Новая Луна Макдональд Йен

Рафа тупо глядит на шлюз, словно тот нанес ему личное оскорбление. У него не осталось никаких идей. Поверхностный шлюз! Он может выбраться тем же путем, каким удрал Лукасинью, в жестком аварийном скафандре. Жуан-ди-Деус потерян, но есть хранилище в Рюрике; два часа бега на полной скорости жесткого скафа. Возьми ровер, доберись до Тве. Перегруппируйся и восстановись. Собери семью, нанеси обратный удар.

Он бежит к лифту, ведущему к поверхностному шлюзу. Его сбивает с ног ошеломляющая детонация, которая приподнимает Боа-Виста и роняет — так боец ломает хребет противнику. Передняя часть вестибюля лифта превращается в стену обломков. Оглушенный, сбитый с толку ударной волной, Рафа понимает значение летящего мусора. Они взорвали поверхностный шлюз. Боа-Виста открыт вакууму.

Волна давления поворачивает в обратную сторону. Боа-Виста теряет атмосферу. Сады взрываются. С деревьев срывает все листья, каждый незакрепленный объект тянет к шахте поверхностного лифта и вышвыривает наружу фонтаном мусора, листьев, садовой мебели, стаканов для чая, лепестков, травы, потерянных драгоценностей, обломков взрыва. Двери и окна срываются с петель, бьются. Боа-Виста — торнадо стеклянных осколков и искореженного металла. Вопят сирены разгерметизации, их голоса слабеют по мере падения давления. Рафа цепляется за колонну в павильоне Сан-Себастиан. Убийственный ветер рвет его на части. Его одежда, его кожа исполосованы тысячью кусков летящего стекла. Его легкие полыхают, его мозг горит, его поле зрения краснеет по мере того, как он вытягивает последний кислород из кровотока. Он судорожно делает последний неглубокий вдох без воздуха. Он умрет там, но не отпустит колонну. Но перед глазами у него темнеет, силы покидают его. Синапсы перегорают один за другим. Хватка слабеет. Он больше не может держаться. Нет смысла, нет надежды. С последним тихим криком Рафа соскальзывает с колонны в бурю.

Капсула «лунной петли» летит над Невидимой стороной Луны. Если бы у Лукаса Корты были камеры или окна, он бы смог полюбоваться чудесной половиной Невидимой стороны, яркой как бриллиант, заполняющей небо. У него нет окон, нет камер, мало что есть из области связи, развлечения или света. Токинью отключен: Лукас всем пожертвовал, чтобы дышать. Энергии не хватает даже для звонка Лукасинью, чтобы мальчик узнал, что Лукас жив. Он все рассчитал впритык, но не сомневается в результате. Верить не надо; уравнения в вере не нуждаются.

Развязавшийся галстук Лукаса парит в невесомости.

План «Тайяна» по-детски прямолинеен. У Лукаса достаточно времени в капсуле, чтобы его обдумать, и он все вычислил через несколько секунд после признания Аманды. Нельзя признаваться. За эту ошибку он воздаст втройне. Она его никогда не уважала. Суни вечно относились к Корта как к низшему, грязному классу. Нелепые гаучос. Выскочки-фавеладос. «Маккензи Металз» уничтожает «Корта Элиу». Планета Земля смотрит и боится за свои гелиевые термоядерные станции. У «Маккензи Металз» есть запас гелия-3, накопленный благодаря попыткам вытеснить «Корта Элиу» с рынка, но долгосрочная игра заключается в том, как «Тайян» пустит в ход свои долгосрочные опционы по экваториальному поясу. Вымостит экватор Луны на шестьдесят километров по обе стороны от Первой Экваториальной солнечными панелями из спеченного лунного реголита и направит энергию на Землю микроволновым излучением. «Тайян» всегда занимался информацией и энергетикой. Луна превратится в неистощимую постоянно действующую орбитальную электростанцию. Это самый дорогой и крупный инфраструктурный проект человечества, но паранойя, которая последует за падением «Корта Элиу» и резким сокращением поставок лунного гелия-3, заставит инвесторов резать друг другу глотки за право швырнуть наличность на стол «Тайяна». Это будет финальная победа Суней в их долгой войне с КНР. Великолепный план. Лукас откровенно им восхищается.

Его великолепие в простоте. Установи несколько простых мотивирующих факторов, и человеческая гордыня сделает все остальное. Муха-убийца была блистательна; все запутала, бросила тень между Корта и Асамоа, но указала на Маккензи. Лукас не сомневается, что сбой программы, который убил Рэйчел Маккензи, родился на одном из серверов «Тайяна»; или в том, что ножевая атака, искалечившая Ариэль, была спланирована во Дворце Вечного Света. Маленькие триггеры. Цепи обратной связи. Циклы насилия. Устрой заговор, чтобы твои враги уничтожили друг друга. Как давно Суни это замыслили? Они затевали проекты на десятилетия, планировали на века.

«Все слишком легко, когда можешь предсказать следующий шаг своего врага», — сказала Аманда. Вагнер упомянул, Ариэль подтвердила, что «Тайян» разработал квантовую вычислительную систему для «Уитэкр Годдард». Три Августейших. Высокоточные предсказания, основанные на детальном моделировании реального мира. Что служит «Уитэкр Годдард», служит Суням еще лучше.

Они не предсказали, что Лукас выживет.

Включается Токинью — базовый интерфейс с низким разрешением, позволяющий Лукасу подключиться к сенсорам и контрольным системам капсулы. Капсула послала запрос и получила ответ из пункта назначения. Все просчитано. Там, ближе к дальнему концу траектории капсулы вокруг Невидимой стороны Луны, на орбите возвращения к Земле, циклер ВТО «Святые Петр и Павел» подключился к системе и взял управление на себя. Галстук Лукаса падает, когда капсула начинает подрагивать, обретая микроускорение; маневровые реактивные двигатели извергают пламя, направляя ее на орбиту сближения. Теперь циклер в зоне видимости камер капсулы, и Токинью показывает Лукасу умопомрачительный вид корабля, озаренного солнцем: пять колец-обиталищ, размещенные вдоль центрального двигателя и оси жизнеобеспечения, окруженные короной солнечных батарей.

Десять миллионов цюрихским золотом купят Лукасу убежище здесь на достаточный срок, чтобы спланировать возвращение и месть.

Двигатели щелкают и извергают пламя, причальные манипуляторы вытягиваются, хватают капсулу и затаскивают Лукаса Корту внутрь.

Лунный корабль проходит низко над полем мусора. Продукты извержения Боа-Виста рассыпаны неровным диском пяти километров в диаметре, распределившись согласно размеру и весу. Более легкий материал — листья, трава — образует внешние кольца; затем осколки стекла, куски металла, камня и пористого стекла. Самые большие и тяжелые предметы, лучше всего сохранившиеся, лежат ближе всего к останкам шлюза. Женщина-пилот опускает корабль вручную, выискивая безопасное место для приземления. Она играет на маневровых двигателях как на музыкальном инструменте: корабль танцует.

В отсеке для подготовки к выходу на поверхность Лукасинью Корта, Абена и Лусика Асамоа надевают пов-скафы вместе с командой спасателей ВТО и отрядом охранников АКА. Из Боа-Виста не поступало никаких сигналов вот уже два часа, если не считать пульсирующий маяк убежища. Убежища крепки, но разгром Боа-Виста сильно превосходит заложенные при строительстве параметры. Зеленые огни. Корабль садится. Отсек сбрасывает воздух. Лукасинью и Абена касаются шлемами — признание дружбы и ожидание страха. Фамильяры сжимаются в именные метки над левым плечом.

ВТО протестовала, что, завернув в Тве за Лусикой Асамоа, они добавляют опасные минуты к своей спасательной миссии. «Там моя девочка». ВТО все еще возражала. «АКА заплатит за дополнительное горючее, время и воздух». На том и порешили. «Нас будет трое».

«Отсек разгерметизирован, — сообщает Цзиньцзи. — Двери открываются».

Абена стискивает руку Лукасинью.

Лукасинью никогда не летал на лунном корабле. Он ожидал волнения: полета к поверхности быстрее, чем ему когда-либо доводилось путешествовать, во власти мощных реактивных двигателей, спеша на помощь. На самом деле он сидел в кресле в отсеке без окон, испытал серию непредсказуемых рывков и глухих ударов, а также ускорение, которое прижало его к ремням безопасности, и еще у него было много времени, чтобы вообразить, что они найдут внизу.

Спасательный взвод ВТО направляется через поле мусора к шлюзу. Они устанавливают лебедки на треногах и фонари. Лусика с Абеной и Лукасинью и своими охранниками спускаются на поверхность по пандусу. Прожектора лунного корабля порождают длинные, медленно ползущие тени искореженной садовой мебели, искривленных строительных балок, кусков армированного стекла, вонзившихся в реголит, разбитых машин. Лукасинью и Абена пробираются через обломки.

— Нана.

Охранники Лусики что-то нашли. Огни их нашлемных фонарей пляшут по твиду, изгибу плеча, пряди волос.

— Стой там, Лукасинью, — приказывает Лусика.

— Я хочу его увидеть, — говорит Лукасинью.

— Стой там!

Два охранника хватают его, заставляют отвернуться. Лукасинью пытается вырваться, но это свежие работники, шесть месяцев как из Аккры, и силы в их мышцах побольше, чем у любого лунного мальчишки третьего поколения. Абена становится перед ним.

— Посмотри на меня.

— Я хочу его увидеть!

— Посмотри на меня!

Лукасинью поворачивает голову. Он замечает Лусику на коленях на реголите. Ее руки прижаты к щитку шлема, она раскачивается взад-вперед. Он замечает что-то разбитое и исковерканное, взорванное и вымороженное до состояния дубленой кожи. Потом Абена прижимает ладони по обеим сторонам его шлема и заставляет повернуть лицо в свою сторону. Лукасинью отвечает ей тем же. Он тянет Абену к себе, они соприкасаются шлемами в поцелуе пылевиков.

— Я ни за что никогда не прощу людей, которые это сделали, — клянется Лукасинью на частном канале. — Роберт Маккензи, Дункан Маккензи, Брайс Маккензи, я называю ваши имена и бросаю вам вызов. Я поставил отметку. Вам от меня не уйти.

— Лукасинью, не говори так.

— Это ты не говори мне такого, Абена. Это мое дело — не тебе решать.

— Лукасинью…

— Это мое дело.

— Миссис Асамоа-Корта.

Лусика вздрагивает, когда ее вызывают по общему каналу спасатели ВТО.

— Мы готовы.

Она кладет руку на плечо Лукасинью. Тактильные датчики пов-скафа передают ей текстуру ткани, ему — прикосновение ладони.

— Лука, это тебя убьет.

Он увидел лишь малость: ему не позволили увидеть то, что увидела Лусика; его дядю, ее око; но то, что он увидел, уже никогда не забудет.

— Нана, они ждут нас, — говорит один из охранников.

Она аккуратно разворачивает Лукасинью, чтобы он оставался спиной к тому, что умерло. Луна убивает уродливо.

Команда Воронцовых цепляет к лебедкам сначала Лусику, потом Лукасинью и последней — Абену. Лукасинью повисает над черной глоткой шахты шлюза. Смотрит вниз, и луч его нашлемного фонаря расплескивается по стенам ямы. Чудовищный взрыв, сопровождавший разгерметизацию Боа-Виста, ободрал с шахты все, что могло бы зацепить и порвать пов-скаф. И все же это спуск в ужас, во тьму. Убежище постоянно посылает сигнал о помощи, но оно могло сместиться, его могло зажать, системы могли отказать, сломаться.

— Снижаемся.

Наверное, все было почти так же, когда Адриана впервые спустилась в лавовую трубку, которую собиралась превратить в свой дворец. Свет на скале, вибрация лебедки передается по канату. «Ты вылез отсюда, когда разъярился на пай и удрал, — думает Лукасинью и чувствует короткое и жгучее смущение. — Как же непохоже твое возвращение…»

Потом дистанционные датчики Лукасинью начинают пищать, и его ноги касаются земли. Под подошвами ботинок хрустят обломки. Он отстегивает ремни лебедки и входит в Боа-Виста. Команда Воронцовых установила рабочие прожекторы; они намекают на большее, чем показывают. Темные тени в глазницах Шанго. Павильоны, упавшие и рассыпавшиеся как неудачные карточные домики. Лишенные листьев и промерзшие до самого сердца деревья в свете прожекторов выглядят зловеще. Полные, чувственные губы Йансы. Едва заметно поблескивает лед — замерзшие слезы ориша. Луч нашлемного фонаря Лукасинью пляшет по мертвым лужайкам, замороженным накрепко, по линзам черного льда в пересохших прудах и ручьях. Та вода, которую не выдуло наружу во время разгерметизации, мгновенно замерзла и превратилась в блестящую корку.

Лукасинью наталкивается на потерянный предмет, и тот отлетает в сторону, скользя по плитке пола. Луч фонаря его находит: сломанный старый стол, за которым заседало правление «Корта Элиу»; в трещинах, без одной ножки. Лукасинью ставит его как положено. Стол немедленно заваливается. Через сломанные дверные проемы и разбитые стулья открывается вид на кусты, увешанные изорванными постельными принадлежностями. Его ботинки с хрустом давят осколки стекла и замерзшие в вакууме сучья. Ни один павильон не уцелел. Он окидывает лучом нашлемного фонаря лица ориша. Ошала, повелитель света. Йеманжа-Созидательница. Шанго Справедливый. Ошум, Возлюбленная. Огун, Воитель. Ошоси, Охотник. Близнецы Ибеджи. Омолу, владыка болезней. Йанса, королева перемен. Нана, Первоисточник.

Он никогда в них не верил.

— Я все верну, — шепчет он по-португальски. — Это мое дело.

Вторая пара нашлемных фонарей вспыхивает и погружает его в бассейн из света, третья: Лусика и Абена прибыли, но он идет впереди них, вниз по руслу мертвой реки, между ориша, вниз — туда, где ждут спасатели.