Дюна. Первая трилогия Герберт Фрэнк
– Не пробуй на мне свои штучки, – буркнул Император и посмотрел на нее. – Тебе не нужно делать это, дочь. У нас есть еще ресурсы, которые…
– Но этот человек достоин быть твоим сыном, – сказала принцесса.
Старая Преподобная Мать, к которой вернулось самообладание, низко склонилась к Императору и зашептала на ухо.
– Она просит за тебя, – заметила Джессика.
Пол все смотрел на золотоволосую принцессу. Тихо он спросил у матери:
– Это ведь Ирулан, старшая, да?
– Да.
Чани приблизилась к Полу с другой стороны, спросила:
– Ты хочешь, чтобы я ушла, Муад’Диб?
Он взглянул на нее:
– Ушла? Я больше никогда не отпущу тебя от себя.
– Но… нас ничто не связывает… больше.
Несколько долгих мгновений он смотрел на нее… наконец сказал:
– Всегда говори мне только правду, моя сихайя. – Она хотела ответить, но он приложил палец к ее губам. – То, что нас связывает, никогда и никому не порвать, – прошептал он. – А теперь, прошу, смотри внимательно – я хочу после увидеть все твоими глазами.
Все это время Император и его Правдовидица тихо, но горячо спорили о чем-то.
Пол обратился к матери:
– Она напоминает ему, что в их соглашение входило посадить на трон дочь Бене Гессерит и они готовили к этому именно Ирулан.
– Они так планировали? – удивилась Джессика.
– А разве это не очевидно? – пожал плечами Пол.
– Я-то вижу это, – фыркнула Джессика. – И мой вопрос должен был только напомнить тебе, что не тебе учить меня тому, что ты узнал от меня же!
Пол искоса глянул на нее, заметил холодную улыбку на ее губах и отвернулся.
Гурни Халлек склонился между ними:
– Позвольте напомнить, милорд… в этой компании есть один из Харконненов. – Он кивнул на темноволосого Фейд-Рауту, прижатого к барьеру из копий. – Вон, видите, тот косоглазый, слева. В жизни не видел более злодейской рожи! А ведь вы обещали мне как-то…
– Спасибо, Гурни, – кивнул Пол.
– Это на-барон… то есть теперь, когда старый Харконнен умер, уже барон, – добавил Гурни. – И он вполне сойдет для меня…
– А ты с ним справишься, Гурни?
– Милорд шутить изволит!..
– Пожалуй, Император уже достаточно долго спорит со старой ведьмой – как думаешь, мать?
– Вполне, – кивнула та.
Пол громко обратился к Императору:
– Ваше Величество, мне кажется, среди ваших людей есть Харконнен?
Император повернулся к нему с поистине королевским высокомерием.
– Я полагал, что мое окружение находится под защитой вашего слова, герцог, – произнес он.
– Я хотел лишь уточнить, – ответил Пол. – Мне интересно, входит ли Харконнен официально в вашу свиту или же из трусости прячется за ее спины?
Император улыбнулся, словно прикидывая что-то.
– Всякий, допущенный к моей особе, становится членом моей свиты.
– Итак, у вас есть герцогское слово, – подтвердил Пол, – но Муад’Диб – это дело совсем другое. ОН может и не согласиться с вашим определением свиты… Дело в том, что мой друг Гурни Халлек хотел бы убить одного из Харконненов. И если он…
– Канли! – крикнул Фейд-Раута, наваливаясь на охрану. – Это твой отец объявил эту вендетту, Атрейдес! Ты называешь меня трусом, а сам прячешься за своих женщин и хочешь выставить против меня своего слугу!
Старая Правдовидица начала было шептать что-то на ухо Императору, но тот оттолкнул ее:
– Канли, вот как? У канли есть свои, и весьма строгие, правила!
– Пол, прекрати это! – сказала Джессика.
– Милорд, – взмолился Гурни, – вы же обещали мне, что придет день и я отомщу Харконненам!
– Ты уже отомстил им сегодня, – возразил Пол, чувствуя охватывающую его отрешенность. Он откинул капюшон, сбросил бурнус и передал его матери вместе с поясом и крисом; принялся расстегивать дистикомб. Вся Вселенная сошлась в фокусе на этой точке и этой минуте.
– Это излишне, Пол, – сказал Джессика. – Есть и более простые способы…
Пол стянул дистикомб, вытянул крис из ножен в руках матери.
– Знаю, – спокойно ответил он. – Яд, асассин… любое из добрых старых средств.
– Но вы обещали мне Харконнена! – прошипел Гурни, и Пол увидел бешенство в глазах старика и то, как набух и натянулся шрам от чернильника. – Вы должны мне его, милорд!..
– Разве ты пострадал от них больше, чем я? – спросил Пол.
– Моя сестра, – прохрипел Гурни. – Годы, которые я провел в рабстве…
– Мой отец, – ответил Пол. – Мои добрые друзья и соратники. Суфир Хават и Дункан Айдахо, годы в изгнании – без титула, без помощи… и еще: теперь это уже канли, и ты не хуже меня знаешь законы вендетты.
Плечи Халлека поникли.
– Милорд, если эта свинья… он же не более чем скотина, которую вы бы просто пнули ногой, прогоняя с дороги, и затем сменили бы оскверненную обувь… Считайте меня палачом, если иначе нельзя, позвольте мне сделать это – но только сами не…
– Муад’Дибу не нужно делать этого, – согласилась Чани.
Он взглянул на нее и увидел страх в ее глазах.
– Но герцог Пол Атрейдес должен сделать это, – сказал он.
– Это же харконненская скотина! – прохрипел Гурни.
Пол мгновение колебался – не открыть ли ему, что и он тоже имеет Харконненов среди своих предков. Но наткнулся на жесткий взгляд матери и сказал только:
– Однако это существо, кем бы оно ни было, имеет внешность человека и, следовательно, достойно какого-то человеческого отношения.
Гурни скрипнул зубами:
– Если он хотя бы пальцем…
– Прошу тебя, держись в стороне, – сказал Пол, взвесил крис на ладони и осторожно отодвинул Гурни с дороги.
– Гурни! – Джессика коснулась руки Халлека. – В таком настроении он похож на своего деда. Не мешай ему – это единственное, чем ты можешь ему помочь. (И подумала: Великая Мать! Какая ирония судьбы!)
Император изучал Фейд-Рауту: массивные плечи, крепкие мышцы… Повернулся к Полу – по-юношески стройный, худощавый, гибкий; тело не такое иссушенное, как у жителей Арракиса, но ребра хоть пересчитывай, бедра узкие, под кожей – ни капли жира, так что видно каждое движение мышц.
Джессика склонилась к Полу и сказала – так, чтобы слышал он один:
– Одно слово, сын… Иногда Бене Гессерит особым образом обрабатывают опасных людей, внедряя в их подсознание кодовое слово при помощи обычных методов стимулирования-наказания. Чаще всего это слово – «урошнор». Если и этого готовили так же – а я почти уверена в этом, – то, стоит ему услышать это слово, и его мускулатура расслабится, тогда…
– Не желаю никаких особых преимуществ над этим, – отрезал Пол. – Дай мне пройти.
Гурни обратился к Джессике:
– Не пойму, зачем ему это? Уж не хочет ли, чтобы его убили и так сделаться мучеником и жертвой? Может, эти фрименские предрассудки вконец затуманили его разум?..
Джессика спрятала лицо в ладонях: она и сама не могла понять, почему Пол так повел себя. Она чуяла витающую в воздухе смерть и догадывалась, что преображенный Пол вполне способен и на такое… Все в ней поднялось на защиту сына, но сделать она ничего не могла.
– Так что, предрассудки все-таки? – настаивал Гурни.
– Молчи, – одернула его Джессика. – Молчи и молись.
Лица Императора коснулась мимолетная улыбка.
– Если Фейд-Раута… член моей свиты… согласен, – промолвил он, – я освобождаю его от всех и всяких ограничений и предоставляю ему самому решать, как поступать. – Он повел рукой в сторону федайкинов. – У кого-то из вашего сброда сейчас мой пояс и короткий меч. Если Фейд-Раута желает, он может сразиться с вами моим клинком…
– Желаю, – отозвался Фейд-Раута, и Пол увидел на его лице нескрываемую злобную радость.
Он чересчур самоуверен. Это преимущество я могу принять…
– Подать меч Императора! – скомандовал Пол. – Положите его на пол вон там… – Он показал ногой. – Отодвиньте весь этот императоров сброд к стене – дайте место Харконнену…
Замелькали одежды, зашуршали шаги, зазвучали негромкие команды и протестующие возгласы – федайкины бросились исполнять приказ. Гильдиеры остались стоять у аппаратуры связи – они хмурились в явной нерешительности.
Они привыкли смотреть в будущее, подумал Пол. А в этом месте и в этом времени они слепы… как и я.
И он взглянул туда, где дули ветры времени, взглянул и увидел вихрь; и око этой бури, центр ее, был именно здесь и теперь. Все, даже самые крошечные возможности обхода были закрыты; здесь лежал, готовый родиться, джихад; здесь таилось сознание расы, которое некогда он ощущал как собственное ужасное предназначение. Здесь было довольно причин, чтобы призвать Квисатц Хадераха или Лисан аль-Гаиба или даже обратиться к половинчатым, колченогим планам Бене Гессерит… Человеческая раса осознала, что впала в спячку, увидела, что застой затянул ее, и стремилась теперь навстречу буре, зная, что она перетрясет и перемешает застоявшиеся гены и позволит выжить лишь сильным, родившимся от удачных комбинаций… В этот миг все человечество было словно единым организмом, охваченным почти сексуальным жаром – жаром, перед которым не могли бы устоять никакие преграды.
И Пол увидел, как жалки и беспомощны были любые его потуги изменить хоть что-то. Он-то надеялся побороть джихад внутри себя – но джихад неминуем. Даже и без него ринутся с Арракиса его легионы. Все, что им требуется, – легенда, а он уже стал легендой. Он указал им путь, он дал им оружие, которое сделало их сильнее даже самой Гильдии – Гильдия не могла существовать без Пряности…
Его охватила горечь поражения. И сквозь отчаяние он увидел, что Фейд-Раута уже освобождается от рваного мундира, оставшись в фехтовальных шортах с широким кольчужным поясом.
Вот он, кульминационный пункт. Здесь, сейчас, после этой битвы разойдутся тучи, закрывающие будущее. Разойдутся, озаренные лучами славы… Если я погибну здесь – они скажут, что я принес себя в жертву, чтобы мой дух повел их. Если же я уцелею – скажут, что никто и ничто не может противостоять Муад’Дибу.
– Готов ли Атрейдес? – вопросил Фейд-Раута, согласно древнему ритуалу канли.
Но Пол предпочел ответить ему по-фрименски:
– Да треснет и расщепится твой клинок! – и ткнул в меч Императора на полу, жестом предлагая противнику подойти и взять его.
Не отводя глаз от Пола, Фейд-Раута подобрал меч – вернее, большой нож, – взвесил его в руке, чтобы примериться к весу и балансировке. В нем бурлило волнение. Вот схватка, о которой он мечтал: мужчина против мужчины, умение против умения, и никаких щитов! Он уже видел перед собой дорогу к власти. Император наверняка вознаградит того, кто прикончит беспокойного смутьяна герцога! Может быть, наградой станет эта его гордячка дочь и какая-то доля власти. А герцог, деревенщина, авантюрист с задворков Галактики, уж конечно, не соперник Харконнену, обученному тысячам уловок и приемов в тысячах же боев на гладиаторской арене. А этот мужлан, разумеется, и не догадывается, что в бою его встретит не только нож…
Ну-ка, посмотрим, спасешься ли ты от яда! – весело подумал Фейд-Раута. Он отсалютовал Полу императорским клинком и произнес:
– Готовься к смерти, глупец!
– Начнем, кузен? – спросил Пол и мягко, по-кошачьи, двинулся вперед, не отводя взгляда от клинка противника. Он шел, пригнувшись в низкой стойке, и молочно-белый крис казался продолжением его руки.
Они кружили подле друг друга, и под босыми ногами шуршал песок на каменном полу.
– Ах, как ты чудно танцуешь, – издевательски произнес Фейд-Раута.
Он болтлив, подумал Пол. Еще одна слабость. Перед молчащим противником он начинает нервничать.
– Надеюсь, ты получил отпущение грехов? – усмехнулся Фейд-Раута.
Но Пол по-прежнему кружил в полном молчании.
А старая Преподобная Мать, наблюдавшая за поединком от стены, куда согнали императорскую свиту, чувствовала, как ее трясет. Юный Атрейдес назвал Харконнена «кузен» – это могло значить лишь одно: он знал об их родстве. Это как раз понять несложно, он же Квисатц Хадерах… Но эти слова приковали ее внимание к тому единственному обстоятельству, которое имело сейчас для нее значение.
Могла погибнуть вся генетическая программа Бене Гессерит!
Она увидела часть того, что видел Пол: Фейд-Раута может убить, но не победить. Но была и вторая мысль, которая едва не свалила ее с ног. В смертельном поединке – возможно, в поединке, который закончится гибелью обоих, – сошлись двое, бывшие конечными звеньями в долгой и дорогой программе. И если погибнут оба – останется лишь бастард, незаконнорожденная дочь Фейд-Рауты, еще совсем младенец, и эта мерзостная Алия, ребенок-монстр…
– А то, может, у вас тут есть только дикие языческие обряды? – язвительно спросил Фейд-Раута. – Хочешь, Правдовидица Императора приготовит твой дух к дальнему пути?
Пол только улыбнулся. Он был полностью наготове, вытеснив все посторонние мысли, и крадучись шел вправо.
Фейд-Раута прыгнул, сделав выпад правой рукой, – но в момент прыжка клинок, сверкнув в воздухе, мгновенно перелетел в левую руку.
Пол легко ушел от удара, заметив небольшое замедление, характерное для привычки сражаться с силовым щитом. Правда, привычка к щиту сказывалась не так сильно, как со многими другими бойцами; видимо, Фейд-Рауте уже приходилось иметь дело с лишенными щита противниками.
– Атрейдес так и будет бегать или наконец начнет драться? – спросил Фейд-Раута.
Пол, не отвечая, возобновил кружение по залу. Он вспомнил слова, сказанные когда-то Дунканом Айдахо в фехтовальном зале на Каладане: Первые моменты боя изучай противника. Так ты, конечно, можешь потерять возможность быстрой победы – но изучение противника есть залог успеха. Поэтому не жалей времени на изучение противника – будешь увереннее.
– Думаешь, эти танцы продлят тебе жизнь? – ухмыльнулся Фейд-Раута. – Ну-ну!
Он остановился и выпрямился.
Пол увидел уже достаточно для предварительной оценки противника. Фейд-Раута шагнул влево, открыв правое бедро, словно обшитые кольчугой короткие фехтовальные брюки могли закрыть его бок целиком. Это было движение человека, привыкшего к щиту и к клинку в каждой руке.
Или же… Пол на мгновение заколебался, эти брюки были не тем, чем казались.
Слишком уж уверенным выглядел Харконнен – а ведь его противник еще сегодня возглавлял войска, наголову разгромившие легионы сардаукаров…
Фейд-Раута заметил это колебание и осклабился:
– К чему оттягивать неизбежное? Ты только немного задержишь меня, но не помешаешь вступить в законное владение этим комком грязи, Арракисом!
Или это действительно пружинная игла, думал Пол, хитро запрятанная. Брюки кажутся совершенно целыми…
– Почему ты молчишь? – спросил Фейд-Раута.
Пол продолжил движение по кругу. Он позволил себе холодно улыбнуться, услышав нотки неуверенности в голосе противника, – молчание начинало действовать Фейд-Рауте на нервы.
– Улыбаешься, да? – проговорил Фейд-Раута и, не договорив, снова прыгнул.
Пол, ожидавший небольшой задержки удара, едва не пропустил его. Клинок обрушился на него сверху вниз и оцарапал его левую руку. Усилием воли он подавил боль – значит, понял он, предыдущая задержка была лишь трюком. Да, соперник оказался сильнее, чем он ожидал.
Предстоит столкнуться с хитростями внутри хитростей, скрытых хитростями…
– Это твой же Суфир Хават меня кое-чему научил, – похвастался Фейд-Раута. – Ему я обязан тем, что первым пустил тебе кровь… Жаль, что старый дурак не дожил до этого мига, верно?
А Пол вспомнил слова Айдахо: «Ожидай лишь того, что можно встретить в бою. Тогда ничто не захватит тебя врасплох».
И оба вновь закружили в низкой стойке, настороженно следя друг за другом.
Пол заметил, что его противник вновь оживился. С чего бы это? Неужели эта царапина так много значит для Фейд-Рауты? Разве что на ней яд, но откуда? Ведь его люди тщательно осмотрели и проверили ядоискателем клинок. Они слишком хорошо знали свое дело, чтобы упустить настолько очевидную вещь…
– Слушай-ка, – вновь заговорил Фейд-Раута. – Кто тебе та женщина, с которой ты говорил? Ну, та малышка? Твоя цыпочка, а? Как ты думаешь, а моего внимания она заслуживает?
Пол молчал – внутренним зрением он исследовал рану и кровь, коснувшуюся лезвия. Он сразу обнаружил следы снотворного – наркотик был, конечно, занесен клинком Императора. Приказал телу изменить метаболизм и перестроить молекулы наркотика, но… Они приготовили клинок со снотворным… Снотворное! Ядоискатель на него не реагирует, но такой штуки достаточно, чтобы замедлить мышечную реакцию. Да, поистине у его врагов были наготове планы внутри планов и внутри других планов – сплошь коварство!
Фейд-Раута опять прыгнул, ударил с лета.
Пол с застывшей улыбкой сделал чуть замедленный выпад, словно наркотик начал действовать, но в последний миг он сделал резкий нырок и встретил руку Фейд-Рауты острием криса.
Фейд-Раута ушел в сторону, перебросил оружие в левую руку. Но побледневшая на скулах кожа выдала его боль.
Пусть теперь и он поволнуется, подумал Пол. Пусть подумает о яде…
– Предательство! – крикнул Фейд-Раута. – Он отравил меня! Я чувствую яд в руке!
Пол впервые за время поединка ответил ему:
– Всего лишь капелька кислоты. Плата за наркотик на императорском клинке.
Фейд-Раута овладел собой и ответил такой же холодной улыбкой, левой рукой взмахнул клинком в шутовском салюте. Но его глаза сверкали яростью.
Пол перебросил крис в левую руку, чтобы правильно повернуться к противнику. И они вновь закружили по залу.
Фейд-Раута начал понемногу приближаться к Полу. Он высоко держал свой нож; в раскосых глазах и в том, как он стиснул челюсти, читалось озлобление. Он ударил вправо-вниз, и оба соперника сошлись в ближнем бою, клинок к клинку.
Пол, остерегаясь правого бедра Фейд-Рауты, где, как он подозревал, была скрыта отравленная пружинная игла, заставил Фейд-Рауту развернуться левым боком. И почти пропустил иглу, которая выскочила из-под пояса. Только движение корпуса Фейд-Рауты предупредило его, и острие не достало до тела всего какой-нибудь миллиметр.
На левом бедре!
Да, коварство в коварстве внутри коварства, напомнил себе Пол. Используя навыки, развитые подготовкой Бене Гессерит, он прогнулся, пытаясь обмануть Фейд-Рауту, но из-за необходимости все время уклоняться от иглы на бедре противника потерял равновесие, оступился и в следующий миг оказался на полу, а Фейд-Раута навалился на него.
– Видел, что на моем бедре? – шепнул ему Фейд-Раута. – Это твоя смерть… глупец!
И он стал поворачиваться, подводя иглу.
– Эта штука парализует твои мышцы, а мой нож докончит дело! – объяснил он. – И никто ничего не обнаружит!
Пол напрягся. Он слышал, как в глубинах его мозга бесчисленные предки кричат, приказывая ему произнести кодовое слово – остановить Фейд-Рауту и спасти себя.
– Я не сделаю этого! – выдохнул он.
Фейд-Раута удивленно замер – на какую-то долю секунды. Но ее было довольно, чтобы Пол заметил плохо уравновешенное напряжение в мышцах ног противника, – и в следующий миг они поменялись местами. Теперь Фейд-Раута оказался под ним, задрав только правую ногу, и не мог повернуться, потому что игла на левом бедре засела в полу.
Пол высвободил левую руку – собственная кровь помогла ему, сделав руку скользкой. Нанес удар крисом снизу под челюсть Фейд-Рауте. Клинок вошел в мозг – Фейд-Раута дернулся и обмяк, но лег не навзничь, а вполоборота – игла, застрявшая в полу, все еще удерживала его.
Глубоко дыша, чтобы успокоиться, Пол оттолкнулся от трупа и поднялся на ноги. Он встал над мертвым телом с крисом в руке и нарочито медленно перевел взгляд на Императора, стоявшего у противоположной стены.
– Ну вот, Ваше Величество, – произнес Пол. – Еще одним человеком меньше в вашем войске. Хотите еще поиграть словами, притворяться и высокомерничать? Или обсудим то, чему должно случиться? Короче говоря: ваша дочь выходит за меня и Дому Атрейдес тем самым открывается дорога к трону.
Император повернулся, посмотрел на графа Фенринга. Серые глаза встретились с зелеными. Эти двое так давно и хорошо знали друг друга, что одного взгляда им было достаточно.
Убей этого выскочку, хотел сказать Император. Да, этот Атрейдес молод и находчив, но он также устал и в любом случае не соперник тебе. Вызови его… ты знаешь, как это делается. Убей его.
Фенринг медленно перевел взгляд на Пола.
– Сделай это! – прошипел Император.
Граф смотрел на Пола и видел его так, как учила его пользоваться зрением его леди Марго, – по-гессеритски. Он видел тайну и скрытое пока величие юного Атрейдеса.
«Да, я мог бы убить его», – сказал себе граф. И он знал, что это было правдой.
Но что-то остановило графа, и он только мельком подумал о своих преимуществах – скрытности, хитрости – и о том, что его побуждения были не ведомы никому.
Пол воспринял часть всего этого через бурлящие вихри времени и понял наконец, почему никогда не видел Фенринга на вероятностных линиях будущего. Фенринг был одним из тех, кто мог бы стать, но так и не стал Квисатц Хадерахом. Почти Квисатц Хадерах, искалеченный ошибкой в генетической структуре. Евнух, чей талант целиком ушел на скрытность и хитрость… Пол ощутил глубокое сострадание к графу. Это было первое братское чувство за всю его жизнь…
Фенринг, уловивший чувства Пола, произнес:
– Я вынужден отказаться, Ваше Величество.
Шаддама IV охватила ярость. Он, раздвинув свиту, подошел к Фенрингу и с размаху ударил его в челюсть.
Лицо графа потемнело от прилившей крови. Он посмотрел прямо в глаза Императору и нарочито невыразительным голосом проговорил:
– Мы были друзьями, Ваше Величество. И только ради этой дружбы я забуду о том, что вы ударили меня.
Пол кашлянул.
– Так мы говорили о троне, Ваше Величество, – напомнил он.
Император обернулся.
– Трон мой! – рявкнул он.
– Я предоставлю вам трон на Салусе Секундус, – сказал Пол.
– Я сложил оружие и пришел сюда, доверившись вашему слову! – закричал Император. – А вы осмеливаетесь угрожать…
– Вы в безопасности рядом со мной, – сказал Пол. – Атрейдес обещал это вам. Но Муад’Диб приговаривает вас к изгнанию на вашу тюремную планету… впрочем, не страшитесь, Ваше Величество: я приложу все имеющиеся в моем распоряжении силы, чтобы сделать Салусу Секундус удобнее. Поверьте, она станет планетой-садом, мягкой и уютной.
Поняв скрытое значение слов Пола, Император вперил в Пола яростный взор.
– Ну вот, теперь мы видим истинные мотивы…
– Видим, – согласился Пол.
– А что Арракис? – поинтересовался, раздувая ноздри, Император. – Еще одна планета-сад, мягкая и уютная?
– Муад’Диб дал слово фрименам, – ответил Пол. – Здесь потекут под открытым небом воды и зазеленеют оазисы, обильно дарящие плодами. Но, конечно, мы не забудем и о Пряности… Поэтому на Арракисе всегда будет существовать Пустыня… и яростные бури, и тяготы, закаляющие человека, мужа и воина. У нас, фрименов, есть пословица: «Бог создал Арракис для укрепления верных». Нельзя же идти против воли Божьей!
Старая Правдовидица, Преподобная Мать Гайя-Елена Мохийям, по-своему прочла скрытый смысл слов Пола. Она увидела джихад и воскликнула:
– Ты не можешь напустить этих людей на Галактику!..
– Вспомни-ка лучше сардаукаров, – ответил Пол. – Те, конечно, были просто миротворцы…
– Но ты не можешь… – прошептала она.
– Ты же Правдовидица, – усмехнулся Пол. – Так обрати взор на собственные слова…
Он посмотрел на принцессу и снова на Императора.
– Так что лучше вам не тянуть, Ваше Величество.
Император потрясенно взглянул на дочь. Та коснулась руки отца и мягко сказала:
– К этому ведь меня и готовили, отец.
Тот только глубоко вздохнул.
– Делать нечего… – пробормотала старая Правдовидица.
Император, вспомнив про свое достоинство, выпрямился.
– Кто будет вести переговоры за тебя, родич? – спросил он.
Пол обернулся. Увидел мать – та, опустив глаза, стояла подле Чани, окруженная фрименской охраной. Он подошел к ним, ласково взглянул на Чани.
– Я… понимаю, – прошептала она. – Если так надо… Усул…
Пол, слыша в ее голосе скрываемые слезы, погладил ее по щеке.
– Ничего не бойся, моя сихайя, – прошептал он. Потом опустил руку и повернулся к матери: – Ты будешь говорить от моего имени, мама, и Чани с тобой. У нее есть мудрость и зоркие глаза… Кроме того, истинно сказано, что никто не торгуется лучше фримена. Она будет смотреть на меня глазами своей любви, она будет думать о своих будущих сыновьях и о том, что им будет нужно. Ты уж прислушивайся к ней…
Джессика услышала в голосе сына трезвый, жесткий расчет и подавила дрожь.
– Какие твои инструкции? – деловито спросила она.
– Все акции Императора в компании КООАМ в качестве приданого, – просто ответил он.
– Все?! – Джессика была так потрясена, что едва могла говорить.
– Его надо раздеть до нитки, – объяснил Пол. – Затем я требую титул графа и директорское кресло в КООАМ для Гурни Халлека плюс в качестве ленного владения Каладан. Вообще все уцелевшие люди Дома Атрейдес получат титулы и соответствующую власть. Все до последнего солдата.
– А фримены? – спросила Джессика.
– Фримены – мои, – ответили Пол. – И все, что они получат, – они получат из рук Муад’Диба. Начну со Стилгара – пусть будет губернатором Арракиса… но это может подождать.
– А я? – снова спросила Джессика.
– А ты чего хочешь?
– Каладан, наверно… – Она помедлила, глядя на Гурни. – Не знаю. Нет, я стала почти совсем фрименкой… и Преподобной Матерью. Мне нужна возможность подумать в покое…
– Ну, что-что, а это-то я тебе могу обещать, – усмехнулся Пол. – И вообще все, что ты можешь получить от меня или от Гурни…
Джессика кивком поблагодарила его, почувствовав вдруг себя старой и утомленной. Она посмотрела на Чани.
– А что ты дашь наложнице государя?
– Мне титулов не нужно, – быстро ответила Чани. – Умоляю тебя – ничего мне не давай.