Первый маг России Холод Влад

Теперь самое сложное для меня — перенести лицо на бумагу, ведь я не художник. Спроецировал изображение на бумагу и начал обводить каждую черточку. Похоже на то, как мы в школе перерисовывали на окне чертежи… Закончил весь мокрый как мышь, даже в ботинках хлюпало. Голова разваливалась… Последний рывок. «Искалка» запустилась с трудом. Представил город с высоты. Так… в круг поиска попали три дома, один огромный, на двенадцать подъездов, и три поменьше, на четыре. Перевернул лист, схематично нарисовал дома, улицы вокруг них, проезды… Обвел кругом, продолжил рисовать дальше. Трансформаторная будка, остановка, школа, детский сад… Почувствовал, как меня трясут за плечо, в усталый мозг наконец проникли слова…

— Все, остановись, все! — Сергей. — Мы знаем, где это! — забрал у меня лист, передал кому-то. — Давай работай!

Я посчитал свой долг выполненным, и утомленный мозг наконец отключился.

Проснулся, непонимающе уставился в серый потолок.

— Очнулся?

Я повернул голову, в кресле сидел Сергей. Где-то в голове открылся шлюз, пошла предыдущая информация. Вспомнил.

— Д-да… — прохрипел, заикаясь. — В-воды…

— Держи. — Он подал бутылку минералки. — А ты чего заикаешься?

Я присосался к бутылке и пил, пока вода не закончилась. Вытер губы.

— П-перенапрягся… с-сейчас п-пройдет, — активировал «лечилку». Полегчало. — Сколько времени? — Как хочется пить… — Серег, есть еще вода?

— Время… Скоро утро, шесть почти. А вода есть. — Он поднял еще одну бутылку с пола, открутил крышку, дал в руки. — Специально для тебя четыре взял. У тебя точно обезвоживание. Пока я тебя раздевал, с одежды литра два воды на пол стекло… Ты три часа потел под тряпками. Я уже тогда поверил, что у тебя все получится. А уж когда рисовать стал, как компьютер, даже мой зам офигел, честно.

Я, не останавливаясь, выдул еще полтарашку. Странно, мало что помнил. Казалось, не так много времени прошло…

— Нашли урода?

— Нашли… Уже и раскололи до самой задницы. — Без энтузиазма сказал Сергей.

— Чего тогда такой нерадостный? — спросил я. — Педофила взяли, самое время вертеть дырку в погоне.

— У него отец судья, мать прокурор… Могут развалить дело еще до суда…

— Ладно, Серег, я домой. Начнут разваливать, звони. И не свети меня. — Я встал, покачнулся. Голова кружилась.

— Придумаем что-нибудь. — Он поднялся из кресла, посмотрел мне в глаза. — Девчонок твоих предупредили, не переживай. Вечером Пашка звонил, тебя искал, я сказал, что ты в отрубе.

Девчонки приехали ближе к обеду. Красивые, веселые, счастливые! Расцеловали меня прямо во дворе дома — под завистливым взглядом водителя микроавтобуса-такси. В обычную легковушку такое количество вещей просто не влезло бы — куча была просто огромной.

— Мы соскучились! — хором.

— Но я — больше! — мило покраснела Вика.

— Да, сегодня она больше! — подтвердила Катя и приказала мне: — Быстро неси ее в дом! А потом возвращайся за мной!

Что сказать, такие приказания я выполняю с радостью.

К вечеру мы закончили со всеми делами — близняшки поделили обе спальни между собой, здраво рассудив, что мне личная спальня не нужна. Потому как один я все равно спать не буду. Я не возражал. Потом они дружно распихали вещи по стенным шкафам-купе в комнатах, дружно приготовили ужин. А я сидел и глупо улыбался, попивая красное вино. Хорошо!

После ужина мы втроем уселись на диван, девчонки что-то мило щебетали, делясь впечатлениями, а я сидел между ними и млел. Да, сам себе удивляюсь…

— Володь, а мы теперь хозяйки? — Вика. Катя с нетерпением продолжила:

— Ну покажи нам домового!

— Хозяйки. Вы, Катя и Вика, — хозяйки. — Я лениво потянулся. — Теперь можете попросить Ерему сами. О чем угодно. Но не забывайте, что он не раб, а служащий по найму.

— Ерема, покажись! — выпалила Катя.

— Да, хозяйка! — материализовался перед нами домовой.

Девчонки вздрогнули и прижались ко мне.

— Ух ты! — воскликнула Катя. — Клевый прикид! А он почему босой?

— Им вроде нельзя обувь носить… — наморщила лобик Вика. — Так, да?

— У нас, домовых, такая традиция, по своему дому мы ходим только босиком, — развел ручками Ерема. — Если хозяева дарят нам обувь, это значит, что мы им не нужны.

— Понятно… а у меня платье есть… Ничем отстирать не могу… — вздохнула Катя. — Вином как-то уделала…

— Белое? — спросил Ерема. — Прости хозяйка, не в наших силах.

Катя с Викой удивленно переглянулись.

— Девочки, домовой знает все, что есть в его доме, — разъяснил я. — А платье я тебе сам восстановлю, знаю способ!

— Здорово! Мое любимое платье!

— Мы завтра их наденем! — Вика потерлась щекой о мое плечо и зевнула.

— Да, пойдемте спать! — Катя тоже зевнула. — Трудный был день…

— Но интересный!

— Хорошо, идем… — Я прищурился и хитро спросил: — Кто больше всех устал, кого первую отнести баиньки? — крепко прижал порозовевших девчонок к себе.

— Я! Меня! — вложила в мою ладонь свою ручку Катя.

Проснулись мы поздно, ближе к одиннадцати. Я разбудил девушек поцелуями, получил в ответ вдвое больше.

— Так, мне надо смотаться в город, постричься. Ну и с Пашей поговорить, — сказал, пока наши утренние обнимашки не зашли сильно далеко. Не то чтобы я был против, скорее, даже за, но к двум часам приедут родители. — Вам что-нибудь нужно купить?

Сестры посмотрели друг на друга и синхронно потрясли лохматыми после сна головками.

— Тогда слушай мою задачу! — подпустил командирские нотки в голос. — Первое! Привести себя в порядок! Второе! Накормить домовых! Третье! Дам телефон секретаря, зовут Дарья, закажете ей обед из ресторана. Задача ясна?

— Йес, сэр! — отрапортовала Катя.

— Хорошо! — кивнула Вика и прикрылась простыней.

— Здорово, братуха! — хлопнул меня по плечу Паша. — Во, подстригся, на человека стал похож!

— Здоровее видали! — ответил я. И демонстративно огляделся. — Что-то маловат у тебя офис…

— А мне много места не надо, все равно редко здесь бываю. — Паша развалился на диванчике. — Давай падай и рассказывай, что тебя вырвало из объятий двух красоток!

— Подарок тебе привез. — Я достал из кармана печатку и вложил ему в руку. Паша повертел, рассматривая.

— Тонкая работа… Что за камни? — Он поскреб ногтем один из четырех красных камней.

— Здесь таких нет, — отмахнулся я. — Да и не помню.

Паша надел печатку, сжал кулак.

— Непростая?

— Непростая, — подтвердил, улыбнувшись. — В трудный момент выручит.

— Как действует?

— Гуманно.

— И больше ничего не скажешь? — вопросительно взглянул мне в глаза Паша.

— Просто не нужно. Надейся на себя. Это последний шанс.

Я успел как раз вовремя. Только заскочил домой, сполоснул голову, и у ворот раздался сигнал автомобиля. Мы с девчонками едва спустились во двор, как ворота открылись — новый сторож, сын Дарьи, уже вышел на работу. Кстати, я его и не видел, надо будет хоть поговорить…

Желтое такси подъехало прямо к дому, остановилось напротив нас. Девчонки дернулись было подбежать к машине, но я по-хозяйски обнял их за талии и удержал. Смотрелись мы здорово, сестры в ослепительно-белых платьях по колено (пришлось восстановить оба платья, иначе отличались бы по цвету), я весь в черном — костюм, рубашка без галстука.

Как только родители вышли из машины и направились к нам, отпустил близняшек. Они чмокнули папу и маму в щеки и вновь заняли свои места справа и слева от меня. Теперь моя очередь.

— Здравствуйте, как вы уже знаете, меня зовут Владимир. — Я пожал руку отцу.

— Александр Витальевич, — сухо представился он. — Оригинальный у вас дом…

— Олеся, — назвалась мама. Красивая женщина. И выглядит теперь ненамного старше своих дочерей. Она с интересом заглянула мне в глаза и, не обращая внимания на изумление мужа и дочерей, взяла меня за руку. Обняла и шепнула на ухо: — Спасибо!

— И я рад вас видеть, Олеся. Теперь я знаю, как будут выглядеть Катя и Вика, когда станут чуть постарше. И это меня радует.

Олеся засмеялась, оглянулась на дочерей:

— Ну, показывайте дом, девочки!

После пятнадцатиминутного осмотра дома мы наконец сели за стол, я налил женщинам вино, спросил у Александра, что он будет пить. Тот осмотрел мой бар, немного подумал и выбрал коньяк. Ну и ладно, будем пить коньяк.

Первая часть обеда прошла напряженно, несмотря на усилия женщин разговорить Александра. Он больше молчал, односложно отвечал на вопросы и все время кидал на меня неприязненные взгляды. Понять его могу, наверное… Но с этим нужно что-то делать. Я шепнул Кате, чтобы она забрала сестру и мать.

— Мам, пойдем, мы тебе пруд покажем! — встала Катя и потянула Вику за руку.

Олеся, которая заметила наши перешептывания, одобрительно мне кивнула, дескать, поболтайте, мужики.

— Пойдемте, дочки.

Я налил нам по рюмке, мы, не чокаясь, выпили.

— Так чем же я вам так не нравлюсь, Александр Витальевич? — задал вопрос.

— Хватит того, что ты нравишься моим дочерям, — буркнул он.

— А все-таки? — настаивал я. — Давайте уж поговорим и до конца выясним наши отношения.

— Я хотел, чтобы у моих дочерей были хорошие любящие мужья, — наконец выдал он.

— Ваше желание исполнилось! — улыбнулся я. — У каждой вашей дочери есть хороший и любящий муж.

— Но один! — встрепенулся Александр. — Ты один!

— И что? — удивился я.

— Это неправильно! — чуть повысил он голос. — Ты не сможешь быть им обеим настоящим мужем, законным! Даже если одна из них выйдет за тебя замуж, то вторая будет жить при вас любовницей!

— Это все, что вас волнует? — спокойно спросил я. Разлил коньяк.

— Это — больше всего. То, что мои девочки влюбились в одного человека, я понять могу. Так было с детства. Но принять то, что у одной из них не будет мужа, — не могу. — Он опустил голову, провел рукой по едва отросшим волосам. — Как я родным и знакомым скажу, что мои дочки живут с одним мужчиной??? И почему Олеся это все нормально воспринимает?

— Олеся — женщина. Для нее главное, чтобы дочери были счастливы, — сказал я. — Если наш брак станет законным, это снимет напряженность в наших отношениях?

— Даже если ты просто скажешь, что это возможно, я разрешу тебе называть меня папой. — Он горько улыбнулся. — И буду называть тебя сыном.

— Уговор дороже денег! — обрадовался я. — Если через полгода Катя и Вика захотят выйти за меня замуж, мы поедем в Арабские Эмираты и там поженимся. Браки, заключенные по законам другой страны, действительны в России.

— А их гражданство? — ошалело спросил Александр. — Вас не поженят без гражданства!

— Я вас умоляю, папа, — с одесским акцентом сказал я. — Там правит монарх, а не кучка дебилов. Как он скажет, так и будет. А ему уже седьмой десяток идет… Как вы думаете, ради восстановления здоровья и дополнительной пары десятков лет жизни — на что он пойдет?

— Думаю, что и на изменение собственных законов… — задумчиво произнес Александр. — А ты сможешь?

Я молча наложил на него «общеисцеляющее» — на себе не раз чувствовал его действие. Сначала по телу проходит теплая волна, залечивающая все болезни, потом прохладная, обновляющая ткани тела и выводящая из организма шлаки. И еще минут пять остается чувство эйфории.

— Ну вот, папа, — произнес я. — Хана вашей мочекаменной болезни, радикулиту и заодно начинающемуся артриту.

Когда, минут эдак через сорок, женщины вернулись, застали удивительную картину. Мы с Александром сидели в обнимку, пьяненькие, он меня называл «сынок» и совсем не морщился, когда я его называл «папа».

— Ты его заколдовал, что ли? — удивленно спросила Олеся.

— Похоже на то… — пробормотала Катя, усаживаясь мне на колени. Свободное место слева от меня было уже занято Викой, с правой стороны сидел папа.

— Ты что, мать?! Мы все обговорили, поняли друг друга, все вопросы решили! — неожиданно твердо произнес Александр, хотя мы уже начали вторую бутылку. — Налей, сынок, всем, выпьем за ваше счастье…

Выпили, я поднялся на ноги, взял обработанные вчера золотые побрякушки. Вернулся к столу и позвал девушек к себе.

— Никто не может представить Землю без Луны и Солнца. Так и я не хочу быть без вас. — Я взял руку Вики и надел ей на палец кольцо. — Ты мое солнце!

Тут же надел второе кольцо Кате:

— Ты моя луна!

— Вот же ведь, языкастый! — смахнула слезы с глаз мама, глядя, как ее дочки с визгом повисли у меня на шее.

— Это не все подарки на сегодня! — провозгласил я и подошел к Олесе. — Примите от меня это, — опустил в ее руки подарок.

— Это намек на тещу? — хитро прищурилась она, пропуская сквозь пальцы золотую цепочку, изящно выполненную в виде змеи с двумя изумрудными глазами. — Красота какая… Как надеть?

— Давайте помогу. — Я взял цепочку, надел ее на шею, вставил хвост в пасть и сдавил двумя пальцами. — Носить ее вы будете, не снимая, потому что она не снимается!

— Теперь, папа, вам подарок. — На шею легла простая мужская золотая цепь без украшений. — Аналогично снять-порвать невозможно. Все подарки заколдованы — помогут, если возникнет угроза вашей жизни.

— Спасибо, — пожал руку папа.

— Спасибо большое! — обняла меня Олеся. — А можно мне еще один подарок?

— Все, что в моих силах!

— На ушко скажу, — и прошептала: — Всегда зови меня Олесей, ладно?

Судья Валентина Андреевна Петрова с ужасом смотрела на распластавшихся на полу дочь и внучку…

Они еще не спали, когда в прихожей раздался негромкий звук рвущегося металла, перешедший в звонкий щелчок. Валентина Андреевна даже не подумала, что это оторвались крепления замка стальной пятимиллиметровой двери. Выйдя в коридор, она с недоумением смотрела, как мужчина открыл дверь их квартиры, зашел, вытер ноги о коврик, потянул дверь на себя и закрыл ее на щеколду.

За спиной раздался голос дочери:

— Мама, кто это?

Пришелец лениво взмахнул рукой, и за спиной судьи послышался шум падающего тела. Она обернулась — дочь и внучка лежали на полу.

— Они спят. — Я пошел на судью, она в страхе попятилась в комнату. — Не бойтесь, Валентина Андреевна, пока я к вам пришел просто поговорить.

Женщина взяла в себя в руки, приложила ухо к сердцу внучки. Посмотрела на мерно вздымающуюся грудь дочери и встала.

— Что вам нужно? — Ее голос немного дрожал.

— Я же вам сказал, пока только поговорить. — Я шел вперед, вынуждая ее пятиться в комнату. — Присаживайтесь. — Выдвинул кожаное кресло из-под компьютерного стола и уселся в проходе. — Садитесь, прошу вас.

Валентина Андреевна судорожно оглянулась и села на расстеленную постель. Уставилась на меня расширенными от страха глазами.

Я внимательно рассматривал ее — обычная пятидесятилетняя женщина, чуть-чуть полноватая. Зачесанные назад темные волосы, придавленные ободком. Цветастый халат почти до пола, белые меховые тапочки на ногах.

— Итак, Валентина Андреевна… Почему вы вернули дело педофила в прокуратуру? Вы этим удивили не только прокурора, но и следствие… — спокойно спросил я и закинул ногу на ногу. — Только давайте без всяких там фраз типа: «Да кто вы такой, да что вы себе позволяете, я не обязана вам отвечать», — и тому подобных. Так мы сэкономим очень много времени.

— У меня были на то причины. — Она сделала усилие и взяла себя в руки.

— То есть доказательства, предоставленные вам следствием, вы не приняли во внимание… Анализ спермы, запаховая экспертиза, частицы кожи детей под ногтями педофила… Его личное признание, наконец, записанное на видео…

Судья молчала. Ну не говорить же о том, что подруга попросила за сына… Какой-никакой, а сын…

— Я так и думал. Даже спрашивать вас не буду, что бы вы сделали с этим… педофилом, если бы это он сотворил с вашей внучкой, — вздохнул я. — Вы как судья под явно надуманным предлогом вернули дело прокурору… Валентина Андреевна. Честно говоря, когда я зашел в вашу квартиру, я хотел вас убить. Потом убить следующего судью, если и он затянет дело. Потом следующего. И так до тех пор, пока до одного из судей не дойдет, что педофила нужно посадить. — Взмахнул рукой, показал на внучку. — Но я увидел ее…

— Ты не можешь… — побелела женщина.

— Я не педофил. И убивать ее не буду. Я даже вас убивать не буду. Не хочу идти длинным путем.

— И что же ты сделаешь? Возьмешь их в заложники? — вскинула на меня глаза судья.

— Нет. Я просто уйду. Но ваши родные, — я встал с кресла и потянулся, — они так и будут спать до тех пор, пока вы, именно вы, не назначите максимальный срок педофилу. И только когда решение войдет в силу, и они проснутся.

Женщина кинула взгляд на дочь, недоверчиво прищурилась. Даже интересно стало, о чем она думает. Что я усыпил их газом?

— Я сейчас уйду. Вы минут пятнадцать будете стараться их разбудить, потом вызовете «скорую». Потом всю ночь просидите в больнице, и утром вам скажут, что медики ничего не могут сделать. — Прошел в прихожую, обернулся и продолжил: — Это я пророчу. Потом вы захотите найти меня — но это у вас, во-первых, не получится, во-вторых, бесполезно.

Судья поднялась с кровати, медленно пошла ко мне.

— И еще одно скажу напоследок. — Я открыл дверь и вышел на лестничную площадку. — Мы с вами еще обязательно увидимся.

Закрыл дверь снаружи, активировал «восстановление металла» и спустился во двор.

Глава 9

ВЕДЬМА

— Жениться тебе нужно, Паша. — Я перевернул шампур другой стороной, залил загоревшиеся угли пивом из своей бутылки.

— Нет, хорош… — Паша лежал в шезлонге, подставив голый торс летнему солнцу. За последний месяц он скинул четыре килограмма и теперь сильно гордился этим. — Два раза уже было, третий раз сам не хочу. Тем более что счастливый свадебный пиджак я уже выкинул.

— Ну-ну, — хмыкнул я. Сгреб по пять шампуров в каждую руку и положил их на пластиковый поднос. — Айда жрать, пожалуйста, — повернул голову в сторону дома и крикнул: — Девчонки, готово!

Паша сел, взял крайний шампур и впился в него зубами, я с удовольствием последовал его примеру.

Из дома вышли близняшки, схватили по шампуру и ушли обратно, досматривать какой-то фильм.

— Слышал уже, мразоте педофильной пожизненное впаяли? — Паша облизнул жирные пальцы, тоскливо посмотрел на кучу мяса, не выдержал борьбы с самим собой и взял второй шампур.

— Нет, — удивленно ответил я. — Суд вроде должен быть только через месяц!

Паша прожевал кусок, вытер рот рукой.

— Да че-та там… непонятно, как получилось, суд перенесли.

— Вот как… — задумчиво отложил шампур. Надо позвонить судье, вынести благодарность. — Я сейчас.

Зашел в дом и уединился в спальне, набрал номер судьи.

— Валентина Андреевна, здравствуйте. Узнаете мой голос?

— Да. Вы же обещали… — Невыразительный голос, полный печали и безнадежности. — Я с утра нахожусь в больнице, а они все спят.

— Только что узнал. — Я потянулся к своему «касанию тьмы» и без труда развеял заклинание. — Будите. И не думайте, что, если спрячете их от меня, вам это поможет. Дотянусь и до другой стороны планеты.

В телефоне послышался шорох и тихий голос:

— Оля, Олечка, проснись, пожалуйста…

— Мама… Что случилось?

Донесся стук телефона о твердую поверхность, и связь отключилась.

Я вышел из дома, посмотрел, как Паша доедает третий шампур мяса, и со вздохом взял свой. Есть уже не хотелось… Чувствовал себя шантажистом. Хотя разве это шантаж, заставлять людей делать свою работу? То, что ты обязан делать?

— Ты что загрустил, друг? — спросил Паша. — Все ж нормален? Педофила ты нашел, его посадили, весь город радуется!

— Взгрустнулось чего-то… — Я взял бутылку пива со столика, сделал большой глоток.

Раздался стрекот мотоцикла за забором, приблизился к воротам и пропал.

— К тебе, что ли? — удивился Паша.

— Не знаю. — Я поглядел в сторону ворот — мой сторож, которого я, кстати, ни разу не видел, приоткрыл створку и с кем-то разговаривал. Спустя минуту он, приволакивая правую ногу, направился к нам.

— Ты че, инвалида в сторожа взял? — спросил приятель.

— Еще не знаю… — Дарья мне ничего не говорила…

Парень лет двадцати доковылял до нас, остановился неподалеку. Несколько секунд помолчал, разглядывая, потом нехотя поздоровался:

— Здравствуйте. Там к вам из деревни старик приехал, Поликарпом Дмитричем назвался. Что ему сказать?

— Тебя как звать, сторож? — грубо спросил я, внимательно рассматривая ауру парня. Двадцать лет, серьезная травма ноги. А в глазах — ненависть. Причем не ко мне именно, а ко всем и всему.

— Антон, хозяин. — Он иронично шаркнул больной ногой.

— Пропусти деда.

Парень молча развернулся и поковылял обратно.

— Че у тебя с ногой, Антоха? — внезапно спросил Паша.

Антон, не оборачиваясь, негромко произнес:

— Не ваше дело.

Паша дернулся было, потом решил, что связываться с больным не очень хорошо, и расслабился.

— Борзый…

— Да и пусть… — пожал я плечами. — Действительно, не наше дело.

Поликарп Дмитрич, одетый в древний, наверняка довоенный серый костюм, подошел к нам. На ногах калоши, штанины заправлены в носки. Мнет кепку в руках.

— Здрав будь, Владимир, — чуть поклонился дед.

— Здравствуй, дед Поликарп, — я встал и поздоровался за руку, — садись за стол, угощайся.

— Спасибо за приглашение, сыт. — Опять взялся мять кепку в руках.

— Случилось что, дедушка? — Я сразу понял, что не просто так пришел. Даже интересно стало, что у них в деревне произошло.

— Давеча разговор меж нами был… Что если помощь нам понадобится по твоей линии, ведовской… — издалека начал дед. — Так вот ведь, напасть какая случилась… — и замолчал.

— Не томи, дед, рассказывай! — не выдержал Паша.

— Дак ведь бабка Матрена на старости лет совсем головой повредилась… Пакостит… — Старик опять замолчал, опустил голову. — Поговорил бы с ней… Приструнил…

— Ты чего, дед?! — возмутился Паша. — Хочешь, чтобы мы бабку на разбор тащили?

— Погоди, Паша. Похоже, не все так просто, — успокоил я друга. — Рассказывай сначала, дедушка.

— Дак ведь пакостит, почитай, второе лето уже… В прошлом годе у Любки корову со двора свела, потом пацана ейного сглазила, заикался половину лета… — покачал головой дед. — А ведь просто не поздоровалась с ней Любка, дуреха. Соседку, старуху Праську, со света сжила, тож ведь поругались по-соседски… Забор у Праськи упал на Матренины грядки с капустой…

Паша застыл, выпучил глаза.

— А нынче так вообще порчу навела на девчонок, высохли совсем, не едят толком… В Озерное возили, а тамошняя бабка помочь не смогла. Наша Матрена, видать, посильнее будет. Девчонки ейную вишню рвали, с веток, что на улицу свисают. Разве ж можно так, а?

Дед опять помолчал, вспоминая.

— У Дуняшки коровы болеют, молока и литра не дают, тож ейная работа. Плечом Матрену невзначай в магазине зацепила. Так и извинилась Дуняшка, а та все равно злобу затаила.

— Так надо было сжечь ведьму вместе с домом! — отошел от шока Паша. — На вилы да…

— Так ведь, Павел, — заговорил дед, — те, кто знают правду, боятся… А кто не знает, тот не верит… Да ведь не всегда Матрена такой вредной была. Раньше и повитухой помогала, и зубы хорошо заговаривала. Сглаз снимала да порчу тож. Травки сушила, от живота да головы оченно помогало…

— Поеду на бабку Матрену гляну, — сказал я Паше. — Ты со мной?

— Конечно! — возмутился друг. — Когда я еще ведьму увижу?!

Мы загрузились в Пашин «крузак» и поехали по пыльной дороге за дедовым мотоциклом. Въехали в поселок, дед заглушил свой старый «Иж Юпитер» у первого дома. Паша остановился рядом, я открыл окно.

— Дальше по улице, пятый дом справа, — спрятал глаза старик. — А я пойду лягу, спину чегой-то ломит… Знай, к дождю…

— Вот дед… — сказал Паша, когда мы тронулись. — На разборку нас подписал, а сам в кусты! Испугался, сто пудов!

Страницы: «« « 345678910 » ... »»