Право сильнейшего. Дочь воина. Невеста воина (сборник) Звездная Елена

Схватила первую попавшуюся туфельку на пятнадцатисантиметровой шпильке, поливая слезами, уложила в чемодан.

– Женщины Иристана носят иную одежду, – соизволил снизойти до беседы отче.

Взвыла, утирая гипотетические слезы и сопли.

Мужики Иристана слез не выносят! Когда папик ушел, я, коварно хихикая, подумала, что мужики везде одинаковые. Тем лучше – буду доводить их, используя классику диверсионной деятельности. Он еще пожалеет! Он еще очень сильно пожалеет, что ударил мою маму! Свои слезы я могу простить, но я никому не прощу слез мамочки. Никому и никогда.

Переодеваться не стала – меня тренировочный костюм вполне устраивал. Папандр долго и выразительно смотрел на мои мешковатые штаны и обтягивающую майку, едва я вышла из комнаты, я так же молча и выразительно посмотрела на него. Между прочим, его полурасстегнутая рубашка и черные брюки – тоже не эталон моды на Гаэре. Мама, в длинном закрытом платье, с воротником под шею и юбкой в пол, стояла бледная и едва сдерживала слезы, остальные воины молча ждали итогов нашего противостояния. Итог вышел следующий:

– Дочь переоденется.

– Отец заткнется. – Злая я, да.

Папандр отреагировал насмешливо вздернутой бровью, я широко улыбнулась в ответ.

– Дочь, – начал отче.

– Отец, – в тон ответила я.

Противостояние нарастало. И вот понять бы тебе, морда двухметровая, что не выйдет ничего хорошего из твоей затеи, так нет, стабилизатор глючный, решил доказать, кто здесь главный.

– Кнут? – насмешливо вопросил иристанец, который мне почему-то отец.

– Курсанты боли не боятся, – спокойно ответила я. А потом постояла, засунув руки в карманы, подумала и спросила: – Ты когда-нибудь горел заживо?

У папандра и вторая бровь поползла вверх.

– Значит – нет, – сделала вывод я. – А с поломанной ногой сутки по пустыне полз?

Зауженные глаза сузились еще сильнее.

– Слабак, значит. – Я пожала плечами. – Ну, нам всегда говорили, что качки – это тупое мясо, правда, настолько наглядный пример вижу впервые.

Вру, конечно, – у этого верзилы глаза слишком умные, но как-то очень приятно было издеваться над папандром.

– Дочь! – Что досадно, отче ничуть не обиделся. – Твое воспитание оставляет желать лучшего. Искренне жаль, что я буду вынужден применить физические меры наказания, но, учитывая твое завышенно-уважительное отношение к показателям силы и апеллирование к достижениям в области преодоления естественных защитных реакций собственного организма, принудительные меры воспитательного воздействия – то единственное, что мне остается. Я достаточно ясно выразился?

У меня шок. Просто шок. Но это не помешало буркнуть:

– Для тупого мяса – вполне.

Далее последовала победная усмешка тупого мяса. Умный, значит. Тебе же хуже!

– И долго мы будем тут стоять? – воинственно поинтересовалась я.

– Дочь переоденется, – вновь вернулся к образу «я огромен, волосат и туп» мой папашка.

– Да у нас вроде как корабль уже готов, – напомнила я, и первая потопала к лифту, даже не собираясь тащить свои чемоданы.

Тут у нас умного мяса навалом, пусть и тащат!

Когда садились в болиды, я устроилась напротив мамочки и, игнорируя тяжелый взгляд отца, включила сейр. Там сразу высветилось: «Поздравляю с помолвкой, дорогая девочка по вызову».

Нормально, да?

«Спасибо, Темный жеребец», – набрала я и отправила.

В ответ мгновенно: «Глупо ссориться с начальством собственного жениха, не находишь?»

Как много их, умных, развелось на мою голову.

«Дейм, отвали», – честно, а главное, совершенно искренне.

«Кира, повежливее», – пришел ответ.

У меня шок.

«Дейм, – на мгновение я забыла обо всех реалиях моей ставшей внезапно суровой жизни, – слышь ты, навигатор бракованный, засунь себе этот благожелательный тон в глотку, приправь нестабильным атомом и забудь мой номер, купидон озабоченный!»

И с самой счастливой улыбкой я отправила сообщение. После чего взглянула на маму, которая странно на меня смотрела, маме я улыбнулась, потом уставилась в окно, прикинула расстояние до космопорта, поняла, что еще минут двадцать есть. Мне хватит.

– Напишу Микаэлле, чтобы не волновалась, – пояснила я бледной маме, отца игнорирую демонстративно.

И тут сейр выдал:

«Нарвалась, Киран».

Дальше произошло закономерное:

«Это угроза? То есть это ты МНЕ угрожаешь? Да пошел ты, феромон ходячий! Чтоб тебя хромосомной инверсией приласкало!»

И я отрубила Дейма. Вдох-выдох, и я приступила к тому, ради чего и сейр включила. Номер под знаком «SOS» и сообщение:

«Шеф, мне очень нужна ваша помощь, и срочно».

Потом потянулись минуты ожидания. Они тянулись долго, томительно, а мы уже практически вылетели из города. И тут «плим»!

«Да, девочка моя, я слушаю».

Невольно улыбнулась, бросила взгляд на маму и принялась строчить:

«Вы были правы. У меня проблемы. Да – Иристан. Вмешался Эдвард Дрейг, мое имя будет внесено в списки невыездных. Но у меня просьба – замените Киран МакВаррас на Киара МакВаррас. Есть ли такая возможность?»

И снова молчание. Нервно взглянув в окно, поняла, что мы уже на подлете к космопорту – они не к главному летят, к запасному, значит, корабль там. У меня минут пять, не больше. Напряжение нарастает, а сейр молчит.

«Плим»!

Хватаю дрожащими руками и вчитываюсь:

«Сомневаюсь, что юного Эдварда обрадует помолвка с твоей матерью… Хотя, на мой взгляд, она прекрасна. Ты уверена в решении?»

«Абсолютно!»

«Хорошо, девочка моя. Удачного полета в родные пенаты».

«У меня будут там друзья?»

«Друзья есть везде. Потребуется помощь, звони».

«Спасибо!!!»

«Жаль… что ты не моя дочь. О матери не переживай, я присмотрю».

После этого сообщения несколько минут я пялилась в пустой экран. Странное и нехорошее подозрение медленно, но основательно закрадывалось в душу. Например, у мамы всегда имелись поклонники, что с ее внешностью неудивительно, но в нашем доме никогда не было мужчин. А еще на каждый мамин день рождения перед дверями квартиры выстраивались букеты красных роз. Каждый год. А удовольствие это очень дорогое. И подарки маме приносили нередко, причем значительные.

– Мама, – пристально смотрю на нее, – а ты никогда не слышала о человеке с именем Исинхай?

– Нет, – отвечала мама едва слышно.

– Да? – Хотя, может, она знала другое его имя, все же Исинхай скорее кличка, как, например, Точеный. – Мам, а таким, как ты, ненужным женам, можно повторно выходить замуж?

– Нет, – на сей раз ответил отец.

Ага, дело проясняется.

– А если бы в жизни такой женщины появился другой мужчина, что бы с ним было?

– Вызов на поединок, – произнес воин.

– Смерть, – пояснила мама.

– То есть ненужные женщины так и остаются неприкаянными? – возмутилась я.

Мне никто не ответил. Кроме сейра:

«Феромон, значит? Девочка ты моя с завышенными тарифами, мне плевать на Дрейга, а вот тебя сегодня до-о-олгий разговор ждет!»

Вот атом нестабильный.

«Обещаешь?» – ехидно спросила я, точно зная, что сегодня покину Гаэру.

«Гарантирую. Из космопорта мне тебя забирать, Киреныш».

Даже так. Мило, очень мило.

«Дейменыш, – что, только ему можно имя мое коверкать, – засунь свое болезненное самолюбие знаешь куда? Ну, ты у нас большой мальчик, сам догадаешься, генератор бракованный».

«Детка, нарываешься же!»

«На что?» – не могла не спросить, любопытно все-таки.

«Считай, что только что увеличила свою программу развлечений до утра».

Хохот мой папандр явно посчитал неуместным, но кого это волнует – меня вообще не трогало.

«Слабак ты, купидонище глюченое». – Да, нарываюсь, но приятно же.

«Сутки», – пришел ответ.

Написать еще гадостей не удалось – мы подлетели ко входу запасного космопорта и пришлось отключаться. Но настроение было – улетное! И улетательное тоже! Представляю рожу Дейма, когда я все же улечу с Гаэры!

Едва мы вышли из автомобилей, нас тут же взяли в круговое оцепление. Зачем им это надо было – тайна, покрытая вечной мерзлотой. Отец шел впереди этого отряда, остальные выстроились по бокам от нас, два воина шли след в след за нами. Они и держали все наши вещи. Даже сейр у меня опять отобрали, после приказа папандра, которому явно мое веселье не понравилось… а я так и не успела попрощаться с Микой.

Это был перерыв на грустный момент, но потом началось сплошное веселье.

Огромный зал второго столичного аэропорта, наверное, впервые видел подобное. Хотя нет, во второй раз, эти чундрики еще же и прилетели. В общем, мы идем, впереди арка контроля и над ней надпись: «Убедитесь в отсутствии металлических предметов». Воинам по барабану. Папашка первый прошел в проход, металлодетектор взвыл, но тут прошествовали остальные. Бедный аппарат загудел, сирены подхватили, сотрудники космопорта забегали, охранники прискакали. Забавно было – воины высоченные, сотрудники им в пупок дышат, что-то объяснить пытаются, подпрыгивают… бесполезно. А впереди очередная арка: «Вывоз драгоценных металлов запрещен. Убедитесь в отсутствии». И вопрос – на кой воинам золото? Ан нет, оно у них все-таки где-то было, хотя лично я и не видела, но детектор не проведешь! Бодяга с воем сирен, беготней служащих и тому подобным вновь повторяется. Воинам по барабану, они идут за вождем, невозмутимо взирая поверх всей этой суеты.

Впереди следующая арка контроля: «Провоз наркотических средств запрещен!» Ну, думаю, хоть тут обойдется без испытаний для моих ушей. Какое там! Сирена не просто взвыла, она билась в истерике. Я тоже, но по другому поводу:

– Все, мам! Я искренне полагала, что думать о них хуже, чем уже думала, просто невозможно. Так они мало того, что маньяки, убийцы, златолюбы и хмыри кровожадные, они еще и нарики!

Мама, идущая как на заклание, искренне рассмеялась, я только улыбалась и смотрела на нее. Красивая она у меня и молодая еще. Глядишь, к моему возвращению обзаведусь братишкой там или сестричкой. Будет здорово.

– Кир, – мама протянула руку, схватила мою ладонь, сжала. – Все будет хорошо, Пантеренок.

– Я знаю, мам, знаю.

– Эд все рассказал? – Она улыбнулась. – Вот и замечательно.

Подозрительно смотрю на нее и не менее подозрительно интересуюсь:

– Ма-а-ам, так ты знала, что он мне нравится?

– Мы общаемся с Илли, – напомнила она про приятельские отношения с мамой Эда и Микаэллы, – и, конечно, его отношение к тебе нельзя было не заметить. Эдвард всегда хорошо к тебе относился, а уж его извечное стремление защитить вас с Микой от всех и вся… И как ты смотрела на него лет с двенадцати, я тоже прекрасно видела, так что…

Договорить мама не успела. Мы подошли к выходу из космопорта и входу на транспортер, который перемещал непосредственно к кораблю, и над ним уже горела синяя надпись: «Иристан. Частный рейс». Высокая стойка контроллера мигнула зеленым светом, демонстрируя, что готова к приему. Первым подошел отец, приставил запястье, зеленая полоса провела сканирование, и могучий воин прошел вперед.

– Иди ты, – мама улыбнулась, – так хоть смогу попрощаться с тобой.

Зато я не смогу. И поэтому, остановившись, я порывисто обняла маму, прижалась к ней и прошептала:

– Я тебя очень люблю. И не переживай за меня, я все-таки твоя дочь, и ты достойно меня воспитала.

Мама кивнула и тоже крепко обняла меня. Она-то верила, что система меня не пропустит. И она думала, что я останусь на Гаэре, пусть не с ней, но среди друзей и с человеком, который ко мне неравнодушен. Ведь мамочка сделала все, чтобы я была самостоятельной, и ее стараниями я сейчас в самом престижном университете Гаэры с перспективами на великолепную карьеру… Мама сделала все, чтобы у меня было будущее, которое не сможет отнять отец. Но мне не нужно будущее, оплаченное такой ценой, я не эгоистка, я не смогу жить, зная, что за мою жизнь мама заплатила своей.

– Все будет хорошо, – заверила я самого родного человека во вселенной и отошла.

Мама не скрывала слез, мысленно прощаясь со мной навсегда. Это она зря, я собиралась вернуться, закончить обучение и еще прославиться на всю Гаэру!

И, подмигнув мамуле, я весело направилась к контроллеру.

Подойдя, приложила запястье к зоне контроля, и зеленый луч сканера мягко двинулся поперек руки. Зеленый! Сдержав довольную улыбку, прохожу через зону контроля к отцу, чтобы услышать полное ужаса:

– Кира!

Обернулась, улыбнулась маме и пожала плечами.

– Кира… – Мама белела на глазах. – Киран… нет… Кирочка. Как?! Этого быть не может… Кира!

Отца это представление взбесило.

– Женщина.

На маму было страшно смотреть. Она поверить не могла в происходящее, она до последнего считала, что я останусь на планете.

– Женщина!

От папочкиного голоса все просто дрожит внутри.

Мама, белая, бледная, растерянная, поднесла руку к сканеру. А я улыбнулась, потому что знала, что будет дальше:

– Запрет! – Механический голос системы и алый свет, заполнивший помещение. – Запрет. Киара МакВаррас, отойдите от линии. Проследуйте в правый коридор!

И мама закричала! Уже не глядя на меня, злая и раздраженная, она кричала на подбежавших служащих:

– Это ошибка, Киран МакВаррас, а не Киара! У вас ошибка в системе! Вы…

Наверное, до нее все дошло именно в этот миг, потому что, резко крутанувшись, она уставилась на меня потрясенными зелеными глазами, чтобы выдохнуть:

– Кира…

Я постаралась улыбнуться и снова пожала плечами.

– Кира!

Моя мама в приступе ярости – шикарное зрелище. Красивая она у меня, яркая, стройная, стремительная, и вот такую маму я знала и любила.

– Все будет хорошо, – крикнула я, потому что шум нарастал от подбегающего народа в форме.

И в этот миг я увидела Дейма. Он тоже шел к нам, и степень его ярости понять было несложно. Едва в него врезался один из служащих – Дейм отшвырнул его не глядя, потому как не сводил глаз с меня. А я в ответ послала ему воздушный поцелуй и пренагло улыбнулась. Ну так он уже и сам понял, что нарываюсь я совершенно безнаказанно.

Дальше началось сплошное веселье: отец в ярости, его воины угрожающе держат ладони на клинках, охрана космопорта, усиленная боевыми дроидами, настаивает на своем. Мама тоже на своем настаивает, но ее вообще никто не слушает.

А я… я поняла, что сейчас просто начну плакать, и решила прекращать этот кошмар. Поэтому развернулась и потопала в свободную таможенную зону. За мной мгновенно увязалось шесть воинов – охрана. Отче остался выяснять отношения с государственными чиновниками. И вот иду я, оглядываюсь… чего уж там, так и оглядывалась, пока не увидела, как сотрудники космопорта увели мамочку. Она плакала, не хотела идти, но кто ж ее спрашивать будет, закон есть закон. А спецы Исинхая есть спецы Исинхая – провернули все четко, и не придерешься.

А мне просто хотелось сесть куда-нибудь под стеночку и завыть в голос над своей несчастной судьбой, потому как одно дело перед мамой делать вид, что все хорошо, и совсем другое – остаться один на один со всем этим кошмаром… А ведь еще утром я была в общаге и даже не полагала…

Нужно отвлечься. Нужно просто отвлечься, моих слез папандр не дождется.

Я огляделась, вспомнила, что только шопинг спасает от всех женских проблем, а потому я приняла единственно верное решение:

– Пошли в магазин! – скомандовала я воинам.

– Нет! – рявкнул один из них, тот самый, который МакХаррвед и до сих пор же на меня зло смотрит.

– А я ваша принцесса, – напоминаю на всякий пожарный.

Судя по усмешкам, плевать они на это хотели. Ладно, вам же хуже.

– Реветь начну, – пригрозила я.

Ухмыляться перестали.

– Так-то лучше, – подвела итог и потопала к магазинам.

Позади услышала хмурое:

– Наглая.

Решила не акцентировать внимание и сделать вид, что не слышала. Но мстить буду. И жестоко.

В итоге я, благо есть кодовая кредитка без указания имени, накупила себе столько всего, что пришлось и новый рюкзак приобретать, а потом еще пять. Среди моих покупок в основном наличествовали алкоголь, сладости, духи, духи с феромонами, сухой алкоголь в порошках и таблетках, с десяток охотничьих ножей, два десятка складных, белье разной степени развратности… и мужские стринги. Сама не знаю, зачем купила последнее, просто изображение морд многообразной степени ужасности на причинном месте окончательно покорило мое сердце и вдохновило на новые покупки.

Запиликал сейр. Не у меня, но мой. Оглядев верзил, определила, из чьего кармана это доносилось, молча и требовательно протянула руку. Воин, держащий только что купленный мной рюкзак, который я под завязку наполнила упаковками с бельем, демонстративно меня проигнорировал.

– Лучше отдай, – продолжаю стоять с протянутой рукой.

Мне насмешливо протянули… рюкзак.

– Не это, – прошипела я.

Рюкзак оттянули обратно. Сейр не унимается. Я разозлилась и пригрозила:

– Плакать буду.

Воин с черными глазами, папандра напоминающими, молча прошел к автомату, извлек собственную карту, сделал покупку и, вернувшись, издевательски протянул мне носовой платок. Я разозлилась окончательно и разорила собственный счет на покупку таких необходимых вещей, как перцовые баллончики, миниатюрные камеры видеонаблюдения, косметика… много косметики. Депиляторы разной степени действенности, краска для волос, крема, отбеливающие крема… Потом я подумала… Оглянулась, посмотрела на воинов и поняла, что все затарены уже и свободные руки только мои остались. Вдохновленная свободой собственных конечностей и злая на воинов, я обратила внимание на раздел детских татуировок… Скупила почти все! И вот после этого, уже набирая чего полегче, двинулась к выходу, размышляя над тем, как быстро воин разобрался в системах покупки через терминал. Как будто часто такими пользовался.

Снова запиликал сейр. Я остановилась в проходе, печально глянула на кафетерий с булочками, вспомнила, что даже не завтракала, и спросила у того самого узкоглазого издевателя:

– Издеваешься?

Воин молча достал сейр… смотрел на него секунд пять, после чего снял блокировку с экрана и вырубил связь! А затем совершенно спокойно вернул устройство обратно в карман! И я все понимаю, но…

– Как ты узнал код?! – Я сорвалась на крик.

А зря – разговор на повышенных тонах они просто проигнорировали, молча глядя на меня. И я почувствовала себя несмышленым ребенком под опекой взрослых умных дядей. И вот одного я не могла понять:

– А что, папик так меня боится, что шесть штук охранников ко мне приставил?

Воин, тот самый, с сейром, тяжело вздохнул и, сохраняя невероятное терпение, произнес:

– Дело не в вас.

Так как остановилась я в проходе, а окружали меня суровые воины, народ проходить не решался и образовались две невероятно терпеливые толпы – даже не возражал никто, что поразительно. Но мне стало неудобно, и, мысленно прокляв груды умного мяса, я пошла завтракать.

Вошла в кафе распространенной марки «Таунсин», уселась за барную стойку и, вежливо улыбнувшись бармену – невысокому пареньку с рыжим хаером и знаком смерти вселенной на висящей одинокой серьге, попросила:

– Кофе, чизкейк и булочку с изюмом.

– Понял, мисс, – отозвался тот, окидывая меня изучающим взглядом.

Похлопала ресничками в ответ.

– Далеко летите? – решил он продолжить беседу. – Я – Тэс.

– Кира, – представилась в свою очередь. – Лечу на историческую родину.

Передо мной поставили чашку с кофе. Запах был умопомрачительный. На мгновение прикрыв глаза, я вдохнула бодрящий аромат, стараясь отвлечься от всего случившегося. Внезапно надо мной раздалось:

– Ничего личного, но еще один взгляд на нее – и это будет последнее, что ты видел в своей жизни. Я понятно изъяснился?

Вздрогнула, распахнула глаза и увидела стремительно бледнеющего бармена, который с перепугу затрясся всем телом. А воин преспокойно сел рядом со мной, по другую сторону на заскрипевший от огромного веса стул сел второй из когорты меня конвоирующих.

Уроды!

– Ваш кофе, принцесса, – напомнил воин.

Медленно повернулась. Узкие черные глаза смотрели с откровенной насмешкой, да он просто издевался.

– Слушайте, а вы не хотите испариться на время, пока я поем? – вежливо интересуюсь у махины, который, даже сидя, выше меня больше чем на голову.

Воин спокойно ответил:

– Это не еда.

Все, он меня бесит! Дико.

– Я хочу просто поесть, – еще немного, и орать начну.

– Ешь.

Устало покачав головой, вернулась к кофе, поймала на себе взгляд ошалевшего бармена, который мгновенно глаза опустил, – боялся, и даже не скрывал этого. Он продержался с минуту, пытаясь вытирать стойку и переставлять бутылки… едва три из них разбились, парень просто сбежал в служебку. Заказ мне принесла женщина, тоже опасающаяся на меня смотреть. Вот только есть мне уже не хотелось. Достала карточку, провела над панелью, расплачиваясь за нетронутый кофе и еду, и встала, собираясь уйти. И вот промолчать бы этим, так нет:

– Женщины – такие непостоянные, – посмеиваясь, произнес воин.

Мрачно смотрю на него – громада мускулов, развалившаяся на высоком барном стуле. Ладно – не развалился, но наглости от этого не поубавилось.

– Хорошо, я передумала, – с самым невинным видом вернулась обратно.

Взяла ложечку, помешала кофе, посмотрела на чизкейк и булочку – первый был горячий и с медовым сиропом, вторая теплая и с изюмом.

– Простите, – обратилась я к женщине, – а можно мне другой кофе?

– А… – она удивленно на меня посмотрела, – какой?

– Точно такой же, – попросила я.

– З-зачем? – не поняла официантка.

– А этот закончился, – честно ответила я и одним движением выплеснула содержимое чашки в наглую рожу воина.

Он не успел увернуться – отшатнулся было назад, но там стальная спинка стула. Нет, стул он выдрал вместе с болтами, которыми тот был к полу прикручен, однако это заняло те мгновения, за которые кофе благополучно долетел до наглой рожи.

– Видите, – разговаривала я исключительно с женщиной, – закончился. А жаль. Так вы принесете мне другой?

Женщина побелела, грохот выломанного стула разнесся по кафетерию, я приступила к чизкейку, благо аппетит появился.

Потом мне принесли кофе. Потом я его долго и с наслаждением пила.

Когда все съела и обернулась, наглого узкоглазого уже не было – за моим стулом стоял другой воин, молча ожидая, когда я поем. Второй сидел рядом, тоже молча.

Уже лучше. А потом я увидела нечто – папандр с облитым мной узкоглазым, собственно на отца очень похожим, кажись, направлялись ко мне. Но это мелочи, суть не в этом – на них так смотрели местные женщины, просто-таки всеобщий восторг и обожание. А вот воины, и папандр в особенности, на эти взгляды реагировали с нескрываемым презрением.

Конец их шествия был закономерен – ко мне пришли.

– Дочь сыта? – спросил разъяренный отец.

– Дочь еда хорошо, – спародировала я его примитивное ко мне обращение – бесит.

Папандр сжал зубы – желваки устроили танец ярости на его скулах, после чего мне задали вопрос:

– Чего ты добиваешься, Киран?

Интересный вопрос.

– Нормального отношения, – спокойно ответила я, оплачивая и второй кофе.

Завершив с оплатой, повернулась к отцу, тот дождался этого и произнес:

– Нормального отношения заслуживает достойная женщина. Ты достойным образом не выглядишь, и твое поведение оставляет желать лучшего. Идем.

И мы пошли – папик впереди, я за ним, остальные меня контролируют и мои пожитки несут. Облитый мной узкоглазый бросает на меня злые взгляды. Уроды все они.

– А можно мне сейр?! – крикнула я, едва вышли из порта на космодром.

– Отдай, – кратко скомандовал отче.

Узкоглазый достал переговорник, протянул мне… Попыталась забрать, он отдернул руку, затем снова протянул сейр мне. И все это на ходу. Издевался, в общем.