жену в приступе ревности, а ныне – наркотрафики и организованные преступные кланы, торговля виртуальными наркотиками и технологиями. Вместо трущоб – разросшиеся ввысь мегаполисы, вместо привычных рукам и сердцу автомобилей – аэрокары. Вместо верного «Кольта» скорострельный массивный «Магнум».

Все изменилось. Мир стал другим.

И с грустью Хорхе Луис понимал, что в этом мире для него оставалось все меньше места. Он был старым тряпьем, отправленным на свалку. Ныне свалок не существовало. Старые вещи отправлялись в комплексы переработки. Но Хорхе по старинке вспоминал о свалке.

Кто в старости греет душу и сердце? Кто напоминает о том, что ты еще кому-то нужен и не бесцельно коптишь небо, омрачая его собственным пребыванием на Земле? Родные и близкие. Но у Хорхе Луиса никого не было. Он был один. Детей не нажил, да и жены-то никогда не было. У человека, который посвятил себя служению закону, не остается времени ни на что другое. Большая часть жизни проходит на работе. Полицейский образ жизни впитывается в кровь. Он меняет разум, и уже становится трудно подстраивать себя под кого-то, находить компромиссы, уживаться с чужим мировоззрением.

У Хорхе Луиса были женщины. Много женщин. Но это были беспорядочные связи. Ни одна из них не переросла в нечто большее. Он продолжал оставаться одиночкой. И теперь, когда к нему подобралась старость, а на горизонте замаячила пенсия, Хорхе Луис стал задумываться о том, чем ему заняться в дальнейшем. Ведь на пенсии жизнь не кончается. Но он не мыслил для себя ничего иного, как гоняться за преступниками, вести допросы и раскалывать орешки криминальных загадок. Да, ему это давалось труднее, чем в юности, но он давно превратился в робота, запрограммированного на исполнение строго заданных функций. Робота устаревшей модели, но все еще на что-то годного.

Хорхе Луис задумался о собственном агентстве. Частная сыскная контора – довольно прибыльное дело, но она должна полностью соответствовать своему времени. Стало быть, Хорхе Луису требовался компаньон из юнцов, как он называл ребят, пришедших в полицию, когда ему оставалось лет пять до пенсии.

Пока дальше мыслей его идея не продвинулась. Но Хорхе полюбил сидеть на веранде и обсасывать идею, подбираясь к ней с разных сторон. Уже замаячила на горизонте подходящая фигура для компаньона. На следующей неделе должна была состояться встреча, и Хорхе Луис готовился к ней, продумывал свою речь, она должна была заразить идеей будущего напарника.

Опыт и энергия, ум и сила – у них должен был получиться великолепный союз!

От приятных мыслей Хорхе Луиса отвлек посторонний шум. Сквозь лавину дождя пробился сильный звук, напоминающий вой идущего на посадку аэрокара. Хорхе сдвинул с лица шляпу и стал всматриваться в открытый для обзора участок неба.

Прямо перед его бунгало расстилалась небольшая полянка, за которой начинался лес. На эту поляну и садился каплевидный двухместный аэрокар.

– Кому это я потребовался? – пробурчал Хорхе Луис, но из кресла не встал.

Так и сидел, продолжая посасывать трубку.

Поднялась передняя панель аэрокара, и из него выбрался высокий мужчина в черных джинсах, того же цвета джинсовой куртке на голое тело, в легких мокасинах с бахромой и в джинсовой шляпе. Он направился к бунгало.

Как ни силился Хорхе Луис рассмотреть лицо незнакомца, оно расплывалось в мутное пятно. Зрение в последние годы часто подводило старого копа.

Визитер шел быстрым шагом. Его походка была несколько развязной. Так ходят нувориши, чувствуя в своем кармане кучу денег, и уверенные в том, что способны купить всё и вся.

По мере того, как визитер приближался к веранде, его лицо обретало четкость, стали проступать отдельные черты и вскоре Хорхе Луис узнал его.

Узнал и ужаснулся. Этого не могло быть! Это было нереально!..

Трубка выскользнула из рук и упала на пол. Хорхе нагнулся, не вставая из кресла, и поднял трубку, но раскуривать не стал. Положил ее на столик рядом с собой.

Хорхе Луис испугался. К нему приближался человек, которого вот уже тридцать лет, как не было в живых. Каварес собственноручно убил его. Еще когда был лейтенантом полиции.

Человека, который приближался к нему от аэрокара, звали Диего Моран, по кличке Динго. Это была первая серьезная работа Хорхе Луиса Кавареса. Он был молод, и ему впервые доверили крепкий орешек, который до этого оказался не по зубам более опытным коллегам.

Диего Моран был убийцей. Сначала никто не знал кто он такой, и как его зовут. Происходили убийства, причем смерть к жертвам проникала через компьютерную сеть. Там, в паутине Интернета, будущие жертвы знакомились с человеком, который выступал в чатах и в форумах под псевдонимами, взятыми из классических детективных произведений. То он именовал себя профессором Мориарти, то падре Брауном, то выступал как мисс Марпл, то представлялся Арчи Гудвином, то скрывался под именем Марка Гирланда. Характерный почерк не трудно раскрывался. Беда оказалась в том, что догадаться, кто такой Марк Гирланд или Арчи Гудвин средний полицейский-латинос был не в состоянии. Не все знакомы с классикой детективных романов. А в форумах знакомств мелькало такое количество имен и ников, что отследить искомое было так же трудно, как выловить в озере, заполненном колонией окуней, карася.

Диего Моран убивал одиноких женщин или девчонок, которые еще не успели обзавестись собственным разумом. Именно такой контингент в основном и искал счастья на форумах знакомств.

Хорхе Луис решил ловить на живца – он считал, что только таким путем реально изловить злодея. Для этой цели Рино Родригес, напарница Кавареса, сделала несколько предельно откровенных голографий, которые должны были выступить в роли приманки. Вдвоем с Хорхе они сочинили письмо в стиле «одинокая женщина, истосковавшаяся по мужской ласке, желает познакомиться» и стали ждать появления в сети очередного детективного ника.

Его вычислил Хорхе. На этот раз Диего Моран назвался именем Глебски. Хорхе Луис попытался вычислить, кому принадлежит электронный адрес, но почтовый ящик был зарегистрирован на Уильяма Шекспира и находился где-то в России. По таким данным, понятно, убийцу не вычислить. Родригес отправила Глебски письмо, в котором предложила встретиться на нейтральной территории, в качестве каковой был избран отель «Карлито». В нем на имя Родригес забронировали номер.

Хорхе Луис и Рино устроили засаду, в которую Диего Моран и угодил. Каварес застрелил убийцу. Он всадил в него целую обойму. Одна из пуль угодила в голову. В смерти Диего Морана не было никаких сомнений…

В то же время Диего Моран подошел к веранде, на которой сидел Хорхе Луис, ухмыльнулся дьявольски и спросил:

– Что, лягаш, не ожидал меня увидеть?

– Ты должен быть мертв! – дрожащим голосом произнес Хорхе Луис.

– Мне тоже так кажется, – согласился Диего, поглаживая волосатое пузо. – Но, как видишь, я цел и невредим. Или, быть может, ты попал в ад, лягаш? В таком случае тебе может не поздоровиться. Я не прощаю никогда! Тем более тех, кто пытался меня замочить.

Хорхе Луис готов был согласиться с версией Диего. Каварес вполне мог тихо скончаться, сам того не заметив, сидя на веранде своего бунгало и попыхивая трубкой. А теперь он находился в другом мире, в котором Диего Моран мог свободно летать на аэрокарах и носить джинсовую куртку на голое тело.

– Все бы хорошо, но я жив и так же реален, как твой застарелый геморрой. И я очень недоволен тобой!

Хорхе Луис догадывался, с какой целью мог к нему явиться Диего Моран, но его револьвер тихо ржавел в кобуре, висящей в спальне на стене, а охотничье ружье находилось в чулане. Хорхе даже не знал, где для него патроны.

Диего расплылся в колючей улыбке, распахнул полу куртки и достал лучевой пистолет, похожий на модернизированный фонарик.

– Ты мне задолжал, лягаш, и я пришел забрать долг!

Моран направил на старика лучевик.

Хорхе Луис Каварес не почувствовал страха. Он даже не успел толком удивиться тому, что к нему пришел мертвец, желавший поквитаться за собственную гибель.

Каварес был полицейским. Он сопротивлялся до конца.

Хорхе упал с креслом на пол и выкатился из него. В ту же секунду кресло вспыхнуло, когда по нему лучом полоснул Моран.

– Крыса решила побегать! – хохотнул Диего, и следующим выстрелом проделал в стене отверстие размером с кулак.

– Далеко не уйдешь, сука! – предрек Моран.

Новый выплеск излучателя ударил Хорхе в грудь, прожигая в ней дыру. Крови не было. Кости оплавились. Мышцы обуглились. И только обнажившееся сердце заплакало кровью…

Каварес упал на дощатый пол. Его сознание угасло, как разгулявшийся вулкан во время Всемирного потопа. И последней мыслью в стертом сознании было удивление: его убил мертвец, собственноручно отправленный им на тот свет!

«Что за чертовщина творится в этом мире?..»

Глава 11

В ОТДЕЛЕНИИ

И надо же было так глупо попасться. Патрик клял себя за непредусмотрительность. Вылететь на полицейского, упрятав баллончик с краской в рюкзак, хотя кто мог предвидеть, что полицейский вместо того, чтобы преследовать странного человека, станет его обыскивать. Теперь же мало того, что Патрик оказался в районном отделении полиции, где пока что не решили, что с ним делать, к тому же и человека с красным платком упустил. А ведь за этим событием явно крылось что-то таинственное, что недурственно было бы попробовать на зубок.

Патрик находился в районном отделении вот уже два с половиной часа. О принятии в ряды Клуба можно было забыть. Максим Кривой не простит ему провала верной операции, да и рисунка было жалко. Хорошо, что Патрику удалось запечатлеть рисунок, так у него хоть появился шанс не пропасть. А Патрику очень не хотелось, чтобы его мечта исчезла, отправилась на переработку и так и осталась никому не известной и не нужной.

Районный участок № 28 в начале ночи был заполнен людьми, словно приемный покой скорой помощи в разгар праздника. Люди в форме и в штатском сновали из кабинета в кабинет, спускались на лифте на этаж арестантской, откуда поднимались уже с задержанными. Несколько раз взвывала сирена тревоги и к лифту пробегала группа захвата в боевой броне с автоматами наперевес. Лифт доставлял их на парковку, что располагалась на крыше, откуда через некоторое время к району происшествия, вылетал грузовой темно-синий полицейский флаер.

Патрик сидел в кокон-кресле, пристегнутый наглухо, так что даже пошевелиться не мог. Онемение медленно распространялось по телу. Патрик уже почти не чувствовал собственных рук и ног. Это превращалось в пытку.

Несколько раз он пытался привлечь внимание дежурного, сидящего за пуленепробиваемым стеклом, но молодой полицейский с нашивками сержанта был слишком занят экранами слежения, транслировавшими картинки с вверенных отделению участков улиц, проспектов и дворов.

Постепенно Патрик убедился в том, что о его существовании забыли. Въедливый сержант, доставивший его в отделение, исчез за дверью с табличкой «Дежурная комната», но обратно так и не появился. Произошло это без малого три часа назад.

Патрик представил, что за коричневой дверью со стандартной надписью скрывается портал в другое измерение, который открылся в тот момент, когда легавый (так полицейских называл его отец) отворил дверь, и тотчас схлопнулся за спиной незадачливого копа. Патрик явственно увидел, как господин Проныра в погонах сержанта оказывается в незнакомом ему месте, где-нибудь посередине непроходимых джунглей, напичканных смертоносными сюрпризами в виде саблезубых тигров, кровожадных подземных червей, улавливающих жертву по тепловому излучению, и хищных лиан, выныривающих из гущи листвы, когда их никто не ждет. Сержант Проныра оборачивается, намереваясь сбежать назад в участок из этого кошмара, но кошмар продолжается – двери нет! Она исчезла. Его со всех сторон обнимает девственный лес. И господин Проныра чувствует, что лес чрезвычайно голоден…

– Эй ты, пацан, – раздался окрик, который вывел Патрика из мечтательного оцепенения, – оторви свою задницу от кресла и дуй в восемнадцатую комнату, там уже приготовили ремень для тебя!

Из окошка дежурки высунулся сержант, которому несколькими минутами ранее не было никакого дела до паренька.

– Я не могу. Я же закован, – робко напомнил легавому Патрик.

Полицейский потер нос, долбанул кулаком по пульту управления и кокон-кресло раскрылось, выпуская мальчишку на волю.

– Не пытайся сбежать. Это не реально, сопляк. Мой тебе совет.