Белый Волк Геммел Дэвид
— Вода не течет вверх, мастер Ниан. Это невозможно.
— Мастер Диагорас, — усмехнулся Ниан, — ты находишься в храме, который магия делает невидимым. В нем кудесничают полулюди-полузвери, которые воскресили Рабалина и вернули в мир живых меня. И после этого ты говоришь, что вода не может течь вверх?
— Не могу не согласиться с тобой, — засмеялся смущенный Диагорас.
— Здравствуй, дядюшка, — воскликнула вдруг Гарианна, гибко поднявшись с места.
— Вот так-то лучше, Друсс, — весело сказал Диагорас. — Теперь я тебя узнаю. — Друсс в самом деле сиял здоровьем, и его серые глаза искрились.
— Я чувствую то же самое, паренек. Здешняя вода будет не хуже лентрийского красного, а этим многое сказано. Ты не видал Скилганнона?
— Он ушел к Устарте еще вчера и с тех пор не появлялся.
— Их духи путешествуют вместе, — сказал Ниан. — Говорят, что впервые это искусство постигли чиадзе много тысяч лет назад. Дух освобождается из тела и летит куда хочет. Думаю, что Устарте дала нашему другу Скилганнону возможность побывать в крепости. — Видя, как озадачен Диагорас, Ниан засмеялся: — Это правда, мой друг. Я не стал бы тебе лгать.
— Я тебе верю, паренек, — сказал Друсс. — У моей жены тоже был такой дар. Отрадно видеть тебя здоровым.
— Ты не представляешь себе, как это радует меня самого. Последние годы я помню только урывками. Как видно, я окончательно впал в слабоумие. Даже думать стыдно, каким я стал.
— Тебе нечего стыдиться, Ниан. Ты был хорошим товарищем и верным другом — это уже много.
Растроганный Ниан потряс Друссу руку.
— Спасибо тебе, но скажу по правде: лучше уж умереть, чем жить так. Джаред не хочет сознаваться, но я чувствую, что это мое желание сбудется быстрее, чем хотелось бы. Так ведь, брат?
Джаред молча отвел глаза.
— Скажи ты, воин, — обратился Ниан к Друссу. — Я кое-что смыслю в людях и вижу, что ты не лжец.
Друсс кивнул:
— Опухоль, которая разрослась в тебе, уже нельзя удалить.
— Сколько мне осталось?
— Месяц, а то и меньше.
— Так я и думал — стоило только посмотреть на Джареда. Ты понимаешь, надеюсь, почему я отказываюсь сопровождать тебя дальше? Мне хочется остаться здесь. У них в библиотеке есть книги, полные всяческих чудес. Постараюсь перед смертью прочесть как можно больше.
— Само собой. Жаль, что жрецы не в силах помочь тебе, Ниан. Ты хороший человек и заслуживаешь лучшего.
— Я всегда верил, что нынешняя стадия нашего существования всего лишь начало долгого пути. Мне грустно и немного страшно вступить во вторую стадию так рано, однако я полон предвкушений. Удачи тебе, Друсс. Надеюсь, вам удастся спасти ребенка.
— Если я за что-то берусь, то обычно добиваюсь своего.
— Не сомневаюсь. Прошу извинить меня, друзья мои. Я пойду почитаю.
Джаред двинулся за ним следом, но Ниан положил руку ему на плечо:
— Нет, брат, останься. Мне нужно немного побыть одному.
На следующее утро путники собрались за воротами храма.
Орасиса разбудили, и он забрался в повозку. Друсс сел на козлы, Скилганнон, Диагорас и Гарианна — на коней. Устарте вышла проводить их.
— Я буду следить за вами, — сказала она. — Когда придет время, я обману врага, прибегнув к тем же чарам, с помощью которых обманывает взоры наш храм. Они продержатся всего несколько минут, но вам этого хватит. Когда вас остановят, скажите, что едете в город на заработки.
— Спасибо за все, что ты для нас сделала, — сказал Скилганнон.
— Хотелось бы сделать больше. Мне кажется, мы еще увидимся, Олек, — быть может, тогда мне это удастся.
В это время ворота открылись, и оттуда, ведя коней под уздцы, вышли Джаред с Нианом.
— Рад, что ты передумал, Ниан, — сказал Диагорас. — Мне без тебя было бы скучно.
— Мы едем в крепость, — весело ответил Ниан. — Драться с плохими людьми. — Он влез на коня и ухватился за кушак своего брата.
За последние двое суток Морша спал не более трех часов. Все разваливалось на глазах. Восемнадцать солдат дезертировали, боевой дух оставшихся оставлял желать много лучшего. Бораниус проявлял ко всему этому полное безразличие. Он почти все время проводил в Верхней Палате и не снимал черной маски с забинтованного лица. Морша передавал ему донесения разведчиков и сообщал о дезертирах, но он лишь плечами пожимал.
— Пусть хоть все разбегутся, мне дела нет, — глухо отвечал он из-под маски.
Когда Морша утром снова пришел к Бораниусу, тот, раздетый до пояса, проделывал упражнения с мечами. Невероятная гибкость и быстрота его движений заворожили Моршу. В комнате на полу сидела надирка и с ней девочка, Эланин. Девочка раскачивалась, обхватив руками колени, безучастно глядя голубыми глазами в пространство.
Людям в крепости говорили, что Эланин держат здесь ради выкупа, но Морша начинал сомневаться в этом, поскольку князю Орасису в Дрос-Пурдол никаких писем не отправляли.
Увидев Моршу, Бораниус остановился и спрятал в ножны свои клинки, Мечи Крови и Огня.
— Ну что наши гости? — спросил он, вытирая потную грудь полотенцем. — Уже на подходе?
Морша сверился с заметками, которые принес с собой.
— Странные вещи происходят, мой генерал. Враг замечен сразу в нескольких местах, иные из которых отстоят от нас миль на тридцать. Наш лучший надирский разведчик передал, что видел Друсса в горах, в кочевье Халид-хана. Я послал туда двадцать человек, чтобы устроить засаду. Потом я получил известие, что Друсса и остальных видели далеко на западе. Я послал к перевалу еще двух конных разведчиков и разместил там десятерых лучников. А час назад прискакал гонец с донесением, что отряд Друсса направляется к храму Устарте.
— Они все равно придут сюда, Морша, что бы ты ни предпринимал. Я это сердцем чувствую.
— При всем уважении, генерал, к нашей крепости ведут только четыре дороги, и все они в настоящее время охраняются. Нам доложат, когда враг будет замечен.
— Они придут, — повторил Бораниус, — и я убью Скилганнона. Это моя судьба.
— Ожоги все еще беспокоят вас?
— Лекарь хорошо потрудился. Боли я не чувствую. Распорядись убрать его тело из моих комнат, пока запах не пошел.
— Вы убили его? Но зачем?
— А почему бы и нет? Он мне больше не нужен. — Бораниус посмотрел в окно. — Вечером приведи в цитадель двадцать наших лучших бойцов, а прочих расставь на стенах. Они предупредят нас о приближении врага. Ступай, мне нужно еще поупражняться.
Морша, откланявшись, вернулся к себе вниз и снова просмотрел донесения. На дорогах наблюдалось весьма оживленное движение, что было обычно для этого времени года, когда многие горцы спускались в долину на заработки. С востока не сообщали ничего, и Моршу это не удивляло: с той стороны враг никак не мог появиться. Если отряд Друсса заметили у Халид-хана, то им, спускаясь с гор, пришлось бы сначала пройти мимо крепости. Тем не менее Морша заметил себе, что надо послать гонца и выяснить, почему ежедневное донесение не составлено. Может быть, восточная застава тоже дезертировала, подумал он и выругался вполголоса.
На дороге, ведущей в город, видели повозку, которой правила здоровенная старуха. Рядом на горных пони ехали пятеро детей, в повозке лежали меха. Это сообщение должно было повториться дважды: сначала с верхней заставы, затем с нижней, между крепостью и городом. Нижняя, однако, докладывала, что единственной замеченной повозкой правил старый калека, с которым ехали четыре женщины и дурачок, а в повозке сидели собаки.
Посмотрев, кем подписаны оба донесения, Морша направился в казарму. Первого солдата он нашел в харчевне и спросил, помнит ли тот груженную мехами повозку.
— Так точно. Странная семейка, но оружия у них не было, только меха.
— Почему странная?
— Да кто их знает? Солнце нам било прямо в глаза, когда они появились. Остановились сразу, без разговоров. Мы осмотрели повозку, убедились, что они безоружные, и пропустили.
— Что же все-таки показалось тебе странным?
— Не знаю, как и сказать. На миг у меня словно в глазах помутилось — из-за солнца, должно быть. И показалось мне, что из кучи мехов на меня смотрят два глаза. Подошел поближе — никаких глаз нету. Только и всего.
— Других повозок ты не видел?
— Нет, только эту. Вчера, около полудня.
Солдат, подписавший второе донесение, приехал в крепость лишь под вечер. Морша передал, чтобы тот сразу явился к нему. На вопрос Морши солдат ответил, что ничего особенного на дороге не видел.
— Старик-калека и четыре бабы, капитан. Еще мужик с ними, полудурок. Я его тоже сначала принял за бабу. Когда он заговорил, я глаза вытаращил. В толк не возьму, как я мог проглядеть его бороду.
— Почему ты решил, что он дурачок?
— Ну… он говорил так. Как все полоумные. Слов я не запомнил.
— А в повозке собаки ехали?
— Так точно. Сперва я подумал, что это шкуры, потыкал в них, и один пес на меня зарычал. Я так и шарахнулся.
— Ты был у самой повозки и не разглядел, что это собаки?
— Нет. Странно, если подумать. Солнце в глаза светило, плохо было видно.
— Когда проехала эта повозка?
— Вчера, после полудня.
Морша порылся в бумагах и нашел ту, где говорилось о появлении путников у храма. Разведчик-надир упоминал о большом бойцовом звере, Смешанном, сопровождавшем воина с топором.
— Я могу идти, капитан? Очень есть охота.
— Ты видел трех собак? Именно трех?
— Ну да.
— Подумай хорошенько. Ты услышал рычание и отскочил. Потом что было?
— Рычал тот, который впереди, а другие сидели за ним.
— Ты их по головам пересчитал?
— Да… то есть нет. Но их точно было не меньше трех.
— С едой придется пока потерпеть. Седлай коня, бери запасного и скачи к Наклиану. Он с двадцатью людьми стережет горную дорогу. Пусть немедля возвращаются сюда. В повозке были не собаки и не куча мехов, как сказано в другом донесении. Это Смешанный, который путешествует с Друссом и Скилганноном. Враг уже здесь.
— С вашего позволения, вы ошибаетесь, капитан. Никаких бойцов там не было.
— Они едут из храма. Тебя околдовали, отвели тебе глаза. Потому и солнце показалось тебе таким ярким.
Солдат — новобранец, взятый из наашанской колонии в Мелликане, — растерялся.
— Но ведь их все равно совсем мало, разве нет?
— Да, но двое из них гораздо опаснее, чем ты способен вообразить.
— Это я понимаю, капитан. Про Друсса и Скилганнона много чего рассказывают. Но ведь крепость они все равно не возьмут? Если им нужен господин Железная Маска, они будут дожидаться, когда он уедет. Устроят засаду, ведь так?
— Я не могу предугадать, как они поступят, — признался Морша. — Я многие годы воевал против Скилганнона и усвоил одно: этот человек всегда найдет способ атаковать. Во всех сражениях первый ход делал он, а мы только отвечали. Учти, что войны выигрывает обычно тот, кто наступает, а не обороняется. Ты полагаешь, что шестеро человек не могут штурмовать крепость, и я согласен с тобой. Но то, что думаю я, не имеет значения — важно то, считает ли Скилганнон, что это возможно.
— Это просто безумие! Они все погибнут.
— Возможно, выжить для них не самое главное. Довольно препираться, солдат. Найди Наклиана, и пусть он со своими тут же возвращается назад.
Для Диагораса, следящего, как заходит солнце, не было дела главнее, чем выжить. Из рощи, где он стоял, крепость, до которой оставалось не более мили, выглядела весьма внушительной. Внешняя стена, правда, порядком разрушилась, но сама цитадель с амбразурами для лучников и укреплениями, с которых обычно бросают камни и льют горячую смолу, представлялась грозной и неприступной.
План Скилганнона был всем хорош — с теоретической точки зрения. С практической он казался просто убийственным. Осуществить требуемое и при этом уцелеть не было никакой возможности. Диагорас обвел взглядом остальных. Джаред с Нианом сидели в стороне. Джаред только что дал брату какой-то порошок от головной боли и теперь обнимал его за плечи, Гарианна, похоже, спала. Друсс и Скилганнон тихо разговаривали между собой. Большой серый зверь притулился рядом с Друссом. Диагорас все время твердил себе, что это Орасис, но никак не мог свыкнуться с этой мыслью. Орасис в годы их солдатской службы был веселым увальнем, предметом множества шуток, на которые никогда не обижался. А этот зверюга с клыкастой пастью и холодными янтарными глазами наводил на Диагораса дрожь. Спокойствие Друсса его поражало. Что, если зверь разъярится и набросится на них?
Диагорас снова перевел взгляд на крепость. «Возможно, я смотрю на свою гробницу», — думалось ему. Из ворот выехал всадник, и Диагорас поспешил скрыться. Всадник проскакал мимо рощи назад, к горам Халид-хана.
Одним меньше, подумал Диагорас, стараясь приободриться. Он, как-никак, пережил Скельн — хуже уже ничего быть не может. Всего-то и нужно, что войти во вражескую крепость, а потом оборонять дверь от вражеских солдат — сколько их там, сорок? Ниан сказал, что уж лучше умрет, чем будет жить слабоумным, вот Джаред и позаботился о том, чтобы желание брата исполнилось. Они здесь не для того, чтобы спасти Эланин, а для того, чтобы умереть вместе.
До темноты оставалось меньше часа.
Диагорас, далеко обогнув зверя, подошел к Друссу и Скилганнону.
— Не лучше ли дождаться, когда станет совсем темно? Может, тогда они спать лягут, кроме караульных?
— Сумерки нам больше подходят, — ответил Друсс.
— Это почему же?
— Не так привычно.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ночные атаки — дело привычное, — объяснил Скилганнон. — В крепости знают, что мы придем. Нас мало, и поэтому они думают, что мы либо устроим засаду вблизи от крепости, либо атакуем ночью. Именно ночью они и будут наготове.
— Не хотелось бы лезть с замечаниями на этой последней стадии, — сказал Диагорас, — но сколько из нас, по-твоему, переживет этот план?
— Я буду удивлен, если хоть одному удастся выжить.
— Так я и думал.
— Я умирать не собираюсь, — заявил Друсс. — Надо же кому-то отвезти девчушку домой. Мне сдается, это хороший план.
— Если завтра мы вернемся к его обсуждению, я с тобой соглашусь, — сказал Диагорас.
— Взбодрись, паренек! Никто не живет вечно.
— Кроме тебя, старый конь. Это мы, смертные, того и гляди протянем ноги.
— Когда Бораниус умрет, у его людей пропадет охота драться. С наемниками всегда так. Если платить им больше некому, они мигом перестают воевать. Главное — это добраться до него поскорее. Как бы там ни было, в крепости сейчас куда меньше семидесяти солдат. Многие рыщут по горам, высматривая нас. Там, я бы сказал, осталось человек сорок, а то и меньше.
— Очень утешительно, — пробормотал Диагорас.
— Ты запросто можешь подождать нас тут, паренек, — усмехнулся Друсс.
— Будто бы.
Диагорас снова взглянул на заходящее солнце, зная, что оставшееся время пролетит очень быстро.
Глава 20
Братец девятнадцатилетнего Иппелиуса, капитан королевской армии, пал в том же сражении, что и Бокрам. В последующие месяцы семьям тех, кто служил королю, пришлось солоно. Мать Иппелиуса выгнали из родового особняка, имущество забрали в казну. Народ, собравшись у дома, швырял грязью в уходящих из него жильцов. Иппелиусу было тогда тринадцать, и он очень боялся. Многие вдовы старались уехать из города — кто к родне в деревню, кто в чужие края. Мать вместе с Иппелиусом уехала в Мелликан.
Там Иппелиус закончил свое образование. Город нравился ему, и ужасы прошлого, все еще преследовавшие его во сне, при свете дня казались несущественными. Потом к власти пришел Железная Маска. Он обещал наашанским беглецам отмщение, обещал свергнуть королеву-колдунью. Иппелиусу наряду с другими представился золотой случай отомстить за смерть отца и за бедствия, постигшие мать.
Теперь, сидя в жалкой харчевне вместе с двадцатью солдатами, он сознавал, что его мечты потерпели крах. Умерли вместе с беднягой Кодисом. Иппелиуса точно громом поразило, когда Морша зарезал его друга так внезапно и так жестоко. Кодис умер, не успев ничего понять.
Прокисшее пиво опротивело Иппелиусу, однако он пил его, чтобы не выглядеть привередливым в глазах остальных. И если выпить побольше, он по крайней мере не будет так бояться. Кодис всегда помогал ему, наставлял на первых порах солдатской службы. Иппелиус тогда постоянно спотыкался о собственный меч, на коне держался так себе и советы Кодиса очень ценил. Морша, кстати, тоже относился к нему с добротой и пониманием. Кодис считал Моршу своим другом и уважал его. Как это ужасно — умереть от руки человека, который тебе по душе.
А тут еще этот Бораниус. Как волновался Иппелиус, когда его впервые представили генералу! От этого человека веяло отвагой и решимостью, и свержение королевы-колдуньи казалось неминуемым.
Иппелиус с содроганием вспомнил, как им с Кодисом приказали вынести из крепости тело, наскоро зашитое в холст. Сквозь материю просачивалась кровь. На полдороге с лестницы холст лопнул, и оттуда вывалился обезображенный женский труп. Иппелиуса от этого зрелища вывернуло наизнанку — пришлось Кодису одному заталкивать тело обратно.
Они похоронили мертвую, и Иппелиус, заливаясь слезами, воскликнул:
— Как мог мужчина сотворить такое с женщиной?!
— Это тебе не кто-нибудь. Это Бораниус.
— А ему что, закон не писан?
— Ну чего ты ко мне привязался? Он всегда любил мучить людей. Лучше выбрось это из головы.
— Даже камня нет на могиле, — не унимался Иппелиус. — Я думал, у них любовь.
— Они были любовниками, а потом он ее убил. Все, конец. Возьми себя в руки, парень, и никому об этом не говори, понял? С мужчинами Бораниус тоже не церемонится. Я не хочу, чтобы мне отрубили пальцы или глаза выкололи.
— Он и девочку убил, как по-твоему?
— Не знаю и знать не хочу. Тебе тоже незачем. Выждем какое-то время и уйдем отсюда.
— А сейчас почему нельзя?
— Когда наши посты высматривают Друсса повсюду? Вот убьют Друсса, все уляжется, и мы удерем на восток, к морю.
Иппелиус, уже притерпевшись к мерзкому вкусу пива, хлебнул еще. В этот вечер в харчевне почти не смеялись. Убийство Кодиса и новость о прибытии Скилганнона подействовали на всех угнетающе. Кое-кто из солдат в прошлом сражался против этого человека, и им было что рассказать.
Здоровяк Ранкар, войдя со двора, сел рядом с Иппелиусом и махнул рукой маркитанту, чтобы тот налил пива.
— Как дела? — спросил он.
— Хорошо, а у тебя?
— Порядок. В казарме пусто, всем велено идти в цитадель. Вот поем и тоже туда пойду.
Рябое лицо Ранкара перечеркивал белый шрам, зацепивший левое веко.
— Повезло тебе, — заглядевшись на него, заметил Иппелиус.
— В ту пору мне так не казалось, но ты прав, пожалуй. Ты уже ел?
— Не хочется что-то.
— Хороший мужик был Кодис, — кивнул Ранкар. — Мы с ним вместе прошли наашанскую заваруху и вместе прорывались оттуда. Таких, как он, больше нет.
— Не могу поверить, что Морша убил его.
— И я. Никому, видно, нельзя доверяться.
Дверь харчевни открылась, и на пороге выросла мощная фигура. На круглом, с серебряными крыльями шлеме Иппелиус разглядел эмблему — череп в обрамлении двух серебряных топориков. Черную бороду пришельца густо пронизывала седина. Могучий торс покрывал черный колет с серебряными наплечниками. В правой руке сверкал двуострый топор. Человек вышел на середину и остановился у стола, за которым сидели четверо солдат. Вогнав топор в столешницу, он рявкнул:
— Тихо, ребята! Много времени я у вас не займу.
Дважды повторять ему не пришлось. Двадцать солдат в полной тишине смотрели на незнакомца.
— Я Друсс, а это, — он положил руку в боевой перчатке на черное топорище, — это смерть. — Он обвел взглядом харчевню, и Иппелиус вздрогнул, когда свинцово-серые глаза остановились на нем. — Я пришел, чтобы убить Бораниуса, и приступлю к этому прямо сейчас. Если для начала мне придется перебить всех, кто здесь сидит, рука у меня не дрогнет. Но к солдатам я всегда питал слабость, ведь в основном они парни хорошие. Поэтому я даю вам случай пожить еще малость. Доедайте свой ужин, забирайте манатки, какие ни на есть, и уезжайте отсюда. Вопросы будут?
Тишина держалась. Все только переглядывались между собой.
— Тогда не стану мешать. — Воин выдернул топор из стола, повернулся к двери, и тут двое солдат с ножами бросились на него. Первому топор раскроил грудь, второму воин двинул в лицо кулаком. Солдат перелетел через стол, грохнулся на пол и больше не шевелился.
— Еще кто-нибудь? — Никто не двинулся с места, хотя многие и тянулись украдкой к оружию.
Воин снова подался к двери, где в это самое время возникла страшная бестия — зверолюд, один из самых крупных, виденных Иппелиусом. Разинув пасть, зверь издал душераздирающий рев. Солдаты, опрокидывая столы, пятились в дальний угол харчевни.
Воин потрепал зверя по плечу, и тот опустился на четвереньки, злобно поглядывая на людей. Но Друсс вышел и увел его с собой.
Иппелиус прирос к месту, Ранкар тихо ругнулся.
— Что делать-то будем? — спросил Иппелиус.
— Ты слышал, что он сказал. Доедим и пойдем.
Диагорас вместе с близнецами прошел в ворота, покосившись на убитого часового. Он лежал на крепостной лестнице, и Гарианна вынимала из его груди арбалетную стрелу. Диагорас быстро пересек открытое место, двигаясь к Скилганнону, стоявшему у входа в цитадель. Друсс со Смешанным прибежали с другой стороны.
— Начнем, пожалуй, — сказал Скилганнон.
Зверь внезапно взвыл и ринулся вверх по лестнице. Друсс позвал его, но тот уже скрылся.
— Почуял ребенка, — решил Скилганнон.
Друсс с топором наготове вошел в здание, а Скилганнон повернулся к Диагорасу:
— Держи дверь, сколько сможешь.
— Не сомневайся. — Дренай достал саблю и острый как бритва охотничий нож. Друсс уже поднимался по правому маршу двухсторонней лестницы, Скилганнон по левому.
Диагорас стал на пороге, вглядываясь в проходы между постройками крепости. Джаред и Ниан с длинными мечами заняли места рядом с ним. Гарианна со своим арбалетом осталась на ступеньках крепостной стены, футах в тридцати от них. С верхних этажей здания донесся рев Смешанного, сопровождаемый криками.
Из харчевни, к изумлению Диагораса, никто не показывался. Когда Друсс сказал ему, что пойдет потолкует с солдатами, офицер вскричал: «В уме ли ты? Они накинутся на тебя, как бешеные волки!»
«Навряд ли», — только и ответил Друсс.
«Как ты мог согласиться на это безумство?» — спросил Диагорас Скилганнона, дожидаясь Друсса вместе с ним.
«Не исключено, что это сработает. Представь себя на их месте. Ты сидишь за ужином, и вдруг входит твой враг, который тебя ни капельки не боится. Враг, по нашим понятиям, хоть редко, да должен бояться — когда нас, к примеру, намного больше, или когда он оказывается в ловушке. А мы, в свою очередь, иногда можем не бояться ничего — скажем, в своей собственной крепости. И вдруг к нам сюда вторгается один-единственный воин, который, однако, совсем не испытывает страха! Поневоле призадумаешься, особенно если боевой дух у тебя не на высоте».
«Ты в самом деле считаешь, что они просто послушаются его и уйдут?»
Скилганнон подумал немного.
«Пару-другую ему, наверное, придется убить, а остальные вмешиваться не станут».
«Вы двое, видно, особой породы. Не нам чета».
Теперь, стоя у двери, Диагорас немного успокоился. Друсс и Скилганнон уже в цитадели, а его собственная задача, похоже, куда менее опасна. Солдаты с мечами наголо что-то сюда не спешат.
— Пока все путем, — ухмыльнулся Джаред, придерживавшийся, как видно, того же мнения.
Диагорас собрался было ответить, но тут Гарианна замахала им, указывая за ворота. В то же мгновение Диагорас услышал стук копыт. Первый из двадцати всадников, галопом влетев в ворота, выпал из седла с арбалетной стрелой в затылке. Вторая стрела попала в грудь, и Гарианна пустилась бежать по крепостной стене.
Всадники, увидев Диагораса с близнецами, послали коней к ним. Несколько человек, спешившись, бежали к Гарианне, перезаряжавшей арбалет. Диагорас пригнулся под головой коня и вонзил саблю в незащищенный левый бок всадника, Джаред и Ниан ринулись в самую гущу конных.
Гарианна на стене застрелила одного солдата и припустила к воротам. Некоторые солдаты сняли с седел луки. Мимо Диагораса просвистела стрела. Гарианна взобралась на крышу ворот и выстрелила в голову еще одному. Двое карабкались вслед за ней. Одного она сшибла со стены пинком, другой взмахнул мечом и плашмя угодил ей по лодыжке, Гарианна упала. Солдат схватил ее, и она врезала ему по лицу арбалетом. Он разжал руки и тоже свалился вниз.
Диагорас отступал, отбиваясь сразу от троих. Ниан подоспел ему на подмогу и рубанул по затылку одного наашанита. Диагорас, пользуясь случаем, перешел в наступление. Его сабля отскочила от вражеского панциря, однако нож исправно вошел между шеей и ключицей. Чей-то меч полоснул его по плечу. Диагорас, крякнув, выронил нож и повернулся к новому противнику. Он блокировал второй рубящий удар, и его ответный смертельный выпад рассек солдату горло.
Визжали и брыкались кони, кричали раненые. Вражеский меч распорол Диагорасу бок. Он пошатнулся, но солдат, не успев добить его, рухнул наземь. В спине у него торчала стрела Гарианны.
Лучники теперь принялись за нее всерьез. Стрелы ударялись о стену рядом с ней. Девушка, встав, хладнокровно подстрелила одного всадника и опять побежала по гребню стены.
Диагорас усилием воли устоял на ногах. Голова у него кружилась. Джаред упал, сраженный копьем в спину. Ниан вышиб копейщика из седла, бросил меч и кинулся к брату. Диагорас, пробиваясь к ним, рубанул кого-то саблей по лицу и проткнул грудь другому. Ниан поднял Джареда на ноги.
— Подними меч! — крикнул тот.
Ниан побежал за клинком, и в спине у него выросла черная стрела. Он упал, потом приподнялся, схватившись за рукоять меча, и в него попала вторая стрела. Ниан встал, ревя от боли, и побежал к конному лучнику. Лучник попытался выстрелить еще раз, но конь встал на дыбы, а меч Ниана обрушился на него сбоку. Солдат выпал из седла, и Ниан раскроил ему череп. На Джареда наседали двое, и у него уже не было сил отбиться от них. Один солдат парировал слабый удар Джареда, а другой пырнул раненого длинным кинжалом в живот. Ниан при виде этого завопил во всю глотку. Он вихрем налетел на солдат, и они отступили. Ниан, снова бросив меч, упал на колени рядом с братом, продолжая выкрикивать его имя.
Диагорас видел, что Джаред мертв. Двое солдат, убивших его, вернулись. Один ударил Ниана в шею, другой рубанул по голове. В этот миг на них напал Диагорас и убил одного. Второй попятился, но тут же снова пошел в атаку вместе с четырьмя другими.
— Сюда, сюда! — орал Диагорас. — Кто хочет умереть первым, сукины дети?
Они постояли немного, а потом все как один повернулись и помчались к харчевне. Диагорас смотрел на них, смаргивая пот, и ничего не понимал.
Услышав позади какие-то звуки, он медленно обернулся.
Там стояли плотным строем всадники в черных доспехах, в закрытых шлемах с высокими конскими плюмажами. Каждый имел при себе копье, меч и маленький круглый щит с изображением пятнистой змеи.
Они расступились, и вперед выехала женщина. Диагорас, забыв о боли, смотрел на нее во все глаза. Серебряная нить оплетала черную, как вороново крыло, толстую косу. Поверх серебряной кольчуги колыхался белый плащ. Ноги выше сапог, черных, с серебряным кантом, были обнажены. Легко спрыгнув с коня, она подошла к Диагорасу.
Он, как дурак, хотел поклониться, но колени у него подкосились, и она подхватила его.
— Если это сон, то я не хочу просыпаться, — сказал он.
— Где Скилганнон? — спросила она.
Скилганнон, переступив через тела двух солдат, настороженно двинулся вперед. На площадке было несколько дверей, все открытые. Он подошел к первой, прислушался, ничего не услышал, набрал в грудь воздуха и вошел. На него бросился человек с мечом, и одновременно послышался шорох сзади. Припав на одно колено, Скилганнон ткнул назад Мечом Дня. Клинок, войдя в живот, пронзил сердце нападавшего, а Меч Ночи наполовину разрубил ногу тому, что был спереди. На пороге вырос еще один, с арбалетом. Когда он пустил стрелу, Скилганнон откатился вправо. Стрела прорвала ковер на полу. Быстро вскочив, Скилганнон кинулся на арбалетчика. Тот бросил оружие и улепетнул, но на площадке появились еще несколько солдат. Скилганнон напал на них, крутясь и подскакивая, мелькая мечами. Забрызганный кровью, он побежал дальше, наверх.
Рев Смешанного умолк — должно быть, зверя убили.
Рядом с головой Скилганнона пролетела еще одна пущенная из арбалета стрела. Двое солдат с мечами преградили ему дорогу — и умерли. Скилганнон, кувыркнувшись через плечо, вскочил и вонзил Меч Дня в сердце арбалетчику.
Длинный коридор соединял третью площадку с лестницей, по которой поднимался Друсс. Скилганнон услышал шум битвы и побежал по коридору, не заглядывая в комнаты. Двойные двери в торце вели в большую трапезную. Друсс сражался там против дюжины противников. На полу уже лежало несколько трупов. Солдаты пытались окружить воина, но он вертелся во все стороны, сверкая топором при свете ламп. Из мелкой раны на щеке Друсса струилась кровь, колет ему располосовали, штаны промокли от крови. Один солдат, посмелее прочих, сунулся вперед, и голова его покатилась по полу.
Скилганнон ринулся на подмогу. Солдаты при виде нового врага попытались перестроиться. Мечи Дня и Ночи уложили двоих, Снага разнес хребет третьему, остальные обратились в бегство.
— Ты сильно ранен? — спросил Скилганнон.
— Ранен? Ба! Пара царапин. — Друсс тяжело дышал, и лицо у него опять стало серым. Не прошло и нескольких дней с тех пор, как он чуть не умер. Скилганнон покачал головой. — Не волнуйся за меня, паренек. На гору я еще способен подняться.
— Не сомневаюсь.
— Тогда пошли поищем Бораниуса.
— Девочка будет с ним, Друсс, — предупредил Скилганнон.
— Я знаю.
Читать бесплатно другие книги:
